Спасите наши души!

– Не беспокойся, все пройдет хорошо. Мы не первый день работаем с ним рука об руку.

– Да пребудет с вами Аллах, – заключил бородач.

Боевик в зеркальных солнцезащитных очках захрустел гравием на дорожке. Подойдя к дому, он прижался спиной к стене и крикнул:

– Эй, Джон, ты здесь?

– А кто бы сомневался! – ответил ему голос.

Боевик помедлил, набрал в грудь воздуха и прокричал:

– Сиди, как договаривались, не оборачивайся. Ты не должен видеть моего лица.

– При должном финансировании любой каприз за ваши деньги, – отозвался оператор. – Можете заходить. Я не смотрю на вас и смотреть не собираюсь.

– Я иду.

Боевик отделился от стены и, соблюдая все меры предосторожности, двинулся к дому. Джон сидел, повернувшись, как и было условлено, спиной к входу.

– Не оборачивайтесь, – напомнил боевик, входя в помещение.

– Я это уже слышал, – произнес Грифитс.

– Вы сделали то, о чем мы просили вас? – задал вопрос визитер.

– В лучшем виде. – Оператор поднял над головой небольшой серебристый кейс.

– Это не подстава?

– Я серьезный человек. Надеюсь, что вы тоже серьезные люди. Если я обещал, то сделал то, на что вы меня подрядили. В конце концов, я не собираюсь завтра покинуть Сирию. Если что-то не так, вы всегда сумеете меня отыскать, и мы обговорим взаимные претензии.

– Убедил, – согласился осторожничающий боевик и, подойдя к Джону, взял у него из поднятой руки серебристый кейс.

– Вот и отлично, – с облегчением вздохнул Грифитс. – Теперь очередь за вами. Я сильно рисковал, не требуя предоплаты.

Поднятая над головой рука нервно сжимала пальцы.

– Я дал слово чести, что вы получите причитающееся и впоследствии новый заказ.

Боевик, стоявший за плечом у Джона, вложил ему в пальцы ручку саквояжа и добавил:

– Всякая работа должна оплачиваться, мистер Грифитс. Хорошая работа должна оплачиваться хорошо. Плохая – плохо. Кажется, вы не обманули наших ожиданий. Наше масштабное сотрудничество только начинается. До новых встреч. Не оборачивайтесь раньше времени.

Боевик в широких – на пол-лица – солнцезащитных очках спиной вперед шагнул к выходу. У Джона просто ломило шею от желания повернуться и увидеть, с кем же ему пришлось беседовать и торговаться. Голос прибывшего звучал необычно, наверняка человек специально изменял его, чтобы потом не быть узнанным и уличенным в контактах с западным журналистом. Но все же он сдержал себя – здесь не Европейский союз. Пристрелят за лишнее любопытство, и все. Полиция Асада или боевики обнаружат твой труп в заброшенном особняке в лучшем случае через месяц. Когда распухшее на жаре тело даже не сможет с уверенностью опознать Кэтрин.

– Вы, надеюсь, сделали все, о чем мы вас просили? – произнес боевик, делая еще один шаг назад. – В случае, если вы обманули нас, найдутся способы воздействия.

Он уже собирался покинуть помещение, как внезапно сработала рация.

– Джихад один, ответьте Джихаду три, – донесся из рации голос.

Если бы боевик был с сопровождающими, он бы непременно передал рацию для переговоров кому-нибудь из своих людей. Но он в одиночку отправился на встречу с Джоном. Поколебавшись секунду, боевик ответил.

– Джихад один на связи. Слушаю вас, Джихад три…

Короткий разговор велся иносказательно. Но тележурналист из переговоров понял, что случилась беда с недавно перешедшим на сторону повстанцев, одним из высших чинов военно-морских сил Сирии адмиралом Хусейном Исмаилем.

Что за беда? То ли его взяли в плен правительственные войска, то ли был совершен теракт, Грифитс так и не понял. Оканчивая разговор по рации, скрывавший от него свое лицо боевик отступил спиной вперед.

– …да, постараемся сделать все, что в наших силах, – еще услышал прощальные слова Джон.

Боевик, так и не показавший свое лицо, исчез из особняка. Послышался звук отъезжающей машины. Сидевшие в ней наверняка спешили, о чем свидетельствовал свист протекторов по асфальту.

Джон выждал, как и было договорено, пять минут. Только по прошествии условленного времени он позволил себе обернуться. Холл оказался пуст, лишь ветер гонял по нему пластиковые пакеты. Он любовно поставил саквояж на журнальный столик. Раскрыл его. Внутри виднелись тугие пачки долларов. Грифитс даже не стал их пересчитывать. В душе уже созрела уверенность – эти по платежам не обманут. В конце концов, то, что делал он по их заказу, стоило шальных бабок. И в то же время Джон имел возможность в любой момент повернуть дело по-иному. Лишь один сюжет, прошедший на новостных каналах телевидения, делал из скрывавших перед ним свое лицо негодяев и извергов рода человеческого. Джон прижал к себе саквояж и вышел на улицу. Раздумывая, он неторопливо закурил. Занятие, предложенное неизвестным боевиком, в дальнейшем сулило немало денег. Но Джон понимал, что ввязался в гнилое дело, которое рано или поздно окончится провалом.

– Да ну вас к черту, – в сердцах воскликнул он. – Решайте свои дела без меня. Я еще жить хочу.

Джон зашагал по улице к углу квартала.

– Я еще жить хочу. Хочу увидеть своих детей, внуков. Кэтрин, конечно, на роль жены не подходит. Это однозначно. А где мне выбирать? Работа, работа и еще раз работа! И под боком только одна Кэтрин! Такая же сумасшедшая, как и я сам. Ничего, кто-нибудь еще подвернется, и не хуже ее.

Джон завернул за угол. Желтое добитое такси резко выделялось на фоне сгоревших особняков. Таксист тут же выпрыгнул из-за руля, распахнул дверцу.

– Прошу. Я уж боялся, чтобы с вами чего-нибудь не случилось.

– А что может со мной случиться? – самонадеянно заявил Грифитс, усаживаясь на заднее сиденье добитого такси. – В порт, пожалуйста.

Сидя за спиной шофера, Джон пересчитывал переданные ему деньги. Все сходилось до цента, этим людям можно было доверять, они не «кидали».

Грифитс закрыл саквояж. Такси доставило его в порт. Оператор вытащил пару купюр, протянул таксисту.

– Сдачи не надо.

Таксист сжимал сирийские фунты в руке и не верил своему счастью. Сегодня ему удалось заработать за день больше, чем он заработал за прошлый месяц. Он догнал пассажира. Джон уже был готов взойти на борт арендованной яхты.

– Возьмите мою визитку. Мобильная связь плохо работает. Зато по стационарному телефону вы всегда можете сказать моей жене, что вам нужно такси… – затараторил водитель.

– Спасибо. Я постараюсь еще не раз воспользоваться вашими услугами, – по-европейски корректно отреагировал на предложение Джон и направился к яхт-клубу, где по военным временам виднелось лишь с десяток судов.

Оператор дождался, пока такси отъедет, и лишь потом поднялся на борт яхты. Завел мотор, сбросил с тумбы швартовы. Плавсредство медленно заскользило по воде. Джон не расставался с саквояжем. Он одной рукой крутил штурвал, другой прижимал к боку драгоценную получку. Наконец ему удалось вывести яхту в открытое море. Джон выключил автопилот. Яхта пошла сама собой по заданному курсу. Если бы на пути встретился какой-нибудь объект, автоматика предостерегла бы об опасности.

Джон спустился в каюту. Плюхнулся на двуспальную кровать. Вновь открыл саквояж. Тугие пачки банкнот никуда не исчезли. Они теперь были собственностью Джона.

– Милые, – погладил он их рукой. – Кэтрин, конечно, неплохая девчонка, но то, что мы делали с ней вместе, не имеет отношения к этому проекту. Тут только мой интерес, прости, милая.

Джон осмотрелся, куда на яхте можно припрятать заработанное. Его взгляд остановился на шкафчике с газовым баллоном.

– Вот уж куда не догадается заглянуть даже прожженная феминистка, так это в отсек с газовым баллоном. Все женщины, как, кстати, и животные, боятся огня.

Грифитс вытащил из саквояжа деньги, завернул их в полотенце и сунул за газовый баллон. После чего вышел на палубу и взял курс к плавучему госпиталю.

Глава 6

Сабах Диб крутил руль. Микроавтобус с красным полумесяцем на всех бортах, капоте, задней дверце и даже на крыше неторопливо катил по проселочной каменистой дороге. Красный полумесяц, принятый в мусульманских странах, как знак, обозначающий медицинскую принадлежность транспорта, являлся оберегом от всяких бед. В воюющей Сирии неприкосновенностью пользовались лишь два вида машин. «Скорая помощь», что само собой разумеется, и такси. Легковые машины желтого цвета и с фонарем на крыше спокойно преодолевали все блокпосты, линии противостояния. Таксистов тоже не трогали, понимая, что, во-первых, человек просто зарабатывает деньги, во-вторых, должен же существовать в стране более-менее безопасный способ передвижения.

Николай Зиганиди и Катя Сабурова, одетые в белые халаты, сидели на носилках. Из всех стекол в салоне только одно было полностью прозрачным – не матовым.

– Кажется, что Саблин ошибается, – продолжала рассуждать Катя. – Мины сплавляют не в том месте.

– А как же компьютерный симулятор? – поинтересовался новороссийский грек.

– Любую компьютерную программу составляют люди, следовательно, симулятор не застрахован от ошибок.

– Маловероятно, – засомневался Зиганиди.

– Особенно это касается программ, моделирующих поведение воды, – продолжала Катя.

– Есть же вполне точная наука – гидравлика. Вот в соответствии с ее законами и была составлена программа-симулятор. Точно так же проектируют гидросооружения, в том числе и электростанции.

– Все хорошо с гидравликой, когда объемы воды относительно небольшие. Тогда ее законы подтверждаются. Это то же самое, как с ньютоновской физикой. Пока скорости небольшие, ее законы действуют, а стоит скорости стать сравнимой со скоростью света, они становятся бесполезными, больше не отражают реальности. Изменяется скорость течения времени, размеры. И вот тогда в действие вступает теория относительности Эйнштейна, приспособленная к этим изменениям. А пока еще никто не придумал своей «теории относительности» для больших масс воды. Например, законы гидравлики абсолютно бесполезны при расчетах океанических приливов и отливов. Одно время пытались составлять прогнозы, пользуясь ими, но ничего толкового из этого не вышло. Там, где расчет предсказывал подъем воды на три метра, на самом деле вода поднималась лишь на метр. Где приливов вроде бы вообще не должно быть, они доходят до десяти метров. Вот и пришлось возвращаться к старой практике, когда таблицы приливов и отливов составляют на основе житейского опыта. А это уже чистой воды шаманство, астрология и алхимия.

– Думаешь, разработчики симулятора не учли силу приливов-отливов? – уже стал склоняться на сторону Кати Зиганиди.

– Я просто уверена в этом.

Сабах обернулся и предупредил:

– Впереди блокпост. Так что лучше переходите на английский. К русскому на территории, контролируемой повстанцами, у нас теперь относятся настороженно.

– Мы лучше вообще помолчим, – сказала Катя. – Тема нашего спора как-то не очень соотносится с назначением машины. Санитары вряд ли болтают о приливах-отливах.

Сабах Диб абсолютно не волновался, приближаясь к повстанцам, хотя и был одет в морскую форму и находился на службе у Асада. Статус медика позволял ему многое.

Дорогу перегораживали бетонные блоки, между которых можно было проползти только на малой скорости. Сабах сбросил газ и стал выписывать замысловатый зигзаг.

– Напоминает то, как на автодромах сдают экзамен по вождению, – тихо проговорила Катя.

Николай усмехнулся. Ему было забавно наблюдать за тем, как Диб старательно ведет машину. Сам бы Зиганиди, прошедший специальную подготовку, спокойно провел бы ее в этом лабиринте раз в пять быстрее. Но, разумеется, не стал бы этого делать в присутствии повстанцев. Зачем «выдавать» себя? Чем более ты внешне неумел, тем меньше подозрений вызываешь. Потребовалось бы, и Зиганиди, чувствовавший себя в воде свободней, чем рыба, убедительно бы разыграл из себя человека, не умеющего плавать.

Повстанцы все еще сомневались, стоит ли останавливать машину, но все же один из них махнул рукой. Мол, стой. Диб послушно затормозил.

– Цель поездки? – спросил повстанец у водителя.

– Забрать на плавучий госпиталь для операции больного, – ответил Сабах. – Назад поедем той же дорогой.

Повстанец заглянул в салон микроавтобуса, увидев двух европейцев в белых халатах, окончательно отмел все подозрения. Катя с Николаем мало походили на европейцев-наемников, которые в последнее время попадались в рядах правительственных войск – в основном инструкторы и персонал по обслуживанию закупленных вооружений.

– Все в порядке, проезжайте. Счастливого пути, – пожелал повстанец, которого абсолютно не смутили погоны флотского офицера на плечах Сабаха.

Диб миновал последний изгиб лабиринта и прибавил скорость.

– Уже недалеко, – обернулся он к пассажирам, – через полчаса будем на месте.

– Мы сможем на какое-то время задержаться в бухте, где высадили нашего товарища? – спросил Николай.

Сабах поморщился, ему были в тягость навязанные командованием российские диверсанты. С такой компанией немудрено и в передрягу попасть, тогда уже и статус медика не поможет. Однако, как человек подневольный, Диб обязан был «создавать благоприятные условия».

– Вообще-то – нежелательно, – произнес он.

– Я имею в виду тяжесть больного, – уточнил Зиганиди. – Операция для него срочная, или же полчаса не создадут угрозы для жизни?

– Я смогу ответить на ваш вопрос лишь после того, как осмотрю пациента, – дал уклончивый ответ Сабах.

Николай пожал плечами. Он чувствовал себя полным идиотом. Вместо того чтобы заниматься поисками путей сброса морских мин, работал неквалифицированным санитаром, в обязанности которого входит лишь погрузить больного на носилки и затолкать в машину. Стоило для этого получать специальную подготовку боевого пловца! Радовало только, что этим самым они с Катей давали Саблину прикрытие – возможность исследовать побережье со стороны моря.

– Дай бог, чтобы у Виталия все пошло гладко, – проговорил Зиганиди.

Катя всматривалась в проплывающий за стеклом пейзаж, сверялась с картой. Она все еще сомневалась в правильности выводов каплея.

– Все же, по мне, мины сплавляют по реке или же с плавсредства, подходя на нем к самому берегу, – сказала она.

– И как ты себе это представляешь? – со скепсисом возразил Николай. – Мину-хамелеон тяжело заметить в открытом море, но в реке она просто не будет успевать менять свой цвет. В одном месте глубина, в другом близкое каменистое дно, в третьем песок. А течение горных рек быстрое. Плавсредство же пришлось бы каждый раз менять, иначе чужак примелькается.

– А если используют местное плавсредство, скажем, сейнер?

– И местные ничего об этом не знают? Такое невозможно. Родственные связи здесь очень сильные. Местные рыбаки линчевали бы вредителей.

Довести спор до конца не дал Сабах, он тревожно посмотрел в зеркальце заднего вида.

– Что-то мне это не нравится, – напряженно произнес он.

Сами Николай с Катей не могли видеть, что делается сзади, стекло торцевой дверцы было матовым.

– Что там? – с тревогой осведомилась Катя.

– Нас преследуют и, кажется, собираются остановить. Причем это те самые повстанцы с блокпоста. Я запомнил их машину. А теперь уже машина появилась и впереди по курсу.

Теперь уже и Катя с Николаем увидели через лобовое стекло стремительно приближающийся потрепанный временем, жизнью, плохими дорогами и войной джип. В потолочном люке торчал бородатый мужчина в чалме, в руках он держал автомат.

– Они не могут знать, кто вы такие, – поспешил заверить Сабах. – Тут что-то другое.

Джип, идущий навстречу, затормозил, развернулся в узком месте и перекрыл дорогу. Сабах доехал до него и вынужденно затормозил. Нагонявшая микроавтобус машина чуть не ткнулась бампером в зад «Скорой помощи». Из джипа выскочил моложавый мужчина с повязкой на голове. То, что он был вооружен лишь пистолетом, говорило о его статусе командира. Да и держался он, как должен держаться начальник.

Он рванул на себя дверцу микроавтобуса, вперился взглядом в Сабаха.

– Поедете за нами, – приказным тоном сообщил он.

– Не могу, – довольно спокойно ответил Диб, хоть руки его слегка подрагивали. – Мы за больным едем. Его на операцию срочно везти надо. И вообще, кто вы такие?