Помоги проекту - поделись книгой:
Потеряв надежду найти укрепрайоны, спрашиваю одного старика:
– Дед, скажи, где живут здесь военные, прямо в поле, в земле?
– А-а! Це ж вы пытаете о ДОТах? А их уже давно нема. Усе зруйновано та передано в колгоспы. Зараз мы там соленую капусту та огирки (огурцы) держимо.
Я решил, что дед мне голову морочит. Посадил его в машину и повез в Староконстантинов к председателю колхоза. Однако председатель уже успел эвакуироваться. Нашли заместителя. Спрашиваю его:
– Это верно, что все оборонительные сооружения вы взяли под овощехранилища?
– Так точно, товарищ командир, – отвечает он, – часть их подорвали, а часть передали нам. В них мы храним овощи.
– Поедем со мной, покажете, где эти ДОТы.
Часа два мы ездили по оборонительной полосе. Осмотрел многие ДОТы, то есть бывшие ДОТы. Некоторые действительно были сровнены с землей, в других хранились колхозные овощи.
Я остолбенел. Оборонительной полосы не было. Рухнули наши надежды на возможность передышки, на подкрепление вооружением и живой силой» [98] .
Безусловно, я, который не был непосредственным участником событий лета 1941 года, не имею морального права доверять или категорично опровергать свидетельства очевидцев. Но на правах военного историка я имею возможность высказать свое мнение по этому вопросу.
В отношении разрушения ДОТов по линии старой границы СССР летом 1940-го и весной 1941 года я хочу высказать автору полное недоверие. Во-первых, спешить с разрушением ДОТов в то тревожное время не было ни особой необходимости, ни сил. Такого бы не допустил Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников, непосредственно отвечавший в Наркомате обороны за укрепленные районы. Во-вторых, в период своей службы в Прикарпатском военном округе, в частности в Хмельницком, я лично видел ДОТы линии Сталина в неразрушенном состоянии. Но если на отдельных направлениях они все-таки накануне Великой Отечественной войны были взорваны, то это нельзя расценить иначе как вредительской деятельностью командующих войсками приграничных военных округов.
Теперь в отношении передачи ДОТов укрепленных районов в распоряжение местных колхозов. Данное утверждение также не выдерживает никакой критики. Накануне Великой Отечественной войны любой военный объект находился на особом учете не только в Наркомате обороны, но и в органах НКВД. Согласований по поводу списания данных объектов между этими двумя ведомствами не обнаружено. Более того, имеются указания наркома обороны об оставлении определенных сил для охраны оборонительных сооружений на линии старой государственной границы. Едва ли командующие округами пошли на передачу колхозам военных объектов своим решением.
И, наконец, совсем нелепым кажется утверждение В.А. Новобранца о том, что ДОТы укрепленных районов в конце июля 1941 года были приспособлены колхозниками для хранения овощей и поэтому не могли быть использованы для усиления обороны отступающих войск Красной Армии. Во-первых, в это время года колхозы еще никаких больших овощных запасов на зиму не делали, так как картофель, капуста, свекла, морковь и другие овощи заготавливались только в конце лета и начале осени. Это означает, что в конце июня 1941 года все колхозные хранилища овощей были пустые. Во-вторых, даже в случае наличия в ДОТах какой-то тары (бочки, ящики), для их очистки нужно было всего несколько часов, и в условиях войны любой командующий или командир мог под угрозой расстрела привлечь для этого местное население.
Таким образом, произведение В.А. Новобранца никак не может служить основой для оценки состояния укрепленных районов, расположенных на старой границе СССР. Его расценивать можно только с позиции того, что автор таким образом пытался всеми возможными средствами оправдать командование 6-й армии, не сумевшее выполнить поставленную перед ним оборонительную задачу.
При этом совершенно законно напрашивается вопрос о том, имело ли советское командование достаточно сил для того, чтобы остановить наступление противника на рубеже старой государственной границы.
Оперативные расчеты показывают, что советские войска не были обречены оказаться под внезапным первым ударом противника. В первом эшелоне армий по Плану прикрытия предполагалось иметь 63 дивизии, из которых более 75 % находилось на удалении от границы до 50 километров. Во втором эшелоне армий находилась 51 дивизия, в том числе 24 танковых, 12 моторизованных, 4 кавалерийских, которые были удалены от границы на 70–90 километров. Еще 45 дивизий, расположенных на удалении от 100 до 350 километров от границы, состояли в резерве командующих округами (фронтами). Также на территории приграничных округов на значительном удалении от государственной границы располагалось 11 дивизий, находившихся в непосредственном подчинении Генерального штаба РККА.
Таким образом, внезапный первый удар противника мог поразить только небольшую часть войск прикрытия. Основные силы сохранялись в глубине и при необходимости могли занять один или несколько тыловых рубежей обороны, и при прорыве каждого из таких рубежей противник должен был потерять силы, средства и время. Но нужно было уметь вести не только позиционную, но и маневренную оборону.
Первая мировая война показала исключительно высокую эффективность позиционной обороны. Поэтому и оборона, которая строилась в соответствии с Полевым уставом РККА 1929 года, по своему характеру была позиционной обороной. Это означало, что основные силы обороны находились в пределах первой полосы, а сама она была рассчитана на то, что «наступающий противник должен быть разбит до подхода его к переднему краю оборонительной полосы огнем последовательно вступающих в бой огневых средств (артиллерии, пулеметов и ружей), сосредотачиваемых по заранее намеченным рубежам».
Безусловно, позиционная оборона хороша. Но в полной мере она может быть реализована только тогда, когда все имеющиеся силы и средства займут свои позиции до начала наступления противника. В начале войны это практически сделать невозможно. Нельзя вблизи государственной границы годами держать в окопах миллионы людей, десятки тысяч пулеметов и тысячи артиллерийских орудий, нацеленных в сторону вероятного противника, которому предоставлено право самому решать, когда начать наступление.
В этом случае более эффективной могла бы быть другая оборона, при которой непосредственно у границы находятся только дежурные силы и средства, а основные войска располагаются в глубине. В этом случае противник лишается возможности, достигнув внезапности начала военных действий, поражать огнем артиллерии и ударами войск основные силы обороняющейся стороны. Его мощный первый удар придется по дежурным силам, которые должны определить время начала военных действий, состав и направления главных ударов противника, а также нанести им максимальное поражение до того, когда в сражение вступят главные силы на подготовленном оборонительном рубеже, расположенном в глубине своей территории. Боевыми уставами такая оборона предусматривалась, и называли ее «подвижной» или «маневренной».
В то же время предвоенные уставы не давали точного описания этой обороны и порядка ее ведения, что порождало различные дискуссии. Более того, молодые советские военачальники, выросшие в боях Гражданской войны и воспитанные на идеях мирового коммунизма, к обороне, а тем более к подвижной обороне, допускающей временное оставление своей территории, относились крайне отрицательно. Лозунг «Бить врага на его земле» звучал слишком часто и воспринимался как программа к действиям.
Тем не менее во Временном полевом уставе РККА 1936 года (ПУ-36), где речь в основном идет о позиционной обороне, также рассматривается и подвижная оборона. Это же происходит и в Проекте Полевого устава 1939 года [99] .
Но на практике при подготовке командующих, командиров, штабов и войск оборонительная тематике отрабатывается крайне редко, а подвижная оборона не отрабатывается вовсе.
В 1940 году выходит очередной проект Полевого устава Красной Армии. В нем также рассматривается подвижная оборона. В отношении подвижной обороны были в целом сохранены все формулировки проекта Полевого устава 1939 года. Однако некоторые положения получили более конкретное развитие. В частности, были установлены требования к удалению промежуточных рубежей друг от друга [100] .
На декабрьском совещании высшего начальствующего состава РККА 1940 года против подвижной обороны резко выступил командующий войсками Сибирского военного округа генерал-лейтенант С.А. Калинин. В частности, он сказал: «Я считаю, что неудачное выражение в нашем уставе – «подвижная оборона»… Надо помнить, что там, где нет решительности драться, не спасет глубина. Я считаю, что главное – это решение драться, и надо драться всеми силами, начиная от командира батальона и кончая всеми командными ступенями, обязательно вложить все силы в начатое дело… Я считаю, что оборона должна быть жесткой и приказ на нее должен сказать каждому начальнику – умереть, но защитить свой район обороны» [101] .
Это было мнение большинства советских военачальников того времени, но далеко не всех. Так, в своем заключительном слове нарком обороны СССР Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко вопросам обороны уделил особое внимание. Он отметил, что под позиционной следует понимать оборону, «которая имеет целью удержать определенную и подготовленную к обороне местность». Но «если оборона, при недостатке сил и средств для создания позиционной обороны, строится на принципах подвижных действий войск и стремится ослабить противника, сохранить свои силы, даже подчас не считаясь с потерей пространства, то это будет оборона маневренная».
С.К. Тимошенко считал, что «в первом случае надо создавать и развивать оборонительную полосу и всеми средствами защищать ее; во втором – оборона строится на быстрых и внезапных контрударах или отходе на новый рубеж» [102] .
Именно такой сложилась обстановка в начале Великой Отечественной войны, когда приграничные корпуса, дивизии и полки подверглись внезапному сильному удару противника, но основные силы армий и военных округов, находившиеся в глубине, практически не пострадали. Также уже в первый день войны передовая линия укрепленных районов на направлениях главных ударов противника была прорвана, но в глубине оставалась не менее мощная вторая линия, расположенная по старой границе СССР. Создавались практически идеальные условия для ведения подвижной (маневренной) обороны. Но советское командование, которое ни разу не практиковало ведение такой обороны, словно враз забыло о ее существовании. Войска из глубины без должного знания обстановки были брошены вперед, на встречные бои, в которые они вступали частями, в разное время, на случайных рубежах и без должной подготовки. Поэтому неудивительно, что результаты этих боев для советских войск были поистине катастрофическими.
Таким образом, нужно признать, что советские войска в начале войны словно совершенно не владели искусством обороны. Не удалось организовать подавляющее большинство оборонительных боев дивизий, не было организовано ни одного оборонительного боя в масштабе армейского корпуса, а тем более оборонительной операции в масштабе армий прикрытия государственной границы. С первых же дней повсеместно началось отступление, которое на многих направлениях напоминало неорганизованное бегство. Практически без боя были оставлены выгодные природные рубежи по рекам, крупные города, а затем и линия укрепленных районов по старой границе СССР. Казалось, напрочь забыт опыт позиционной обороны времен Первой мировой войны и положения боевых уставов и наставлений межвоенного времени.
В качестве критериев военного искусства противоборствующих сторон всегда выступали потери. Причем надо понимать, что, по логике военного искусства, обороняющаяся сторона, которая широко использует местность и различные инженерные заграждения, должна нести меньшие потери, чем наступающая. Но в начале Великой Отечественной войны произошло совсем обратное.
В Военном дневнике начальника Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковника Ф. Гальдера указано, что с 22 июня по 13 июля 1941 года общие потери сухопутных войск вермахта на Восточном фронте составили 92,1 тыс. человек [103] .
При этом известно, что в ходе стратегической оборонительной операции в Прибалтике за первые 18 суток войны советские войска отошли на 400–450 километров, потеряв при этом 88,5 тыс. человек. В ходе оборонительной операции в Белоруссии они за 18 суток отошли на 450–600 километров, потеряв 417,8 тыс. человек. В ходе оборонительной операции на Западной Украине они за 15 суток отошли на 300–350 километров, потеряв 241,6 тыс. человек. Таким образом, только за первые 18 суток войны потери советских войск (не считая Заполярья) достигли почти 748 тыс. человек [104] .
Из всего этого напрашивается один вывод: советское руководство и высшее командование РККА с началом войны просто «забыли» или не «захотели» вспомнить об уставных положениях о маневренной обороне, хотя они для любого низового командира должны были быть законом. Такое пренебрежение законом (сводом устоявшихся и всем известных положений) в экстремальной ситуации (агрессия противника) нельзя расценивать иначе как предательство на самом высоком уровне. В то же время нужно сказать о том, что ряд укрепленных районов линии Сталина все же выполнил свою функцию.Карельский укрепленный район
После завершения Гражданской войны руководство СССР продолжало рассматривать Финляндию в качестве одного из вероятных потенциальных противников Советского Союза. И это неудивительно. В годы Гражданской войны Финляндия стала одним из центров белогвардейщины и пыталась осуществить агрессию против РСФСР. Также играл роль такой фактор, что государственная граница СССР с этой страной проходила всего в 32 километрах от Ленинграда, и там практически было «окно» для бегства людей из СССР и поступления в эту страну различного враждебного ей элемента, вплоть до вооруженных отрядов бывших белогвардейцев.
В первые годы существования Советского Союза достаточных сил Красной Армии для обороны этого направления не было: в период с 1925 по 1938 год на Карельском перешейке дислоцировалась всего одна 20-я стрелковая дивизия, комплектовавшаяся по миллионному принципу. Реальные боевые возможности такого соединения были невелики.
Для того чтобы прикрыть это важное оперативное направление, в конце 1927 года Советское правительство принимает решение о строительстве Карельского укрепленного района. Приказ о начале работ был подписан К.Е. Ворошиловым 19 марта 1928 года, а как воинская часть он был сформирован в 1930 году.
Карельский укрепленный район имел протяженность до 80 километров по фронту. Он состоял из двух оборонительных полос и предполья. Главная и тыловая оборонительные полосы состояли из цепи батальонных районов обороны (БРО), каждый из которых занимал, в зависимости от характера местности, район от 3 до 5 километров по фронту и от 2 до 3 километров в глубину и должен был заниматься отдельным пулеметно-артиллерийским батальоном. Всего в пределах главной оборонительной полосы было оборудовано 10 батальонных районов обороны, которые были растянуты в цепь от Сестрорецка, расположенного на берегу Финского залива, до Никулясска, находившегося на берегу Ладоги.
Батальонные районы перекрывали практически все имевшиеся на этом направлении дороги и размещались так, что промежутки между ними были труднодоступны – заболочены или заняты озерами. Каждый батальонный район, в свою очередь, состоял из 3–4 ротных опорных пунктов (РОП) по 3–4 пулеметных ДОТа в каждом. Гарнизон каждого ДОТа приравнивался к взводу. Таким образом, всего в составе каждого батальонного района обороны могло находиться 10–15 пулеметных и 1–3 артиллерийских ДОТа, а общее количество их достигало 196, т. е. более двух ДОТов на каждый километр фронта обороны укрепленного района. Это обеспечивало взаимное перекрытие всего пространства фланговым или косоприцельным пулеметным огнем. Интервалы между отдельными батальонными районами, которые могли достигать 5 километров, обеспечивались не только пулеметным, но и артиллерийским огнем.
Основу обороны каждого батальонного района составляли большие, малые ДОТы и орудийные полукапониры. Причем основной упор делался на строительство именно больших ДОТов, численность которых в несколько раз превышала численность малых. Примерно каждый восьмой ДОТ имел артиллерийское вооружение.
Большие ДОТы представляли собой двухэтажные сооружения размером примерно 10 на 10 метров со стенами толщиной от 1,5 до 2 метров, которые имели от 3 до 6 амбразур. В сооружениях, расположенных в заболоченной местности, вместо нижнего этажа устраивался центральный каземат-убежище.
ДОТы малого типа размещались позади сооружений большого типа или между ними и прикрывали их с тыла или простреливали промежутки между батальонными районами обороны. Это были, как правило, одноэтажные сооружения, размером 8–9 на 6 метров с толщиной стен от одного до 1,5 метра. Такие ДОТы были оборудованы двумя или тремя амбразурами.
Орудийные полукапониры (орпк) были вооружены одним или двумя орудиями. Они располагались так, чтобы своим огнем фланкировать противотанковые рвы и простреливать промежутки между батальонными районами обороны. Подступы к ним обычно прикрывали пулеметные ДОТы. Толщина стен и покрытия полукапониров была такой же, как и пулеметных ДОТов большого типа, но их оборонительные качества еще более усиливались земляной обсыпкой. В большинстве своем артиллерийские ДОТы были двухэтажными.
Особое внимание обращалось на противотанковую оборону узлов обороны. При ее создании широко применялись противотанковые рвы. Однако военные инженеры чаще всего стремились использовать рельеф местности, эскарпируя естественные откосы, прикрывая сооружения реками, заболоченными ручьями и озерами. И только на отдельных направлениях устанавливались надолбы (железобетонные пирамиды или каменные глыбы), которые называли «зубы дракона».
В конце 30-х годов, в связи с подготовкой к войне с Финляндией, Советскому правительству пришлось принять ряд мер по наращиванию сил на Карельском перешейке. В 1938 году там развертывается еще одна 90-я стрелковая дивизия. Она была достаточно сильным соединением, так как в каждом стрелковом полку наряду со стрелковыми батальонами имелся артиллерийско-пулеметный батальон, который предназначался для дислокации в укрепленных сооружениях. По Плану прикрытия государственной границы 20-я стрелковая дивизия должна была обороняться в полосе от Лемболово до Сестрорецка, а 90-я стрелковая дивизия – от Нижних Никуляс до Лемболово.
В это же время в полосе 90-й стрелковой дивизии была проведена большая работа по строительству оборонительных сооружений. В частности, было построено несколько ДОТов наиболее совершенного типа, которые вооружались одной-тремя 45-мм пушками и несколькими пулеметами. Перед главной оборонительной полосой, по берегам рек Сестра и Вьюн, было сооружено несколько орудийных полукапониров, которые при необходимости также могли вести огонь и по сопредельной территории.Особую группу построек того времени представляют собой четыре оригинальных артиллерийских полукапонира, сооруженных на горе Каллелово. Они были предназначены для размещения 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20, которые могли обстреливать участок Выборгского шоссе на территории Финляндии от реки Сестра до поселка Кивеннапа (Первомайское).
Живучесть всех долговременных оборонительных сооружений была достаточно высокой. Считалось, что ДОТы с полутораметровыми стенами должны выдерживать многократные попадания 203-мм бетонобойных снарядов и единичные попадания снарядов калибра 280–305 мм. ДОТы с более тонкими стенами были рассчитаны на многократные попадания 152-мм и единичные – 203-мм снарядов. Изнутри стены и потолки имели обычно противооткольное покрытие из стали толщиной 5–7 мм, или во внутренний слой бетона укладывалась мелкоячеистая проволочная сетка в два-три слоя, что исключало поражение гарнизона осколками бетона.
Все пулеметные амбразуры ДОТов имели конусообразную форму, сужающуюся вовнутрь. Их наружное отверстие имело ширину 1,5–3 метра и высоту около 0,4 метра, а внутреннее – 0,12 метра в ширину и 0,18 метра в высоту. Попасть в такую амбразуру, тем более расположенную у самой земли, даже из противотанкового орудия было почти невозможно. Кроме того, до начала боя оно прикрывалось бронезаслонкой толщиной до 40 мм, которая могла принимать три фиксированных положения по высоте. Это позволяло с помощью специального рычага регулировать размеры отверстия в зависимости от положения ствола пулемета.
Используемые в ДОТах пулеметы системы «максима» образца 1910 г. устанавливались на специальном металлическом или деревянном станке. Если использовался первый, то наводчик сидел верхом на велосипедном сиденье и мог поворачивать пулемет, упираясь ногами в пол. Вертикальную наводку во время стрельбы осуществлял второй номер с помощью особого подъемного винта, как это было предусмотрено и для пулемета на полевом станке. Если же станок был деревянным, то первый номер осуществлял горизонтальную наводку, передвигая пулемет руками.
На каждый станковый пулемет, установленный в ДОТе, полагалось иметь по 20 тыс. патронов. При этом восемнадцать лент (4,5 тыс. патронов) должны были храниться набитыми, а оставшиеся 15,5 тыс. содержались в цинках в хранилище, расположенном в нижнем этаже ДОТа. На ручной пулемет полагалось иметь по 10 тыс. патронов, из которых 1 тыс. была снаряжена в диски, которые переснаряжались каждые пять суток. Стреляные пулеметные гильзы выбрасывались в металлический короб, который был закреплен под станком. Этот короб был оборудован специальной дверкой в днище, которая позволяла периодически очищать его. Пороховые газы из короба для гильз отсасывались через отводные трубки в вытяжную вентиляцию.
Существовала замкнутая система смены воды в пулеметных кожухах. С этой целью к верхнему и нижнему отверстиям кожуха ствола присоединялись резиновые отводные трубки. При этом верхнее (заливное) отверстие соединялось с баком для воды, а нижнее (сливное) с другим баком, из которого ее, после охлаждения, можно было перекачивать в верхний либо ручной помпой, либо же просто перелить ведром.
Артиллерийские ДОТы вооружались 45-мм и 76-мм пушками.
45-мм пушки могли вести огонь по горизонту в секторе 60 градусов, при углах возвышения и склонения по 10–15 градусов на дальность до 2 километров. 76-мм пушки образца 1902 г. со стволом в 30 калибров, могли стрелять на дальность до 6 километров. Хранилище каждого орудийного ДОТа позволяло иметь запас в несколько сот снарядов. Стреляные гильзы собирались в специальном помещении, расположенном под боевым казематом.Для корректировки артиллерийского огня в 1931 году на Карельском перешейке были сооружены две наблюдательные вышки. Одна из них находилась у полотна железной дороги, между станциями Белоостров и Дибуны, другая – на высоте у озера Вынутьярви к востоку от озера Разлив. Еще два наблюдательных пункта располагались непосредственно в Сестрорецке: один – на здании милиции, второй – на колокольне лютеранской кирхи. Командиры гарнизонов (коменданты) ДОТов наблюдали за полем боя с помощью перископа с полуторным увеличением.
Все ДОСы были оборудованы электрическим освещением. При этом в малые ДОТы ток подавался из больших по подземным кабелям. В больших сооружениях были печи для отопления и приготовления пищи, а некоторые артиллерийские ДОТы оснащались системой центрального отопления. Канализация в подавляющем большинстве сооружений отсутствовала, и во время боя предполагалось пользоваться выносными ведрами с герметичными крышками.
В рамках единой системы управления все долговременные оборонительные сооружения оборудовались телефонной связью, а наиболее крупные из них – еще и радиостанцией 6ПК с дальностью передачи телефоном 3 километра, а телеграфом – 6 километров. Для внутренней связи служили переговорные трубы.
Вход в ДОТы закрывался бронированной дверью, расположенной в задней части сооружения. При этом имелись специальные амбразуры, с помощью которых можно было обстреливать из ручного пулемета противника, приближавшегося ко входу. Сзади к сооружению подходила траншея, часто перекрытая. Такая же траншея могла окружать ДОТ, что затрудняло подход к нему штурмовых групп противника. Над одной из стрелковых ячеек в траншее устанавливалась железобетонная огневая точка, которая представляла собой цилиндр с крышкой высотой около полуметра и диаметром до двух метров. Такой бронеколпак имел по четыре амбразуры, иногда с бронезаслонками, и предназначался для автоматчика или бойца с ручным пулеметом.
Всего к осени 1939 года в Карельском укрепленном районе было сооружено более 100 пулеметных и около 20 артиллерийских ДОТов. Кроме того, в предполье, в частности в районе Орехово, в качестве дополнительных огневых точек использовались закопанные в землю танки МС-1 (Т-18).
Боевое крещение Карельского укрепленного района было связано с событиями советско-финляндской войны, начавшейся 30 ноября 1939 года. Тогда подразделения укрепленного района вместе с пограничниками приняли участие в захвате финских кордонов на границе. По некоторым сведениям, в тот день 73-я и 74-я отдельные элетротехнические роты, входившие в состав Карельского УРа, нанесли «электроудар» по телефонным и телеграфным линиям финнов, подключив их к своей сети высокого напряжения. В результате этого удара была выведена из строя финская гражданская сеть связи на всем Карельском перешейке.
После изменения линии границы с Финляндией по мирному договору от 11 марта 1940 года Карельский укрепленный район частично потерял свое значение. Однако он оставался достаточно сильной воинской частью. Так, известно, что по состоянию на 14 августа 1940 года в его состав входили два отдельных пулеметно-артиллерийских батальона, саперный батальон, рота связи, две отдельные электротехнические роты и четыре конных взвода, предназначенных для патрулирования его территории.
К концу 1940 года ДОТы Карельского укрепленного района были законсервированы, отдельные пулеметно-артиллерийские батальоны свернуты в пулеметные роты, а орудия и пулеметы использованы для вооружения нового, Выборгского, укрепленного района. Тогда же в связи с переходом на новую структуру Карельский укрепленный район был переименован в 22-й укрепленный район.
Со вступлением Финляндии во Вторую мировую войну на стороне фашистской Германии вновь возникла угроза Ленинграду с северо-запада. В связи с этим в Карельском укрепленном районе (комендант – генерал-майор М.А. Попов) начались работы по установке вооружения и постройке дополнительных сооружений. Эти дополнительные сооружения строились из расчета установки в них пулемета или 45-мм пушки. Они представляли собой одноамбразурные ДОТы без всякого оборудования. Качество бетонных работ было очень низким. Также на территории укрепленного района начали сооружаться комбинированные огневые точки, передняя стенка которых была из бетона толщиной до полутора метров, а боковые стенки и перекрытие – дерево-земляными. Всего было построено около трех десятков дополнительных огневых точек. Кроме того, для укрытия личного состава отрывались траншеи, оборудовались блиндажи и перекрытые щели.
Оружия катастрофически не хватало. По имеющимся данным, к началу августа 1941 года Лемболовский и Елизаветинский батальонные районы обороны не имели и половины положенных по штату пулеметов, а расположенный на второй полосе обороны Агалатовский батальонный район не имел вооружения вовсе. В связи с нехваткой вооружения в четырехамбразурных ДОТах первой линии обороны вместо четырех станковых пулеметов имелось по одному станковому и по одному ручному пулемету.
31 июля 1941 года войска финской Юго-Западной армии нанесли удар в стык 115-й и 43-й стрелковых дивизий 23-й армии командующий – генерал-лейтенант П.С. Пшенников, затем – генерал-лейтенант М.Н. Герасимов), обошли недостроенный 27-й Выборгский укрепленный район и начали наступление в глубь Карельского перешейка. Одна часть войск 23-й армии была окружена в Выборге, другая – в Кексгольме (Приозерск), и лишь некоторым частям удалось отойти к старой границе в расположение Карельского укрепленного района.В последние дни августа 1941 года финны, завершив разгром окруженных частей 23-й армии, подошли к старой границе СССР. Отступавшие разрозненные части этой армии не смогли организовать оборону по рубежу рек Сестра и Вьюн, в результате чего передовые ДОТы Карельского укрепленного района были захвачены противником практически без сопротивления.
В начале сентября напряженные бои развернулись под Белоостровом, где на фронте до 10 километров с опорой на Белоостровский и Мертутьский батальонные районы обороны оборонялась 291-я стрелковая дивизия (командир – полковник Н.А. Трушкин). 4 сентября части 18-й пехотной дивизии финнов переправились через реку Сестра, заняли железнодорожную станцию Белоостров и захватили один из крупнейших артиллерийских полукапониров, расположенный на берегу ручья Серебряный, в 300 метрах от реки Сестра. Но на следующий день эта станция была отбита контратакой 1025-го стрелкового полка (командир майор И.И. Шутов). В этой контратаке участвовал один танк «КВ» из 107-го отдельного танкового батальона, который финнам удалось подбить. По этому поводу командующий Ленинградским фронтом генерал армии Г.К. Жуков 16 сентября 1941 года даже издал специальный приказ, в котором писал, что
11 сентября финны вновь заняли Белоостров. Но продвинуться дальше они не смогли, так как перед ними лежало открытое заболоченное пространство шириной от 500 до 2000 метров, простреливавшееся сплошным пулеметным огнем из ДОТов первой линии Белоостровского батальонного района обороны, все оборонительные сооружения которого были прикрыты противотанковым рвом.
13 сентября с целью освобождения Белоострова была проведена очередная контратака советских войск силами отдельного особого батальона морской пехоты (командир – полковник Голубятников), а также подразделений 1025-го стрелкового полка при поддержке 838-го артиллерийского полка. Однако эта контратака завершилась неудачно. В ночь на 22 сентября советским командованием была предпринята очередная попытка освободить Белоостров, но и она завершилась неудачно. После этого фронт под Белоостровом стабилизировался до июня 1944 года, причем у финнов остались ДОТ «Миллионер» и деревня Александровка.
После этого новый командующий 23-й армией генерал-майор А.Н. Черепанов, который командовал ею до июля 1944 года, издал приказ, который настрого запрещал гарнизонам ДОТов и ДЗОТов оставлять свои сооружения без разрешения непосредственно командующего армией [106] .
На другом участке обороны 23-й армии, в районе Сестрорецка, наступали части 12-й пехотной дивизии финнов. 1 сентября на рубеже ручья Ржавая Канава их наступление было остановлено обороной ополченцев, опиравшихся на опорные пункты 106-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона (5 ДОТов) Карельского укрепленного района.
Также успешно держали оборону части 123-й стрелковой дивизии, которые опирались на Елизаветинский и Лемболовский батальонные районы обороны, занимавшиеся подразделениями 154-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона.
В связи с низкой активностью финнов и нехваткой войск в начале ноября 1941 года командование Ленинградского фронта решило использовать девушек в гарнизонах ДОТов, расположенных в глубине батальонных районов. Так появились женские гарнизоны отдельных ДОТов, которые состояли из 8–12 девушек. Так известно, что в 4-й роте 154-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона гарнизон трехамбразурного ДОТа «Воля» состоял из 11 девушек, а двухамбразурного ДОТа «Балхаш» – из 8.
Однако рассчитывать на девушек не приходилось. Поэтому к концу осени 1941 года было дополнительно сформировано 11 отдельных пулеметно-артиллерийских батальонов, из расчета по одному на каждый батальонный район обороны. Они получили номера 1, 4, 63, 106, 112, 113, 126, 154, 193, 246 и 293. Тогда же боевые порядки войск на левом фланге Карельского укрепленного района были уплотнены. Сестрорецкий и Белоостровский батальонные районы заняла 20-я стрелковая дивизия НКВД, которая в августе 1942 года была переименованная в 92-ю стрелковую дивизию. В этой полосе она оборонялась до июня 1944 года.
В это же время для усиления батальонных районов обороны Карельского укрепленного района в траншеях были установлены вращающиеся башни с двумя спаренными пулеметами, которые либо специально сваривались на ленинградских заводах из 10-мм брони, либо были башнями от танка МС-1 (Т-18) или бронемашины БА-10. В отдельных случаях такие башни даже оснащались 45-мм пушкой и спаренным с ней пулеметом.
В начале весны 1942 года финские войска предприняли ряд попыток прорыва советской обороны с целью улучшения занимаемого положения. В частности, 31 марта они попытались захватить артиллерийский ДОТ, находившийся юго-западнее Лемболовского озера, у истоков реки Охта, расположенный у дороги на Термолово. Это сооружение, построенное в 1939 году, было вооружено двумя 45-мм пушками и двумя пулеметами. С фронта его прикрывал одноамбразурный пулеметный ДЗОТ с передней бетонной стенкой, который финны прозвали «Оянен», по фамилии погибшего в одной из атак капитана. Полевую оборону в районе ДОТа занимала 9-я рота (командир роты – техник-интендант 1 ранга Петров) 272-го стрелкового полка 123-й стрелковой дивизии.
В ходе этой атаки противник смог ворваться в траншею и взорвать ДЗОТ. Но подойти к пулеметно-артиллерийскому ДОТу он не смог, так как был отброшен в исходное положение контратакой 2-й роты 255-го стрелкового полка.
В первых числах апреля 1942 года 245-й Краснознаменный стрелковый полк был сменен 9-м стрелковым полком (командир – майор Федоров) 20-й стрелковой дивизии НКВД, которая была переброшена на Карельский перешеек после боев на Невском пятачке и последующего пополнения. Ее полки были доведены до 75 % штатной численности, в ее полках были дивизион из двенадцати 120-мм минометов, а в каждом батальоне – противотанковый взвод из двух 45-мм пушек.
В начале апреля финны предприняли очередную попытку захвата истоков реки Охта. На этот раз финнам удалось блокировать это сооружение, гарнизон которого сражался в окружении в течение 9 часов. Однако в последующем контратакой двух стрелковых рот положение было восстановлено.
Впоследствии финны неоднократно обстреливали этот ДОТ из тяжелых орудий. Одно попадание было удачным – снаряд ударил в щеку амбразуры, ее броневой короб вырвало, пушка была уничтожена, а ударная волна, сорвав броневую дверь, проникла в соседний каземат и серьезно повредила второе орудие. Но усилиями гарнизона и войск полевого заполнения вскоре это оборонительное сооружение было восстановлено.
В октябре 1942 года из состава 22-го укрепленного района был выделен новый укрепленный район, который получил номер 17. В его подчинение перешли батальонные районы обороны, расположенные от Лемболовского озера до Ладоги. Тогда же генерал-майора М.А. Попова на посту коменданта 22-го укрепленного района сменил полковник В.А. Котик, исполнявший эти обязанности до февраля 1945 года.
К июню 1944 года в составе 22-го укрепленного района насчитывалось 8030 человек личного состава, 289 орудий (в том числе 106 противотанковых и 25 зенитных), 195 минометов и 14 танков. 17-й укрепленный район в своем составе имел 4178 солдат и офицеров, 115 орудий (в том числе 38 противотанковых и два зенитных) и 85 минометов. Большинство орудий были установлены на открытых огневых позициях и лишь некоторые – в ДОТах.
9 и 10 июня 1944 года артиллерия укрепленных районов приняла участие в артиллерийской подготовке наступления советских войск. 10 июня перешел в наступление и правофланговый 112-й отдельный пулеметно-артиллерийский батальон 17-го укрепленного района, занимавший Никулясский батальонный район обороны. Этот батальон вышел на берег реки Тайпален-йоки (река Бурная) и держал там оборону до подписания перемирия с Финляндией в сентябре 1944 года.
С началом наступления советских войск под Белоостровом, 9 июня 1944 года, в день предварительного разрушения вражеской обороны, 4-я батарея 18-й гвардейской гаубичной артиллерийской бригады (командир батареи – гвардии капитан И.И. Ведмеденко) получила задачу разрушить занятый противником ДОТ «Миллионер». С этой целью по ДОТу с дистанции около 1000 метров прямой наводкой открыли огонь две 203-мм гаубицы. Всего было выпущено 140 снарядов, из которых не менее 90 попали в цель, но эти многочисленные попадания не смогли пробить насквозь полутораметровую стену сооружения. Финны покинули его, и взорвали в тот момент, когда к ДОТу приблизилась штурмовая группа. За уничтожение «финского трехэтажного ДОТа» гвардии капитану И.И. Ведмеденко было присвоено звание Героя Советского Союза.
Кингисеппский укрепленный район
Кингисеппский укрепленный район строился в 1928–1932 годах, с целью прикрытия нарвско-кингисеппского направления на советско-эстонской государственной границе. Его первые огневые точки, прикрывавшие дорогу из Ивангорода и мосты в Кингисеппе, были построены еще в 1928–1929 годах, но основная часть долговременных сооружений строилась в 1931–1935 годах. Поскольку перед этим укрепленным районом ставилась задача сдерживания агрессии относительно немногочисленных войск буржуазной Эстонии, а также высадившихся на Кургальском полуострове десантов Польши или Финляндии, то его укрепления были значительно слабее, чем те, которые в то же время строились на Карельском перешейке.
Первоначально Кингисеппской укрепленный район представлял собой две независимые укрепленные позиции – Кингисеппскую и Усть-Лужскую.
Кингисеппская укрепленная позиция имела длину в 47 километров и простиралась от деревни Орлы, расположенной на правом берегу Луги севернее Кингисеппа, до массива болот Пятницкий Мох. Правым флангом она опиралась на Усть-Лужскую укрепленную позицию, левым – на непроходимую полосу болот, находившуюся в низменности между реками Нарва, Плюсса и Чудским озером с одной стороны и рекой Луга – с другой. Водная преграда Чудского и Псковского озер считалась непреодолимой и имела по восточному берегу противодесантную оборону, а к югу от Псковского озера на старой границе СССР находился Псковский укрепленный район.
Кингисеппская укрепленная позиция состояла из трех узлов обороны – Дубровинский (левобережный), Кошкинский (правобережный) и тыловой (Криккоского).
Дубровинский узел перекрывал пространство от левобережья Луги до Пятницкого Мха тремя линиями укреплений. Первая, от прибрежной деревни Сала до деревни Анненская, состояла из левобережной части Сальского и всего Дубровского батальонных районов обороны. Вторая линия укреплений протянулась от деревни Калмотка на берегу Луги до деревни Артемьевка и состояла из Александрогорского и Поселкового батальонных районов обороны. Третья полукольцом охватывала подступы к автомобильному и железнодорожному мостам через реку Лугу непосредственно в Кингисеппе и составляла отдельный район обороны. Общая глубина этого узла достигала 12 километров, не считая 2 километров предполья. Огневые точки первых двух из этих полос выстраивались меридианально примерно в две линии – передовую и тыловую.
Кошкинский узел начинался севернее деревни Орлы, шел по берегу реки до деревни Кошкино, расположенной на правом берегу реки Луга. Он состоял из Итовского взводного района обороны и правобережной части Сальского батальонного района обороны. Общая глубина обороны Кошкинского узла не превышала 2 километров.
Крикковский ротный район обороны находился в тылу по отношению к двум первым, в лесу, в 8 километрах восточнее деревни Орлы, в районе перекрестка дорог у деревни Крикково.
Усть-Лужская укрепленная позиция имела противодесантное предназначение. До 1939 года она входила в состав Ижорского укрепленного сектора береговой обороны Кронштадтской военно-морской базы Краснознаменного Балтийского флота. Основная часть ее долговременных оборонительных сооружений, за исключением Куровицкого взводного района обороны, расположенного на правом берегу реки Луга, находилась на левобережье от деревни Кирьямо до излучины реки Мертвица. Основные оборонительные сооружения выстраивались в линию вдоль береговой террасы Финского залива, создавая Кирьямовский и Струповский взводные районы обороны и Большой Куземкинский батальонный район обороны. По фронту эта позиция занимала около 25 километров и имела глубину 3,5 километра. Севернее деревни Кирьямо на Кургальском полуострове имелись и другие оборонительные сооружения Береговой обороны К.Ф. В частности, 130-мм четырехорудийная береговая батарея у деревни Курголово, а также позиции, предназначенные для 356, 305 и 180-мм железнодорожных артиллерийских установок. Таким образом, считалось, что Кингисеппский укрепленный район имеет надежно прикрытые фланги.
Поскольку Кингисеппский укрепленный район предназначался для отражения наступления эстонских войск, на вооружении которых не было значительного количества тяжелой артиллерии, то его костяк состоял из долговременных огневых точек «малого» типа – категорий М1, М2 и М3 в классификации 1931 года. «Больших» точек категории «Б одноэтажный» было всего две. Одна из них находилась в Большом Куземкинском батальонном районе обороны, а вторая – в Александрогорском.
Всего в пределах Кинигсеппского укрепленного района было сооружено 49 долговременных оборонительных точек (ДОТов), из которых 18 находились на Усть-Лужской укрепленной позиции. Все ДОТы были одноэтажными, двух– или трехамбразурными, не имели казарм и убежищ для личного состава. Они предназначались для отражения атаки противника с фронта и не предусматривали ведение не только круговой обороны, но и фланкирующего огня.
Главным вооружением ДОТов были пулеметы системы Максима образца 1910 г. в казематных пулеметных установках ПС-31, то есть на деревянных казематных станках системы Горносталева образца 1931 г. На каждый пулемет по штату имелось 6000 патронов, которые снаряжались в ленты и содержались в коробках непосредственно в боевом каземате. Кроме того, имелось еще 30 000 патронов, которые хранились в цинках в техническом помещении. Пулеметные амбразуры ДОТов прикрывались 40-мм бронезаслонками, которые во время боя откидывались вверх и вовнутрь. Амбразуры обеспечивали сектор обстрела 60–70 градусов. В качестве оружия самообороны гарнизон имел ручные пулеметы Дегтярева (ПД) образца 1927 г. и винтовки.
Для наблюдения за полем боя в отдельных ДОТах имелись перископы. Связь между ДОТами обеспечивалась преимущественно воздушно-проводными телефонными линиями. Однако в июле – августе 1941 года телефонный кабель на глубину штыка лопаты (вместо положенных по нормативам 3–4 метров) был зарыт в землю. Кроме того, в командирских ДОТах имелись радиостанции РБ и РБМ (всего 25 шт. на УР), а для центральной связи – радиостанция 5АК, смонтированная на двуколке. Однако в 1941 году, из-за радиобоязни, по приказу коменданта укрепленного района все радиостанции были опечатаны.
Вентиляция боевых казематов осуществлялась фильтрами-поглотителями ФП-150 (ФПУ-100) с вентиляторами КП-4А. Электропитание в ДОТах обеспечивалось бензоэлектрическими агрегатами АЛ-6, работавшими на автомобильном бензине. Вода для баков системы охлаждения пулеметов, а по нормативам ее требовалось около 240 литров на день боя, бралась из вырытых рядом с ДОТами колодцев. Непосредственно в ДОТах имелись запасы питьевой воды и провизии. Санузлы отсутствовали – в боевой обстановке их заменяли выносные ведра с крышками, а в мирное время гарнизон жил в построенном возле ДОТа блиндаже и по нужде ходил в специально имевшееся в стороне строение.
Для гидроизоляции ДОТы покрывались битумом, поверх которого могла наноситься маскирующая окраска. Маскировались огневые точки в большинстве своем под рельеф местности земляной обсыпкой. Те же из них, которые стояли возле деревень, маскировались под дома или сараи. Возле боевых ДОТов строились ложные фортификационные сооружения (ЛОТы) – макеты ДОТов. Это были средних размеров сооружения, состоящие из одного каземата с совершенно открытым входом и двумя или тремя большими проемами, имитирующими амбразуры. Строились ЛОТы из неармированного бетона толщиной 15–20 мм, обеспечивая противоосколочную защиту. Предполагалось, что при приближении противника бойцы откроют огонь из ручного пулемета из такой точки, а потом быстро покинут это сооружение, подставляя его под расстрел вражеской артиллерией для отвлечения ее огня от боевых ДОТов.
Для усиления огневой мощи укрепленных районов в 1934–1937 годах Ленинградский военный округ передал им 160 списанных танков Т-18 (МС-1), вооруженных либо двумя пулеметами, либо 37-мм пушкой системы Гочкиса. В частности, под Кингисеппом до 1939 года было установлено не менее 33 бронированных огневых точек (ТОТ), которые подразделялись на танковые и танкобашенные. Сектор обстрела этих точек был круговым.
Танковая огневая точка представляла собой танк Т-18 со снятыми двигателем, ходовой частью и кормовыми листами брони, вмурованный в мощное бетонное основание таким образом, что над поверхностью земли возвышалась только его башня. Вход в точку осуществлялся через корму танка, для чего в задней части бетонного основания устраивалась шахта. Боевой расчет состоял их двух человек, живших в блиндаже неподалеку.
Танкобашенные огневые точки отличались от танковых тем, что на бетонное основание устанавливался только подбашенный погон, на который ставилась башня танка. Помещение для гарнизона в этом случае было целиком бетонным и полностью подземным с шахтным входом.
С момента присоединения Эстонии к СССР летом 1940 года совершенствование укрепленного района было прекращено, а сам он законсервирован. При этом часть вооружения была снята. Однако в 1941 году строительство оборонительных рубежей было не только возобновлено, но и увеличено.
В 1941 году протяженность Кингисеппского укрепленного района возросла до 71 километра. Он начинался от Финского залива и простирался на юг, вдоль левого берега Луги. Глубина оборонительных сооружений не превышала 2 километров. Полоса района была оборудована противотанковыми рвами, каменными и железобетонными надолбами, проволочными заграждениями, эскарпами по берегам рек. Всего в районе находилось 89 боеготовых долговременных оборонительных сооружений.
Дислокация частей 21-го (Кингисеппского) укрепленного района (комендант – майор В.А. Котик, военком, старший батальонный комиссар В.А. Карпов, начальник штаба – майор А.Г. Биншток) на 14 августа 1941 года была следующей.
Штаб и управление укрепленного района помещались в бывшем барском доме усадьбы Сала.
152-й отдельный пулеметно-артиллерийский батальон (командир – старший лейтенант А.М. Королев) занимал огневые точки передовой полосы обороны. Его 1-я рота оборонялась на рубеже Манновке – Сережино – Кошкино, 2-я рота – от деревни Сала до деревни Анненская, 3-я рота – Грабиловка – Костино, 4-я рота – от Грибаловки до Большое Куземкино, 5-я рота занимала огневые точки предполья по линии шоссе у Кобыляки – Мутный ручей – озеро Каско-сари. Учебная рота этого батальона к началу боевых действий была преобразована в 6-ю резервную роту и сосредоточена в районе северо-восточнее Больших Куземок. Командный пункт батальона находился в военном городке в 1,5 километра к востоку от колхоза «Первое Мая».
263-й отдельный пулеметно-артиллерийский батальон (командир – капитан А.Т. Голышев), обороняя шоссе Нарва – Кингисепп, занимал вторую и третью позиции. Его 1-я рота оборонялась от Артемьевки до ж.д. станции Сала фронтом на юг. 2-я рота располагалась в лесу, один километр севернее Артемьевки. 3-я рота занимала оборону по рубежу река Падожица высота 21,8 фронтом на болото Пятницкий Мох. 4-я рота занимала рубеж Новопятницкое – кирпичный завод фронтом на Кингисепп. Штаб батальона размещался в деревне Артемьевка.
Три роты 266-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона (командир – старший лейтенант И.Я. Хламов) занимали оборону по реке Нарова.
Таким образом к середине августа 1941 года Кингисеппский укрепленный район был занят войсками всего двух отдельных пулеметно-артиллерийских батальонов (152-м и 263-м) вместо положенных шести, причем один батальон состоял из ополченцев. Общее число личного состава его гарнизона не превышало 2200 чел. Согласно записке коменданта, укрепленный район имел ряд недостатков. Он писал:
Тем не менее за июль и первые две недели августа 1941 года эти батальоны вместе с приданным гражданским населением проделали огромную работу по приведению рубежей обороны в боевую готовность. Были отрыты десятки километров противотанковых рвов, окопов, ходов сообщений, установлены различные противотанковые заграждения, колючая проволока, сооружено множество дерево-земляных и железобетонных огневых точек, блиндажей, землянок, расчищены от зарослей сектора обстрела.
22 июня 1941 года войска немецкой группы армий «Север» перешли границу СССР в Прибалтике. Нанеся поражение армиям прикрытия границы, к 26–29 июня они вышли на рубеж реки Западная Двина, захватив плацдармы на ее правом берегу у Даугавпилса и Крустпилса. Командующий фронтом отдал приказ об отводе войск на рубежи «старых УРов». Но организованно осуществить этот отвод не удалось. Поэтому направление на Псков и Остров оказалось открытым.
3 июля немцы вышли к Островскому укрепленному району, в пределах которого не было сил, необходимых для того, чтобы остановить противника. 4 июля немцы заняли Остров, и попытки советского командования ликвидировать этот прорыв силами опоздавшего к Острову 41-го стрелкового и 1-го механизированного корпусов успехом не увенчались. После этого 1-я и 6-я танковые дивизии немцев, повернув на север, вышли в тыл защитникам Псковского укрепленного района, который был оставлен советскими войсками 8 июля, а на следующий день противником был занят Псков.
После занятия Пскова немцы начали наступление на Ленинград. Советское командование, стремясь задержать наступление противника, приняло решение о создании Лужского оборонительного рубежа, который полукольцом в 280 километров должен был прикрыть город с запада и юго-запада по реке Луге и от ее верховий через болота и по рекам Мшага и Шелонь – к озеру Ильмень. Для решения этой задачи 5 июля 1941 года из частей, занимавших там оборону, была сформирована Лужская оперативная группа войск (командующий – генерал-майор А.Н. Астанин), которая была разделена на Кингисеппский (правофланговый), Лужский (центральный) и Восточный (левофланговый) участки обороны.
Кингисеппский участок обороны (КУО) под руководством генерал-майора В.В. Семашко занимал оборону в 150-километровой полосе от Нарвского залива до железнодорожной станции Толмачево. В 10-х числах августа в его подчинении находились 90, 118 и 191-я стрелковые дивизии, 2-я и 4-я дивизии народного ополчения, сильно потрепанная финнами 1-я танковая дивизия и танковый батальон Автобронетанковых курсов усовершенствования комсостава, а также курсанты Ленинградского пехотного Краснознаменного училища им. С.М. Кирова. Усилиями этих войск к 19 июля фронт южнее Кингисеппа на некоторое время стабилизировался на удалении 15–20 километров от Кингсеппского укрепленного района и города Кингисепп.
Стабилизация фронта на Лужском оборонительном рубеже на три недели, с 19 июля по 10 августа 1941 года, стала первым оперативным успехом на северо-западе в осуществлении организованной сплошной обороны. В то же время немецкое командование, воспользовавшись этой оперативной паузой, перегруппировало силы для дальнейшего наступления на Ленинград. На Кингисеппский участок обороны был нацелен 41-й моторизованный корпус (1, 6 и 8-я танковые, 36-я моторизованная и 1-я пехотная дивизии), а также 58-я пехотная дивизия 38-го армейского корпуса.
Наступление соединений 41-го моторизованного корпуса началось 8 августа с плацдармов у Поречья (1-я пехотная и 6-я танковая дивизии) и Большого Сабска (1-я танковая и 36-я моторизованная дивизии). Советские войска не смогли отразить этот удар, и 9 августа их оборона у Большого Сабска была прорвана. Переброшенные 10 августа на это направление части 1-й и 4-й дивизий народного ополчения остановить продвижение противника не смогли.
Бои за Кингисепп начались 14–15 августа на его южных подступах. Срочно переброшенные туда 2-я и 3-я рота 266-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона успели вечером 15 августа занять оборону по западному берегу реки Касколовки на Таллинском шоссе. При этом нужно отметить, что в указанный район они прибыли без артиллерии, оставленной на прежних позициях.В течение 16 августа эти роты вместе с ленинградскими ополченцами и эстонским Нарвским рабочим полком мужественно отражали натиск частей 1-й пехотной дивизии противника, пытавшейся прорваться по шоссе. Однако обстановка складывалась не в пользу советского командования. Наступавшая вдоль обоих берегов Луги 58-я пехотная дивизия противника ударом со стороны Ново-Порхово, преодолев сопротивление 546-го стрелкового полка 191-й стрелковой дивизии и 4-й роты 263-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона, сумела овладеть Кингисеппом. После этого части 191-й стрелковой дивизии и подразделения 266-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона были вынуждены отойти на северную окраину города, в район Малого и Большого Луцка, а 4-я рота 263-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона – на рубеж реки Падожица.
В период с 16 по 19 августа начались бои за шоссе Нарва – Кингисепп. При этом войска 191-й стрелковой дивизии, которые постепенно отходили на север и переправлялись на правый берег Луги, открывали тыл и фланги Кинигсеппского укрепленного района. Его гарнизон был вынужден принять бой с перевернутым на восток фронтом, не имея с этой стороны, по словам коменданта, ни одного боевого сооружения.
В ходе жестокого боя в ночь на 18 августа немцы овладели Артемьевкой, уничтожив почти всю 3-ю роту 263-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона. Рано утром 19 августа противнику удалось занять деревню Дубровку, являвшуюся последним узлом сопротивления на шоссе Нарва – Кингисепп. В результате этого к 19 августа левобережная часть Кингисеппского укрепленного района осталась без пехотной поддержки, если не считать поддержки артиллерии 191-й стрелковой дивизии из-за Луги, бившей в район Новопятницкого, а также нескольких бегущих подразделений той же дивизии, которых удавалось остановить командирам частей УРа.
Сопротивление этой части можно выделить в третью фазу обороны Кингисеппского укрепленного района. В тот же день 93-я пехотная дивизия немцев прорвалась на шоссе со стороны Ивангорода. Атакованные с запада и востока танками, пехотой и артиллерией, гарнизоны пяти ДОТов первой полосы обороны не могли долго удерживать противника. В некоторых ДОТах часть амбразур была заклинена вражеской артиллерией. Некоторое время удавалось держать противника на расстоянии с помощью гранат. Когда они кончались, противник подходил к ДОТам вплотную и сжигал либо разрушал их, используя огнеметы и подрывные заряды. Некоторые гарнизоны прорывались в направлении деревни Сала. Так, в течение дня 19 августа были оставлены ДОТы № 12, 13, 14, 15 и 16.
Для того чтобы помешать противнику разорвать оборону батальонного района на две части – в районе ДОТов № 12 и № 13, комендант УРа лично возглавил атаку нескольких подразделений 559-го стрелкового полка. Эта контратака помогла бойцам 152-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона к 22 часам организованно отступить в деревню Сала.
Одиннадцать ДОТов, находившихся на второй позиции, сражались до вечера 21 августа при поддержке роты 546-го стрелкового полка. Противник последовательно уничтожал эти огневые точки, действуя в направлении с юга на север. Днем 21 августа командир 263-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона приказал оставить последние ДОТы, удерживая только самый северный из них – ДОТ № 17. Но со сдачей противнику деревни Калмотка вечером 21 августа связь с защитниками блокированных ДОТов прекратилась.
Оборона переправ у деревни Сала, продолжавшаяся с 20 по 24 августа 1941 года, – отдельная яркая страница боев Кингисеппского укрепленного района. Здесь через реку Лугу были устроены две переправы – бревенчатый мост между западной окраиной деревень Сала и Кошкино и переправа в Свейске. Именно здесь переправлялись на восточный берег Луги защитники левобережной части укрепленного района, а также отступавшие из-под Луги и Нарвы части 191, 268 и 125-й стрелковых дивизий. Здесь же находились и артиллерийский полукапонир у деревни Сережино, ДОТы № 10 и № 11 возле деревни Сала и несколько ДЗОТов и БОТов.
Для обороны переправ коменданту Кингисеппского укрепленного района за счет отступавших войск удалось собрать отряд численностью до 200 человек, в командование которым вступил комендант штаба УРа лейтенант М. Грачев. В оборонительных сооружениях разместились остатки 2-й роты 152-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона (командир роты – старший лейтенант Василенко) и комендантский взвод УРа.
В наступление на этот участок была брошена 93-я пехотная дивизия немцев, усиленная танками. Силы были слишком неравными. Фланговые огневые точки перестали существовать к 21 августа. В частности, полукапонир в Пулково был подорван подошедшими вплотную немцами вместе с его гарнизоном. Гарнизон ДОТа № 10, находившегося у моста, защищал плацдарм до тех пор, пока части 93-й пехотной дивизии противника, ворвавшиеся в Сала 24 августа, не блокировали ДОТ. После этого вечером того же дня гарнизон подорвал сам себя вместе со своей огневой точкой.Последняя, пятая, фаза боев за Кингисеппский укрепленный район продолжалась с 23 по 26 августа на правом берегу Луги. Она связана с неудачной попыткой освободить город, которую предприняло советское командование еще 18 августа. Контратака не достигла поставленных целей, в частности, потому, что немцам удалось организовать свою оборону с опорой на имевшиеся там неуничтоженные ДОТы укрепленного района.
Безуспешные попытки овладеть Кингисеппом продолжались до конца дня 21 августа, но успехом не увенчались. 22 августа немцы силами 93-й и 58-й пехотных дивизий сами перешли в наступление, прорвали оборону 191-й стрелковой дивизии у деревни Жабино и начали наступать на Кошкино и Крикково с юга. В связи с этим часть гарнизонов правобережных ДОТов была выведена в окопы на рубеже реки Солка, где они почти все погибли в боях 23 августа.
24 августа бои шли уже на подступах к деревне Кошкино, оборонявшейся 152-м отдельным пулеметно-артиллерийским батальоном и 2-м Латышским рабочим полком. Все командование 152-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона находилось в ДОТе № 8, расположенном севернее деревни, который прикрывал отступление частей из-под Кошкино. В тот же день этот ДОТ был блокирован немцами и до 27 августа продолжал сражаться в окружении. Немцы сумели им овладеть, только подойдя вплотную, подорвав амбразуры и уничтожив защитников с помощью огнемета.
Оставшиеся части Кингисеппского укрепленного района отступали на север по дороге вдоль правого берега Луги, где находились остатки 125-й стрелковой дивизии. Прикрывавший их отход гарнизон ДОТа, расположенного в деревне Сережино, после отчаянного сопротивления 26 августа также подорвал свою огневую точку.
26 августа ДОТ № 121, расположенный в деревне Куровицы, с отходом частей 219-го стрелкового полка 11-й стрелковой дивизии был обойден противником с тыла, блокирован и уничтожен им.
25 августа одна из рот 266-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона, отступавшая от Кингисеппа по Крикковскому шоссе, заняла ДОТы Крикковского ротного района обороны при поддержке отошедшего сюда в тот же день 2-го Латышского рабочего полка. Но 27 августа все находившиеся в этом районе бойцы были отведены по приказу коменданта по направлению к Котлам, а сама деревня была занята 291-й пехотной дивизией.
Таким образом, мужественное сопротивление бойцов Кингисеппского УРа не было напрасным. Вместе с дивизиями 8-й армии и частями Кингисеппского участка обороны они в течение двух недель, с 14 по 28 августа, отвлекали на себя силы четырех вражеских пехотных дивизий. Появление этих дивизий под Красногвардейском в середине августа 1941 года могло бы кончиться катастрофой для защитников южных подступов Ленинграда. Последующее сопротивление подразделений укрепленного района, 191-й стрелковой дивизии, 2-й дивизии народного ополчения и 2-й бригады морской пехоты позволило избежать окружения и вывести в тыл изрядно потрепанные в предыдущих боях дивизии 8-й армии.
Все это далось дорогой ценой. Потери подразделений укрепленного района были значительными. Так, известно, что за время боев только 266-й отдельный пулеметно-артиллерийский батальон потерял 58 человек убитыми, 108 ранеными и 128 пропавшими без вести, всю артиллерию, 4 станковых и 15 ручных пулеметов.
Причины неудачной обороны Кингисеппского укрепленного района были сформулированы его комендантом майором В.А. Котиком. В качестве главных он указал три: во-первых, то, что «УР вел бои, не имея надлежащего пехотного заполнения, ни даже плана выделения войск для заполнения УРа»; во-вторых, что «из-за сдачи Кингисеппа укрепрайон вступил в бой с опрокинутым на восток фронтом, не имея прикрытым тыл и южный фланг»; в-третьих, было указано на «безответственность отделов снабжения, которые своевременно не организовали в интересах укрепленного района ни связи, ни вооружения, ни транспорта, ни снаряжения».
Псковский укрепленный район
Строительство Псковского укрепленного района велось в период с 1928 по 1935 год. По своему оперативному назначению он должен был перекрывать «все подступы к Пскову на левом берегу р. Великая со стороны Валкского направления и обеспечивать броды через р. Великая у Выдра, Пятоново и Туховикский мост». Однако данное направление полностью прикрыть не удалось. Поэтому в 1938 году юго-западнее Псковского укрепрайона начинается строительство нового узла обороны – Беневского, а для перекрытия шоссе и железной дороги, ведущих к Пскову из Латвии, начинается строительство Островского укрепрайона. Всего в Островском укрепрайоне было запроектировано 10 узлов обороны: семь – в первой линии и три – во второй. Несколько позже Беневский узел обороны был передан в состав Островского укрепленного района, а Островский влился в состав Псковского укрепленного района.
Как воинская единица Псковский укрепленный район был сформирован в Ленинградском военном округе в 1939 году. Тогда в качестве его постоянного гарнизона были развернуты 82-й отдельный артиллерийско-пулеметный батальон и два отдельных взвода капонирной артиллерии. В Островском укрепленном районе находились 83-й отдельный артиллерийско-пулеметный батальон и 57-й отдельный артиллерийский дивизион.
Таким образом, объединенный Псковский укрепленный район состоял из семи батальонных районов обороны: Логозовический, Нееловский, Алабошевский, Снегиревский, предмостный Туховикский, а также из Островского и Баневского. Он вместе с Островским УРом занимал полосу обороны протяженностью 85 километров, находившуюся к югу от Псковского озера, глубиной обороны 2–6 километров и состоял из 147 долговременных оборонительных точек [107] .
С 1940 года строительство Псковского укрепленного района было законсервировано, а значительная часть вооружения снята и передана в укрепленные районы, строившиеся на новой границе в Прибалтике.
В первые дни Великой Отечественной войны по приказу командующего войсками Северо-Западного фронта специальной комиссией была произведена проверка укрепленных районов, расположенных на старой границе СССР. Выводы этой комиссии были неутешительными. В них, в частности, указывалось, что «Псковский и Островский УР не могут в настоящее время считаться боеспособными. Из-за неправильно спроектированного и построенного внутреннего оборудования большинства ДОТов они не могут быть заняты войсками… До половины всех сооружений на 20–40 см заполнены водой, появившейся из-за неправильной оценки глубины грунтовых вод. В то же время водопровод не работает… Электрооборудование укрепрайона отсутствует… вентиляции нет, и установить ее не представляется возможным… Центры снабжения УР не построены… продовольственные склады отсутствуют… Из-за неграмотного планирования УРов их огневые сооружения не могут вести огонь на дальность более 50–100 м из-за рельефа местности… ДОС № 3 установлен на склоне оврага и не может быть замаскирован из-за постоянных оползней, а имеющийся в нем орудийный полукапонир бесполезен, т. к. располагается ниже уровня окружающей местности… Амбразуры ДОТов рассчитаны на применение пулеметов «максим», но оборудованы станками неизвестной конструкции, предназначенными скорее всего для пулеметов «Гочкисс», давно снят с вооружения. Орудийные полукапониры не оборудованы броневыми заслонками… Артиллерийское вооружение УРов состоит из 6 устаревших полевых орудий 1877 года, к которым нет снарядов».
Несмотря на заключение комиссии, в связи с отходом войск Северо-Западного фронта с рубежа границы было приказано в срочном порядке подготовить Псковский укрепленный район к обороне и занятия его полосы полевыми войсками. Это было вызвано тем, что на начало июля 1941 года Псковский укрепленный район советским военным и политическим руководством рассматривался в качестве единственного полноценного оборонительного рубежа на пути немецкой группы армий «Север», стремительно выдвигавшейся к Ленинграду. Оборона укрепленного района открывала последнюю к этому времени возможность предотвратить прорыв немецких частей из Прибалтики на ленинградское направление и остановить противника на дальних подступах к этому городу.
В начале июля 1941 года в Псковском укрепленном районе находились 61, 152, 153 и 154-й отдельные артиллерийско-пулеметные батальоны, 83-й отдельный пулеметный батальон. Комендантом района был полковник Василий Михайлович Корунков. Для полевого заполнения было решено использовать части отошедшего от границы 41-го стрелкового корпуса (командир – генерал-майор И.С. Кособуцкий).
Однако замыслам советского командования не суждено было сбыться. Стремительное наступление немецких войск в северо-западном направлении привело к поспешному отходу частей Красной Армии, в результате чего порядок занятия промежуточных рубежей был нарушен, а управление потеряно. Дивизии и полки Северо-Западного фронта отходили по разрозненным маршрутам, зачастую не зная о местонахождении соседей, не имея связи с подчиненными и вышестоящим командованием. В таких условиях рассматривать 41-й стрелковый корпус как крупное боевое соединение было практически невозможно.
В то же время противник, захватив господство в воздухе и введя в сражение танковые дивизии, достаточно хорошо ориентировался в обстановке. Его войска, обладая высокой подвижностью и используя результаты воздушной разведки, умело использовали бреши в боевых порядках отступавших советских войск, смело выходили на маршруты параллельного преследования и вели его, обходя имевшиеся узлы обороны. Это и стало причиной того, что Псковский укрепленный район практически был преодолен противником без боя (за исключением нескольких узлов сопротивления, расположенных в южном секторе).
Глубокий охват с флангов Псковского укрепленного района в условиях стремительного наступления противника на Ленинград сделал его дальнейшую оборону бессмысленной. 16 июля его гарнизон получил приказ, сняв легкое и уничтожив тяжелое вооружение, оставить занимаемые позиции и начать отход в направлении Новгорода. Позже остатки артиллерийско-пулеметных батальонов влились в состав вновь создававшегося Новгородского укрепленного района.
Намного трагичнее сложилась судьба командного состава 41-го стрелкового корпуса, который должен был создать рубеж обороны по линии Псковского укрепленного района. Командир корпуса генерал-майор И.С. Кособуцкий решением Военной коллегии Верховного суда СССР от 26 июля 1941 года был приговорен к 10 годам исправительно-трудовых работ. Командир 118-й стрелковой дивизии генерал-майор Н.М. Гловацкий, потерявший управление своим соединением и допустивший панику в его рядах, соответствующим решением Военной коллегии был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. Также «за трусость и паникерство» был расстрелян и начальник инженерной службы корпуса майор А.А. Головлев.
Таким образом, Псковский укрепленный район практически не сыграл никакой роли в оборонительной операции войск Северо-Западного фронта. Более того, боевые действия на его линии завершились крупным поражением сил Красной Армии, что, в свою очередь, предопределило дальнейшее негативное развитие событий на всем северо-западном секторе советско-германского фронта и поставило военное и политическое руководство СССР перед лицом очевидной угрозы выхода сил немецкой группы армий «Север» непосредственно к Ленинграду.Себежский укрепленный район
Себежский укрепрайон предназначался для защиты направления с территории Латвии на Великие Луки. Его строительство началось в 1928 году. Он занимал по фронту 60 километров, имел 75 долговременных оборонительных сооружений. В 1940 году дальнейшее строительство в пределах этого укрепленного района за ненадобностью прекратили, а уже возведенные ДОТы были законсервированы. Их расконсервировали в начале Великой Отечественной войны, а к началу июля 1941-го в укрепленном районе размещались два пулеметных батальона, а также 170-я стрелковая дивизия 22-й армии.
Сведений о том, какие события происходили на территории Собежского укрепленного района в начале июля 1941 года, сохранилось крайне мало, и они носят отрывочный характер. Поэтому предлагаю читателю то, что удалось собрать и систематизировать с различных источников.
В частности, командир 170-й стрелковой дивизии Н.И. Бирюков позже вспоминал:
«25 июня 1941 года я был вызван на Идрицкий телеграф. Начальник штаба 22-й армии генерал Г.Ф. Захаров передал мне боевую задачу – выдвинуть дивизию в Себежский УР и оборонять его. Не пожелав выслушать мой доклад о состоянии частей дивизии и наших нуждах, в заключение разговора он сказал: «Вы получили боевую задачу, извольте выполнять! Все лишнее, ненужное для боя, и учебное имущество сдайте на склады, новое обмундирование и обувь выдайте войскам».
Выдвижение дивизии в назначенный район происходило в тяжелых условиях. Штаб дивизии едва успевал доводить до войск изменения направлений выдвижения частей. Многие трудности вытекали из того, что мы совершенно не имели топографических карт этого района. Единственный экземпляр карт, который мне удалось выпросить у начальника штаба 21-го механизированного корпуса, забрал у меня командир нашего корпуса генерал-майор И.П. Карманов. Поэтому при выдвижении на указанный нам рубеж и организации обороны пришлось пользоваться снятыми с карт примитивными схемами.
Рекогносцировка Себежского укрепленного района показала, что он демонтирован. Некоторые пушечные огневые точки были перестроены под пулеметные. Никакого инвентаря в ДОТах не оказалось, даже посуду для хранения запасов воды пришлось собирать у местного населения, которое охотно помогало нам в этом деле. Занятие укрепленного района и поспешное оборудование его для обороны происходило в условиях непрерывного воздействия вражеской авиации.
Завершить работы по организации обороны Себежского УР нам не удалось. В конце июня командир корпуса сообщил, что нас сменит здесь 170-я стрелковая дивизия, а наша дивизия перебрасывается по железной дороге для обороны рубежа Улла, Бешенковичи в целях прикрытия невельского направления… Себежский УР до прибытия 170-й стрелковой дивизии оборонять 238-м стрелковым полком; один батальон 290-го стрелкового полка оставить для обороны Глубочицкого противотанкового района, остальные его два батальона держать в резерве, сосредоточив их в районе станции Кузнецовка. Туда же перенести командный пункт дивизии».
Уже намного позже поисковикам удалось установить, что в районе южнее деревни Селиваново в направлении на деревню Ветренка был осуществлен прорыв 18-й танковой дивизии противника. Это направление в районе деревни Грошево прикрывали два ДОТа, один из которых был расположен на склоне высоты 174,9, а второй – в парке бывшей усадьбы Юстиново. Однако, по свидетельству местных жителей, немецкие штурмовые группы сумели быстро заблокировать эти сооружения, и они значительного сопротивления продвигавшимся частям не оказали.
Такая же судьба постигла и советские войска, оборонявшиеся в районе Заситино на рубеже деревень Заситино, Белые Ключи и Заборье. Этот узел обороны создавался для того, чтобы прикрыть дорогу от Зилупе на Себеж. Но представлял собой систему ДЗОТов, противотанковых рвов и эскарпов. Немецкая воздушная разведка вовремя определила его наличие и указала своим наземным войскам пути обхода.
Поделиться книгой: