Помоги проекту - поделись книгой:
Таким образом, гарнизоны Брестского укрепленного района первыми приняли на себя удар противника и сдерживали его на обороняемых участках границы от двух до десяти суток, до тех пор, пока практически все не погибли. Реально в боях участвовало около 50 ДОТов, в том числе и не полностью оборудованных. Значение этого укрепленного района оценил командир 293-й пехотной дивизии вермахта, которая 30 июня 1941 года штурмовала позиции 17-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона Брестского укрепленного района в местечке Семятичи северо-западнее Бреста. Позже он писал: «Не подлежит никакому сомнению, что преодоление укрепрайона после завершения его строительства потребовало бы тяжелых жертв и применения тяжелого оружия больших калибров».
На киевском направлении
Оборона киевского направления была возложена на войска Киевского Особого военного округа (командующий – генерал-полковник М.П. Кирпонос, начальник штаба – генерал-лейтенант М.А. Пуркаев, член Военного совета – корпусной комиссар Н.Н. Вашугин, начальник оперативного отдела – полковник И.Х. Баграмян).
В соответствии с планом «Барбаросса» гитлеровское руководство планировало, «используя стремительный прорыв мощных танковых соединений из района Люблин, отрезать советские войска, находящиеся в Галиции и Западной Украине, от их коммуникаций на Днепре и захватить переправы в районе Киева и южнее его». Для решения этой задачи главный удар должен был наноситься между Рава-Русская и Ковелем в направлении на Бердычев, Житомир и Киев, то есть на правом крыле Юго-Западного фронта. При этом на других участках этого фронта германским командованием планировались только пассивные действия. Так, германский генерал А. Филиппи в своей книге «Припятская проблема» пишет, что по состоянию на 22 июня 1941 года «в немецком фронте зияла почти 400-километровая брешь вдоль Восточных Карпат между 11-й армией, расположенной в Румынии, и 17-й, 6-й армиями и 1-й танковой группой, сосредоточенными в Польше. Это произошло потому, что политические причины исключали как использование венгерской государственной территории для развертывания немецких сил, так и своевременные действия венгерских соединений с целью сковывания противника. В силу этого пришлось отказаться от намерения осуществить из этой области хотя бы неглубокий прорыв на окружение южным крылом 17-й армии. Таким образом, во-первых, южный фланг 17-й армии остался открытым, во-вторых, удаленная от главных сил 11-й армии 17-я армия оказалась на продолжительное время изолированной в оперативном отношении, и вести наступательные действия ее силами на первом этапе вообще не пришлось. Семь немецких дивизий 11-й армии были использованы для усиления обороны румынских сухопутных сил вдоль р. Прут. Таким образом, обстановка не позволяла решиться на планировавшееся сосредоточение немецких сил для осуществления наступления из Северной Молдовы. Из 20 румынских соединений лишь небольшая часть оказалась боеспособной, да и та годилась только для решения сравнительно легких задач [70] .
Для срыва замыслов фашистского командования в составе Киевского Особого военного округа были развернуты управления четырех (5, 6, 12 и 26-й) армий, которые должны были опираться на Ковельский, Владимир-Волынский, Струмиловский, Перемышльский и Верхнепрутский укрепленные районы.
О том, как готовился Киевский Особый военный округ к войне, имеется немало воспоминаний. Обратимся только к воспоминаниям самых крупных военачальников того времени, которые непосредственно получали директивы и имели право отдавать приказы подчиненным войскам.
Так, бывший начальник оперативного отдела штаба Киевского Особого военного округа (Юго-Западного фронта) полковник (в последующем Маршал Советского Союза) И.Х. Баграмян в своих воспоминаниях пишет, что впервые с Планом прикрытия государственной границы войсками этого округа познакомился в конце января 1941 года. При этом только что назначенный командующим округом генерал М.П. Кирпонос выразил недовольство тем, что слишком много войск приковано к границе и слишком мало их остается в резерве, для нанесения ответного удара по противнику [71] .
План прикрытия государственной границы войсками Киевского Особого военного округа («КОВО-41») был разработан в середине апреля 1941 года. В соответствии с этим планом для непосредственного прикрытия государственной границы на базе четырех армий первого эшелона и укрепленных районов создавалось четыре армейских района прикрытия государственной границы.
На правом крыле фронта должна была обороняться 5-я армия (командующий – генерал-майор танковых войск М.И. Потапов, член Военного совета – дивизионный комиссар М.С. Никишев, начальник штаба – генерал-майор Д.С. Писаревский). План прикрытия государственной границы был доведен до штаба армии в конце февраля 1941 года, то есть почти за четыре месяца до начала агрессии. В соответствии с этим планом 5-й армии поручалось создать район прикрытия государственной границы № 1 общей протяженностью по фронту 174 километра от Влодавы до Крыстынополя.
Для выполнения этой задачи решением командующего армией в середине мая 1941 года был разработан армейский план прикрытия государственной границы. В соответствии с этим решением весь район прикрытия был разбит на два участка, а оперативное построение войск создавалось в два эшелона.
Каждый участок создавался на базе стрелкового корпуса и опирался на укрепленный район. Так, участок прикрытия № 1, протяженностью по фронту 84 километра, создавался на основе 15-го стрелкового корпуса (командир – полковник И.И. Федюнинский) в составе 45-й и 62-й стрелковых дивизий (без 306-го стрелкового полка), 589-го гаубичного артиллерийского полка РГК, а также 47-го и 201-го отдельных пулеметных батальонов Ковельского укрепленного района. Эта группировка имела задачу не допустить прорыва противника в направлении Холм, Ковель.
Участок прикрытия № 2, протяженностью по фронту 92 километра, создавался на основе 27-го стрелкового корпуса (командир – генерал-майор П.Д. Артеменко) в составе 87-й и 135-й стрелковых дивизий, 6-й моторизованной бригады, 90-го пограничного отряда, а также 19, 20, 145, 146, 42 и 35-го отдельных пулеметных батальонов. Его задачей было, опираясь на заранее подготовленные оборонительные рубежи Владимир-Волынского укрепленного района, 1-й и 2-й узлы обороны Струмиловского укрепленного района, прочно прикрыть госграницу на участке (иск.) Парыдубы, Крыстынополь, не допуская прорыва противника на территорию СССР в двух направлениях: Красностав, Луцк и Замостье, Тышовцы, Сокаль, Горохув.
До начала боевых действий войска армии на линию границы не выдвигались. Правда, 21 июня 1941 года командир 15-го стрелкового корпуса полковник И.И. Федюнинский с командиром 45-й стрелковой дивизии, начальником погранотряда и несколькими офицерами штаба корпуса на легковых автомашинах с целью рекогносцировки огневых позиций и новых земляных сооружений со стороны противника проехали вдоль значительного участка государственной границы: от города Влодава (граница БССР и УССР) до железной дороги Ковель – Холм. После проведения рекогносцировки И.И. Федюнинский вечером того же дня убыл в пункт дислокации штаба корпуса (г. Ковель), а Г.И. Шерстюк, с разрешения командира корпуса, остался на 22 июня городе Любимиль, где находился гарнизон в составе 61-го стрелкового, легкого артиллерийского полков, отдельного противотанкового дивизиона и управления укрепленного района [72] .
Также о последних мирных днях 15-го стрелкового корпуса в архиве сохранились воспоминания бывшего начальника штаба 62-й стрелковой дивизии П.А. Новичкова, основные силы которой должны были находиться в резерве участка прикрытия № 1. Он пишет, что письменного документа об организации обороны государственной границы дивизия не имела. Однако он подтверждает тот факт, что в первых числах апреля командиры и начальники штабов 87-й и 45-й стрелковых дивизий были вызваны в штаб 5-й армии, где получили карты масштаба 1:100 000 и собственноручно произвели выкопировки батальонных районов с армейского плана инженерного оборудования полос обороны соединений. Батальонные районы в предполагаемой полосе дивизии строились в 6–8 километрах от границы по рубежу Вишнюв – Штунь – Мосур – Заблоце и в глубину до 6–8 километров.
Также он пишет, что в пределах главной полосы обороны к началу войны были построены только ДЗОТы, связанные ходами сообщений. Сплошных траншей подготовлено не было. Непосредственно на государственной границе располагались пулеметные и артиллерийские точки, входившие в систему предполья. Однако все эти сооружения, по убеждению начальника штаба 62-й стрелковой дивизии, не могли обеспечить планового развертывания частей дивизии и ведения на них боевых действий, «так как к моменту выхода частей дивизии на государственную границу схем их постройки в частях не было, вся документация находилась еще в оперативном отделе штаба 5-й армии».
В противотанковом отношении полоса обороны, предназначенная для 62-й стрелковой дивизии, не оборудовалась. Лишь местами были установлены деревянные надолбы, но они были расположены вне населенных пунктов и в стороне от дорог. Противовоздушная оборона района обороны дивизии также заблаговременно не организовывалась.
Далее П.А. Новичков пишет, что на основании директивы штаба 5-й армии в ночь на 17 июня дивизия выступила из лагеря и двумя ночными переходами к утру 18 июня вышла в район своей полосы. В назначенном районе 104-й и 123-й стрелковые полки, составлявшие первый эшелон соединения, расположились в 10–12 километрах от государственной границы. За ними на глубине 15–20 км от границы был размещен 306-й стрелковый полк, составлявший второй эшелон дивизии. Все выведенные в запасный район части и подразделения дивизии сосредоточились в лесах и населенных пунктах. Указания о занятии оборонительных рубежей не было.
19 июня с командирами частей была проведена рекогносцировка участка обороны. Но это мероприятие, по признанию начальника штаба соединения, прошло формально, «потому что никто не верил в близкую возможность войны». Вся артиллерия к моменту выхода дивизии к границе была сосредоточена в районе стрелковых полков, имея лишь один боекомплект снарядов всех систем [73] .Из отчета командира 135-й стрелковой дивизии генерал-майора Ф.Н. Смехотворова также следует, что План обороны государственной границы до него и командиров частей дивизии заблаговременно доведен не был. Он также пишет, что ему не было известно о состоянии подготовки оборонительного рубежа, так как всеми работами по подготовке рубежа руководили штабы 5-й армии и 27-го стрелкового корпуса. На него, как на командира дивизии, возлагалась задача только своевременно отправлять рабочую силу в составе трех стрелковых батальонов, сменяя их через каждый месяц. Рекогносцировка оборонительного рубежа штабом 27-го стрелкового корпуса при участии командиров дивизий, по утверждению командира 135-й стрелковой дивизии, не проводилась.
18 июня 1941 года 135-я стрелковая дивизия с целью прохождения лагерного сбора по приказу командующего армией выступила из района постоянного расквартирования (Острог, Дубно, Кременец) и к исходу 22 июня прибыла в район Киверцы (10–12 километров северо-восточнее Луцка). Никаких распоряжений о приведении частей 135-й стрелковой дивизии в боевую готовность до начала военных действий не поступало [74] .
В час ночи 22 июня 1941 года управление 5-й армии во главе с начальником штаба генерал-майором Д.С. Писаревским убыло на полевой командный пункт, подготовленный в лесу в 12 километрах восточнее Ковеля, откуда к 3 часам ночи была налажена связь со штабами соединений, пограничных отрядов, а также с той частью штаба Киевского Особого военного округа, которая продолжала оставаться в Киеве. Командующий армией с небольшой группой офицеров также продолжал оставаться в Луцке.
Директива о приведении войск армии в боевую готовность была получена в штабе армии и доложена командующему в 2 часа 30 минут 22 июня. Эта директива содержала множество оговорок, поэтому командующий армией доводил ее до командиров корпусов по телефону до 3 часов ночи. Он приказал командирам корпусов поднять войска по тревоге, повторив при этом требования директивы «не поддаваться ни на какие провокации».
Описание того, как началась война в полосе войск 5-й армии, удалось найти в нескольких источниках.
Так, М.Д. Грецов в труде «На Юго-Западном направлении» дает только краткую справку о вступлении в бой 22 июня 1941 года четырех дивизий 5-й армии. В частности, он пишет, что на ковельском направлении на рубеже Любомль – Владимир – Волынский вступили в бой 45-я и 62-я стрелковые дивизии 15-го стрелкового корпуса, а также подразделения Ковельского укрепленного района, 98-го и 90-го пограничных отрядов и часть сил 41-й танковой дивизии.
Бои в районе Владимир-Волынского и Любомля шли в течение всего дня 22 июня с переменным успехом. Решающий перевес противник получил лишь к полудню, после того как в районе Владимир-Волынского ввел в бой свои 13-ю и 14-ю танковые дивизии. Этим он создал угрозу правому флангу 15-го стрелкового корпуса, командир которого был вынужден отвести свою 62-ю стрелковую дивизию несколько на восток.
27-й стрелковый корпус вступил в бой с противником, имея развернутыми на линии государственной границы 87-ю и 124-ю стрелковые дивизии, а также батальоны Владимир-Волынского и Струмиловского укрепленных района. К концу первого дня войны остатки этих дивизий и отдельные пулеметно-артиллерийские батальоны укрепленных районов вели бой в окружении противника, имея незначительные запасы снарядов, патронов и продуктов питания [75] .
А.В. Владимирский в своей книге «На киевском направлении» пишет, что поднятые по боевой тревоге решением командиров частей войска 5-й армии выдвигались к государственной границе. Но не доходя до нее 10–15 километров, они были встречены передовыми и разведывательными частями противника и, отбросив их к западу, в 11–13 часов завязали встречные бои с подошедшими главными силами неприятеля [76] .
Бывший начальник оперативного отдела Юго-Западного фронта И.Х. Баграмян отмечает, что первое донесение из 5-й армии в штаб фронта по радио прибыло в 10.30 утра. В нем командующий армией смог только сообщить, что населенные пункты Сокаль и Тартакув в огне, а 124-я стрелковая дивизия к границе пробиться не смогла и заняла оборону севернее Струмиловского укрепленного района» [77] .
В 80-е годы кафедрой истории военного искусства Военной академии имени М.В. Фрунзе на основании архивных документов было разработано учебное пособие по боевым действиям соединений 5-й армии в начале Великой Отечественной войны. Из этого материала следует, что начавшие наступление части противника были встречены пограничниками, гарнизонами ДОТов, подразделениями внутренних войск охраны железнодорожных объектов и тремя батальонами 87-й стрелковой дивизии, которые обороняли мосты через реку Западный Буг. На многих участках попытки врага захватить мосты были отбиты.
Далее указывается, что в 6 часов утра в наступление перешли главные силы противника, которые сломили сопротивление оборонявшихся подразделений и овладели главной полосой обороны. Встречные бои с выдвигавшимися из глубины дивизиями начались только в 10–11 часов 22 июня на удалении 10–15 километров от государственной границы. При этом указывается, что в первые дни войны особенно отличился командир 87-й стрелковой дивизии генерал-майор Ф.Ф. Алябушев, войска которой по приказу ее командира за несколько дней до начала войны были выведены на свои участки обороны. Правда, 20 июня дивизия была возвращена в пункты постоянной дислокации, а в полосе обеспечения оставлены два передовых отряда, каждый в составе стрелкового батальона, усиленного артиллерийской батареей. Эти батальоны и встретили противника в предполье, замедлили темпы его наступления и позволили привести в боевую готовность основные силы дивизии.
Утром 22 июня, получив данные о прорыве значительных сил противника на направлении Устилуг – Владимир-Волынский, Г.Н. Микушев решил с мест постоянной дислокации нанести удары по врагу, отбросить его в исходное положение. Этот замысел был реализован в полной мере.
Более того, говорится, что и удары остальных выдвигавшихся соединений 5-й армии были настолько успешными, что к 13 часам 22 июня части 45, 62 и 87-й стрелковых дивизий вышли на государственную границу почти на всех участках. И только 124-я стрелковая дивизия не смогла прорваться к подготовленным у границы позициям и вынуждена была перейти к обороне на неподготовленном рубеже встречи с противником.
Далее говорится, что в 13 часов противник вновь перешел в наступление в стыке 62-й и 87-й стрелковых дивизий и захватил Устилуг. На расширяющийся плацдарм была переправлена 14-я танковая дивизия, а за ней следовала 13-я танковая дивизия. Одновременно в стыке между 5-й и 6-й армиями вводилась в сражение 11-я танковая дивизия. В результате этого обозначилось направление главного удара противника на луцком направлении. Там 11-я танковая дивизия противника, прорвав оборону советских войск, продвинулась на глубину до 20 километров и вышла в район Радехов. В официальной оперативной сводке штаба 5-й армии о боевых действиях объединения 22 июня 1941 года, направленной в штаб Юго-Западного фронта в только в 14 часов 24 июня 1941 года, говорится, что 61-й стрелковый полк 45-й стрелковой дивизии в конце 23 июня отошел на окраину Любомля. 27-й стрелковый корпус, имея перед фронтом до трех пехотных дивизий противника и большое количество танков, был вынужден своим правым флангом оставить Владимир-Волынский [78] .Владимир-Волынский укрепленный район (№ 2)
По имеющимся данным, Владимир-Волынский укрепленный район начал строиться весной 1940 года для прикрытия направления на Луцк и Дубно. Он опирался на реку Западный Буг и простирался от Городло до Скоморох. Его общая протяженность по фронту составила 60 километров, а глубина, с учетом полосы обеспечения, не превышала 6 километров. В пределах его главной полосы было построено 7 батальонных районов обороны, состоявших из 25 ротных и взводных опорных пунктов. Всего было намечено строительство около 150 долговременных оборонительных сооружений. Однако к началу войны, по докладам начальника инженеров Киевского Особого военного округа, было построено только 97 ДОТов, 141 находился в стадии строительства и только 4 ДОТа считались полностью боеготовыми.
Оборона укрепленного района была возложена на четыре отдельных пулеметно-артиллерийских батальона и два дивизиона капонирной артиллерии (всего 2085 чел., 42 45-мм пушки, 10 76-мм пушек, 16 107-мм и 122-мм пушек (гаубицы), 338 станковых и 151 ручной пулеметов). Для полевого наполнения укрепленного района предназначались части 87-й стрелковой дивизии, которые по плану прикрытия государственной границы должны были занять оборону в полосе колхоз Бережницка, (иск.) Литовиж. Однако в момент вражеского нападения стрелковые полки этой дивизии находились в дивизионном лагере в районе Когильно, 15 километров восточнее Владимир-Волынского и 30–40 километров от государственной границы, и на их выдвижение в назначенные районы требовалось значительное время.
Непосредствено вблизи государственной границы на инженерных работах находились три стрелковых батальона, по одному от каждого полка 87-й стрелковой дивизии. Так, 1-й батальон 16-го стрелкового полка работал в районе Устилуга и там же стоял на огневых позициях артдивизион 212-го гаубичного артполка. 3-й батальон 96-го стрелкового полка работал в районе Ишува, а 1-й батальон 283-го стрелкового полка – в 2 километрах восточнее Черникува [79] .
В период с 3.30 до 4 часов 22 июня передовые части противника, в составе которых были диверсионные отряды из полка «Бранденбург», переодетые в форму Красной Армии, используя артподготовку, захватили автодорожный мост в Устилуге и железнодорожный мост у Выгоданки, в 13 километрах юго-западнее Устилуга. Одновременно противник начал переправляться во многих других местах на надувных лодках и на понтонных паромах.
Первый ожесточенный бой разгорелся за Устилуг, где части 298-й немецкой пехотной дивизии пытались с ходу преодолеть Западный Бух по захваченному мосту. Но они были встречены ружейно-пулеметным огнем 1-го батальона 16-го стрелкового полка, 4-й погранзаставы 90-го погранотряда и 29-го пулеметного батальона УРа, поддержанных огнем артдивизиона 212-го гаубичного артполка, и отброшены с большими потерями. Правда, после того как противник подтянул бронемашины и танки 14-й танковой дивизии, передовым частям 298-й пехотной дивизии удалось прорваться через Устилуг и к 8–9 часам выйти к Пятыдням и к юго-западной окраине Владимир-Волынского, где они были задержаны заградительным огнем 212-го гаубичного артполка, занявшего огневые позиции северо-западнее этого города, и подошедшими с востока частями 87-й стрелковой дивизии.
Переправившиеся в районах Ишува и Черникува передовые части противника вначале также были отброшены контратаки стрелковых батальонов 96-го и 283-го стрелковых полков, находившихся на инженерных работах вблизи этих пунктов, но затем эти батальоны, будучи обойденными противником с флангов, отошли на восток и присоединились к гарнизонам ДОТов укрепленного района или влились в свои части [80] .
Основная задача непосредственной обороны Владимир-Волынского легла на 87-ю стрелковую дивизию (командир – генерал-майор Ф.Ф. Алябушев). Выступив из лагеря Когильно в 6 часов 22 июня, части устремились на запад.
В 9 часов 1-й стрелковый батальон, действовавший в авангарде 96-го стрелкового полка, подошел к южной окраине Владимир-Волынского, где он был встречен ружейно-пулеметным огнем передовых частей 298-й пехотной дивизии противника, успевших захватить мост через реку Луга и развернуться на ее правом берегу. Батальон с ходу атаковал противника и отбросил его за реку. Вслед за ним начали наступление в направлении Новоселки, Устилуг и главные силы полка.
87-я стрелковая дивизия была усилена одним танковым полком 41-й танковой дивизии (танки Т-26). После этого ее командир принял решение ликвидировать плацдарм противника в районе Устилуга. В наступление были брошены также 16-й и 96-й стрелковые полки, каждый из которых был усилен артиллерийским полком и танками.
16-му стрелковому полку удалось к 13 часам пройти половину указанного маршрута, но затем, в районе Пятыдни, он был остановлен противником. 96-й стрелковый полк, отбросив противника, во второй половине дня 22 июня овладел районом Хотячева, деблокировав при этом гарнизоны ДОТов УРа из состава 19-го пулеметного батальона. После этого полк закрепился на достигнутом рубеже по реке Студеница.
В итоге боя 22 июня части 87-й стрелковой дивизии отбросили противника на 6–10 километров к западу от Владимир-Волынского и вышли на рубеж Пятыдни, Хотячев, Суходолы. Правда, 298-й пехотной дивизии противника удалось захватить плацдарм на правом берегу реки Буг в районе Устилуг, Выгоданка глубиной 6–8 километров, на котором стали развертываться части 14-й танковой дивизии. Против этого плацдарма были развернуты и вели бой части 87-й стрелковой дивизии, но в остальной полосе соединения, вплоть до Литовижа, то есть до стыка ее с 124-й стрелковой дивизией, образовался разрыв шириной свыше 20 километров, где, кроме пяти пограничных застав и трех опорных пунктов укрепленного района, включавших в себя до 40 редко расположенных ДОТов с немногочисленными гарнизонами, других войск не было. Именно в этот разрыв и устремились части 44-й и 299-й пехотных дивизий противника.К 17 часам 22 июня передовые части 299-й пехотной дивизии противника достигли станции Яневичи, расположенной в 18 километрах южнее Владимир-Волынского. При этом передовой отряд этой дивизии (мотоциклетные и мотопехотные подразделения разведывательного батальона, усиленные танками) проник глубоко в тыл 87-й стрелковой дивизии в районе Хмелев, Микуличи, Бискуниче-Русские (10–15 километров юго-восточнее Владимир-Волынского). В 20 часов 22 июня там же был высажен вражеский парашютный десант численностью до 70 человек [81] .
87-я стрелковая дивизия оказалась глубоко охваченной противником с левого фланга. Несмотря на это, генерал Ф.Ф. Албушев принял решение – 23 июня продолжать контратаковать противника на устилугском направлении. В результате этого боя 16-й стрелковый полк не смог продвинуться в направлении Устилуга, а 96-й стрелковый полк с танковым полком 41-й танковой дивизии к 13–14 часам 23 июня все-таки овладел юго-восточной частью города. Кроме того, 283-й стрелковый полк к 14–15 часам с боем овладел рубежом Остров, Янов (6–8 километров южнее Устилуга).
В это время немецкие войска также продолжали свое наступление. Около 16 часов 23 июня части их 298-й пехотной и 14-й танковой дивизий, прорвавшись вдоль шоссе, овладели Владимир-Волынским ударом с юга. К вечеру этого дня 14-я танковая дивизия, продолжая движение на восток, вышла к лесу северо-западнее Бойницы. 16-й стрелковый полк и 212-й гаубичный артполк были отброшены к северо-востоку от Владимир-Волынского.
Одновременно перешла в наступление и 44-я пехотная дивизия противника в направлении Цуцнев, Бортнов, Янов, атаковав левый фланг 87-й стрелковой дивизии. Оборонявшиеся там подразделения вынуждены были с большими потерями отойти в район Лисков, Суходолы, обнажив этим левый фланг 96-го стрелкового полка, который был вынужден оставить Устилуг.
Еще южнее 299-я пехотная дивизия противника, вышедшая передовыми частями вечером 22 июня в район станции Яневичи (15 километров южнее Владимир-Волынского), в течение 23 июня приступила к уничтожению ДОТов УРа в районах Морозовичей и Лишни.
К вечеру 23 июня положение 87-й стрелковой дивизии, оборонявшейся с опорой на Владимр-Волынский укрепленный район, резко ухудшилось. Ее боевой порядок оказался разорванным на две части. Главные силы соединения были охвачены войсками противника с обоих флангов и тыла и отрезаны от основных сил 5-й армии. Ее войска понесли большие потери, боеприпасы были на исходе, связь со штабами 27-го стрелкового корпуса и 5-й армии, а также с соседними дивизиями была прервана.В этой обстановке командир 87-й стрелковой дивизии генерал-майор Ф.Ф. Алябушев решил с наступлением темноты в ночь на 24 июня начать отвод основных сил дивизии на восток – на соединение с войсками 5-й армии. Первым рубежом отхода дивизии была намечена река Луга на участке Зимно, Селец, на который дивизия должна была отойти к рассвету 24 июня. Первым должен был отойти 96-й стрелковый полк с 176-м артполком, за ним – 283-й стрелковый полк. В это время части противника, вклинившиеся в расположение Владимир-Волынского укрепленного района, были заняты уничтожением отдельных его районов обороны и ДОТов, продолжавших оказывать упорное сопротивление. Для их уничтожения были направлены заранее подготовленные штурмовые отряды, состоявшие из подразделений саперов-подрывников, огнеметчиков, пехотных рот и штурмовых орудий. По свидетельству немецких официальных источников, борьба за ДОТы носила кровопролитный и длительный характер [82] .
Таким образом, оборона в районе Владимир-Волынского укрепленного района советскими войсками велась в течение двух дней, 22 и 23 июня 1941 года. За это время частям 87-й стрелковой дивизии, попустившим вначале вклинение противника на 8–10 километров, контратакой удалось частично восстановить положение, потеснив врага на 4–6 километров к западу. На других направлениях противнику, опиравшемуся на численное превосходство и мощную поддержку авиации, удалось прорваться на глубину до 30 километров и обойти 87-ю стрелковую дивизию с юга. На луцком направлении 14-я танковая дивизия 3-го механизированного корпуса противника рассекла боевой порядок 87-й стрелковой дивизии и углубилась на 40 километров.
На направлении Львова
По мнению Генерального штаба РККА наиболее вероятным направлением главного удара противника могло быть направление на Львов и Тернополь, расположенное в междуречье Западного Буга и Сана. Нанесение главного удара в этом направлении объяснялось удобной конфигурацией фронта, что обеспечивало кратчайший путь выхода в наиболее экономически развитые районы и во фланг всей южной группировке советских войск. Также немаловажным было и то, что на этом направлении имелась развитая сеть железных и шоссейных дорог, а население бывшей Польши к советской власти относилось враждебно.
Для прикрытия этого направления была развернута 6-я армия (командующий – генерал-лейтенант И.Н. Музыченко, начальник штаба – комбриг Н.П. Иванов, член Военного совета – дивизионный комиссар Н.К. Попов). В составе этой армии находились 6-й стрелковый корпус (41, 97, 159-я стрелковые дивизии), 4-й механизированный корпус (10-я, 37-я танковые и 212-я моторизованная дивизии), 3-я кавалерийская дивизия, 324-й гаубичный и 135-й пушечный артиллерийские полки РГК, а также Струмиловский (44-й и 149-й отдельные пулеметные батальоны, 345-й артиллерийский полк) и Рава-Русский (21, 36 и 141-й отдельные пулеметные батальоны) укрепленные районы.
Для размещения этих войск в назначенной полосе в соответствии с Планом прикрытия осуществлялась инженерная подготовка района прикрытия. Решением этой задачи под руководством Главного инженерного управления РККА занимались специально выделенные строительные батальоны, а также подразделения войск прикрытия (по два батальона от каждой стрелковой дивизии, которые периодически заменялись другими подразделениями). Этими силами к лету 1941 года в полосе армии по линии госграницы от местечка Кристинополь до Нелепковице было построено предполье, состоящее из восемнадцати батальонных районов и трех отдельных ротных опорных пунктов, за которым велось строительство Струмиловского и Рава-Русского укрепленных районов, основу которых составляли железобетонные огневые точки. На основании уже выполненных инженерных работ штаб округа делал вывод о том, что «инженерная подготовка приграничной полосы района прикрытия дает возможность прочно оборонять границу и не допустить прорыва ее противником на важнейших направлениях».
20 июня 1941 года, получив информацию о сосредоточении немецких войск у границы, командующий армией издал короткий, но жесткий приказ: «Штабам корпусов, дивизий, полков находиться на месте. Из района дислокации никуда не убывать. На всякие учения, связанные с отрывом от районов дислокации, испрашивать разрешения Военного совета армии. Батальоны с оборонительного строительства не снимать» [83] .
В Центральном архиве Министерства обороны РФ хранятся воспоминания начальника штаба 6-й армии комбрига (в последующем генерал-майора) Н.П. Иванова, который был назначен начальником штаба этого объединения 26 мая 1941 года. Вполне понятно, что все время, оставшееся до начала войны, он посвятил изучению обстановки и знакомству с войсками.
Н.П. Иванов пишет, что строительство укрепленных районов к началу войны завершено не было. Между артиллерийскими полукапонирами были разрывы до одного километра, а сами они не маскировались. Отдельные пулеметные батальоны и артиллерийские полки укрепленных районов только формировались.
Вечером 21 июня штаб округа предупредил командующего 6-й армией о возможности провокаций со стороны немцев и приказал ему, а также подчиненным командирам корпусов и дивизий находиться на своих командных пунктах рядом с телефонными аппаратами. Но так как командный пункт 6-й армии к тому времени еще не был оборудован, то в ночь на 22 июня все члены Военного совета армии находились в своем помещении в центре Львова. Никаких сигналов войскам армии о приведении их в боевую готовность не поступало [84] .
Боевые действия в полосе 6-й армии, как и на других участках советско-германского фронта, начались в 4 часа утра 22 июня 1941 года. При первых же сведениях об обстреле государственной границы Военный совет армии решил отдать приказ о выдвижении туда всех войск объединения, кроме 4-го механизированного корпуса. Но когда это решение было доложено командующему Киевским Особым военным округом, генерал-полковник М.П. Кирпонос категорически запретил это делать.
Непосредственно на границе первый бой приняли пограничники и гарнизоны укрепленных районов, которые успели занять свои оборонительные сооружения, а также части 41-й стрелковой дивизии, дислоцировавшиеся в Раве-Русской (командир – генерал-майора Г.Н. Микушев, начальник штаба – полковник Еремин). Войска этой дивизии встретили противника в предполье, но затем, понеся потери, вынуждены были отойти на 1–2 километра.
Наконец-то днем 22 июня штабом Киевского Особого военного округа было приказано начать выдвижение войск 6-й армии без 4-го механизированного корпуса к государственной границе. После этого ее стрелковые соединения начали движение на запад по многим разрозненным, не подготовленным заранее маршрутам и в течение дня по частям вступили в соприкосновение с противником [85] .
На правом фланге армии противника встретили передовые части 97-й и 159-й стрелковых дивизий, которые также завязали бой, оказывая упорное сопротивление врагу. На этом основании создавалось впечатление, что План прикрытия государственной границы войсками 6-й армии хоть и с некоторым нарушением, но в целом выполняется успешно. Но позже стало ясно, что противник в первый день войны, сознательно отказавшись от фронтального штурма укреплений Рава-Русского укрепленного района, наносил главный удар севернее населенных пунктов Кристинополь и Сокаль в общем направлении на Броды, стремясь расколоть боевые порядки 5-й и 6-й армий и глубоко обойти их фланги.
Таким образом, первая оборонительная операция 6-й армии в начале Великой Отечественной войны была завершена неудачно, несмотря на достаточно тщательную ее подготовку. Войска первого эшелона армии, имея один из самых мощных укрепленных районов – Рава-Русский – и заблаговременно заняв его 41-й стрелковой дивизией, не смогли нанести поражение противнику перед передним краем обороны, при бое за главную полосу и на тыловых рубежах. В результате этого войска армии вынуждены были оставить занимаемые рубежи обороны и постепенно отходить на восток, ведя боевые действия на промежуточных рубежах.
Определенный интерес представляет собой анализ причин неудач 6-й армии, сделанный группой представителей Военного совета Юго-Западного фронта, которые в самом начале Великой Отечественной войны специально были направлены в ее соединения для контроля. В Центральном архиве Министерства обороны сохранился отчет об этой инспекции, в котором отмечен ряд недостатков, оказавших негативное влияние на результаты операции.В первых строках отчета отмечаются плохая организация и ведение разведки,
И, наконец, говорится о том, что в отдельных подразделениях имели место случаи паники и они, «даже при появлении мелких групп противника, бежали в тыл, бросая все на своем пути, а их командиры частей даже не пытались препятствовать их бегству» [86] .
О действиях гарнизонов укрепленного района в данном документе не сказано ни слова, словно их и не существовало вовсе.Рава-Русский укрепленный район
Из архивных документов следует, что План прикрытия государственной границы войсками Киевского Особого военного округа («КОВО-41») был разработан и доведен до штабов всех подчиненных округу армий 18 апреля 1941 года. В соответствии с этим планом войска 6-й армии должны были,
Непосредственно Рава-Русский укрепленный район по Плану прикрытия должен был стать основой участка прикрытия № 2, границы которого начинались от населенного пункта Угнев (60 километров севернее Львова) и заканчивались у населенного пункта Грабовец. На этом участке должен был обороняться 6-й стрелковый корпус (41-я и 97-я стрелковые дивизии), 135-й артиллерийский полк Р.К. На границе находились заставы пяти пограничных комендатур 91-го и 92-го пограничных отрядов. Сооружения укрепленного района оборонялись подразделениями 21, 36 и 141-го пулеметных батальонов. Штаб 6-го стрелкового корпуса располагался в городе Яворове. По плану соединения корпуса должны были занять свои районы обороны летом через 6–9 часов после объявления боевой тревоги.
Также в Плане прикрытия, в разделе «Инженерная подготовка района прикрытия», было сказано: «По линии госграницы (иск.) м. Кристинополь до Нелепковице построено предполье, состоящее из восемнадцати батрайонов и трех отдельных ротных опорных пунктор. За предпольем производится строительство Струмиловского и Рава-Русского укрепрайонов с передним краем железо-бетонного пояса по линии – 2 км сев. Пахрач, с.з. опушка Грушевиц Ляс, Копань (7000), Заворзе, Жички, выс. 260, 238, южн. окр. м. Любыча Крулевска, Гуть Стара, Брусно ст., Брусно Новэ, Рудка-Домброва». В конце раздела был сделан вывод о том, что «инженерная подготовка приграничной полосы района прикрытия дает возможность прочно оборонять границу и не допустить прорыва ее противником на важнейших направлениях».
На основании этого документа можно говорить о том, что перед Рава-Русским укрепленным районом, в отличие от всех других, имелось достаточно сильное предполье, состоящее из восемнадцати батальонных районов и трех отдельных ротных опорных пунктов, за которым уже находилась главная оборонительная полоса, состоящая из железобетонных укреплений.
Первый бой с противником Рава-Русский укрепленный район принял утром 22 июня 1941 года. В 2 часа ночи 23 июня 1941 года был издан боевой приказ штаба 6-й армии № 001, которым ударным соединениям ставилась задача «уничтожить части противника, прорвавшиеся на нашу территорию». При этом 6-й стрелковый корпус должен был, действуя на второстепенном направлении, удерживать Рава-Русский укрепленный район.
В 2 часа 45 минут 25 июня 1941 года командующий 6-й армией отдает боевой приказ командиру 6-го стрелкового корпуса, которым приказывает «частям 41-й и 159-й стрелковых дивизий удерживать занимаемое положение». Но, как видно, выполнить этот приказ очень трудно. К исходу этого дня начальник штаба 6-й армии докладывал начальнику штаба Юго-Западного фронта, что «части армии продолжают прикрывать приграничный район. Из 15 опорных пунктов укрепленного района с долговременными огневыми точками немцами уничтожено только 2 опорных пункта и 4 опорных пункта, блокированных ими, могут быть также уничтожены… Наиболее тяжелое положение в Рава-Русской и Яворуве, где противник продолжает свои атаки. По данным укрепленного района, перед одним из опорных пунктов осталось несколько сотен немецких трупов».
Положение дел в частях 6-го стрелкового корпуса и на самом деле было исключительно тяжелое – личный состав начинает самовольно покидать позиции и уходить в тыл. Имеется информация о том, что за период с 22 по 25 июня в тылу корпуса задержано и возвращено на фронт около 5 тысяч дезертиров, расстреляно 100 человек.
Но штаб 6-й армии не считается с реалиями. В 3 часа 30 минут 26 июня в штаб 6-го корпуса поступает новый боевой приказ из штаба армии, в котором, в частности, говорилось: «41-й стрелковой дивизии, объединив все части в районе Рава-Русская (159-я стрелковая дивизия, 135-й пушечный артиллерийский полк, 209-й корпусной артиллерийский полк), упорно оборонять района Рава-Русская».
26 июня противник начинает вести более активные наступательные действия в полосе 6-й армии. В 18 часов командир 6-го стрелкового корпуса докладывает в штаб армии, что враг предпринимает попытки захвата Рава-Русского укрепленного района путем обхода его с флангов. К исходу дня немцы, вклинившись между 159-й и 97-й стрелковыми дивизиями на глубину до 40 километров, заняли местечко Немиров.
Для того чтобы восстановить положение на этом направлении, командование 6-й армии приняло решение в полосе 97-й стрелковой дивизии провести контрудар силами 4-го механизированного корпуса. Но этот контрудар, проведенный без предварительной разведки местности, без артиллерийской и авиационной подготовки, результатов не дал.
Вечером 26 июня командующий 6-й армией докладывает о сложившейся обстановке в штаб Юго-Западного фронта, от которого в 21 час 26 июня получает частный боевой приказ «с наступлением темноты начать отход на новый оборонительный рубеж Н. Почаюв, Новикова, Ушня, Золочев, Гологуры, Ганачув».
Части Рава-Русского укрепленного района на основании этого приказа начали отходить на восток, местами взрывая, а в большинстве своем оставляя оборонительные сооружения, с которых снимались пулеметы, а артиллерийские орудия приводились в негодность. Боеприпасы и другие материальные ценности, находившиеся в ДОТах, как правило, оставлялись. 27 июня немецкие войска заняли Раву-Русскую.
Таким образом, удержание советскими войсками Рава-Русского укрепленного района продолжалось в течение трех суток. Оно началось с заблаговременного выхода на рубеж государственной границы 41-й стрелковой дивизии. Однако оно практически не повлияло на исход первой оборонительной операции 6-й армии Юго-Западного фронта, войска которой вынуждены были оставить занимаемые рубежи обороны и постепенно отходить на восток. Противник за первые девять суток после начала войны вклинился на советскую территорию на глубину до 175–200 километров, овладел таким важным стратегическим пунктом, как город Львов, и вышел на подступы к Тернополю.
Интересно то, что в советские времена оборонительный бой 41-й стрелковой дивизии в Рава-Русском укрепленном районе преподносился как образец умелых действий командира дивизии и стойкости войск. Так, в книге «Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945: Краткая история» сказано, что в начале войны 41-я стрелковая дивизия не только отразила наступление противника, но в результате контратаки сама углубилась на его территорию на глубину до 3 километров. То же отмечается и в книге Г. Надысева «На службе штабной». Однако других подтверждений этого факта мы не находим ни в книге Г.К. Жукова «Воспоминания и размышления», ни в книге И.Х. Баграмяна «Так начиналась война», ни в книге Н. Антипенко «На главном направлении», ни в книге В. Анфилова «Начало Великой Отечественной войны». Поэтому данный факт можно отнести только к числу мифов, которыми советское руководство стремилось хоть как-то скрасить трагедию июня 1941 года.
Теперь и о самом генерале Г.Н. Микушеве, 1898 года рождения. В 1917 году после ускоренного выпуска из военного училища он несколько месяцев участвовал в боях, в 1918 году вступил в Красную Армию. В августе 1939 года был назначен командиром 41-й стрелковой дивизии, которая с началом Великой Отечественной войны и встретила врага в Рава-Русском укрепленном районе. После пятидневной обороны в районе Рава-Русской 41-я стрелковая дивизия отошла в район Белой Церкви. Затем она участвовала в обороне Киева. В боях за этот город Г.Н. Микушев и погиб. 12 сентября 19451 года он был похоронен в Киевском ботаническом саду [87] .Бои в районе Перемышля
26-я армия Киевского Особого военного округа (командующий – генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко, начальник штаба полковник И.С. Варенников) была сформирована в начале 1941 года для прикрытия 130-километрового участка государственной границы, расположенного между 6-й и 12-й армиями. 2 мая до ее командующего был доведен план прикрытия государственной границы, в соответствии с которым войска армии должны были создать район прикрытия № 3 по линии реки Сан. Для выполнения этой задачи в распоряжение командующего армией были переданы 8-й стрелковый корпус (99-я, 72-я горно-стрелковые и 173-я стрелковая дивизии), 8-й механизированный корпус (12-я, 34-я танковая, 7-я моторизованная дивизии), 376-й гаубичный полк РГК, 259-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион, а также Перемышльский укрепленный район (два отдельных пулеметно-артиллерийских батальона и три пулеметных роты).
Правда, имеется информация о том, что поспешно формируемая 26-я армия не имела своего тылового хозяйства и только в апреле – июне 1941 года получила указание о создании складов в ее тылу. Но пока происходил бюрократический процесс, связанный с отводом земельных участков под склады, наступил июнь. В середине июня армии был в спешном порядке передан склад боеприпасов, расположенный в районе Куровице, который находился за пределами правой разграничительной полосы армии.
Тем не менее необходимо отметить, что расположение 26-й армии было наиболее благоприятным для ведения оборонительных действий по сравнению с остальными объединениями Киевского Особого военного округа. Против ее войск развертывались четыре легких пехотных и пехотных немецких дивизии 17-й армии, практически не имевших танков.
Как только части дивизии разместились в отведенных для них районах, был получен общий план оборонительных работ с приложением схем, на которых были указаны опорные пункты, типы и виды инженерных сооружений. К началу войны намеченные работы первой очереди были завершены. Были возведены ДОТы и ДЗОТы, площадки для установки противотанковых орудий, командно-наблюдательные и наблюдательные пункты для командиров рот, батарей, батальонов, дивизионов и полков, убежища для укрытия живой силы и техники с перекрытиями, установлены проволочные заграждения в несколько рядов.
Так, в полосе 72-й дивизии 8-го стрелкового корпуса было возведено 19 долговременных огневых точек, до 150 дерево-земляных огневых точек, оборудовано до 300 окопов для стрелковых и пулеметных отделений, до 50 укрытий для живой силы и техники с перекрытиями, до 30 командных и командно-наблюдательных пунктов, 80 километров проволочных заграждений. Части были полностью укомплектованы личным составом, вооружением и имели необходимое материальное обеспечение.
15 июня командир этой дивизии получил шифровку о приведении соединения в боевую готовность. 19 июня в его распоряжение перешли пограничные подразделения, осуществлявшие охрану границы в полосе дивизии. Правда, затем, 20 июня 1941 года, пришла шифровка от Генерального штаба, которая требовала все подразделения и части дивизии, расположенные на границе, отвести на несколько километров на восток, то есть на рубеж подготовленных позиций. Также требовалось ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока те не нарушат государственную границу [88] .
Это же подтверждается и свидетельствами и бывшего начальника штаба 72-й стрелковой дивизии В.П. Черноуса. Он пишет, что план обороны государственной границы до частей дивизии был доведен командиром корпуса заранее, а с начала 1941 года в полосе обороны дивизии два ее полка первого эшелона осуществляли инженерное оборудование своих полос, и в мае 1941 года первая очередь этих работ уже была закончена [89] .
Бывший начальник штаба 99-й стрелковой дивизии 8-го стрелкового корпуса С.Ф. Горохов также пишет, что в феврале – марте 1941 года особым приказом дивизии была поставлена задача по подготовке предполья Перемышльского укрепленного района и открытию окопов в полосе обороны дивизии. Для выполнения этих работ в течение зимы и весны 1941 года части дивизии по тревоге на два-три дня выводились в свои районы и производили инженерные работы. Благодаря этому оборонительный рубеж 99-й стрелковой дивизии к 22 июня 1941 года был практически полностью подготовлен. И только работы на Перемышльском укрепленном районе не были закончены: там не было вооружения, подземных линий связи, водоснабжения [90] .
О том, как начинались военные действия в полосе 26-й армии, сохранилось немного документов. В частности, начальник штаба 72-й стрелковой дивизии полковник Черноус пишет, что в период между 3 часами 30 минутами и 4 часами утра немецкая авиация начала бомбардировку, а артиллерия – обстрел железнодорожных станций Домбромиль и Хырув. Около 6 часов части дивизии уже начали выходить на государственную границу на основании устного распоряжения, отданного им лично примерно в 5 часов 30 минут утра 22 июня 1941 года. Однако он уточняет, что данный приказ получил только один полк, с которым на то время удалось установить связь. В остальные части с приказами были направлены офицеры штаба дивизии, но далеко не все доехали до места. Так, офицер, направленный в 14-й стрелковый полк, по пути был убит группой украинских националистов. В результате оповещение этой части о боевой тревоге произошло только около 8 часов утра, после того как вражеская авиация обстреляла ее личный состав, выдвигавшийся на завтрак, – было убито 8 и ранено около 20 человек. Но даже и после этого командир дивизии, доложив обстановку командиру корпуса, услышал в ответ:
Официальный приказ о приведении частей 72-й стрелковой дивизии в боевую готовность от командира 8-го стрелкового корпуса и командующего 26-й армией был получен штабом дивизии только в 9 часов утра 1941 года. Но благодаря ранее предпринятым мерам к 10 часам утра два полка дивизии заняли свои участки обороны по государственной границе. Каждый из полков поддерживался огнем артиллерийского полка. Третий и четвертый полки находились во втором эшелоне. Правда, этому способствовало и то обстоятельство, что противник на участке дивизии активных наступательных действий не предпринимал. Тем не менее в 14 часов 22 июня части пограничного отряда начали отход к реке Сан, и подразделения полков первого эшелона дивизии вступили в бой с противником, находившемся на противоположном берегу этой реки [91] .
Менее благоприятно складывалась обстановка на правом фланге 26-й армии, где сигнал боевой тревоги и приказ о выводе войск с мест постоянной дислокации в запасные районы, по воспоминаниям начальника артиллерии 26-й армии полковника Н.Н. Семенова, поступили только в 3 часа ночи 22 июня 1941 года. Но пока войска поднимались по тревоге и выдвигались на передовые позиции, противник беспрепятственно форсировал реку Сан в районе севернее Перемышля, в районе населенного пункта Медыка.
К утру подразделения Перемышльского укрепленного района беспрепятственно заняли свои ДОТы, а части 99-й стрелковой дивизии вышли на реку Сан в назначенные районы. Но противник не собирался штурмовать эти ДОТы и форсировать реку Сан под огнем советской артиллерии. Действуя с севера в обход, к 8 часам утра его передовые отряды ворвались в город Перемышль, где находились склады с орудием, продовольствием и семьи офицерского состава. На всех остальных участках полосы 26-й армии и ее 8-го стрелкового корпуса первый день войны прошел в мелких боевых эпизодах на границе по реке Сан.
После занятия противником Перемышля ему открывался прямой путь на Львов. Чтобы не допустить этого, вечером 22 июня командующий 26-й армией приказал командиру 8-го стрелкового корпуса генералу Снегову на следующий день любой ценой вернуть Перемышль, а затем совместно с соединениями 8-го механизированного корпуса «отбросить противника за реку Сан», восстановив государственную границу.
Бой за Перемышль начался с утра 23 июня, и к исходу дня город был освобожден от противника совместными усилиями 99-й стрелковой дивизии и Перемышльского укрепленного района. После этого на несколько дней в полосе 26-й армии наступило относительное затишье, в течение которого передовые соединения 8-го механизированного корпуса и части Перемышльского укрепленного района укрепляли свои позиции по восточному берегу реки Сан.
Между тем противник постепенно теснил советские войска на левом фланге 6-й армии, стремясь вбить «клин» между 6-й и 26-й армиями и овладеть Львовом. Когда попытка ликвидировать этот «клин» контрударом 4-го механизированного корпуса закончилась неудачно, продолжать удержание выступа по реке Сан от Перемышля до Творильне командованием Юго-Западного фронта было признано нерациональным, и войска 26-й армии получили приказ на отход на рубеж Судовая Вишня – Старый Самбор. Таким образом, Перемышльский укрепленный район был оставлен его гарнизоном без боя. После начала отхода войск армии боевые действия на промежуточных оборонительных рубежах не велись, в результате чего противник имел возможность практически беспрепятственно продвигаться во всей полосе обороны 26-й армии.Укрепленные районы южного крыла советско-германского фронта
Южнее 26-й оборонялась 12-я армия Киевского Особого военного округа (командующий – генерал-майор П.Г. Понеделин, член Военного совета – бригадный комиссар И.П. Куликов, начальник штаба – генерал-майор Б.И. Арушунян). В составе этой армии были 13-й и 17-й стрелковые корпуса, 16-й механизированный корпус, а также Черновицкий, Верхнепрутский и Нижнепрутский укрепленные районы [92] .
Планом прикрытия государственной границы 12-й армии предписывалось создать района прикрытия № 4 с границей от Самбора и Творильне до Могилев-Подольского и Липкан. Общая ширина фронта обороны армии достигала 500 километров. В составе войск этого района прикрытия должны были находиться 13-й (командир – генерал-майор Н.К. Кириллов) и 17-й стрелковые корпуса (командир – генерал-майор И.В. Галанин), а также 16-й механизированный корпус (командир комдив А.Д. Соколов).
В архиве мне удалось найти воспоминания бывшего начальника штаба 17-го стрелкового корпуса генерал-майора А.И. Баранова. В частности, он пишет, что на 22 июня 1941 года корпус имел три стрелковых, одну горно-стрелковую дивизии, два тяжелых артиллерийских полка, разведывательную авиационную эскадрилью и другие части, полностью укомплектованные по штату мирного времени. Эти соединения дислоцировались: 69-я стрелковая дивизия – в районе Коломии, 96-я горно-стрелковая дивизия – в районе Коссова, Куты, Черновцов, 60-я стрелковая дивизия – в районе Черновцов и Стороженец, 164-я стрелковая дивизия – в районе Каменец-Подольска.
А.И. Баранов дает достаточно полную характеристику инженерного оборудования оборонительных рубежей в полосе этого соединения, его противотанковой и противовоздушной обороны. По его воспоминаниям, в пределах главной полосы обороны в полковых районах были заранее подготовлены траншеи, ходы сообщения, убежища. Оборудованы дерево-земляные сооружения, оборудованы основные и запасные командные пункты от роты до полка включительно. Внутри полковых районов были вырыты противотанковые рвы и подготовлены эскарпы. Была установлена часть противотанковых, противопехотных мин и фугасов не только перед передним краем, но и в глубине обороны.
Второй оборонительный рубеж в инженерном отношении полностью подготовлен не был, так как были запрещены отрывка окопов и оборудование сооружений на крестьянских землях. Но на некоторых направлениях готовились дерево-земляные сооружения и оборудовались наблюдательные пункты, позиции для артиллерии и пулеметов. Для обеспечения маневра сил и средств была осуществлена подготовка рокадных дорог.
Противотанковая оборона была построена на использовании противотанковых минных заграждений, рвов, эскарпов, дивизионной противотанковой артиллерии, огня дивизионной и корпусной артиллерии. Основные усилия противотанковой обороны были заранее сосредоточены на наиболее танкоопасных направлениях.
Противовоздушная оборона строилась только на средствах дивизий и зенитно-артиллерийского дивизиона корпуса. Однако в этом дивизионе к началу войны была только одна батарея, а две другие находились на сборах в районе Станислава и прибыли в Черновцы только к утру 23 июня. Вполне понятно, что имевшихся средств ПВО, при наличии широкой полосы обороны, большом рассредоточении войск, необходимости обороны мостов через реку Прут и Днестр, крупной железнодорожной станции Черновцы, было явно недостаточно. Два истребительно-авиационных полка, которые базировались на аэродромах в Черновцах, должны были использоваться по плану командующего армией и округа и ПВО корпуса не обеспечивали. Кроме того, с началом войны эти полки потеряли на земле до 60 % своих самолетов [93] .
По воспоминаниям участников событий, выход дивизий в свои полосы обороны под видом проведения лагерных сборов начался в первой половине июня 1941 года. Для этого от каждого полка было выведено по два стрелковых батальона с полковой и дивизионной артиллерией и все специальные подразделения. Кроме того, около 80 % артиллерии корпуса также вышли в свои районы. Однако эти районы находились на удалении от 50 до 100 километров от государственной границы, непосредственно по ее линии находились только подразделения, выделенные туда для производства строительных работ.
С целью повышения боевой готовности войск в начале июня 1941 года командир корпуса запретил более 30 % офицеров покидать свои части. Но 21 июня в связи с наступлением выходного дня многие офицеры получили возможность выехать к своим семьям, другие направились на отдых в близлежащие населенные пункты.
О том, как для 12-й армии начиналась война, в своих воспоминаниях пишет бывший начальник штаба этого объединения генерал Б.И. Арушунян. Он отмечает, что 21 июня засиделся в штабе армии за разработкой очередного планового учения и вернулся домой очень поздно. В четвертом часу ночи 22 июня его разбудил телефонный звонок оперативного дежурного, который сообщил о том, что с начальником штаба армии желает говорить начальник штаба Киевского Особого военного округа генерал М.А. Пуркаев. По прибытии в штаб армии Арушуняну сообщили, что командующий войсками округа приказал срочно вызвать в штаб командующего 12-й армией.
Б.И. Арушунян позвонил в штаб округа и связался с командующим М.П. Кирпоносом.
– Возьмите бумагу, карандаш и записывайте, – потребовал командующий. – Немецко-фашистская авиация сегодня в 3.00 бомбила Киев, Одессу, Севастополь и другие города. С 3 часов 30 минут артиллерия ведет сильный огонь по нашим пограничным заставам и укрепленным районам. Приказываю:
1. Немедленно поднять войска по тревоге, рассредоточить их и держать в боевой готовности; авиацию рассредоточить по полевым аэродромам.
2. Огневые точки УР занять частями укрепрайонов.
3. Полевые войска к границе не подводить, на провокации не поддаваться.
Получив такой приказ, начальник штаба армии связался по телефону со штабами корпусов и дивизий и довел до них сообщение о начале войны и распоряжение командующего фронтом. В это же время по тревоге был собран штаб армии.
Через час после разговора с командующим округом начальника штаба 12-й армии вызвал к телефону генерал М.А. Пуркаев и по аппарату «Бодо» передал условный сигнал для введения в действие Плана прикрытия государственной границы – «КОВО-41», согласно которому армия должна была занять для обороны полосу шириной до 500 километров, имея в первом эшелоне 13-й и 17-й стрелковые корпуса. Войска выполнили эту задачу, так как в первые четыре дня противник активных действий против войск армии не предпринимал.
Наступление неприятельских войск в полосе 12-й армии началось только 26 июня. В этот же день в штабе армии был получен приказ из Ставки Верховного Главнокомандования о передаче во вновь сформированную 9-ю армию Южного фронта 17-го стрелкового корпуса вместе с занимаемой его соединениями полосой обороны. В результате этого в составе 12-й армии остался один 13-й стрелковый корпус в составе трех горно-стрелковых дивизий, а полоса ее обороны сократилась почти наполовину [94] .
По воспоминаниям начальника штаба 17-го стрелкового корпуса генерал-майора А.И. Баранова, распоряжение о приведении войск в боевую готовность было получено перед рассветом 22 июня 1941 года от Военного совета 12-й армии, а несколько позже аналогичное приказание пришло из штаба Киевского Особого военного округа. По этой команде соединения участков прикрытия были подняты по тревоге и начали выдвижение к государственной границе. Но для выхода в свои районы войскам армии предстояло пройти пешим порядком по горно-лесистой местности от 50 до 100 километров, на что требовалось более суток времени. Поэтому было принято решение вперед выслать усиленные передовые отряды на автомобилях, которые также везли оружие и боеприпасы для личного состава подразделений, задействованных на строительстве приграничных укреплений.
Противостоявшие 12-й армии венгерские части особой активности не проявляли. 22 июня их небольшие отряды попытались вклиниться на советскую территорию на нескольких направлениях, но их атаки были отбиты силами пограничников и подоспевших передовых отрядов соединений [95] .
Таким образом, в полосе 12-й армии Юго-Западного фронта и ее укрепленных районов в первые дни войны обстановка складывалась достаточно благополучно. Благодаря пассивности противника ее соединения смогли занять отведенные им участки прикрытия государственной границы и организовать их оборону. По приказу командующего армией в это время, кроме совершенствования главной полосы обороны, были начаты также инженерные работы в тыловом оборонительном рубеже с широким привлечением местного населения. Но в конце июня, в связи с неблагоприятной обстановкой, складывавшейся в целом на южном крыле советско-германского фронта, было принято решение об оставлении укрепленного района и отводе войск 12-й армии на рубеж реки Днестр.
Также не предпринималась оборона и других укрепленных районов, расположенных на южном крыле советско-германского фронта. Оборонявшаяся там 9-я армия Южного фронта (командующий – генерал-полковник Я.Т. Черевиченко, начальник штаба – генерал-майор М.В. Захаров, член Военного совета – корпусной комиссар А.Ф. Колобяков) к началу 1941 года непосредственно у границы с Румынией развернула 48-й стрелковый корпус (командир – генерал-майор Р.Я. Малиновский).
В ночь на 8 июня штаб, корпусные части и 74-я стрелковая дивизия 48-го стрелкового корпуса начали перемещение с района Кировограда в район Бельцы. К утру 15 июня управление 48-го корпуса и его 74-я и 30-я дивизии сосредоточились в лесах восточнее Бельцы.
Телеграмма особой важности в штаб 9-й армии поступила во втором часу ночи 22 июня 1941 года. Утром того же дня управление армией было решено переместить в Красную Горку, примерно в 18 километрах северо-западнее Тирасполя в сооружения находившегося там укрепленного района [96] .
О том, как началась война в полосе его соединения, командир 48-го стрелкового корпуса Р.Я. Малиновский позже предпочитал не вспоминать. Зато начальник штаба этого корпуса А.Г. Батюня позже писал, что в первой половине июня на основании распоряжения штаба Одесского военного округа и штаба корпуса 74-я стрелковая и 30-я горно-стрелковая дивизии на автотранспорте были переброшены в район Флорешти. Третья стрелковая дивизия и все части корпусного подчинения были оставлены в месте постоянной дислокации. Но на новом месте расположения корпуса в его состав была включена 176-я стрелковая дивизия. Все соединения корпуса начали развертываться до штатов военного времени, но 30-я горно-стрелковая дивизия по своей организации не подходила для действий на равнинной местности, поэтому она укомплектовывалась, как обычная стрелковая дивизия.
Утром 20 июня управление 9-й армии было поднято по тревоге и под видом командно-штабного учения к исходу дня развернуло командный пункт в заранее оборудованном на случай войны районе, установив связь с соединениями, включенными в состав армии. Вечером 21 июня в войска округа была передана директива штаба округа, в которой командующий предупреждал подчиненных о том, что в ночь на 22 июня со стороны немецко-румынских войск возможны диверсии. В этой директиве содержалось распоряжение на поддержание войск в полной боевой готовности в случае нападения противника и отражение его войск при нарушении границы. Вместе с тем категорически запрещалось переносить боевые действия на территорию Румынии. Само слово «война» тщательно обходилось, и войска ориентировались только на ликвидацию возможного приграничного инцидента.
К исходу 21 июня 1941 года 30-я и 176-я стрелковые дивизии 48-го стрелкового корпуса выдвинулась на линию государственной границы по восточному берегу реки Прут [97] .
В начале 22 июня начальник штаба армии получил от командующего войсками округа, который в то время находился в Одессе, сообщение о том, что из Москвы ожидается телеграмма особой важности. Тогда М.В. Захаров, возглавлявший оперативную группу и находившийся в то время в Тирасполе, по его утверждению, отдал распоряжение поднять войска по боевой тревоге, вывести из населенных пунктов и занять свои районы прикрытия государственной границы. Проведение этих мероприятий позволило до начала войны поднять по боевой тревоге непосредственно в приграничной полосе округа семь стрелковых, две кавалерийские, две танковые, моторизованную дивизию и два укрепленных района.
О том, как начиналась война в полосе войск 9-й армии, ее командующий Я.Т. Черевиченко воспоминаний также не оставил. Но из документов материалов следует, что в 4 часа утра 22 июня румынские и немецкие части открыли артиллерийский и пулеметный огонь по пограничным пунктам на советской территории, а затем перешли в наступление небольшие отряды его сухопутных войск. Но все их попытки вклиниться на советскую территорию в течение 22 июня были успешно пресечены соединениями 35-го стрелкового корпуса.
В ночь на 23 июня противнику удалось переправиться через реку Прут в районе города Кагула, а затем, еще на одном направлении. В 17 часов того же дня в полосе обороны соединений 2-го кавалерийского корпуса противнику удалось после артиллерийской подготовки прорваться на восточный берег реки Прут по железнодорожному мосту, который советские части не успели разрушить. Но налетом штурмовиков и контратакой двух эскадронов противник был отброшен к реке и был вынужден уйти на ее противоположный берег.
В течение 24 июня противник на всем фронте 9-й армии продолжал попытки форсировать реки Прут и Дунай, но все они были пресечены советскими войсками.
В Военно-историческом журнале удалось найти статью крупных военных историков – преподавателей кафедры истории военного искусства Военной академии имени М.В. Фрунзе В.Н. Киселева и Н.М. Романичева, посвященную действиям войск 9-й армии в начале Великой Отечественной войны. В частности, они пишут, что 22 июня на южном участке советско-германского фронта противник «ударно-поисковыми» группами, состоящими из румынских соединений, попытался захватить мосты, плацдармы и создать видимость общего наступления. Он, используя промежутки в обороне советских войск, сумел захватить небольшие плацдармы в нескольких местах. Однако к исходу дня советским войскам удалось ликвидировать эти плацдармы. Только в районе Скулян отбросить врага за Прут не удалось. Для его ликвидации командующий предпринял контратаку силами 30-й горно-стрелковой дивизии, но успеха не добился.
Таким образом, говорить об обороне укрепленных районов, расположенных на южном крыле советско-германского фронта, крайне сложно. С одной стороны, произошло это потому, что их строительство не было закончено. С другой стороны, потому, что противник не вел здесь активных наступательных действий. В целом же линия укрепленных районов, расположенных на новой границе СССР (линия Молотова), себя практически не оправдала. Из 22 ее укрепленных районов более или менее упорные бои велись только в четырех, но и они не смогли надолго задержать противника.
В то же время немецкое командование, получившее большой опыт боевых действий в Европе, в том числе и связанный с преодолением линий долговременных оборонительных сооружений, при подготовке к агрессии против СССР достаточно хорошо изучило все связанное с инженерным оборудованием границ Советского Союза. До 1939 года немецкие военные специалисты под различными предлогами получили достаточно много информации, касающейся линии Сталина – системы укрепленных районов на старой границе СССР. В 1940-м и начале 1941 года немецкая военная разведка всеми доступными ей средствами стремилась получить информацию о укрепленных районах на новой границе Советского Союза. Благо большинство из них строилось в непосредственной близости от государственной границы, что позволяло вести наблюдение с помощью оптических средств. Кроме того, широко использовались возможности агентурной разведки, которая имела массу агентов среди населения прибалтийских республик, западных районов Белоруссии и Украины, а также воздушной разведки. Поэтому места расположения не только советских укрепленных районов, но и опорных пунктов, а также крупных огневых точек немецкому командованию были хорошо известны.
Однако немецкие военные специалисты, делая ставку на быстрый прорыв обороны противника и стремительное развитие наступления в глубину, считали нерациональной борьбу за укрепленные районы. Их предлагалось либо обходить через имевшиеся промежутки, либо прорывать частично на отдельных наиболее слабых участках. Затем гарнизоны укрепленных районов или батальонных опорных пунктов (узлов сопротивления) должны были блокироваться резервными частями и уничтожаться.
В случае необходимости прорыва укрепленного района или отдельного опорного пункта немецкое командование предусматривало его предварительную интенсивную обработку ударами авиации и огнем артиллерии. При этом авиация должна была использовать тяжелые бомбы (100 кг и более), а артиллерия, в том числе и танки, вести огонь преимущественно прямой наводкой. По немецким документам, только обстрел амбразур из тяжелых гаубиц, 88-мм зенитных орудий или из танков с расстояния 100 метров мог вывести из строя вооружение ДОТа.
Для непосредственного штурма укреплений выделялись штурмовые группы, состоявшие из пехоты и нескольких саперов. При этом специально назначенные огневые средства, как правило, пулеметы или легкие противотанковые орудия, открывали огонь по амбразурам ДОТа, отвлекая внимание его гарнизона. Под прикрытием этого огня личный состав штурмовой группы скрытно приближался к ДОТу. Приблизившись вплотную, солдаты штурмовых групп использовали огнеметы, направляя пламя в отверстия незакрытых кабельных вводов; через разбитые трубы перископов внутрь казематов вливали бензин, смолу и другие горючие жидкости. В нарушение Женевской конвенции 1925 года гитлеровцы применяли и газы. Если гарнизоны продолжали оказывать сопротивление, ДОТы подрывали, опуская в проломы, люки, перископные шахты и коммуникационные трубы различные по мощности заряды взрывчатых веществ, гранаты. Еще одним способом борьбы с отклонившим все предложения о сдаче в плен гарнизоном было замуровывание входов в ДОТ кирпичом или бетоном.Глава четвертая Оборона на линии Сталина
Преступные заблуждения
Читатель помнит, что на удалении от 250 до 300 километров от государственной границы СССР, установленной в 1939–1940 годах, после присоединения к Советскому Союзу Прибалтики, Западной Белоруссии, Украины, Западной Украины, Северной Буковины и Бессарабии, по линии старой государственной границы также находилась линия укрепленных районов, которая условно называлась линией Сталина. В советские времена отечественные исследователи и другие авторы, описывающие начальный период войны, в один голос утверждали, что в начале 40-х годов укрепления этой линии были законсервированы, а их оборудование демонтировано. Поэтому о причинах быстрого прорыва противником укрепленных районов второй линии они просто предпочитали не упоминать.
Однажды мне в руки попались номера альманаха «Военно-исторический архив», в которых были опубликованы воспоминания В.А. Новобранца, который в 1941 году был начальником Разведывательного управления 6-й армии Юго-Западного фронта. Он, в частности, пишет:
«В связи с резким ухудшением обстановки на фронте наша 6-я армия начала по приказу отходить с промежуточного рубежа Красное – Рогатин на старую государственную границу на рубеж Новоград-Волынский – Шепетовка – Староконстантинов – Хмельницкий (Проскуров). Вся наша надежда была на укрепленные районы. Мы считали, что укрепрайоны уже заняты гарнизонами, которые, пропустив нас, достойно встретят немцев. А мы, отдохнув и получив подкрепление, перейдем в контрнаступление. Войска уже не выносили слова «отойти». Даже рядовые солдаты требовали прекратить отход и перейти в наступление. А мы, штабные, уповали на укрепрайоны…
Перед отходом на старую границу командарм приказал мне осмотреть Староконстантиновский укрепленный район, дать оценку старой укрепленной полосе и ее готовности к обороне. Предлагалось также выбрать место, где лучше расположить отходящие войска.
На машине я проехал Волочийск, Подволочийск, Староконстантинов. Еду, еду, внимательно осматриваю местность. И недоумеваю, досадую на себя, на свое неумение обнаружить ДОТы. Хорош, думаю, разведчик-генштабист!
Поделиться книгой: