Помоги проекту - поделись книгой:
Все апостолы трудились, все работали, но мы не найдем у них об этом ни слова. Если бы сейчас любой христианин плел бы палатки, корзинки, жил бы так же, как апостолы, в первую очередь мы писали, что мы делаем, как мы устаем, чего нам не хватает. Мы бы все погрузились в своем письме в нашу бытовую материальную жизнь. У апостолов мы этого не видим, хотя они этой жизнью живут тоже.
В отрывке Евангелия, который мы читаем, говорится не о том, что не надо делать ни того, ни другого, ни третьего… Просто не надо об этом заботиться, не надо ставить эти заботы во главу угла. Ведь забота – это посвящение себя всего, посвящение всех своих сил. Не по пути, не мимоходом добываем мы себе пищу, одежду, работаем: для современного человека это вообще во главе угла. Нам даже трудно понять: как это так, отложить житейские заботы на второе место. Мы не можем этого понять и не можем научиться этому из собственной истории. Мы видим те эпохи, те народы, которые очень много сил уделяли духовному и душевному. Казалось бы они должны быть менее развитыми, у них должна быть более слабая культура материальная. Но мы видим, что чем больше народ уделяет внимание Божественному, неотмирному, тем выше поднимается и материальное вокруг него. Чем же больше сейчас мы с вами копошимся в материи, ковыряемся в ней, тем хуже у нас все клеится и получается.
Бог может четырьмя хлебами накормить тысячи людей, а мы можем в день есть тысячи хлебов в одно лицо и не наестся. Без Бога у нас ненасыщаемость какая-то, без благодати.
Мы смеемся над нашими предками, которые стояли по семь часов на службе, читали молебны и акафисты. Мы понимаем, что это языческое какое-то восприятие, они думали, что чем дольше мы постоим, чем сильнее мы себя измучаем, тем Бог ближе будет, но мы смеемся, не понимая, что ведомы к этим мукам и выводам они были великой ревностью. На это стремление к Богу, на эту ревность, пусть и неправильно иногда осуществляемые, Бог всегда отвечал Своей любовью и Своей благодатью. И те люди, которые не имели тогда ни подъемных кранов, ни автомобилей «Камаз», ни самолетов, ни кораблей – все то, что мы имеем сейчас, – они строили всю цивилизацию, которой мы сейчас с вами пользуемся. Сейчас мы имеем, в общем-то, все и при этом не имеем возможности создать что-то новое, достойное, за что было бы не стыдно, и можно было бы внукам предъявить: вот это я построил или сделал.
Поэтому, конечно, на первом месте должен быть Господь Бог, и тогда земное начнет складываться и клеиться. А пока мы надеемся на свои силы, пока мы не слушаем тех, кто жил до нас… «Не надейтесь на князи на сыны человеческие, в них же несть спасения». Пока мы фундаментом своим не Бога полагаем, а наши силы, нашу технику, наши возможности и способности ставим, ничего у нас получаться не будет.
Об этом давайте задумаемся сегодня и как-то перенастроим свое отношение к окружающему миру. В первую очередь – Царство Божие, в первую очередь – правда Его, в первую очередь – душевное, в первую очередь – Божественное, а все остальное по остаточному принципу! И тогда все остальное будет получаться очень здорово, хорошо, на пользу, и сохранится, я думаю, для следующих поколений.
Апостол
К стыду говорю, что на это у нас недоставало сил. А если кто смеет хвалиться чем-либо, то (скажу по неразумию) смею и я.
(здесь и далее Второе послание к коринфянам, 11–12 глава).
Св. Павел в сегодняшнем отрывке начинает свою защиту от лжеапостолов, которые пришли в Коринф к первой христианской общине и пытались проповедовать какое-то свое евангелие. Начинает он необычно и как бы говорит, «потерпите меня, глупого, по глупости своей начну хвалиться и я, что же делать. Примите меня как неразумного, ведь вы терпите таких людей, которые любят хвалиться и гордиться». Чем же будет хвалиться ап. Павел? Не своими какими-то достоинствами, «нет у нас никаких собственных достоинств, у нас все от Бога». Нет, св. Павел хвалится своими слабостями. Прочитаем этот фрагмент.
Они Евреи? и я. Израильтяне? и я. Семя Авраамово? и я. Христовы служители? (в безумии говорю:) я больше. Я гораздо более был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при смерти. От Иудеев пять раз дано мне было по сорока ударов без одного; три раза меня били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыл во глубине морской; много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников, в опасностях в городе, в опасностях в пустыне, в опасностях на море, в опасностях между лжебратиями, в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе. Кроме посторонних приключений, у меня ежедневно стечение людей, забота о всех церквах. Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся? Если должно мне хвалиться, то буду хвалиться немощью моею. Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословенный во веки, знает, что я не лгу. В Дамаске областной правитель царя Ареты стерег город Дамаск, чтобы схватить меня; и я в корзине был спущен из окна по стене и избежал его рук.
Риторическая, очень страстно построенная речь, которая начинается с утверждения равенства с сомнительными проповедниками, которые прибыли из Иерусалима и при этом хвалятся своим происхождением. Они говорили, что они евреи, израильтянине, семя авраамово, христиане, христовы служители. И св. Павел устанавливает свое равенство с ними по происхождению и по статусу. Св. Павел утверждает, что он еще больший служитель Христов, чем они. Однако, очень необычно он выражает свое служение Христу. Вот он в трудах, в ранах, в темницах, при смерти, в гонениях, в скорби – всем этим он хвастается. Дело в том, что обычному жителю Римской империи хвастаться этим не пристало. Он сидел в тюрьме, трудится собственными руками, умирает каждый день, его бьют палками – все это далеко не предмет хвастовства. Св. Павел же хвастается именно этим.
В 24-м стихе ап. Павел почему-то говорит про 39 ударов. Речь идет о бичевании, страшном наказании – сам удар оставлял ссадину, кроме того, на конце бича был свинцовый шарик с коготочком, который раздирал плоть. По Закону, нельзя было бичевать более 40 ударов. Представьте себе, призывают преступника к позорному столбу, стоит палач, а вокруг стоят люди и отсчитывают с отвратительным злорадством. До 40 считать трудно, можно легко ошибиться, тем более, что наступает азарт. Если же палач превышал эту норму в 40 ударов, его самого привязывали к столбу и давали ему все 40 ударов. Чтобы не ошибиться в счете, было сделано следующее: вместо одного конца бича делали три конца, это такая плетка треххвостка, и к каждому хвостику привязывался этот свинцовый шарик. Таким образом один удар получался равен по своему действию трем. Трижды 13 будет 39, то есть без одного 40, и 13 считать легче, чем 40, ошибиться труднее. И такую пытку претерпевал ап. Павел.
Св. Павел упоминает и палки, и побиение камнями, кораблекрушение, описывает свои путешествия, опасности. Можете представить себе все эти путешествия по горам, долам, лесам, по бездорожью, где и тропинки-то нет, в те времена, когда кругом было полно разбойников, и всякий человек, вышедший из одного города и желавший достичь другого города, вовсе не был уверен в том, что он достигнет его, ибо защита была только внутри городских стен. Еще апостол говорит о спасении из дома в корзинке – вот тебе и великий апостол, ничего себе позиция!
Такие вот невзгоды и служения выпадают на долю верного Христова служителя. И удивительным образом, это первый повод для гордости. Но есть ли в служении апостола другая благодать, более, что ли, понятная нам? И дальше ап. Павел ссылается на свои экстатические опыты, внутренние переживания.
Не полезно хвалиться мне, ибо я приду к видениям и откровениям Господним. Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли – не знаю, вне ли тела – не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю – в теле, или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать. Таким человеком могу хвалиться; собою же не похвалюсь, разве только немощами моими. Впрочем, если захочу хвалиться, не буду неразумен, потому что скажу истину; но я удерживаюсь, чтобы кто не подумал о мне более, нежели сколько во мне видит или слышит от меня.
Еще в Первом послании к коринфянам ап. Павел говорил о том, что в Коринфе были очень популярны особые духовные экстатические состояния: экстаз, речь на непонятных языках, восхищение до третьего неба. У св. Павла тоже бывали такие состояния. До этого он уже говорил: «я больше всех вас умею говорить этими странными языками, но делаю это наедине, потому что это разговор моей души с Господом, а вам-то это не принесет никакой пользы. Лучше пять слов сказать на понятном языке, чем десять тысяч слов на непонятном».
У св. Павла бывали и другие состояния экстазов – видения и откровения, о которых он пишет сначала иронично отстраненно, как бы не о себе. Мол, вот, знаю человека во Христе, который был в экстазе и был восхищен до третьего неба. На самом деле, св. Павел пишет о себе. Прибывшие в Коринф лжеапостолы хвастались своей внешностью, своими особыми экстатическими дарами. Св. Павел же говорит, что он хвалится своими немощами. У него ничего, кроме собственных немощей нет, а все, что у него есть подлинно великого – это не он и не от него, это все от Господа, и этим хвалиться – безумие. Надо хвалиться Господом! Конечно, есть у него такие дары, как экстазы, но этим он хвастаться не будет, потому что в обычной жизни на людях он такой, какой есть – скромный, с не слишком замысловатой речью. А вот Евангелие, которое он возвещает, – не просто слово человеческое, это Дух Божий, сам Бог, действующий через слово человеческое, которое становится таким образом словом и силой Божией.
И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи». И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова.
Из чего понятно, что св. Павлу для смирения была дана некая болезнь «жало в плоть», сопровождавшаяся острыми болями. В словах «ангел сатаны» ап. Павел подразумевает как бы вестника или посланника зла, который может исполнять волю Божию, чтобы «избивать меня» таким образом, чтобы даже на внешности были видны следы этих избиений. Предположительно, у ап. Павла очень сильно болели глаза.
Каждый человек претерпевает в своей жизни страдания, но иногда они воспринимаются как какая-то нелепость, какая-то жуткая несправедливость, как страшная бессмыслица. Когда мы ощущаем верою благодать Божию, тогда мы свои страдания учимся воспринимать как тот крест, который нам вручен Богом. «Каждый возьми крест свой и следуй за Мной». Жизнь каждого верующего человека кончается в грядущем Царствии Божием, в воскресении, но для того, чтобы прийти к воскресению, надо пройти через Голгофу. Конечно, не у каждого Голгофа будет подобна страданиям Христа, но – маленькая ли, большая ли, страшная или не столько страшная, – но Голгофа страданий есть у каждого верующего человека.
Страдания для неверующего остаются бессмысленными, для верующего человека они полны смысла, ибо это страдания во Христе, это Голгофа, ведущая к воскресению. Воскресение без креста было бы слишком дешевым хэппи-эндом, крест или Голгофа без воскресения были бы крушением всякого смысла и всякой надежды. Болезнь св. Павла при ощущении великой благодати Божией – это Голгофа, поэтому св. Павел и хвалится немощами, чтобы проявлялась в нем сила Христова. Он уверен, и в хорошем настроении пребывает в любой ситуации, в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа.
Образ жизни апостола, человека, исповедующего и проповедующего Христа через Евангелие, незавиден. Он гоним и принижаем, но при этом гордится своим положением. В служении великих апостолов эта антиобщественность выражается наиболее заметно. Они жестко гонимы всю жизнь за Христа и, наконец, умирают позорной смертью. Те духовные высоты, на которые они поднимаются, остаются незамеченными для окружающих. Они общаются с Богом, пребывают в окружении ангелов, совершают и видят чудеса, но никогда не ставят эти события в центр внимания. Потому что суть учения, данного в Евангелии, совсем не в этом.
Те немощи и болезни, о которых говорит апостол, хорошо знакомы нам по собственной жизни. Даже если духовная жизнь наша на подъеме, мы довольны собой, кажется, идем в правильном направлении, всегда есть что-то в этом мире, что заставит нас обернуться и услышать слова Господа «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи». Тот, кто хвалится своей силой или своим необычным положением, делает это по земным соображениям. Важный апостольский урок для нас состоит в том, что гордится нам стоит своими земными немощами, чтобы обитала в нас сила Христова.
Миссионерская школа
Лекторий
В предыдущей лекции мы познакомились с предметом греха и святости, и сегодня эта тема получит продолжение. Мы говорили в основном про одну только страсть и одну добродетель: страсть гордыни и добродетель смирения. Страсть гордыни – такой грех, которые делает нас более всего похожими на дьявола, а добродетель смирения делает нас похожими на Бога. Также гордыня и смирение часто находятся в основе всех прочих страстей и добродетелей. Гордыня часто ведет к другим видам греха, а смирение делает возможным другие добродетели.
Поэтому мы продолжим свой разбор других страстей и добродетелей в контексте нашей с вами сегодняшней жизни и того, каким образом они влияют на нас, и как мы можем бороться и жить с ними. До того, как мы поговорим про эти страсти, позвольте прояснить, что мы имеем в виду под страстями и добродетелями. Страсть – обычно это духовная или физическая склонность, привычка или инстинкт, с которыми нам приходится бороться, которые мы стараемся преодолеть или хотя бы контролировать в своей жизни и которые имеют негативное влияние на душу и тело. Добродетели являются позитивной противоположностью страстей, которые нам надо взращивать, чтобы обрести и увеличить в себе.
Существует распространенное заблуждение о том, что страсти сами по себе плохи, хотя это и не так. Они необходимы для нашей духовной жизни. Без них мы далеко не продвинемся. На самом деле, возможно, единственный грех или страсть, которые нельзя обратить на пользу себе, это грех уныния, лени или безделья. Это даже не страсть, а отсутствие какой-либо страсти. Без страстей мы и ничего хорошего сделать не можем. Вот фрагмент из книги «Лествица» преподобного Иоанна Лествичника:«Бог не был причиной зла и не создавал его, и следовательно, те, кто предполагает, что некоторые страсти естественны для нашей души, ошибаются. Они не понимают, что мы как будто сами взяли свои естественные свойства и обратили их в страсти. Например, семя, которое нам необходимо для рождения детей, неверно использовано нами ради блуда. Природа дала нам злобу, которую можно направить на змея, но мы использовали ее против своего ближнего. У нас есть естественная потребность прирастать в добродетели, но вместо этого мы соревнуемся в зле. Природа побуждает в нас желание славы, но эта слава небесного свойства. Для нас естественно быть враждебными к бесам. Радость свойственна нам от природы, но это должна быть радость в связи с Господом и ради блага ближнего. Природа дала нам разочарование, которое следует испытывать по отношению к врагам наших душ. У нас есть естественная потребность в пище, но, конечно, не в излишествах».
Из чего ясно, что святые, которые превзошли нас в добродетели, которые обрели святость, не вовсе избавились от страстей, а лишь верно направили и контролируют их. Их злоба и ненависть были направлена против собственных грехов, недостатков и падения. Зависть они превратили в горящее желание быть похожими на святых. Даже сексуальная любовь была обращена на пользу Богу; верно направив самую страстную форму любви, они смогли возлюбить Его все сердцем. Вот как об этом говорит Иоанн Лествичник:
«Я наблюдал за нечистыми душами, которые сгорали от физической любви. Вместо этого я обратил то, что узнал у них об этой любви, в основу для покаяния и передал потенциал этой любви Господу. Вот почему, говоря о целомудренной блуднице, Господь не говорит, «потому что она боялась много», а вместо этого «потому что она возлюбила много». Он смогла изгнать любовь любовью».
Страсти не надо искоренять в себе, нужно уметь перенаправлять их энергию и управлять ими. Весь путь нашего покаяния состоит в том, чтобы понять, как взять под контроль страсти. В православной духовной практике контроль над страстями называют бесстрастием. Не надо пытаться не испытывать страсти вообще, но необходимо управлять ими и контролировать их, превратить страсти в добродетель, а не полностью искоренить.
Первая страсть, о которой хочется сегодня сказать, – такова, что с ней точно многие из нас сталкиваются. Ее противоположность часто называют кротость. Некоторые говорят «терпение». Когда слышим слово кроткий, мы как будто думаем об особом типе характера, таком застенчивом, податливом человеке, который не повышает свой голос. Но мы не о таких людях говорим. Кротость – это не черта характера.
Как добродетель ее сложно разглядеть в конкретном человеческом характере или типе поведения. Наш Господь Сам Себя называл кротким, и все же смог опрокинуть столы торговцев в иерусалимском храме, еще Он называл фарисеев порождениями ехидны. Не скажешь про Такого, что Им можно манипулировать или что Он боится открытой конфронтации. Мы часто ошибочно определяем кротость по внешним признакам. Например, мне доводилось видеть людей, которые перед лицом наглости, казалось, оставались очень спокойными, готовы были терпеть, но позже признавались, насколько ярость разрывала их на части изнутри.
Часто и проявления самого гнева неочевидны. Необходимо различать: один человек бывает подвержен вспышкам эмоций, а другим гнев овладевает полностью. Бывает, что гнев не находит физического воплощения, но обитает внутри нас и отравляет наше сердце и разум, руководит нашим образом мысли. Это худшая форма злости. Преподобный Иоанн Кассиан очень хорошо об этом говорит:
«Если понимать св. Павла буквально (Еф. 4:26 «Солнце не должно зайти в нашем гневе»), мы не можем позволить себе пребывать в гневе даже один день. Хочу, однако, сказать, что сердца многих настолько отравлены, что они просто теряют разум в состоянии гнева и могут не только пребывать в злобе один день, но находиться в этом состоянии неделями. Мне сложно говорить о тех людях, которые даже не готовы скрывать свой гнев на словах, они отгораживаются от мира полным молчанием и распространяют горький яд своих сердец до тех пор, пока он не разрушит их. Они не могут понять, насколько важно избегать ярости, причем не только во внешних проявлениях, но даже в мыслях, потому что это отравляет наш разум горечью и отделяет нас от истинно духовного образа мысли, лишая пребывания в Святом Духе».
Этот вид ярости часто поражает нас, но он скрыт и спрятан. Я уже говорил о том, что многие страсти имеют свое основание в гордыни, и ярость не исключение. Конечно же, это не всегда так. Многие формы ярости, причины для ярости и сама злоба могут быть добрым знаком, ведь мы склонны к ярости по своей природе.
Есть такое понятие «праведный гнев». Только что я говорил, как Господь опрокинул столы торговцев иерусалимского храма. По словам псалмопевца, «будь зол и не греши», поэтому мы должны быть способны на злобу по отношению к греху, несправедливости или неправедности. В особенности мы должны злиться на самих себя. На самом деле, это хорошо сформулировано в песне, которую я недавно услышал: «Я хочу злиться, чтобы исцелиться. Злость моя лишь для меня». Мы понимаем, что гнев нужен, но что он также должен быть верно направлен и хорошо контролируем.
Злоба часто имеет свою основу в гордыне, потому что мы часто злимся, когда наша гордость задета. Мы можем получить конструктивную критику, нам могут сказать, что мы неправильно себя ведем, или что наша работа была выполнена плохо. Из-за того, что наша гордость задета, мы с легкостью обижаемся на своего критика или его комментарий, озлобляемся. Причем виноват во всем происходящем именно кто-то другой, даже если он искренне хочет помочь нам. Гордыня заставляет нас думать, что мы лучше других или что заслуживаем лучшего отношения, чем другие. Все это не дает увидеть собственные недостатки и реальное положение дел. Поэтому даже если мы признаем, что критика обоснована, наша глубинная реакция будет примерно такой: «кто ты такой, чтобы критиковать меня? Ты ничем не лучше меня». Такой вот вид злобы происходит от гордости. Если мы же мы смиряем себя, думаем о себе хуже, чем о других, по крайней мере, что мы не лучше, чем остальные, тогда дело обстоит иначе. Тогда уже мы не подумаем: «да кто ты такой, чтобы мне это говорить?» Таким образом, злость часто появляется из-за гордыни. Когда наша гордость задета, мы можем очень обозлиться.
Злоба может вести к еще худшему духовному состоянию: ненависти, клевете, распространению слухов и болтливости, о которой мы сейчас и поговорим. Многие думают, что это и не грех вовсе, а скорее такая плохая черта характера. Однако, смотрите, что ап. Иаков говорит о языке и болтливости в своем послании:
«И язык – огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны. Ибо всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим, а язык укротить никто из людей не может: это – неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда. Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию. Из тех же уст исходит благословение и проклятие: не должно, братия мои, сему так быть».
Очень верное изложение сути нашей борьбы со страстями: если мы думаем, что наш язык есть нечто автономное и независимое от Бога, нечто «мое и я делаю с этим что хочу», он неизбежно становится инструментом греха. Каким бы благим ни было мое намерение возлюбить ближних, если я не могу контролировать тело, язык и любую часть того, кем я являюсь, тогда несмотря на добрые намерения, я буду творить злые дела, сам не желая того. Если я не контролирую свой язык, он разболтает секреты, я не смогу сохранить секреты, когда кто-то доверит мне свою тайну. Я буду делать неуместные замечания или произносить злые шутки, которые могут задеть чувства людей или отравлять отношения. Я постоянно буду попадать в неприятности, какими бы добрыми ни были мои намерения, потому что не могу совладать со своим языком, потому что не могу сохранять молчание в нужный момент.
И речь не только о словах, произнесенных вслух. Столь же бед можно натворить словом написанным, и с этим мы сталкиваемся каждый день. Возможно, даже не осознаем этого. В современных формах общения это происходит постоянно: в Facebook, Twitter и в особенности на православных форумах. Постоянно твержу людям, которые делают первые шаги в православии: «Если вы хотите больше узнать о вере, пожалуйста, избегайте интернета. И обходите за километр православные форумы, потому что там можно столкнуться с очень резкими субъективным суждениями, ядовитым, злым языком». Понятно, что какой-нибудь «интернет-тролль» может быть спокойным человеком в общении, но как только он оказывается перед экраном, весь его яд выплескивается наружу. А причина этого состоит в коренящейся в нашей природе страсти болтливости. Христос говорит:
«Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое, ибо от избытка сердца говорят уста его».
Поэтому секрет управления своим языком состоит в том, чтобы научиться разумному молчанию. Необходимо понимать, когда говорить, а когда промолчать. Надо уметь контролировать себя, чтобы ненароком не уязвить чувства других людей или не разболтать чужой секрет. Все это возможно, только если очистить свое сердце. Чем чище сердце, тем меньшую опасность представляют наши слова.
По различным причинам даже гордыня может быть причиной для излишней болтливости. Например, мы можем преувеличить или приукрасить события, чтобы выставить себя в лучшем свете. Болтливость в равной мере подводит и какого-нибудь Джона, который хвастает своей последней дракой или количеством выпитого накануне, и крепкого христианина, который выдает нечто случайно услышанное в беседе за предмет собственных размышлений. Все мы виновны в желании выставить себя в лучшем свете, чем мы есть. Еще нами управляет желание быть в центре внимания в какой-нибудь светской беседе, мы хотим развлекать людей забавными историями… Все это в итоге приводит к распространению слухов, которые, может быть, многие и не считают большим недостатком, но на самом-то деле, это одна из самых разрушительных черт человеческого характера.
Есть замечательная история на этот счет. Один человек обожал развлекать людей свежими сплетнями. Иногда в этих историях только содержалась чистая правда, а иногда он их приукрашивал, чтобы рассказ был повеселее и чуть драматичнее. Но бывали они и полностью лживыми. Однажды этот человек узнал, что чья-то репутация была уничтожена из-за истории, которую он кому-то рассказал. Тогда он пошел к священнику и рассказал о произошедшем, при этом спросил, как можно исправить сделанное. Священник в ответ спросил, «есть ли у тебя дома подушка?». На что сплетник ответил, что конечно, у него много подушек. «Так вот, возьми подушку, распори ее и разбросай все перья из окна. А завтра приходи снова».
На следующий день человек пришел к священнику и говорит, что сделал все, как тот просил: «что делать теперь?» Священник говорит ему: «теперь пойди и найди каждое выпавшее из подушки перышко и собери обратно в подушку». Не поверив услышанному, человек отвечает: «но все эти перья давно разлетелись, собрать их просто невозможно, вы же понимаете». Священник на это ответил: «именно это происходит с нашими словами, когда мы сплетничаем».
Самые невинные вещи, например, желание повеселить людей свежей сплетней, могут обернуться самыми разрушительными последствиями. Решение здесь двоякое: надо очистить свое сердце, уметь любить ближнего, как самого себя, и поступать с другим так, как хотел бы, чтобы они поступили с тобой. А второе – надо уметь контролировать свой язык. Когда мы очищаем сердце, наши намерения становятся чище. Но все-таки если мы не контролируем свой язык, тогда сколь бы благи ни были наши намерения, мы снова и снова будем совершать ошибки и не будем соответствовать тому стандарту любви, на которую рассчитываем сами.
Третья страсть, о которой хочу сказать, это жадность. Желание иметь слишком много денег, жить в избыточной роскоши. Эта страсть искажает само понятие того, что является для нас необходимым. Очевидно, добродетель, противоположная жадности – это милость и щедрость. Как говорили многие отцы Церкви, дело не в том, как много вы отдаете, а в самой вашей готовности принести жертву. Если кто-то дает от своей бедности, он щедрее того человека, который дает от избытка. Св. Василий Великий говорит на этот счет:
«Беден ли ты? Ведь ты знаешь человека, который беднее тебя. Не сокращай своей милости из-за того, что ты уже подаешь. Не предпочитай свою выгоду исправлению общей несправедливости».
Однако этот простой принцип посильной жертвы искажается страстью жадности. Он искажен тем, как мы адаптируем свое представление о необходимом образе жизни таким образом, чтобы все это соответствовало нашему пониманию комфорта. Мы воспринимаем комфорт как необходимость. Считаем, что нам надо хорошо поесть, или купить дорогую пару обуви, или что нам надо побольше отложить на черный день. Этот соблазн еще сильнее для людей с детьми, потому что, очевидно, что им необходимо учитывать потребности всей семьи. А ведь детям нужна еда, жилье, хорошее образование и тому подобное. Да, они нуждаются в этом, но часто мы используем это в качестве оправдания своего привилегированного и комфортного образа жизни. И снова св. Василий говорит на этот счет:
«Но ведь богатство необходимо для воспитания детей», – скажет мне кто-то. Это всего лишь благовидный предлог для оправдания жадности. Хотя ты говоришь, что печешься о детях, ты предаешься склонности своего сердца. Не переноси вину на невинных. У них свой Господин, Который печется об их нуждах. Они получают свое существование от Бога, и Бог даст им то, что нужно для жизни. Разве заповедь из Евангелия, «если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим», не написана для людей семейных? Если мы просим у Господа благословения на детей, разве мы должны молиться как-то иначе? Как будто мы говорим Богу: «Дай мне детей, чтобы я мог уклониться от исполнения Твоих заповедей. Дай мне детей, чтобы я не смог достичь Царства Небесного».
Другие отцы Церкви предупреждают нас, что даже сама идея благотворительности, то есть желания иметь много, чтобы помогать другим, может стать причиной жадности. Они предупреждают нас о том, как пагубно думать, что имея много, ты станешь жертвовать многим.
Так мы подходим к добродетели, противоположной жадности, добродетели бедности, то есть добровольной бедности. Умению жить скромной жизнью на небольшие деньги, потому что этот образ жизни открывает для нас настоящую жертвенность и щедрость. Не богатство, но свобода от излишних потребностей. Принцип благотворительности не в том, что чем больше у меня есть, тем больше я даю, а в том, что, чем меньше мне нужно, тем больше я даю. И в самом деле, подумайте, как мало богатые дают в сравнении с тем, что они могли бы давать, потому что они хотят поддерживать свой комфортный уровень жизни. Снова св. Василий Великий говорит об этом в IV веке:
«Как многих бы ты мог спасти всего лишь одним кольцом со своего пальца? Сколько бы семей, павших в нищету, мог бы ты поднять? В одном только шкафу у тебя достаточно одежды, чтобы покрыть целый город, трясущийся от холода».
Вспоминаю сцену в конце фильма «Список Шиндлера», когда главный герой осознает это и говорит: «Я мог спасти больше людей. Я мог сделать больше. Сколько денег я потратил впустую. Вы даже не представляете. Эта машина. О Боже, зачем она мне нужна? Почему я оставил ее? За нее можно вызволить десятерых. Вот эта ручка, два человека. Это золото, еще двое. Я бы мог вытащить еще одного человека, но не сделал этого. Не сделал».
Мы можем попробовать применить это на практике в добродетели самоотверженной любви. Если бы у меня не было так много эгоистичных желаний, так много потребностей, я бы мог преуспеть в искренней любви. Если бы мне не нужна была лишняя еда в течение дня, я бы мог отдать ее кому-то. Если бы у меня не было привычки к комфорту, я бы мог больше помогать другим.
И тут мы подходим к главной цели того, зачем вообще нам надо преодолевать страсти и пытаться обрести добродетель. В чем состоит смысл борьбы со страстями и в чем смысл самой добродетели? Наша цель – обретение Божественной любви. Каждый раз когда мы боремся со страстями и обретаем добродетель, мы на самом деле учимся обретать совершенную любовь. Мы много говорим о любви, что только любовь имеет значение, и если ты любишь людей, неважно, как ты живешь и так далее, и тому подобное. Но мы как будто никогда не задумываемся, что любовь – это вовсе не простое дело. Любовь находится на самой вершине духовного совершенства. Нельзя просто захотеть – бах, и ты всех полюбил. На обретение любви можно потратить всю жизнь.
Перед распятием Господь сказал апостолам: «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Вот та любовь, которую нам надо обрести. Речь не идет о чувственной любви, нет, мы говорим об истиной любви к своему ближнему, как к самому себе. Задумаемся, что это значит. Это значит, что интересы других людей для меня важнее. Я думаю о других людях так, как будто они важнее меня.
Это совсем не просто сделать, пока мы не научимся жертвовать собственным эгоизмом и желаниями, собственными страстями, чтобы помогать другим. Если я не преодолею свою жадность, у меня будет слишком много, а у кого-то слишком мало. Если не преодолею свое обжорство, другие будут голодать, потому что я продолжаю набивать свой живот. Если я не контролирую свое желание, я начну жить с женами других людей. Если я не контролирую свой язык, я буду разбалтывать чужие секреты, буду говорить обидные вещи, отпускать неудачные шутки в отношении тех, кто находится в хрупком расположении духа и тому подобное. Если я не контролирую свою злость, я буду срываться, когда нахожусь в плохом настроении. Если я не контролирую свою гордыню, я не смогу полюбить своего ближнего, как себя, потому что буду думать о себе, что я лучше других.
Гордыня это грех, страсть, которая порождает другие страсти. Страсти замедляют мой рост в Божественной любви, а смирение – добродетель, которая рождает другие добродетели, а главное, порождает настоящую Божественную бескорыстную любовь.
Календарь
Праздник в честь первоверховных апостолов Петра и Павла заставляет нас о многом задуматься. В самом деле, почему вторым «первоверховным» апостолом стал не любимый ученик Господа апостол Иоанн, что было бы логично, а фарисей Савл, гонитель христиан, никогда не видевший Христа в Его земной жизни?… Возникают и другие вопросы. Будем рады помочь читателям в их хотя бы частичном разрешении. Ждем ваших писем.
Апостолов первопрестольницы и вселенныя учителие (Первоверховные Апостолы и учителя вселенной), Владыку всех молите мир вселенней даровати, и душам нашим велию (великую) милость.
Твердыя и Боговещанныя проповедыватели, верх Апостолов Твоих, Господи, приял еси в наслаждение благих Твоих и покой: болезни бо онех и смерть приял еси паче всякаго всеплодия, Едине сведый сердечная. (Непоколебимых и боговдохновенных проповедников, первоверховных Апостолов Своих, Ты принял, Господи, в Свои обители для блаженства и упокоения, ибо страдания их и смерть благоволил Ты принять выше всякой жертвы, Ты – Один знающий наши сердца.)
Рыбак и книжник
Память святых апостолов Петра и Павла (29 июня /12 июля), без сомнения, главный июльский праздник православного календаря, причем, не только в сугубо церковном отношении.
Действительно, имена первоверховных апостолов сопровождают нас, петербуржцев (да и не только нас), с детства и повсюду: едем ли мы гулять на Петровский остров, слушать концерт в Павловск или загорать у теплых стен «Петропавловки». Последнее слово знаменательно. Ведь в названии крепости и ее славного собора, над которым парит осеняющий город ангел, история соединила имена очень несхожих по происхождению, образованию и характеру людей. Не считая возможным отдать приоритет одному из них, христианская Церковь присвоила обоим титул «Первоверховных Апостолов» и установила один день празднования. И это не случайность. Но что нам достоверно известно об их жизни и в чем сущность апостольского служения?
«Петрос» – значит «Камень»
Несколько слов о понятии «апостол». Греческое слово апостолос заимствовано из дипломатического лексикона и переводится как «посланник», «посол». Иисус Христос, потомок царя Давида, основал Свое «Царство» в образе Вселенской Церкви и сформировал «Двор». Первые Двенадцать учеников и стали Его «чрезвычайными и полномочными представителями» в многоязычной Вселенной – Римской империи. Один из них, галилейский рыбак Симон, первым торжественно исповедал Своего Учителя Мессией (Христом) и Сыном Божиим, а потому получил символическое имя и был назначен Им старейшиной коллегии апостолов и главой будущей Церкви. «Блажен ты, Симон, сын Ионин, ибо не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах. И Я говорю тебе: Отныне ты – Петр («Камень», «Скала»), и на этой Скале Я воздвигну Мою Церковь, и силы ада не одолеют ее» (Евангелие от Матфея 16:17–18).
Миссионерская деятельность Петра протекала первоначально в Иерусалиме и странах Переднего Востока. По преданию, позднее он стал первым епископом («блюстителем») столичной Римской Церкви, передав свое главенство преемникам – римским папам.
Во время первых гонений на христиан (66–67 гг.), развязанных безумным императором Нероном, Петр был арестован и приговорен к распятию. Этот период его жизни многим из нас знаком по роману Генрика Сенкевича «Камо грядеши» и двум (если не ошибаюсь) версиям одноименного фильма. Считая себя недостойным умереть так, как Учитель, он попросил, чтобы его распяли на кресте вниз головой.
«Апостол языков»
Совершенно иная судьба складывалась первоначально у другого первоверховного апостола, не принадлежавшего к Двенадцати и даже не видевшего Христа при Его земной жизни. Савл (евр. Шауль) родился около 10 г. н. э. в Тарсе (южное побережье Малой Азии) в богатой еврейской семье, обладавшей ценной привилегией – правом наследственного римского гражданства, и его официальное римское имя было Павел. Изучив Священное Писание и овладев богатым арсеналом античной культурной традиции (что явствует из его блестящих Посланий), молодой книжник отправился в Иерусалим и вступил в школу известного законоучителя Гамалиила.
Гамалиил возглавлял «либеральную» фарисейскую школу, а его оппонентом был ригорист равви Гиллель. Наставник будущего апостола Павла зарекомендовал себя человеком благоразумным: он считал излишним преследовать только что зародившееся христианство и апеллировал к нелицеприятному суду Истории, безжалостно предающей забвению самые громкие утопии. «Оставьте этих людей (христиан), – говорил он членам Синедриона (верховного еврейского Совета), – ведь если их дело и учение основано только на человеческом вымысле, то оно само собой разрушится; если же оно от Бога, то вы не сможете разрушить его, и берегитесь, чтобы вам не оказаться еще и богопротивниками» (Деяния Апостолов 5:38–39). (Этот знаменитый «совет Гамалииила» многочисленные гонители христианства безуспешно пытаются опровергнуть уже почти два тысячелетия.)
Внял ли его примеру способный ученик, молодой фарисей Савл? О нет! Савл не обладал терпимостью Гамалиила, а потому принял участие в казни перводиакона Стефана, побитого камнями (Деяния 7:58), а затем направился в Дамаск, чтобы и там преследовать бежавших христиан, казавшихся ему кощунственными разрушителями Моисеевой религии. «Савл! Савл! За что ты гонишь Меня?», – услышал он вдруг голос явившегося ему Иисуса Христа. Гонитель понял, что чудовищно заблуждался, что распятый Иисус из Назарета – не самозванный обманщик, но истинный Мессия, в Котором и воплотился конечный смысл всей ветхозаветной истории ожидания начиная от Авраама.
Какова его дальнейшая судьба? Фарисей Савл стал апостолом Павлом и охватил миссионерскими путешествиями всю Римскую империю. В своих «Посланиях» он заложил основы христианской богословской науки, переведя простые религиозно-нравственные евангельские истины на язык греческой философии, сделав их тем самым универсальными и достойными внимания образованных язычников. (Христианское предание рассказывает о знакомстве апостола Павла с римским философом-стоиком Сенекой, также погибшим по воле Нерона, и хранит их апокрифическую переписку.) Так христианство, в котором первоначально видели лишь иудейскую секту малокультурных фанатиков, стало Вселенской религией, а Павел был назван историками «Вторым основателем Христианства».
По преданию, Павел тоже погиб в Риме, вскоре после смерти апостола Петра, около 67 года, но, как римский гражданин, был удостоен «привилегированной смерти» – казнен мечом. Христианская иконография почти всегда совмещает их образы. При этом атрибутом ап. Петра являются ключи, а ученого ап. Павла – книга.
Иногда приходится слышать наивный вопрос, особенно от школьников и гостей нашего города: название Петербурга связано с апостолом Петром или с его основателем царем Петром (как говорили в советское время иные экскурсоводы)? Ведь в течение десяти лет – с 1914 по 1924 – он приземленно так и назывался – Петроград, то есть просто «Город Петра» (а не Святого Петра)?! (Такой точки зрения и поныне упорно держится один почтенный краевед, доказывая, что апостол Петр не имеет к нашему городу никакого отношения.)
Поделиться книгой: