Помоги проекту - поделись книгой:
В архивных делах по Рязанской духовной семинарии сохранились сведения о годах, проведённых Михаилом Ятровым в её стенах. В первом классе изучались предметы: изъяснение Священного Писания, словесность, гражданская история, математика, греческий язык, латинский язык22. К учёбе Михаил Ятров относился старательно, уроки практически не пропускал, о чём свидетельствует классный журнал. Из пятидесяти учеников Михаил Ятров по успеваемости занимал десятое место. Поведения он был хорошего: в кондуитной книге на него не было записано ни одного нарекания23. Правление семинарии и преподавательский коллектив смотрели на дело обучения строго. Это видно по тому, как выставлялись отметки, а также по количеству воспитанников, оставленных на повторный год обучения или отчисленных.
В связи с тяжёлым семейным положением ученик 3–го нормального класса Михаил Ятров в сентябре 1874 года был принят на штатное казённое содержание24, которое предназначалось для сирот и самых бедных воспитанников, проявивших усердие к изучению научных дисциплин и отличавшихся хорошим поведением. Если же успеваемость была ниже определённого уровня, то просителям отказывали в приёме на казённое содержание, несмотря на их бедность. Это, видимо, и стало причиной отчисления Михаила из семинарии после 3–го класса в 1875 году25. Он был «уволен 6 июня за малоуспешность»26. Вероятно, набрать баллов, нужных для предоставления казённого содержания, юноше не удалось, а платить за обучение бедной вдове священника Екатерине Ивановне Ятровой было нечем. И судьба будущего пастыря круто изменилась: в 1876 году он был определён в солдаты27.
Из послужного списка28 подпоручика Михаила Ивановича Ятрова, составленного в 1882 году, следует:
«Приказом по 18–й пехотной дивизии от 15.11.1876 года за № 95 определён рядовым на службу в 72–й пехотный Тульский полк. 23.11.1876 года прибыл и зачислен в списки полка. 30.07.1877 года произведён в унтер – офицеры. 28.02.1878 года произведён в прапорщики…»
Быстрый рост по службе был не случаен: со своей частью Михаил Ятров участвовал в сражениях Русско – Турецкой войны 1877–1878 годов. Перейдя в мае 1877 года границу с Румынией, он закончил войну в болгарском городе Бургасе, откуда прибыл в Одессу в марте 1879 года. Его карьера складывалась вполне удачно: ранен и контужен он не был, в плен к туркам не попадал, за проявленную доблесть был награждён светло – бронзовой медалью в память войны с Турцией.
30 сентября 1879 года прапорщика Ятрова командировали в Варшавское пехотное юнкерское училище для слушания курса при офицерском классе. Выдержав установленный экзамен, Михаил 31 июля 1880 года вернулся в свой полк, высочайшим приказом от 9 мая 1881 года был произведён в подпоручики, командовал ротой. В его послужном списке значилось: «В службе этого офицера не было обстоятельств, лишающих его права на получение знака беспорочной службы»29.
Однако не военное поприще было призванием будущего пастыря. 2 января 1883 года подпоручик Михаил Иванович Ятров был зачислен в запас армии, а уже 5 февраля 1883 года Божий Промысел привёл его в древнюю обитель святителя Николая на Угреше.
Поступление Михаила Ивановича Ятрова на послушание именно в Николо – Угрешский монастырь, вероятно, не было случайным. Его самого или его родственников мог знать настоятель обители архимандрит Нил (Скоронов), происходивший из г. Скопина, хотя подтверждений этому факту найти не удалось.
В марте 1883 года Михаил Ятров был принят простым учителем двухклассного народного Николо – Угрешского училища, в октябре 1887 года преобразованного в церковно – приходскую школу. 29 сентября 1886 года его окончательно уволили в отставку из запаса армии. В число братии он был определён 21 октября 1888 года. В феврале 1889 года Михаил Иванович стал законоучителем и не оставил преподавательской деятельности после принятия им монашеского пострига, совершенного 13 апреля 1891 года30.
В августе 1892 года, в праздник Явления иконы святителя Николая Дмитрию Донскому, «… посетил Угрешский монастырь Владыка Московский митрополит Леонтий31, 9 числа служил литургию и монаха Макария посвятил во иеродиакона, а иеромонахов Виталия, Илария, Мартирия наградил набедренниками»32. 12 сентября 1893 года о. Макарий был рукоположён в сан иеромонаха, 11 января 1896 года удостоен серебряной медали на Александровской ленте в память императора Александра III «за труды по церковно – приходской школе»33. 8 мая 1898 года о. Макарий был награждён набедренником. За беспорочную службу и педагогическую деятельность ему 6 мая 1899 года преподано благословение Святейшего Синода с грамотой. По собственному прошению о. Макарий был официально уволен от должности законоучителя 4 ноября 1899 года, но фактически продолжал преподавать и после того, как стал настоятелем монастыря.
3 апреля 1905 года на 71–м году жизни скончался настоятель Николо – Угрешского монастыря архимандрит Валентин (Смирнов). По принятому в общежительных монастырях порядку и распоряжению епархиального начальства были проведены выборы нового настоятеля. За иеромонаха Макария проголосовало 39 членов братии из 42–х. В представлении, направленном в Синод митрополитом Московским Владимиром (Богоявленским), особо отмечалось, что избранный иеромонах Макарий «нравственных качеств весьма хороших и к послушанию весьма способен и благонадёжен»34.
28 июня 1905 года иеромонах Макарий указом Святейшего Правительствующего Синода был назначен настоятелем Николо – Угрешского монастыря и 15 июля 1905 года митрополитом Московским Владимиром (Богоявленским)35 возведён в сан архимандрита.
В бытность архимандрита Макария настоятелем Угрешская обитель процветала, доход монастырь получал от своих владений: лесных дач, мельниц, гостиниц, а также от торговли лекарственной ромашкой в аптеках Москвы и от пожертвований богомольцев36.
Судя по донесениям, храмы, хозяйственные постройки, гостиницы и всё имущество монастыря содержалось в полном порядке и чистоте37. Очень многое сделал о. Макарий, чтобы материально обеспечить обитель. Монастырские подворья в Москве были капитально перестроены и сданы в аренду.
При архимандрите Макарии монастырь продолжал заниматься широкой благотворительной деятельностью, регулярно отправляя взносы на епархиальные нужды. Например, в 1907 году были пожертвованы в Московский епархиальный комитет в пользу голодающих 25 рублей наличными и 60 рублей ассигнациями38, потом ещё 20 рублей39. Ежегодно вносились деньги на поддержку Московской духовной семинарии. Из «Ведомости о школах, богадельнях и больницах за 1909 год»40 узнаём, что «…при существующем странноприимном доме монастыря находится столовая, где кормят обедами и ужинами странников и подаётся кипяток. Чая и сахара от монастыря не полагается», «есть больница на 15 кроватей, при больнице находятся фельдшера с жалованием 30 рублей. В пятницу два раза в месяц приезжает доктор из земской Влахернской лечебницы, который получает 240 рублей в год. В больнице получают советы и даром лекарства крестьяне из соседних селений. Всего в год пребывает больных до 5600 человек». В церковноприходской школе обучалось на 1908/09 учебный год 100 человек, а выбывших в течение года было 16 человек. Число наставников – 4 человека: священник села Котельники Иван Михайлович Ансеров, выпускники духовных семинарий Алексей Петрович Фивейский, Сергей Михайлович Соловьёв41, Иван Сергеевич Соколов.
В странноприимном доме при монастыре в 1909 году «число призираемых мужского пола – 12200 человек, женского пола – 6400 человек. Здание странноприимного дома находится вне монастыря в отдельном доме. Содержится на монастырский счёт. Содержание прислуги, отопление, освещение и ремонт – 1900 рублей». В этой же ведомости написано, что «в Николо – Угрешском общежительном монастыре Московской епархии существует послушническая школа, в которой преподаётся: катехизис, церковный устав с изъяснением богослужения, чтение церковное и пение. Закону Божию и чтению учит настоятель монастыря архимандрит Макарий в трапезной нашего монастыря в среду и пятницу каждой недели, а пению – иеромонах Феодосий». Вероятно, архимандрит Макарий преподавал до 1910 года, когда его сменил иеромонах Филофей (Антипычев), в послужном списке которого значится послушание законоучителя в братской школе42.
6 мая 1909 года архимандрит Макарий награждён орденом св. Анны 3–й степени. С 5 по 13 июня того же года он принял участие в I Всероссийском съезде монашествующих, который проходил в Троице – Сергиевой лавре. На съезде обсуждались меры, необходимые для улучшения духовной жизни в монастырях. Фотография участников этого съезда сохранила для потомков внешний облик архимандрита Макария. Другие его прижизненные изображения пока неизвестны.
Решения и рекомендации съезда стали для о. Макария руководством в его настоятельском служении. Благодаря трудам настоятеля не только внешним благолепием славился монастырь, но и высокой духовной жизнью. Известно, что святой преподобный Варнава Гефсиманский направлял в обитель на Угреше послушниками людей, приходивших к нему за духовным советом. Об этом свидетельствует рассказ бывшего насельника Угрешской обители иеромонаха Саввы, в миру Петра Суханова, происходившего из крестьян села Духова Новосильского уезда Тульской губернии. В журнале «Душеполезный собеседник» опубликованы его воспоминания, повествующие о том, как в конце августа 1903 года по приезде в Троице – Сергиеву лавру он услышал о прозорливости старца Варнавы. Далее мемуарист пишет: «Дай пойду и испытаю его в прозорливости, что он мне скажет… Он благословил меня и громко сказал: «Благословляю тебя поступить в монастырь, там жить и спастись… Благословляю тебя поступить в Николо – Угрешский… Дом каменный, великолепный дом построишь себе»…После долгого размышления <я> всё – таки отправился на Угрешу и попросил отца настоятеля принять меня в число монастырских рабочих. Тот поставил меня ночным при обители сторожем»43. Через некоторое время Петра Суханова отправили на войну с Японией, и он долго не мог понять Промысла Божьего: вдруг его убьют, а он ведь не стал ещё монахом. Но на фронт Пётр не попал: его корпус успел добраться только до Красноярска, когда пришло известие об окончании войны. После этого он вернулся в обитель: «Но вот я, солдат Пётр Суханов, опять в Николо – Угрешском монастыре, настоятель которого архимандрит о. Макарий, ныне здравствующий, принял меня в число братии своей обители, а 3 декабря 1913 года постриг в монашество с именем Саввы»44.
9 августа 1912 года, в праздник явления образа свт. Николая святому благоверному князю Димитрию Донскому, торжественно праздновалась 532–я годовщина основания монастыря. Неюбилейная дата празднества связана с 300–летием дома Романовых, которое широко отмечалось в России. Высоких гостей из Москвы не было. Служили в Николаевском и Преображенском соборах настоятель архимандрит Макарий и насельник монастыря архимандрит Виталий. На крестный ход были вынесены ковчег с мощами Святителя Николая, чтимые образы святой Ефросинии Московской и Божией Матери «Взыграние». Пел большой монастырский хор под руководством о. Феодосия45.
В 1913 году в 19 верстах от Троице – Сергиевой лавры в лесу, принадлежащем Николо – Угрешскому монастырю, была устроена пустынь во имя святителя Гермогена, патриарха Московского, прославленного в дни празднования 300–летия дома Романовых. Пустынь находилась в управлении монастыря, в ней была возведена деревянная Гермогеновская церковь и кельи. Работы велись, конечно, по благословению настоятеля.
Обитель продолжала вносить значительные пожертвования на нужды церкви и мирян. В 1913 году в эмеритальную кассу от Николо – Угрешского монастыря поступило 50 рублей. Это по сравнению с другими обителями было довольно значительной суммой. Например, от Давидовой пустыни тогда поступило 25 рублей, от Саввино – Сторожевского монастыря – 10 рублей, от Дмитровского Борисоглебского – всего 3 рубля46. На братство св. Марии Магдалины (г. Руза) от Николо – Угрешского монастыря внесено 100 рублей47, на Алтайскую миссию – 300 рублей48. Подобные взносы и пожертвования совершались ежегодно.
6 мая 1913 года за беспорочное многолетнее служение архимандриту Макарию был пожалован орден св. Анны 2–й степени. Это была его третья государственная награда.
Николо – Угрешский монастырь при архимандрите Макарии не был обделён вниманием московских святителей. Об этом свидетельствует описание в «Московских Церковных Ведомостях» пятидневного посещения монастыря митрополитом Московским Макарием (Невским), прибывшим в пятницу 12 июля 1913 года.
В 6 часов вечера владыка прибыл со станции Люберцы к святым вратам, у которых его ожидала вся братия во главе с архимандритом Макарием. Облачившись в мантию и приложившись ко кресту, митрополит выслушал краткое приветствие о. настоятеля и при пении тропаря свт. Николаю проследовал в древний Никольский собор. Выслушав краткое молебствие и приложившись к иконе св. Николая, митрополит преподал всей братии и собравшемуся народу общее благословение, затем в сопровождении настоятеля проследовал в приготовленные покои.
На следующий день владыка Макарий с о. архимандритом Макарием посетили село Остров, где митрополит внимательно осматривал церковь и приют для бедных духовного звания. Возвратившись в монастырь, вечером того же дня владыка присутствовал на всенощном бдении в Преображенском соборе, выходил на величание свт. Николаю и совершал помазание богомольцев елеем.
В воскресенье 14 июля, в день памяти святых Отцов шести Вселенских Соборов, митрополит Макарий совершил литургию в Преображенском соборе в сослужении настоятеля архимандрита Макария, архимандрита Виталия49 со старшей братией, знаменитого протодиакона Здиховского50 и четырёх иеродиаконов. Пел монастырский хор. Собор был переполнен богомольцами, и по окончании литургии владыка долго благословлял народ. В это время читались поучения и совершалось пение.
Из собора митрополит при всеобщем пении братии и богомольцев проследовал в покои. После трапезы владыка вместе с архимандритом Макарием в 4 часа пополудни отбыл в Крестовоздвиженский Лукинский женский монастырь51, откуда возвратился на следующий день.
16 июля в 8 часов утра вся братия Угрешской обители собралась в Никольском соборе. Здесь митрополит Макарий обратился со словами благодарности к настоятелю и братии за оказанный ему радушный приём. Братия, в свою очередь, просила митрополита чаще бывать в обители и любить их монастырь по примеру прежних святителей московских. Преподав каждому в отдельности благословение, митрополит Макарий прошёл в настоятельские покои, где на него произвело сильное и приятное впечатление старина, которая уцелела со времени XVII столетия. Настоятель угощал владыку чаем в царской беседке.
В половине 11–го часа утра была подана карета к настоятельскому крыльцу, но владыка пожелал идти пешком до святых врат, его с пением сопровождала братия и собравшиеся богомольцы. Ещё раз простившись и благословив всех, митрополит Макарий отбыл в город Коломну52.
В годы настоятельства архимандрита Макария угрешская братия была самой многочисленной по сравнению с прошлыми периодами. В 1909 году в обители проживало: иеромонахов – 21, иеродиаконов – 10, монахов – 21, послушников (включая тех, кто жил на испытании, не являясь членами братии) – 100. Всего 153 насельника, причём монашествующей братии 53 человека. В 1914 году в братии состояло 63 человека: 2 архимандрита, 20 иеромонахов, 10 иеродиаконов, 19 монахов и 12 бельцов53, не считая послушников на испытании. В 1916 году братии было 59 человек, причём многие бельцы и иеромонах Филофей (Антипычев) находись на фронте54.
В 1915 году Святейший Синод постановил перевести на проживание в Николо – Угрешский монастырь опального Саратовского епископа Гермогена (Долганова), впоследствии священномученика. К сожалению «о деятельности епископа Гермогена во время пребывания в обители известно не так много»55. В архиве сохранилось донесение настоятеля56 о. Макария Московскому митрополиту Макарию о том, что епископ Гермоген 1 ноября 1916 года неожиданно выехал из монастыря в Москву. После этого владыка уже не вернулся на Угрешу, в 1917 году он был назначен на Тобольскую кафедру, где претерпел в 1918 году мученическую кончину от рук безбожников.
6 мая 1916 года архимандрит Макарий был награждён орденом св. равноапостольного Владимира 4–й степени57. Это его четвёртая и последняя государственная награда, которой он удостоился от Государя императора Николая II. 2 марта 1917 года царя вынудили отречься от престола. В России началась эпоха революций и Гражданской войны, в результате которой прочно утвердилась богоборческая власть, принёсшая тяжелейшие испытания верующим, особенно православным.
Многое пришлось претерпеть архимандриту Макарию от советской власти: его арестовывали, притесняли и оскорбляли. Однако никакие внешние нападения не могли сломить дух горячо верующего служителя Божия. Монашеская жизнь и богослужения в монастыре не прерывались до 1927 года, и в этом большая заслуга настоятеля.
На Угреше с октября 1917 года жил на покое митрополит Московский Макарий (Невский – Парвицкий). Будучи правящим архиереем, он бывал с визитами в Николо – Угрешском монастыре, где всегда его ждал самый радушный приём архимандрита Макария с братией.
После февральской революции многие видные архиереи лишились своих кафедр. Владыке Макарию были предъявлены различные надуманные обвинения и по назначению Синода определено жить в Николо – Угрешском монастыре, куда он прибыл в начале октября 1917 года и поселился в Архиерейском доме. Вот как пишет о своей жизни на Угреше митрополит: «Я живу в Николо – Угрешском монастыре. Адрес тот же. Телом не болею, по милости Божией, и пока не голодаю…»58
Отношения между настоятелем монастыря архимандритом Макарием и бывшим Московским митрополитом Макарием, насколько об этом можно судить из сохранившихся немногочисленных документов и мемуаров, сложились хорошие. Ближайший сподвижник митрополита епископ Арсений (Жадановский) в своих воспоминаниях пишет: «Не порывал митрополит Макарий братского общения с монастырской братией… Все оставшиеся в обители иноки постепенно оценили святителя – изгнанника: по очереди приходили служить с ним и относились к нему с большой любовью… Часто навещал опального митрополита Угрешский настоятель архимандрит Макарий. Владыка встречал его всегда с радостью, оказывая ему всякое внимание, а в праздники посылал поздравления и просфору»59. 19 января, в день ангела митрополита Макария, к имениннику всегда «приходил Угрешский настоятель и братия, приезжали из Москвы духовные друзья и почитатели. Всем устраивалась трапеза»60.
Архимандриту Макарию (Ятрову) довелось претерпеть вместе с владыкой Макарием (Невским) унижения и оскорбления от представителей советской власти, с середины 1918 года начавшей изъятие монастырского имущества, хозяйственных и жилых строений для устройства детской колонии и дома отдыха Наркомфина.
2 августа 1918 года, в день памяти пророка Илии, когда верующие шли в церковь, из местного Совета прибыли вооружённые люди и с ними уполномоченный Борис Паршин с ордером на изъятие всех монастырских лошадей. Сначала они подошли к архимандриту Макарию, который собирался идти в церковь на литургию, и потребовали отдать лошадей. Настоятель усомнился в их полномочиях и послал казначея, иеромонаха Авеля, в местный Совет выяснить, действительно ли эти люди имеют право изъять монастырскую собственность. Паршина он послал к владыке Макарию, сказав при этом: «…Владыка отпустит вам лошадей, но я вашей власти не подчиняюсь, и если хотите, то грабьте и берите с меня последний крест, потому что я сам был офицером…»61 В это время народ, пришедший на праздник, возмутился насилием над о. Макарием и стал заступаться за него, нападая на представителей советской власти. Паршин и его сотрудник Гусев испугались и поспешили удалиться, но крестьяне заперли их в пожарный сарай, где те пробыли два часа. Власти обвинили архимандрита в том, что именно он вёл агитацию среди крестьян против советской власти и послал по окрестным деревням посыльных, чтобы народ пришёл и заступился. Случай этот попал в газеты. В «Известиях» от 8 августа 1918 года была напечатана статья под названием «Святейшая контрреволюция», где описан обыск и арест настоятеля в Угрешском монастыре: «Обыск начался с покоев митрополита Макария, во время которого обнаружено много документов, свидетельствующих о его контрреволюционной деятельности». Автор сообщает, что на письменном столе найдено только что составленное «Воззвание к православному русскому народу по поводу гибели Николая II». Также в статье говорится, что «игумен монастыря арестован и препровождён в распоряжение ВЧК по борьбе с контрреволюцией»62.
Действительно, 4 августа 1918 года по указанию московской уездной чрезвычайной комиссии архимандрит Макарий был арестован. При аресте произведён обыск в его покоях и в покоях митрополита Макария, изъяты ценные вещи и документы. Владыка по этому поводу писал: «Жалею, что увезли папки с деловыми бумагами, для них ненужными, а для меня очень дорогими, в том числе и дневники»63. Были изъяты также церковная кружка с серебряными и медными деньгами на сумму 34 руб. 35 коп. и кредитные билеты на сумму 600 рублей64. На допросе о. Макарий показал по поводу состряпанных против него обвинений: «Он <Паршин> не предъявил никаких документов. У нас уже был случай, когда один состоятельный человек взял в своё пользование лошадь. И это раньше уже вызвало нарекание со стороны крестьян. По этому поводу с нашей стороны – со стороны монастырских служащих – ничего не было предпринято, никуда никаких людей мы не посылали. И тут, почему получился шум в ограде, не знаю, я вёл службу. Между прочим, я послал своего казначея и отца Сергия в Совет просить для надобностей монастыря хотя бы временно оставить часть лошадей. Против Советской власти я не высказывался и против Совета не призывал. С митрополитом Макарием у меня были лишь отношения чисто служебного характера – ни по каким политическим вопросам не объяснялся. Митрополит Макарий живёт обособлено и, как он ведёт жизнь, не знаю… Больше добавить ничего не могу. Сим обязуюсь явиться по первому требованию, в чём подписуюсь»65.
Крестьяне, казначей иеромонах Авель, иеродиакон Сергий показали, что никакой агитации настоятелем среди крестьян не велось. К сожалению, многие документы в деле пропали. Нет, к примеру, списка вещей, изъятых при обыске у митрополита и архимандрита. 13 августа 1918 года «за недоказанностью преступления» настоятеля архимандрита Макария освободили из – под ареста и отпустили под подписку о невыезде66.
Через несколько месяцев после дела с лошадьми монастырь снова подвергся насилию со стороны властей. 22 октября 1918 года митрополит Макарий и вместе с ним архимандрит Макарий подверглись ограблению и страшному унижению. Были снова изъяты различные ценные вещи, а сам владыка избит67.
Вскоре после Октябрьской революции было закрыто и разорено народное училище при монастыре, где много лет преподавал архимандрит Макарий. Это сделано на основании декрета об отделении церкви от государства, в котором говорилось: «Школа отделяется от церкви. Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается. Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом»68, а также декрета от 16 января 1918 года о передаче всех церковных школ в Комиссариат просвещения. Этим декретом Церковь лишалась всех семинарий, училищ, академий и всего связанного с ними имущества. 3 марта 1919 года Наркомпрос постановил: «Воспретить лицам, принадлежащим к духовенству всех родов, всех вероисповеданий, занимать какие – либо должности во всех школах. Виновные в нарушении сего воспрещения подлежат суду Ревтрибунала»69. Всё это привело к тому, что в 1919 году здания Николо – Угрешского училища пришли в полное запустение.
Кроме гонений со стороны властей монастырь испытывал и другие трудности. Начался голод. Святитель Макарий (Невский) писал: «Голод здесь весьма чувствуется. В Москву мне не придётся уехать, там тяжкое утеснение. Да и в Угреше не лучше. Братия разъезжается по домам от голода»70.
Тем не менее, архимандрит Макарий сумел сохранить братию обители. Начиная с 1919 года, детская трудовая колония Наркомфина существовала на территории монастыря совместно с Николо – Угрешской трудовой артелью (общиной монахов). Религиозные общества были лишены прав собственности и прав юридического лица71. Поэтому архимандрит Макарий с разрешения земельного комитета преобразовал монастырь в трудовую артель монахов с названием «Труд»72 и стал её председателем. Артель с 1 июля 1919 года имела свой устав, была официально признана местными властями и в документах фигурировала как хозяйственная организация73.
Сохранился «Список братии и живущих при Николо – Угрешском монастыре от 20 марта 1920 года»74, в котором значатся 57 человек: митрополит Макарий, архимандрит Макарий, игумен Герман75, игумен Филофей, иеромонахи Иосиф76, Гурий77, Антоний, Авель, Акакий, Софроний, Мефодий, Макарий, Вонифатий, Паисий78, Нафанаил, Никифор, Геронтий, Пафнутий; иеродиаконы Иоанникий, Геннадий, Иосаф, Арсений, Иустин, Даниил79, Нектарий, Сергий, Игнатий; монахи Сафоний, Андроник, Ипатий, Мелетий, Вадим, Амоний, Филипп, а также послушники Архип80, Димитрий81 и другие. В сравнении с 1914 годом, когда в монастыре проживало 64 человека братии, в 1920–м году насельников было немногим меньше, если учесть, что некоторые престарелые монахи к этому времени уже скончались82.
Более того, 1920 году в списке появились новые имена за счёт вновь принятых в общину монахов и за счёт повышения сана ранее проживавших. Монашеская жизнь в обители была полнокровной, несмотря на притеснения братии83. Таким образом, после 1917 года лишь некоторые монахи покинули Угрешу, большая их часть оставалась жить в монастыре под руководством настоятеля о. Макария.
В декабре 1920 года архимандрит Макарий отчитывался в земельный отдел Ухтомского совета о деятельности трудовой общины: «В прошлое лето артель пользовалась 11/2 десятинами покоса и 3 десятинами огородной земли; на семена картофеля не брали, своего оставили на 1921 год на семена 35 мешков. Земля для артели была назначена от Ухтомского Совета; на огородной земле был посеян картофель, капуста и некоторые овощи. Лошадей 2, коровы 3»84.
Работоспособных в артели было всего 20 человек, однако монастырская община не только обеспечивала себя мёдом, яблоками и овощами, но ещё и помогала детской колонии Наркомфина, отдавая воспитанникам часть урожая. Это следует из акта обследования Николо – Угрешской артели «Труд», составленного представителями власти 13 марта 1921 года.
Притеснения церквей и монастырей со стороны богоборческих властей усилились в 1922 году, когда было объявлено изъятие церковных ценностей в пользу голодающих Поволжья. Тяжёлое время пришлось пережить архимандриту Макарию, но он встречал трудности с твёрдостью и всячески старался сохранить вверенную ему обитель.
Об изъятии монастырских вещей свидетельствует протокол Московской уездной комиссии от 22 апреля 1922 года85. На Угреше оно проводилось 2 мая 1922 года представителями Московского уездного комиссариата М.П. Коршевым, В.И. Кондратовым, Н.К. Феофановым, В.П. Цыгановым в присутствии представителей общины верующих, ризничего иеромонаха Иоасафа и представителя церковного совета Ивана Григорьевича Киселёва. В протоколе зафиксировано несоответствие имевшегося в наличии списку 1905 года. Ризничий о. Иоасаф объяснял это отправкой ценностей на фронт, в Сибирь, а также тем, что некоторые предметы церковной утвари находятся на монастырском подворье во Владимирской губернии. В документе перечислены предметы, изъятые из монастыря.
В докладной записке московскому губвоенкому тов. Алмазову говорится о том, что изъятие ценностей в Николо – Угрешском монастыре Ухтомского района прошло спокойно. В углу пометка «копия командующему войсками МВО тов. Муралову». Это указывает на то, что власти боялись выступлений верующих в защиту монастырского имущества, как это произошло при попытке забрать монастырских лошадей, и поэтому строго следили, чтобы не возникла подобная ситуация.
Архимандрит Макарий, презирая угрожавшую ему опасность, старался спасти наиболее ценные предметы из ризницы и святыни обители. В этом ему помогал архимандрит Филофей Антипычев. По свидетельству Геннадия Ивановича Ерастова, который является родственником о. Филофея, архимандрита Макария обвиняли в сокрытии ценных вещей, но доказать это не смогли86.
Несмотря ни на что в обители продолжалась полноценная литургическая жизнь, на службу приходили верующие из соседних селений, приезжали и приходили крестными ходами паломники из Москвы. По воспоминаниям духовной дочери о. Сергия Мечёва Т.И. Куприяновой, «летом 1924 отец Сергий Мечёв благословил молодёжь на поездку в Саров, а затем вместе с нами совершил поездку в Николо – Угрешский монастырь под Москвой»87.
Зинаида Ивановна Карасёва, 1914 года рождения, старейшая жительница города Дзержинского, с 8 лет ходившая с семьёй на службу в Преображенский собор Николо – Угрешской обители, помнит архимандрита Макария. Она рассказала, что он жил в корпусе, смежном с Успенской церковью, служил часто и благолепно, читал Евангелие так, что все слушающие замирали. Когда архимандрит служил, приходили со всех деревень. Прихожане его любили, всем он нравился. Внешне он производил приятное впечатление: не очень полный, видный. Очки не носил, Евангелие читал без очков. Борода у него была беловатая, но недлинная, волосы короткие, лоб открытый. В соборе он говорил проповеди. Речь о. Макария была понятная, спокойная, голос высокий. С ним всегда служил иеродиакон Иустин88, обладавший прекрасным голосом. Службы проходили и в Успенской церкви, на первом этаже которой находилась ризница.
Отец Зинаиды Ивановны, Иван Кузьмич Карасёв, и её сестра Александра Ивановна пели в монастырском хоре, регентом которого был иеромонах Феодосий89. Зинаида Ивановна рассказала также, что тогда в монастыре подвизались архимандрит Филофей, иеромонахи Арсений, Акакий, Нафанаил, Софроний, Мелетий, Иоасаф (ризничий), Гурий, диаконы Иустин и Ермолай. Действительно, все эти имена присутствуют в «Списке членов трудовой артели при Николо – Угрешском монастыре»90, датируемом 1921–1923 годами. В нём зарегистрированы архимандриты Макарий и Филофей, игумен Феодосий91, 15 иеромонахов, 5 иеродиаконов, 8 монахов, 11 послушников, остальные – бельцы. Всего в списке 51 человек. Туда включили нескольких женщин, чтобы у властей не было повода считать артель лишь формой существования мужского монастыря.
В престольный праздник 22 мая 1924 года Николо – Угрешский монастырь посетило небывало большое число богомольцев – более 14000 человек. Служили во всех действующих храмах обители92.
Особым вниманием пользовалась Николо – Угрешская обитель со стороны Святителя Тихона, Патриарха Московского, который не раз посещал монастырь в тяжёлое время, когда настоятель и братия испытывали большую нужду в поддержке первосвятителя.
22 августа 1924 года, в день памяти Явления чудотворной иконы Святителя Николая святому благоверному князю Димитрию Донскому, прибывшего в обитель Патриарха Тихона с сонмом архиереев встречал настоятель монастыря архимандрит Макарий с братией при большом стечении богомольцев. После литургии, отслуженной в Спасо – Преображенском соборе, первосвятитель, по свидетельству очевидца, исцелил беснующуюся кликушу.
Вполне возможно, что Святейший Патриарх пробыл в обители несколько дней93 либо приезжал ещё раз 24 августа 1924 года. Тогда же в архиерейских палатах обители состоялось очень тёплое свидание Святейшего с бывшим митрополитом Московским Макарием, который с августа 1920 года был частично парализован вследствие инсульта. На сделанном тогда фотоснимке запечатлены участники этой встречи94. Святители беседовали наедине около полутора часов. Это было последнее патриаршее посещение Николо – Угрешского монастыря перед закрытием его церквей.
С 1918 года детская колония Наркомфина и монашеская артель вместе занимали постройки бывшего монастыря, что зафиксировано в акте оценки его владений от 8 августа 1923 года. Однако уже в августе – октябре 1924 года в результате хозяйственных споров между Московским отделом народного образования (МОНО) и Московским отделом здравоохранения (МОЗО) земли, имущество бывшей детской колонии и трудовой общины монахов были переданы в ведение МОНО с целью создания Красного детского городка со значительно большей численностью детей, чем предыдущая колония. В 1925 году руководство МОНО и Красного детского городка стало настойчиво выселять монахов из обители, ходатайствовало о закрытии шести из семи действующих храмов и оставлении верующим только бывшей скитской церкви Петра и Павла.
Церковный совет при поддержке Главнауки пытался добиться оставления Успенской церкви вместо Петропавловской, но получил отказ ВЦИК95. Верующих обязали поставить пятиаршинный (3,5 м в высоту) забор для ограждения храма от детского городка и проделать отдельный проход к храму в стене.
Руководство Красного детского городка относилось к монашеской артели враждебно, боясь религиозного влияния на мировоззрение детей. Об этом свидетельствуют не только документы, связанные с выселением общины и закрытием храмов, но и письмо заведующего Ивана Громова в МОНО, где описан случай обновления иконы святителя Николая:
«10–11 апреля сего года в помещении около входных ворот, занимаемом скотницей артели монахов Агафьей Маршевой, была сделана попытка спровоцировать население чудом обновления принадлежащей ей иконы Николая.
Поделиться книгой: