Помоги проекту - поделись книгой:
10
Красивый отель. Очень хороший отель.
Диггер входит внутрь с пакетом, на котором нарисованы щеночки, и никто не замечает его.
Он останавливается у стойки бара и заказывает бокал минеральной воды. От пузырьков делается щекотно в носу. Забавно… Он допивает воду, а потом расплачивается, добавляя чаевые для бармена, как велел ему человек, который всегда говорит, что нужно делать.
В фойе снует толпа людей. Сегодня здесь проводят вечеринки. Новогодние приемы для работников разных компаний. Кругом все в украшениях. Опять пухлые младенцы на новогодних плакатах. Страх какие… Какие?.. Какие миленькие.
А вот и старик, символизирующий год уходящий, немного похожий на Смерть.
Они с Памелой… Щелк… С Памелой они бывали на праздниках в таких же местах.
Диггер покупает номер «Ю-эс-эй тудэй». Он присаживается в вестибюле и листает газету, поставив пакет со щенками рядом с собой.
Он смотрит на часы.
Потом пробует читать.
«Ю-эс-эй тудэй» — очень хорошая газета. Из нее можно почерпнуть много интересного. Диггер всматривается в прогноз погоды по всей стране. Ему нравится цвет, которым обозначена линия зоны высокого давления. Потом он просматривает новости спорта. Ему кажется, что когда-то давно он сам занимался каким-то спортом. Нет, наверное, это был его друг Уильям. Это он увлекался спортом. И некоторые другие его друзья тоже. И Памела.
В газете печатают много фотографий замечательных баскетболистов. Они очень большие, сильные, а когда бросают мяч, то взвиваются в воздух, как юла. Нет, решает Диггер, он не мог заниматься спортом. И ему непонятно, почему это нравилось Уильяму, Памеле и вообще кому-то еще. Гораздо приятнее есть суп и смотреть телевизор.
Маленький мальчик проходит перед ним и останавливается.
Он не сводит глаз с пакета. Диггер плотнее закрывает пакет, чтобы мальчишка не заметил внутри «узи», из которого он уже убил человек пятьдесят или шестьдесят.
Парню на вид лет девять. У него темные волосы, разделенные аккуратным пробором. На нем костюм, но сидит он не очень-то хорошо. Рукава длинноваты. А узел веселенького красного галстука неловко задрал край ворота рубашки. Он смотрит на пакет.
Вернее, на щеночков.
Диггер отводит от него взгляд. «Если кто-нибудь посмотрит на твое лицо, убей его. Помни об этом».
Он помнит.
Но помимо воли начинает сам смотреть на мальчика. Тот улыбается. Диггер не улыбается в ответ (он уже видел улыбку раньше, но не уверен, что именно она означает).
Мальчишка с карими глазами и улыбкой на лице заворожен сумкой со щенками. И ленточками вместо ошейников. Такие же ленты держат в ручонках пухлые новогодние младенцы с плакатов. На пакете ленты зеленые и золотые. Диггер тоже теперь смотрит на них.
— Дорогой, пойдем скорее! — слышится голос женщины. Она стоит рядом с кадкой, в которой растут пуансеттии, такие же красные и розовые, как платье, которое надевала на прошлое Рождество Памела.
Мальчик снова смотрит в упор на лицо Диггера. Диггер знает, что ему нужно отвернуться, но тоже смотрит на мальчика. А затем тот ненадолго исчезает среди толпы людей, окруживших столы с мелко нарезанными порциями еды. Там много тарталеток, сыра, креветок, маленьких морковок.
Но супа не дают, отмечает Диггер.
Мальчик подходит к девочке, похожей на его сестру. Ей лет, наверное, тринадцать.
Диггер смотрит на часы. Без двадцати четыре. Он достает из кармана сотовый телефон и аккуратно набирает номер, чтобы проверить свою голосовую почту. Слушает. «У вас нет новых сообщений». И он отключает телефон.
Потом перекладывает пакет себе на колени и оглядывает толпу. Смотрит на мальчика в темно-синем костюме и на его сестру в розовом платьице — вокруг талии у нее поясок.
Диггер крепче прижимает к себе пакет.
Остается восемнадцать минут.
Мальчик стоит у стола с едой. Девочка разговаривает с пожилой дамой.
Все больше и больше людей входят в отель. Они проходят мимо Диггера с его сумкой и замечательной газетой, где показана погода по всей стране.
Но никто не замечает его.
В лаборатории по работе с документами начинает надрываться телефонный звонок.
И как всегда, когда звонит телефон, а он не рядом с детьми, Паркера пробивает низковольтный шок, хотя сейчас он прекрасно знает: случись что-нибудь с одним из его ребятишек, миссис Каванаг, конечно же, набрала бы номер его мобильника, а не Федерального бюро расследований.
Бросив взгляд на определитель, он видит, что звонят из Нью-Йорка. И хватает трубку.
— Линкольн? Это Паркер. У нас осталось пятнадцать минут. Есть что-нибудь?
— О, совсем немного. — В голосе криминалиста звучала тем не менее озабоченность. — Огромкозвучь меня… Ха, шучу. Знаю, как ваш брат-лингвист ненавидит, когда придумывают новые глаголы от существительных.
Паркер нажал на кнопку громкой связи.
— Пусть кто-нибудь возьмет ручку, — попросил Райм, — и я продиктую, что мне удалось обнаружить. Вы готовы?
— Да, мы готовы, Линкольн, — ответил Паркер.
— Наибольшее количество микрочастиц, проникших в структуру бумаги записки, составляет гранитная пыль.
— Гранит, — эхом отозвался Кейдж.
— Причем, судя по всему, камень подвергался обработке. И даже полировке.
— Как ты думаешь, откуда это взялось? — спросил Паркер.
— Понятия не имею. Откуда мне знать? Мне Вашингтон не знаком совершенно. Мой город — Нью-Йорк.
— А если бы речь шла о Нью-Йорке? — спросила Лукас.
— Строительство нового здания, ремонт или снос старого, отделка ванной или кухни, полов в доме, изготовление надгробий, студии скульпторов, ландшафтный дизайн… Список может быть очень велик. Вам нужен кто-то, хорошо ориентирующийся там у вас на местности. Понимаете, о чем я? И ты, Паркер, на эту роль не годишься, верно?
— Верно, я…
— Твоя сфера — документы, — перебил его криминалист. — Ты хорошо разбираешься в личностях преступников. Но в географии не силен.
— Да, ты прав.
Паркер посмотрел на Лукас. Та не сводила глаз с часов. Потом опустила на него взгляд, не выражавший никаких эмоций. Кейджу снова удалось передать свои чувства одним только пожатием плеч. А на лице Лукас словно застыла каменная маска ожидания.
Райм между тем продолжал:
— Кроме того, мною выявлены следы красной глины и пыли от старого кирпича. Присутствует сера. Углероды в большом количестве — пепел и сажа, какие образуются от пережаренного мяса или сжигания чего-то мясосодержащего. Далее — о конверте. На нем в несколько меньших количествах обнаружены примерно те же вещества, что и на листке. Но и кое-что еще. Соленая вода, керосин, очищенная нефть, сырая нефть, сливочное масло…
— Масло?
— Я что, неясно выразился? — проворчал Райм и добавил: — Только не спрашивай, какой фирмы. А еще некоторые органические материалы, похожие на моллюсков. Я бы сказал, что все это указывает нам на Балтимор.
— Балтимор? Почему? — спросил Харди.
— Да, откуда такой вывод? — не поняла Лукас.
— Морская вода, керосин, нефтепродукты, сырая нефть — пахнет портом, не так ли? Что еще это может быть? А ближайший к Вашингтону порт, куда в больших количествах доставляют сырую нефть, — это Балтимор. Кроме того, Том сообщил мне — а в этом он разбирается, — что там полно ресторанов, где подают морепродукты, прямо в районе гавани. «У Берты». Он не перестает восхищаться, какими мидиями можно полакомиться в таверне «У Берты».
— Балтимор… — принялась размышлять вслух Лукас. — Значит, он написал дома записку и накануне вечером поужинал моллюсками в припортовом ресторане. Приехал в Вашингтон, чтобы подбросить записку в городской совет. Потом…
— Нет, нет и нет! — вмешался Райм.
— Почему? — снова удивилась Лукас.
— Все эти следы — фальшивка, — объяснил Паркер, мастер разгадывания головоломок. — Он все это сфабриковал, так ведь, Линкольн?
— Разыграл, как шоу на Бродвее, — подтвердил Райм, откровенно довольный, что Паркер сразу все понял.
— А это из чего следует? — спросил Кейдж.
— Я в свое время работал с сыщиком из полиции Нью-Йорка по имени Рональд Белл. Славный малый. Так у него было любимое выражение: «Слишком много и слишком легко, чтобы быть правдой». Так вот, обо всех этих следах микрочастиц… Их чересчур много. Подозреваемый нарочно нанес все это на конверт, чтобы сбить нас со следа.
— А следы на записке?
— Это другое дело. Там все оправдано и соответствует количеству микроэлементов в окружающей среде. Нет, именно письмо может нам подсказать, где он жил. Но вот конверт… О, этот конверт говорит о многом, но с ним все совершенно иначе. Он говорит гораздо больше, чем заметно с первого взгляда.
Паркер попытался подвести предварительный итог:
— Стало быть, в том месте, где он обитал, имелся в наличии гранит, красная глина, кирпичная пыль, сера, сажа и пепел от приготовления или сжигания мяса.
— Мне кажется, что такое сочетание наводит на мысль о сносе старого дома, — заметил Кейдж.
— Да, я тоже считаю это наиболее вероятным, — согласился Харди.
— Вероятным? О какой вероятности здесь вообще можно говорить? — возразил Райм. — Это лишь один из многих вариантов. Но так бывает всегда. Мы каждый раз имеем дело с множеством версий, пока одна из них не окажется верной. Поразмыслите об этом хорошенько…
Голос Райма вдруг стал еле слышен, потому что он обратился к кому-то, кто был рядом с ним в комнате.
— Нет, Амелия, я ничего из себя не строю. Просто стараюсь быть как можно более точным… Том! Том! Плесни-ка мне, пожалуй, еще односолодового виски. Ну пожалуйста!
— Мистер Райм, — обратилась к нему Лукас. — Простите, Линкольн… Вы оказали нам большую помощь, и мы вам крайне признательны. Но у нас осталось десять минут до того, как стрелок нанесет следующий удар. У вас есть соображения, какой именно отель преступник мог выбрать для нападения?
Райм ответил так мрачно, что у Паркера невольно холодок прошелся по спине.
— Боюсь, что нет, — сказал он. — Здесь вы должны соображать сами.
— Что ж, спасибо и на этом.
— Спасибо, Линкольн, — сказал Паркер.
— Могу только пожелать вам всем удачи. Большой удачи. — И они услышали щелчок повешенной трубки телефона.
Паркер просмотрел свои записи. Гранитная пыль… Сера…
При других обстоятельствах это были бы замечательные зацепки, крепкие нити в расследовании. Но сейчас у их команды не оставалось времени, чтобы проследить хотя бы одну из них. Ни до четырех, ни даже до восьми часов.
В его воображении возникла фигура стрелка, стоящего в толпе людей с автоматом на изготовку. Скоро он спустит курок. Сколько окажется погибших на этот раз?
Сколько целых семей?
Сколько детишек вроде Лавель Уильямс?
Таких же как Робби и Стефи?
Все, кто находился в полутемной лаборатории, замерли и хранили молчание, словно парализованные своей неспособностью различить истину за туманом, скрывавшим ее.
Паркер снова посмотрел на записку, и у него возникло чувство, что этот кусок бумаги издевается над ним.
Но затем телефон Лукас подал сигнал. Она стала слушать, а потом ее рот изобразил первое подобие улыбки, искренней улыбки, какой Паркер еще ни разу не видел на ее лице.
— Есть! — воскликнула она.
— Что? Что такое? — нетерпеливо спросил Паркер.
— Двое из парней Бейкера нашли несколько патронов, окрашенных черной краской, под одним из кресел в фойе отеля «Времена года» в Джорджтауне. Все до единого оперативники уже мчатся туда.
11
— Там много народа?
— В отеле? — переспросил Кейдж, отрываясь от своего мобильника, чтобы ответить Паркеру. — Да, черт возьми. Яблоку негде упасть. Наш человек, который уже на месте, говорит, что к бару в вестибюле не протолкнуться. Там какой-то прием. А в полуподвальных банкетных залах в самом разгаре уже четыре новогодние вечеринки. Многие фирмы разрешили сегодня своим сотрудникам уйти пораньше. Там никак не меньше тысячи человек.
Паркер даже представить себе не мог, что можно было натворить, вооружившись автоматом, в замкнутом пространстве переполненного банкетного зала.
Тоби Геллер настроил свою рацию на волну, которой пользовались оперативники, и вывел звук на громкоговорители.
— Говорит командир операции «Санта-2». Ко всем подразделениям. Код двенадцать во «Временах года» на Эм-стрит. Повторяю, код двенадцать. Неизвестный преступник на территории отеля. Описание отсутствует. Вероятно, вооружен автоматом «узи» с подавителем звука. Вам дается зеленый свет. Повторяю, дается зеленый свет.
Это означало разрешение стрелять на поражение без предварительного требования бросить оружие и сдаться.
Десятки офицеров наводнят отель в считанные минуты. Смогут ли они схватить его? Хотя даже если нет, подумал Паркер, они по крайней мере напугают его, заставив ретироваться, не причинив никому вреда.
Поделиться книгой: