Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Беовульф - Андрей Леонидович Мартьянов на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Всё, что воображал себе Северин о дальней Галлии, оказалось неимоверно приукрашенной фантазией. Картулярий настолько обиделся на Эрзариха, что не разговаривал с рабом месяц, вплоть до августовских ид. Ничего себе «город как город»! Да маленький Салерно рядом с этим воплощённым кошмаром покажется столицей Вселенной, а уж о Риме, Афинах или Александрии и говорить нечего!

В Реймс ехать не пришлось — епископ Ремигий постоянно находился при дворе рикса Хловиса и встретил возлюбленного племянника (коего прежде не видел) с христианским и отеческим радушием, поселил в своём доме и первым же вечером огорошил Северина сообщением о том, что в огромном епископате, занимающем земли, на которых уместилась бы половина Италии вместе с Сицилией, не наберётся и двух тысяч прихожан-кафоликов. В основном — римляне, оставшиеся здесь после франкского завоевания Суасона в 486 году.

Королева, Хродехильда Бургундка, тоже кафоличка, равно как и некоторые её свитские. Есть небольшое количество ариан, но уж лучше язычники-сикамбры, чем еретики. Церквей на всё королевство — четыре, две в Реймсе, одна в Суасоне, одна в Лютеции-Париже. Пятую церковь строят в Дижоне, есть надежда, что к зиме управятся.

Весь Реймсский епископат состоит из самого Ремигия, настоятеля кафедрала, двух скрипторов — монахов монте-кассинского обряда брата Бенедикта из Нурсии, сторожа и новоназначенного картулярия, на которого ляжет забота об архиве и переписке с Римом. Итого шесть человек.

— Невероятно. — Северин непроизвольно икнул. — Самый… Самый огромный диоцез Церкви! И две тысячи прихожан! Шесть служителей епископата! Боже всеблагой!..

— Разочарован? — поднял бровь Ремигий.

— Н-нет, но… — замялся Северин, устыдившись. — Я хочу сказать…

— Я прекрасно знаю, что ты хочешь сказать. Дражайшая сестрица Корнелия была уверена, что отправляет сына в прежнюю Галлию. Галлию великих городов, амфитеатров, мраморных терм, в процветающую провинцию великого Рима. — Епископ говорил спокойно, даже с иронией. — Нет больше такой Галлии. И не будет никогда. Есть только скопище немытых варваров, поклоняющихся нелепым истуканам. Сонм дикарей, для которых понятие «человеческая жизнь» — я уж не говорю о душе! — не ценнее обглоданной свиной лопатки, брошенной собакам. Вонючих тварей, неспособных написать собственное имя палочкой на песке. Но этих людей тебе придётся понять и полюбить. Полюбить более, чем самого себя и всё то, что ты любил прежде. Спросишь — зачем? Перечитай Евангелия, там всё написано. Если чувствуешь, что не справишься — отдохни несколько дней и возвращайся в Рим. Я не стану тебя удерживать и не наложу церковного наказания. Каждому — своё.

— Я постараюсь, — смущённо пробормотал Северин после длительной паузы. Смотреть в глаза епископу он не решался. — Что мне надо делать?

— Сейчас — ровным счётом ничего, — усмехнулся Ремигий. — Отоспись с дороги. Я попрошу Эрзариха подобрать тебе более подобающую одежду и оружие.

— Оружие? — задохнулся картулярий.

— Сикамбры не станут тебя уважать, если на поясе не окажется клинка. Я обычно ношу булаву, кстати. Этот народ войнолюбив, доблесть считается первой добродетелью. Ты говоришь на германских наречиях?

— Дома выучил готский, по книгам епископа Ульфилы.

— Замечательно. Язык сикамбров мало отличается от прочих наречий германского корня, разница только в произношении. Ничего, освоишься. Напомни, чтобы завтра, после мессы, я рассказал тебе о некоторых обычаях франков, без знания которых в Суасоне тебе делать нечего. На прогулки пока ходи только в сопровождении раба — Эрзарих не только силён, но и благоразумен. Ты любишь охоту?

— Не очень.

— Скверно. Сикамбры полагают её первейшим развлечением, после греховных телесных услад, конечно… Минимум один раз за седмицу я отправляюсь на травлю кабанов вместе с королём. Если хочешь войти в ближний круг рикса, придётся учиться. Тебе ещё очень многому следует научиться, сын мой!

— Я постараюсь, преосвященный…

* * *

— Необходимо видеть разницу между волшебством и чудесами, — втолковывал Северину епископ. Цепочка всадников двигалась по узкой тропе между скалами по направлению к Стэнэ, крепости дукса Гунтрамна, восточному форпосту королевства Хловиса Меровинга. — Источником чудес является сам Господь, и происходят они исключительно по божественной воле. Недобрых, несущих зло чудес не бывает по вполне понятным тебе причинам. Чародейство, волшебство, магия — называй как хочешь! — использует иные силы.

— Дьявольские? — полуутвердительно-полувопросительно сказал Северин.

— Далеко не всегда. Видишь ли, сын мой, германские племена — готы, франки, даны, вандалы, лангобарды и все прочие народы, которых римляне именуют народами варварскими, обитают в совершенно ином мире, нежели мы.

— Это как? — помотал головой Северин. — Разве можно одновременно существовать в сотворённом Господом Универсуме и где-то ещё?

— Ты не понял. То, что для нас, людей цивилизованных и обладающих достаточными знаниями о тварной Вселенной, является лишь страшной сказкой, для любого сикамбра или бургунда — самая обыденная реальность. Их боги расхаживают по Земле и вмешиваются в человеческие дела. В лесах, озёрах и реках обитают волшебные создания — злые и не очень. Любой подданный Хловиса может запросто встретить в безлюдных пущах ужасных чудовищ и погибнуть от их клыков и когтей. Настоящих чудовищ, во плоти!

— Но почему я их никогда не видел, хотя живу здесь больше полугода?

— Ты просто не всматривался. А я с большим удовольствием однажды побеседовал с одноглазым старцем в сером плаще и широкой шляпе. Обычно его называют Вотаном, хотя истинное имя этого… гм… этого существа совершенно иное.

— Вы же христианин! — немедленно возмутился картулярий. — Епископ, Князь Церкви! Дядя, вы хотите сказать, что собственными глазами видели главного божка сикамбров?

— Поживёшь в этих местах подольше, и не такое увидишь, — невозмутимо отозвался Ремигий. — Очень удобно закрыть глаза, заткнуть уши, зажать нос прищепкой, спрятаться в тёмном углу и твердить самому себе: «Ничего подобного не бывает, поскольку быть не может!» К сожалению, некоторые священники придерживаются именно этой ошибочной точки зрения — таких я гоню прочь. Господь в неизъяснимой мудрости своей создал удивительный мир, полный неповторимого и бесконечного разнообразия. Затем, как ты знаешь, произошло Падение Люцифера — сатана начал извращать идеальное Творение и был низринут в Преисподнюю, однако многие его детища остались здесь, на подаренной людям земле…

— К примеру этот… Вотан? — тихонько сказал Северин и опасливо покосился на ехавшего позади Эрзариха: лангобард мог всерьёз обидеться, услышав, как поносят его богов.

— Имею все основания полагать, что ты ошибаешься, — убеждённо ответил епископ. — Боги германцев не злые, скорее очень своенравные и капризные, как дети. Если верить одному из дохристианских иудейских апокрифов, часть ангелов, не вставших на сторону Люцифера, но и не поддержавших Творца в великой битве с Падшим, были изгнаны из рая, однако в ад не сосланы. Вполне убедительное объяснение существования воплощённых духов, которых мы называем «богами» или «волшебными существами». Их отправили на Землю за искуплением — набезобразничали, так исправьте свою ошибку. Поживите в мире смертных, делом докажите, что вы не отвратились от Господа, на время станьте пастырями и покровителями людям, ещё не готовые к принятию евангельской истины!

— Не верится, — вздохнул Северин. Слова преосвященного граничили с ересью. — Египетский Сетх, персидский Ариман или карфагенский Молох вовсе не похожи на «пастырей и покровителей» — это монстры, демоны!

— Я и не спорю, — пожал плечами Ремигий. — Самые настоящие демоны, свирепые посланцы ада. Несомненно, часть изгнанных ангелов обратила свою силу во зло, признав господином Падшего. Отсюда и ужасы человеческих жертвоприношений в Карфагене или кровавый культ богини Бадб в Гибернии,[6] описанный в сочинениях Юлия Цезаря — ты должен был читать. Однако вспомним о Доннаре, который защищает наших приятелей-сикамбров от чудовищ и великанов, галльскую Секвену, по имени которой названа река, протекающая через Лютецию — она хранит реку и оберегает корабли… А старые боги Рима? Чем тебе добряк-Бахус не угодил, спрашивается?

Епископ добродушно рассмеялся, но потом вновь стал серьёзным:

— Запомни, сын мой: искренняя и горячая вера в Творца и его Благую Весть не исключает знания о его Творении. Мы верим в Иисуса Христа, Святую Троицу и в жизнь будущего века, как установлено в «Символе» Вселенского собора. Но это ничуть не мешает мне или тебе знать, что Вотан, Доннар, Фригг или Фрейр существуют. Знать о них, но не поклоняться им.

— Вы бы это святейшему Папе рассказали, — недоверчиво буркнул Северин.

— Рассказывал, — усмехнулся епископ. — Примерно этими же словами. Потому и получил диоцез в Лугдунской Галлии и Бельгике вместе с пастырским перстнем. Я очень хорошо знаком со сказочным древним миром германцев, с его опасностями, тайнами, его повелителями. И надеюсь передать эти знания тебе — иначе великий труд, к которому мы предназначены, окажется тщетен.

— Вы слишком долго молчали, дядя. Почему?

— Рассчитывал, что ты сам узришь незримое. Без подсказок. Заметишь некие странности, несоответствия. Чудеса, которыми пронизана эта земля. Но до вчерашнего дня ты предпочитал сидеть в тёмном углу, о котором я только что говорил. С закрытыми глазами. Открой их, оглянись, посмотри повнимательнее вокруг. Найдёшь очень много любопытного!

Северин послушно огляделся. Коричневые выветренные скалы, пятна снега на камнях, могучие сосны. И устроившаяся на крутой возвышенности за рекой Мез деревянная крепость, не идущая ни в какое сравнение с пограничными фортами, которые в прежние времена строили римские легионы.

Бург Стэнэ, владение Гунтрамна, одного из военных вождей Хловиса. Ничего волшебного или загадочного в бревенчатом тыне и приземистых угловых башенках крытых соломой, обмазанной от огня глиной, решительно не замечалось. Послышался собачий лай — псы учуяли гостей.

— Полторы седмицы мечтаю отдохнуть перед настоящим очагом и под крышей, — устало заметил епископ. — И покупаться в бочке с горячей водой, поскольку Гунтрамн доселе не озаботился постройкой бани.

Северин понимающе кивнул — в Суасоне отлично сохранились старые термы, постройки времён Гелиогабала. Ремигий приохотил к баням и короля Хловиса, и его ближних: они пытались старательно подражать римлянам, хотя получалось плохо и далеко не всегда.

Сикамбры очень ценили удобства и с удовольствием пользовались достижениями цивилизации — потому епископ был уверен в том, что франки небезнадёжны. Однако Суасон всё-таки считался столицей и этот город построили римляне, а в медвежьих углах наподобие Стэнэ или Ревена процветало исконное отеческое варварство. Или же «старинное благочиние», как это именовал Эрзарих со своей лангобардской точки зрения.

Северин задрал голову, радуясь ясному погожему дню, прищурив глаза посмотрел на солнце, но вдруг его взгляд отвлекла чёрная точка, скользящая по густо-лазурному небу. Большая птица, наподобие коршуна?

Нет, не птица. Не могут птицы забираться на такую высоту — пятнышко на несколько мгновений скрылось за тонкой полоской перистых облаков, появилось снова, описало широченный круг, а затем исчезло в золотом сиянии.

— Чудеса высматриваешь? — хохотнул Ремигий, проследив за взглядом воспитанника. — Чудо нас ждёт за воротами — кабан с чесноком, ячменное пиво и широкая лавка, застеленная медвежьими шкурами! Рот закрой, ворон залетит — не выплюнешь!

— Чего? — непонимающе переспросил Северин и вдруг осёкся.

На деревянном гребне надвратной башни восседали два огромных иссиня-чёрных ворона, каждый размером едва ли не с гуся. Очень откормленные, говорить нечего.

Оба ворона, повернув головы особым птичьим манером, внимательно смотрели на Северина. Не просто внимательно — осмысленно.

Разумно. Подобно человеку.

Глава вторая

В которой Северин рассуждает о сущности варварства, встречает злых духов Арденн, затем падает в глубокий снег, а епископ Ремигий кается в грехах

Февраль 496 года по Р. X.Арденны, Стэнэ

Первые месяцы Северину было очень тяжело. Непривычная обстановка, чужие люди со странными, зачастую шокирующими образованного латинянина обычаями и привычками, разъезды по делам диоцеза, а дел таковых было весьма немного.

Открыли новый приход в Дижоне (на освящение церкви во имя святого апостола Павла собралось аж целых полторы сотни кафоликов!), потом пришлось съездить в Лютецию — затерянный среди девственных галльских лесов крошечный городок на реке Секвене. Ремигий, кстати, обязал картулярия не использовать римские названия и говорить так, как говорят сикамбры — Париж, Сена…

И вообще, по мнению Северина, епископ чересчур снисходительно относился к франкам, аргументируя свою прямо-таки ангельскую терпимость вполне разумно: у Хловиса и его народа позади столетия беспросветного варварства, за день, за год и даже за десятилетие сикамбров не переделаешь. Сколько времени потребовалось Империи для романизации Галлии? Почти два века? Вот-вот!

Лютеция не понравилась Северину ещё больше, чем Суасон — римляне ушли оттуда давно, лет пятьдесят назад. Немногочисленные каменные здания полуразрушены и не используются, амфитеатр времён Траяна разобран, от триумфальной арки в честь побед Марка Аврелия остался один фундамент. Кругом разруха и запустение, только белеют опутанные ветками дикого винограда и плюща статуи древних римских божеств — германцы не осмелились их разбить, опасаясь гнева ромейских духов, хранящих эту землю.

Бывшая вторая столица Лугдунской Галлии, ныне превратившаяся в деревню на полторы сотни дворов, стояла на островах в излучине реки — на случай штурма очень удобно, это ещё римляне подметили. Достаточно быстро разобрать два деревянных моста, и никакой враг не подберётся к стенам. Именно к стенам, а не тыну — здешний дукс Арбогаст прилежнее других выслушивал советы епископа Ремигия. Брёвна кладутся горизонтально, через каждые двести шагов башенка, на северном берегу реки дополнительные укрепления, включая классический римский земляной вал. Случись нежданное нападение, Лютеция сможет продержаться долго, хватило бы припасов.

Арбогаст, молодой, но весьма сообразительный и разумный военный вождь, получил от короля во владение древнюю Лютецию совсем недавно — четыре года минуло. Быстро отстроил крепостишку, раздал земли в округе своим воинам и их семьям, притом не обижая уцелевших после бесчисленных варварских завоеваний галлов, разрешил епископу построить церковь — большущую, из лучших сосновых брёвен, прямо посреди самого большого острова.

Посвятили храм святой Деве Марии Парижской, а Ремигий назначил настоятеля из германцев-христиан. В миру этого здоровущего бородатого мужика звали Сигизвульфом, в крещении же Ионой. Вот и служил Сигизвульф-Иона, поучая малочисленную и нерадивую паству то Словом Божьим, то пудовым кулачищем, благо оба способа внушали трепетное уважение его духовным детям. Ремигий, однако, скрывал ухмылку под пышными седыми усами и говорил Северину, что без таких вот добрых пастырей в землях франков не обойдёшься. Иона быстро научит любого забияку, как любить ближнего своего.

Северин только морщился. Всё, что он видел в королевстве Хлодвига и при епископате, решительно не согласовывалось с прежними представлениями о миссионерском труде — звероподобный настоятель парижского кафедрала, редкие прихожане, идущие в церковь при мечах, а затем без зазрения отправляющиеся на языческую страву-тризну по умершему язычнику-сородичу? Где здесь истинные кафолики? Христиане?

Насмешка над Верой, вот что это такое!

Ремигий делал вид, будто так и надо. И периодически одёргивал готового возмутиться картулярия — молчи, наблюдай, делай выводы и учись. Северин, следуя данному обещанию, старался. Через силу. Слишком противна была ему эта дикарская страна. Ну так противна, сил нет. Вместе с королём Хловисом и присными его.

* * *

Уютно гудел открытый очаг, в обширном доме дукса Гунтрамна приятно пахло сосновой смолой, дымком и жареным мясом. Северин, забравшийся под меховое одеяло, следил за пляской язычков пламени и вполуха слушал ненавязчивые поучения епископа — Ремигий уселся поодаль, на простом деревянном кресле возле стола.

— …Ты никогда не замечал, что счёт времени у сикамбров и прочих варваров намного отличается от нашего? Напомни, какой сейчас год?

— Четыреста девяносто шестой по Пришествию Спасителя, — моментально отозвался картулярий. — Или тысяча двести сорок восьмой anno urbis conditae.[7]

— Верно. Мы исчисляем время по годам, отталкиваясь от некоего известного события, будь то Рождение Христа или превращение Рима из Республики в Империю при Августе — возьми любую исходную дату и считай себе, когда именно родился Гораций, когда перешёл Рубикон Цезарь или Нерон сжёг Вечный город. Тебе и мне доступно понятие о течении времени и истории, мы способны в точности определить, насколько давно произошло то или иное событие. Но спроси у любого франка, когда родился его отец, и он ответит тебе нечто совершенно невразумительное.

— Например?

— Допустим, «он родился в год, когда лангобарды победили готского рикса Рикимера».

— Это когда?

— В тот год ещё случился неурожай в землях бургундов, — пожал плечами епископ и отвернулся, чтобы Северин не заметил улыбки.

— Да у них там столько неурожаев было, что не поймёшь, как с голоду не перемёрли! — возмутился картулярий.

— Хорошо, тогда ещё молния поразила дуб в священной роще на правом берегу реки Мез… Теперь понял?

— Нет, — обиделся Северин. — Откуда я могу знать о какой-то дурацкой роще?

— У варваров нет концептума времени, — спокойно ответил Ремигий. — Для германцев время циклично, считают по сезонам и урожаям. И по совокупности неких запоминающихся событий. Именно по совокупности, поскольку молнии могут одновременно поразить десяток священных дубов в полусотне рощ в округе, но если в этот же год лангобарды побили готов, у рикса франков родился сын, а в долине Рейна случилось наводнение, любой сикамбр поймёт, какой именно отрезок времени имеется в виду. Римляне говорят: «сорок лет назад». Варвар же поведает тебе длинную историю о многочисленных интересных событиях, происшедших в год рождения его отца. Причём для сикамбров всё будет абсолютно понятно, а ты начнёшь хлопать глазами от удивления. Спроси Хловиса, когда и как появилось племя франков, и он расскажет интереснейшую и напрочь оторванную от реальности легенду, героический миф, однако с точными датами возникнут затруднения — это было «очень давно» или «когда боги ещё не пришли в наш мир». Варвары всегда считают себя самыми первыми — мол, и Вотан тогда не родился, а мы уже славно бились с врагами!

— В целом понятно, — подумав, ответил Северин. — В прежнем Риме тоже было нечто похожее — считали по консульствам. Наподобие: «через три года после избрания консулом Марка Порция Катона».

— То есть сто девяносто пятый год до Рождества, — запросто высчитал епископ. — Вернёмся к нашим варварам. Они мыслят совершенно другими категориями, нежели римляне, это ты должен был заметить.

— Ещё бы! Расстояния меряются по дням пешего или конного хода, сказочные миры наподобие Асгарда или Скандзы сопряжены с нашим Универсумом и якобы туда можно проникнуть смертному. Нет никакого представления о географии, но любой франк запросто доберётся отсюда до Константинополя или берегов Данубиса[8] — невероятное чутьё на направление!

— Пространственное мышление, — заключил Ремигий и подбросил сосновых полешек в очаг. — Есть только пространство, но нет времени. Впрочем, я неверно выразился — нет представления о времени как о единой цепи, составленной из множества одинаковых звеньев. Счёт ведётся не по годам-звеньям, а по упомянутой совокупности событий, произошедших одновременно или почти одновременно. Единая отправная точка отсутствует. Знаешь, что сикамбры будут говорить про наступивший год?

— «Когда Хловис разбил алеманов при Стэнэ», — усмехнулся Северин. — И когда Бог Единый свершил Чудо.

— Вот именно, — кивнул епископ. — Причём понятия «Хловис», «Бог» и «Чудо» сольются воедино, а ещё к ним добавится четвёртое — «Крещение». Король дал клятву, теперь остаётся лишь определить время… Думаю ввести Хловиса и его войско в лоно Святой Церкви на Пасху — Воскресший Христос принимает воскресших из погибельного мрака язычества франков в руки Свои… Весьма символично, не находишь? Нас с тобой тоже вспомнят, будь уверен.

Северин помолчал, недоверчиво пожевал губами и хмуро взглянул на епископа:

— Дядя, вы сами говорили, что… что древность просто так не отпустит сикамбров и другие народы… Вы сами видели, что творилось сегодня во время битвы! Колдовство, могучее и опасное колдовство! Неужели не боитесь?

— Чего бояться, если на твоей стороне Господь Бог? — вполне резонно сказал Ремигий. — И куда оно подевалось, это колдовство, когда мы воззвали к вышним силам и узрели Длань Господню, осенившую Хловиса? Ничего не бойся, сын мой. Опасайся, но не бойся… Мы сильнее, хотя враг — коварнее. Мы обязательно победим, пусть и неизвестно, какой ценой. Зёрна Истины посеяны среди бесконечных полей сорняка, нам придётся взрастить их и уберечь. Сам-то не боишься?

— Опасаюсь, — невесело хмыкнул картулярий. — Я действительно начинаю верить в реальность германских легенд о богах, чудовищах и волшебстве…

— Это с чего? — вздёрнул бровь епископ. — Ещё вчера кривился при одном упоминании о Вотане, а теперь вдруг уверовал?

— Слушать глупые россказни варваров и видеть своими глазами — это разное, — вздохнул Северин. — Одна гигантская птица в облаках чего стоила!

— Птица? — прищурился Ремигий. — А, ну да, я тоже заметил. Только не уверен, что это была именно птица… Не обращай внимания, мало ли чудесных существ обитает в Арденнах? Хочешь ещё покушать?

— Нет, преосвященный, благодарю.

— Тогда помолись и ложись спать. А мне ещё следует наведаться к Хловису и Гунтрамну, есть о чём поговорить…

* * *

Спать не хотелось — минувший день оказался чересчур богат на впечатления. Прежде незнакомое возбуждение не оставляло Северина. Делать было решительно нечего — к королю епископ племянника не пригласил, снаружи давно стемнело. Эрзарих, как человек без воображения, ещё до заката надулся пивом до горла и завалился на боковую в «дружинном доме», где обитали неженатые воины дукса Гунтрамна заявив, что после хорошей драки нужен хороший отдых. Поговорить не с кем.

Картулярий поднялся с широченной лавки, набросил безрукавку из мягкой пятнистой шкуры большого лесного кота, называемого франками «рысью», отыскал кожаную сумку с писчими принадлежностями, засветил масляные лампы и устроился за столом. В конце концов, ведение хроники Реймсского диоцеза входило в прямые обязанности Северина.



Поделиться книгой:

На главную
Назад