Петр I

Русская армия в этом сражении потерпела серьезное поражение. Армия потеряла до 6 тысяч человек убитыми и 145 орудий. Потери шведов составили 2 тысячи человек. 26 мая 1701 г. Стокгольм отмечал день «русского позора» – по шведской столице провели русских генералов и офицеров, плененных под Нарвой. Шведы по случаю виктории выбили медаль. На одной ее стороне изображен Петр на фоне пушек. Надпись гласит: «Бе же Петр стоя и греяся». На другой – плачущий Петр, бегущий от Нарвы. Это изображение комментирует следующая надпись: «Изшед вон, плакася горько».

Поражение под Нарвой показало не только слабость русской армии, но и ее плохую подготовку. Поражение осложнило международное положение России, обострялись отношения с Турцией и Крымом. Петр в такой обстановке считал необходимым сохранить союзнический договор с Августом II, не допустить заключения им сепаратного мира с Карлом XII. Петр и Август II встретились в феврале 1701 года и продлили союзный договор. Петр обещал королю прислать вспомогательный отряд до 20 тысяч человек и 40 орудий и предоставить большую денежную субсидию. Август брал на себя обязательство продолжать военные действия против шведов в Эстляндии и Лифляндии и помогать русским возвратить Ижорскую землю и Карелию.

Поражение под Нарвой многому научило русские войска и Петра I. Царь признавался, что войска отступили в «конфузии». В России начали энергично устранять последствия нарвского поражения. Укреплялись рубежи Новгорода, Пскова и Печерского монастыря недалеко от Пскова. На Урале строились заводы по отливке орудий, но для них не хватало металла. Петр издает указ, которым предписывалось собрать часть колоколов со всего государства с «знатных городов от церквей и монастырей для делания пушек и мортир». К июлю 1701 года колокольной меди было собрано около 90 тысяч пудов. (Кстати, до настоящего времени не решен вопрос: почему Петр не использовал для отливки орудий несколько тысяч пудов медных денег, хранившихся в подвалах здания Московских приказов? Ведь он хорошо понимал, что этот указ вызовет ненависть и оппозицию к нему со стороны церковников.) До конца года удалось отлить 243 новых пушки, 12 мортир и 13 гаубиц. В течение 1702 года в Москве на Пушечном дворе отлили еще 130 орудий. Всего только в Москве за 1700–1708 гг. отлили 1006 орудий.

После поражения под Нарвой Петр немедленно приступил к реформированию армии. «После сокрушительного разгрома, – пишет историк В. А. Артамонов, – нужно было на несколько лет выйти из войны, чтобы заняться военной реформой и поставить на ноги армию. Однако царь заставил ее овладевать победной тактикой в боях. Линейный порядок дал прочную структуру и коллективную волю всем родам войск». Царь уже не сомневался в том, что армия должна строиться на иных, чем раньше, принципах комплектования и обеспечения. Срочно проводились первые преобразования. В армию стали набирать волонтеров из разных социальных слоев, в том числе крепостных, и создавать из них регулярные полки. В 1705 г. Петр делает следующий шаг в военной реформе: он запрещает принимать в армию вольницу и вводит рекрутские наборы в пропорции с определенного числа крестьян. В армию брались физически здоровые мужчины в возрасте от 17 до 32 лет. Солдаты находились на полном содержании государства. Воинская повинность распространялась на все, за исключением духовенства, сословия. (В стране, по подсчетам историка В. И. Буганова, с 1699 по 1725 г. было проведено 53 набора: 23 основных и 30 дополнительных. Они дали более 284 тысяч человек в армию и флот. Система рекрутских наборов в России просуществовала до 1874 г.) Для рекрутов служба в армии становилась пожизненной. Рекрутчина тяжело воспринималась народом: по рекрутам, уходившим из дома навсегда, плакали, как по покойникам. Мало того: чтобы отличить рекрута от остальных людей, царь предписал на их левой руке «накапывать иглою кресты и натирать порохом» и «кто где увидит такого человека… чтоб их ловили и приводили в городы». Понятно, что это унижало человека. Но в феодально-крепостном государстве такое понятие, как гуманизм, тем более, когда дело касалось интересов государства, не существовало. Создание из рекрутов постоянной армии повышало ее боеспособность. Служба в армии становилась их основной профессией. Армия стала регулярной, обученной по всем правилам военного искусства. В армии, согласно петровскому «Указу о единонаследии» (1714 г.), теперь должны были служить все дворяне. Из них готовили офицерские кадры. Армия имела единообразное вооружение, снаряжение, обмундирование. К концу царствования Петра I регулярных войск (пехоты и конницы) и казаков в России насчитывалось до 300 тысяч человек. (Историк В. А. Артамонов называет до 200 тысяч.) «Уставом воинским», изданным в 1716 г., определялись не только организация и устройство армии, обязанности военнослужащих, основы строевой и полевой службы, но и военно-уголовные и административные законы. Вводилась воинская присяга. Солдаты и офицеры присягали на верность царю и отечеству, обязывались «от роты и знамя, где надлежу, хотя в поле, обозе или гарнизоне никогда не отлучаться, но за оным, пока жив, непременно, добровольно и верно так, как мне приятна честь моя и живот мой, следовать буду. И во всем так поступать, как честному, верному, послушному, храброму и неторопливому солдату надлежит. В чем да поможет мне Господь Бог всемогущий».

Система обучения армии строилась по принципу: «как в бою поступать». Новобранцы проходили одиночную подготовку и обучались элементарным правилам строя, старых же солдат учили действиям в боевом строе по подразделениям и частям. Впервые были введены двусторонние полевые учения войск, в которых участвовала пехота, кавалерия и артиллерия. Во время учений отрабатывались элементы полевого боя и приемы осады и штурма крепостей. Армия становилась боеспособной, готовой к генеральным сражениям с грозным противником.

Оправившись от нарвского поражения, русские войска уже в 1701 – начале 1702 года одержали в Прибалтике ряд побед над шведскими армиями. Петр в это время находился в Архангельске. Узнав о победах русских войск в Прибалтике, он решил нанести удар по крепости Нотебург (бывший русский Орешек), которая располагалась на острове у входа в Неву со стороны Ладожского озера и не позволяла русским войти в Неву. Гарнизон крепости насчитывал 450 человек со 150 орудиями.

22 октября 1702 года русские отряды, которыми командовали князь Голицын, Меншиков, Карпов, сломили упорное сопротивление защитников и овладели Нотебургом: «Очень жесток сей орех был, однако ж, слава Богу, счастливо разгрызен. Артиллерия наша чудесно дело свое исправила», – писал довольный Петр. Эту крепость, открывавшую через Неву путь к морю, Петр назвал Шлиссельбургом (ключ-город), т. е. крепость должна была стать ключом к дальнейшим успехам русской армии.

13 мая 1703 года русские войска, продвигаясь с востока на запад, штурмом овладели крепостью Ниеншанц. Русским достались 75 пушек, 3 мортиры, 55 бомб, 195 бочек пороха, много ядер, картечи. Таким образом, все течение Невы теперь находилось во владении русской армии. Вслед за этим русские войска захватили остров Котлин и возле него построили крепость. Ее назвали Кроншлотом (Кронштадтом) и вооружили 14 орудиями. На острове Котлин установили батарею из 60 орудий. Коменданту крепости выдали инструкцию, которой предписывалось:«Содержать сию цитадель… аще случится, хотя до последнего человека… Зело надлежит остерегаться неприятельских брандеров». При приближении к крепости нейтральных судов предписывалось давать по ним предупредительный выстрел, чтобы те опустили паруса и бросили якорь, а в случае неповиновения открывать огонь. Крепость надежно прикрывала вход в Неву.

Здесь будет город заложен

В журнале Петра I есть такая запись: «По взятии Канец [Ниеншанца] отправлен воинский совет, тот ли шанец крепить, или иное место удобнее искать (понеже оный мал, далеко от моря, и место не гораздо крепко от натуры), в котором положено искать новаго места, и по нескольких днях найдено к тому удобное место остров, который назывался Люст Еланд [то есть Веселый остров], где в 16 день мая… крепость заложена и именована Санкпетербург». Первая русская газета «Ведомости» сообщала, что царь «новую и зело угодную крепость построить велел… и на свое государское именование прозванием Петербургом обновити указал». Первой постройкой стала Петропавловская крепость, которая возводилась при разделении Невы на два рукава – Большую и Малую Неву, впадающих в Финский залив. Крепость, таким образом, закрывала вход кораблям в Неву и дальше в Ладожское озеро. На ее строительстве работало более 20 тысяч человек. Вслед за крепостью стали строить дома по левому и правому берегам Невы, на Васильевском острове. В холоде и грязи, по колено в воде, борясь с плывучим, болотистым грунтом, рабочие строили новый город, который царь в письме к Меншикову назовет новой столицей государства. (Официально столицей государства Санкт-Петербург станет в 1712 г.) Многие из строителей гибли от непосильной работы, голода и болезней. Но город рос, превращаясь в один из красивейших городов мира. Именно здесь Петру удалось реализовать идею регулярного города, города, строящегося по определенному плану (До этого русские города застраивались без плана, хаотично.) Будущая столица возводилась на пустом месте, что во многом облегчало внедрение приемов регулярной планировки и застройки. В небывалых ранее масштабах использовался опыт иностранных специалистов, были мобилизованы материальные и людские ресурсы всей страны. Успеху в немалой степени помогла и реорганизация всего строительного дела: создание Канцелярии от строений, возглавлявшей строительство города, внедрение новых инженерно-конструктивных решений.

В первые годы существования Петербурга развернулось широкое мазанковое строительство. В ходе его русские мастера осваивали деревянные конструкции так называемого «прусского образца». Для этого времени стали характерны высокие мансардные крыши «на голландский манир» с переломом скатов и довольно сложной системой деревянных стропильных конструкций. Технической новинкой Петербурга явились и необычайно высокие шпили, венчающие важнейшие городские здания, что было широко распространено в северо-европейских странах. Выдающимся сооружением такого типа стал шпиль Петропавловского собора (высота 45 м), построенного архитектором Доминико Трезини.

С размахом каменного строительства (приблизительно в 1715 г.) усовершенствовались и его конструктивно-инженерные основы. В Петербурге налаживается изготовление как обычного, так и особого, влагоустойчивого, по голландской рецептуре кирпича. Все это не замедлило дать результаты. Город был создан в короткие сроки – временный деревянный Петербург быстро сменился мазанковым и затем каменным. На Васильевском острове ближайший сподвижник Петра А. Д. Меншиков строит каменный дворец. В нем проходили приемы иностранных послов и разнообразные увеселительные вечера. В городе строятся здания Адмиралтейства и Сената, здания 12 коллегий и многие другие. Причем, царь часто смотрит чертежи зданий, вносит в них свои правки. К концу царствования Петра I город уже удивлял приезжих иностранцев величием и красотой. В одном из научных трудов в 1751 году автор записал: «…сей град столько распространен, приукрашен и возвеличен, что перед многими главнейшими и древностию превозносящимися городами в Европе имеет знатное преимущество…». Для Петербурга определяющее значение имел регулярный план застройки, складывающийся постепенно и ставший градообразующей его основой. Точная инструментальная разбивка улиц с соблюдением абсолютной их прямизны (в городе отсутствовали тупики), определила новое качество самой регулярности.

При строительстве и заселении города не обходилось и без курьезов. Царь, объявив Санкт-Петербург столицей, «окном в Европу», открыв здесь Морскую академию, заставил сюда переселяться знатных дворян и чиновников, дворянских недорослей. Это многим не нравилось, и они под различными предлогами старались уклониться от переезда в незнакомый город. Дворянские дети предпочитали, например, вместо Морской академии учиться в Московской духовной семинарии. Взрослые прибегали к иным хитростям. Так, однажды распространился слух о том, что в сентябре город пострадает от сильного наводнения. Говорили, что высота воды достигнет уровня высокой ольхи, стоявшей возле одной из церквей. Конечно, среди населения возникла паника. Многие стали выезжать из города. Петр возмутился этим слухом, приказал разыскать виновника. Им оказался мужик, переселенный сюда из центра страны. Петр приказал срубить дерево, а мужика содержать до сентября под арестом. Когда наступил сентябрь и предсказание мужика не подтвердилось, его вывели на то место, где росла ольха, и «наградили» пятьюдесятью ударами кнута. В скором времени распространился очередной слух – о том, что в одной из церквей образ Богоматери проливает слезы. Вслед за этим появились пояснения, что «Мать Божия недовольна сею страною [местом], и слезами своими возвещает великие несчастья новому городу, а может быть, и всему государству». Петр немедленно явился в Петербург, пошел в ту церковь и приказал икону отнести во дворец. Во дворце он в присутствии чиновников и священнослужителей стал рассматривать икону и обнаружил в глазах маленькие дырочки. На обратной стороне иконы были ямочки, заполненные маслом. Когда в церкви теплело, масло нагревалось и вытекало. Раскрыв «тайну», государь сказал присутствующим: «Теперь все вы видели причину мнимых слез. Я не сомневаюсь, что везде будете рассказывать о том, в чем собственными своими глазами уверились. Это послужит доказательству пустоты и к опровержению глупого, а может быть и злобного толкования этого ложного чуда. Образ же останется у меня; я поставлю его в своей Кунсткамере».

Прошло едва полгода после начала строительства города, как сюда уже прибыло первое иностранное торговое судно. Петербург приобретал облик морской столицы, а государство получало важнейший торговый порт. «Окно в Европу», о чем мечтал русский царь, было прорублено.

Приобретение выхода к Балтийскому морю позволяло Петру решать и вторую задачу его военной реформы – создавать здесь военно-морской флот, хотя это тяжелым бременем ложилось на плечи налогоплательщиков. Но флоту царь, начиная со своих потех, всегда уделял особое внимание, не жалея на него ни сил, ни средств, ни времени. Он был опытным кораблестроителем, капитаном, адмиралом. Как уже упоминалось, еще в период подготовки ко второму Азовскому походу царь в Воронеже и других городах приказал строить корабли и сам принимал в этом участие. За таким же делом мы видим Петра на Северной Двине и в Архангельске. В 1702–1703 гг. строительство кораблей началось на Балтике. За первую четверть XVIII в. на верфях Петербурга и Олонца построено 386 судов разных рангов, которые сыграли решающую роль в победах русских над шведами при Гангуте и Гренгаме.

В преамбуле «Морского устава» 1720 г. Петр писал: «Учиня Устаф Воинской Сухова пути, ныне, с помощию Божиею, приступаем к Морскому, которое також прежде сего начинаемо было, а именно при блаженной и вечно достойной памяти отца нашего для мореплавания на Каспийское море, но тогда чего ради тому не исполнитца, и на нас сие бремя вышняго правителя возложить изволила, оное оставляем непостижимым судьбам Его. И понеже сие дело необходимо нужное есть государству (по оной присловице, что всякой потентат, которой едино войско сухопутное имеет, одну руку имеет, а которой и флот имеет, обе руки имеет), того ради сей Морской устаф учинили…» Таким образом на северо-западе у Петра «выросли две ноги». Это позволяло активизировать военные действия в Прибалтике, чем и воспользовалось русское командование.

В течение 1703–1704 гг. русские войска в районе Петербурга отбили несколько атак шведов, стремившихся возвратить утерянное. Одновременно русское командование не отказывалось от взятия Нарвы и сосредотачивало на этом направлении значительные силы. В конце мая – начале июня 1703 года русские войска овладели крепостями Ям, Копорье, Мариенбаум, изгнав шведов из Ижорской земли. «И так, при помощи Божией, Ингрия в руках», – писал Петр адмиралу Ф. М. Апраксину.

Летом 1704 года русские войска сосредоточились в районе Дерпт (Тарту) – Нарва и в ночь на 13 (24) июня атаковали крепость Дерпт. Гарнизон крепости сдался. Потери русских составили 317 человек убитыми и 400 человек ранеными. Шведы потеряли 811 человек убитыми, в плен попало 1388 человек. Русским досталось и 132 орудия. 20 августа, после десятидневного артиллерийского обстрела и штурма крепости, участь Дерпта постигла и Нарву. Во время штурма с русской стороны убито было 359 человек и ранено 1340 человек. Шведы потеряли 2700 человек, в том числе 1848 пленными. Взятием Дерпта и Нарвы закончились боевые действия в Прибалтике, территорией которой овладела Россия. Крепости Нарва, Дерпт, Ямбург, Кронштадт, Шлиссельбург стали надежной защитой отвоеванных земель.

Из Прибалтики к Полтаве

В то время, когда русские войска отвоевывали прибалтийские земли, шведские войска продолжали воевать на территории Польши, оккупировав наиболее важные центры страны. В июле 1704 года Варшавский сейм объявил Августа низложенным. На престол возвели сторонника шведского короля Станислава Лещинского. Но сторонники Августа II не согласились с этим решением и создали Сандомирскую конфедерацию, участники которой высказались за союз с Россией. Петр в помощь Августу II направил вспомогательный отряд в 17 тысяч человек. В течение 1704–1706 годов военные действия проходили на территории Польши и Саксонии. Им сопутствовал переменный успех, и трудно сказать, кто оказался бы победителем, но 24 сентября 1706 года уполномоченные Августа II за спиной Петра I в Альтранштадте заключили со шведами сепаратный мир. Август II отказался от польской короны, разорвал союз с Россией и уплатил шведам огромную контрибуцию. Таким образом, Россия осталась один на один со Швецией. «Сия война, – писал Петр I Ф. М. Апраксину, – над нами одними осталась; того ради ничто так не надлежит хранить, яко границы, дабы неприятель или силою, а паче лукавым обманом не впал».

Устранив союзников России, шведы могли спокойно готовиться к генеральному сражению с русской армией. Планируя поход на столицу, они похвалялись шомполами выгнать «понахалившуюся Москву» из Европы и «выворотить камень» в ней. Стратегической целью короля стало уничтожение не только новой русской армии, но и полное крушение российского государства, расчленение его на семь-восемь удельных княжеств, отторжение русского Севера вплоть до Архангельска, передача Смоленских и Киевских земель Польше. Что же касается Москвы, то там король планировал «выкорчевать корень царя» и посадить на престол своего ставленника.

Взяв с богатой Саксонии огромную контрибуцию, король навербовал в Германии около 9 тысяч солдат – померанцев, остзейцев, саксонцев, вестфальцев и представителей других национальностей. 22 августа 1707 г. начался «русский поход». Около 33 тысяч солдат главной шведской армии планировали через Минск и Смоленск достигнуть Москвы. Помимо главной армии, король рассчитывал на помощь 13–14 тысяч человек из корпуса А. Л. Левенгаупта, находившегося в Прибалтике, и на 16-тысячную армию Станислава Лещинского.

Еще до начала похода шведов на Москву, когда определилась победа Карла над союзниками России, в местечке Жолква подо Львовом в декабре 1706 года Петр I собрал военный совет. Решался вопрос: «Давать ли с неприятелем баталию [битву] в Польше или при своих границах?» Совет постановил: «…чтоб в Польше не давать; понеже [в случае] ежели какое нещастие учинилось, то бы трудно иметь ретираду [отступление]; и для того положено дать баталию при своих границах, когда того необходимая нужда требовать будет; а в Польше на переправах, и партиями [мелкими отрядами], так же оголоженьем [уничтожением] провианта и фуража, томить неприятеля». На первый взгляд, такое решение кажется удивительным, поскольку в Европе распространялись слухи о том, что шведы идут в Россию «нехотя и сами говорят, что почти совсем отвыкли от войны после продолжительного покоя и роскошного житья в Саксонии. Поэтому некоторые предсказывают победу Петру, если вступит с Карлом в битву». Французский посол Базенваль писал: «Кампания против России будет трудной и опасной, ибо шведы научили московитов военному искусству и те стали грозным противником; к тому же невозможно сокрушить такую обширную могущественную страну». Вероятно, русское командование не было психологически готово к генеральному сражению с армией, считавшейся лучшей в Европе. Кроме того, в высшем командном составе существовало несколько противоречий: русских с иностранцами; Б. П. Шереметева с А. Д. Меншиковым и др. В это же время Петру стало известно о готовящемся выступлении против России турецкого султана и крымского хана.

Серьезную угрозу государству несли восстания в Астрахани и Башкирии, крестьянские волнения в Костромском, Нижегородском, Галичском, Ярославском и других уездах. В октябре 1707 года началось большое восстание на Дону под руководством Кондратия Булавина. Булавинцы разгромили отряд регулярных войск, возглавляемый Ю. В. Долгоруким, но потерпели поражение от домовитых казаков и азовцев. К. Булавин бежит в Запорожскую Сечь, а затем появляется в Пристанском городке на реке Ворона. Он рассылает «прелестные письма», в которых призывает крестьян под свои знамена, обещая им свободу и земли. Его поддерживает население Воронежского, Тамбовского, Верхнеломовского и Нижнеломовского уездов, Слободской Украины, кроме того, ему пришли на помощь и 1,5 тысячи запорожцев. Восставшие действуют в Поволжье и в Слободской Украине, нанося серьезный урон хозяйству государства. На их подавление Петр вынужден был направлять регулярные войска, снимая их с оборонительных рубежей.

Как бы там ни было, было принято решение отступать, изматывая и истощая противника в оборонительных боях. Петр I призвал российский народ оказывать всяческую помощь армии, в прифронтовой полосе создавать партизанские отряды. Одновременно принимались решительные меры к подготовке всего государства к обороне. Во все города, расположенные в полосе «от границы 200 верст поперек, а в длину от Пскова через Смоленск до Черкасских городов», разослали распоряжение государя, чтобы их жители «от прихода неприятельского были во всякой осторожности и опасения». На дорогах пограничной полосы, более чем на километр в глубину обороны, устраивались завалы из деревьев. Усиливались гарнизоны в крепостях и городах западной части России. Особое внимание уделялось укреплению Смоленска и Москвы. «Фортецию московскую, – писал Петр I, – надлежит, где не сомкнуто, сомкнуть, всем здешним жителям сказать, чтоб в нужном случае готовы были».

Готовясь к генеральному сражению, Петр I между тем предлагал Карлу закончить дело «добрым миром». На что в Стокгольме отвечали: «Король помирится с Россией, только когда он приедет в Москву, царя с престола свергнет, государство его разделит на малые княжества, созовет бояр, разделит им царство на воеводства». В начале июня 1708 года основная армия Карла XII начала наступление на Смоленск. В это же время на соединение с ним из Прибалтики выступил корпус Левенгаупта.

Армия Карла XII выступила из Минска, переправилась через реку Березина и у Головчино нанесла поражение русской армии. Из 8 тысяч сражавшихся русских солдат немало осталось на поле боя. Командующий русским корпусом Репнин отступил, хотя и разгрома не потерпел. Однако у села Доброе шведы проиграли: они потеряли 270 человек убитыми, 750 – ранеными, 6 знамен и 3 пушки; русские же оставили на поле боя 89 убитых, было 267 раненых. Но неудача у села Доброе не остановила Карла XII и он продолжил движение к Смоленску. 20 сентября у села Раевка произошло новое сражение, в ходе которого шведы потеряли более 2 тысяч человек убитыми. Положение шведов в России с каждым днем ухудшалось. Им с трудом приходилось преодолевать завалы на дорогах, устроенные местным населением. Кроме того, население, уходя от неприятеля, уводило скот, уносило и прятало продовольствие. А что не могло спрятать – сжигало. Шведская армия страдала от нехватки провианта и корма скоту. Французский полковник Безенвальд, находившийся при шведских войсках, писал: «Положение шведской армии заставляет опасаться за успех предприятия шведского короля в тех краях… Голод в армии растет с каждым днем; о хлебе больше уже не имеют понятия… В лесах, которые раньше кишели дичью, не встречается ни одной птицы, ни одного зверя; царь приказал, при нашем приближении, сжигать все… Как же мы будем существовать в этой ужасной пустыне. Ах, как тяжела эта война…». Тылы шведской армии беспокоили русские корволанты (легкие корпуса) и партизанские отряды. Попытка бороться с такими отрядами не давала результата. Карл XII решил отказаться от наступления на Москву и повернул на Малороссию (Украину). Историк В. Е. Шутой приводит один интересный архивный документ, который раскрывает причину поворота Карла XII на Украину. В документе говорится, что король по тайному совету с генералами «принял намерение пройтить до Украйны под коварством своим последующим: в первых, чтоб в Крайне многолюдныя и всем изобилныя войтить, где никаких регулярных фортецей или гарнизонов не находитца; в те вшедши бес помешки всякой (причем московския войска не могутразорватца надвое, не остановить его), найдет там в том волном казацком народе людей, соберет доволно и пойдет свободно с провожанием тех казаков чрез прямыя и безопасныя пути до Москвы. В оную же свою бытность еще при случае нужном, может он, швед, поблизости иметь из Украины свою пересылку с ханом крымским к призванию его в случение с собою и с поляки, которые держат сторону Лещинского при таком приятном им случае. Еще ж он, швед, гораздо способно найдет много прилучан ис казаков посылать к Москве, к возмущению народному, как он и прежде то чинил». Карл решил занять г. Стародуб (ныне районный центр Брянской области). 26 сентября на город двинулся 4-тысячный отряд генерала А. Лагеркрона. На пути к городу генерал встретил несколько украинских крестьян, которые пообещали генералу провести отряд ближайшей дорогой к городу, но завели его совершенно в противоположную сторону. Протестантский пастырь Георг Нордберг, сопровождавший Карла XII, пишет: «После того как первая река была пройдена, он [Лагеркрон] дал себя убедить крестьянину, который должен был служить ему проводником, что необходимо свернуть на другой путь и пройти несколько верст, несмотря на точно полученные заранее инструкции. Ему стоило потом немало труда вернуться на правильный путь. Враг, предупрежденный о его приходе, догадался о планах короля и сделал все возможное, чтобы его опередить». Этот героический поступок крестьян привел не только к провалу похода Лагеркрона – он позволил русскому командованию укрепить и Стародуб, и ряд других важных стратегических пунктов.

В то время, когда Карл XII пытался овладеть Стародубом, к Пропойску подходил прибалтийский корпус – более 15 тысяч человек с 16-ю пушками. Сопровождал армию обоз в 7–8 тысяч повозок с продовольствием, порохом, свинцом, снарядами. В связи с плохой погодой, размокшими дорогами на шестисоткилометровый путь от Курляндии до Приднепровья армия затратила 2,5 месяца. Но всему корпусу Левенгаупта не суждено было соединиться с армией короля. У деревни Лесная, недалеко от Пропойска, шведский корпус ожидали российские войска, которыми командовал сам царь. Здесь 28 сентября и произошел кровопролитный бой. Перед сражением были заморозки, потом начался дождь, и шведы, как и русские, страдали от промозглой сырости и холода. У шведов были хотя бы полотняные палатки, которые перевозились в закрытых кузовах одноосных повозок, русские их не имели. Кроме того, перед битвой русские воины не спали, они дремали не больше четырех часов. Но это не помешало им геройски сражаться с неприятелем. Бой оказался настолько жарким, что противники во время него сделали «передышку», повалившись от усталости на землю. Через некоторое время бой возобновился. И российские войска одержали полную победу. Противник потерял 8,5 тысячи человек убитыми и ранеными, 45 офицеров и 700 рядовых попали в плен. Русские захватили всю артиллерию и почти весь обоз противника. Их собственные потери составили 1111 человек убитыми и 2856 ранеными.

Победа у Лесной стала первой крупной победой русской армии над численно превосходящим противником. Позже эту победу Петр назовет «Матерью Полтавской победы».

События на Северской и Слободской Украине

(Стремление Карла захватить Стародуб, впрочем, как и стремление русских удержать этот город за собой, вполне объяснимо. Стародуб являлся важным стратегическим центром Северской Украины. Через него велась активная торговля России с украинскими городами, отсюда открывался прямой путь на Москву. Кроме того, в Стародубе и в его окрестностях находились большие запасы хлеба и фуража, о которых так мечтали утомленные и изголодавшиеся шведы. Владеть Стародубом означало владеть всей Северской землей. Удержать город – это и стало основной задачей российского командования. Но для этого предстояло решить сложные задачи. И прежде всего, опередить шведов, которые находились в 50 километрах от Стародуба, тогда как русские – в 200 километрах.

Б. П. Шереметев с главной армией направился к Новгороду-Северскому, а отряд, состоящий из драгун, казаков и волохов под командованием Инфлянта, двинулся к Стародубу. Туда же отправились Стародубский и Черниговский казачьи полки под командованием И. И. Скоропадского.

Отряд Инфлянта, пройдя за три дня 150 километров, достиг Почепа и здесь, узнав, что шведы идут к Мглину и Стародубу, поспешил к последнему. Но Лагеркрон оказался у города раньше. Он потребовал, чтобы отряд впустили в город. Однако горожане ответили отказом, и шведы повернули обратно. В трех милях от Стародуба их нагнал русский отряд Инфлянта и «на переправе били и взяли драгун шведов, а также было побито многое число». Ходили слухи, что Карл XII, узнав о случившемся, в сердцах обозвал генерала Легеркрона глупцом, который просто помешался. «Дойти до Стародуба и не занять его!» — гневно воскликнул король. Вторичная попытка овладеть Стародубом основными силами шведов в октябре 1708 г. также закончилась безрезультатно. Потеряв более тысячи солдат, шведы отступили. Во время этой битвы русским войскам большую помощь оказывало местное население, в том числе и переселившиеся сюда из Центральной России старообрядцы. Забыв религиозные притеснения и обиды, они организовали партизанский отряд в 3 тысячи человек и стали нападать на шведов, брали солдат в плен и отправляли их в ставку Петра. В благодарность за их подвиги Петр I закрепил за старообрядцами леса, водоемы и земли, на которых они поселились.

Потерпев неудачу под Стародубом, Карл XII направился в глубь Северской Украины. Как и во многих других городах, сопротивление оказало население Мглина. Город защищали «сотник млынский и с ним казаки сто человек того города и мужики из деревень». Шведский историк А. Стилле указывает, что в городе находилось «значительное количество вооруженных северских крестьян и еще 300 русских солдат». Атака шведов оказалась безрезультатной, и они возвратились восвояси.

Видя, что местное население оказывает войскам ожесточенное сопротивление, Карл XII обратился к нему с универсалом, в котором убеждал жителей Северской Украины оставаться на местах, не уходить в леса, доставлять провиант шведскому войску и достойно встретить его. Одновременно король предупреждал, что если население будет продолжать сопротивление, то «до конца разорено будет». Появление универсалов шведского короля встревожило русское командование. Б. П. Шереметев и другие полководцы обратились к гетману И. Мазепе, чтобы он в противовес шведскому издал свой универсал. В ответ на это 21 октября И. Мазепа писал А. Меншикову: «Изволил ваша княжая светлость писать до мене по чиемся неправедном донесению, будто неприятель выдал уневерсалы свои прелестные, дабы жители здешние везли в обозы его провианты и прочее к пропитанию надлежащее, обещая за то довольную плату, и я поистине извествую вашей княжой светлости, что еще, слава Богу, таких универсалов не бывало, на которые я имею бодрое око, и люде здешние ничего в обозы неприятельские не возят, понеже я давно уневерсалы мои во все рейменту моего малороссийские городы разослал, повелевая в них старшине, дабы жадных неприятельских писем прелестных не слухали, и если бы где появилися, не объявляя их народу, до мене присылали, совокупно с тыми, хто бы (с)мел от неприятели таковые письма привозить». В то время, когда И. Мазепа писал письмо А. Меншикову, шведы жгли города и села, грабили население, забирали хлеб, скот, одежду, обувь. В середине октября Карл XII двинул свои войска к Новгороду-Северскому. Город, в котором хранились значительные запасы продовольствия, имел неплохие укрепления. Овладение им позволяло установить господство по всему течению Десны. Но осуществить задуманные планы Карлу не удалось. Его части под стенами Новгород-Северского потерпели поражение. В манифесте от 6 ноября 1708 г. Петр I отмечал, что не только благодаря русским войскам, но и стойкости, храбрости малороссийского казачества и местного населения шведы не смогли взять многие города, потеряв при этом несколько тысяч человек. Именно в эти дни, когда шведы оказались в пределах Украины и народ стойко защищал свою землю, гетман И. С. Мазепа окончательно решил перейти на сторону Карла XII.

А дело обстояло так. В то время, когда шведская армия вступила на территорию Украины, гетман Мазепа со своим войском выступил из гетманской столицы Батурина, переправился через Десну и расположился лагерем между Стародубом и Новгородом-Северским в местечке Семеновка, а затем перебрался в Борзну. Здесь он и находился до подхода шведской армии. В середине октября А. Д. Меншиков пригласил гетмана для обсуждения плана совместных действий против неприятеля. Но гетман сказался тяжело больным. Он послал к Меншикову своего племянника Войноровского с письмом, в котором говорил, что готовится к соборованию. Меншиков извещает об этом Петра: «И сия об нем ведомость зело меня опечалила, первое, тем, что не получил его видеть, которой зело мне был здесь нужен, другое, такова доброго человека, ежели от болезни ево бог не облехчит». Войноровский возвращается от Меншикова и сообщает гетману, что князь намерен приехать в Борзну и проститься со смертельно больным. «Больной» гетман садится на коня и в окружении сообщников скачет в Батурин, затем в Короп и наконец переправляется через Десну и встречается со шведским отрядом. Опасения Мазепы, что Меншикову что-то известно и он едет в Борзну, чтобы заковать его в цепи, оказались напрасными: у гетмана не выдержали нервы.

Меншиков приезжает в Борзну, но гетмана там нет. Тогда он отправляется по его следу в Батурин, но и оттуда гетман успел отбыть. Подозрения в его измене укрепились после захвата гонца прилукского полковника Дмитрия Горленка. Сообщник Мазепы извещал адресата: 24 октября «мы с ясновельможным добродетелем нашим паном гетманом» соединились со шведами. Светлейший князь срочно доносит царю: «И тако об нем инако разсуждать не извольте, только что совершенно изменил».

Эта новость потрясла царя. Этого он и не скрывал в ответе Меншикову: «Письмо ваше о нечаянном никогда злом случае измены гетманской мы получили с великим удивлением». После того как измена Мазепы стала установленным фактом, главное внимание воевавших сторон в течение нескольких дней оказалось прикованным к Батурину. Именно туда, в свою резиденцию, гетман свез в огромном количестве то, в чем крайне нуждались шведы. Поэтому Карл XII и стремился овладеть городом и всем добром. Ключевое значение Батурина понимал и Петр: кто раньше проникнет в Батурин, тот и окажется в выигрыше. Именно поэтому к Батурину одновременно спешили шведы с мазепинцами и русские войска. Время исчислялось не сутками, а часами.

Меншиков со своим отрядом пришел к Батурину 31 октября, немного раньше шведов. На его требование впустить отряд комендант Чепель, преданнейший сторонник Мазепы, ответил отказом. В крепости находилось достаточно сил для обороны. В замке на холме за валами и рвами сидело четыре полка сердюков и части из трех городовых казацких полков. Меншиков предложил горожанам покинуть город, но Чепель не выпустил их. Тогда русские войска начали штурм города. Часть войска Меншиков направил на крепостные стены, а часть послал через потайной ход, открытый сотником И. Носом. Войска Меншикова, перебив большинство сердюков, 2 ноября взяли город. Все, что мог вывезти из города, русский отряд забрал с собой, остальное разрушил и сжег. Известие о разгроме Батурина привело гетмана в уныние. «Злые и нещастливые наши початки», – произнес он, узнав, что от его резиденции остался пепел.

Петр I достиг успеха не только в Батурине. Русские войска находились в Новгороде-Северском, Почепе, Стародубе, Мглине. Войска киевского губернатора Д. М. Голицына отсекли Лещинского от Заднепровья, но главное – на территории разгоралась народная война, и казаки, обманом приведенные Мазепой к Карлу XII, стали десятками покидать гетмана. Быстро созванная по указу царя казацкая рада в Глухове 5–6 ноября избрала нового гетмана: гетманскую булаву получил стародубский полковник И. И. Скоропадский.

Военные действия на Слобожанщине

Наступила лютая зима 1708/09 г. К концу ноября температура опустилась до 30 градусов мороза. Это сдерживало активные действия как русских, так и шведов. В армиях появилось много обмороженных. Но русские, несмотря на страшные морозы, все плотнее сжимали кольцо вокруг противника, который сохранял еще достаточно сил и стремился вырваться на простор. Летопись А. Ригельмана сообщает: «Сим осаждением шведав пресекаемы были многия посылаемыя от них для добычи и получения съестных припасов и запасов партии».

Достойный отпор шведским завоевателям давало и население Слобожанщины, где с ноября 1708 г. в хорошо укрепленном Лебедине находилась главная квартира русского командования. В конце ноября шведский отряд подошел к Недригайлову (ныне это районный центр Сумской области). Шведы предложили жителям впустить их в город, но, получив решительный отказ, отступили. Через полчаса у Недригайлова остановился шведский конный отряд в 1500 человек под началом полковника Дукера. Отряд строем, с ружьями наперевес, направился к городу. Шведы вновь предложили горожанам впустить их в город, а самим выйти оттуда, обещая, что «ничего худого им чинить не будут». На это жители ответили, что шведов не пустят, «хотя смерть примут». Шведы приступили к штурму города: начали рубить ворота, дали по городу пушечный залп. Осажденные ответили интенсивным огнем и убили 10 шведов. Противник отступил, но в пригороде сжег церкви и жилые дома. Петр, узнав о событиях в Недригайлове, послал туда отряд русских солдат и украинских казаков. 15 декабря капитан Ушаков сообщал Меншикову, что казаки и местное население отбили очередной приступ шведов и захватили в плен ротмистра и нескольких солдат.

Наиболее длительную борьбу шведам пришлось вести за небольшой городок Веприк (ныне это село Гадячского района Полтавской области). Его окружал четырехугольный земляной вал без бастионов и неглубокий ров. Кое-где имелся частокол. Городок находился в тылу у шведов и причинял им большие хлопоты. Шведский историк А. Стилле пишет, что Веприк, расположившись вблизи переправы через приток Псела под тем же названием, представлял собой первую точку опоры для обороны в случае атаки Лебедина, где находились главные силы русских, со стороны Гадяча. Всего в городке находилось около 1300 солдат, сотня драгун и до четырех сотен украинских крестьян и казаков.

22 декабря 1708 года Карл XII использовал первую попытку захватить Веприк, но она оказалась безрезультатной. Через неделю шведы подтянули сюда свои резервы, сердюков Мазепы и двадцать пушек. Местный гарнизон на все ультимативные требования Карла сдаться отвечал отказом. Одновременно защитники Веприка приняли все необходимые меры, чтобы лучше укрепить город. Для защиты батарей устроены были двойные изгороди из хвороста, куда насыпалась земля. Земляной вал облили водой, и он превратился в ледяной каток. Сам король 6 января 1709 г. руководил штурмом Веприка. Несмотря на шквальный артиллерийский огонь из 20 пушек, систематические атаки шведов, во время которых отдали свои жизни боевые командиры и более 2000 солдат, взять Веприк не удавалось. Но в тяжелом положении оказались и защитники города. Хотя потери среди солдат оказались незначительными (около 200 человек), но в гарнизоне не оставалось пороха, снарядов, свинца. Поэтому командир крепости Фермор решил сдаться королю. Карл XII, в знак признания доблести и храбрости гарнизона, вернул всем офицерам шпаги, но забрали в плен солдат, а украинцев, как гетманских подданных, король отдал Мазепе, который посадил их в ямы и стал морить там голодом. Некоторых жителей (в том числе и женщин) сердюки Мазепы зарубили. Все постройки Веприка шведы сожгли. Хотя взятие городка и открывало дорогу на Лебедин, это все же не улучшило положение шведской армии. Отношение населения к захватчикам становилось все более враждебным, а действия партизанских отрядов и нападения отдельных отрядов русских войск на тылы и фланги шведов становились все более интенсивными. 20 января 4-тысячный отряд шведов взял город Груню (ныне районный центр Сумской области) и сжег его. Другой отряд направился к Сорочинцам. Хотя взять их не смогли, но захватили ряд соседних городов. 27 января шведы заняли Опошню. Затем Карл направился к Котельве.

Не теряя времени, Меншиков послал один отряд в Котельву, а другой – в Опошню. Отряд, который спешил к Котельве, сумел проникнуть лишь в предместье, но Опошня в ходе штурма была взята. На городских укреплениях разгорелся горячий бой. Шведы «зело жестоко держались и не вдруг здались, пока их к тому наши огнем и гранатами не принудили», – писал Меншиков Петру.

Но шведские отряды продвигались дальше, сурово карая тех, кто оказывал им сопротивление. Так, генерал-майор Крузе приказал сжечь город Куземин вместе с соседними деревнями. Женщин вместе с детьми города Городни увели в плен за то, что их мужья стреляли в шведов.

11 февраля Карл во главе одиннадцати кавалерийских и двух пехотных полков выступил из Котельвы к Ахтырке. Ахтырка в этот период войны являлась важным стратегическим пунктом. Через нее, писал датский посланник в Москве Г. Грунд, шведы могли пройти к Белгороду. Здесь скрещивались пути на Сумы, Белгород, Харьков, Зеньков, Котельву. Поэтому русское командование придавало большое значение укреплению Ахтырки. И хотя были приняты меры к приведению города в состояние обороны, введены туда дополнительные части, Петр и Меншиков, между тем, из Ахтырки перебрались в Белгород.

Карл подошел к городу, но взять его не смог. Вынужденный отступить от Ахтырки, он приказал разрушить все города и села в пограничной полосе между Слободской и Левобережной Украиной. 10 февраля Карл отправил из Хухры отряд, состоявший из четырех кавалерийских полков, для опустошения городов и сел по правому берегу Ворсклы. Но здесь шведы встретили ожесточенное сопротивление населения. Особенно упорно выступали жители Олешни, где находилось до 800 мещанских дворов и небольшое количество русских войск. Не сдались они и тогда, когда отряд шведов ворвался в город. Жители ушли в деревянную башню, подчеркивая этим свое нежелание сдаться «на милость победителей» и свою готовность драться до последнего человека. Неоднократные попытки взять башню штурмом не увенчались успехом. Тогда по приказу командира шведского отряда башню подожгли. В огне сгорели все находившиеся в башне. Кроме того, шведы казнили 400 местных жителей и находившихся в Олешне 70 русских драгун. Участь Олешни 11 и 12 февраля постигла Городню и Мурафу.

В тех местах, откуда взрослое мужское население уходило в партизанские отряды, шведы не только разоряли города и села, но и уводили в плен женщин и детей, жестоко обращались с ними. Так Карл XII поступил с женщинами и детьми Красного Кута, приказав солдатам гнать их за армией. Шведский командир, один из участников этих событий, писал: «Ужаснее всего было смотреть на маленьких детей, которые должны были идти со своими матерями по глубокому, мокрому снегу, доходившему лошадям до живота. И так должен был идти бедный народ пешком, видя, как горели его хаты и селения. Это привело к такому плачу и крику, что и камень мог бы от этого расстроиться». Швед Нордберг пишет, что в Слободской Украине: «Все города, а также деревни на семь верст в окружности были превращены в пепел, нами было забрано несколько тысяч голов рогатого скота и других животных, не говоря о громадном количестве съестных припасов».

В это же время, а именно 9 февраля, недалеко от Красного Кута произошло сражение русских войск под командованием Ренне с войсками шведов, которыми командовал сам король. Шведы потерпели поражение. Король скрылся в мельнице, и его спасли от верного плена наступившая темнота и приближение главных сил шведской армии. В этом бою в плен чуть не попал и Мазепа.

Последним пунктом в Слободской Украине, которого достигли шведы со своим сторонником И. Мазепой, стал Коломак. (Возможно, в эти часы И. С. Мазепа вспомнил, как более 20 лет назад в этом городе он устроил обед в честь получения гетманской булавы, заплатив за него 18 тыс. руб. воеводе В. В. Голицыну. Об этом в свое время гетман писал Петру I, прося компенсировать затраты.) Но уже 15 февраля они сожгли город и продолжили отступление. Шведская армия с трудом переправилась через реку Мерла и, обратив в пепел Колонтаев, Рублевку и другие города, 18 февраля остановилась в Опошне.

В середине февраля в сообщении Петру о событиях в Слободской Украине Меншиков писал, что неприятель из Коломака «уступил назад до Колонтаева, а Коломак, как и протчие места, а именно Хухры, Лутище, Каплуновку, Красный Кут, Городню, Мурахву по выступлений из оных выжег, а ис Коломака и на Мурахвы и жителей какмужеска, так и женска полу многих побрал». Тогда же Меншиков сообщал гетману Скоропадскому: «Неприятель, после учинившагося ему под Городнею безчестия и не возмогши против того воинским образом учинить нам отплаты, починя здешним жителям многия разорения, а именно места Красный Кут, Коломак и иные попаля, пошел назад к Опошне и вышеупомянутых мест жителей мужеска и женска полу в неволю побрал, невинных младенцев живых в снег и в воду побрасал, а иныя многия злы чинил».

Канцлер Российского государства Г. И. Головкин 18 февраля писал В. А. Долгорукому, находившемуся при гетмане И. Скоропадском: «Наши дела, при помощи господней, по-прежнему состоят в добром порятке и неприятеля партии (отряды) наши непрестанно обеспокоивают, так что оной в великой скудости и недостатку в провиантах и в фураже обретается… Войско же наше из Сум выступило в сих днях ради зближения к неприятелю. И пехота стояла в Богодухове и от частых наших партий принужден с места на место переходить… И от казаков разныя партии бывают побиваны и в полон берутся и неприятельская сила беспрестанно умаляется…»

Действия русских войск и партизанских отрядов нашли отражение в народной песне:

Пусть враг знает нашу силу и отвагуНепреодоленную всегда неизменну,Великороссийску и Малороссийску,Страшну, неприступну, двух Росий сукупну!

«И грянул бой, Полтавский бой!»

Потерпев неудачу в Слободской Украине и на части Левобережной Украины, Карл XII принял решение идти к Полтаве, где он надеялся получить поддержку полтавчан, запорожских казаков и, возможно, крымского хана, а весной, укрепив свою армию, начать новый поход от Полтавы на Москву.

Стратегическое значение Полтавы понимало и русское командование, знавшее о ненадежности полтавского полковника И. П. Левенца и поэтому стремившееся не потерять этот город. В середине ноября 1708 г. ахтырский полковник Осипов писал канцлеру Г. И. Головкину: «Полтава издавна нестатечная, и теперь з ней добра не сподеватися… бо там знайдуютьсяшазепинцы и орликовы приятели., а Чуйкевичов рожоный брат полковый писарь, всему голова».

Для укрепления Полтавского гарнизона царь направляет туда всероссийские и слободские полки во главе с бригадиром А. Г. Волконским. Одновременно он призывает полтавскую старшину выступать вместе против шведов и Мазепы. Полтавчане впустили в город отряд А. Г. Волконского, по приказу которого привели в порядок укрепления и орудия крепости. 13 января 1709 г. для поддержки полтавчан из Сум во главе с А. Д. Меншиковым выступило несколько драгунских полков. В составе отряда находился командир Тверского пехотного полка полковник А. С. Келин, которому судьба определила возглавить оборону крепости.

Сравнительно небольшая Полтавская крепость располагалась на возвышенном правом берегу Ворсклы при впадении в нее Коломака. От реки крепость отделялась болотистой равниной. Укрепления Полтавы, как и других городов Левобережья, состояли из земляного вала с глубоким рвом и палисадом. В слабоукрепленных частях крепости находились пять бастионов. За 1,5 месяца под руководством Келина защитники исправили укрепления Полтавы. В гарнизоне к началу осады насчитывалось три полка (4182 русских солдата), 91 пушкарь и 2600 (из 4 тысяч) вооруженных жителей города. В городе находилось 28 орудий, имелись значительные запасы продовольствия и незначительные – боевых припасов, в особенности пороха. К этому времени большая часть русских войск расположилась на линии Полтава – Кременчуг, на Правобережной и Западной Украине. Это стратегическое окружение шведской армии исключало возможность подхода к ней помощи из Польши, на что надеялся Карл XII.

К началу апреля 1709 года шведы заняли район между реками Ворскла и Псел, но при этом они оказались окруженными со всех сторон русскими войсками, украинскими казацкими полками и партизанскими отрядами. Тогда шведы поняли, какую большую опасность представляет для них Полтава, которая в их тылу становилась опорным пунктом русских войск и партизанских отрядов. В такой ситуации шведский король принял решение овладеть Полтавой. Осуществить задуманный план поручалось двум пехотным полкам и артиллерии. Уверенный в быстрой и легкой победе, Карл XII хвастливо заявлял: «Я атакую и возьму город». Первый штурм Полтавы начался 1 апреля 1709 г., последний – 22 июня. Все попытки шведов овладеть крепостью оказались безуспешными. Защитники, несмотря на значительные потери, выстояли, нанеся, в свою очередь, значительный урон противнику. Казалось, что последний штурм крепости завершится удачно. На крепостных валах уже раздавались победные клики врага: «Победа, победа!» Напрягая остатки своих сил, храбрые защитники Полтавы яростно бросились в контратаку. Безоружные жители хватали топоры, копья, косы, ножи. Старики, женщины и дети подносили на валы топоры, колья, камни, помогали раненым. Общими усилиями атака шведов была отбита и врага прогнали от крепости. Вал был залит кровью и покрыт трупами. Этот последний штурм стоил шведам более 1500 убитыми и большого количества раненых. Защитники потеряли около 300 убитыми и более 600 ранеными.

Всего гарнизон Полтавы за время осады крепости провел более 30 боев. Причем не только отбивал атаки шведов, но и совершал успешные вылазки. Только в апреле полтавчане совершили 12 вылазок из города, во время которых уничтожили 1717 шведов и 31 взяли в плен.

В битве за Полтаву противоборствующие стороны стремились привлечь и запорожских казаков. Борьба за Сечь занимала значительное место в политике Петра I и Карла XII. В период, когда решалась судьба двух воюющих армий, вопрос о том, на чьей стороне будет Запорожская Сечь, имел немаловажное значение.

Свою программу действий по удержанию Запорожья от перехода на сторону противника Петр сформулировал следующим образом: «Чтоб смотреть и учинить запорожцов добром по самой крайней возможности; буде же оныяявно себя покажут противными и добром сладить будет невозможно, то делать с оными яко с ызменники». Как видим, применение силы намечалось царем как крайняя мера, в случае измены. Шведы же стремились привлечь запорожцев подкупом и обманом.

Дипломатическая борьба за запорожских казаков началась сразу же после перехода И. Мазепы на сторону шведов. В ход было пущено все. Петр посылал запорожцам жалованье, продукты, порох, знаки Запорожской вольности. Мазепа обвинял Петра во всех тяжестях казачества. Такая переписка разделила запорожцев на два лагеря – сторонников России и сторонников шведов. Сторону И. Мазепы и шведов принял кошевой атаман Запорожья Гордиенко. Он сплотил вокруг себя верхушку запорожской старшины и части простого казачества, начал вести переговоры с крымским ханом. Вместе с тем, до конца февраля 1709 г. Гордиенко открыто не принимал ни ту ни другую сторону.

1 марта Гордиенко вместе с кошевым судьей, писарем и тысячей сечевиков с девятью пушками выступил в поход, как он говорил, поближе к театру военных действий. Войско запорожцев остановилось в Переволочне, куда 12 марта прибыло посольство от И. Мазепы. Послы уговорили запорожцев перейти на сторону шведов, а уже через день запорожцы вместе со шведами напали на русский гарнизон в Царичанке. Превосходя по численности почти вдвое царичанский гарнизон, шведы и гордиенковцы перебили многих русских, взяли в плен около 150 человек (так они продолжали действовать и в дальнейшем), из которых Гордиенко часть отправил крымскому хану, а остальных – Карлу XII. Одновременно король и кошевой вели переговоры с крымским ханом о совместном походе на Москву. При этом запорожцы обратились к крымскому хану с просьбой принять их под свою руку. По примеру Мазепы Гордиенко 15 марта отправил письмо польскому королю Лещинскому, в котором признавал его власть над Запорожьем, а 27 марта Гордиенко принес присягу королю. Создание коалиции против России грозило серьезной опасностью. Письменные увещевания запорожцев не имели успеха.

Г. Долгорукий в письме к Меншикову писал: «Кощевой вор пишет универсалы за Днепр в Чигирин, прелшая к мазепинской стороне. Сего ради мы туда учиня полковником Чигиринским Калагана послали, о котором чигиринцы сами прилежно нас просили, которому приказали от всех шатостей стеречь заднепровскую сторону».

По указу Петра 6 апреля к Сечи отправляется отряд в составе 6 пехотных полков под командованием Яковлева. Он получил строгий приказ не подвергать запорожцев наказанию, если они не будут оказывать сопротивления. По дороге к Сечи отряд, в связи с отказом добровольно его впустить, штурмом взял Келеберду и Переволочную. Жители же Старого и Нового Кодака принесли повинность и добровольно открыли ворота городов.

7 мая отряд подошел к Каменному Затону. Яковлев предложил жителям Сечи впустить отряд, но те отказались. Начался штурм, во время которого русские, потеряв 300 человек убитыми и ранеными, смогли овладеть Сечью. В крепости царские войска обнаружили всего 300 человек. Большая часть запорожцев незаметно ушла на лодках. (А может, их выпустили?) Все постройки в Сечи отряд предал огню. Ценности, артиллерия (36 пушек, 4 мортиры, 12 гаубиц), боеприпасы и войсковые клейноды были вывезены в царскую ставку. Однако не следует думать, что все запорожцы выступали против царя. Значительная их часть, как в целом и все украинское казачество, пошло под знамена И. Скоропадского.

В начале июня Петр I прибыл под Полтаву. Российские войска и казаки гетмана И. Скоропадского активизируют свои действия: 13 июня они с двумя пехотными полками и четырьмя драгунскими переправились через Псел и совершили рейд по тылам шведов. На следующую ночь 2500 драгун и солдат ворвались в Старые Санжары. В городе они перебили шведов, захватили две полковые кассы и освободили 1270 пленных. 15 июня 12 конных и 3 пехотных полка К. Э. Ренне с казаками, волохами и калмыками, двумя спешенными полками драгун у деревни Петровка перешли Ворсклу и заняли плацдарм, находящийся в 12,5 километра от шведского лагеря. Во время одной из таких атак пуля одного из русских солдат (по другим версиям – пуля казака) пронзила ногу короля от пятки до конца пальцев, перебив все кости ноги. Но вместо того чтобы подумать о своей ране, король в течение более двух часов объезжал все посты своего лагеря.

К 19 июня русские войска перешли Ворсклу, как в свое время сделал Дмитрий Донской, и вблизи Полтавы стали готовиться к решающей битве. На поле близ Полтавы, расположенном между двумя лесами, перед фронтом русской армии строились редуты (по различным данным – 10–12), реданы для пушек, валы для защиты пехоты. Редуты строились перпендикулярно друг другу на расстоянии ружейного выстрела. В редутах располагались пехота и артиллерия. Задача защитников редутов состояла в том, чтобы задержать первый стремительный натиск шведов и в нужный момент перейти в наступление. Петр шел на «генеральную баталию», возлагая надежду не только на количественное превосходство сил и артиллерии, но и на мужество армии.«Победу, – говорил он, —решает воинское искусство и храбрость полководцев и неустрашимость солдат. Грудь их – защита и крепость отечеству».

26 июня Петр I объехал войска, побеседовал с генералами и офицерами, обратился к солдатам, подчеркнув, что они сражаются не за Петра, а за государство «ему врученное». При этом он подчеркнул, что украинцы «смиренны и в верности при нас стоят». И еще его слова: «Прошу доброго вашего подвига, дабы неприятель не исполнил воли своей и не отторгнул бы толь великознатного малороссийского народа от державы нашей, что может быть началом всех наших неблагополучий». К вечеру русские войска уже подготовились к генеральному сражению. За поперечной линией редутов расположились 17 полков конницы Меншикова. Главные силы армии – свыше 50 батальонов и около 70 орудий – были сосредоточены у деревни Яковцы, в 5 километрах от Полтавы. Общая численность русских войск достигала 42 тысяч человек при 102 орудиях. Полки гетмана И. Скоропадского заняли позицию между Будищами и Решетиловкой, преградив этим возможный путь отступления шведов к Днепру и на Правобережную Украину. Свободный путь отступления для них оставался только вдоль течения Воркслы на Переволочну.

Численность шведских войск достигала 32 тысяч человек, при 39 пушках (во время боя они использовались не все) и нескольких тысяч казаков И. Мазепы.

Готовясь к генеральному сражению, два фельдмаршала, русский Шереметев и шведский Реншильд еще 25 июня заключили джентльменское соглашение: начать битву 29 июня, а «до оного сроку никаких поисков через партию и объезды и незапными набегами от обоих армий не быть». Слухи о приближающейся 40-тысячной русской коннице (калмыков) дало повод Карлу нарушить это соглашение.

В третьем часу ночи 27 июня в русском лагере услышали тяжелый гул – тысячи солдатских ног и конских копыт сотрясали землю, направляясь к позиции противника. Занявшиеся укреплением редутов, русские солдаты, бросая заступы, слеги и топоры, расхватали мушкеты. Один из шведов позже писал, что на редутах поднялся чудовищный крик, слышный далеко вокруг. Пехота шведов бросилась на редуты, но оказалось, что кроме поперечных, имелись еще и продольные редуты. Таким образом, шведы попадали под обстрел со всех сторон. Кавалерию шведов встретила контратака кавалерии Меншикова. По приказу Петра, выполнив свою задачу, Меншиков отвел своих воинов. Шведы, приняв этот маневр за отступление, бросились следом, но снова попали под огонь орудий и ружей. Пытаясь спастись в лесу, они встречали здесь смерть от российских пуль. К четырем часам утра совсем рассвело, и шведам стало ясно, что редуты в темноте и без потерь пройти невозможно. Но шведы в боевом порядке вновь пошли в наступление. К этому времени русские драгуны освободили зону обстрела. С каждой крепостцы-редута по шведам ударила картечь, а затем следовал залп из мушкетов. На некоторое время наступление приостановилось.

Но основные силы Петр еще держал в лагере и лишь около восьми часов утра вывел их оттуда. Он оттянул с передовой шесть драгунских полков Шереметева и поставил их в стороне вместе с казаками Скоропадского, приказав ожидать указаний о вступлении в битву.

Теперь русские войска выстроились на поле в боевом порядке: пехота в центре, между ее полками – артиллерия, по флангам – кавалерия. Существуют рассказы, возможно, придуманные позже, что накануне битвы Петр приказал закаленным в боях солдатам надеть вместо старых, поношенных мундиров новые, а новобранцам – старые. Хитрость состояла в том, чтобы шведы направили свой удар на молодых, необстрелянных солдат в новеньких мундирах, и она удалась. В начале девятого около 18 тысяч шведов двинулись в новое наступление. (Казаки Мазепы в наступлении не участвовали. Вероятно, они еще до наступления разбежались.) Стремительность напора шведов в самый центр построения русских, где стоял Новгородский полк, заставила отступить первый, а за ним и еще четыре батальона новгородцев, которые бросили две полковые пушки. Петр лично повел новые батальоны, чтобы закрыть полученную брешь, и это ему удалось сделать. Правда, в пылу атаки он не заметил, как какой-то швед с расстояния 3–5 метров выстрелил в него. Одна пуля прошила поле шляпы царя в дюйме (2,54 см) от правого виска, а вторая – впилась в переднюю луку седельного остова.

Реншельд, командовавший армией из-за ранения Карла, бросил свою кавалерию в бой на левом фланге в обход русского правого фланга, но ее отбросили отряды Меншикова и Брюса. Вновь заработала русская артиллерия. Черная гарь, пыль, грохот, жара превратили поле битвы в пекло, в котором трудно было отличить «синих» от «зеленых». Наконец русские полки по сигналу Петра начали общую атаку. Шведы побежали, их ряды охватила паника. Они не слушали приказов короля, поднятого на руки солдат и безуспешно пытавшегося вдохновить свое разгромленное воинство.

Победа русских оказалась полной. В ходе сражения шведы потеряли 9234 убитыми, 3 тысячи пленными, наши – 1345 убитыми, 3290 ранеными. В руки победителей попали все обозы, много трофеев.

Король Карл XII и И. Мазепа спасались бегством с остатками армии на запад, к Днепру. Русская кавалерия преследовала их, но вскоре уставшие кони остановились. Лишь на утро следующего дня царь Петр отправил в погоню 9-тысячный корпус А. Д. Меншикова и украинские казацкие полки под командованием Семена Палия. Эти войска захватили в плен более 16 тысяч шведских офицеров и солдат во главе с Левенгауптом. Вместе с ним в плен попали два генерал-майора, 10 полковников, 14 подполковников, 22 майора и другие офицеры шведской армии.

Карлу XII, И. Мазепе, небольшому числу шведов и казаков удалось бежать в пределы Турции. По словам очевидца, И. Мазепа уносил с собой «три мешка серебра и бочонок золота». В конце июля они достигли Бендер. Там И. Мазепа неожиданно умер.

Победитель торжественно вошел в Полтаву. В ставке Меншикова прямо на земле (как на пикнике) устроили пир для генералитета. При каждом тосте за царя, царевича, его семью гремело громкое ура, стреляли пушки. Вскоре к русскому генералитету присоединились пленные шведы: фельдмаршал Реншельд, четыре генерал-майора и принц Макс Эммануил. Петр с уважением отзывался о короле Карле XII, поднимал тосты заучителей-шведов. Высоко он оценил и доблесть фельдмаршала Реншельда: царь преподнес ему шпагу и разрешил ее носить.

Полтавская битва является одной из решающих битв мировой истории. Она стала переломным событием, которое давало новые перспективы для государств и народов. Швеция оказалась обескровленной. Первоклассной шведской армии более не существовало. Изменился ход Северной войны. Россия стратегию «малой войны» и уклонения от полевых сражений сменила наступлением на всех фронтах. Полтава дала свободу действий в Речи Посполитой, на Балтике и в Северной Германии. Дания и Речь Посполитая вновь заявили о возобновлении Северного Союза и выступили против Швеции. Сфера влияния победившей страны выросла в Англии, Франции, особенно в Польше, Северной Германии и даже на Балканах, где вспыхнули надежды на освобождение от османского ига православным царем.

Русские войска, несмотря на бесславный поход в 1711 году под руководством Петра I на Прут против турецкой армии, потерю русскими Азова, Таганрога и ряда других крепостей на юге, на северо-западе овладели Ригой, Ревелем (Таллинном), шведской крепостью Выборгом. Военные действия вышли за пределы России.

После полтавского триумфа Петербург, маленький прифронтовой городок, оказался почти полностью застрахованным от нападения и на 200 лет превратился в главный город державы. Под Полтавой была, по словам В. Г. Белинского, «проверка… замыслов великих» — Петровских реформ. «Успех народного преобразования был следствием Полтавской битвы, и европейское просвещение причалило к берегам завоеванной Невы», – отмечал А. С. Пушкин.

И вновь реформы. Завершение Северной войны

(Создание новой армии, строительство флота, тяготы самой войны – все это привело к резкому увеличению работы местных и государственных учреждений. Старый приказной аппарат, унаследованный Петром от своих предшественников, оказался совершенно не в состоянии справляться с новыми задачами. Этот аппарат требовал существенной реорганизации.

Первые преобразования Петра, в том числе и административные, о чем мы говорили выше, проводились без какого-либо плана, носили как бы первичный, предварительный и, можно сказать, даже хаотичный характер. Существовавшие в XVII столетии многочисленные приказы то объединялись, то разукрупнялись, то появлялись новые. Частые выступления народных масс в связи с увеличением налогового гнета и первыми преобразованиями в быту свидетельствовали о слабости местного управления. Так возникла идея о проведении губернской реформы.

В декабре 1707 года появился соответствующий указ Петра о создании губерний, которым предписывалось «росписатъ города частьми, кроме тех, которые во 100 верстах от Москвы к Киеву, Смоленску, к Азову, к Казани и к Архангельскому». Тогдашние бюрократы только по им одним известным принципам расписали города, которые вошли в состав 8 губерний: Петербургской, Московской, Архангелогородской, Смоленской, Киевской, Казанской, Азовской, Сибирской. Вскоре к ним добавились Нижегородская, Астраханская и Рижская, а Смоленская была разделена между Московской и Рижской. (Интересно, что Харьков вошел не в ближайшую Киевскую, а в Азовскую губернию.) Губернии возглавляли сподвижники Петра, губернаторы. В их руках сосредотачивалась вся полнота судебной, административной, полицейской и финансовой власти на огромной территории губернии. Губернаторы ведали сыском беглых, производили рекрутские наборы, обеспечивали провиантом полки, находившиеся на подведомственной им территории, осуществляли сбор налогов, чинили суд и «расправу» над населением. Губернская реформа нанесла еще один удар по приказной системе. Многие приказы прекратили свою деятельность, их функции перешли к губернской администрации. Эта реформа разрушила и недавно созданные органы городского самоуправления.

В помощь губернатору придали чиновников, руководивших отдельными отраслями. Это ландрихтер (занимался судебными делами), обер-провиантмейстер и провиантмейстеры (сбор хлеба и пр.), различные комиссары. Указом от 24 апреля 1713 г. при губернаторе устроили коллегию из ландратов (от 8 до 12 человек) из местных дворян (их назначал Сенат из двойного числа кандидатов, которых называл губернатор). Губернаторам предписывалось решать все дела вместе с этим «консилиумом» большинством голосов и быть «не яко властитель, но яко президент». Между тем, жизнь показывала, что этот аппарат оказывался не в состоянии эффективно осуществлять свои функции на огромной территории губернии. В 1713–1719 годах губернии поделили на доли, затем на 50 провинций, которые, в свою очередь, были поделены на дистрикты. Во главе провинций поставили воевод, которых обязали «во всем царского величества интерес и государственную пользу тщательно остерегать». Во главе дистрикта стоял земский комиссар. В управлении провинцией воеводам помогали чиновники: камерир (сбор прямых и косвенных налогов), рентмейстер (глава казначейства, хранитель денег) с их штатами, канцелярии рекрутских дел, вальдмейстерская, провиантмейстерская контора и др. Губернии сохранились, но в руках губернаторов остались только военные и судебные дела, по которым им подчинялись воеводы провинций. Воеводы же сохраняли самостоятельность в финансовой, полицейской, хозяйственной деятельности, подчиняясь здесь непосредственно коллегиям. В территориальном плане губернатору подчинялась только провинция губернского города. При провинциальном воеводе состояли земская канцелярия, земский камерир (земский надзиратель сборов) с земской конторой (сбор казенных доходов), рентмейстер (земский казначей) с рентерей (место хранения этих доходов – казначейство), провиантмейстер. Земские комиссары ведали сыском беглых, сбором податей, обеспечением войск провиантом и квартирами.

Помимо названных, и без того сложную и запутанную систему местных учреждений дополнили новые судебные места. Появилось около 30 надворных судов в губерниях, нижние, провинциальные, городовые и земские суды на местах. Вся эта громоздкая система местных властей очень усложняла управление. Постепенно, в последующие годы, она упрощалась. Однако главное – местная реформа сформировала значительный бюрократический аппарат.

Местные органы власти формировались. Но государь, как высший законодатель, постоянно находился в поездках, в движении. Часто замедлялось принятие важнейших решений. Стало остро ощущаться отсутствие центрального органа управления в государстве. Боярская дума с 1704 года перестала функционировать. Созданная государем Консилия министров (совет начальников важнейших приказов) на время постоянных его отлучек на театр военных действий часто не могла решать серьезных вопросов. Среди министров разгорались споры, которые отрицательно влияли на принятие решений.

Петр нашел выход. 22 февраля 1711 года, перед тем, как отправиться на войну с турецкой армией, он, «для отлучек наших», учреждает правительствующий Сенат. В состав Сената, в отличие от избрания в европейских государствах, вошли лица, назначенные царем. Сенат стал высшим правительственным учреждением России. Только 3 члена Сената из 9 представляли старинную, титулованную знать (князья М. В Долгорукий, Г. И. Волконский, П. А. Голицын). Остальные принадлежали к малознатным родам, возвысившимся лишь в XVII в. (Т. Н. Стрешнев, И. А. Мусин-Пушкин); к признанным дельцам (Г. А. Племянников); дворянам (М. В. Самарин, В. Г. Апухтин, Н. П. Мельницкий). Лишь трое из сенаторов – Мусин-Пушкин, Стрешнев и Племянников – в прошлом состояли членами Боярской думы. При Сенате учреждалась канцелярия во главе с обер-секретарем.

Дополнительные указы от 2 и 5 марта 1711 г. определили функции и порядок деятельности Сената. Ему предстояло руководить различными ведомствами, осуществлять довольно пространную и весьма сложную программу важнейших для того времени дел, начиная с торговли, налогов и кончая правосудием и смотром служилых людей. Сенаторы обсуждали дела и принимали решения коллегиально, на общем собрании, скрепляли свои решения подписями. Делопроизводство вела Сенатская канцелярия. Контроль за исполнением решений Сената осуществляли фискалы. В их задачу входило тайно подслушивать, проведывать и доносить обо всех преступлениях, наносящих государству вред. «Во всех тех делах, – значилось в указе, – фискалом надлежит толко проведывать и доносить и при суде обличать, а самим ничем ни до кого, такъже и в дела, глас о себе имеющия, отнюд ни тайно, ни явно не касатца». Интересно отметить, что за несправедливые доносы фискал не наказывался, а за правильные – получал вознаграждения, равные половине судебного штрафа с уличенного им должностного лица. Петр поощрял фискалов: освободил их от податей, подсудности местным властям.

В отличие от Боярской думы, Сенат уже в первые годы стал бюрократическим учреждением с назначаемыми чиновниками, делопроизводителями и подведомственными учреждениями. Связь с губерниями Сенат осуществлял через губернских комиссаров. С созданием коллегий (1718 г.) их президенты вошли в состав Сената. Однако в указе от 12 января 1722 г. Петр вынужден был признать присутствие в Сенате президентов коллегий нежелательным и неправильным «неосмотря учинено», так как оно затрудняло надзор за коллегиями и отвлекало президентов от непосредственных дел. (В Сенате остались лишь президенты Иностранной, Военной, Адмиралтейской и Берг-коллегий.) Вскоре после принятия Петром титула императора (1721 г.) Сенату было запрещено чинить «генеральные определения», т. е. издавать от своего имени общегосударственные законы.

Сенат руководил всеми учреждениями в стране. Но и за самим Сенатом Петр организовал контроль. С 1715 г. его осуществлял сенатский генерал-ревизор, или надзиратель указов, потом тот же сенатский обер-секретарь; с начала 1721 г. – штаб-офицеры гвардии; наконец с 12 января 1722 г. во главе Сената был поставлен генерал-прокурор. Ему помогал обер-прокурор. Во все государственные органы власти назначались прокуроры. Петр перед отъездом в Астрахань представил Сенату назначенного на эту должность П. И. Ягужинского, заявив: «Вот мое око, коим я буду все видеть. Он знает мои намерения и желания; что он заблагорассудит, то вы и делайте».

Новое положение о Сенате 1722 г. подтвердило его роль как высшего государственного учреждения империи, подчинение ему центральной и местной администрации. На Сенат пала вся работа по управлению. Однако Сенат оставался послушным орудием в руках Петра, который осуществлял над ним полный контроль, как личный, так и через генерал-прокурора, который выступал как «око государево и стряпчий о делах государственных».

Сенат решал важные государственные вопросы. Однако ему часто приходилось заниматься и повседневной, черновой работой. Старые приказы, многочисленные и неповоротливые, не соответствовали новым задачам и требованиям государства.

Петр еще в 1715 году дал задание своим резидентам изучить опыт работы государственных органов в иностранных государствах. Так родилась идея замены приказов коллегиями. Указ о создании новых органов управления появился 19 декабря 1718 г.«Коллегии, то есть собрании многих персон, – писал Петр, —учреждены вместо приказов, в которых президенты, или председатели, не такую мочь имеют, как старые судьи делали, что хотели. В Коллегиях же президент не может без соизволения товарыщев своих ничего учинить». Следует обратить внимание на то, что создание коллегий – это не простая реорганизация аппарата управления, а новое строительство по иным, чем раньше, принципам. За образец Петр взял европейскую, в особенности шведскую систему центральных учреждений, действовавших на принципах камерализма. Это учение о бюрократическом управлении предусматривало четкое разделение отраслей управления на началах коллегиальности, жесткую регламентацию обязанностей чиновников, специализацию канцелярского труда, наконец, однообразие штатов и жалованья. Эта система управления явилась самым ярким воплощением регулирования государственной жизни.