Время прибытия

Начало

Еще я ничего не понимаю.Не понимаю ничего уже.Но трубку телефона поднимаюС тревогою и радостью в душе.Живу я от звонка                    до нашей встречи.Живу от встречи нашей                            до звонка.Как звонок мир!                   Как вечер быстротечен!Как бодро тело!                   Как душа легка!Какое лето!              Вот через заборыЛиства шагнула прямо на крыльцо…Я слышу мир сквозь наши разговорыИ вижу сквозь лицо!                        Твое лицо.

В старинном парке

Дождик моет старинные камни.По беседке гуляет сквозняк.Стань поближе ко мне.                           Ты близка мне.Невозможно и вымолвить —                                  как!В черных лужах вода пузырится.Воздух пахнет промокшей сосной.Я-то думал,               что не повторитсяНикогда это чудо со мной!Словно мальчик,                     я мучусь и трушу,Говорю и молчу невпопад…Как же так                ты вошла в мою душу,Что не стало дороги назад?!

Почему?

Почему мы не встретились раньше?Почему?Почему?Почему?!Ты была бы иною,                      вчерашней,Предназначенной мне                          одному!И в душе бы моей не тесниласьМежду долгом                 и счастьем борьба,И в глазах бы твоих не светиласьТа,    чужая,            другая судьба.Мы с тобой жили розно                             и разно —Обитатели чуждых планет.Не сложна жизнь,                     а многообразна —В этом, видимо,                  весь и секрет.Невесомой             и сильной рукоюТы сотри мне печали со лба,Ведь судьба не бывает другою,Потому-то она и                    судьба!

* * *

По арбатским переулкам        будем мы бродить весь вечер,В темном сквере целоваться        под защитою листвы.Небосвод высок и вечен,        как Арбат старинный вечен,Вечны белые колонны        и сторожевые львы,Но мгновенны эти губы,        эти руки, эти речи…Это все неповторимо!        Боже, миг останови!Мы идем по переулку,        Переулку Первой Встречи,Миновав Проспект Желаний,        напрямик – в Тупик Любви…

Женщина

Все не так у меня сложилось.А мечталось ведь о другом!Завертелась жизнь,                       закружилась,А потом – ни души кругом.По ночам я в подушку плачу,По утрам говорю: «Пустяк!»Но сложись у меня иначе,Я тебя не любила б так…

С каждой минутой

Это странное слово – «любимая».Эта странная нежная боль.Эта странная жизнь торопливая.Эта странная встреча с тобой!Вечер пахнет листвою промокшею.И вода гулко капает с крыш.Что ж ты,           сердце мое осторожное,Нынче неосторожно стучишь?Не подсказывай! Сам я распутаю,Где беда,            а где счастье мое.Не тверди мне, что с каждой минутоюЯ теряю, теряю ее…

Шрамы

Мы с тобою нежны и упрямы,Но придет расставания час —И на сердце останутся шрамы,Ощутимые только для нас.Мы о них позабудем до срока,И минувшим своим не томясь,Будем жить.              Но прочна и жестокаМежду прошлым и будущим связь.И однажды,              осенней порою,Вспомню я твой растерянный взгляд,И глаза от бессилья закрою,И почувствую: шрамы болят.

Что остается?

Остается смятая кровать,Пахнущая нежным                      смуглым телом,Остается право ревноватьИ возможность заниматься делом.Остаются шпильки на полуСтранный взгляд,                   на прежний не похожий,И совет «не ворошить золу»,И последний поцелуй в прихожей.Остается снимок,                    а ещеВ том,       тобой подаренном блокнотце,Телефон.          И это хорошо.Плохо только слово «остается»…

Сон

Душной кавказской ночью                сон приходит не скоро.Долго по телу бродит                гул миновавшего дня,Но только смыкаю веки —                по длинному коридоруТы навсегда уходишь,                оглядываясь на меня.И говоришь мне что-то,                но голос все глуше, глуше.Я вижу, как плачут губы,                как помощи просит взглядИ как по щеке стекает                черная струйка туши,Я знаю: ты хочешь вернуться!                Но нет дороги назад.– Постой! – я кричу. – Куда ты?                И вслед за тобой бросаюсь.– Вернись! – я кричу. – Куда ты?                И не могу помочь:К земле прирастают ноги…                Я плачу и просыпаюсь.Кругом стоит неподвижно                густая южная ночь.Все так же слышны обрывки                гортанного разговора,Все так же видна полоска                берегового огня…Но только смыкаю веки —                по длинному коридоруТы навсегда уходишь,                оглядываясь на меня…

Объяснение

Милая!        Зачем тебе другой?Этим за обиду не отплатишь,Если неуверенной рукойТы чужие волосы погладишь.Милая!        Приму любую местьЗа твои глаза,                от слез больные,Но обиду можно перенестьЛишь вдвоем.               Зачем нам остальные?

Стихи о разлуке

Электричка с истошным звукомМчится,        свет впереди неся…Приучайте сердца к разлукам,Ведь иначе             прожить нельзя!Ведь иначе…              А что иначе?Не изменит привычка нас —Ты глядишь на меня                       не плача, —Потому что нельзя сейчас,Потому что,              во встречу веря,Ты —     еще не простившись —                               ждешь,Потому что сомкнутся двери,Прогремит по вагонам дрожь,И столбы побегут проворно,Замелькают в глазах кусты,Станет крошечною платформа,А на ней белой точкой —                              ты.…Закурю.            Возьму себя в руки,Втиснусь в правильную канву:«Если жизнь – это вид разлуки,Значит, я хорошо живу!»

Невозможное

Ты опять заглянула впередИ губами твердишь неживыми:– Неужели все это пройдет —И однажды мы станем чужими?Неужели однажды, ничутьНи лицом, ни душой не печалясь,Ты отправишься дальше в свой путь,Словно мы никогда не встречались?Я же стану расчетливой впредь:Только так может жизнь получиться…Это невероятно,                    как смерть,Но все именно так и случится!

Диалог

– Послушай,               что будет потом,Когда ты…           полюбишь другую?Жить в городе этом                        пустом,Как прежде,              одна —                    не смогу я!– Послушай!              Что будет, когдаНас вовсе не будет на свете?!А ты жить мечтаешь всегда,Как малые дети!                  – Как дети…

Тайна

Не нужно объяснений никаких.Моя любовь —                как терпкий день весенний,Как звездный свет,                       как прозвеневший стих,Как нелюбовь —                  не знает объяснений.А станут внятны сердцу и умуВесна,       стихи,              мерцанье звездной пыли,Пусть остается тайной,                           почемуМы, полюбив,                однажды разлюбили…

О Луне

Наверное, был я настырно не прав.И ты объяснилась со мной.Сказала, вздохнув и плечами пожав:«Не вечно ничто под Луной!»На крыши домов опускался закат.В окошках пылало стекло.Мамаши домой созывали ребят.Листву по асфальту мело.И ты подняла воротник у пальто.Ну, что ж, получил я сполна!Печально.            Но много печальнее, чтоНе вечна, увы, и Луна…

Разрыв

В доме пахнет безлюдьем,Хоть все лампы горят.Мы с тобою не будемРазбираться,               кто прав, виноват,Багровея от пыла.Выяснять,           чья правей правота:Это все уже было —Дипломатия, и прямота,И уходы с возвратом,И прощенье с улыбкой змеи…Это страшно, как атом, —Расщепленье семьи…

С коляской

Сегодня у меня семейный вид!Иду —       смотрю по сторонам с опаской:Я не один,            я с детскою коляской,В которой,            улыбаясь,                        дочка спит.И все тревоги моего путиВам, папы, мамы, хорошо знакомы:Преодолеть колдобины,                            подъемы,Внимательно дорогу перейти…Усилие —          подъем внезапно крут.Усилие —          бригада яму рыла.Усилие…          А может быть, та сила,Что     д в и ж у щ е й                       в истории зовут?

Дочь

Круглолица и светловолоса,Мы с тобою – две капли воды.Ты – ответ на мои вопросы,Для чего эти дни и труды.Голубые глаза поднимаешь,Смотришь весело и хитро.Ты пока еще понимаешь,Что такое – зло и добро.Только все затуманят годы.Жизнь пройдет,                  как по телу дрожь.…Ты меня сохранишь от невзгодыИ от счастья убережешь.

Сам – себе

А я хочу себе помочь,А я твержу о том,Что у тебя, дурак, есть дочь,Жена и теплый дом.Допустим,           в доме есть сквозняк,Но есть ведь и уют,Который «счастием»,                          дурак,Спокон веков зовут!– А как же быть                   с ночной тоской,С мечтами об ином?Решай:        одним дом нужен свой.Другим —          мечты о нем…

Полночный муж

Петру Корякину

Явиться домой                  в половине второго,На кухню скользнуть,                         в темнотеНайти в сковородке немного второго,Оставленного на плите,Жевать и внимать,                      как за стеночкой тонкойПоскрипывает тишина,Как встала к проснувшемуся ребенкуУставшая злиться жена, —И вдруг загрустить о любви стародавней,Забытой любви                   и о том,Что вот и пора —                   собирать свои камни,А я уже выстроил                       дом.

Когда-нибудь

Все в жизни, наверно, возможно:Когда-то и я, может быть,Любить научусь осторожно,Без боли, без страха любить.В минуты прощанья и встречи,Предательство даже открыв,Я буду спокойно беспечен,Насмешливо нетороплив.Смогу и любовь, и утратыПринять,          безмятежность храня…И с этой поры                 никогда тыНе сможешь               так мучить меня!

Расходимся

Расходимся сдержанно,                           честь по чести,«Условия» обговорив меж собой.И завтракаем пока еще вместе,А все остальное —                     давно вразнобой.Но чтобы сдержанней сердце стучало,Допустим,             что не было прожитых лет,Допустим,             разрыв – это наше начало:– Так, значит, в субботу на Сретенке?                                              – Нет.

История любви

Ю. Батурину

Приходит время горевать —И, словно сердцу вторя,Мне вспоминается опятьМелодия «Love story».Давно уж фильм забыли тот:Другие         интересней!А вот мелодия                  живет —Наверно, что-то есть в ней:Тот элегический настрой,Тот холодок по коже,Который для души поройИ радости дороже…Так и любовь.                Уйдет – зови,Уже не отзовется.И лишь история любви,Как песня,            остается.

Воспоминания о несчастной любви

Закрываю глаза и чувствуюДушный запах ее волос,Вспоминаю улыбку грустную,Нежно-требовательный вопрос:– Ты меня не разлюбишь?Правда же?– Как ты можешь!                      Конечно, нет! —Я носил на свиданья ландыши(За полтинник – большой букет)И в кино до конца                     выдерживалПроизводственные боевики:Все сеансы в ладонях                          удерживалДве ее тонкоперстных руки.У подъезда,              уже на прощание,Мы стояли с ней обнявшись.Я такие         давал обещания —Не исполнить за целую жизнь!Сердце в сладких мучениях корчилось,А душа была счастьем полна,Но понятно,             чем все это кончилось:Разлюбила меня она!Как смотрел я на мир с отчаяньемИ пойти был на все готов,Обойду я пока молчанием:Это —       тема других стихов.Почему ж мне с улыбкой вспомниласьТа мальчишеская беда?Потому что кончилась молодость.К сожалению,                  навсегда…

В час пик

В переходе метрополитенаВ час, когда народ спешит домой,Два потока встречных непременноНас столкнут когда-нибудь с тобой.Мы под шум толпы о всяком-разномПоболтаем несколько минут:– Как на личном фронте?– Все прекрасно!– А дела служебные?– Идут…– Ты прости…– Да что ты! Все забыто…– Ты пойми!– А кто меня поймет?..Тут прохожий нас толкнет сердито:Это, мол, не сквер, а переход!Я затороплюсь и неуклюжеТелефон попробую узнать,Неудачно пошучу про мужа,Попрошу увидеться опять…Ну а ты,          улыбчиво печалясь(Хочешь в грусть, а хочешь, в радость верь),Скажешь:– Мы удачно повстречались:Я тебя забыть смогу теперь…

Телефон

А вот – пожелтелый блокнотВ красивой обложке тисненой.Страница, другая…                      А вот —И номер ее телефона.Сомнений на пару минут:А что там?             А как она встретит?– Такие у нас не живут, —Неласковый голос ответит.Наверно, ошибка?                     ОпятьВращается диск:                   – Извините…– Вам что? Сорок раз повторять?И больше сюда не звоните…А ты по «09» проверь.Но девушка медлит с ответом…И думай, что хочешь теперь,А можешь —              не думай об этом.

После любви

Я теперь о тебе вспоминаю спокойно.Боль и ревность в душе заменила усталость.Так, должно быть,                      народ вспоминает про войны,От которых увечных давно не осталось,Не осталось ни вдов, ни сирот.                                     Лишь пороюВ старой книге найдешь описание сечиИли, землю на месте сражения роя,Меч заржавленный сыщешь                                  да прах человечий.И представишь,                  о давней невзгоде горюя,Как пробитые стяги взвивались,                                       привольны…Что же мы за народ?                        О любви говорю я!А выходит про муки людские —                                     про войны…

Не могу

Не могу,Не могу,Не могу не писать о войне!Значит,        память других                         ближе собственной памяти мне?Значит,        беды чужие                      утрат моих личных больней?Не могу объяснить…                       Если мог,                                 не писал бы о ней…

Из отцовского дневника

«Фашист – не человек! – сказал майор. —Взбесившаяся гадина, зверюга…Нет у него ни братьев, ни сестер,Нет, ни отца, ни матери, ни друга!Нет у него жены и нет детей…И нет души.             Ему лишь крови надо!И дела нет, товарищи, святей,Чем раздавить зарвавшегося гада!Теперь второе. Как пожар тушить,Когда на дом упала «зажигалка»…А нам бы в бой – фашистов задушить…По ним ведь не заплачут. Их не жалко!

Я – живу

Мне душу бередят утраты эти.Я всех погибших вижу наяву.Им до смерти хотелось жить на свете,Как мне сейчас.                   Но я-то ведь живу!

Когда случается война

Нахмурясь, думает крестьянинО том, кто уберет поля.Спортсмен – что будет только ранен.Старушка – что пойдет пальба.Хозяин – что его постройкаВозможно, будет сожжена.Ревнивый муж – о том, насколькоВерна красивая жена.Поэт – о том, что нынче людуНе до рифмованных обид…И все – о том, что живы будут.Что будет кто-нибудь убит…

Закон

У жизни неизменные законы.Лишь кровью можно                         уничтожить зло.Вовек бы не изгладились окопы,Когда бы в землю столько не легло!

Они

Мы брали пламя голыми руками.

Грудь разрывали ветру…

Н. Майоров. Мы. 1940Мир казался стозевным,                             готовым обрушиться зверемЭта схватка была им                        самою судьбой суждена.И они ее ждали, готовились…                                   Мы же не верим,Если честно сказать,                         в то,                             что может начаться война.И мечтой о сражениях                           наши сердца не терзались.Мы, наверное, просто                         боялись накликать беду.А они ее ждали —                   и все-таки чуть не сломалисьТе железные парни                       в том сорок проклятом году.

Погибшие

Без вести пропавшие бои!Сколько их, неведомых,                             в которыхПадали ровесники моиНа войною выжженных просторах.Ни к чему громоздкие слова.От убитых не родятся дети.Утешалась и была праваКрепче всех любившая на свете.И других —             по-прежнему чиста —Ласковым одаривала взглядом.Приходили…              Но не на местаТех,      ушедших,                   а вставали рядом.Словно перетянуты шнуркомИх места, как на музейном кресле.Воротился каждый бы в свой дом,Если бы сейчас они воскресли…

Две темы

Нет, невозможно это!Попробуй-ка назовиХотя б одного поэта,Который не пел о любви.Но и в тишайшие годыТы не отыщешь мнеХотя б одного кого-то,Кто не писал о войне…

Сороковые

Нам никуда от них не деться.Их век неизмеримо долог.В подушке каждого младенцаСидит заржавленный осколок.

Обращение

Ушедшие, они, конечно, знают,Как мы живем, наш каждый шаг и часИ думают, и созидают с нами,А иногда, быть может, и за нас.Поэтому, наверное, взрослея,Пронзая толщу невозвратных дней,С годами человечество мудрее,В мечтах смелее и в делах сильней.Рационализаторство природы!Умы ушедших светят нам из тьмы…О, как за те четыре страшных годаНепоправимо поумнели мы.Ни часу я под пулями не прожил.Мне мирная страна судьбой дана,Но не могу я без холодной дрожиПроизнести короткое – «война».Она во мне горит кровавым нервом,Вдается в душу огненной дугой,Ведь не обрушься небо в сорок первом —И я бы нынче был совсем другой.И как поэты прежде муз просилиГнать кровь стиха в сплетеньях строчек-жил,Так павших я прошу о вещей силеСказать о том, чего не пережил…

Бездорожье

«Счастье существует лишь на проторенных путях (в обыденной жизни)» – цитата из романа Шатобриана «Рене». Пушкин любил это высказывание и часто цитировал.

Из источника…А Пушкин не был декабристом:Уж так сложилось,                      что не смогИзбрать         в российском поле чистомПечальнейшую из дорог.И не пришелся ко двору он:Царям свободная хвала,Которую поэт дарует,Тогда не надобна была.Зато святому самовластьюЛюбви        служил он не за страх,Но знал,          что обретают счастьеЛишь на обыденных путях,Но знал и то,                что искра божья,Не озаряя торный путь,Всегда ведет по бездорожью.И в этом – суть. И в этом – суть!

На острове Святой Елены

Что видеть мог Наполеон,Прозревший перед смертным часом,Когда был словно распыленНа тысячи видений разум?Когда бесплотною толпойКлубились отблески былого:Изгнание, Тулонский бой,Коронованье, Ватерлоо…Раскручиваясь все быстрей,Сливались битвы, страны, лица:Москва, Египет…                    Князь АндрейПод синевой Аустерлица.

Мураново

Ты помнишь, мы в Мураново брелиВслед за бегущей по лазури тучей,Нисколько не робея той земли,Где жил поэт российский Федор Тютчев.Шел дождь из жарких солнечных лучейСо звонким градом                       птичьих песнопений.Он становился ярче, горячей,А душный ветер веял все степенней.До немоты прозрачная река!Как из другого мира тени рыбьи!Речной травой обвиты облака,Плывущие по золотистой зыби!…И стерлась непонятная черта,Как будто бы пришел конец разлуке.И я впервые Тютчева читал,Сменив слова на запахи и звуки!

Реконструкция

Ломают люди старый дом —Мотор ярится.Водитель в стену бьет ядромИ матерится!Умели строить в те года:Вот это – кладка!Что здесь механика,                         сюдаНужна взрывчатка!Прораб по-фронтовому крут —Не любит споров:Ведь люди новоселья ждут!Давай саперов!Пришли.          Рванули.                    Божья мать!Щебенка – градом…А можно было не ломатьИ строить рядом.

Дом

От старинного дома                       останутся стеныС напряженными торсами                               кариатид.Дом лесами оденется                          и постепенноВсе удобства двадцатого века вместит!Будут лифты сновать                         вверх и вниз неустанно.Никаких коммуналок!                         Одна благодать —Жить в отдельной квартире,                                 где в белую ваннуМожно влезть                и о вечности порассуждать.Словом, все будет,                       как полагается,                                         кромеОдного нарушенья порядка вещей:В самом деле,                  а как быть с законом о форме,Содержанию соответствующей?

Рассказ старого скульптора о первом вдохновении

– Ей, богу, такого ответаНе ожидал никак…– Контрреволюция – этоЛюди в особняках.Я – молодой, чумазый.Со мной человек шесть.Стучимся —             и к носу маузер:«Кто еще в доме есть?»Наверх поднимались молча,Крадучись по пятам,Рванули:          «А ну, сволочи!»А там…Мы на пороге замерли.Там…Ослеплены.Там женщины беломраморные,Крылатые пацаны!А эти (числом не меньше.У них,      так и есть,                   штаб!)С наганами – и за женщин.Пали, мол, в баб!– И не стреляли?                   – Куда там!Этот маневр не нов.По – твердым телам статуй.По – мягким телам юнкеров.Грохот, осколки, ругань…Эти шли до конца!И Афродите безрукойНечем закрыть лица…Лег по углам грохот.Утренний свет сер.Домовладелец охал —Контрреволюционер!Он своей пули дождался,Враг пробудившихся масс…А я сразу после ГражданскойПодался во ВХУТЕМАС…

Диспут

Легенда

Был прорицатель сморщен, стар,В пещеру втиснут.Был дерзок, молод комиссар —И вышел диспут.– Мы революции враговРазгоним стаю!Не будет больше бедняков!– Я это знаю…– Мы всех накормим.                         Наш набатВесь мир разбудит!Жизнь станет краше во сто крат!– Все так и будет…– Поднимет чудо-городаВсех звонниц вышеСтрана свободного труда!– Я это вижу…– Да ты, старик, и впрямь – пророк!Тогда скажи мне:Как я умру? Какой мой срокОтпущен в жизни?Ты не молчи – я устою!За дело нашеГотов я смерть принять в бою,Под пыткой вражьей.Пусть будет страшен мой конец,А все же светел!Не бойся, говори, отец!Он не ответил.

Мемориальная доска

Золоченые буквы читаю:«В этом доме работал и жил…»Здесь он лучшие строчки сложил,Те, которые я почитаю,Те, которые чувствую кожей,И хожу ведь сюда оттого.Вот и мраморный профиль его.Знатоки говорят:                    непохожий.Ну и пусть!             Я бы зря не корилЭти мемориальные доски —Ведь вон там,                у дворовой березки,Он стоял, папиросу курил…

Маросейка

Я лбом к стеклу прижимаюсь:                                    темно в заоконном мире.На милую Маросейку                         ночь опустилась опять.Уже тишина поселилась                            в большой коммунальной квартире,Все реже шаги в коридоре —                                 и нужно поэтому спать.И бабушка стелет постель мне,                                      шепча непонятно и мудро:– Вот жизнь-то, прошла-пробежала,                                            как день, пролетела, кажись…Что значит «прошла»? – удивляюсь,                                           ведь завтра опять будет утро.Что значит – «как день, пролетела»?                                             Ведь это же целая жизнь!

Взросление

…А в детстве неминуемая поркаКазалась мне страшней небытия!Как больно ощущать!                         Как помнить горько! —Что я бессилен                  за пределом «я»!Мой детский ум упорно с этим спорил.Воздушный замок рос и шел на слом…Я повзрослел, когда однажды понял,Что не всесилен и в себе самом…

Вечер встреч

Седой учитель держит речьИ плачет поневоле —Традиционный вечер встречСегодня в нашей школе.Я тихо выйду в коридор —Тоска по переменамВо мне осталась до сих пор,А руки пахнут мелом.И в сердце радостная дрожьНачальных дней наследство,Как будто не во тьму идешь,А в детство…

Парта

Я подчинюсь потребности невнятной.Я отмахнусь от бесконечных дел,И я припомню,                 за какою партойКто из моих товарищей сидел.Всех рассажу и шумом класс наполню…Но память вдруг споткнется на бегу:Я места своего никак не вспомню,Найти свою же парту не могу…

Молоденький учитель

И. А. Осокиной

Молоденький учитель,Я у доски страдал,А ученик-мучительВопросы задавал.Откинет крышку парты,Наставит гневный взгляд:– А вот Некрасов в картыГоразд был, говорят?Добро и разум сеял,А сам!Да как он мог?А что Сергей Есенин,А Александр БлокТворили в жизни личной!!Скажите – почему?…Я непедагогичноМолчал в ответ ему.Не знал я, как об этомСказать ученикам.Нет! Нелегко поэтамЖить по своим стихам.

Воспоминания о райкоме

Павлу Гусеву

Я был инструктором райкома,Райкома ВЛКСМ.Я был в райкоме словно дома,Знал всех и был известен всем.Снимая трубку телефона,Я мог решить любой вопрос:Достать молочные бидоныИ провести спортивный кросс.О, как я убеждал умело,Старался заглянуть в нутро.Когда ж не выгорало дело,Грозился вызвать на бюро!К полночи доплетясь до дома,Снопом валился на диван,Как будто я построил домнуИли собрал подъемный кран.Оговорюсь на всякий случай:Я знал проколы и успех.Да, я инструктор был не лучший,А все же был не хуже всех!Как говорится, по другомуТеперь я ведомству служу,Но в переулок тот, к райкому,С хорошей грустью захожу.Здесь все в дыму табачном тонет,Как прежде, срочных дел – гора.И, словно взмыленные кони,Проносятся инструктора.Мальчишечка звонкоголосыйКричит, настойчив и ретив:– Вы не решаете вопросы!А для чего тогда актив?..И, трубку положив                       сердито,Он, хмурясь, остужает пыл.Еще все это не забыто:И я таким недавно был!Предполагал успеть повсюду,А в голосе звенела сталь,Но я таким уже не буду– Смешным, напористым…                                А жаль.

Тень кроны

Природа стирает людские следы,Как будто прорехи латает:Пустеют деревни —                      дичают сады,Колодцы травой зарастают.И, словно обиду на мир затая,Меж тучами прячется солнце…А может быть, жизнь,                         до кровинки твоя,Не только тобою живется?В лесу заплутаешь,                      присядешь на пеньИ, слушая шорохи, звоны,Почувствуешь:                 ты – лишь узорная теньЛучами пронизанной кроны…

Зимний этюд

Март. Ветер.              Я совсем продрог.Река, замерзшая, прямая,Течет притоки принимаяПод снегом спрятанных дорог.Река жива и без воды:Ее волнуют, морщат, зыбятПрипорошенные следы,Лыжни,        а с неба сыплет, сыплет…Мир черно-белый,                     смазан, смутен,Мир снегопадом испещрен,Мир, словно фильм,                        который крутятС доисторических времен…

Монолог

…И каким себя умным-разумным ни числи,Как досаду сомнений в себе ни глуши,Все равно есть на свете                             и чувства, и мысли,На которые просто не хватит души.Может, гены не те?                     И среда подкачала?Не дано! И тебя ничего не спасет:С рук талант не купить.                          Не начать жизнь сначала.Не достичь ослепительных этих высот!Что ж, смирись и живи.                           Есть иные заботы,Приносящие радость, достаток и честь…Но, копаясь в земле,                        не забудь про высоты —Те, что не для тебя,                       ну а все-таки есть!

Дорожная исповедь

Геннадию Игнатову

Дождливый ветер просквозил до дрожи.Автобус опоздал на целый час.Чем дальше в жизнь —                        тем становлюсь похожейНа вас, мои попутчики,                            на вас!А был когда-то                   простодушным богом,Предполагал весь мир                          перевернуть!Нуждался в малом, рассуждал о многом…Все так,         должно быть,                         начинают путь.Чем дальше в жизнь,                        тем все трудней на делеПо-божьи жить                 и думать о святом:Сначала понял,               что небеспределен,Что невсесилен —                    выяснил потом.И так живу,             от глупостей опомнясь.Попутчиками              сдавленный с боков…Как втиснулись                  в окраинный автобусПолсотни неудавшихся богов?!

Поэт и врач

Хочу,      чтобы путь мой был долог,Но каждому —                время свое.Ах, мой дорогой кардиолог,Послушайте сердце мое!Хоть мне далеко до больницыИ с виду я не инвалид,Но сердце болит и томится,Томится оно и болит!– Дышите.            Оденьтесь.                         КартинаБолезни понятна:                   скорейВсего, у вас —                тахикардия…– По-нашему, значит,                         хорей! —Что ж, с веком больным,                              суматошнымТы, сердце, пребудешь в ладах,Коль бьешься размером двусложнымС ударом           на первых слогах!

Иронический автопортрет

Все время спешащий,                          беседующий сам с собою,С тоскою смотрящий                          хорошеньким девушкам вслед,Зашоренный службой,                          стреноженный милой семьею —Таков рядовой современный советский поэт.Нет! Он, как и был,                      выразитель, певец и так дале…В нем Дантов огонь подугас, но еще не зачах:Он ищет любовь                   в заурядном семейном скандале,Он душу народа исследует в очередях.Он пишет о БАМе, о храме,                                о старенькой маме,Про трубопрокатный                        и трепетный девичий стан,Он может всплакнуть                         над березкою, ставшей дровами.Воспеть лесорубов,                      перевыполняющих план.Он пишет в автобусе, в поезде и в самолете,Использует также                     троллейбус, метро и трамвай,Поэтому эпоса                 вы у него не найдете:Сложил три куплета —                         и хватит, приехал, вставай!Вот так он живет                    и прижизненной славы не просит,Но верит, конечно:                       в один из ближайших вековПрикрепят, быть может,                            в автобусе сто сорок восемьТабличку:            ЗДЕСЬ ЖИЛ И РАБОТАЛ                ПОЭТ ПОЛЯКОВ

Из книги «Личный опыт»

(1987)

Понимаете, люди!

Я, наверное, в чем-то,                           как в юные годы, беспечен.И пока еще,              к счастью,                         тяжелых не ведал потерь,Но совсем незаметно                          я стал понимать,                                              что не вечен.И скажу даже больше:                           я в этом уверен теперь!Присмотритесь:                    все меньше                                  на солнечных улицах в маеВетеранов войны…                     Поглядите:                                 от года теснейГородские кладбища…                         Я это теперь понимаюНе умом изощренным,                          но грешною плотью своей.В глупой юности веришь,                             что высшею метой отмечен:Философствуешь,                      плачешь,                                надеешься…                                             Ну а сейчасЯ спокоен и тверд.                     Потому что, как все мы,                                                 не вечен…Понимаете,              люди,                      как общего много у нас!

Казак

Ведущая даст ему слово,Он встанет,             посмотрит на зал,Немного помнется и сноваРасскажет,             как белых рубал,Как мог он с единого махаВрага развалить до седла.В душе его не было страха —В руке его сила была!Расскажет:             был план генеральскийС рабочих спустить восемь шкур,Но Блюхер из ВерхнеуральскаУвел их в советский Кунгур…Все было: потери,                      утраты —Народ о них песни сложил…Но дед не расскажет про брата,А Дмитрий у белых служил.Вот как их судьба разделилаИ вдруг под Уфою свела…И смог он —               была еще сила! —Врага развалить до седла…

Часовня

Часовня на окраине села…Никак не может позабыть о старом:Когда вершились новые дела,Ее с размаху сделали амбаром.Она перетерпела этот срам,Его сквозняк повыдул понемногу.Который год часовня ищет Бога,Привычного к дощатым закромам…

Годовые кольца

Теплолюбивые растенья,Привыкшие к погожим дням, —Малейшее сгущенье тениМерещится бедою нам,А были пращуры покрепче!Найдешь по кольцам годовым,Когда слова гортанной речиГнал над полями горький дым.А ведь еще страшнее было,Когда, размашисто-легка,Под корень пращуров рубилаСамодержавная рука!Кровь и страдания без меры,Ложь и безверие в груди —Такие селекционеры,Что заступи и отведи!

Монолог расстрелянного за невыполнение приказа

В. Цыбину

Я был расстрелян в сорок первом.«Невыполнение приказаВ смертельный для Отчизны час».Ударил залп.               Я умер сразу,Но был неправильным приказ!И тот комбат, его отдавший,В штрафбате воевал потом,Но выжил, вытерпел и дажеЕще командовал полком.Тут справедливости не требуй:Война не время рассуждать.Не выполнить приказ нелепыйСтрашнее, чем его отдать.…Но стоя у стены сарая,Куда карать нас привели,Я крепко знал,                  что умираю,Как честный сын своей земли…

Кино

По телевизору война.Какой-то фильм,                    почти что новый.Рассвет. Безмолвие. Весна.Но дрогнул ствол многодюймовый,И фронт ожил,                  и враг попер,Обрушилась артподготовка…Но узнаваемый актерУже приподнялся неловко.Вот он,       бесстрашием гоним,Взлетел на бруствер —                           и по знакуМассовка двинулась за нимВ несокрушимую атаку!И вдруг,          разрывом опален,Споткнулся             и упал в сторонку…Но однорукий почтальонНадежно спрятал похоронку…И он воскрес!                Сквозь забытье,Сквозь кровь               на той траве весеннейУсталые глаза ееПоказывали путь к спасенью.Потом —         завшивленный баракИ шепот о побеге скором —Недолго поглумился врагНад узнаваемым актером!Вот общий план:                   дорога, даль…Обратный путь,                   какой он длинный!Луч солнца высветил медаль,Медаль «За взятие Берлина»…А мой сосед вздохнул опять:– Ведь это ж надо                      так завраться!А впрочем…               Правду рассказать —Недолго сердцу разорваться…

Информация из-за рубежа

Читаю и опять кусаю губы:Виновники немыслимой беды —Подонки, изуверы, душегубыОпять сухими вышли из воды.А говорили: им теперь не скрыться,Кого они на помощь ни зови,Скоты, клятвопреступники, убийцыОпять живыми вышли из крови.Теперь им что?                  Теперь хоть небо рухни.Они уже в другом конце земли.У них – кабак национальной кухниТой нации, что чуть не извели.А мы кричим «К ответу!», полагая,Что время все расставит на места…Нет, справедливость тут нужная другая,Которая жестока и проста.

Ощущение

Чудесный день!                   Осенний резкий светСлепит глаза и золотом, и синью.Куплю газету, пачку сигарет,Присяду, закурю…                       Кроссворда нет —Есть про «радиоактивную пустыню,Которой станем, если…».                               И от слов,Почти привычных обезуметь можно,Так человек, считая, что здоров,Прислушался к обмолвкам докторовИ осознал, что болен безнадежно!

* * *

Давным-давно,в детстве, мне объяснили,что солнценеумолимо остывает и когда-нибудь —через много тысяч лет —погаснет вовсе.И тогда все сущее на Землепогибнет!По ночам я плакали мучительно фантазировал:как же уберечь солнце от угасания,а человечествоот неминуемой лютой смерти?Я с трудом успокоился,когда меня твердо заверили,будто время от временив солнце врезается огненная кометаи светило разгорается с новой силой!Теперь вечерамия всматривался в черное небо,похожее на огромный рентгеновский снимок,ища глазами хвостатую спасительницурода людского.– Не беспокойся! – смеялись взрослые. —– На твой век солнца хватит!..– А как же потом? – недоумевал я.Прошло время.Много времени…Иногда вечерами я поглядываю на небо,но уже не ищу комету-избавительницу,я просто прикидываю,какая будет завтра погодаи стоит ли выезжать с семьей на природу…А в газетах пишут,что солнце продолжает остывать,и даже быстрее,чем считалось раньше.

Донской монастырь

«Она бы мне могла составить счастье!» —Какой старорежимный оборот…Нам нужно было раньше повстречаться,А может,            позже…                      Кто тут разберет?В Донском монастыре гуляет осень,Ограды полны                 палою листвой.Монахов нет…                 Давай у гида спросим:Как дальше жить,                     что делать нам с тобой?И как из дней,                  счастливых, буйных, пестрых,Вернуться в мир                   постылой тишины?..Но у тебя,            как у принявшей постриг,Глаза печальны                  и отчуждены…

* * *

«Разбилось лишь сердце мое…» —это из романса.Теперь так не говорят,теперь скажут: «Инфаркт!»– и, уж конечно, не по причинелюбви.«Разбилось лишь сердце мое…» —это метафора.Но почему же тогда,возвращаясь домойпосле нашей последней встречи,я слышал,я чувствовал,как слева в грудидробно и жалобностучат друг о другаосколки?«Разбилось лишь сердце мое…» —это из романса.

Встреча

В московской бестолковой суетеМы встретимся однажды                             и увидим,Что мы не те,                да, мы совсем не теИ мы уже друг друга не обидим.Поговорив немного обо всемИ высчитав,              как много дней промчалось,Поймем,          что мы уже не принесемДруг другу радости.                        А прежде получалось…

Актриса

С тобою нужно быть                        смелей и злей,А я слепым щенком                        скулю и тычусь…Но ты же не из плоти —                            ты из тысячЗабытых и несыгранных ролей.Я грех такой               на сердце не возьму!В тебя влюбиться —                        получить в придачуИ горний мир,                 где ни черта не значу,И вашу закулисную возню.Вот ты вошла,                насмешлива,                               легка, —Присела к зеркалу,                        втираешь грим умело,А может быть, не грим —                            крем Азазелло?Узнаю после третьего Звонка…

Вечер

Дождь со снегом                     в окно                           кулаками замерзшими                                                      лупит.Я хожу и курю                  сигареты одну за одной.Нет, я должен понять,                        разобраться:                                       она меня любитИли просто играет,                       как с глупым мальчишкой, со мной.Но ведь я же и сам                       никогда не любил обязательств,Обещаний,            обетов,                     нелепых расспросов впотьмах.Почему же меня                    ее сдержанность так обижает,Недосказанность некая…                            Нет, не в объятьях —                                                   в словах…Дождь со снегом                    всю ночь                              кулаками замерзшими лупит.Скоро утро, а значит,                         мы скоро увидимся с ней.Я почти засыпаю,                   мне снится:                                она меня любит!Сновидения мудры,                      а утро еще мудреней…

Одиночество

Мне нравится быть одиноким —Зайти в переполненный барИ, выпив чего-нибудь с соком,Поймать удивление пар,Их недоуменные взгляды:«Откуда такой нелюдим?А ведь «упакован»                     как надоИ молод. И все же один!»А после         под стереовопли,Под грохот танцующих ногГрустить,           что ботинки промокли,Что осень,            что я одинок,Что вся эта радость хмельнаяИ девушки в джинсах тугих,Как будто планета другая,Доступная лишь для других.А я уж чего-нибудь с сокомЕще на дорожку попью.…Вот я и побыл одиноким —Пора возвращаться в семью.

В пионерском лагере

Ныряет месяц в небе мглистом.И тишина, как звон цикад,Дрожит над гипсовым горнистом,Плывет над крышами палат,Колеблет ветер занавески.Все как один,                по-пионерски,Уставшие ребята спят…А там, за стеночкой дощатой,Друг друга любят,                      затаяДыханье,          молодой вожатыйИ юная вожатая…Всей нежностью, что есть на свете,Июльский воздух напоен!Ах, как же так?                 Ведь рядом дети!Она сдержать не в силах стон…Ах, как же так?!                   Но снова тихо.И очи клонятся к очам…И беспокоится врачиха,Что дети стонут по ночам…

Возвращение

Ну вот и пора —                  возвращаемсяКаждый в судьбу свою.Давай еще раз                  попрощаемся,Давай я опять постоюНа скверике,                у киностудии,Сжимая сникший букет,С тревогой ловя в многолюдииЕдинственный силуэтИ чувствуя,              как пробираютсяПо телу смятенье и дрожь,Как сердце опять примиряетсяСо страхом,              что ты не придешь.…Ты выйдешь,                  грустна и загадочна:– Прости,            я на полчаса… —– А мне и минуты достаточно —Запомнить твои глаза…

* * *

Я видел,          как двое влюбленныхпытались и не умели расстаться.Был темный ветреный вечер.Над городом повисла тяжелая холодная туча.Влюбленные медленно, с трудомразмыкали объятья,потом,крепко держась за руки,отстранялись друг от друга,точно хотели лучше разглядетьи запомнить любимые черты.Наконец,          разорвав пальцы,они, мучительно,                    непрестанно оглядываясь,начинали расходиться в разные стороны.Я видел,           как неожиданно,словно приняв некое важное решение,юноша резко повернул назади бегом воротилсяк замершей в ожидании подруге,обнял ее,           и все началось сначала, —только на этот разворотиться пришлось девушке.И, конечно,ни юноша, ни девушкане догадывались,что в этих бесконечных прощанияхи возвращениях,как в витке гена,зашифрована вся их будущаялюбовь…

Зеленый лист

Поглажу ствол.                 Он холоден и мшист.Вверх посмотрю,                    чтоб солнце ослепило…Зеленый лист!                 Ты превращаешь в жизньСгорающее заживо светило.Луч,     пролетевший сквозь безбытие,Преодолевший черное безмолвье,Вонзая в щит зеленый острие,Становится дыханьем,                          плотью,                                   кровью,Тобою, мною…                   Видно, неспростаЯ думаю и думаю про это.А может быть,                  и странный дар поэта —Подобие зеленого листа?

Земляничная поляна

…И вот – рассветный лес,                                 парной,                                         туманный,Трава умыта,               ствол сосновый рыж,А дальше —             земляничная поляна:Казалось,            ступишь – ноги обагришь,Казалось,            не собрать всего и за год…Но вот растаял                  золотистый чад,И я иду из леса                   с горстью ягод,Да и они —            по-моему —                          горчат…

О памяти

Оттенков память не хранит,Судьбу отображая в целом.И у былого строгий вид:То стало черным,                     это – белым…И вот,        порвав с прошедшим связь,Забыв потраченные силы,Я думаю,           былым томясь:– Быть может,                 так оно и было?..Но если так,               то как я могВ том негодяе ошибиться,Об этот камень ушибиться,Быть с доброй женщиной жесток?Как мог я           не увидеть зло,Себе ж готовя неудачи?Ведь все иначе быть могло!…Но ведь и было все иначе!

Моей дочери

Из Добромира Задгорского

Ты отыскала первые слова —Невинные,             невольные глаголы.Я начинал с того же.                         Ты права:Мы в мир приходим праведны и голы.Потом,        как муравьи,                       найдем сучок,Травинку,            каплю меда                          – и довольны!У каждого в душе живет сверчок,Но он поет,             когда мы сердцем вольны…

Реминисценция

Николаю Самвеляну

«Земную жизнь пройдя до половины…»Я так хотел бы                  воротиться вспять.Но время не дает,                     толкает в спину —И нужно дальше весело шагать,И делать вид,                что опыт – это благо,И веровать в познанье без границ,И понимать,               что чистая бумагаПравдивее измаранных страниц…

* * *

Некогда я был учителем словесности.И однажды,пытаясь выразить ученикамту ненависть,                которую испытывалик Жоржу Дантесу-Геккернусовременники Пушкина, —я сказал:– Представьте себе на минуту,что Юрий Гагаринне разбился во время испытательного полета,а был убит на дуэлисмазливым и наглым юнцом…По глазам,              по лицам учениковя понял,что нашел самое убедительное для них,самое горькое сравнение…

Справедливость

Дантес умер в почете во Франции в 1895-м – в год образования «Союза борьбы за освобождение рабочего класса».

Он умер в девяносто пятом!Министром был и пэром стал!Заделался аристократом,Как в Петербурге загадал.Скончался старцем именитымИ схоронен              куда пышней!Где ж вы шатались, Эвмениды,Со справедливостью своей?Вы покарать любого в силе.Так почему              душе пустойЗа кровь певца не отомстилиБесчестьем или нищетой?Зачем, в добро ломая веру,Его не уложили в гроб,Поставив к новому барьеру,Вогнав свинец в бездарный лоб!Зачем гниением проказыЕго не обратили в грязь,Чтоб он про юные проказыВ подпитье вспоминал,                           смеясь?!Чтоб сладко пожил,                       не ответяЗа все сполна – в конце концов.Иль божьей кары нет на светеДля извергов и подлецов?!Да будь бы я на вашем местеО Эвмениды, —                   ни на мигНе мешкал бы с кровавой местью!– Дантес? Он милый был старик…

Завещание

Секундант на рассвете придет.Примиренье?               Не может быть речи!Подпоручик всю ночь напролетПереводит бумагу и свечи,Унимает озноб,                 а не страх, —Нужно трезво подумать о многом:О семье,           о друзьях,                       о долгах —Перед тем            как предстать перед Богом…В сердце взвесить и зло, и добро,Тихо вымолвить слово прощанья…Подпоручик,              кусая перо,Сочиняет свое завещанье.У него талисман на груди.Он шутя попадает в монетуИ, не веря,            что смерть впереди,Пишет,       пишет почти до рассвета.…Под окном дробный шелест дождя.Сон предутренний темен и сладок…Дело чести мужской, уходя,За собою оставить порядок!

Сельское кладбище

Здесь у меня никто не похоронен,И надписи мне мало говорят,Но я брожу             под зычный грай воронийПо лабиринту крашеных оград,Читаю даты              и считаю строки,Как будто жизни суть —                           в ее длине…А в чем еще?                Ни свод небес высокий,Ни прах подножный                      не ответят мне.Да и зачем ответ,                    простой и скорый,Что вместо лада                   нам несет разлад,Как этой старой церкви,                            на которойЕще видны большие буквы —                                   «СКЛАД».

Холодная осень

Какая холодная осень,Как день полусонно тягуч,Как редко покажется просиньМеж тяжких,               провиснувших туч!А ветер         то угомонится,То градом ударит сплеча…К побегу готовятся птицы,Зачем-то про это крича.И столько            рябины на взгорье,Что лес ослепительно ал, —Как будто кровавое мореДевятый обрушило вал!

В старом сквере

В старом сквере,                    желтом от акаций,Сладкий ветер наполняет грудь…Стоило на белый свет рождаться,Чтобы умереть когда-нибудь?Ненависть к природе                          потайнаяИ надежда:           «все – не то,                           что – я»!Это – детство.                 Оторопь ночнаяИ утробный страх небытия.Время научило мыслить шире.Я природу понял и простил:Счастлив тот,                 кто в ненадежном миреРадостно и долго прогостил.

Разговор

– Не жизнь – сплошная суета,Чтоб хлеб сыскать насущный.Сшибает с ног не клевета,А шепоток наушный! Любовь                   (по множеству примет) —Лишь головокруженье.И знания по сути нет —Одни предположенья!А сердцу не передохнуть,Пока не изболится…– А ты видал когда-нибудьЖизнь из окна больницы?..

В командировке

Бесхитростный гостиничный уют.На шифоньере —                   инвентарный номер.Здесь, чая наливая,                        намекнутНа комнату,              где кто-то как-то помер.Здесь не ищи оставленный дневникПо тумбочкам…                  Сей этикет старинныйТеперь забыт.                Ты обнаружишь в нихОбертку мыла,                 тюбик «Поморина»,Использованный.                    Или на стенеПрочтешь душещипательную строчку,С которою согласен я вполне:«Как скучно просыпаться в одиночку!»…Сыграли гимн,                   а я лежу без сна,Пугаясь тьмы,                 своей и заоконной,И жизнь так одинока,                          так грустна,Как эта ночь в гостинице районной!..

* * *

Когда я – очень редко —заворачиваю в мойБалакиревский переулок,заставленный бело-синиминовыми домами,похожими на литровые пакеты молока, —я отыскиваю глазамистаренькие, такие щемяще знакомыедеревянные домики,окруженные выбеленными заборчикамии старыми тополями,ветви которых аккуратно ампутированыво имя чистоты улиц.Когда я – очень редко —брожу по моему Балакиревскому переулку,глубоко вдыхаяметаллический запах теплого летнего дождя,я испытываю странное чувство,словно мне повстречался давний знакомец,который с годами не старится почему-то,а, наоборот, молодеет!И вот я стою перед ними пытаюсь разглядетьна его непривычно юном лицемилые моему сердцу,но почти совершенно разгладившиесяморщины…

Одноклассница

Листья в желтое красятся,Не заметив тепла…У моей одноклассницыДочка в школу пошла!Сноп гвоздик полыхающийИ портфель на спине…Нет, ты, Время, пока ещеЗла не делало мне.И пока только силоюНаполняли года!Одноклассница,                   милая,Как же ты молода!..

Мысленный эксперимент

Есть люди потрясающей удачи!Она к ним словно                     приворожена,Самой собой: машина,                           деньги,                                   дача,Кинематографичная жена.Они что хочешь                   купят, обменяют,Они с любым начальником на «ты»,Их женщины такие обнимают,В которых мы не чаем наготы.Они всегда улыбчивы и горды,Для них проблем,                     как говорится,                                      нет!Понадобится —                душу сплавят чертуЗа тридцать с чем-то                        памятных монет!Они переживут любые бури,Все потеряют —                  и опять вернут…Пожил бы я в такой везучей шкуре!Из любопытства…                    Несколько минут…

Наставник

У поэта эстрадная статьИ костюм с золотистым отливом.Он стихи меня учит писать,Озираясь зрачком суетливым.Он листает мой сборник,                              кривясь,И, смешно наслаждаясь собою,Говорит про непрочную связьМежду строчкой моей и судьбою.Он по столику перстнем стучитИ опять начинает сначала:Мол, строка у меня не звучит —Наставляет,              как жить,                         чтоб звучала…Крепко врос он в приятную рольЗлатоуста,             пророка,                       патрона —Обветшалой эстрады король,За ненужностью свергнутый с трона…Сытый, самовлюбленный осел!..Но сижу, уважительно стихший:У него я однажды прочелГениальное четверостишье…

Жалоба

Кругом раскисшие сугробы,С деревьев капает вода…А как душе хотелось,                          чтобыСнег не кончался никогда!Чтобы холодное светилоИ каждый день и целый векНад синей кромкою всходилоИ поджигало чистый снег.Чтоб я летел               лыжнею плавной,Всесильной радостью гоним…Но вот не совпадают планыПрироды          с мнением моим!И потому в округе тает.Водой заполнилась лыжня.И в жизни так всегда бывает,По крайней мере, у меня…

В электричке

Речитативом монотоннымПро долю горькую твердя,Она влачится по вагонам,Несет чумазое дитя,Она бормочет еле-еле,В глаза стараясь заглянуть:Мол, погорели,                  погорели,Мол, помогите кто-нибудь!А я читал в одной газете,Что все как раз наоборот,Что просто попрошайки этиМорочат трудовой народ,Что у такой вот мнимой нищей,Разобездоленной на вид,Хранятся на сберкнижке тыщиИ дом —         дай каждому —                          стоит,Что это – просто тунеядцы,Им только бы урвать свое,Не смей, товарищ, поддаватьсяНа их притворное нытье!Народ наш не возьмешь обманом,Народ наш вовсе не таков!…И каждый шарит по карманам,Сор обдувая с медяков.

Современный спор

Николаю Игнашину

Остепененный врач завелся быстроИ стал кричать,                   что существует Бог!В ответ поэт,               носитель божьей искры,Его перевоспитывал,                         как мог.До хрипоты,              друг друга обзывая,Поэт и медик спорили о том:Что есть душа,                 и что есть плоть живая,И что куда девается потом?!Известно:           богословие – трясина,Но никуда не денешься,                             покаПорой еще бессильна медицина,Еще порой             беспомощна строка!Врач, убеждая,                  кофе лил на скатерть.Поэт был аккуратен и речист…Двадцатый век:                   хирург – богоискатель.Служитель муз – научный атеист!

Атеистические чтения

В какой-то книжке                      (вспоминать не буду названия)я как-то прочитал,Что за измену получил ИудаПо тем годам солидный капитал.А я-то думал раньше:                           три десяткаКаких-то там серебряных монет…И за такой пустяк (подумать гадко!)Спасителя спровадить на тот свет!Выходит, что Иуда был не промах.В предательстве прибыток разглядев,Он чаял сибаритствовать в хоромахПод ласками               древнееврейских дев.И может быть,                 благообразно-старый,Любовью к достоверности горя,Иуда сочинил бы мемуары —Евангелие, проще говоря.А то бы и витийствовал,                              в запалеГромя корыстолюбие и зло:Мол, самого чуть было не распяли,Но вырвался. Считайте – повезло!А как бы пел он                   об Отце и Сыне,О Духе, разумеется, Святом,Но взял и удавился на осинеИстерзанный позором и стыдом.Непостижимо сердце человечье:Предателя замучила вина…Так не бывает! Тут противоречье,Которыми вся Библия полна…

Коммуналки

Как много случилось событийВ последнее время.                        И вотКончается век общежитий —Эпоха комфорта идет!Из многоячейных и склочныхСвоих коммунальных квартирМы вырвались в мир крупноблочный,Отдельный, с удобствами мир!О, здесь не фанерные стены,Здесь нет посторонних ушей,И здесь не кипят                    после сменыНа кухне пятнадцать борщей,А возле кастрюль не толкутсяПятнадцать хозяек,                       как встарь,И не с кем взбодриться,                             схлестнутьсяЗа кухонный свой инвентарь…А раньше:             и радость, и горе,И ссора в похмельном чаду —Все рядышком,                   все в коридоре —И зло,        и добро на виду!Друзья,          вы по чести скажите:Жилищные сбылись мечты —Теперь вам не жаль общежитий,Семейственной той тесноты?Мне жаль…              Хоть и дни протекаютВ комфорте…               Когда раз в годуСосед на меня протекает —Я в гости к соседу иду…

* * *

А может быть,                 все любови,которые выпадали на долюмиллиардов людей,тысячелетиями приходившихна Землюи уходивших с нее…А может быть,                  все любови,о которых говорили,                        вздыхали,                                  молчалипод Луной,стершейся под затуманенными взорами,точно старый-престарый пятак…А может быть,                 все любови,которые, отцветая,                      роняли семенабудущих страстей и желаний,связывая все новые и новые поколенияв одну бесконечную очередь за счастьем.Так вот,          может быть,                        все эти любовисутьзадуманный и осуществленныймудрой природойдолговременный конкурсна самую жаркую,      самую нежную,         самую чистую,            самую верную,               самую крепкую…Короче говоря,                   самую-самую любовь?!Когда протрубят подведение итогов,пара-победительницаполучит в наградувечную жизнь,а значит, – и вечную любовь!..Вот так!          А ты опятьпугаешь меня разводом…

* * *

Наверно, когда-нибудь(люди очень пытливы!)на срезе сердцаможно будет рассмотретьлюбовные кольца.Наверно, когда-нибудь(люди очень внимательны!)по толщине этих колецможно будет отличитьиспепеляющую страстьот скоротечной интрижки.Наверно, когда-нибудь(люди очень изобретательны!)пустоту сердцаможно будет прикрыть                            изящнойтекстурой —так называютполированную фанеру,на которой нарисованыизысканные узоры благородной древесины.…Но мы-то знаем,что под фанерой всего лишьпрессованные опилки.