Помоги проекту - поделись книгой:
3. August De Civ. D. VII 9—13, изд. Киевск. духовн. акад. (различные Юпитеры)[13] (Иовис и Янус).
(9) Пусть затем изложат свое понятие о Иовисе, которого называют также Юпитером. «Он, — говорят они, — есть бог, имеющий в своей власти причины всего, что совершается в мире». Какую имеет это великую важность, показывает превосходнейший стих Вергилия [Georg. II 490):
«Счастлив тот, кто сумел познать причины вещей*. Но почему ставят впереди его Януса, об этом скажет нам вышеупоминаемый остроумнейший и ученейший муж |Варрон]. «Потому, — говорит он, — что во власти Януса первое, а во власти Иовиса высшее. Но юпитер справедливо считается царем всего. Ибо первое уступает высшему, потому что хотя первое и предшествует во времени, но высшее превосходит достоинством». Это было бы сказано правильно, если бы различались в действиях начало дела — выйти, конец — прийти; или начало дела — предпринять учиться, конец его — усвоить науку; в таком случае первым во всем будет начало, а высшим — конец. Но начало и конец в тон смысле уже распределены между Янусом и Термином. Причины же, усвояемые Юпитеру, суть причины, определяющие действие, а не приводящие его в исполнение; и потому никоим образом невозможно, чтобы им даже по времени предшествовали действия или начало действий. Ибо вещь, которая делает, всегда предшествует вещи, которая делается. Поэтому, если начало действия относится к Янусу, из этого не следует, чтобы начало это предшествовало определяющим действие причинам, которые усвояются Юпитеру. Как ничего не бывает, так и ничто не начинается, чтобы прийти к бытию, если ему не предшествует создающая его причина. Итак, если этого бога, во власти которого находятся все причины всякого созданного естества и всех естественных вещей, народы называют Иовисом и чтут тем, что подвергают его посрамлению, возводят на него обвинения в отвратительных преступлениях, то они делаются виновными в более мерзком святотатстве, чем если бы не признавали вовсе никакого бога. Поэтому им лучше было бы называть именем Иовиса кого–нибудь другого, заслуживающего гнусного и постыдного почета, подставив для большего поношения какой–нибудь пустой вымысел (подобно тому, как Сатурну подставлен был, говорят, камень, который он сожрал вместо сына), чем представлять упомянутого бога и громовержцем, и прелюбодеем, управляющим целым миром н предающимся такому крайнему распутству, содержащим в своей власти высшие причины всякого естества и всех естественных вещей, а в своих собственных действиях добрыми причинами не руководящимся.
Затем, спрашиваю, какое место отводят они между богами этому Иовису, если Янус представляет собой мир? Ведь, по определению Вар–рона, истинные боги суть душа мира и части ее; а отсюда все, что не представляет собою этого (души мира и частей ее), ни в коем случае, по их мнению, не может быть истинным богом. Итак, станут ли они утверждать, что Иовис есть душа мира, так что Янус представляет собою его тело, т. е. представляет собою этот видимый мир? Если они скажут это, то не будет им основания называть богом Януса; потому что и по их мнению бог не тело мира, а душа мира и части ее. Тот же самый Вар–рон яснейшим образом говорит, что, по его мнению, бог есть душа мира, а самый мир этот есть бог, но в том смысле, что как–де человека мудрого, хотя он состоит из души и тела, называют мудрым, принимая в соображение только душу, так и мир называется богом по душе, хотя состоит из души и тела. Следовательно, тело мира само по себе не есть бог; но бог есть или одна душа его, или тело и душа, вместе взятые, но так, однако же, что божественность дается не телом, а душою. Но если Янус есть мир и Янус есть бог, то, чтобы и Иовис мог быть богом, не станут ли утверждать они, что последний представляет собою какую–нибудь часть Януса? Но всеобщность они имеют обыкновение приписывать преимущественно Юпитеру: отсюда известное выражение [Verg. Eel. Ill 60]:
Итак, чтобы и Юпитер был богом, и особенно царем богов, они не могут считать его чем–либо другим, как только миром; и тогда он, согласно с их мнением, будет играть между остальными богами царственную роль. В этом смысле объясняет Варрон и некие стихи Валерия Со–рана в той книге, которую он написал особо от вышеупомянутых о культе богов. Стихи таковы: «Юпитер всемогущий, прародитель царей, вещей и богов; он же и мать богов, бог единый и весь». Объясняются эти стихи в той же книге в таком смысле, что представляют–де его и мужчиною, изливающим семя, и женщиною, принимающей семя; что Юпитер есть мир и что всякое семя он из себя изливает и в себя принимает. «На этом–то основании, — замечает Варрон, — Соран написал: Юпитер — прародитель и мать; и с не меньшим основанием — что он есть один и в то же время все: ибо мир один, и в нем одном всё».
[Юпитер и Янус.]
(10) Итак, если Янус есть мир и каждый из них мир, то на каком основании их два бога, Янус и Юпитер? Зачем они имеют отдельные храмы, отдельные жертвенники, различное богослужение, непохожие статуи? Если это на том основании, что иное значение имеют начала и иное — причины и что значение первых выражается именем Януса, последних — Юпитера, то, когда один и тот же человек в разного рода вещах имеет двоякую власть или двоякое искусство, разве говорят о нем, что это — двое правителей и двое художников, на том основании, что каждая власть или искусство, отдельно взятые, имеют различные значения? Так же точно и единого бога, — хотя он же имеет в своей власти и начала, он же и причина, — разве непременно следует считать за двух богов потому только, что начала и причины суть две вещи особые? Если, по их мнению, так следует, то и самого Юпитера они должны считать за стольких богов, сколько дали ему прозваний по причине разнообразия его власти; потому что все вещи, от которых заимствованы эти прозвания, — вещи особые и различные. Из этих прозваний о некоторых я поговорю.
[Прозвания Юпитера.]
(11) Они назвали его Победителем, Непобедимым, Помощником, Возбудителем, Остановителем, Стоногим, Опрокидывателем, Подпорою, Кормильцем, Румином [сосцепитателем] и многими другими именами, которые пересчитывать было бы долго. Эти прозвания они дали одному богу по причине разных видов его действия и могущества, но не сочинили из него такого же количества богов, сколько этих видов его действия и могущества. Он все побеждает и никем не бывает побежден; он подает помощь нуждающимся; имеет силу возбуждать, останавливать, давать твердую устойчивость, опрокидывать; он, как подпора, держит и поддерживает мир; он будет сосцами или грудью питать животных. В числе этих действий, как видим, есть и важные, и пустые; тем не менее и те и другие предписываются одному и тому же богу. Думаю, что причины и начала вещи, ради которых они из одного мира решили сделать двух богов, Юпитера и Януса, имеют между собою гораздо более сходства, чем поддержка мира с кормлением грудью животных; и, однако же, для двух последних действий, так различных между собою по силе и достоинству, они не нашли необходимости ввести двух богов, а оставили одного Юпитера, по одному действию названного Подпорою, по другому — Румином [сосцепитателем]. Я не скажу, что давать грудь сосущим животным было бы более прилично Юноне, чем Юпитеру, особенно ввиду того, что есть еще богиня Румина [сосцепита–тельница], которая могла бы оказывать ей в этом деле помощь и услуги. Думаю, что мне на это могли бы ответить, что и сама Юнона есть не что иное, как тот же Юпитер, на основании тех же стихов Валерия Сорана, в которых говорится: «Юпитер всемогущий, прародитель царей, вещей и богов; он же и мать богов». Но в таком случае зачем же назвали его и Румином, когда при более внимательном исследовании, быть может, оказалось бы, что он сам и есть та богиня Румина? Ведь если то, что в одном и том же колосе на одного из богов возложена забота о коленце растения, на другого — о кожице зерна, по справедливости казалось недостойным величия богов, то не гораздо ли более недостойно этого величия, что для одной такой вещи низшего порядка, каково кормление грудью животных, потребовалось могущество двух богов, из которых один сам Юпитер, царь всего, и делает это даже не с супругою своею, а с невесть какою–то Руминою? Разве в самом деле он же сам и есть эта Румина? Может быть, для животных мужского пола он — Румин, а для женского — Румина? Я сказал бы, что они не хотели назвать Юпитера женским именем, если бы в вышеприведенных стихах его не называли и прародителем, и матерью и если бы между другими прозваниями я не встречал, что он назывался и Пекуниею. Такую богиню мы встречали между мелкими божествами и упоминали о ней в четвертой книге. Так как деньги (pecunia) есть и у мужчин, и у женщин, то пусть скажут, почему они не назвали его Пекуниею и Пекунием, как называли Руминою и Румином?
(Юпитер и Пекуния.]
(12) А какое превосходное основание они указывают для этого названия? Он, говорят, называется и Пекунией, потому что ему принадлежит все. Достойное основание для божественного имени! Казалось бы, напротив, называть Пекуниею того, кому принадлежит все, крайне унизительно и оскорбительно. Ибо в сравнении со всем, что находится на небе и на земле, что такое деньги в совокупности со всеми без исключения вещами, которыми человек обладает при помощи денег? Это имя дала Юпитеру, конечно, жадность, чтобы любящий деньги представлялся любящим не какого–нибудь бога, а самого царя всего. Совершенно другое было бы дело, если бы называли его богатством. Ибо иное дело — богатство и иное — деньги. Богатыми мы называем людей мудрых, добродетельных, справедливых, для которых деньги или не имеют никакого значения, или же если и имеют, то мало: они богаты более добродетелями, благодаря которым и в самых телесных нуждах бывают довольны тем, что имеют; бедными же мы называем людей жадных, которые вечно стремятся к приобретениям и всегда нуждаются: как бы много у них ни было денег, они не нуждаться не могут. И самого истинного бога мы называем богатым, но богатым не деньгами, а всемогуществом. Богатыми называются и люди денежные, но в душе они нуждаются, если жадны; равно и не имеющие денег называются бедными, но в душе они богаты, если мудры. Какою же, спрашивается, должна казаться на взгляд мудреца та теология, где царь богов носит имя такого предмета, к которому не имел пристрастия ни один мудрец? Ведь если бы эта доктрина учила чему–либо относящемуся к вечной жизни, в таком случае бог, правитель мира, скорее назван был бы не от денег, а от мудрости, любовь к которой очищает от грязи жадности.
[Юпитер, Сатурн и Гений.]
(13) Но к чему распространяться более об этом Юпитере, к которому должны быть относимы, пожалуй, и остальные боги, так что мнение о многих богах останется пустым мнением, так как в своем лице он представляет их всех, — считать ли их его частями или силами или же самого его представлять силою души, разлитою, как полагают, по всему и от частей, из которых состоит настоящий видимый мир, и от многоразличных управлений природою, получившею имена как бы многих богов? В самом деле, что такое Сатурн? «Один, — говорит Варрон, — из главных богов, которому принадлежит власть над всеми родами сеяния». Но из объяснения вышеприведенных стихов Валерия Сорана не видно ли, что Юпитер есть мир и что он из себя изливает все семена и в себя же снова принимает их? Следовательно, он сам и есть тот, которому принадлежит власть над всеми родами сеяния. Что такое Гений? «Бог, — говорит он, — который приставлен и имеет силу к рождению всех вещей». Но кто другой, на их взгляд, имеет эту силу, как не мир, которому сказано: «Юпитер — прародитель и мать». И хотя в другом месте Варрон говорит, что Гений есть разумный дух каждого человека и, следовательно, каждый человек имеет отдельного Гения, но ведь подобный же этому дух мира есть бог; выходит, во всяком случае, что самый универсальный, так сказать, Гений есть именно дух мира. Значит, это и есть тот, кого называют Юпитером. Ибо если каждый Гений — бог, а дух всякого человека — Гений, то следует, что дух всякого человека — бог; если же эта нелепость заставляет останавливаться и их самих, то остается заключить, что богом единственно и по преимуществу они называют того Гения, которого называют и духом мира, т. е. Юпитера.
4. a) Procl. In Crat. 83, 19—84, 5 (комментарий к приведенному выше месту из Гомера о разделении мира между Зевсом, Посейдоном и Аидом).
…А именно, первый Зевс, будучи демиургом Всего, является царем первого, среднего, конечного. О нем и Сократ недавно [Crat. 396 и сл.] сказал, что он — властвующий и царь над всем и что для всего через него жизнь и спасение… Второй же Зевс диадически именуется Зевсом Морским и Посейдоном. А третий — триадически Зевсом Подземным, Плутоном и Аидом. Именно, первый Зевс спасает, демиургирует и животворит самое высокое, второй — вторичное и третий — третичное. Поэтому о последнем и говорится, что он похищает Кору, чтобы он одушевил пределы Всего.
Ср. Hermiae in Plat. Phaedr. 246a.
После единого и [из всего] изъятого Зевса как демиургической монады являются три Зевса: Зевс, Посейдон и Плутон. Это некая Зевсова триада после той [из всего] изъятой монады, после Зевса, сущего до этих трех.
Ср. также весьма важный текст о трех Зевсах у Евстафия к Ил. IX 457.
Таково общее имя Зевса, или Зена, для братьев Зевса, Посейдона и Аида.
b) Athenag. 22, Преобр.[14]
Зевс есть пламенеющее вещество, по учению стоиков, Гера — воздух (Аёг)… Другие иначе объясняют это в отношении к природе. Так, Юпитера называют воздухом в двух естествах, мужском и женском, другие — временем года, которое сообщает благорастворение ему, почему он один избежал Кроноса… Что касается Зевса, то если он есть происшедший от Кроноса воздух, которого мужской пол — Юпитер, а женский — Юнона, почему она и сестра и жена его, то он изменяется; если же он — время года, то он сменяется, а божество не изменяется и не сменяется.
Ср. Мах. Туг. 41, 2 и другие стоические тексты.
5. Herodian. De Моп. monodic. 6 (II 911).
Я не могу отрицать того, что этот бог произносится древними очень разнообразно, а именно: и Дис (Dis), и Зен (Dzen), и Ден (Den), и Зан (Dzan), и Зас (Dzas), и Зес (Dzes) — у Ферикида [71 В I Diels], согласно его собственному словообразованию, у беотийцев — и Деве (Deys), и Дан (Dan).
6 a. Corn. 2.
Подобно тому как мы управляемся душой, так и космос обладает держащей его душой. И она называется в первичном смысле Зевсом и живущей во всем причиной жизни для живущего. Потому же говорится, что Зевс царствует над всем, как говорится и то, что в нас царствуют наша душа и природа. А Днем мы его зовем потому, что через него (di'ayton) все возникает и сохраняется. У некоторых же он называется Деем (Deys), пожалуй, от слова deyein («орошать» землю и благодаря тому, что он подает живущему живительную влагу). И родительный падеж от этого — Deus, в некотором смысле параллельный с Dios. Живет же Зевс, как говорят, на небе, поскольку там находится наиболее гос–подственная часть мировой души.
b) Etym. Μ. Dzeys. Зевс — бог.
Корнут в своем трактате о греческом богословии [считает это имя происшедшим из того], что он есть душа всего мира, от слова dz06 [жизнь] и оттого, что он есть для всего живущего виновник его жизни. Поэтому он зовется и царем всего подобно тому, как и в нас наша душа. Или [зовется он так потому], что он один выжил (edzese) из детей Кроноса и не был им поглощен. Или же [имя это] от dzen [жить] и от а0 [вдувать], поскольку он есть животворное дыхание. Или — от dza [очень, весьма] и ауб [издавать] звук, ибо он тот, кто издает сильный звук. Или — от deos [страх, боязнь], ибо он — страшен. Или — от deyd, brechd, deyso [орошаю], Деве и Зевс, потому что этот бог — дождевой. Или — от dzesis [кипение], так как он есть самый теплый воздух, или от dzeo [киплю] — Зевс, как от treo [дрожать] — Трей и Атрей. Обозначает же [слово Зевс] четыре [момента]: 1) самого бога, или небо, как о том у Гомера [Ил. XIII 1]: «Зевс и троян и Гектора к стану ахеян приблизил»; 2) Посейдона, как о том читаем [Од. V 291]: «И великие тучи поднявши, трезубцем воды взбуровил и бурю воздвиг»; 3) подземного бога, как [Ил. IX 457] «Зевс подземный…» [о Плутоне]; и 4) Солнце…
Ср. Etym. Gud. 230, 16 и сл.
c) Ps.'ArisL De mundo 7, 401а 15.
Зовем его и Зеном, и Днем, пользуясь этими именами одинаково, как будто бы мы говорили о том, через кого (di*hon) мы имеем жизнь (dzomen).
d) Plat. Crat. 386ab, Карп.
Ведь имя «Зевс» есть просто как бы слово; разделив же его надвое, одни из нас пользуются одной его частью, другие — другою; одни, то есть, называют его Зеном (Dzfcna), другие Днем (Dia). Сложенные же в одно, эти части выражают природу бога — что и свойственно, говорим, делать имени; ибо ни в нас, ни во всех других нет ничего, почему бы кто больше был причиной жизни (toy dzen), чем правитель и царь всех. Итак, следует, что он правильно называется богом, через которого •сегда получают жизнь (di'hon dzen) все существа живущие. Но это выражение распалось, как говорю, надвое — на имена Дня и Зена.
e) Plut. Plac. Phil. 878а.
Зевсом он [Эмпедокл 21 А 33 Diets] называет кипение (dzesin) и эфир.
f) ApuL De mund. 37.
Юпитер — от «помощи» (a iuvando), которого греки совершенно правильно называют Зеном, поскольку он есть творец нашей жизни (Vi–tae nostrae auctor).
g) Ael Aristid. 9, 23.
Зевсом зовется он потому, что он является у нас виновником жизни и существования (oysias) для каждого…
Кроме того, мы говорим о Дие, употребляя имя, обозначающее причину, поскольку через него (di'ayton) все происходит и произошло.
h) Athen. VII, 33, 289а.
…Он велик разумом, ибо он один является виновником жизни (dzen) для людей…
г) Lact. Inst, divin. I 11, Карн.
…Имя, означающее вместе и огонь, и жизнь не потому, чтобы он был одушевлен небесным и божественным огнем, еще менее, чтобы он был в состоянии сообщать жизнь всему существующему, что принадлежит единому богу, но потому, что он был первым из Сатурновых сыновей, которому судьба сохранила жизнь.
Кроме всех вышеприведенных текстов важные для этимологии Зевса: Schol. II. BD XV 188, АВ 189; Мах. Туг. 41, 2, Myth. Vat. I 105, III 3.
II. ВВЕДЕНИЕ В МИФОЛОГИЮ КРИТСКОГО ЗЕВСА
Остановимся на Критском Зевсе, поскольку Крит .благодаря произведенным на нем за последнее время раскопкам являет нам и наиболее древние догреческие слои мифологии и, кроме того, там находят материалы, служащие непосредственным предвозвестием и самой классической Греции.
1. Предварительные сведения. Необходимо иметь в виду, что пестрота и сложность критской этнографии и культуры превосходит материковую Грецию. Партикуляризм и кантональность Крита, этого небольшого острова, изборожденного в разных направлениях горами, вела к тому, что там имелось не менее восьми религиозно–мифологических центров и не меньше двадцати пяти культовых названий для Зевса. Население Крита благодаря его срединному положению между Европой и Азией всегда представляло смесь восточных и греческих элементов. Можно утверждать, что немного ранее половины второго тысячелетия Крит подвергся нашествию и колонизации со стороны эоло–ахейцев. Так, в Кноссе мы находим бео–тийские элементы, в Гортине — фессалийские. Около 1100 г. произошла дорийская колонизация Крита. Эти два вторжения оказали, конечно, большое влияние и на нравы, и на язык, и на мифологию Крита. Основным и всевластным божеством этих отдаленных тысячелетий следует считать Мать–Землю, которая проявляет себя и как таковая, и в бесчисленных отдельных видах, и в формах неодушевленной и одушевленной природы. Мужское божество на этой ступени развития вторично и второстепенно. Мать–Земля рождает все из себя самой; и только на поздних ступенях этой матриархальной религии появляется мужской коррелят богини, да и то сначала спорадически или периодически, единственно только для оплодотворения Великой матери. Необходимо тут же сказать, что таким мужским божеством, даже в этой подчиненной форме, все–таки был в Греции не Зевс, а Посейдон.
2. Географические центры. Ида. Очень важно ясно представлять себе географическую сторону критской мифологии. Под словами «Критский Зевс» надо понимать Зевса горы Иды и Зевса горы Дикты, хотя культ Диктей–ского Зевса только филиал идейского культа. В. Али (Aly W. Philolog. LXXI 460 и сл.) и А. Кук (Cook А. И 2, 327 и сл.) дают следующие археологические и филологические материалы о Зевсе на Иде, Дикте и в других местах Крита.[15]
Ида —лесистая гора. Ряд лингвистов указывает, что об этом говорит и сама этимология этого названия (ср, Paus. X 12, 7: «Местности, покрытые густым лесом, люди называли тогда Идами»). Знаменитая пещера предполагается на вершине Иды. Сейчас это пустынная местность, но в древности здесь была обширная кипарисовая роща. О кипарисах и ивах говорит несколько источников (№ 8 а—f). Кипарисы, между прочим, указывают на культ Реи или Зевса (ср. об их стволах, идущих на крышу храма Реи и Загрея, в еврипидовских «Критянах» — № 21 b).
Около пещеры были обделанные железом камни в форме человеческого пальца, так называемые идейские пальцы, рассматривавшиеся, может быть, как перуны Зевса. Теофраст (№ 8 а) свидетельствует о наличии разного рода посвятительных даров в идейской пещере. Остатки их были собраны в Кандийском музее. Среди них нет ничего, относящегося к микенскому периоду, и даже почти ничего нет раньше 600 г. до н. э. Поскольку Ида видит солнце еще до его восхода (№ 8 g и Prise♦ Per. 527), то нет ничего невероятного в том, что эта гора в понятиях древнего грека рано связывалась с представлением о Зевсе. Еще в V в. до н. э. почитали Идейского Зевса (кроме «Критян» Еврипида—Полибий в № 81). Имя божества — Зевс Идейский, как об этом гласит одна поздняя надпись. Быть местом рождения Зевса претендовали кроме Иды также горы Эгейон и Дикта. Но можно утверждать, что миф во всяком случае трактовал Иду как место, куда Зевс был перенесен после рождения. С Идой связывается и все воспитание Зевса, о котором и говорят теогонические мифы. Тут и–знаменитая коза, вскормившая Зевса, Амальфея, тут и Орел, о котором интересно рассказывает грамматик и комментатор Сер–вий (Aen. I 394, № 62 е), и найденные на Крите монеты с изображением орла и надписью: «Зевс Идейский». Поклонение Зевсу Идейскому было широко известно во всем древнем мире. Сама пещера была в 20 милях от Кносса по прямой линии и соединялась с последним хорошей дорогой. Около пещеры был луг, посвященный Зевсу (Diod. V 70); последний, как повествует Диодор, сделал пчел бронзового и золотого цвета и не боящимися дурной погоды в награду за свое воспитание.
О культе в пещере почти ничего не известно. Говорили о нисхождении Пифагора и критского полулегендарного мудреца Эпименида в эту пещеру. Недалеко от этой пещеры был храм Зевсу Идейскому (согласно «Критянам» Еврипида). Здесь и совершались вакхические оргии в честь Зевса Идейского. Имеются сведения о посылке Гортиной и Ризенией (местности на Крите) ежегодной жертвы Зевсу Идейскому. В эллинистическое время Зевса часто называли Bidatas, т. е. Idatas (Идейский). В 150 г. до н. э. в клятвенном договоре между городами Лит–том и Олосом упоминается Зевс Будатас. В 100 г. до н. э. договор между Гортиной и Иерапитной, с одной стороны, и Прасом — с другой, также упоминает храм Зевса Будатас.
Несмотря на очень большую вероятность локализации Зевсовой пещеры в указанном выше месте Иды, абсолютной уверенности у археологов все же не имеется. Этой пещерой может считаться и ряд других пещер, тщательно изученных учеными. Обо всем этом материале смотри у Кука (Cook II 2, 934 и сл.); там же указаны и найденные в них изобразительные материалы.
В мифах идейского культа рассказывалось о рождении и смерти Зевса. Главными источниками, свидетельствующими об идейском культе, являются разные изображения на посвятительных дарах, которые несли на себе следы искусства, характерного для родины тех или иных жертвователей. Тут мы находим черты и восточного, и ионийского, и протокоринфского стилей. Древнейшими литературными источниками служат: Гесиод о Зевсе на Крите (№ 61 а), фрагмент Еврипида из «Критян» (№ 20 b) и теогония (приписанная Эпимениду) от IV в., сохранившаяся в V книге Диодора («№ 64) и у александрийцев (№ 62—65). Прочее, как, например, сообщение Порфирия, — позднего синкретического происхождения и требует весьма осторожного и тщательного анализа.
Уже вторичным в сравнении с идейской мифологией Зевса является то, что мы знаем о нем из Диодора и других источников, а именно: Омфалийское поле, где новорожденный Зевс потерял свой пуп; брак Зевса и Геры на реке Ферен, к западу от Кносса; битва с Гигантами; рождение Афины на реке Тритоне. Самое главное, самое специфическое и самое оригинальное в критской мифологии Зевса — это, конечно, мифы о рождении и смерти Зевса, т. е. прежде всего идейская мифология [16].
Некоторые источники упоминают о каких–то световых явлениях, происходивших в идейской пещере в связи с празднованием Зевсова рождения. Можно думать, что этот праздник справлялся в декабре, тогда же, когда и ферские и родосские праздники Зевса. Обращает на себя внимание уже не раз упомянутый выше очень важный фрагмент из «Критян» Еврипида. Из обращения ми–стов (посвященных в таинства) к Миносу видно, что мы имеем здесь дело с самыми настоящими монахами, жившими вблизи святилища Зевса и проводившими жизнь в строгой аскезе. Прием в монахи совершался в особой обстановке, среди оргий в честь Загрея, этого по преимуществу хтонического божества — ипостаси Критского Зевса, хотя этот последний и сам по себе достаточно хто–ничен. Этот критский Загрей, Великий Ловчий, напоминает и великого беотийского охотника Ориона, и знаменитого охотника Актеона, растерзанного своими собственными собаками. Зевсовых монахов, служащих своему богу в экстазе, с кровавыми жертвоприношениями, отличает аскетизм, пост, молитва и чистая жизнь.
Наконец, имеются интересные материалы относительно того, что можно было бы назвать персонификацией Иды и ее символическим толкованием (№ 8 η—о). Ида оказывается здесь дочерью Мелиссея и Амальфеи, сестрой нимфы Адрастеи, символизируя собой внешнюю, неподвижно–материальную сторону божественного промысла. Она же — и одна из кормилиц новорожденного Зевса (кроме текста № 8 о ср. Hyg. Fab. 182, где, по корректуре Мункера, дочери Мелиссея Амальфея, Адрастея и Ида оказываются дочерьми Океана, а также Paus. VIII 47, 3, где Ида — среди других воспитательниц Зевса). Эта же нимфа, или богиня (Ида), была и во Фригии, на знаменитой Троадской горе, получившей от нее свое имя (имеются изображения на монетах). Этот образ горы–нимфы восходит к общему эгейскому и малоазиатскому мифу Великой матери (№ 8 р).
Идейский культ и идейская мифология Зевса нашли себе немалое распространение. Идейскую пещеру в Олимпии знает Пиндар (ΟΙ. V 18 — «досточтимая идейская пещера»). Куретов, спутников и охранителей младенца Зевса на Крите, мы находим на Фере, в Эфесе и в других местах, особенно в восточном Крите с его почитанием Диктейского Зевса.
3· Дикта. Гора Дикта является другим основным религиозно–мифологическим центром культа Зевса на Крите. Эванс отождествлял Дикту с горой Ласити, а диктей–скую пещеру — с пещерой Психро на Ласити. Однако это вызывает сомнения, поскольку Эванс расходится здесь с древней топографией (9 а—с). Белох и другие не отождествляют Дикту с Психро, но относят Дикту к городу Прасу в восточной части Крита. К этому взгляду впоследствии примкнул и Эванс. Наука не располагает сейчас еще данными о местоположении Дикты и диктейской пещеры. Культ Диктейского Зевса засвидетельствован одной из присяг в Итане, оставшейся в надписях III в. до н.э., также и в Иерапитне, 139 г. до н.э. Древний храм был обнаружен к югу от Итана и к востоку от Праса, в Палекастро. Это огороженный участок с большим количеством храмового изобразительного материала. Может быть, этот храм был связан с Диктейским Зевсом. Не было недостатка в персонификации также и горы Дикты: это была критская нимфа, убежавшая от преследования Миноса (кроме № 9 а, d см.: Callim. Hymn. Ill 190 и сл.).
4. Восточный Крит. Крайний восток острова с его городами Итаном и Прасом, а в дальнейшем также и Иерапитной отмечен почитанием Зевса. Последнее засвидетельствовано эпиграфически и для Палекастро, и для так называемого Алтарного холма в Прасе; возможно, это было одно и то же святилище. Но Зевсово богослужение началось здесь не раньше архаически–греческого времени, об этом говорит и употребление изображений бога. Многочисленные факелы, найденные в Палекастро, говорят о ночных служениях. Зевс изображается молодым, безбородым; его выкармливают звери; фигурирует овца, кормящая молоком. Запрещалось вкушение свинины (малоазиатский мотив). На хтонизм здешнего Зевса указывает и Цербер, поставленный для охраны священного округа, золотой, сделанный Гефестом, но живой. Страбон (9е) говорит о попытках увезти этого Цербера из Праса (ср. Schol. Od. XIX 518). О хтонизме говорит и положение данного святилища в болотистой местности на месте старого минойского города.
Для восточного Крита важна еще одна географическая локализация. Именно, любопытные материалы содержат гимн Критскому Зевсу, вырезанный во II— III вв. н. э. на камне из Палекастро, восстановленный и изданный Мерреем в «Ежегоднике британской школы» (Annual of the British School XV), но составленный значительно раньше (если не в VII в. до н. э., как думал Джебб, то во всяком случае не позже 300 г., по Меррею), Текст этого гимна имеется и в упомянутой работе В. Али[17] откуда мы его и переводим.
Ежегодно возвращается на Дикту молодой бог Зевс, приветствуемый в песнях своими почитателями. В. Али подчеркивает, что Зевс тут уже не рождается ежегодно, а только появляется после зимнего пребывания среди демонов (может быть, в виде Загрея). Тем не менее в окружении Зевса фигурируют Рея и Куреты. Куреты же эти ведут нас к орфической теогонии Диодора, а не к Гесиоду. Зевс связывается с представлением об утренней заре, посещает города, поля и пр.; и это посещение — бурное. Зевс проносится (прыгает, скачет). По–видимому, здесь некоторого рода орфическая переработка древней идейской мистической мифологии Зевса в направлении традиционно–эллинском, в стиле позднейшего почитания Зевса в Олимпии.
5. Юкта, Психро и др. Важным географическим центром, связанным с культом Зевса, была гора Юкта. Юкта — горный хребет, тянущийся с юга на север в направлении Кносса, высотой до 2070 футов. Каллимах в гимне к Артемиде (III 190—194) рассказывает (по мнению некоторых), что Минос, от которого нимфа Бри–томартис бежала в море, превратился в гору Юкту (название производилось без достаточных оснований от dioco — «преследую»). С запада одна из этих гор действительно сильно напоминает человеческое лицо с бородой. Эванс говорит, что это профиль Зевса, а Кук полагает, что Зевс в сохранившихся поверьях заменил Миноса. Юкта действительно считалась могилой Зевса, а по схолиям к Кал–лимаху (Hymn. I 8) ее первоначально считали могилой Миноса. Переходы от царя к богу в мифологии — вообще постоянное явление. Источники о могиле Зевса на Крите— Порфирий (Vit. Pyth. 17, p. 25, в № 26), Каллимах (Hymn. I 8, в № 63) и Арнобий (IV 4 и 25).
В известном месте «Теогонии» Гесиод, рассказывая о рождении Зевса, говорит не об Иде и не о Дикте, но о какой–то Эгейской (Козьей) горе (Theog. 484), куда Рея якобы перенесла новорожденного Зевса.
Связь местности Ликт с горой Эгейон, установленная в приведенном рассказе Гесиодом (Theog. 477), заставила многих ученых увидеть Зевсову пещеру в пещере Психро на горе Ласити, поскольку эта пещера находится только в четырех с половиной часах ходьбы от Ликта и поскольку здесь было найдено много остатков приношений начиная со среднеминойского периода. Пещера эта идет в глубину на 200 футов до подземного источника и содержит несколько сталактитовых зал. В верхней части пещеры — алтарь из грубо отесанных камней со столом для возлияний; дверь ведет к мощеному участку, окруженному циклопической стеной. За этой оградой были естественные туннели, соединявшие эту верхнюю часть пещеры с нижними залами и с водными каналами в центре горы. В верхней пещере около алтаря были найдены мечи, ножи, топоры, браслеты, остатки керамики, двухколесные тележки с быками и баранами (модели), изображения быков, ножи с ручкой в виде человеческой головы, шпильки, дротики, кинжалы, кольца, проволочные иголки, миниатюрные круглые щиты и целые сотни глиняных изделий для пищи и курений, глиняная маска с раскрашенными охрой бровями, губами и ресницами, орнаменты на рукоятках мечей из слоновой кости, различные костяные туалетные изделия, небольшие алтари в виде столиков. В священном участке — меньше металла, но масса минойских глиняных изделий. Тут же черепа диких козлов, быков, баранов, ланей, свиней, собак — остатки жертвенных приношений. В нижних залах — бронзовые статуэтки, изображающие египетского бога Солнца Аммона Ра (отголосок отождествления Зевса с Аммоном Ра). Масса различного материала найдена и в нижних частях этой огромной пещеры. То же и в боковых залах. Среди найденных материалов не последнюю роль играет и двойной топор. Хогарт прямо считает эту пещеру местом культа Зевса–Лабриса. Но вне зависимости от того, связана ли пещера Психро с мифом о рождении Зевса, или это мнение ошибочно, ее огромное религиозно–мифологическое значение совершенно несомненно; это явствует уже из одного перечисления найденных в ней изобразительных материалов.
Об остальных критских Зевсах мы знаем очень мало. Так, Зевс Вельхан (Velchanus) на монетах в Фесте, изображаемый с петухом, явно указывает на утреннюю зарю, т. е. на огонь и свет. Виламовиц связывает этрусский корень velchi именно с критским Вельханом; отсюда, по его мнению, и римский Volcanus. Вельхан невозводим к индоевропейским корням, не является греческим словом: это явствует уже из сочетания звуков lch.
Точно так же Зевс Скиллий (Skyllius) в настоящее время уподобляется морскому богу Зенопосейдону из города Миласы в Малой Азии и сопоставляется с морским чудищем Сциллой и со знаменитым Геродотовым (VIII 8) водолазом Скиллием. Если это сопоставление правильно, то в Критском Зевсе Скиллии мы тоже имеем небезынтересный образец хтонического Зевса.
7. Каллимаха, Диодора и другие тексты, относящиеся к мифу о рождении, воспитании и смерти Зевса на Крите и являющиеся вообще центральным содержанием мифологии Критского Зевса, см. в разделе VII.
8. a) Theophr. Hist. Plant. Ill 3, 4 (идейская пещера).
На Крите много плодоносных тополей [осокорей]. Один находится у входа в Идейскую пещеру. На нем подвешены приношения. Другой же, небольшой, — рядом.
Ср. там же, II 2, 10 (вывезенный с Крита осокорь теряет свою плодоносность. Arist. De mirab. auscult. 69).
b) Там же, IV I, 3.
Говорят, на Крите, на Идейских и так называемых Белых горах, на самой их вершине, где никогда не сходит снег, находится кипарис, ибо последний больше всего растет в лесах и вообще на этом острове и на его горах.
c) Nicandr. Ther. 585.
[Да не скроются от тебя)… семена зонтичного растения и идейского кипариса.
d) Verg. Georg. II 83 и сл., Шерв.
e) Claudian. De rapt. Proserp. Ill 370 (богатое, но слишком обильно разукрашенное позднейшими поэтическими приемами изображение похищения Деметрой двух кипарисов с Иды, причем Клавдиан путает критскую Иду с троадской).
f) Plin. Nat. hist. XVI 110.
Однако существует предание, что на острове Крите при самом спуске в пещеру Зевса одна ива в период созревания обыкновенно дает семена твердые и деревянные, величиною с горох.
g) Solin. XI б (Ида видит солнце до его восхода). Lucr. V 663 и сл., Петровск.
h) Solin. XI 14 (о разноцветных камнях около идейской пещеры в связи с мифом об идейских дактилях).
Также имеется камень под названием «идейский дактиль», местный для данного острова, цвета железа, похожий на большой палец человека.
Ср. Plin. Nat. hist. XXXVII 170; Isid. Etym. XVI 15, 12.
i) Antonin. Liberal. 19, Алекс, (о световых явлениях в идейской пещере), см. ниже, № 62 с.
j) Diog. L. I 109—111, VIII 3 (Эпименид и Пифагор в пещере, см. ниже, № 26 а; также Мах. Туг. X 1, № 26 b).
k) Porphyr. Vit. Pyth. 17 (Пифагор в идейской пещере). См. ниже Ня 26 с.
1) Polyb. XXVIII 14, 3, Мищ.
…Единение городов их [кидонийцев и аполлониатов] скреплено было клятвенным договором, помещенным у святилища Зевса Идейского.
m) Lact Plac. In Stat. Theb. IV 105 (указание на длительность идейского культа).
Олен, государство Аркадии, в котором, как говорят, коза Амальфея вскормила Зевса. Тем самым в культ Зевса вошла Ида, гора на Крите, где почитается Зевс…
Поделиться книгой: