Помоги проекту - поделись книгой:
Но я хотел знать, что Мухаммед на самом деле заложил в основу проблемы многоженства. Поэтому я спросил его святейшество:
– Что говорит учение ислама о многоженстве? И как это выглядит на практике?
Шейх аль-Мараги ответил:
– Ислам разрешает полигамию при условии, что муж сможет обходиться со своими женами одинаково справедливо. Священный Коран запрещает многоженство, если такое отношение со стороны супруга неосуществимо. Аллах, да будет благословенно Его имя, говорит: «И не в вашей власти будет обходиться с вашими женами одинаково, даже если вы рады бы так поступать». В любом случае ислам не приветствовал полигамию и никогда безоговорочно не допускал ее. Она нужна лишь, чтобы помешать сладострастнику, не способному удовольствоваться одной женой, впасть в грех прелюбодеяния. Такому было позволено многоженство, но только при условии одинакового отношения к женщинам. В настоящее время у большинства мусульман принято иметь одну супругу. Исключения составляют те, кто по физическим или материальным причинам был вынужден жениться на нескольких женщинах: или чтобы оградить себя от греха прелюбодеяния, или чтобы поддержать бедных женщин, у которых нет никого, кто мог бы их обеспечить.
Прежде чем я ушел, мне показали бесценную библиотеку, хранящуюся в помещениях с изысканными резными потолками из кедрового дерева. Перед моим взором возникли тысячи древних, написанных на пергаменте экземпляров Корана, украшенных орнаментами и золотыми буквицами книг и старинных рукописей. Там хранились пятнадцать тысяч рукописей!
На этом моя аудиенция закончилась. Я слушал шейха аль-Мараги внимательно, ибо его высокий авторитет придавал особую ценность каждому утверждению.
Я стал лучше понимать, почему распространилось вероисповедание мусульман, почему ислам быстро стал пользоваться уважением как у диких бедуинов пустыни, так и у культурных горожан Персии и у множества племен и народов на Ближнем и Среднем Востоке.
Мухаммед, подобно Моисею (в отличие от Будды), в основном стремился установить видимый и ощутимый рай земной, организовав общество, где люди продолжали бы жить обычной повседневной жизнью, но применяли бы в ней те правила, которые принес им он – посланник Бога. Будда и даже Иисус много говорили о воздержании, о знаниях, связанных с тайными глубинами человеческого духа. Мухаммед, как и Иисус, жил в Боге. Иисус стремился найти внутреннее царство, тогда как Мухаммед жаждал основать царство внешнее. Мы не можем иметь собственное суждение, а можем только отметить эти факты. Мухаммед, Моисей, Иисус и Будда были истинными посланниками Бога. Однако заметное отличие Мухаммеда от большинства восточных пророков состояло в том, что он противостоял стремлению отказаться от исполнения общественных и государственных обязанностей, которое обычно сопровождает чрезмерное религиозное рвение. Он дал понять, что монахи и монастыри нежелательны в исламе, и не одобрил монашеские учения, направленные на подавление человеческих чувств.
Достойно сожаления, что обычный житель Запада так мало знает о вероучении ислама, а то немногое, что ему известно, обычно частично или же полностью неверно.
Мухаммед учил людей не стыдиться встать на колени и поклониться Невидимому Владыке, опуститься на колени посреди улицы. Настало время избавиться от затуманивающих наш разум ложных представлений об этом выдающемся человеке (Мухаммеде) и его великой религии (исламе).
Пришла пора понять, почему магия его имени такова, что миллионы, составляющие в целом почти одну седьмую населения Земли, от западных берегов Африки до восточных берегов Китая, ежедневно возносят ему хвалы. Настало время, когда мы узнали о неподдельном религиозном пыле мусульман и о том, почему быстро произнесенное на европейский манер «Аллах» – это лишь жалкое подобие долго произносимого прочувствованного слова из двух слогов «Ал-лах» восточного жителя, который набожно продлевает второй слог.
Когда я покинул аль-Азхар и вышел на улицу, рассеянно рассматривая окружающий мир, ночь уже открыла свои очи, засверкав тысячами звездных украшений. На сине-фиолетовом небе сквозь дымку сиял серп луны. Тогда раздался звучный тенор муэдзина, провозглашающего с высокого минарета единство Бога.
И вот по всему городу резных ворот, украшенных геометрическими орнаментами арок и вымощенных плитами двориков, за которым наблюдают Аллах и Его ангелы, люди опустились на колени, обратившись лицом в сторону Мекки, и повторяли простые слова: «БОГ ВЕЛИК!»
Глава 10 В тиши древнего Абидоса
Более семи тысяч лет до того, как Мухаммед побудил кочующие племена Аравии поклоняться чисто духовному Богу, в этой стране ясного неба – Египте – существовала религия, чьи адепты вырезали огромных каменных идолов, которых пророк ненавидел. И все-таки лучшие умы той религии, как и Мухаммед, поклонялись Неизвестному Богу, и, следовательно, их вера не была лишь почитанием идолов. Египтологи нашего времени мало что могут сказать об этой религии, поскольку она относится к первобытной эпохе – ко времени, от которого сохранилось недостаточно источников. Они не могут приподнять завесу тайны и способны только высказывать осторожные догадки относительно людей и событий.
В современном Египте есть места, где древний храм и мечеть стоят бок о бок, как в Луксоре, и, глядя на это, мы обнаруживаем поразительное разнообразие этой страны.
Когда я пишу данные строки, мои уши, кажется, улавливают стук копыт, и мысленным взором я могу охватить арабскую конницу, насаждающую зеленое знамя пророка по всему Египту. Время ждало в зловещем спокойствии… И вот зеленое подчинилось красному, белому и голубому, а затем снова вернулось. Но за всем этим было слышно тихое позвякивание систров древнего храма!
Египет не может избавиться от символов своего исконного вероисповедания. Прошлое, подобно фениксу, восстает перед нашим взором в чудесной работе археологов. Видимые каменные знаки напоминают этой стране о прошлом, которому она иногда остается верной, но которым гораздо чаще пренебрегает.
Тем не менее граница между прошлым и настоящим размыта. Дух тех исчезнувших народов и их освященной веками веры остается в земле Египта, что подтвердит каждый чувствительный человек. Их древние храмы сегодня сильно разрушены, часто лишены крыш или представляют собой груду развалин, между колоннами которых в чернильной темноте ночи снуют большие летучие мыши. От самих народов остались лишь несколько погребенных обескровленных тел, лишенных внутренних органов и превращенных искусными бальзамировщиками в обмотанные бинтами мумии, которые могут рассказать об их существовании. И все же их многочисленные духи до сих пор населяют хорошо им знакомые древние места. Власть так называемых мертвых сохраняется в Египте больше, чем в любой другой известной мне стране.
Я опять обнаружил присутствие этого неосязаемого наследия, когда сидел скрестив ноги в одной из семи ниш в колонном зале храма Сети в Абидосе. Странные фигуры смотрели на меня сверху или проявлялись на украшенных рельефами стенах. После двух часов езды верхом по возвышающейся насыпи, пересекающей поля, засаженные сахарным тростником и бобовыми, я оставил позади приятный свежий живительный воздух раннего утра (поскольку пустился в путь еще до восхода солнца) и переступил порог древнего храма, построенного первым фараоном по имени Сети. Когда я сидел там, меня быстро захватило властное ощущение прошлого, разворачивая перед моим мысленным взором картины канувшей эпохи.
Я невольно видел, как древние процессии идут по вымощенному каменными плитами полу и размеренным шагом входят в святилища, где находятся алтари. Я постоянно ощущал печать тех древних жрецов-волшебников, которые сделали это место одним из своих главных центров вознесения благословений Осирису – богу, которого они обозначали как носящего высокий тройной головной убор. Некоторые из их призывов обладали отзвуком, раздававшимся в небесах столетие за столетием. Меня начало охватывать и околдовывать великое спокойствие высшего присутствия, под его благой сенью я видел, как мое заполненное земными желаниями существование утекает, словно песок, ускользающий сквозь пальцы.
Античный географ Страбон подходяще написал о своей покрытой пылью веков эпохе: «В Абидосе почитают Осириса, но в храме певцу, флейтисту или арфисту запрещено петь и играть в начале проведения ритуалов в честь бога, как это принято во время служений в честь других богов». Этот зал с белыми стенами наполняли тишина и мечтательный покой, неизвестный и непонятный внешнему миру. Марфа за свою суету заслужила от Христа укор, Мария же за созерцательное спокойствие удостоилась Его похвалы. Мы обретаем лучшие мгновения не в шуме и волнении. Лишь когда на душу снисходит безмятежное спокойствие, мы погружаемся в тесное единение со Счастьем, Мудростью и Божественной Силой.
Я удобно расположился в своей небольшой нише, как, возможно, сотни поколений назад делал какой-нибудь смуглый жрец храма, и позволил мягкому влиянию святого места околдовать меня. О! Как хорошо было ненадолго остаться в одиночестве, забыть о множестве шумов, принесенных в наш мир прогрессом вместе с многочисленными преимуществами, не вспоминать о бескрайнем эгоизме, неизбежном непонимании, недостойной ненависти и жестокой зависти, которые, будто кобры, поднимали свои головы, чтобы выпустить яд и напасть в момент, когда возвращаешься в мир темных людей.
Я размышлял о том, зачем нужно возвращаться.
Мы считаем одиночество проклятием, но, обретя мудрость, учимся смотреть на него как на блаженство. Мы должны взобраться на Эверест своих мечтаний и привыкнуть к жизни среди вершин одиночества. Ибо если в толпе мы ищем душу, то находим лишь бездушие, если же ищем истину, то обнаруживаем в основном лживость.
Общество обладает душой, но не телом. Мы можем провести вечер в большой гостиной вместе с сорока людьми и все же быть одинокими, как будто мы находимся в пустыне Сахара. Тела могут стать ближе друг к другу, но, пока сердца и умы остаются далекими, каждый из нас одинок. Кто-то считает, что обязан приглашать нас в свой дом по правилам этикета, мы приходим, но нашего хозяина, чтобы принять нас, там нет. Он просто оставил нам свое тело, чтобы нас встретить, прекрасно зная, что пропасть между нашими умами слишком широка, чтобы он остался. Представление такому человеку делает все, что угодно, только не знакомит нас с ним. Тех, кого разъединил Бог, никогда не соединит человек!
Я купил билет в Поднебесную – огромную страну, куда не проникают наши мелкие банальные новости. И что же, значит, я ненавижу своих собратьев? Как можно называть мизантропом того, кто играет с маленькими детьми и делит пенни с бедняком?
Почему бы не остаться в стороне и не принять предлагаемое блаженство уединенного существования, свободного от ненужных тревог, в тихих местах, подобных этому храму в Абидосе?
Мы презираем человека, покидающего общество в поисках высшей жизни, хотя, возможно, он уединяется лишь для того, чтобы суметь передать своему народу некую благую весть. Память воскресила торжественное обещание, которое получили от меня те, кого я уважаю или даже чту. Я знал, что возвращения не избежать. Однако это не опечалило меня, ибо мне было известно также, что если мир утомит меня, я смогу погрузиться в глубины своего духовного существа и вернуться оттуда освеженным, безмятежным, довольным и счастливым. В этом священном безмолвии, где я мог слышать чистый глас Божий, в полной тишине, царящей в зале этого храма, я мог услышать более слабые голоса исчезнувших богов. Когда мы обращаемся вовне, к миру, то блуждаем в грусти и растерянности, а когда обращаемся вовнутрь, то можем двигаться в уверенности и вечном блаженстве. Давид советует: «Будь спокоен и знай, что я Господь».
Мы утратили искусство пребывать в одиночестве и не знаем, что делать, когда остаемся одни. Нам неизвестно, как обрести счастье из собственных внутренних источников, и потому мы должны платить артистам и другим людям, которые сделают нас счастливыми на время. Мы не только не способны быть в одиночестве, но и не можем сидеть спокойно. И все же если бы мы смогли удержать свое тело в определенном положении какое-то время и правильно использовать собственный разум, то сумели бы обрести глубокую мудрость, имеющую особое значение, и наполнить сердца глубоким покоем.
Поэтому я сидел в тишине почти два часа, пока в моих ушах снова не зазвучало непрерывное тиканье времени. Я снова открыл глаза.
Я смотрел на толстые колонны зала, поддерживающие тяжелую крышу и удивительно напоминавшие огромные стебли папируса. Их стволы кое-где освещали солнечные лучи, проникавшие сквозь отверстия в крыше и озарявшие их раскрашенные рельефы. На них был изображен фараон, стоящий во время обряда перед одним из почитаемых в его эпоху богов или приведенный к самому великому Осирису. Здесь были ряды иероглифов, выглядящих для непосвященных загадочно. Сам Сети видел эти покрытые письменами колонны с выступающими базами. Я ненадолго вытянул затекшие ноги, а затем поднялся и отправился осмотреться. Я прошел сквозь высокие помещения мимо имеющих сводчатые потолки святилищ, чтобы поближе изучить настенные росписи, чьи голубой, зеленый, красный и желтый цвета выглядели не менее свежими, чем белый, похожий на мрамор известняк, служивший им фоном. А между тем рука мастера нанесла их на стену три с половиной тысячи лет назад!
Безжалостное время рано или поздно должно разрушить тонкую красоту женщин, но твердая, вырезанная в камне прелесть этих изображений, кажется, бросила этому разбойнику вызов.
В чем секрет древних растирателей пигментов, чьи ярко-красный и синий цвета до сих пор сохраняют сочность? И почему сегодня мы не можем изготовить такие краски? Насыщенности оттенков соответствовали прекрасные рисунки и великолепные рельефы, сделанные руками ремесленников, которые некогда трудились на том самом месте, где теперь стоял в раздумьях я, и изобразили на белом камне таинственную жизнь исчезнувшего Египта. Везде виднелись образы царя, поклоняющегося верховным богам и получающего от них благословения. В этом замечательном храме, не посвященном, как обычно, целиком какому-то одному божеству, почитали нескольких богов египетского пантеона, у каждого из которых была своя молельня. Их изображения на росписях или рельефах включались в религиозные сцены, хотя главным среди них оставался Осирис. Семь сводчатых помещений, сложенных из больших блоков камня, тянулись от одного архитрава до другого. Среди прочих богов там почитались Хор, Исида, Птах и Харахти.
Исида – великая сокрытая Мать Мудрости – представала во всей своей материнской нежности. Она протягивала руку и касалась плеча благочестивого фараона. Рядом плыла ее священная ладья, в центре которой находилась искусно сделанная и украшенная лотосами молельня, а добрые воды и послушные ветры были готовы унести ее в те райские области, где жили боги, богини и благословленные ими люди. Дураки, смотрящие на эту картину, удивляются, как древние египтяне могли быть настолько глупыми, чтобы верить в подобные вещи, в богов, полностью исчезнувших сегодня, и в священные барки, уносящие блаженных на небеса. На самом деле лодки были всего лишь символом, частью сакрального языка, который элита Древнего мира понимала прекрасно, а современный человек едва ли способен осознать. Боги же были далеки от вымысла. В бесконечной вселенной Господа есть место для других высших по отношению к человеку существ, и, хотя в различные эпохи эти божества принимали разные формы и имена, они не меняли своих природных свойств.
Как и Плутарх, я считаю, что «у разных народов, варваров и греков, не разные боги; солнце, луна, небо, земля и море являются общими для всех людей, но разные народы называют их по-разному».
И если сейчас мы больше не видим тех богов, то дело их не закончено, они могли лишь отойти в области менее ощутимые для наших физических чувств. Тем не менее мы остались в сфере их влияния. Они все еще наблюдают за миром, который был вверен их заботам, и по-прежнему управляют ходом человеческой эволюции, даже если не проявляются больше в видимых земных обликах. Я верю, как верили древние египтяне, что боги являются сверхъестественными существами, которые наблюдают за развитием вселенной и благополучием человечества, скрыто управляют судьбами людей, руководят их основными поступками и, наконец, ведут всех и вся к полному совершенству.
Семь священных молелен этого храма видели зажигание огня и возлияние воды, подношение благовоний и принятие положения для молитвы, обряды, становившиеся идолопоклонническими или духовными в зависимости от понимания и намерения их участников. Человек, считавший, что этих действий было вполне достаточно для замены внутренних добродетелей, становился идолопоклонником. Тот же, кто делал их символическим напоминанием о молитвах и жертвоприношениях, которые возносил своему Создателю в повседневной жизни, делался более крепким в истинной религии. Жрец, использовавший все это как часть системы магии, которая дошла до него благодаря традиции, наследовал огромную ответственность, ведь он мог призвать на свою паству как дьявольские, так и ангельские силы.
Обычным людям никогда не позволяли входить в семь этих внутренних святилищ, чьи исчезнувшие алтари некогда сияли золотом. На самом деле в большинстве храмов просторные внутренние дворы были последними местами, куда осмеливались войти простые египтяне. Таков был характер этой религии, в которой центральную роль играла исключительность жречества. Я думал о свободе мечети и церкви и понимал, почему священнослужители, переоценившие себя в усилиях добиться власти и удержать ее, в конце концов утратили последние крохи своего влияния. Принцип «даром получили, даром давайте» в их времена не использовался. Они брали и отдавали с большой осторожностью.
Я думал о странных изменениях времени, ведь саркофаг человека, построившего этот храм, – пустой алебастровый гроб для мумии фараона Сети – находится более чем в трех тысячах миль (4827 км) от него в маленьком музее, устроенном на Линкольнс-Инн-Филдс в Лондоне, среди адвокатов и агентов по продаже недвижимости. Если бы царь повелел похоронить его на сотню футов (около 30,5 м) глубже, саркофаг мог бы избежать бурного путешествия по Бискайскому заливу.
Я смотрел на потолки, раскрашенные в небесно-голубой цвет и усеянные множеством звезд, на толстые плиты крыши, кое-где разрушенные временем и позволяющие увидеть прямоугольники настоящего неба. Я снова подумал о том, что нигде в мире небо не бывает таким ярко-голубым, как в Египте. Я вошел в покрытый пылью коридор и осмотрел знаменитый Абидосский список – иероглифический перечень всех царей Египта, правивших до Сети, который помог археологам привести в порядок их знания об истории этой страны. Сам Сети был изображен здесь со своим юным сыном Рамсесом, почитающим семьдесят два своих предка. Гордо посаженная голова фараона с твердыми чертами лица изображена в профиль. Пока мои ноги топтали мелкий мягкий песок, местами покрывавший пол храма, я изучал другие настенные рельефы, изображения, ограниченные царскими картушами или прямыми линиями красивых иероглифических надписей, глубоко вырезанными в камне.
Среди них был Хор с головой сокола и телом человека, прямо сидящий на кубическом троне и держащий в обеих руках тройной скипетр Египта: плеть, пастушеский посох и жезл Анубиса – три символа власти настоящего правителя. Плеть демонстрировала власть над телом, посох означал контроль над чувствами, а жезл с головой шакала – владение мыслями. Кубический трон указывал на полное господство над земной природой. Его квадратная форма была знаком того, что посвященный всегда должен был действовать «честно» (автор использует здесь игру слов: square означает «квадрат», on the square – «честно, добродетельно». –
Отсюда происходит и современное масонское выражение «ради добродетельной жизни». Масонство имеет более долгую историю, чем полагает большинство людей. «Придай себе квадратную форму, чтобы тебя использовали; камень, который может подойти к стене, не останется на дороге», – гласит очень древняя персидская надпись, представляющая для масонов интерес. Вдоль основания трона Хора идет ряд крестов с овалом вместо верхней части – знаменитых «ключей к
Тайнам» египтян и других народов, которые египтологи трактуют как символы жизни. Однако в более глубоком понимании это символы вступления в вечную высшую жизнь духа.
Главной целью, поставленной египтянами перед посвященными, был самоконтроль. Поэтому мы так часто видим на портретах спокойные невозмутимые выражения лиц. Перед Хором стоит поклоняющийся ему фараон, который, протянув руки, льет жертвенную воду на цветущие лотосы, стоящие в сосудах. В Египте, как и в других странах Древнего мира, лотос считался священным растением. Его раскрытый цветок символизировал пробудившийся человеческий дух. Таким образом, царь в этом рельефе увековечил преданную заботу о росте и развитии своей духовной природы. Фараон носил на талии треугольный передник, прикрывавший половые органы, и эта одежда имела в точности такое же символическое значение, как и передник современных масонов. Таким образом, у фараона в переднике, совершающего ритуалы перед своим божественным господином в храме, есть современный аналог в лице масона XX века, проходящего через обряд перед своим Великим магистром в ложе. Абидос как первый центр осирической религии являлся одновременно и первой Великой Ложей тайных обрядов той религии «мистерий», которая стала источником раннего масонства.
Я проходил между толстыми колоннами и слушал непрерывное щебетание воробьев под древней крышей. Покинув храм и повернув на запад, я вошел в спускающийся подземный коридор. Его стены покрывали тексты и изображения, взятые из главной священной книги египтян – Книги мертвых. Этот коридор вел в несколько раскопанных помещений, которые археологи считают кенотафом Сети.
Само сооружение по виду очень древнее. Его откопали на глубине более сорока футов (около 12,2 м). Центральное помещение было построено в виде гигантского саркофага и имело двускатную крышу. Потолок покрывали изящные рельефы, изображавшие бога воздуха Шу, поднимающего умершего фараона с земли и защищающего его своими руками. Я тут же почувствовал, что в этом изображении заложен скрытый смысл. Само сооружение поразительно. Оно возведено из огромных камней. Наполненный водой ров окружал крипту и отделял центральную часть от остального помещения. Скорее всего, этот ров был соединен потайным подземным каналом с Нилом. Геродот описал весьма похожее место, которое, по слухам, находилось под Великой пирамидой, но еще никому не удалось подтвердить то, что ему рассказали египетские жрецы. Эта загадочная крипта в Абидосе, по сути, является уникальным сооружением среди всех раскопанных подземных построек и действительно могла быть переделана для того, чтобы служить кенотафом Сети. Однако у меня было четкое ощущение, что изначально у нее была другая, высшая, цель. Каково же было ее предназначение? До поры до времени я выбросил из головы этот вопрос.
Я вернулся назад и сел на вымощенный плитами пол двора в тени колонн. Древние предания рассказывают, что здесь, в Абидосе, в царском некрополе Тиниса (города, в прошлом стоявшего на этом месте) был тайно похоронен богочеловек Осирис. Царь Неферхотеп сообщил, как он обнаружил, получив скипетр фараонов, что Абидос представляет собой груду развалин. Владыка поведал, как проводил изыскания в архивах жреческой библиотеки Гелиополя, имеющих отношение к храму Осириса, который некогда стоял в этом месте. Изучив древние документы, Неферхотеп смог восстановить древние ритуалы. Его преемники использовали те же источники, чтобы отстроить заново то, что лежало в развалинах, превратить их в прекрасные сооружения и добавить к ним новые здания. Эти храмы стояли среди домов Тиниса, но время поглотило их все без остатка.В те далекие дни Древнего Египта особенностью религии являлись мистерии Осириса, а Абидос был главным в стране городом для их проведения. Именно это сделало его одним из самых священных мест. Я знал, что соприкоснулся как раз с колебаниями тонкого аромата той древней атмосферы, а вовсе не с формальными ритуалами, которые проводились в этом прекрасном, но позднем сооружении фараона Сети. Древнейшая история Абидоса связана с историей самого Осириса и уходит корнями во времена без дат, когда годы таяли, в доисторическую эпоху происхождения Египта, в неизвестный период, предшествовавший возвышению фараонов. Это были дни, когда люди могли еще видеть богов, а полубоги, как называли их египетские историки, правили людьми. Я задумался о том, как чудесно, что благодаря некоему таинственному процессу передаваемых нематериальных колебаний возвышенный дух доисторического Абидоса еще живет здесь и чувствительный человек способен его уловить.
Здесь, в Абидосе, было основано первое и самое главное во всем Египте святилище Осириса. Но кем был Осирис? Историческая легенда отвечает на этот вопрос совершенно невероятным мифом о том, как он был убит, а затем его разбросанные части были соединены вновь.
Я погрузил свой разум в эту проблему и ждал ответа…
И он пришел из тишины прошлого. Один из величайших представителей Атлантиды предвидел необходимость подготовить новое место жительства для потомков и повел их на восток – туда, где теперь находится Египет. Он обладал теми сверхчеловеческими способностями, которые отмечали полубогов, и был для своих соотечественников не просто земным правителем, но богом. Осирис забрал с проклятого континента лучшие души, хотя тогда его цивилизация и находилась в расцвете, ибо боги начали готовить новые земли задолго до того, как старые исчезли.
Прежде чем Атлантида погибла, часть лучших умов ее покинула. Те, кто принадлежал к западным империям Атлантиды, двинулись в Центральную и Южную Америку, а выходцы из восточных империй отправились в Африку, где заложили основы величия Египта.
Они плавали на своих изогнутых кораблях на почти незнакомый им восток и в разное время основали поселения в нескольких местах на европейско-африканских берегах. Однако группа под предводительством Осириса отправилась прямо в доисторический Египет, на чьем побережье они задержались прежде, чем пуститься в плавание вверх по Нилу и миновать три пирамиды и Сфинкса – произведения первой волны выходцев из Атлантиды. Осирис велел им остановиться неподалеку от современного Абидоса. Атланты обнаружили, что Северный Египет населяют аборигены, которые приняли их миролюбиво и даже позволили им благодаря их превосходящей культуре постепенно распространить свое влияние и управлять собой. Так родилась нижнеегипетская цивилизация. Прежде чем Осирис покинул свой народ, он ввел обычай устраивать религиозные мистерии и оставил его в качестве долго существовавшего наследия, увековечившего его имя, деяния и учение. Так эти мужчины и женщины – доисторические египтяне – обрели культуру и цивилизацию прежде, чем Лондон поднялся из болот. Спустя много времени после ухода Осириса, когда его религия начала нуждаться в оживлении и приведении в систему, появился другой великий Учитель – полубог по имени Тот, – который основал второй центр осирических мистерий в Саисе. Все это произошло среди обществ доисторического Египта.
Но откуда берет начало легенда об убийстве Осириса?
Я не мог получить ответ сразу и решил, что он может подождать до следующей медитации.
Я двинулся к выходу по неровной вымостке, чья поверхность уже давно перестала быть гладкой. Разрушенный временем пол некогда покрывала красивая мозаика, но в наши дни от нее не уцелело ни одного крошечного камешка. Я бросил прощальный взгляд на великолепные колонны, чьи выпуклые капители держали тяжелые, украшенные резьбой каменные балки столько столетий и продолжают это делать. Так закончилось мое путешествие по этому древнему храму.
Я покинул двор и, миновав территорию храма, очутился под ярким полуденным солнцем. Я выбрал путь среди камней и пыли, обломков и куч песка, разбитых блоков и бесформенных фрагментов, участков, заросших зеленой ежевикой и усеянной шипами верблюжьей колючки, пока не нашел прекрасное место, откуда мог бросить последний взгляд на это заброшенное сооружение.
Оно возвышалось в белоснежной простоте со своими двенадцатью разбитыми столбами, защищавшими его фасад, и незамысловатым узким входом. Как необыкновенно и грандиозно, должно быть, выглядел храм в период своего расцвета! Архитектура в Египте была священным искусством. Религия являлась той нитью, на которую ремесленники и художники нанизывали бусины своих прекрасных произведений.
«Дворец в нем украшен тонкой резьбой по золоту. Когда его видят, сердца ликуют, и все люди склоняются. Его величие – это то, что придает ему его великолепие. Его ворота очень большие и сделаны из кедра, – хвастал Сети в указе, описывающем его достижения. – Они покрыты тонким золотом и сзади скреплены бронзой. Огромные пилоны из камня Анну, их верхняя часть из гранита, красота их достигает Ра на его горизонте».
Таков Абидос – место, где, по преданию, был похоронен бог Осирис, а на самом деле первый центр «погребальных» мистерий в Египте.
Жаворонки продолжали прекрасную песню среди разрушенных крыш этого храма, ставшего наследником первого святилища Осириса, когда я спускался в деревню со своими видениями прошлого.
Я нашел место, которое мне нравилось, и знал, что его неуловимые чары, как будто наложенные на меня невидимой рукой, будут тянуть меня назад снова и снова. Такие места в реальности и в воспоминаниях подчиняли меня, и я не собирался освобождаться от этой неволи.
Я сознаю, что жил не напрасно, только если могу ухватить несколько бессмертных мгновений среди текущих часов. В Абидосе я пережил именно такие минуты.
Глава 11 Сокровенный обряд в египетских храмах
В конце концов я нашел ответ на загадку убийства Осириса в мифе, когда путешествовал дальше вверх по Нилу и посвятил себя изучению большого храма, сохранившегося лучше всего. Это был храм богини Хатхор в Дендере, который мягкий теплый песок полностью засыпал и сохранял более тысячи лет. Я поднялся по удивительно узким сбитым ступеням с северной стороны. Остановившись, я изучал при свете фонаря рельефы на стенах вдоль всей лестницы. Они изображали важнейшую религиозную процессию, которая появлялась в день Нового года и во главе которой стоял сам фараон. На этих рельефах идущие жрецы, иерофанты, посвященные в мистерии, и носители штандартов изображены так, как они, вероятно, на самом деле поднимались по этой лестнице. Вместе с ними я вышел из мрака на залитую солнцем крышу и приблизился, пересекая гигантские каменные блоки, из которых она была сложена, к маленькой уединенной молельне в углу. Ее крышу поддерживали колонны с капителями в виде голов богини Хатхор.
Я вошел вовнутрь и узнал, что это место было святилищем, где во времена Птолемеев проводились мистерии Осириса. Ее стены украшали рельефы, изображавшие лежащего на ложе бога в окружении его спутников и курильниц с благовониями. Иероглифы и рельефы рассказывали историю о смерти и воскресении Осириса, а надписи содержали молитвы для чтения во время двенадцати часов ночи.
Я уселся на пол, который на самом деле был частью храмовой крыши, и вновь предался размышлениям о древнем мифе. Я думал о нем довольно долго, и в конце концов меня осенила мысль – истина, чьи искаженные фрагменты дошли до нас сквозь века в виде фантастической истории о расчленении Осириса и последовавшем соединении частей его тела.
Разгадка пришла ко мне неожиданно вместе с воспоминанием о пережитом мной опыте внутри усыпальницы царя в Великой пирамиде, когда в темноте ночи возникло видение двух верховных жрецов, один из которых погрузил мое тело в транс и вывел мой дух из его оков. Моя спящая плоть практически находилась в коме, живя только за счет почти незаметного бессознательного дыхания, в то время как истинно живая часть ее покинула. Я был подобен мертвецу, чья душа покинула тело. И все же в конце концов я вернулся в свою плоть, и эффект смерти исчез. Не было ли это настоящим воскрешением, возвращением к нашему земному существованию после беглого знакомства с другим состоянием? Разве это не являлось сознательной жизнью после смерти?
Я поднялся и снова изучил изображения на стенах, чтобы подтвердить свое озарение. Вытянувшийся Осирис, видимо, был мертв. Внешне это выглядело как забальзамированное тело в обмотках мумии, и тем не менее все указывало на приготовление к ритуалу, который помог бы живому человеку, а не мертвецу. О да! Там находились пребывающее в трансе тело кандидата, сопровождающие его жрецы и курильницы, делавшие погружение в транс более легким.
Там были и ночные молитвы, ибо такие посвящения всегда происходили с началом наступления темноты. Кандидата вводили в транс на разные периоды времени. Чем более глубоким было то состояние, куда он вошел, тем дольше длилось его пребывание в трансе. Жрецы наблюдали за ним во время этих ночных часов.
Такова была церемония, происходившая во время ритуалов мистерий с незапамятных времен. Каково было ее значение? Убийство Осириса было не чем иным, как кажущимся убийством каждого кандидата, который желал принять участие в осирических мистериях, иными словами, хотел соединиться с духом их основателя Осириса.
В архитектуре древнейших храмов всегда было две части: одна для обычных религиозных церемоний, а другая – для мистерий. Последняя была полностью тайной и размещалась в особой части святилища.
Кандидата погружали в глубокий транс при помощи гипноза, используя сильно пахнущие благовония и пассы вдоль всего тела в сочетании с магическим жезлом. Это состояние было похоже на смерть. Испытуемого лишали всех видимых признаков жизни. Пока тело оставалось неподвижным, душа удерживалась при помощи магнетической нити, видимой для обладающего даром ясновидения гипнотизера, поэтому жизненные функции сохранялись, несмотря на полное прекращение жизни. Целью и сутью процесса посвящения было научить кандидата, что «смерти нет». Он познавал этот урок самым понятным и практическим способом: действительно переживал на своем собственном опыте умирание и таинственное вхождение в другой мир. Транс был настолько глубоким, что кандидата клали в раскрашенный и покрытый надписями саркофаг, чью крышку закрывали и запечатывали. Так что его, по сути, действительно убивали!
Однако, когда время, отведенное для пребывания в трансе, проходило, саркофаг открывали, и кандидата возвращали к жизни подходящими способами. Таким образом, символически разбросанные части тела Осириса снова складывали вместе, и он возвращался к жизни. Это мифическое воскрешение Осириса было всего лишь настоящим воскрешением кандидата!
Молельня, в которой я находился, была местом множества таких «убийств» и «воскрешений». В прошлом здесь находилось ложе и все необходимое для посвящения. Когда кандидат проходил через состояние транса и был готов к пробуждению, его тело приносили туда, где его лицо могли освещать первые лучи восходящего солнца.
В те древние времена многие египетские жрецы высшей иерархии и все верховные жрецы были весьма сведущи в технике гипноза и могли ввести тех, на ком экспериментировали, в каталептическое состояние так глубоко, что, возможно, происходило даже трупное окоченение. Верховные жрецы были способны сделать даже больше этого, больше современных гипнотизеров,
Таким способом они могли внушить ему понимание природы человеческой души, а благодаря временному выселению ее из тела – осознание существования иного мира бытия, так называемого загробного мира, для которого символизм раскрашенного саркофага, сделанного в виде мумии, обеспечивал подходящую аналогию.
Соответственно, египтяне вырезали или рисовали на крышках саркофагов или виньетках в текстах своих священных книг необычную маленькую птичку с головой человека, улетающую от тела или же сидящую на нем. У этой птицы были человеческие руки, и ее часто изображали протягивающей к носу мумии одной рукой иероглифический знак надутого паруса, то есть дыхание, а другой крест с овалом вместо верхней части, или жизнь. Символизм этих странных иероглифов также учил существованию загробного мира, независимо от того, появлялись ли они в указанном контексте, писались ли на свитке папируса или высекались на гранитном блоке. Когда египетская Книга мертвых говорит о покойных, в действительности она имеет в виду «живых мертвецов», то есть людей, очень глубоко погруженных в транс, как будто в смерть, чьи тела неподвижны, а души выпущены в другой мир. Это имеет отношение к посвящению. Загадочным образом иной мир проникает в наш собственный, и эти духи могут быть очень близки к нам, смертным. В природе ничего не пропадает, как утверждают сами ученые, и, когда человек исчезает из этого мира, оставляя после себя лишенное сознания неподвижное тело, он, вполне возможно, появляется в другом мире, невидимом для нас, но видимом для эфирных созданий.
Хотя процесс посвящения и имеет внешнее сходство с искусным гипнозом, но в нем есть кое-что весьма отличное от методов погружения в транс, применяемых современными специалистами, которые воздействуют на подсознание человека, но не могут вывести своих испытуемых на более глубокие уровни существования.
В популярном представлении Осирис является тем, кто претерпел мучения и умер, а затем снова восстал из могилы. Поэтому его имя стало для египетского народа синонимом воскрешения после смерти, а его победа над смертностью вселяла в них надежду, что и они смогут ее одолеть.
Вера в бессмертие души и загробную жизнь, а также в то, что при переходе в эту новую жизнь боги станут судить душу и запишут результат соизмерения хороших и дурных поступков человека в прошлом, была широко распространена. Грешники подвергнутся подобающему наказанию, тогда как праведники войдут в царство блаженных и соединятся с Осирисом. Эти идеи вполне годились для народных масс и давали уму туго соображающего земледельца то, что он легко мог вместить. В том, чтобы приводить его в замешательство глубокой философией и тонкими психологическими объяснениями, пользы было немного. Все эти народные мифы, предания и легенды следует понимать как частично символические, а частично исторические, как скрывающие внутреннее рациональное значение и внутреннюю истину, которая одна лишь является настоящей. Чтобы это учение продолжало жить, жрецы храма использовали не только ритуалы, но и устраивали в определенные дни драматические символические представления на публике, изображавшие перед народом историю Осириса. Очень малая часть таких представлений подпадает под определение мистерий, они лишь обеспечивали более легкое понимание и являлись их народными вариантами. Такие действа соответствовали древнегреческим мистериям и представляющим Страсти Господни мистериям средневековой и современной Европы, таким как драма о Христе, все еще исполняемая в Обер-Аммергау в Баварии. Однако не стоит путать с ними настоящие мистерии, которые никогда не проводились в присутствии зрителей и были не просто спектаклем. Публичные постановки являлись символическими и сакральными, но не открывали публике никаких скрытых тайн, поэтому древние представления о Смерти и Воскрешении Осириса не следует считать сокровенными мистериями.
Для народных масс устраивали понятные близкие праздники и показные церемонии, однако для интеллектуальной элиты существовали философское учение и тайная практика. Это было известно более образованным и информированным в духовном отношении египтянам – представителям знати. Когда у таких людей возникала подобная склонность, они искали к ним доступ.
В храмах существовали особые отдельные сооружения для мистерий, которые осуществляли небольшие группы избранных жрецов, называемых иерофантами. Эти тайные ритуалы проводились бок о бок с ежедневными церемониями поклонения богам, но в другом месте. Сами египтяне называли такие обряды «мистерии».
На сверхъестественный характер Великих Мистерий, к которым ритуальные драмы имели мало отношения, намекали разные посвященные. Например, один из таких людей заявил: «Спасибо Мистериям, смерть для смертных не зло, а благо». Это могло означать только то, что он действительно превращался в труп и при этом получил от такого опыта большую пользу. Иероглифические тексты называют такого человека «рожденным дважды», и ему позволялось добавить к своему имени слова «тот, кто обрел свою жизнь вновь». Археологи до сих пор находят данные выражения, описывающие духовный статус умершего, в надписях в гробницах.
Какие главные тайны узнавали во время мистерий успешные кандидаты?
Это зависело от степени посвящения, которую они проходили, но весь их опыт можно кратко обобщить в двух результатах, составляющих ядро полученных ими откровений.
На первых ступенях кандидаты узнавали о человеческой душе, изображаемой в системе иероглифического письма в виде птицы с человеческой головой, и разгадывали тайну смерти. Они постигали, что на самом деле это есть лишь исчезновение из одного состояния бытия и появление в другом и что оно затрагивает только плоть, но не разрушает разум и личность человека. Они также учились, что душа не только сохраняется после уничтожения своей телесной оболочки, но и двигается дальше, в более высокие сферы.
На более продвинутой ступени кандидаты узнавали о божественной душе, и их вводили в личное общение с Творцом. Они лицом к лицу сталкивались с Божественным. Сначала их знакомили с истинным объяснением грехопадения человека, его отхода от изначального духовного состояния. Им рассказывали историю Атлантиды, тесно связанную с историей грехопадения. Затем кандидатов поднимали выше, сфера за сферой, пока они не оказывались на той же высокой духовной ступени, на которой человек находился в самом начале. Так, путешествуя во времени, эти люди собирали мудрость вечности.
В этом месте описания моего путешествия и впечатлений будет кстати, если я вставлю несколько строк, дающих представление о различных древних правилах мистерий. Они исходят не от меня, а от человека, жившего во времена Античности и посвященного по меньшей мере в низшие ступени.
Он был связан клятвой, запрещающей ему раскрывать подробности пережитого им опыта, и потому не стоит искать в его словах нечто большее, чем общие объяснения и легкие намеки. Отрывок, служащий самым полным известным описанием, оставленным посвященным, принадлежит Апулею. Он был посвящен в первую ступень мистерий Исиды. Его автобиографическое сочинение о некоем Луции рассказывает, как последний, стремясь к тайным знаниям, стучался в храмовую дверь. Египетские мистерии долгое время были тайной для иноземцев, и только в позднее время несколько иностранцев были допущены к посвящению. Те, кто был посвящен, почти всегда держали клятву не разглашать тайну. Правила, регулирующие доступ, были строги и суровы.
«Каждый день мое желание быть допущенным к мистериям все усиливалось, и я вновь и вновь приходил к верховному жрецу с настойчивыми просьбами, чтобы он наконец посвятил меня в тайны ночи, священной для богини. Но тот, будучи человеком непреклонным и славящимся строгим следованием религиозным законам, мягкими и ласковыми речами отказывал мне, подобно тому как родители обычно сдерживают ранние желания своих чад. Священнослужитель успокаивал волнение моего духа и подавал утешительную надежду на большее блаженство. Он говорил, что день посвящения каждого человека установлен повелением богини и что жрец, которому суждено исполнить эту службу, также избирается по ее промыслу…
Он предлагал мне, подобно остальным, ждать этих божественных велений в почтительном терпении. Жрец предупреждал, что я должен беречь свою душу от чрезмерного рвения и раздражительности, избегать обоих этих недостатков, не медлить, будучи призванным, и не спешить незваным…
Ведь врата преисподней и сила жизни находятся во власти богини. Само посвящение считается добровольной смертью и опасно для жизни, поскольку богиня имеет обыкновение избирать тех, чей конец близок и кто стоит на пороге ночи. Этим людям можно доверить великие таинства. Им богиня по своему промыслу дает новое рождение и позволяет начать жизненный путь заново. Поэтому тебе тоже следует подождать знамения небес…
Спасительная благодать великой богини не обманула меня и не мучила меня долгим ожиданием. Во тьме ночи отнюдь не темными повелениями она ясно открыла мне, что пришел тот долгожданный день, когда она осуществит мои самые горячие мольбы…
Этим и другими милостивыми наставлениями верховная богиня обрадовала мой дух, так что, прежде чем настал день, я стряхнул сон и поспешил прямо к дому жреца. Я встретил того, когда он выходил из спальни, и приветствовал. Я твердо решил с еще большей настойчивостью, чем ранее, просить уже как должного, чтобы меня посвятили в таинства. Однако, едва увидев меня, жрец бросился ко мне и воскликнул:
– О Луций, счастлив ты и блажен! Великая владычица благосклонно удостоила тебя милости… День, о котором ты так долго и неустанно молил, настал. По божественному повелению многоименной богини я сам введу тебя в самые священные тайны мистерий…
И вот, взяв меня за руку правой рукой, добрый старец повел меня прямо к вратам большой молельни. Выполнив торжественный обряд отверзания врат и совершив утренние жертвы, он принес из скрытых покоев какие-то книги, чьи названия были написаны непонятными буквами…
Затем жрец привел меня назад в храм. Большая часть дня уже миновала. Он поставил меня у ног богини и тогда доверил мне некоторые тайны, слишком священные, чтобы их можно было произнести, открыто перед всеми присутствующими велел мне десять дней подряд воздерживаться от чревоугодия, не вкушать животной пищи и не притрагиваться к вину…
Все эти наставления я почтительно исполнил, и, наконец, пришел день моего посвящения богине. Солнце клонилось к западу и вело на землю вечер. И вот! Со всех сторон собирались толпы посвященных и окружили меня. По древнему обычаю, каждый в знак почтения принес мне какой-то подарок. В конце концов все непосвященные были удалены, и меня облачили в льняное одеяние, которое никто еще не носил. Жрец взял меня за руку и отвел в самое сокровенное место святилища…
Быть может, о читатель, ты страстно желаешь узнать, что там говорилось и что делалось. Я поведал бы тебе об этом, если бы мне было позволено рассказать, ты бы узнал обо всем, если бы тебе можно было услышать. Но если я удовлетворю это дерзкое любопытство, и язык, и уши будут поражены схожей виной. Но, быть может, тебя волнует благочестивое стремление, и я не буду мучить тебя, продлевая твои страдания. Тогда внимай и верь, ибо я говорю истину. Я приблизился вплотную к границе смерти, перешагнул порог Прозерпины, прошел все стихии и вновь вернулся на землю. В полночь я видел солнце во всем блеске. Я приблизился к богам небесным и богам подземным и почитал их. Вот! Я поведал тебе, и, хотя ты услышал, ты должен остаться в прежнем неведении».
Через год Луций был посвящен в более высокую ступень – мистерии Осириса.
Среди других чужестранцев, которые получили разрешение пройти египетское посвящение, были Платон, Пифагор, Фалес, Ликург, Солон, Ямвлих, Плутарх и Геродот. Последний весьма осторожно намекает на это в своем произведении, подробно описывая символические драмы и народные праздники, которые в общественном мнении всегда связывались с мистериями, но носили лишь ритуальный характер. Геродот отказывается описывать сокровенные обряды, замечая: «Я должен хранить молчание об этих мистериях, хотя мне известно о них все».
Обратимся теперь к труду Плутарха.
«Услышав предания, что египтяне рассказывают о богах – их скитаниях, разрывании на части и других несчастьях, – не думай, что хоть одно из них случилось или произошло так, как о том говорят. Народы создают и используют символы, некоторые из которых таинственны, а другие более понятны, чтобы подвести к пониманию божественных вещей. И ты должна внимать историям о богах подобным же образом и слушать их от тех, кто толкует мифы в благочестивом философском духе…
Обычные народные истории, отождествляющие мифы об этих богах с сезонными переменами или же с прорастанием зерна, севом и пахотой, утверждающие, что Осириса хоронят тогда, когда посеянное зерно скрывается в земле и что он снова возвращается к жизни, когда оно начинает прорастать, заставляют людей заботиться и бояться, как бы они невольно не уничтожили и не разобщили божественную суть в ветрах и потоках, севе и пахоте, воздействии на землю и смене времен года…
Мистерии также должны были сохранить смысл важных событий в истории».
Это всего лишь намек, все, что Плутарх мог позволить себе сообщить. Однако он означает, что посвящаемому рассказывали об истории Атлантиды и ее падении.
В своем трактате «Об Исиде и Осирисе» Плутарх приписывает мистериям психологическую цель. Он пишет: «Пока мы живем на земле, нам мешают телесные чувства. Мы не можем общаться с Богом и способны едва соприкоснуться с ним, как в сновидении, лишь с помощью философии. Когда же наши души освобождаются (во время мистерий) и переходят в чистую, незримую и неизменную область, тогда этот Бог становится их проводником и повелителем. Они зависят от него и взирают с ненасытной жаждой на красоту, которую невозможно выразить человеческими устами».
Плутарх говорит о цели мистерий Исиды так: «Благодаря этому они могут лучше подготовиться к получению знаний о Первичном и Высшем Разуме. Богиня наставляет их искать его. Поэтому ее храм называется Исейон в знак того, что знание о вечном и сущем можно получить, если приблизиться к нему должным образом».
Вот и все, что сообщает нам грек Плутарх. А что может сказать о египетских мистериях, в которые он был посвящен, сириец Ямвлих? «Сущность и совершенство всего добра заключают в себе боги, и первичная древняя власть их пребывает в нас, жрецах. Познание богов сопровождается обращением к себе и самопознанием. Поэтому я утверждаю, что божественная часть человека, некогда единая с богами благодаря знанию об их существовании, позже перешла в иное состояние и была стеснена узами неотвратимости и рока. Поэтому необходимо думать, как человек может освободиться от этих пут. Посему и нет другого средства для их исчезновения, чем познание богов. Это и есть цель египтян во время жреческого поднимания души к божеству».
Еще одним посвященным был Прокл. Дадим же сказать и ему: «Во всех посвящениях и мистериях боги являют множество своих образов, и иногда взору действительно показывается их лишенный формы свет. Временами этот свет обретает человеческий облик, а порой предстает в ином виде. Некоторые из этих образов не являются богами и вызывают смятение».
А что говорил выдающийся философ Платон? «В результате этого божественного посвящения мы стали свидетелями единственного благого видения, присущего чистому свету, мы и сами были чисты и свободны от того окружающего покрова, который зовем телом и с которым теперь связаны, как устрица со своей раковиной». Философ также уверял, что конечной целью мистерий было снова подвести людей к тем принципам, от которых человечество некогда отошло.
Гомер, который также был посвящен, смог в «Одиссее» обратиться к своим читателям с таким приглашением:Вдаль поспешим, полетим же вперед, развернув паруса наши,
Чтобы достичь милой сердцу, потерянной долго отчизны.
Так выразил мысль Платона поэт.
Еще одним посвященным иноземного происхождения был Моисей. На самом деле он был наполовину евреем, а наполовину египтянином. «И научен был Моисей всей мудрости Египетской», – гласит Новый Завет. Это замечание, если воспринимать его буквально, означает, что ему были открыты самые сокровенные знания египтян. Речь идет не о чем ином, как о мудрости, обретаемой во время мистерий.
Писание гласит, что Моисей «полагал покрывало на лице свое». Мы можем получить некий намек на природу этого покрывала, если прочтем далее, что «то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета» (Второе послание к коринфянам). Это служит доказательством, что речь идет не о ткани, а о покрове, прячущем выражаемую словами суть, то есть о знании. Следовательно, носимое Моисеем покрывало на самом деле было обетом молчания и сохранения тайны, который он дал во время своего посвящения в мистерии.
Моисей научился своей премудрости в знаменитой храмовой школе в городе Оне, который греки, завоевав Египет, назвали Гелиополем (в Библии этот город называется Он). Этот город некогда располагался в нескольких милях к северу от Каира. Священная дорога тянулась через долину от подножия плато, на котором стоят пирамиды, к Гелиополю. И в нем, и в Мемфисе – другом исчезнувшем городе, откуда было видно эти рукотворные горы, – Великую пирамиду считали высшим святилищем для мистерий. Гелиополь исчез, как и его храм: разрушенные кирпичные стены города и разбитые колонны святилищ теперь погребены под дюжиной футов песка и земли. Все, что уцелело, – это обелиск из красного гранита, стоявший когда-то перед входом в храм. Он все еще находится на прежнем месте. Моисей видел этот обелиск и много раз проходил мимо него. Это древнейший обелиск из тех, что остались в Египте и стоят до сих пор. Другими учениками, которых, как мотыльков, тянуло к светочу мудрости и которые стучали в двери этого храма, были философ Платон и историк Геродот. Они тоже видели обелиск, в наши дни стоящий в печальном уединении, – высокий поразительный памятник, вырубленный из цельного камня, прямо у подножия которого крестьяне теперь возделывают землю.
Это собрат массивного обелиска, некогда установленного Тутмосом III перед входом в храм Солнца в Гелиополе. Сейчас последний возвышается над Темзой на набережной Виктории в Лондоне и известен как Игла Клеопатры. Он остается напоминанием спешащему миру английской столицы о далекой древней и могущественной цивилизации прошлого.
Этот вздымающийся обелиск стоял, подобно часовому, охраняющему вход в храм. Глубоко вырезанные иероглифические надписи на нем рассказывали историю сооружения. Обелиск был больше чем просто каменным столбом, поставленным здесь для того, чтобы на нем высекли письмена. Это был священный символ, верхушка которого всегда имела форму маленькой пирамиды.Гелиополь был главным центром мудрости, как священной, так и мирской, где жили тринадцать тысяч жрецов, постигающих науки и обучающих им. Это был густонаселенный город с превосходной библиотекой, на основе которой позднее была создана знаменитая Александрийская библиотека.
Юный Моисей двигался вокруг храмов во время церемониальных шествий или же сосредоточенно изучал свитки папируса, проводя долгие часы в глубоких размышлениях.
Будучи даже в детстве очень серьезным, Моисей так продвинулся в своем обучении и развитии, что прошел через все ступени посвящения с честью. Он достиг редкой завершающей степени адепта. После этого Моисей был готов стать иерофантом. Он добился этого именно в данной школе мистерий, где учился, – школе, связанной с великим храмом Гелиополя, города Солнца. Этот человек посвящал кандидатов в тайные обряды Осириса – высшие ритуалы мистерий.
В те времена он носил другое имя, египетское, ведь наполовину он был египтянином. На самом деле его звали Осарсиф. Это не полет фантазии автора. Я нашел его имя и название его храма вместе с другими фактами в древнеегипетском источнике, у жреца Манефона. Остальное я обнаружил благодаря собственным исследованиям.
Когда в жизни Моисея наступили большие перемены и он возложил на себя миссию, которую судьба и боги доверили ему, то он отметил это событие, изменив свое имя на еврейское. Все образованные египтяне верили в силу имени, имевшего для них магическое значение. Поэтому Осарсиф взял имя Моисей.
Фараон, правивший в те времена, обладал тяжелым характером. Он был упрям и жесток. Он так плохо обращался с евреями, что эти гонения вызвали сочувствие у Моисея и взволновали еврейскую кровь, текущую в его венах. Пророку удалось освободить евреев из рабства и плена и вывести их из долины Гесем. Они двигались по тому пути, что с незапамятных времен связывал Африку с Азией (по нему некогда проехал на своем коне и Наполеон), и едва не утонули, достигнув конца пути в районе Суэца.
Часть дальнейшей истории этого пророка можно найти в Библии, к сожалению, там она смешана с простыми слухами.
В Ветхом Завете мы находим несколько книг, вместе носящих название Пятикнижие и приписываемых Моисею. Они содержат квинтэссенцию той мудрости, которую тот, видимо, хотел сообщить своему народу наряду с более или менее историческими данными о создании мира и древних людях.
Теперь Моисей, будучи адептом, знал и использовал сакральные письмена посвященных, то есть иероглифы в их третьем, тайном, духовном смысле. Когда он закончил Пятикнижие, то записал текст египетскими иероглифами. Прочесть эти тексты могли посвященные жрецы, понимавшие такие знаки. Однако, когда евреи расселились по Палестине и над их головами пронеслись столетия, знание о значении иероглифов стало исчезать. Постепенно жрецы утрачивали сведения о смысле этих знаков и с трудом могли дешифровать их. Это неудивительно, если вспомнить, что даже в самом Египте к IV веку н. э. искусство толкования иероглифов было утрачено полностью. Когда спустя почти тысячу лет после Исхода евреев из Египта еврейские священники собрали вместе те книги, что мы сегодня именуем Ветхим Заветом, они столкнулись с огромными трудностями, пытаясь перевести на свой язык то, что написал Моисей. Моисей писал, будучи адептом, а те священнослужители хоть и являлись образованными людьми, но адептами не были. Непонимания возникали очень часто, поскольку символические выражения понимались буквально, иероглифические рисунки толковались как изображения существовавших вещей, фразы, имевшие переносный смысл, к сожалению, объяснялись неверно. Достаточно будет одного примера. Шесть дней творения для Моисея означали шесть долгих периодов времени, символически названных «днями» по причинам, известным каждому посвященному. Однако его слова перевели буквально и действительно посчитали, что он имел в виду дни продолжительностью всего двадцать четыре часа.
Поэтому древние книги, вошедшие в Библию, могут приводить к странным толкованиям, если воспринимать их буквально, – странным, поскольку почти каждый день наука находит содержащиеся в них неверные факты. Однако они дают множество знаний, если читать их в свете того, чему учили во время мистерий в египетских храмах.
Следовательно, Моисея следует объявить одним из самых выдающихся людей, появившихся из смертельного транса посвящения.
Глава 12 Древние мистерии
Поделиться книгой: