Трудное счастье Калипсо

– А почему не на пляже? Там веселей. И берег песчаный. Здесь – сплошная галька.

– Я и не собиралась здесь плавать.

Игорь присмотрелся и понял, что эту молодую женщину встречал неоднократно на так называемом бульваре. Каждый вечер нарядно одетые отдыхающие фланировали по аллее из старых каштанов. Нельзя сказать, что эта женщина была вызывающе красивой, но в ней мужчины без ошибки распознавали искательницу приключений. Такие девушки, как правило, преследуют одну цель – удовольствие. Деньги, сильные чувства – это им неважно. Хороший секс – вот зачем они приезжали сюда. Игорь понял, что отказаться от такого приключения не может. Он оглянулся по сторонам – бухточка была со всех сторон прикрыта невысокими скалами, а отвесная стена, к которой крепилась лестница, нависала над ней, как козырек. Игорь отложил в сторону акваланг и маску, приблизился к розовому полотенцу.

– У меня есть совсем немного времени, – сказал он и лег рядом с женщиной.

– У меня тоже, – она протянула руку к большой цветной сумке и достала маленький пакетик, – это нам не помешает?

– Наверное, – Игорь надорвал упаковку презерватива.

В душе Светланы с тех пор, как Игорь стала уходить на косу, наступило спокойствие. Она не допускала мысли, что вдали от ее глаз может произойти предательство. «Он не мальчик, он понимает, что флирт – это куда ни шло, а вот связь, пусть случайная, пусть «просто физиология» – это совсем другое дело», – размышляла она. Светлана ценила то обстоятельство, что Игорь возвращался в одно и то же время, сразу нырял в душ, а после они, разгоряченные солнцем, нежились в прохладе номера и занимались любовью. Эти часы, когда пляжи вымирали, когда у бассейна не оставалось свободных мест, когда отдыхающие набирались сил перед вечерними приключениями, они проводили в поцелуях и объятиях. Светлана краешком сознания корила себя за мелочную ревность и умирала от любви.

В тот день, когда Игорь без малейшего сопротивления упал на розовое полотенце, Светлана купила новую рубашечку. Рубашечка была очень узенькая, очень коротенькая и походила бы на мужскую майку, кабы не мелкий узор из тонкого кружева. Она приняла душ, обсохла в свежем воздухе номера, покрываясь мурашками, потом накинула на себя рубашку-маечку. Ее грудь с выступившими сосками была почти обнажена, бедра обтянуты мягкой тканью. Светлана улыбнулась сама себе и, предвкушая встречу с Игорем, легла в постель.

Игорь появился тогда, когда она уже окоченела от холодного воздуха, струящегося из кондиционера. Светлана сменила новую сексуальную маечку на просторный халатик, с высоты десятого этажа она пыталась отыскать его высокую фигуру у бассейна, около теннисных кортов, в парке. Его нигде не было видно. Только через час, когда она уже металась по комнатам, потеряв всякое терпение, вошел он.

– Ты представляешь, встретил своего одноклассника. Мы с ним просидели за одной партой практически десять лет. Они с женой здесь же, в соседнем отеле. Я хотел их к нам пригласить, но, во-первых, не знал, как ты к этому отнесешься, во-вторых, они собираются на какую-то экскурсию в Варну.

– Позвонить ты не мог?! – Светлана с облегчением выдохнула.

– А я телефон забыл свой. К тому же он, наверное, разрядился.

Выключенный заранее телефон Игорь успел сунуть в карман висящей на вешалке ветровки.

– Теперь понятно, а я звоню, там ни ответа ни привета. Скоро обед, ты будешь переодеваться? – успокоилась Света.

– А как же, я только в душ, я сегодня столько нырял, что весь просолился насквозь.

Игорь говорил правду. Он просолился, только от пота – любовная схватка с девушкой по имени Лера была стремительной и похожей на сеанс боев без правил. «Классная девчонка, оторваться невозможно», – намыливаясь, Игорь понял, что с удовольствием продолжил бы знакомство.

За обедом Светлана внимательно присматривалась к Игорю, но ничего подозрительного не обнаружила. Терзаясь от ревности и стыдясь несдержанности, она засыпала любимого вопросами:

– А ты где приятеля встретил?

– Да прямо у лестницы, у спуска в бухточку.

– Он с женой был?

– Нет, почему, он был один, а вообще приехал сюда с женой. А что?

– Просто интересно.

– Странная ты какая-то, – Игорь внимательно посмотрел на Светлану.

– Ты считаешь, что вопросы задавать странно?

– Да нет, – он отпил вино. – На танцы сегодня пойдем?

– С чего это вдруг?

– Потому что мы уже отдохнули, можно немного и светской жизни хлебнуть.

– Ну, если ты хочешь.

– А ты не хочешь?

– Хочу, конечно, – Светлане захотелось прекратить разговор. Ей не давало покоя длительное отсутствие Игоря. В его поведении, в его жестах все было привычно и знакомо, вот только его рассеянность…

– Жара, – наконец произнес он, не в силах сдержать зевок, – да и я, наверное, сегодня переплавал. Пойдем, отдохнем у себя?

В этот раз дневной сон застал их на разных половинах огромной кровати…

Вечером Светлана и Игорь собирались на танцы, которые устраивались в одном из клубов городка.

– Пожалуйста, надень что-нибудь пооткровеннее, – попросил он ее.

– Господи, зачем тебе это?

– Отпуск, хочу безнравственности, – заявил он и налил им «на дорожу» красного сухого вина.

Танцевали они до утра. Светлана в откровенном, с огромными вырезами на спине и на груди тонком платье нежно-сиреневого цвета была необыкновенно хороша. Загар подчеркнул ее глаза и чуть выгоревшие волосы.

– Пойдем домой? Я устала. – Светлана уже почти не стояла на ногах.

– Может, еще немного? – Игорь возбужденно осматривался по сторонам. – Мы самые выносливые с тобой.

Светлана оглядела зал. Если не считать абсолютно пьяных, сидящих на высоких барных табуретах исключительно благодаря стойке, которая их подпирала, в зале было четыре пары и одна шумная группа людей. Пары, предоставленные сами себе, танцевали, а шумная группа открывала очередную бутылку с шампанским.

– Не надо, она сейчас выстрелит, – громко проговорил один из мужчин.

– И хорошо! – воскликнула молодая женщина в откровенном платье. Ее большая грудь прекрасной формы, ничем не сдерживаемая, притягивала взгляды. Сквозь тонкую ткань просвечивали крупные соски.

Светлана отвела взгляд – вид у женщины был настолько вызывающий, что ей стало неловко.

– Это просто какой-то стриптиз, – начала она, но, бросив взгляд на Игоря, увидела, что тот не сводит с нее глаз. А женщина, уловив это, еле заметно улыбнулась.

Есть в людях какие-то такие маяки, локаторы и датчики, тончайший механизм которых не силах воспроизвести ни один, даже самый гениальный ученый. Эти человеческие приборы фиксируют опасность даже тогда, когда сама опасность еще не наступила. Светлана уже не искала тайных соперниц, не следила за взглядом Игоря, не задавала вопросов, она поняла, что удержать такого красивого мужчину будет сложно и она должна быть благодарна за то время, которое ей предоставит судьба. Они танцевали до рассвета, до первых мягких лучей солнца.

…После полудня Светлана и Игорь проснулись под раскаты грома. Дождь, внезапно пришедший с моря, был оглушительно шумным, ломающим ветви жестких деревьев и заполняющий собой дороги. Светлана и Игорь, выбитые из привычного русла вчерашними танцами, долгим сном и внезапным ненастьем, поздно завтракали.

– Может, уедем раньше? – Светлана неохотно ела йогурт.

– Зачем? – возмущенно посмотрел на нее Игорь.

– Погода испортилась…

– Это же юг, завтра уже будет солнце, и ты сама пожалеешь обо всем.

– Может, и пожалею, – Светлана отодвинула вазочку с йогуртом и принялась выбирать из фруктового салата клубнику. Было ясно, что аппетита у нее нет, а в голове бродят всякие мысли, к отпуску отношения не имеющие.

– Послушай, что с тобой происходит? – Игорь пристально посмотрел на нее.

– Не знаю, у меня плохое настроение.

– Просто так плохого настроения не бывает. Нужна причина.

– У меня нет причины. Я в этом смысле особенная.

– Как хочешь, – Игорь в сердцах бросил ложку на стол. Сидящий по соседству немец вздрогнул и, маскируя любопытство, скосил глаз. – Я вообще тебя не понимаю. Какая муха тебя укусила? – Игорь взял себя в руки.

– Ладно, извини, в конце концов, осталась всего неделя отпуска. Еще раз прости, у тебя бывает хандра, и у меня тоже иногда случается. – Светлана изобразила бодрую улыбку и залпом выпила сок. – Пошли в номер.

С ответом Игорь замешкался, и это не ускользнуло от Светланы.

– У тебя другие планы? – в ее голосе слышались и вызов, и обида, и подозрение.

– Какие у меня могут быть планы, о которых бы ты не знала?

– Это я так просто спросила, не обращай внимания.

– Я не обращаю внимания, но ты действительно странная эти дни.

Светлана задумалась.

– А ты пойдешь сегодня в бухту, если дождь закончится?

– Хотелось бы, но, если ты против, могу отложить и до завтра.

– Я не против, – запротестовала Светлана, – а может, и мне с тобой пойти?

– Давай, конечно, там интересно. Правда, песка на берегу мало и дно из гальки, но зато вода прозрачная, плывешь, как будто и не в воде.

Светлана смешалась. «Нет, это совсем дурацкая затея, и лестница там высокая, по жаре вверх-вниз, ну его к черту. И потом, что там, в этой бухте, может произойти, там сроду ни одного человека не было. Останусь на пляже. Пусть он там вволю наплавается, а то я совсем его изведу».

– Ладно, пойду на пляж, тем более я еще в салон записалась, на массаж. В общем, плавай на здоровье и берегись акул.

Неделя пролетела незаметно. И погода, и настроение Светланы и Игоря исправились сами собой – она перестала дуться по пустякам, ослабила бдительность и вела себя спокойно, доброжелательно. Способствовали этому и нежность Игоря, и скорый отъезд. Сейчас Светлана уже жалела о тех днях, которые провела в ревнивых мучениях, подозрениях и выяснениях отношений. Ей хотелось, чтобы воспоминания об этой поездке у них были самые приятные. Иногда, правда, она внимательно присматривалась к спутнику и улавливала в нем какое-то незнакомое настроение. Немного игривое, немного насмешливое, но всегда поверхностное и формальное. Придраться было не к чему. Игорь оставался таким же внимательным, ласковым, заботливым, не позволял себе резкостей. Но Светлану что-то беспокоило. Этому «что-то» имени и определения она подобрать не могла.

Игорь был начеку. Он понимал, что рискует абсолютно всем, но порвать с этой фантастически сексуальной, на его взгляд, женщиной не мог. Лера была готова заниматься любовью в любом месте и в любое время. Ее, казалось, не заботили приличия, опасность и прочие глупости. Прикасаясь к ее упругому, загорелому, податливому телу, Игорь словно бы заражался ее безумием. Они могли встречаться в лесу, неподалеку от теннисных кортов, где их могли увидеть, но чаще всего они встречались в бухте. Игорь склонялся над Лерой и молил бога, чтобы ее крики никто случайно не услышал.

В предпоследний день, после того как Светлана упаковала почти все чемоданы, Игорь отпросился поплавать.

– Да, иди. Завтра не успеешь, выезжаем в семь утра.

Сама она решила сходить на маникюр. В прохладном салоне ее уговорили сделать массаж, фруктовую маску и полежать в комнате для релаксации. Вот там-то, лежа с ароматной пленкой на лице, она услышала, как кто-то в соседней кабинке произнес:

– Это вот та самая малахольная, чей муж встречается с грудастой Лерой. А она, вместо того чтобы за мужем следить, по салонам бегает.

Голос принадлежал русской тетке, которая поселилась в отеле неделю назад и тщетно пыталась завязать со Светланой и Игорем знакомство.

– Ну и что?! Мало ли кто что сказал? Нет, я понимаю, если один факт соединить с другим, а потом прислушаться к своим ощущениям и припомнить его дурное настроение… Но для разумного человека – это все только домыслы, на которые не стоит обращать внимание. Если только ты не собираешься загубить семейную жизнь на корню, – Даша опять заходила по комнате.

Светлана сидела в уютной гостиной. Доводы Даши ей казались неубедительными. Ей больше верилось в свои ощущения. А они подсказывали, что у Игоря роман, который начался в Болгарии и, судя по всему, продолжается в Москве.

Светлане понадобилось очень много выдержки, чтобы не устраивать скандалы. Больше всего ее раздражало безукоризненное поведение Игоря. Он был ласков, мягок, предупредителен. Светлана вспоминала, что Игорь не отходил от нее ни на секунду, если не считать нескольких часов с утра, которые он проводил в бухте. Задним числом Светлана поняла, что это и было место свиданий. Потом, припомнив детали их отпуска и применив дедуктивный метод, она вычислила и даму сердца. «Хороша, только очень вульгарна!» – вынесла свой вердикт Светлана. Впрочем, гнев и обида уступили место объективности. Светлана признала, что это не вульгарность, а некая раскрепощенность. Она также вспомнила, что, когда Лера (даже имя какое-то излишне кокетливое) случайно попадалась им на пути, Игорь старательно отворачивался. Сейчас в Москве Светлане хотелось устроить громкий и безобразный скандал. Но она понимала, что надо сдержаться. Она точно знала: стоит поднять этот вопрос, и Игорь не сдержится. В конце концов все закончится тем, что им придется расстаться. А к этому она не была готова. К тому же его поведение сбивало с толку.

Ночи напролет Светлана с открытыми глазами лежала в постели и думала, как теперь жить и что делать с тем, что она узнала.

– Ничего не делать, – это уже Даша отвечала на ее вопрос. – Представить себе, что ты ничего не знаешь. А если тяжело, то взвесь на весах все положительное и все отрицательное, что есть в ваших отношениях. Я историю с любовницей Стаса пережила молча, правда, хотелось отравить и его, и ее. Но я очень рада, что он не видел меня в слезах, истерике и с бесноватым выражением лица.

Светлана была уверена, что отношения Игоря и Леры продолжаются. Эта история заставила ее немного иначе взглянуть на человека, с которым она жила. Больше всего ее раздражало, что Игорь совсем перестал интересоваться делами своей компании. Где-то раз в месяц он обращался с вопросами к сестре Лене, как теперь понимала Светлана, это был лишь предлог, чтобы попросить перебросить ему деньги на карточку. Детали бизнеса его давно уже не интересовали. Светлана поначалу только радовалась этому – чем больше внимания уделял ей Игорь, тем спокойнее ей было. Но сейчас это начинало злить. С самого первого дня их совместной жизни большую часть своих доходов Светлана снимала с карточки и по привычке оставляла дома в большой бронзовой вазе, стоящей в их спальне. Тогда она сделала это специально, не зная точный доход Игоря. «Если мы начинаем вместе жить, – рассуждала она, – то и доходы должные быть общие. Страховой резерв у меня есть. Спасибо Нащокину, который так всем распорядился». Тогда, в начале их совместной жизни, у нее в голове и не возникало мысли, что мужчина должен поступить примерно так же. Справедливости ради надо сказать, что в большую вазу и Игорь бросал деньги – после удачных проектов это были весьма неплохие суммы. Но с течением времени он как-то стал забывать это делать. А потом и вовсе перестал. Впрочем, суммы тоже изменились – от проектов он все чаще отказывался: «Там такой противный клиент, я потеряю уйму времени, а мне еще надо закончить пейзаж». Впрочем, его живопись доходов не приносила. Светлана не решалась ничего сказать, поскольку деньги действительно были. Только заработанные ею. Она возобновила свою работу с клиентами, сама ездила не переговоры, ругалась с печатником Прокопенко и сама проверяла бумагу, пришедшую для тиражей. В последний год она уже не полдня бывала на работе, а весь рабочий день, задерживаясь подчас до позднего вечера. Дома ее встречал томный Игорь, переполненный творческими планами и раздражением из-за ее позднего прихода.

– Ты меня совсем забыла? Я тут один. И даже не обедал.

Светлане хотелось сказать, что можно обед заказать на дом, если уж совсем обленился и не способен доехать до ресторана. Но она, как правило, молчала и, чтобы не портить и себе, и ему настроение, шутливо жалела несчастного и бежала на кухню готовить ужин. Игорь в это время крутился тут же, потягивал сухое вино и рассуждал о муках творчества. Выяснять отношения не хотелось – тогда пришлось бы все назвать своими именами, а это привело бы к неминуемой серьезной ссоре. «Ничего, я выберу момент и все деликатно разъясню», – Светлана смотрела на красивое лицо Игоря, и раздражение отступало. В сложившейся ситуации она чувствовала прежде всего свою вину. Она сама приучила его быть безответственным. Наверное, влюбленность мешала ей сообразить, что мужчина должен помнить о своих обязательствах перед женщиной, с которой живет. Игорь, похоже, не задумывался ни о настоящем (оно и так было вполне комфортным), ни о будущем.

– Давай возьмем большие креветки, но не как обычно, а килограмма три с половиной, чтобы часть обжарить с чесноком, – Игорь уже потянулся к морским деликатесам.

Светлана, которая отлично помнила, что в заветной вазе осталось совсем немного денег на жизнь, поморщилась.

– Может, обойдемся килограммом?

– Перестань, это на один зубок. А хочется – от души.

Конечно, они могли себе это позволить. На карточке Светы была внушительная сумма, а счет, открытый для нее Нащокиным, прирастал процентами.

Но Никольской стало интересно, как отреагирует на ее замечание Игорь. Задаст ли он наконец вопрос: «Может, у нас проблемы с деньгами и мне надо что-то сделать?»

Вопрос не прозвучал. Креветки были куплены, а вечером, наслаждаясь действительно вкусным блюдом и хорошим вином, Игорь самодовольно произнес:

– Вот, если бы не я, мы бы так хорошо не поужинали.

Светлане тогда первый раз в жизни захотелось уколоть его вилкой в красивую, ухоженную ладонь.

Теперь, тщетно пытаясь вспомнить, когда же в последний раз Игорь бросал деньги в общую копилку, она призналась себе, что он вообще в доме ничего не делал и ни за что не отвечал. Только в самом крайнем случае Игорь помогал Светлане, но при этом хмурился и ворчал. Она все это списывала на «вторичный половой признак» – нелюбовь к домашнему труду. Когда же встал вопрос о мытье больших окон на первом этаже, Игорь посоветовал:

– Да вызови кого-нибудь, есть же масса агентств, которые занимаются уборкой домов. Кстати, заодно и уберут. Я собираюсь в следующую неделю поездить по салонам со своими работами. Мне будет некогда.

Светлана и без него знала, что возможности сервиса сейчас безграничны, но она, во-первых, терпеть не могла чужих людей в доме, а во-вторых, большие окна они мыли всегда сами.

– Ты знаешь, их услуги весьма подорожали, – это она произнесла специально, намекая на возможные проблемы с деньгами.

– Брось, ну не миллион же это стоит, – весело и безаппеляционно бросил Игорь, – в конце концов, пусть эта тетенька придет, которая у Даши убирает. Она-то совсем копейки берет.

– Но это же тоже деньги, – не сдавалась Светлана, – может сами помоем?

Игорь сделал вид, что не расслышал, и весь остаток дня у него было дурное настроение.

– Я сама помою, если тебе трудно, – сказала вечером Света.

– Зря, – пожал плечами он, – стремянка высокая, это опасно.

История с девушкой Лерой стала катализатором процессов, которые Светлана предпочитала бы не запускать. Она бы предпочла на многое закрыть глаза, но теперь, увы, сделать это не получалось. Она не могла признаться даже Даше, хотя ближе подруги у нее не было, в своих волнениях о будущем. Она хотела бы выйти замуж, но ей не очень нравится, что ее мужчина только и знает, что рисует пейзажи и натюрморты. Деньги, по сути, зарабатывала Лена. Игорь за последний год не сделал ни одного проекта.

– О чем ты задумалась? – Даша внимательно посмотрела на подругу.

– Я хочу с ним поговорить, и дело даже не в измене…

Разговор так и не состоялся. Как только Игорь чувствовал, что надвигается угроза длительного обсуждения неприятных вопросов, он тут же пускал вход свое обаяние и проявлял чудеса невиданной заботы:

– Что ты бродишь по дому? Суббота все-таки, пойди полежи, а я с тобой рядышком…

Или:

– Ой, как ты стала сутулиться, дай-ка я тебе массаж сделаю!

Массаж обычно сопровождался поцелуями и большим количеством ласковых слов.

Вообще, интимная часть их жизни была такой же насыщенной, как и в начале их отношений. Светлана чувствовала себя желанной, казалось, влечение Игоря к ней не ослабевает. Он по-прежнему обращал внимание на ее нижнее белье, прическу, настроение. Правда, теперь ему было необходимо знать, получила ли она удовольствие от близости с ним, все ли он делает правильно и достаточно ли ласк.

– Может, тебе бы хотелось, чтобы я был грубее?

Такие вопросы Светлану ставили в тупик.

– Все замечательно, поверь мне, не надо ничего менять, – обычно искренне говорила она.

Она и мечтать не могла о лучшем любовнике. Но вот близость заканчивалась, и в голову Светланы лезли невеселые мысли о том, что Игоря ничего не интересует, кроме удовольствий. История с девушкой Лерой была лишним тому подтверждением.

Светлана раздражалась, боролась с желанием вывести притворщика на чистую воду, но потом сдавалась и позволяла себя баловать и ласкать. В ее душе наступило то раздвоение, которое губительно для цельной натуры. Она понимала, что ее обманывают, и дело тут не только в другой женщине. Обманывать можно по-разному, и еще неизвестно, какой обман хуже. Глядя на поведение Игоря, Светлана вдруг поняла, что он, особенно не задумываясь и почти не споря, следовал ее курсом. И это касалось всего.

– Если он не задается вопросом: «А что же будет завтра», то это означает одно – ты его разбаловала, – как-то сказала наблюдательная Даша.

– Нет, я просто хотела, чтобы он себя комфортно чувствовал.

Даша внимательно на нее посмотрела:

– А вообще-то это он должен был хотеть, чтобы ты себя комфортно чувствовала.

Сколько людей – столько проблем и бед. Сколько проблем и бед – столько и способов уйти от них, смягчить их удар и пережить свалившееся на голову без всякого предупреждения горе. Светлана помнила, что однажды мать, которая никогда особо не любила готовить, вдруг стала баловать семью сложносочиненными блюдами, пропадала на кухне с утра до вечера, выпекая торты и пирожные. Только спустя годы Света узнала, что в этот период ее отец, всегда очень «правильный», вдруг стал выпивать и пропадать с друзьями на ипподроме. «Мне казалось, что я его верну уютом и вкусными блюдами. Что он предпочтет вкусно пахнущий дом, а не собутыльников и ловкачей на скачках. Хотя это и полная чепуха. Но думаю, на самом деле мне надо было себя чем-то занять. А нелюбимое занятие всегда требует чуть больше усилий», – все это мать рассказала ей совсем недавно.

Светлана окунулась в проблемы своего издательства и в архив Нащокина. Почти каждый вечер она просиживала над рукописями, блокнотами, фотографиями, всем тем «наследием», которое оставил после себя муж. Сваленные в одну большую плетеную корзину документы хранились на третьем этаже в чулане. Теперь Игорь вечерами пропадал в мастерской, а Светлана перебирала бумажки на третьем этаже. Занятие ее отвлекало и будило воспоминания о прошлом. Все найденное она раскладывала по папкам и конвертам. Бумаг было много, и однажды, не найдя у себя в кабинете конвертов, она заглянула в мастерскую Игоря. Того не было дома. Светлана ревностно подмечала, что его пребывание на этюдах стало еще более длительным, а картины превращались в небрежные эскизы. Набросок Звенигорода мало чем отличался от наброска Переславля-Залесского. Создавалось впечатление, что писалась одна и та же картинка. Светлана догадывалась, что порой поездки на этюды были лишь предлогом, но отношения не выясняла, старалась себя урезонить тем, что «все проходит», роман с девушкой Лерой закончится. А как он закончится, они с Игорем уладят и все остальные проблемы. Наверное, так бы оно и было. Но в секретере среди сваленных в кучу бумаг Светлана нашла квитанции, счета и чеки. Присмотревшись внимательно, она поняла, что Игорь тратит большие суммы в магазинах дорогой одежды, парфюмерии и даже электроники. Последний чек свидетельствовал о покупке дорогущего музыкального центра. Светлана тут же позвонила сестре Игоря.

– Лен, извини, что беспокою. Ты не знаешь, где можно недорого купить музыкальный центр? Игоря дома нет, а у меня приятельница сидит, ей надо кому-то подарок недорогой подобрать.

– Свет, у меня столько работы, что не до музыки, – закончила она. – Какой музыкальный центр?

Стало ясно, что все или большинство подарков предназначалось кому-то другому. Внимательно изучив все бумажки, Никольская пришла к выводу, что, скорее всего, Игорь пользовался «хозяйственными» деньгами, которые она оставляла в бронзовой вазе.

Вернувшись поздно, в этот день Игорь был особенно весел и внимателен. Крепко поцеловав ее еще на пороге, он хотел было подхватить ее на руки, но она запротестовала:

– Подожди, подожди…

– Могу и подождать, тем более голоден, как волк.

Игорь шутил, принялся помогать – ставил тарелки, что-то оживленно рассказывал. Он вел себя так, будто бы они вчера объяснились в любви и не прошло с момента их знакомства целых четыре года. Светлана внимательно пригляделась и поняла, что никакого усилия над собой он не делает. Ему действительно хорошо, он действительно рад ее видеть, и его поцелуи абсолютно естественны. «Что это? Такое замечательное актерство? Или с Лерой все закончилось? Кстати, это еще вопрос – был ли у него кто-нибудь еще?» – Светлана с грохотом поставила на стол хлебницу.

– Что это ты? – Игорь с изумлением посмотрел на нее.

– Случайно. Или почти случайно, – Светлана старалась не смотреть на безмятежно-радостное лицо сожителя. Она боялась, что не выдержит и швырнет ему прямо в лицо и пюре, и мясо, и салат. «Интересно, как он отреагирует, если я скажу, что знаю о Лере и деньгах? Или о том, что мужчина должен работать, а не только этюды писать? Обидится? Скорее всего. Надует губы и уйдет в мастерскую. И что дальше? Мы не будем разговаривать, начнем жить в разных комнатах, на разных этажах. Потом я попрошу его уехать. Он будет тянуть время, слоняться по дому, демонстративно собирая мелочи. Его озабоченное, оскорбленное лицо будет упрекать меня в бесчеловечности. Наверное, он думал, что жить вот так, как эльф, можно бесконечно». Светлана сама не заметила, как порубила помидоры в мелкую сочную крошку.

– Ты делаешь томатный соус? – нежно прозвучал над ее ухом голос Игоря.

– Послушай, дай мне приготовить ужин. Не отвлекай, я устала на работе.

– Пожалуйста, – Игорь пожал плечами и уселся за стол. – Ты такая сегодня странная. Как будто что-то случилось.

«Вот, самый подходящий момент. Надо ему все сказать», – Светлана решительно повернулась, глянула ему в глаза, помедлила и произнесла:

– Открой еще вина, пожалуйста. Лучше красное.

– У нас «день алкоголика»? – засмеялся Игорь.

– Давай считать, что так.

Светлана поняла, что обличительный разговор с ним будет признанием ее собственного поражения, торжеством снисходительной мужской жалости и обычного человеческого вранья. Он не станет наказанием для виновного, он не поможет ей обрести былую уверенность, спокойствие и никогда уж точно не вернет ее любовь. И самое главное, этот разговор не помог бы решить основной вопрос: что делать дальше? Тогда зачем? Зачем эти пустые гневные упреки, неизбежные слезы и жалкие агрессивные оправдания? Нет, она останется победительницей, а потому…

– Садись, все уже на столе, – Светлана поставила на стол большое блюдо с мясом.

– Ну, ты бы хоть улыбнулась, а то я думаю: может, что-то случилось? – Игорь поцеловал ее в щеку, сел за стол и налил в бокалы вино. – За что будем пить?

– За нас! – Светлана посмотрела на Игоря и улыбнулась.

В эту ночь Игорь удивлялся той страсти, которую обрушила на него Светлана.

Жизнь в доме вдруг наладилась. Светлана по утрам уезжала на работу, проводила там целый день. В ее издательстве произошли некоторые перемены. В один из дней она вызвала к себе Тину и, закрыв дверь, сказала:

– Тина, я очень довольна тем, как вы справляетесь со своими обязанностями. Более того, я вижу, как много вы делаете. Так относятся к собственному бизнесу. А потому я хочу предложить вам долю в издательстве. Небольшую, но все же. По итогам года вы будете получать хорошие деньги. Я предлагаю это по нескольким причинам. Во-первых, доверяю. Во-вторых, вы это заслужили. Ну, и последнее, в случае необходимости вы всегда сможете меня заменить.

– Спасибо большое, я вам очень благодарна и постараюсь вас не подвести, – было заметно, что Тина растрогана.

Вызванный юрист скоро оформил все документы. Верную Варвару Николаевну Светлана сделала директором вместо себя, сама же заняла должность советника. Немного посудачив о переменах, издательство заработало как и прежде.

Приехав домой, Светлана оживленно обсудила с Игорем его творческие проблемы, которых становилось все больше и больше.

– Мне не удается передать небо. Именно на закате, – Игорь озабоченно ерошил волосы.

«Еще бы, самое удобное время для свиданий – перед закатом и закат. Ничего удивительного, что небо не получается», – думала Светлана, а вслух произносила:

– А ты не спеши. Не торопись, посиди подольше. Попробуй сделать несколько вариантов.

– Да, да, – радостно подхватывал Игорь и добавлял: – Какая ты у меня умная!

Они теперь лишь изредка ходили гулять, предпочитая заниматься собственными делами в разных комнатах. Но за ужином обязательно что-то обсуждали, спорили, делились мнениями. Отлучался из дома Игорь не очень часто, но неизменно выбритый, в свежей рубашке и дорогих туфлях. Светлане очень хотелось съязвить по поводу туфель, но она почему-то этого не делала. Наверное, ей было бы неприятно увидеть оправдывающееся лицо Игоря. Иногда Светлана смотрела в окно на то, как Игорь заботливо укладывает в машину мольберт, зонт и прочие необходимые на этюдах принадлежности, и понимала, что едет он совсем в другую сторону и что о картинах он не думает вовсе. Но эти догадки уже так сильно не расстраивали. Теперь на все, что происходило в ее жизни, Светлана старалась смотреть глазами постороннего.

Шло время, внешне гармоничная оболочка их союза стала прочной и не позволяла вырваться наружу тем конфликтам, которые зрели внутри. «А так ведь многие живут годами», – порой думала Светлана.

Она ждала момента, когда расстаться можно будет спокойно, без драматических коллизий. Но то ли Игорь что-то понял, то ли время притупило ее ревность, но шли дни, а они все еще были вместе. В свой следующий отпуск они собирались так же, как и обычно – спорили о количестве чемоданов, дате вылета и продолжительности поездки. Не спорили они только о том, где будут отдыхать. Оба безоговорочно опять выбрали Албену.

Фрау Шланге имела мечту. Именно «имела», как некоторые имеют автомобиль или загородный дом. Мечта эта была ровно такая, какая должна быть у восьмидесятишестилетней дамы, над балконом которой проходит глиссада берлинского аэропорта «Тегель» и которая имеет соседок, «глупых, как вороны, и способных только говорить скабрезности молодому почтальону Петеру». Фрау Шланге мечтала побывать на пляже Махо Бич. Она уже не помнила, как называется остров в Карибском море, на котором это удивительное место находится, но точно знала, что лучшей точки для наблюдения за совершающими посадку авиалайнерами в мире нет. Фрау Шланге сама об этом читала в «Авиационном обозревателе». Ее приятельницы по пансиону для престарелых, те самые «глупые вороны», не понимали, почему, когда они все собираются пойти выпить кофе в их любимую кофейню на Курт-Шумахер-Платц, мадам Шланге, сердито шевеля губами, удобно устраивается у себя на балконе и, замаскированная цветущей пеларгонией, в сильный бинокль следит за идущими на посадку самолетами. На их призывы покончить с этим странным занятием она обычно отвечала горячей отповедью, смысл которой сводился к тому, что она сбежит из этого заведения, поскольку «прилично-умных людей здесь не осталось, в особенности после того, как почтенный герр Хамстер подавился кнедликом». Именно герр Хамстер, незадолго до своей нелепой гастрономической кончины презентовал ей этот старый оптический прибор на кожаном ремешке. Мощность военного бинокля была такова, что разглядеть каждую заклепку под мощными крыльями современных летных аппаратов не составляло труда. Никогда и никому фрау Шланге не рассказывала, что ее так привлекает в этом нарастающем гуле, в этом запахе авиационного керосина, который шлейфом накрывал весь их район, в этих загадочно светящихся в вечернем небе иллюминаторах, за которыми любопытствующие пытались разглядеть ее город. Она представляла себе, как эти люди несколькими часами ранее собирались в дорогу, смотрели карты, проверяли билеты, укладывали чемоданы и произносили: «Ну вот, вроде можно и ехать!» Их объединяли радостная нервозность и суета. Они покидали привычные места и пускались в путешествия, ничуть не боясь нового, неизведанного. Фрау Шланге тоже хотела путешествовать, но у нее никак это не получалось. Обстоятельства, которые помешали ей стать туристкой, были банальны – неважное здоровье и отсутствие денег. Нет, конечно, поплыть по Рейну на корабле – это не вопрос, это она бы осилила. Но фрау Шланге не хотела ни на Рейн, ни на Балтийское побережье, ни в Баварские Альпы, она хотела в края далекие, теплые, лучше жаркие. Об этом знал только герр Хамстер, который ее поддержал и даже обещал некоторую помощь в осуществлении мечты, но неудачно проглоченный кнедлик все планы свел на нет. Фрау Шланге погоревала о друге, о похороненной с ним своей мечте и теперь проводила все время на балконе в ожидании самолетов. И так бы продолжалось очень долго, не попадись ей на глаза реклама одного малюсенького турагентства, продававшего путевки по смехотворной цене. Агентство закрывалось, а потому делало всем значительные скидки.

В Болгарию, в город Албену, в составе большой группы престарелых туристов, фрау Шланге уехала так внезапно, что «глупые вороны» даже не успели спросить, где она взяла на это деньги. Впрочем, даже если бы и успели, то ничего бы толком не узнали – признаваться, что свой единственный золотой браслет она снесла в афганскую скупку, фрау Шланге никогда бы не стала.

Отель ей понравился, как и понравился город, розы, ресторан с великолепными блюдами, приветливый персонал и мелкий бассейн (плавать она не умела). «Ну, Карибы я бы не потянула! А чем Болгария хуже?» – В полдень, в самую жару, она устраивалась под большим зонтом на своей лоджии, на последнем, двенадцатом этаже и при помощи того самого бинокля обозревала окрестности. Окрестности были красивые, но скудные – вся беда в том, что с балкона фрау Шланге наблюдался только пустынный морской горизонт, кусочек скалистого берега и узкая песчаная коса под ним. В самом низу, под балконом было еще кафе и пляж, но и то и другое рассмотреть нельзя было даже в бинокль. К большому огорчению фрау Шланге, самолеты в этих местах не летали, а потому все ее внимание занимал доступный пейзаж. Ее туристическое любопытство было удовлетворено почти сразу – за два дня она обошла весь городок, затем, отбившись от стайки таких же пожилых фрау, сходила в ресторан отведать национальных блюд, посетила почту, где выбрала самые эффектные и дорогие открытки с видами болгарских курортов и отправила их в пансион «глупым воронам». Почти все время фрау Шланге проводила на балконе. Большей частью она вспоминала свою жизнь, вполне комфортную, но уж очень одинокую. Вот герр Хамстер ее немного скрасил, но, понимаете ли, случился кнедлик… Иногда она подносила к глазам бинокль, недолго разглядывала горизонт, но скорее по привычке.

В тот самый день фрау Шланге заняла свой пост несколько раньше, чем обычно. Причиной тому послужила очень вкусная, но вносящая некоторую нестабильность в организм свежая клубника со сливками. Утром в ресторане, не сдержавшись, фрау Шланге три раза ходила за добавкой и вот теперь к двенадцати часам далеко отойти от гостиничного номера опасалась. Она уютно устроилась в кресле под зонтиком, перед ней стоял графин с кипяченой водой, на коленях лежал бинокль. Жизнь была замечательна, даже несмотря на волнение в животе. Фрау Шланге поднесла бинокль к глазам и, подобно полководцу, внимательно оглядела окрестности. Море были привычно пустое, только где-то рядом, почти под зданием отеля, ощущалась какая-то жизнь. Скалистый берег тоже оживленным нельзя было назвать – один прохожий, какая-то повозка с осликом да бегущая дама. «В такую жару бегать нельзя!» – осуждающее подумала фрау Шланге и продолжила наблюдение. Дама, к ее удивлению, на некоторое время присела, потом как-то резко вскочила и ринулась по ступенькам вниз. «Она, определенно, ненормальная. Бегает, скачет, и наряд у нее какой-то легкомысленный…» – фрау Шланге прислушалась к своему животу, отложила бинокль и на некоторое время скрылась в номере. Когда она вернулась на балкон и опять поднесла к глазам бинокль, то обнаружила, что дама уже на узкой песчаной косе под обрывом и не одна, а с мужчиной. Как ни силилась фрау Шланге получше его разглядеть, у нее ничего не получалось – лицо она видела какое-то мгновение, потом на воду упало солнце, забликовало море, все как-то запереливалось, замерцало. Стало очевидно, что этот мужчина пытается поцеловать спустившуюся к нему женщину. Фрау Шланге отняла от глаз бинокль: сценка на узкой косе стала фривольной – женщина осталась в очень откровенном купальнике, который был скорее намеком на одежду, чем одеждой, а мужчина предпринял еще одну попытку обнять и поцеловать ее. Выждав для приличия минуту-другую, фрау Шланге с жадностью припала к биноклю. С одной стороны, ей было неловко, с другой… С другой, она, прожившая жизнь без семьи, без любви, без близкого друга, мучилась тем самым чувством, которое испытывают дети, завидя новенький велосипед у сверстника. Это чувство состояло из любопытства, зависти, умиления и даже бескорыстной радости. «Они – красивые. Высокие, хорошо сложены. И наверное, они – любовники. А свидание это – тайное. Иначе зачем так далеко от всех забираться. Она его любит, сильно любит. Она так бежала…» – думала фрау Шланге. Она впервые так близко подошла к чужой жизни, к чужим отношениям. Это было не кино, где все было не по-настоящему, не сценка в городском парке, когда непозволительно было бы даже и голову в их сторону повернуть. Это было что-то, что вдруг стало тайной на троих – этой женщины, мужчины и ее, одинокой пожилой фрау Шланге. «Они могут не волноваться – я никому ничего никогда не скажу. Счастье болтовни не любит. Ах, если бы был жив герр Хамстер!» Мужчина и женщина тем временем вошли в воду, но плыть не спешили, они стояли друг против друг и, видимо, о чем-то разговаривали. Впрочем, лиц нельзя было разглядеть. Фрау Шланге торопливо подкрутила колесико, пытаясь навести резкость, а когда опять поднесла бинокль к глазам, увидела, что мужчина протянул руку и схватил (или это так казалось издалека) женщину за плечо. Он старался опрокинуть свою спутницу в воду, потом он то ли ударил ее по голове, то ли пытался опустить ее голову к воде. Поднялся фонтан брызг, из-за которых ничего не стало видно, а когда вода улеглась, фрау Шланге узрела только мужчину. Как ни крутила старушка бинокль, как ни меняла она положение, как ни привставала на цыпочки, даму в откровенном купальнике найти она не могла. Мужчина тоже на какое-то мгновение исчез из виду – видимо, нырнул в воду, – потом появился вновь, только чуть дальше, а уж затем широкими уверенными движениями поплыл куда-то в сторону. «Он прятал под скалы ее тело!» – подумала фрау Шланге, ее сердце отчаянно забилось, она еще раз внимательно посмотрела на узкую песчаную косу, но там никого уже не было.

Помощник следователя Мирко терпеть не мог летний сезон. Нет, с точки зрения экономики это время было весьма благодатно – туристы, доходы города и все такое прочее. Но с точки зрения его службы… Нет, иногда казалось, что само небо посылает эти испытания. Мирко вытер бумажной салфеткой лоб и уставился на сухопарую бабку, которая уже битый час что-то рассказывала на немецком языке. В глубине души Мирко надеялся, что тетка выговорится и уйдет, но не тут-то было. Старушка два раза отлучилась в дамскую комнату и возвращалась оттуда полная энергии. «Надо звать переводчика, иначе мы с ней ночевать тут будем», – Мирко сотый раз набрал нужный номер телефона.

К тому моменту, когда наконец пришла высокая строгая девица с красочным бейджиком на лацкане форменного пиджака, Мирко готов был сам выучить немецкий, только бы эта фрау замолчала. Переводчица с одного взгляда оценила мизансцену, задала пару вопросов бабке, потом довольно долго слушала ее, а в заключение произнесла:

– Я поздравляю – у вас, похоже, убийство.

И коротко рассказала все то, что почтенная фрау Шланге видела в бинокль со своего балкона. Помощник следователя Мирко вспомнил о своем отсутствующем начальнике, мысленно распрощался с наступающими выходными днями и пошел отдавать распоряжения о следственных мероприятиях.

Загадочное происшествие, свидетельницей которого стала туристка из Германии, оторвало господина Боева от свадебного торжества – домашнего вина, кебабчатов, огромной баницы и других традиционных болгарских яств. Во дворе большого дома были расставлены столы. По центру стояли низкие вазы с фруктами, конфетами, орехами. Гуляли уже второй день, когда в ворота постучали.

– Господин следователь, ЧП в немецком отеле. Похоже, одна туристка пропала… Мы уже работаем двое суток, вот теперь ваша помощь понадобилась – в воротах стоял возбужденный помощник следователя.

– Мирко, ты сам подумай, как может пропасть человек среди бела дня! Его могли или убить, или утопить, или похитить! А как он мог пропасть?! – Этим громким возгласом господин Боев давал понять окружающим, а главное, перезрелой фельдшерице Софии, что по пустякам его не беспокоят: пропавшими овцами, ворованными персиками и разбитыми окнами он не занимается. Следователь Боев занимается только загадочными криминальными случаями. Его помощник Мирко своего начальника не боялся, но не всегда правильно понимал. Вот и сейчас.

– Как, как?! Пропала, как тот племенной петух, которого вы искали на прошлой неделе, – слова Мирко ясно прозвучали в наступившей тишине. Боев закашлялся, а его помощник как ни в чем не бывало пояснил: – Господин следователь даже простудился, когда этого петуха вытаскивал из колодца. Он «пьяной» черешни наклевался и свалился в колодец. Не господин Боев наклевался, а петух, – Мирко испугался страшных глаз, которые сделал господин следователь, и совсем запутался в рассказе.

– Ладно, поехали, посмотрим, что там произошло, – Боев попрощался с женихом и невестой, шепнул прекрасной Софии, что обязательно наведается к ней вечером, надел на самый затылок маленькую шляпу и вышел со двора.

В машине он выдал помощнику по первое число:

– Что у тебя за манера всякую глупость рассказывать! Дался тебе этот петух!

Мирко, расстроенный и потерявший нить начальнической мысли, замолчал. Он молчал почти до самой Албены. И только когда показались башни окраинных гостиниц, рассказал начальству о первых результатах своего расследования:

– Значит, мы проверили все списки гостей, по всем отелям. Ну, сами понимаете, порядок, мягко говоря, не везде соблюдается, но мы все же потребовали обеспечить доступ к документации и базе данных о гостях. Ну, я вам скажу, и бардак там у них! Куда только проверяющие органы смотрят. А по нашему делу сказать что-либо сложно, но круг поисков на сегодняшний день сузился до отеля «Солнечный». Мы приедем, я вам все покажу. Многое свидетельствует о том, что искать надо именно в нем.

Мирко собирался было перейти к подробностям, но следователь Боев прервал его:

– Труп ищут?

– Ищут, две бригады работают. В море и в этом самом заливчике, где все и произошло. Но ничего пока не нашли, хотя немецкая туристка пришла в этот же день.

– Понятно, пусть ищут, а мы с тобой тут, на суше, поработаем. Глядишь, может, толку больше будет. И еще, эту фрау приведи ко мне для беседы. – Следователь Боев вытащил из кармана блокнот и сделал какую-то запись. Мирко, вытянув шею, попытался подглядеть, но ничего не разобрал.

В отеле «Солнечный» следователь устроил переполох, совершенно наплевав на то, что почти ночь и отель населен не гражданами его родины. Боеву было абсолютно все равно. Он чувствовал, что в его карьере наступает звездный час. Пропавшая туристка, а может быть, даже и убийство – это вам не пьяный петух. «А черешня та, из наливки, вкусная была! Петуха понять можно!» – почему-то подумалось Боеву, и он явственно почувствовал вкус ягод во рту.

Следователь Боев – рост средний (метр семьдесят пять), глаза карие, нос крупный, с родинкой на правой стороне, вечный коричневый костюм и такая же вечная маленькая шляпа на макушке – был родом из маленького села около Варны. Он, собственно, не собирался становиться следователем, но случайно успешный рейд местных дружинников (он был начальником группы) резко изменил его планы. Вообще-то Боев собирался поступать в пищевой институт и потом уехать на работу в Пловдив, контролировать качество знаменитого болгарского компота «Ассорти» на консервном комбинате. Но вдруг молодому человеку вздумалось заняться общественным правопорядком. Так и пошло – дружинник, слушатель школы тогда еще милиции, юридический институт. После распределения он попал в родные края и стал ждать наконец случая заявить о себе. Местные жители его любили, хотя и подсмеивались над его причудами. Последними он был обязан помощнику Мирко.

– Господин следователь, у вас должно быть что-то такое, что вас отличало бы от других. – Помощник вкладывал в свои слова изрядную долю иронии, но следователь ее не услышал.

– Ты это о чем?

– Ну как? Эркюль Пуаро имел странные усы, Шерлок Холмс играл на скрипке…

– Я тебя понял, можешь не продолжать. Не знаю, нужно ли это. Но подумаю…

Результатом раздумий стал хвостик вяленой рыбки, торчащий изо рта с правой стороны. Боев рыбу любил во всех видах, и в соленом тоже. Новая привычка была «пахучая», но следователь решил, что это, во-первых, оригинально, а во-вторых, несколько сбивает с толку опрашиваемых и допрашиваемых. Мирко косился, но молчал. На вопросы интересующихся он отвечал, что рыба – это фосфор, а фосфор необходим для умственной деятельности. Объяснение было дурацкое, но что еще скажешь, когда твой начальник пахнет, как грузчик рыболовецкого сейнера.

Эта ночь в отеле благодаря стараниям следователя превратилась в фантасмагорию с участием ряженых в ночных рубашках, пижамах, шлафроках и весьма сексуальных пеньюарах. Свои ночные одежды отдыхающие пытались маскировать, но все равно помощник Мирко сидел весь в испарине – количество загорелых соблазнительных тел в неглиже превышало все разумные пределы. Записанные его неровным почерком свидетельские показания могли служить ярчайшей иллюстрацией всех околофрейдистских теорий. На вопросы, задаваемые с поистине иезуитским искусством, следователь получал ответы, похожие как однояйцевые близнецы. Все, как один, утверждали, что ничего и никого подозрительного в отеле не видели, что друзья и соседи никуда не отлучались и никто не жаловался на исчезновение человека. Ну а что касается мелких ссор и конфликтов – понятное дело, все это имеет место, поскольку вино и пиво здесь льются рекой. Слушая это все, следователь Боев проглотил уже пять рыбьих хвостов, один раз подавился, выпил две бутылки минеральной «Рыльской» и в конце концов отправил весь отель спать.

– Все проблемы из-за неточности переводов, – объяснил он громко свой неуспех.

Когда отдыхающие разошлись, Боев решил посчитать опрошенных туристов и сверил это число со списком отдыхающих у портье. Выяснилось, что людей в отеле больше. Более того, из списка нельзя было понять, кто в каком номере живет. Подобные нарушения были не редкостью – не секрет, что персонал зарабатывал на освобождающихся номерах, но сейчас это все существенно затрудняло работу следователя. Зловеще глядя на представителя администрации отеля и заодно на Мирко, Боев еще раз потребовал прекратить устроенную им самим «ночную вакханалию» и пригласил к себе еще раз фрау Шланге.

– Может, до утра подождем? Она – дама пожилая, – зевая, заметил Мирко.

– Вот именно, что пожилая, – отрезал Боев, – у пожилых бессонница, неуемное любопытство и жажда приключений. Она будет только счастлива. И переводчика сюда давай опять…

Действительно, фрау Шланге была чрезвычайно бодра. Она спустилась вниз в длинном байковом халате, из-под которого виднелись оборочки ночной рубашки. В руках у нее была сумочка, на груди висел огромный бинокль.

– Зачем это вам? – Боев указал на оптический прибор.

– Не хотелось в номере оставлять, вещь дорогая, могут украсть, – произнеся последнее слово, фрау Шланге вдруг смутилась – получалось, что она обидела сидящего перед ней представителя правоохранительных органов, – вы, понимаете, бывает иногда, даже если…

– Бывает. Иногда… – великодушно согласился Боев. – Можете ли вы еще раз повторить вашу историю?

– Это не моя история, это то, что я видела собственными глазами.

– Ну да, ну да. Что вы видели?

Фрау Шланге на минуту задумалась, а потом точь-в-точь, вплоть до мельчайших подробностей повторила свой рассказ. Боев смотрел на сонного переводчика и понимал, что больше выжать из этой бабки нельзя. «Начнет сочинять, я с таким уже сталкивался», – подумал следователь. Он знал, как порой свидетели что-то домысливают и начинают выдавать когда-то прочитанное за реально происшедшее. Фрау Шланге терпеливо смотрела на Боева.

– Хорошо, спасибо вам, идите спать. – Боев привстал, прощаясь с дамой.

– Я могу еще с вами поговорить, – произнесла фрау Шланге. Она, как и предсказывал Боев, действительно страдала бессонницей, неуемным любопытством и жаждой деятельности. Сейчас пенсионерка была на седьмом небе от счастья и уже представляла, как будет рассказывать этим «глупым воронам» о своем приключении в далекой стране Болгарии. «Впрочем, вороны, они и есть вороны, не поймут ведь ничего. А вот был бы жив герр Хамстер, он бы оценил», – фрау Шланге нежно погладила бинокль.

– Да нет, еще раз спасибо, вы и так нам помогли…

– А вы одежду уже нашли? Ведь по меткам прачечной можно сразу найти человека…

Боев, Мирко и переводчик переглянулись. Первые два подумали, что это только в Германии можно по меткам найти человека, а в Болгарии это сделать сложно. И потом, не факт, что эти вещи вообще сдавались в стирку. Их могли стирать дома…

– А какая одежда была?

Фрау Шланге, подбоченившись, пустилась в подробный рассказ. Тема одежды была ей близка – как-никак когда-то она была портнихой.

– Видите ли, я сразу обратила внимание, что ее одежда коротковата, как будто это был халатик. Такой, какой положено в ванную надевать, он был с пояском, но, по-моему, без пуговиц, тогда это вполне мог быть сарафан…

Рассказ о халатике-сарафане, неприлично маленьком купальнике шел уже минут двадцать. Следователь Боев, поначалу внимательно слушавший о «линии талии», отвлекся, понимая, что эта часть свидетельских показаний вряд ли им пригодится.

…Он исчез тоже, а халатик остался лежать на берегу…

Фрау Шланге наконец перевела дух и попросила:

– Можно, я пойду спать…

Присутствующие с радостью разрешили.

– Ну, что ж, до завтра, – следователь Боев тяжело вздохнул, ситуация яснее не стала, но сегодня уже сделать ничего нельзя. Завтра он соберет совещание, на котором они обсудят все необходимые мероприятия по розыску пропавшей или погибшей и того, кто в этом виновен. «Думаю, что дня три-четыре на все эти дела уйдет», – следователь набирал номер фельдшерицы Софии. Женщина она была суровая, а потому о неявке надо было предупредить.

Игорь специально взял билет на ночной самолет. Ему хотелось прилететь в Варну ранним утром и не мешкая отправиться в Албену. Он и багаж-то с собой не брал, чтоб быстрее добраться до места, а не ждать чемоданы. Хоть и сказала Светлана, что ей все равно, он все-таки решил сделать ей сюрприз. Ничто так не успокаивает женщин, особенно ревнивых, как внезапное свидание. А ее слова и деланое равнодушие – это, скорее всего, свежая обида на недавнюю ссору, которая произошла прямо в аэропорту перед ее отлетом и была на удивление громкой. Игорь неприятно поразился, обнаружив, что Светлана умеет скандалить. Голос у нее был громкий, слова оскорбительные. Люди, стоявшие в очередь на посадку, все слышали. Одна из них даже оглянулась. Ее взгляд, разумеется, задержался на Игоре. Когда же пришло время прощаться, Светлана вдруг расплакалась. От этого Игорю и вовсе стало не по себе. Он обнял ее, стал что-то говорить, но почувствовал, как она вся напряглась. Игорь отстранился – его утешения ей не нужны. А плачет она по причине ему непонятной – то ли это обида, то ли злость.

– Если прилетишь и меня не будет, ключи возьми у портье. – Светлана уже вытерла слезы. Она попыталась улыбнуться, махнула ему рукой и скрылась за стеклянными раздвижными дверями. Это было несколько дней назад.

Сейчас Игорь наблюдал за своими спутниками, которые выстроились у стойки регистрации, и думал, что наладить отношения со Светланой все сложнее и сложнее. В чем здесь было дело, он сказать не мог. Только разговор по душам у них теперь получался редко. Жаловаться и делиться проблемами с ней было неприятно, поскольку ее участие – это участие успешной, не знающей провалов женщины. Это участие, в котором обязательно чувствовалась нотка назидательности. Игорь вспомнил, что в самом начале это для него была чуть ли не самая главная проблема. Его дела шли не так хорошо, как ему хотелось, но откровенно сказать об этом Светлане было невозможно – такой энергетикой успеха веяло от нее. Да и влюбился он в Светлану. Впрочем, она тоже влюбилась. Игорь усмехнулся – она была щедра, заваливала его подарками. Он, помнится, с ней даже на эту тему разговаривал, но ни к чему хорошему, кроме обиды, это не привело. Она тогда нахмурилась и долго что-то говорила о том, то это, мол, элементарная забота. Все аргументы Светланы были надуманными. Так она пыталась выразить свое чувство и совершенно не догадывалась, что, покупая предметы, равные по стоимости его месячному доходу, ставит его, Игоря, в дурацкое положение – он отплатить подобным не мог. Давыдов вдруг подумал, что подарками люди иногда не только подчеркивают свое расположение, но и расставляют некий капкан, попадая в который есть вероятность услышать:

– Я для тебя столько сделал (а)!

Или:

– Ты пользовался (лась) мной!

Или:

– А ты мне никогда ничего так и не подарил (ла).

Иногда подарки – это такой «отсроченный» контраргумент в самых неловких спорах.

Уже в самолете, спасаясь от болтовни соседки, обаятельной блондинки, Игорь прикрыл глаза и задумался. Любовные связи, которые у него были в последние годы, совершенно не поменяли его отношения к Светлане. Хотя некоторые из подруг были моложе и красивее, но ни одна из них не смогла так достойно любить его. «Достойно» – слово мало подходящее, но именно так бы он охарактеризовал поведение Светланы. Игорь догадывался, что она знает о некоторых его «приключениях», и долгое время ждал, когда же начнутся расспросы и выяснения. Но они так и не начались.

Сначала Игорю было со Светланой хорошо, она ему очень нравилась, а потом он влюбился. Игорь все ждал, когда это состояние влюбленности пройдет, но оно не прошло, а превратилось в стойкую привязанность. Сестра Лена, приглядевшись к Светлане, вынесла свой вердикт: «Нормальная тетка, знает, чего хочет, и знает, что делает». В самом начале, когда у Игоря дела шли хорошо, он подумывал о том, чтобы сделать Светлане предложение. Но неудачи в бизнесе и живописи заставили его отказаться от этой мысли. Он был не уверен, что Светлана правильно его поймет. Впрочем, и он, и она к своему союзу относились как к браку…

«Надо полагать, что скоро мы прилетим», – Игорь глаза не открывал, поскольку почувствовал, что соседка справа оживленно принялась выглядывать в иллюминатор и что-то говорить подруге. Делала она это громко, специально, чтобы привлечь его внимание. Он привык к такому агрессивному поведению женщин. Его внешность, а он знал, что красив, вызывала у них всегда либо восторг, либо неприятие.

– Да он просто красавчик! Знаешь, такой слащавый?! – услышал он случайно реплику подруги своей девушки. Это было давно, но это определение он запомнил, хотя и понимал, что оно не совсем справедливо – он всегда, еще со времен училища, занимался спортом, а потому фигура у него мужественная, накачанная. Все романы, которые у него случались уже после знакомства со Светланой, были исключительно плодом его мягкотелости. Проявить твердость в таком деликатном вопросе, тем более если девушка симпатична – он никогда не мог. В результате было множество связей, которые опять же из-за его нерешительности ничем не заканчивались. Из-под крыла Светланы он вылетать не собирался, а честно в этом признаться новой знакомой тоже не мог.

«Это мой второй и основной грех. Больше я перед Светой ни в чем не виноват», – подумал Игорь, открывая глаза, но, увидев, что соседка собирается что-то ему сказать, на всякий случай опять сомкнул веки. Лететь им еще минут двадцать, а за это время не только можно познакомиться, но и объясниться в любви. У него и такое было когда-то.

Варна была прелестным маленьким городом в летний период. Зимой здесь становилось пасмурно, лил дождь, а пустынные улицы наводили тоску. В кофейнях, правда, всесезонно пахло крепким кофе и баницей – круглыми слоеными пирогами с брынзой. Игорь вспомнил, как Светлана с аппетитом могла съесть чуть ли не три огромных ломтя. Он ее, конечно, не останавливал, но иногда ее аппетит вызывал у него раздражение. Светлана обижалась, чувствуя это, но украдкой все равно что-нибудь лишнее съедала. Он же, видя наслаждение на ее лице, начинал себя корить за несдержанность. В конце концов, подумаешь, третий кусок пирога.

Игорь вышел из такси в самом центре. Он прошел до набережной, наполненной полуодетыми и почти черными от солнца отдыхающими и торговцами. Игорь почувствовал себя инородным телом. Свернув с набережной на единственную широкую улицу, он увидел небольшое кафе. Удобно устроившись под большим зонтом, он заказал себе кофе. Ожидая, пока темноволосая девушка готовила заказ, Игорь достал телефон. Голос Светланы прозвучал немного глухо, но все равно чувствовалась ее радость.

– Привет, я прилетел и назначаю тебе свидание. В отель заходить не буду, кстати, у нас все тот же номер? Отлично! Встречаемся на моем любимом месте, хорошо?

Светлана что-то радостно прокричала в ответ.

Игорю очень хотелось, чтобы этот отпуск прошел спокойно, чтобы все проблемы, не дававшие им «почувствовать жизнь», сейчас отступили. Светлана имеет на это право. Он не мог не заметить, как портится ее настроение, когда он уезжает на так называемые этюды. К ее чести, Светлана никогда не задала лишнего вопроса, никогда не устроила истерику. Она ни разу не воспользовалась теми испытанными средствами, которые с готовностью вытаскивают на свет обманутые женщины. Игорь все это видел, но отказаться от Леры было очень сложно. Темперамент этой знойной женщины обескураживал. Да и выйти с ней куда-нибудь было очень приятно – мужчины и женщины провожали ее восхищенными взглядами. Эта их связь была подобна большой банке варенья, из которой выбраться стоило большого труда. Сейчас, сидя за столом в этом милом кафе, вдыхая аромат кофе и специй, Игорь вдруг почувствовал себя свободным. Свободным от принятия решений. Он не будет ничего писать Лере – пусть их отношения останутся такими, какие есть. В конце концов, Светлана, судя по всему, знает о них, но ничего не предпринимает, значит, боль неприятных открытий прошла, и ее это устраивает. Может быть, так она дает ему ту самую маленькую, регламентированную свободу, которую умные женщины изначально закладывают в семейный бизнес-план.

Уже девушка поставила перед ним кофе, уже заполнились столики обедающей публикой, а Игорь все сидел и, наблюдая за жизнью улицы, обдумывал свое будущее. Очень хотелось спокойной довольной жизни и совсем не хотелось разрывов, объяснений, ссор. Игорь знал за собой некое малодушие, которое с давних пор превратилось в черту характера и порой ставило окружающих в ложное положение. Светлана эту черту распознала быстро и научилась в их совместной жизни поступать так, что Игорю не приходилось этот недостаток вытаскивать на свет божий. Во всяком случае, она деликатно строила отношения, чтобы ни он, ни она не испытывали друг за друга ни стыда, ни чувства неловкости. Наконец Игорь поднес к губам чашку с уже почти остывшим кофе. В это время его телефон «ойкнул». «Я уже в Албене. Поговорим в отеле», – это было сообщение от Леры. Игорь давно перестал удивляться поступкам своей любовницы – она всегда делала то, что считала нужным, не обращая внимания на окружающих. Приезд в Болгарию был почти вызовом. Ему льстила такая страсть красивой женщины, он понимал, что ее приезд ставит отдых со Светланой в прямую зависимость от свиданий с Лерой. Жизнь, которая имела шанс «вывернуть» на прямую дорогу, опять будет плутать по узким тропкам, где двоим не разойтись. Глядя на смайлик, который Лера добавила к своему сообщению, Игорь улыбнулся в ответ, заказал еще кофе и стал представлять Леру в роли своей жены. И вдруг понял, что настроение у него испортилось, как оно портилось всегда при необходимости сделать выбор. И неважно было, выбирал ли Игорь между «лазурью берлинской» и «ультрамарином» для неба на своей картине или между привычными упорядоченными отношениями с женщиной, которая тебя любит, но которую ты уже хорошо знаешь, и страстью к той, кто для тебя еще загадка.

Дорога из Варны в Албену шла вдоль моря. Шоссе проходило по небольшому плато, которое нависало «балкончиком» над каменистым берегом. По другую сторону дороги стояли редкие домики. Рядом с домами были сады и огороды, в которых возились женщины и играли дети. Пейзаж был почти идиллическим, что обязательно бы отметил Игорь, если бы не его настроение – как ни крути, а рано или поздно выбор нужно будет сделать…

И все-таки этот почти бесконечный первый день отпуска был безнадежно испорчен. Самолет, Варна, дорога в Албену и свидание, которое не успев начаться, закончилось скандалом. Стоило приезжать, чтобы так поссориться! Стоило лететь столько километров, чтобы узнать, что жена повстречала любовницу! Как будто это не могло произойти в Москве! И потом, как она, Светлана, с ним разговаривала?! Она орала на него и оскорбляла?! И это ее лицо, злобное и старое! Да, она – старуха, ну или почти старуха. Особенно, когда злится! Игорь сидел за маленькой бочкой, которая в этой забегаловке служила столом. Перед ним стоял графин с прозрачной жидкостью и большая стеклянная фляга с густо-бордовым вином. Графин был почти пуст, во фляге еще оставалось много вина, но Игорь упрямо подзывал к себе официанта. Наконец к нему подошел молодой загорелый парень, поставил на стол тарелку с кукурузным хлебом, жареным сыром и салатом.

– Прошу вас.

– Я не заказывал еду, принеси еще этой самой, как вы ее называете…

– Ракии? Вам сливовой? А сыр вы заказывали двадцать минут назад.

– Да? Все равно, – Игорь махнул рукой. Он прекрасно себя чувствовал, если бы не жажда и слабость в ногах. Немного плясали стены, но, видимо, дело было в них, а не в нем.

Внимательно посмотрев на тарелку с едой, Игорь взял руками кусочек сыра, надкусил его, пожевал, потом достал деньги, бросил их на стол-бочку и вышел на улицу. Вспоминать сегодняшнюю ссору со Светланой больше не хотелось, тем более поздний вечер был тих и свеж, в руках – кусок вкусного сыра, а отель – совсем недалеко.

Как только Игорь на нетвердых ногах вошел в холл отеля, весь розовый мрамор, которым был отделан первый этаж, вдруг превратился в противную липкую массу, Игорь помотал головой, пытаясь понять, в чем дело, и тут его стошнило. Испуганная портье, практикантка какого-то гостиничного колледжа, дежурившая в эту ночь, с трудом выяснив, в каком номере он живет, с помощью носильщика и швейцара дотащила его до этажа и, открыв дверь его комнаты своим ключом, уложила в постель. Удостоверившись, что новый постоялец будет под присмотром – в номере уже стояли сумки, была развешана и расставлена женская одежда и обувь, – служащие поторопились спуститься вниз. Игорь перевернулся на бок и заснул глубоким, пьяным сном.

Когда он проснулся, то обнаружил, что на часах уже почти четыре часа дня, в номере царит идеальный порядок и, кроме него, больше никого нет. «Да, вот это называется, я поспал! Впрочем, ничего удивительного – вместе с перелетом я был на ногах почти сутки. Ну, и конечно, вчера тоже». Игорь встал и, боясь «потревожить» голову, обошел номер. Женские мелочи были аккуратно расставлены у большого зеркала при входе. Игорь сразу узнал «почерк» Светланы – все стояло по ранжиру. На полу выстроились в ряд вьетнамки, красные сабо на невысокой деревянной подошве и белые босоножки с большими бабочками вместо застежек. В гостиной на столе в вазе были виноград и груши. Бутылка вина, стоящая рядом, видимо, была куплена к его приезду. Игорь через силу улыбнулся – Светлана всегда все умела делать «правильно». Сейчас его это не очень порадовало – было в этих узнаваемых деталях, с одной стороны, что-то до боли домашнее и трогательное, с другой – пугающее: скандальных сцен ему больше очень не хотелось. Этот гостиничный номер Светлана мелочами превратила в дом, где ждала его, не понимая, что для мужчины иногда важна новизна. «Новизна… Вот я с этой жаждой новизны и «допрыгался»! – подумал Игорь, вздохнул и решил полежать еще немного. Проваливаясь в сон, он вдруг обратил внимание на нарядное платье, лежащее на аккуратно застеленной постели. «Ах, да, у нас же традиция – в первый день идти в ресторан на берегу! Господи, ведь теперь надо будет извиняться, она наверняка в парикмахерской или еще где», – спохватился он во сне. В следующий раз Игорь проснулся, когда в окно проникал красно-желтый свет – это в море уже село солнце, но лучи его еще освещали пляжи, лес и прибрежные скалы. Наступил вечер, Игорь был по-прежнему один – в номере стояла тишина. Кое-как встав, он отправился в душ – надо было любой ценой прийти в себя, принять ванну побриться и наконец понять, куда делась Светлана. Вчерашний «загул», впрочем, и сам вчерашний день он почти не помнил – ракия, местная водка, которой он выпил почти целую бутылку в забегаловке, отшибла память и привела желудок во взрывоопасное состояние. Игорь посмотрел на себя в зеркало, ужаснулся и встал под струю прохладной воды. Стоя под душем, он пытался придумать слова, которые произнесет, когда Светлана наконец появится в номере. Слова придумывались с трудом, глаза то и дело закрывались, и появлялось сильное желание выпить холодного пива. «Этого делать нельзя, это – все, это уже пьянство». Игорь, не обращая внимания на это внутреннее предостережение, не вытираясь и оставляя после себя на сером ковровом покрытии темные капли и следы ног, подошел к мини-бару, вытащил из него бутылку ледяного пива, открыл и принялся жадно пить прямо из горла. Еще через полчаса он, обнаженный, лежал на светлой кремовой простыне и почти засыпал. Шум прибоя нянькой бормотал своей речитатив, в его по-прежнему пьяной голове бродили пьяные мысли и пьяные сны. «Где она, интересно, ходит? Прическу, что ли, пошла делать, сумасшедшая?» – подумал он, и веки его сомкнулись.

Грубый хохот, всплеск воды и запах типичного гостиничного омлета – все это заставило его перевернуться на бок и накрыть голову подушкой. Он полежал так минут десять, надеясь снова уснуть. Но тут до его уха донесся звук льющейся воды. Это уже был не звук моря. «Ага, уже в душе, теперь она не отвертится!» – Игорь через силу встал и прошел в душ. Там, к его удивлению, никого не было. А звук воды доносился из другого окна – там в розарии поливали из шланга кусты. Озадаченно глянув на себя в зеркало, Игорь вернулся в спальню. Платье Светланы так же лежало на другом краю постели, вещи, ею оставленные, были на тех же местах. Но ночью ее в номере не было, это очевидно. «Ничего не понимаю, что за шутки. Либо она поговорила с Лерой и наказывает меня, либо…» – какое еще можно найти объяснение отсутствию Светланы, он не знал. Игорь рывком распахнул шкаф – на плечиках висели сарафаны, блузки, внизу аккуратно стояли туфли на шпильках. На тумбочке рядом с постелью лежала книжка, тюбик с кремом и маленькое зеркальце.

«Что за черт! У нее никогда не было склонности к подобным шуткам!» – Игорь решил спуститься вниз в ресторан и дойти до пляжа и бассейна.

В столовой был немецкий гомон, запах сухого вина и уже знакомый аромат омлета. Кто-то из числа старых знакомых радостно окликнул его. Он наугад приветственно кивнул и сделал широкий, ничего не значащий жест – Игорь привык, что каждый год в это время они встречают одних и тех же людей. Сначала это его раздражало, а потом он привык и даже с нетерпением ожидал новостей от отпускных знакомых. Сейчас, растерянный, он радости встречи не испытывал, захотелось скрыться подальше от любопытных глаз, а потому он мельком оглядел ресторан и вышел на улицу.

Самые ранние и самые нежные отпускники уже были под зонтиками. Они в двенадцать часов пойдут в номера, чтобы выспаться и выйти к ужину отдохнувшими, в нарядных, почти вечерних платьях. Игорь прошел между распластанных тел, уловил пляжное радостное возбуждение. Ото всюду слышались немецкие гортанные восклицания и торопливые ответы соглашающихся собеседников «Ja, ja!». Шум, солнце, жаркий воздух и песок, в котором утопали ноги, – все это стало раздражать Игоря. Он подумал, что неплохо бы искупаться, но, вспомнив о Светлане, повернул назад, в сторону отеля. Светлана по-прежнему отсутствовала, что повергало его в недоумение. Правда, одна, можно сказать, спасительная мысль промелькнула у него, когда он проходил мимо стойки администратора: «А не переехала ли она в другой отель, чтобы меня проучить?! Деньги у нее есть… Господи, да что ж она так по-идиотски поступает?!» – Игорь достал телефон и набрал номер Светланы. Гудков он не услышал. Автоматический женский голос деловито объяснил, что абонент сейчас недоступен. Лере он решил пока не звонить.

Обход местных магазинчиков, кафе и салонов красоты тоже ничего не дал. Еще немного побродив по городку, Игорь вернулся в отель. Он решил, что будет ждать до вечера, а потом… Что он будет делать в том случае, если Светлана не появится, он даже не представлял. Сосредоточиться он не мог, реальность вошла в противоречие с ситуацией, которая к реальности не могла иметь никакого отношения. Само отсутствие Светланы напоминало ему вязкое болото без дна – совершенно непонятно, куда можно было деться, почему не предупредила и стоит ли кому-нибудь сообщить о ее отсутствии. Правда, тогда любому третьему лицу пришлось бы рассказать о любовнице, некрасивой ссоре и о некоторых других малоприятных для него, Игоря, деталях. В глубине души он верил в то, что именно обида и ссора заставляют Светлану испытывать его терпение. А потому мысль о полиции он отбросил. Становиться посмешищем отеля, а то и города, когда Светлана заявится с какой-нибудь экскурсии, ему совершенно не хотелось. Игорь вспомнил, что она давно мечтала о прогулке на яхте, но им до сих пор никак не удавалось зарезервировать судно – все время было расписано за месяц вперед. «Да, она, наверное, сумела договориться с кем-то и поехала на яхте вдоль берега. Там, как мне помнится, дня три», – эта мысль успокоила Игоря минут на тридцать, но через полчаса он снова гадал и мысленно перебирал возможные причины ее отсутствия. Потихоньку беспокойство за нее становилось настолько сильным, что сама мысль о любовнице, которая, по идее, должна была уже давно сама объявиться, Игоря почти не волновала.

День в беготне и волнениях прошел быстро. Наступил поздний вечер, который, по предварительным планам Игоря, должен был хоть что-то прояснить. Но ничего нового не произошло. Кроме того, что отель встревоженно гудел, по коридорам бегали люди в домашней одежде и возбужденно переговаривались. Случилось какое-то происшествие то ли на пляже, то ли в самом городе, Игорь этого так и не понял. Теперь полиция опрашивает всех без исключения отдыхающих. Спустившись вместе со всеми в холл гостиницы, Игорь увидел каких-то суровых людей и администрацию, которая, излишне суетясь, организовывала отдыхающих. В кабинет, где работали следователи, заходили по двое – один присаживался к молодому симпатичному помощнику следователя, второй – беседовал с полицейским. За всем этим наблюдал небольшого роста мужчина с крупным носом и настороженным взглядом. Дошла очередь до Игоря, но он даже не успел раскрыть рот.

– Этот господин не может быть нам интересен, он заехал в отель после того, что случилось согласно показаниям фрау Шланге. Вы что, не видите отметку портье 23.40?! А все произошло днем. Так что не теряйте времени, там, в холле, еще добрая сотня подозреваемых, – грубо пошутил коренастый мужчина, судя по всему, старший. Игорь, занятый своими мыслями, рассеянно ответил на дежурные вопросы и был быстро отпущен.

Игорь вышел из кабинета и отправился в номер, по дороге купив в баре бутылку водки. Его номер был так же пуст. Так же, уже нелепо, словно Игорь собирался его надеть, лежало платье на постели, так же была раскрыта книга на тумбочке, так же на террасе болтался на ветру высохший купальник. Игорь открыл бутылку, налил себе стопку водки, залпом выпил ее и сел в большое кресло. Так прошло несколько часов. Ожидание, как неподвижность, было томительным, но включать свет и вообще двигаться, ему не хотелось. В душе его прочно угнездилась обида – он ни разу себе не позволил подобное. Да, он не подарок, конечно, но так испытывать нервы близкого человека он не решался. Да, конечно, история с Лерой не могла не остаться незамеченной, и уезжал он по вечерам часто. Светлана явно все понимала.

В комнату влетел большой жук. В темноте его жужжание было грозным и свидетельствовало о серьезности намерений. Но, столкнувшись со створкой жалюзи, насекомое неожиданно жалобно возмутилось и затихло. «Точно, как я сейчас!» – подумал Игорь. Он вытащил телефон и набрал номер Леры. Она, обрадованная, его опередила:

– Алло, здравствуй, дорогой! Ты, наверное, удивлен, что я здесь?! Но давай выяснять отношения будем после. Сначала прогуляемся по пляжу.

Голос Леры был немного взвинчен.

– Нет, гулять не могу, устал. – Игорь суеверно не стал сеять панику…

А еще он ждал, что с минуты на минуту появится Светлана и скажет что-то вроде: «Вот, теперь знаешь, как одному оставаться!»

Игорь сидел в кромешной тьме большого номера и ждал.

Наверное, он задремал. Из открытой на террасу двери голоса уже не доносились. Ночь как-то притихла – так здесь бывает либо перед очень жарким днем, либо перед грозой. Затекли ноги, и что-то больно врезалось в спину. Игорь встал, потянулся. В номере по-прежнему, кроме него, никого не было.

…Следующие два дня также прошли в утомительном ожидании, беготне по городу и бессодержательном анализе последних дней. Игорь пытался из обрывков фраз, последнего разговора, недавних московских событий составить картинку, которая бы натолкнула его на разгадку происшедшего. Его измучили воспоминания о ее взгляде, ее жестах, словах. Он, стараясь не вспоминать последнюю ссору, пытался понять настоящее, обращаясь к их давнему прошлому, но ответов не находил. Оставалось ждать и гнать от себя мысли о непоправимости случившегося.

Следователь Боев распекал нерадивых помощников, старух-фантазерш, которые приехали отдыхать, а вместо этого зыркают глазами куда ни попадя, туристов-бездельников, дальше своего стакана с пивом ничего не видящих. Мирко, а он один присутствовал при этой сцене, благоразумно молчал. Он отлично знал своего шефа, человека горячего, немного лукавого и амбициозного. Мирко понимал, что, как только дело сдвинется с мертвой точки и появятся первые результаты, весь успех господин следователь припишет себе. Точно так же, как все трудности и ошибки он сейчас сваливал на окружающих. Мирко все это знал, поскольку ни одно дело, в раскрытии которого он, Мирко, принимал самое активное участие, Боев не дал ему довести до конца. «Ладно, я сам, что-то ты долго тут копаешься! И так все ясно!» – с этими словами Боев отодвигал помощника и наслаждался самым приятным моментом в их работе – моментом истины. Мирко не обижался, поскольку хорошо относился к Боеву и был благодарен ему за то, что тот в свое время согласился взять его, студента-заочника юридического факультета, в свой отдел.

Сейчас перед глазами Мирко лежали списки гостей отеля с точными датами прибытия – отъезда, с точными датами посещения завтраков, обедов, ужинов, с датами и часами косметических процедур, теннисных уроков, занятий йогой. Беспорядочная и на первый взгляд хаотичная, бесконтрольная отпускная жизнь, оказывается, фиксировалась во времени. Мирко еще раз внимательно посмотрел на списки и стал чертить какую-то таблицу. Следователь Боев замолчал, скептически посмотрел на помощника и вышел покурить.

Еще через полчаса Боев недоверчиво слушал своего помощника Мирко, потом разговаривал с дежурным администратором, потом вызвал горничных, работающих в последнюю неделю, а после настойчиво постучал в номер 567.

– Простите, что беспокоим, мы не смогли бы с вами побеседовать? Не волнуйтесь, это обычная процедура, мы вторично разговариваем с каждым гостем отеля, – произнеся эти учтивые слова, следователь Боев бесцеремонно вошел в номер. – Вы ведь Игорь Давыдов, верно? Я – следователь Боев.

Игорь приветственно кивнул и посторонился, чтобы стоящие на пороге господа могли войти в номер. То, что каждый второй в Болгарии отлично говорит по-русски, его давно уже не удивляло.

Следователь Боев, задрав голову, внимательно изучал красивое лицо постояльца из номера 567. Надо признаться, его рост и внешность следователя очень раздражали. «Такие вот всегда поступают, как им заблагорассудится, а потом ждут снисхождения, будто бы им кто-то что-то должен!» – Следователь почему-то сразу невзлюбил этого молодого человека.

Игорь, измученный ожиданием и тревогой, заснул только минут двадцать назад. Стук в дверь, который во сне ему показался грохотом падающих камней, разбудил его так неприятно и так внезапно, что ему казалось, что он бредит или что эти люди во главе с противно пахнущим коротышкой – персонажи его ночных кошмаров.

– Да, проходите.

Разрешения следователь не стал дожидаться, он нарочито медленным шагом принялся обходить комнаты. Вопросы он задавал так, что Игорь не сразу понял, как на них отвечать. Например:

– Вы тут вдвоем живете?

Только Игорь собирался подробно ответить, следователь зачем-то брал в руки туфли Светланы, показывал их Игорю и задавал следующий вопрос:

– Вы когда, говорите, приехали?

Игорь несколько мгновений смотрел на женские туфли, поднесенные к его лицу, и старался уловить связь между вопросом и данным предметом. Но ему не суждено было ответить и на этот вопрос, потому что тут же следовал другой. У Игоря раскалывалась голова, и он понимал, что сейчас взорвется. И вместе с тем, несмотря на все раздражение, на всю усталость, на дикую головную боль, Игорь почувствовал облегчение. Вместе с этими людьми к нему должно было прийти избавление от того груза, который он нес эти последние дни. Не надо ему больше гадать, к кому обратиться с его проблемой. Вот эти люди, которые выслушают его по долгу службы и помогут. Единственное, что смущало, так это то, что в поведении этих внезапных гостей чувствовалась явная враждебность. «С одной стороны, надо все рассказать, с другой – может, лучше помалкивать? Они ведь кого-то ищут, ко мне это отношения не имеет, а Светлана – день, другой, и вернется…» – Игорь на всякий случай улыбнулся, но, не получив улыбки, в ответ, сделал немного небрежный приглашающий жест:

– Присаживайтесь, пожалуйста.

Двое – их Игорь тоже видел в тот вечер, когда опрашивали отдыхающих, – аккуратно присели на кончик дивана. Коренастый, закончив бегать по номеру, сел в глубокое кресло и многозначительно произнес:

– Ну, мы вас слушаем.

Игорь развел руками:

– Но это вы же ко мне пришли, и это вы сказали, что беседуете со всеми повторно. Поэтому это я вас слушаю.

Коренастый недовольно дернулся.

– Мирко, не заказать ли нам кофе, – обратился он к самому молодому.

– Да, шеф!

Еще через десять минут все присутствующие молча пили кофе.

– Ну, придется действительно начинать мне, – коренастый отставил чашку и, сурово глядя в лицо Игорю, спросил:

– Что-нибудь необычное в последние несколько суток с вами или с вашими знакомыми не происходило?

Игорь задумался. «Дурацкий вопрос, на который не знаешь, как отвечать. Что необычного в том, что твоя жена, повстречав твою любовницу, обиделась, наорала на тебя и теперь назло, в отместку отправилась куда-нибудь развлекаться? Наверно, ничего необычного в этом нет. Нет, не буду я им ничего рассказывать, непонятно, что у них на уме, и еще неизвестно, какими методами они здесь выполняют план по раскрываемости преступлений».

– Нет. Все в пределах нормы, так сказать. – Игорь ясно улыбнулся.

– Понятно. Тогда вы позволите побеседовать с госпожой Никольской?

– Конечно, позволю, только вам стоит зайти дня так через три, она сейчас отсутствует. Магазины, экскурсии и прочие удовольствия.

– А давно она уехала?

– Да нет, вчера или позавчера, я, понимаете, на отдыхе расслабился, попробовал вашей ракии. – Игорь нарочито подобострастно и одновременно по-мужски заговорщицки наклонился к сидящим напротив. – Ну, я вам скажу, такой напиток могут пить только настоящие мужики. Меня «выбило из седла» на сутки. Да и сейчас еще голова плохо соображает…

Его реплика особого впечатления не произвела. Коренастый в задумчивости оглядывал комнату.

– А какие-нибудь вещи она взяла с собой?

– Да нет, по-моему, никаких особенно… Ну, там духи, помада, впрочем, я не знаю, мы не имеем привычки совать нос в вещи друг друга. Да и потом, как-то странно мужчине лезть в дамскую сумку…

– А можно шкаф ваш посмотреть…

– Да ради бога, – Игорь провел всех в спальню.

Там коренастый, открыв дверцы, внимательно перебирал вешалки с платьями, второй, который постарше, – смотрел обувь, а третий, с виду самый симпатичный и доброжелательный, аккуратно переставлял баночки на прикроватной тумбочке. Игорь уселся в кресло и нервно покачивал ногой, всем видом показывая, что недоволен происходящим. Дежурный офицер переставлял с места на место босоножки и туфли, следователь осматривали шкаф, Мирко тем временем полез в косметичку, которая лежала на столе. И все без исключения мужчины периодически посматривали на яркий дорогой сарафан, который хозяйка аккуратно разложила на постели. Всем казалось, что вот-вот им придется предупредительно подскочить со своих мест, чтобы поприветствовать хозяйку, вышедшую из ванной комнаты с махровым тюрбаном на голове. Но никто не вышел.

– Вы точно помните дату отъезда госпожи Никольской? И куда именно она уехала, она вам ведь не могла не сказать?

– Я же повторяю, я выпил много, может, она и говорила, но я не помню. Вы знаете, она у меня дама очень серьезная, на глупости неспособная. Не думаю, что нам всем стоит волноваться по поводу ее отсутствия.

– Как вам сказать, все дело в том, что горничная, которая убирает ваш этаж, сообщила, что, судя по некоторым признакам, дама отсутствует уже дня четыре.

– Думаете, горничная знает больше моего? – Игорь изобразил ухмылку.

– Думаю, что вы чего-то недоговариваете, – коренастый со значением посмотрел на Игоря.

– А какой мне смысл? И потом, могу ли я поинтересоваться, собственно, в рамках какого расследования вы находитесь у меня в номере? Если я правильно понял, что-то случилось в городе, а какое это имеет отношения к нам с женой?

– Так вы женаты?

– У нас гражданский брак, но вы не ответили на мой вопрос.

– Не ответил, потому что не могу. Тайна, – коренастый скорчил мину и только что не показал язык.

– Ну, тайна, так тайна. – Игорь развел руками. – Боюсь, я не смогу быть вам полезен, а что касается Светланы, придется подождать ее возвращения.

– Посмотрим, может, и подождем, – проронил коренастый и пошел к двери, вслед за ним последовали остальные, – мы подождем, но если вы решите что-то нам рассказать – милости просим. Мы теперь будем жить здесь, в этом отеле. Так что в любое время дня и ночи.

– Обязательно, – Игорь досадливо тряхнул головой и с облегчением уже собрался закрыть за гостями дверь, как коренастый вдруг встрепенулся:

– А можно мы пару предметов из вашего номера возьмем?

– Каких предметов? – растерялся Игорь, он проводил взглядом Боева, который быстрым шагом вернулся в спальню и взял там из шкафа несколько Светланиных платьев.

– Зачем они вам? – опешил Игорь. – Жена будет недовольна.

– Если она еще жива, жена, – жестко произнес следователь и захлопнул за собой дверь.

Игорь, оставшись один, почувствовал дурноту. Следователь грубо и прямо озвучил то, о чем он боялся даже думать.

Следующая ночь Игорю показалась бы бесконечной, если бы не бутылка водки, которую он купил накануне. Выпив больше половины, он в конце концов заснул одетый на диване в гостиной. Утренний прохладный воздух сделал его сон зыбким, наполненным тяжестью происшедших событий. Попытка лечь удобней ни к чему не привела, и он открыл глаза. «Никуда, ни в какую полицию идти нельзя. Они на меня всех собак повесят. Включая все нераскрытые дела в этой дыре. Надо гнуть свою линию. Уехала жена развлечься, куда, не сказала. Скорее всего, она так и сделала. В Москву Светлана улететь не могла, значит, остаются прогулки по морю. Варна, какая-нибудь другая гостиница. Нет, ну хоть бы позвонила! А как они, эти полицейские, на меня смотрели! Как будто я убийца, Синяя Борода, понимаешь. А что я? Я даже пальцем ее не тронул! Нет, пальцем я ее тронул, даже толкнул… Ну, не толкнул, а схватил, крепко схватил. За плечо, потом она как-то присела, рука скользнула к шее, к голове… Но. Но она орала, говорила гадости, женщины не должны так разговаривать, она была ужасной в этот момент! – Все это промелькнуло в его голове, и вдруг одна-единственная мысль перечеркнула все. – А если она не выплыла? Не смогла выплыть, после того как я ее толкнул, ведь ее голова ушла под воду, я еще подумал, что она оступилась, там на дне камни! Она могла удариться, потерять сознание. Но я нырял, никого не видел! Я еще подумал: недаром в бассейн любила ходить. Да, а течение?! Оно в этом месте сильное, ее могло отнести в море. Значит, я ее мог убить? Нечаянно. Нет, нет, нет. Такого быть не может, я бы понял…» – И тут вопреки всему в его памяти возникло то самое ощущение, которое овладело им тогда, когда он, удерживающий ее за голову, увидел, что обезображенное злой гримасой лицо Светланы ушло под воду. Это было ощущение холодной злобы и решимости. Он не сразу отпустил руку – его рука задержалась на доли секунды, но этого было достаточно, чтобы сейчас замереть от ужаса и страха: «Я – убийца!» Он помнил, как стоял и смотрел на нее, вернее, на то место, где только что была она, а теперь расходились пенистые круги. Сейчас это ощущение было мгновенным, очень страшным и в точности повторяло то, что с ним происходило на узкой пустынной косе под скалой.

«Пить больше нельзя. Надо сохранять спокойствие, быть начеку и любой ценой найти Светлану!» – Игорь стоял под душем уже полчаса. Он решил во что бы то ни стало с сегодняшнего дня вести обычный образ жизни. Как будто бы ничего не произошло. Утром – завтрак в ресторане, разговоры со знакомыми, потом пляж, обед, вечер – ужин, немного посидеть в баре. Все должны видеть и понимать, что у него все в порядке, что отсутствие Светланы – это вовсе не происшествие. Что они так договорились – она захотела развлечься и поехала на экскурсию, по магазинам, в другой город… Еще он решил позвонить в Москву Даше. Подруги порой знают гораздо больше мужей. И еще – Лера. Надо было решить, как вести себя с ней. Игорь боялся, что у любовницы, дамы напористой, резкой, лопнет терпение и она заявится сюда в отель выяснять отношения. Вот это будет номер!

Привычные утренние действия повлияли на Игоря самым благотворным образом. Казалось, что все происходящее не что иное, как нелепая история минувших дней. Что случилось это давно, обросло страшными деталями, а он, Игорь, вспомнил это все некстати. А на самом деле жизнь обычна, радостна, как те возгласы, которые уже доносились с пляжа. Вздохнув, Игорь собрался уже было покинуть номер, как раздался вежливый стук, Игорь открыл и увидел одного из вчерашних посетителей, помощника следователя Мирко.

– Я к вам. Можно? – Мирко наклонил голову как бы в знак сочувствия и извинения. – Нам надо поговорить. Вы не могли бы мне рассказать о том, что вы делали и где были с той самой минуты, как прилетели в аэропорт Варны?

– Не очень понимаю, зачем вам это надо, но если вы настаиваете… Меня уже об этом спрашивали.

В течение следующих полутора часов Игорь подробнейшим образом описывал каждую минуту своего пребывания на гостеприимной болгарской земле. Мирко согласно кивал, словно он был свидетелем этого всего и таким образом подтверждал сказанное. Исписав несколько листов бумаги и получив подпись Игоря в конце записей, помощник следователя откланялся.

– Завтра вас навестит господин Боев.

– Да что вы, я могу сам к нему приехать, не стоит беспокоиться! – Игорь привстал.

– Нет, нет. Мы вас настоятельно просим не покидать отель. Так надо для расследования, – Мирко улыбнулся улыбкой тюремщика и вышел.

Игорь в растерянности выглянул на балкон. От решительного спокойствия, которое его охватило несколько часов назад, ничего не осталось. Зато осталась загадка, остались дурацкие вопросы следователей (как будто его распорядок дня поможет найти Светлану), осталось нелепое и возмутительное требование не покидать отель. И самое главное, осталось жуткое чувство страха. В своем рассказе господину Мирко Игорь ни слова не сказал о свидании со Светланой в бухте под скалой. Он умолчал о Лере, о ссорах. Он старался держаться непринужденно, даже весело, как будто Светлана вот-вот появится и весь этот нелепый разговор станет не нужен. Помощник следователя слушал его внимательно, старательно записывая каждое слово. Он не прерывал Игоря, не переспрашивал, только иногда внимательно смотрел, как бы стараясь по лицу оценить правдивость слов. Игорь попытался понять, насколько ему поверили.

– Ну вот, я постарался как можно подробнее все вам рассказать…

Мирко ничего не ответил, только согласно кивнул.

«Что это такое, за кого они меня принимают, с какой стати мне нельзя выйти в город! Следователь – какой-то рыболов, а этот – словно монах-иезуит». – Первые два часа Игорь метался по номеру, потом гнев его растворился в недоумении и беспомощности. Когда опять раздался стук, он со злостью рванул дверь, готовый сорваться на этих нелепых, карикатурных детективах. Но за дверью стоял официант с тележкой, сервированной закусками, посреди тарелок возвышался большой блестящий кофейник.

– Здравствуйте, распорядились подать завтрак.

Официант, вкативший столик, выразительно посмотрел на него. Игорь сразу понял, что в отеле уже все всё знают. Знают от портье, от горничных… И это происшествие, связанное только с ним и Светланой, будоражит умы и обслуживающего персонала, и привыкших к размеренным развлечениям немцев. «Представляю, сколько разговоров будет в каком-нибудь захолустном Обертагвальде. Они даже пивной вечер устроят по этому поводу. И в два голоса будут рассказывать о том, как русский убил свою жену…» – Игорь злился теперь на весь белый свет. На Светлану в особенности. Он не верил, что с ней что-то случилось – она была такая разумная, собранная, такая выдержанная. Да и плавать она умела. А уж ругаться с Лерой она точно не станет – гордости у нее хоть отбавляй. Он допускал, что она может переживать, но чтобы из-за таких вещей… Дальше он думать не мог – вся его жизнь иначе превращалась в кошмар, которому и названия не было.

– Вас что-то интересует? – резко поинтересовался Игорь, увидев неприкрытое любопытство в глазах вошедшего. Официант моментально растаял за дверью.

Нельзя сказать, что у Игоря не было аппетита. В конце концов, он не ел больше суток. Он накинулся на кашу, сыр, джем и колбасу. Наверное, все было очень вкусное – этот отель славился кухней, но Игорь не чувствовал вкуса. Он ел, поскольку в области желудка чувствовал небольшую резь от голода. В голове же у него одна за другой выстраивались схемы, которые на первый взгляд были вполне правдоподобны, но уже через пять минут после внимательного анализа они рассыпались, как песок под волной. Он не мог найти ни одного внятного, убедительного, логичного объяснения, почему до сих пор в этом номере не появилась Светлана. Любое безрассудство имеет свои временные рамки, любой каприз и любая жестокость теряют свою новизну достаточно быстро. И только неосторожность и несчастья имеют безграничный временной кредит. Он уже чувствовал страх перед тем, что ему еще предстоит узнать, поскольку в глубине души понимал, что Светлана, скорее всего, не войдет в эту комнату.

Телефон зазвонил резко, как будто труба военного сбора. Посмотрев на дисплей, Игорь увидел номер Леры. Отвечать не хотелось – любовница была не самый подходящий сейчас собеседник для него, но он тем не менее нажал кнопку.

– Мы с тобой увидимся, наконец? – Лера, если и хотела спрятать гнев, у нее это плохо получалось.

– Увидимся, только куда-то исчезла Светлана.

На том конце провода растерянно замолчали.

– Может, встретимся, поговорим, две головы… ну, и так далее?

Игорь вдруг вспомнил, как Лера сделала ему предложение. Самое настоящее, руки и сердца. Нельзя сказать, что до этого Игорь ничего подобного не слышал. Его внешность вызывала у женщин лихорадку, они как будто старались опередить друг друга. Создавалось впечатление, что им некогда дожидаться, пока Игорь определится со своими чувствами. К тому же каждая из них сразу же раскусывала его характер – нерешительный и мягкий. Предложение Леры было неожиданным, поскольку она любила повторять, что в отношениях с мужчиной для нее главное – секс. «В браке он как-то девальвируется», – пояснила она свою точку зрения. Игорь тогда еще подумал, что к Светлане его влекло, как и прежде. Разве что отношения с Лерой сделали семейную рутину несколько постылой. «Светлана сразу обо всем догадалась. Только молчала. И сейчас я чувствую себя обязанным ей. Во всем».

– Да, обязательно, только чуть попозже. Ладно, спасибо тебе.

Следователь Боев старался быть справедливым. Но мужчине зрелого возраста, ростом метр семьдесят пять сантиметров, с неаккуратным грубым носом, украшенным большой родинкой, с глазками-копеечками трудно соблюдать объективность по отношению к молодому красавцу. Подумать только, стоимость джинсов этого Аполлона равнялась месячной зарплате сотрудника болгарской полиции. Боева угнетала расползающаяся по душе зависть к той простоте, с которой этот человек двигается, говорит и даже дышит. Со стороны казалось, что Игорь Давыдов – любимчик Судьбы, даже не задумывающийся, как выглядит в глазах окружающих. Это он, Боев, старательно втягивает круглый животик, носит туфли на неприлично высоких для мужчины каблуках (чересчур толстая набойка – выдумка сапожника Пихнева), старается к дамам поворачиваться только левой стороной, дабы скрыть родинку. Подобные ухищрения этому красавцу были неведомы. Во время разговора Игорь Давыдов сидел в кресле, слегка расставив длинные ноги и выставив вперед идеальные ступни. Боев мог поклясться, что у молодого человека был сделан педикюр. Боев старался вниз не смотреть, чтобы не расстраиваться еще больше. У следователя на большом пальце правой ноги был темный ноготь, которого он ужасно стеснялся. Все эти некрасивые, завистливые соображения, роившиеся в голове Боева, уже сделали Давыдова подозреваемым. Одним словом, мелочность и желание сделать карьеру взяли свое. Впрочем, был у него один «индикатор», позволявший определить, что он, следователь, скорее всего, не ошибается. Этот индикатор – честный, неподкупный и очень въедливый помощник. Мирко, по обыкновению, уходил в тень, предоставляя своему начальнику солировать в деле, сам же старался как можно внимательнее изучить детали. Вот и сейчас Мирко, выписав на листочек имена всех русских туристов из отеля, обходил бассейн со стаканом сока в руках и собирал информацию. Отдыхающие из России были самыми общительными. Во-первых, здесь они не чувствовали языковых преград, а во-вторых, ими руководило неизбывное политическое любопытство. Только школьники младших классов не интересовались у хозяев болгарского курорта:

– Скажите, только честно, что при социализме было хуже? Нет, вот чем вам было плохо в социалистическом лагере?

Ответов они даже не слушали, а тут же пускались в рассуждения и воспоминания о своем прошлом. После этого вступления с русскими можно было говорить обо всем на свете. Мирко после четвертого стакана сока (наливали бесплатно, за счет заведения) уже знал, что Игорь Давыдов из номера 567 ссорился с пропавшей еще в аэропорту. Он ее провожал, они о чем-то поспорили, она заплакала.

– «Так больше нельзя. Что ты делаешь?!» – вот что она сказала, когда прощалась. А он, такой мрачный стоял, хоть бы утешил ее.

– Неправда, он ее утешал, она сама отстранилась.

– Да, но он потом зло так сказал: «Сама доводишь до крайностей!»

– Да, она ушла, мы-то чуть позже прошли, поэтому слышали, как он позвонил кому-то.

– Нет, это ему позвонили…

– Неважно, только сказал он, что «все, надо решать проблему, другого случая не представится».

Две загорелые тетки, прилетевшие, судя по записям в книге администратора, в один день с пропавшей, перебивая другу друга, в подробностях рассказали Мирко о прощании Игоря Давыдова с его спутницей в аэропорту.

Мирко подумал, что такие свидетельские показания весьма зыбки, но тем не менее сбрасывать со счетов их нельзя. «Надо посмотреть его телефон. А также вещи…» – Мирко нехотя встал с шезлонга, вежливо поблагодарил дам за помощь и отправился одеваться – надо было доложить обо всем следователю Боеву, а потом немного поспать. Сегодняшний день у Мирко начался ни свет ни заря – он ранним утром повторил путь, который проделал Игорь Давыдов сразу после прибытия в Болгарию. И признаться, с удивлением понял, что молодой человек нахально врет. Он не был ни в одном месте, о которых так подробно рассказывал накануне. Подтвердилась только информация о кафе в центре Варны. Официантка узнала Игоря на фотографии. В остальном же была сплошная ложь. Мирко задумался: что же могло побудить такого неглупого человека так поступить? Только одно из двух – наивность или пренебрежительное отношение к способностям болгарской полиции. По наблюдению Мирко, очень многие правонарушители из числа иностранных туристов даже и не скрывали своего пренебрежения. Им казалось, что в этой курортной неразберихе, словно в садке с рыбой – всех много и все одинаковые. Ан, нет. Все, что необходимо было знать об Игоре Давыдове, Мирко уже узнал, потратив на это целые сутки. К этому он добавил рассказ фрау Шланге и «наступил на хвост удаче». Впрочем, при слове «удача» Мирко поморщился – ему было неприятно, что его удача – это западня для другого человека. Да, западня заслуженная, западня как возмездие, но все равно – западня. Мирко хотелось бы переустраивать мир более элегантными, так сказать, методами. Разговор с Боевым был на удивление короток. Обычно следователь «гонял» своего помощника, задавая провокационные вопросы, заставляя приводить весомые аргументы и пытаясь опрокинуть версию, на которой настаивал Мирко. Боев понимал, что задержание подозреваемого – это шаг серьезный, порой необратимый, и надо не только тщательно отработать свидетельские показания, факты, улики, но и поставить себя на место задерживаемого – очень часто именно этот последний прием помогал следователю найти правильное решение. «Нам не нужны жертвы правосудия, нам нужны осознавшие свою вину». – Если бы у следователя был фамильный герб, то эти слова по праву украсили бы его. А потому Боев не спешил с выводами и решительными действиями. Вот только сегодня, к несказанному удивлению польщенного Мирко (тот отнес сговорчивость начальника на счет собственных достижений в деле сыска), следователь, едва дослушав, дал команду:

– Оформляй задержание. Посольство, консульство – все по полной форме и по всем правилам. Дело международное. Мы его задержим и будем проводить расследование. Иначе, он человек с деньгами, того и гляди сбежит. А там разбирайся.

Мирко кивнул и отправился выполнять указание. В глубине души он чувствовал неудобство. «Вроде мужик нормальный. Впечатление хорошее производит. Правда, немного трусоват, это заметно, но не всем же храбрыми быть. И потом, кто знает, какие отношения были у них с этой женщиной?! Порой в семьях такое происходит… И врет так наивно, преступник, имеющий замысел, так не проколется. Одна беда – факты. Как ни крути, Светлана Никольская бесследно исчезла. Многочисленные очевидцы показали, что она спешила на пустынный пляж под скалой. Опять же свидетельство немецкой туристки, вранье господина Давыдова, ссоры между ним и Никольской. Осталось дождаться экспертизы ДНК. Следователь прав – в этой истории результаты ДНК-анализа могут сыграть решающую роль», – раздумывая, Мирко набирал телефон полицейского участка.

«От тюрьмы и от сумы не зарекайся», – вся народная мудрость не стоит ломаного гроша, когда тебя ведут в тюрьму. Разум отказывается верить в реальность и неотвратимость происходящего, все эти двери и ворота еще не успели захлопнуться, но уже ты во власти страха, одиночества и абсолютной беспомощности. Игорь почти не удивился, открыв дверь и увидев помощника следователя и двух полицейских. Он понимал, что разговор еще не окончен и у следствия непременно появятся вопросы. Он уже смирился со своим почти арестантским образом жизни – ему самому видеть людей не хотелось, разговаривать было не с кем и не о чем. И еще следствие. «Без этого людского «дребезга» даже лучше. Я хоть могу сосредоточиться и логически объяснить происходящее», – думал Игорь и, переходя из комнаты в комнату, снова и снова прокручивал в голове минувшие события. Вечерами он долго сидел на балконе и смотрел на исчезающую в черничной тьме прибрежную воду. Смотреть телевизор, читать газеты и журналы он не мог – было сложно сосредоточиться на мелькающих картинках или черных строчках. Жизнь присутствовала где-то рядом, но его, Игоря Давыдова, не затрагивала. Ему сейчас важней всего были собственные воспоминания. Мелькали отрывочные фразы, взгляды, намеки. Казалось, еще чуть-чуть, и найдется ключевое слово, то самое, все объясняющее, всплывет в памяти важная деталь, и останется только перевести облегченно дух и ждать Светлану. Ничего подобного, к ужасу Игоря, не происходило. Наоборот, страшное воспоминание настигало его все чаще и чаще, заставляло с нетерпением ждать разговора со следователем. В присутствии Боева Игорь чувствовал себя увереннее. Казалось, они решали общую задачу, вот только к решению шли с разных сторон. Боев, пылая справедливым гневом, через обвинение, а Игорь – в сомнениях и муках совести, через защиту. Вот и сейчас, открыв дверь, он воскликнул:

– Я вот еще что вспомнил…

Мирко вежливо его перебил:

– Это очень хорошо, что вы вспомнили, но сейчас вам лучше собрать необходимые вещи. У нас на руках постановление о вашем задержании.

Игорь почувствовал, как внутри все опустилось. Он взял протянутые ему бумаги на русском и болгарском языках. К собственному удивлению, он смог все внимательно, не торопясь, прочесть, задать интересующие вопросы, уточнить, где он будет находиться, можно ли сообщить друзьям о происшедшем и как связаться с консулом. Мирко, ожидавший совсем другой реакции, смотрел на него с удивлением – из суетливого, вызывающего неловкость «субчика» Игорь Давыдов превратился в спокойного и полного достоинства человека.

– Возьмите необходимое, предметы туалета, смену белья, книги. Если что-то забудете или что-то понадобится – я вам постараюсь принести, – Мирко деликатно отвернулся от раскрытого платяного шкафа. Полицейские, сопровождающие его, наоборот, внимательно наблюдали за действиями Игоря. Достав маленькую дорожную сумку, Давыдов положил в нее зубную щетку, полотенце, жидкое мыло, две смены белья, какие-то мелочи, книгу. Постояв в раздумьях, он вдруг вспомнил, как где-то читал, что в тюрьме всегда нужны теплые вещи, чай и сигареты. Немного поразмыслив, он достал тонкий шерстяной свитер, махровые носки.

– Мы могли бы по дороге купить сигареты и чай?

– По дороге – вряд ли, но я вам обязательно принесу.

– Спасибо.

Игорь закрыл сумку и вышел в коридор. Дверь опустевшего номера опечатали, и группа, стараясь не привлекать внимание, вышла из отеля. Когда Игорь садился в машину, Мирко, улучив минуту, чтобы его никто не слышал, произнес:

– Успокаивать не буду, но все-таки старайтесь не падать духом.

Помощник следователя, который первым обратил внимание Боева на некоторые нестыковки в показаниях Игоря Давыдова и напрямую уличил подозреваемого во лжи, никак не мог решить – стоит ли жалеть этого человека. Что, если они ошибаются и Давыдов невиновен? Тогда он пострадавший, ведь именно у него пропал близкий человек. Мирко еще что-то хотел сказать, но тут вспомнил, что подобная раздвоенность проявлялась в его поведении всегда, когда приходилось человека сопровождать в тюрьму. Игорь же не хотел слушать слова утешения и сочувствия – это сделало бы уязвимой ту «броню», которая вдруг, откуда ни возьмись, появилась.

Аккуратная серая комната с маленьким столом, узкой жесткой кроватью, туалетным закутом и окном-бойницей – здесь все соответствовало его представлениям о тюрьме. Войдя в камеру, Игорь потянул носом – пахло дезинфекцией, сыростью и постной пищей. «Да, это тебе не омлет в отеле», – подумал было Игорь, но тут же отогнал от себя это слабое напоминание о «том мире». Разложив свои вещи и внимательно осмотрев помещение, Игорь уселся на жесткую скамью, привинченную к полу, и принялся ждать. «Надо себя настроить так, как обычно настраиваешься в зубоврачебном кресле – не расслабляться, – тогда тебя не застанут врасплох еще большие неприятности. О чем я думаю? Большие неприятности! Что еще может быть хуже тюрьмы? – Игорь усмехнулся и тут же сам себе ответил: – Сама тюрьма. Это только начало, а потому надо подумать, как себя вести». Он еще раз оглядел камеру, даже не верилось, что все-таки наступит ночь и придется лечь на эту кровать, укрыться этим одеялом… Одиночество его никогда не страшило, но вынужденная изоляция – совсем другое дело. Игорь некстати вспомнил статью из одного научного журнала – оказывается, одиночество, особенно вынужденное, провоцирует в мозге те же процессы, что и физическая боль.

Визит посольского сотрудника был краток, неприятен и вызвал только раздражение. Загорелый, хорошо одетый человек очень походил на самого Игоря сутками ранее – он излучал довольство жизнью, здоровье и уверенность в том, что просто так в тюрьму не попадают.

– Я в курсе вашего вопроса – меня уже проинформировали. Если у вас есть претензии к представителям болгарских правоохранительных органов – вы должны сказать мне. Если что-то необходимо передать в Россию, с кем-то связаться – тоже дайте знать. Относительно адвоката я переговорю со следователем – как у них там полагается… Разумеется, со стороны посольства Российской Федерации… – человек говорил скороговоркой, явно тяготясь свой миссией и желая как можно быстрее покончить с выпавшим на его долю поручением. Тон был вежливый, но абсолютно безучастный. Порой можно было уловить подозрение, мол, что-то ты все-таки сделал, раз здесь оказался. Игорь видел, как сотрудник посольства старается не смотреть ему в глаза, чтобы, не дай бог, не протянулась между ними ниточка человеческого участия, понимания или хотя бы простого интереса. Игоря это не удивило – зачем тратить свои душевные силы, свое внимание, время, когда за стенами тюрьмы цветут болгарские розы, пахнет нагретым камнем на набережной, а по городу ходят красивые загорелые девушки… Игорь все это быстро просчитал, вежливо поблагодарил соотечественника и сказал, что пока ему ничего не надо, в России его никто особенно не ждет (сестру волновать не хотелось). Посольский человек облегченно вздохнул и покинул тюрьму.

В следующие два дня Игоря навестил помощник следователя Мирко – он ознакомил подозреваемого с документами, задал несколько уточняющих вопросов, что-то записал на больших листах. А в завершение визита отдал Игорю две большие пачки чая, несколько пачек сигарет и книгу. Обложка гласила, что это «Финансист» Драйзера.

– Ничего другого на русском языке не нашел, эту и то в отеле взял, кто-то из туристов оставил. – Мирко развел руками.

– Что вы, спасибо, – Игорь искренне поблагодарил. Он вдруг представил сейчас одинокий вечер в серой комнате, и предвкушение хорошей, умной книги наполнило его радостью. Вот так и начинаешь ценить жизнь за мелочи. Он еще раз поблагодарил Мирко и вдруг понял, что этот человек специально его навестил и принес все эти вещи. Игорь почувствовал, что на мгновение его выдержка куда-то испарилась:

– Помогите мне. Я прошу не потому, что боюсь наказания, хотя и поэтому тоже. Со Светланой ничего не могло произойти, она отлично плавала, – Игорь вдруг замолк, понимая, что эти слова его почти выдают. Помолчав, он добавил: – Я действительно не виноват, просто не знаю, как это доказать. Сделайте что-нибудь, следователь, мне кажется, настроен против меня.

Именно в Мирко Игорь вдруг увидел своего «адвоката».

– Вам для этого надо рассказать правду, – был короткий ответ.

Следующие два дня к Игорю никто не приходил. Часы тянулись медленно, прилипая друг к другу, словно расплавленная жевательная резинка к подошве ботинок. Скудное однообразие обстановки, отсутствие привычных занятий и связей превращало сутки в бесформенную, невыразительную бесструктурную массу. «Жизнь превращается в клейстер, нечто трясущееся, без цвета, запаха и формы», – с этой мыслью Игорь укладывался на жесткую узкую койку, долго ворочался, пытаясь найти удобное положение, и наконец засыпал в непривычной для себя позе, на спине, положа руку на грудь. Мысли, которые ему приходили в голову перед сном, были однообразны – исчезновение Светланы, опасения, как бы его ситуация не ухудшилась, и безнадежность. Но Игорь не гнал от себя эти мысли, поскольку они хоть немного отвлекали его от самого страшного – воспоминания о всепоглощающем гневе, который охватил его при виде злобного лица Светланы. Пенистые круги на воде, темное дно, сарафан, брошенный на берег. Все это тогда казалось неважным. Важны были его обида, страх и вдруг проснувшаяся ненависть к Светлане. Он в сотый раз успокаивал себя, повторял в свою защиту слова, выстраивал подчиненные логике фразы и наконец засыпал нервным сном. Просыпался он рано – из окна-бойницы растекался белесый свет. Игорь лежал с открытыми глазами и представлял, как небо над морем из выцветшего темно-синего превращается в яркое, горячее, как по дорогам разливается чужая полынная жара. В книжках, которые когда-то он читал, заключенные бредили запахами и видениями свободной жизни и порой так сходили с ума. Игорь ни на минуту не забывался, и от этого несвобода ему казалась какой-то невероятной мистификацией. Иногда он задавался вопросом: «А что будет, если болгарская полиция и следователи так и не найдут Свету, так и не смогут снять с меня обвинение». Его тут же бросало в пот, сердце начинало колотиться, казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Хотелось вскочить, стучать в железную дверь, звать следователя и подробно, опять и опять рассказывать ему о том, как он ее любил, о том как они, в общем-то, хорошо жили. Что он, Игорь, никогда не просил ее поделиться состоянием. Это Светлане в пору расцвета их любви вдруг взбрело в голову написать завещание в его пользу. Да, в случае необратимых событий половина компании, которая досталась ей от мужа, переходила к нему, Игорю Давыдову. С чего Света вдруг озаботилась такими вопросами, он не понял. Сама же она спокойно и внятно пояснила: «Я люблю тебя, считаю своим мужем и планирую с тобой прожить счастливую жизнь. Детей, наверное, у меня так и не будет. Если вдруг, мало ли как бывает в жизни, ты останешься один, без меня, ты должен будешь продолжить дело и о родителях моих позаботиться, а для этого нужны средства. Так что в моем поступке и чувство, и расчет». Да, часть своего уютного дома Светлана тоже подарила ему. Она тайком от всех поехала к нотариусу, оформила дарственную и преподнесла ему на день рождения изящно перевязанный свиток с готовым официальным документом. Больше всего она не хотела, чтобы об этом узнала подруга. «Дашка меня не поймет, – сказала Светлана. – У нее совершенно иные взгляды на имущественные отношения между мужчиной и женщиной!» Игорь очень хотел рассказать следователю, что сначала отказался и даже вернул свиток Светлане. Он потребовал сию же минуту съездить в нотариальную контору и аннулировать документ. Он говорил, что это некрасиво, что она его унижает в глазах окружающих, что он доволен тем, что есть, и, что самое главное, он любит ее просто так, без всякой там «одной второй доли жилого помещения по адресу». Светлана расплакалась, что-то говорила о любви, о том, что в доме должен быть хозяин… После долгих бурных объяснений они договорились, что об этом ее шаге никто и никогда не узнает. Бумаги будут храниться у нее, а они будут делать вид, что ничего как бы и не было. Игорю очень хотелось рассказать следователю, что настроение у него каждый раз портилось, стоило вспомнить об этом поступке Светы. Было что-то не очень приличное в его положении возможного «наследователя». Впрочем, как-то раз, спустя пару-тройку месяцев, выйдя с Кубиком во двор и присев на крылечке, Игорь вдруг почувствовал прилив какой-то детской радости собственника: «Это мой двор, и я здесь больше не гость!» – подумалось ему. В офис типографии он тоже теперь входил совсем по-другому – в повадках появилась расслабленность рантье. Весь его вид говорил: «Деньги делаются здесь, как это происходит, меня не волнует, но отчет посмотреть не мешало бы». Довольно скоро на эти темы они перестали говорить, неловкость прошла, а мысль, что он теперь совсем не бедный человек, ему была приятна. При знакомстве с Лерой Игорь не смог удержаться и упомянул и о типографии, и о доме, умолчав, естественно, что это подарки его гражданской жены. Лежа на жесткой койке, Игорь вспоминал только свой гнев, который не постеснялся выказать, узнав о шагах Светланы: «За кого ты меня принимаешь?!» Эта сакраментальная фраза не раз звучала из его уст. Сейчас его охватывал страх быть неправильно истолкованным. Все эти опасения гнали от Игоря утренний сон, делая длиннее и без того безразмерные дни.

На третий день пришла Лера. Игорь никого не хотел видеть, тем более любовницу. Сначала он отказался от свидания, но охранник, скучающий и с нетерпением ожидающий отпуска, заявил, что эта девушка получила добро у самого начальника управления. И это, несмотря на все протесты следователя Боева. В другой ситуации Игорь бы ухмыльнулся – Лера с ее фигурой и напором могла бы, наверное, получить доступ в секретный бункер Министерства обороны США. Сейчас же он только досадливо буркнул.

Лера встретила его спокойно и ласково. Она не охала, не вздыхала, не причитала. Она ничего не сказала про то, что Игорь выглядит бледным, похудевшим и немного растерянным.

– Я в общих чертах уже все знаю. Помощник следователя мне все рассказал. Мне показалось, что он нормальный парень. Старается быть объективным и вместе с тем как-то по-человечески переживает. Я понимаю, тебе тяжело, но постарайся вспомнить все до мельчайших подробностей и рассказать все ему, а не следователю.

Игорь с удивлением посмотрел на Леру. От капризной и чрезмерно сексапильной Леры не осталось и следа. Перед ним сидела спокойная, участливая женщина, которой нельзя было отказать в логике. Судя по всему, она уже разговаривала со следователем, сумела проанализировать и сделать верные выводы относительно позиций Боева и Мирко. Лера не сидела сложа руки, а пыталась ему помочь. Игорь с благодарностью посмотрел на любовницу, но она на взгляд не ответила, инстинктивно почувствовав, что тюрьма не допускает «раскисания».

– Ну, что ж. Ничего страшного. Ты лучше вспоминай детали – они помогут найти причину. Не думаю, что это несчастный случай. – Лера произнесла это, глядя прямо в глаза Игорю, но он придал этим словам совсем противоположный смысл.

– Зачем ты пришла, если считаешь, что я уби… – он не смог выговорить это слово, – если считаешь, что я виноват в ее исчезновении!

Лера почти не обратила внимание на его раздраженный тон.

– Я думаю, она куда-нибудь уехала… И вовсе не думаю, что ты ее убил.

От этой ее прямоты, от ее спокойствия, от того, что она не охала, не язвила, Игорю стало легче. Он вдруг обрел опору. Ее присутствие укрепило его «броню» и добавило спокойной решимости. «Надо было сесть в тюрьму, чтобы душа перестала метаться из-за бессмысленных угрызений совести», – думал он, глядя, как Лера под диктовку охранника записывает перечень вещей, которые можно приносить задержанным.

– Попроси их внимательно изучить ее одежду, может, что-то найдут… Впрочем, их учить – только портить. Главное, надо все рассказать честно, – напоследок заметила Лера. При этих ее словах Игорь дернулся, пытаясь что-то сказать, но потом передумал.

Следователь Боев тянул время. Ему надо было довести этого красивого и, судя по всему, не очень щепетильного парня до кондиции. До того состояния, когда неизвестность, страх запертых железных дверей, возможного суда и общей камеры доведут человека до изнеможения. Тогда он, следователь Боев, спокойно вступит в игру. Нельзя сказать, что у него был большой опыт ведения подобных расследований. Чаще всего он все-таки спасал петухов. Впрочем, теорию следователь знал на «отлично». А одно из негласных правил гласило, что надо поставить подозреваемого в дискомфортные психологические условия. Боев не собирался «прессовать» Игоря, как порой делали некоторые его коллеги, он только заставил его томиться ожиданием и неизвестностью. «Я – гуманист и сторонник легитимных методов», – с гордостью заявлял следователь о себе. Впрочем, как ему казалось, для такого изнеженного и малодушного «субчика» и этого будет вполне достаточно. Задержанный по-прежнему Боева раздражал. Конечно, следователь притворялся, что дело в справедливом негодовании, ведь человек, который в течение нескольких суток не соизволил сообщить об исчезновении близкого, либо преступник, либо черствый мерзавец. По мнению Боева, и в том и в другом случае голубчик заслуживал наказания. К тому же его помощник кое-что выведал у российских коллег и пришел к заключению, что у Игоря Давыдова вполне мог быть мотив для убийства Светланы. Гражданская жена стояла на пути свободной и обеспеченной жизни с красивой и требовательной любовницей. В детективных романах об этом часто пишут, Боев сам читал. Отношения Светланы и Игоря, если верить свидетелям, были далеки от спокойных. Вполне возможно, роман Игоря и Леры провоцировал эмоциональные вспышки, а потому преступление в состоянии аффекта тоже нельзя сбрасывать со счетов. Боев уже познакомился с этой потрясающей русской. Глаз от ее фигуры нельзя было отвести, к тому же сообразительна. Скорее всего, Игоря она не любит, так, использует в постели, плюс – его деньги. Впрочем, сама она ни слова про близкие отношения с подозреваемым не говорила. Только с полуулыбкой отметила: «Ничего особенного между нами не было. Так… Вы меня понимаете». Боев с трудом представлял, что в ее интерпретации означает «ничего особенного», и живо представлял, какое количество мужчин жаждет встреч с ней. На одно мгновение Боев вспомнил свою Софию, невысокую, плотную, с темными волосами, немного желтоватой кожей и тяжелым характером. София была ревнива, хотя, если честно, он повода не давал. Впрочем, заслуги Боева в этом не было – женщины на него особого внимания не обращали. Раздраженный лик возлюбленной промелькнул и исчез, а перед глазами осталась волшебно-сексуальная фигура россиянки. Мысленно отмахиваясь от игривых мечтаний, Боев собрал в папку все протоколы, надел на макушку маленькую шляпу и отправился допрашивать Игоря Давыдова. Следователь не спешил – он чувствовал себя уверенно, у него в руках были неплохие карты.

Игоря пригласили на допрос неожиданно. Он думал, что его вызовут в понедельник, но, сломав все ожидания, Боев приехал в субботу.

– Здравствуйте, – Игорь поздоровался.

Боев уже сидел за столом, когда к нему привели Игоря. Подозреваемый осунулся, но вместе с тем в его лице появилось какое-то упрямство. «Ишь ты! Какой герой». – Боев также обратил внимание, что даже в этих условиях Игорь выглядит подтянутым и холеным. Поздоровался задержанный спокойно, в меру доброжелательно. Никакого подобострастия, суеты, излишних движений, никаких попыток «навести мосты».

– У вас есть какие-нибудь претензии к условиям содержания? Из консульства были? Ну, что ж, отлично, тогда начнем, – Боев потер руки и задал первый вопрос: – В каких отношениях вы были с пропавшей Светланой Никольской?

– Мы состояли в гражданском браке.

– Правильно ли я понимаю, что вы были любовниками?

– Нет, у нас был гражданский брак. Мы вместе жили, у нас общее хозяйство… В России в этом случае отношения принято считать браком, только незарегистрированным. Конечно, я сейчас не говорю о личных наших отношениях. Мне бы не хотелось именно это обсуждать. Поверьте, нас многое объединяло.

– Допустим. Можете ли ответить, на какие средства существовала ваша семья?

– Могу. Основной доход приносило полиграфическое производство – оно принадлежало Светлане. Некоторое время назад она по собственному желанию оформила на меня определенную долю. Это было сделано ею без моего вмешательства или просьбы. Существенно меньшая часть в наш бюджет поступала от моего дела. Я им владею вместе с сестрой. Еще немного средств поступало от продажи моих картин, – спокойно перечислял Игорь.

– Насколько я знаю, вы отказались от своей доли в семейном бизнесе? – Боев внимательно посмотрел на задержанного.

– Нет, не так. Я ушел с поста директора, сейчас иногда выполняю разовые заказы, но прибыль делится в соответствии с договоренностью. У меня совсем небольшая доля.

– Я так понимаю, что вы жили за счет госпожи Никольской?

– Вы можете понимать так, но я бы сформулировал иначе. Семейный бюджет в большей степени формировался за счет доходов госпожи Никольской.

– Красиво звучит, но смысл тот же самый, – едко заметил Боев.

– Не могу согласиться.

«Ого! Да он готов дерзить! Ему не нравится, когда его называют альфонсом!» – Боев несколько минут помолчал.

– Как вы можете описать ваши отношения в последний год? – поинтересовался следователь.

– Сложные.

– Чем это объясняется?

– Нашей общей усталостью… – казалось, Игорь подбирал слова.

– Скорее вашими знакомствами с другими женщинами. – Боев откинулся на спинку стула и с усмешкой посмотрел на подследственного.

– И этим тоже, но именно общая усталость в отношениях привела к знакомствам. И потом… ни одно из них не было серьезным.

– Даже с госпожой Самохваловой? – ухмыльнулся Боев.

– С Лерой? – Игорь смешался. Лера сейчас делала все, чтобы облегчить его положение. Сказать, что отношения с ней были пустяком, он не мог. – Вы знаете, если быть точным – у нас были близкие отношения, но сейчас, можно сказать, осталась дружба.

– Интересно. И все-таки вы уверены в том, что госпожа Никольская знала о ваших отношениях с госпожой Самохваловой.

Игорь задумался. Он нередко задавался этим вопросом и мучился от догадок. Игорь не мог сказать ничего конкретного, но чувствовал, что тайное стало явным давно, просто Светлана молчала. Боев терпеливо ждал ответа, а в голове Игоря раз за разом прокручивались события последнего года и как эпиграф к ним: «Месть замедленного действия».

– Так что же? – не выдержал Боев.

– Я не знаю, – честно ответил Игорь, – мне сложно сказать, могу только утверждать точно, что ссор на этой почве у нас не было.

– Но это же не обязательно, – усмехнулся Боев, – причина может быть одна, а поводы могут быть совершенно иные.

Да, это было так. Ссоры между ними случались по пустякам.

– Если у нас и были проблемы, то вполне решаемые. И потом, даже сюда мы поехали вместе.

– Кстати, о поездке. О чем вы ссорились в аэропорту, припомните, пожалуйста. Ведь ссора была нешуточная?

Игорь задумался. Ссора действительно была серьезная. Светлана все утро была не в духе. Придиралась к словам, оставленным не на месте мольберту, холстам, которые сохли в холле – на веранде, которая служила ему студией, было влажно. Потом за завтраком выяснилось, что в типографии произошла авария – сломалась печатная машина. Видя все это, Игорь успокоил ее и сказал, что сразу после ее отлета поедет на производство и постарается решить проблему. Если будут какие-то вопросы, он ей позвонит. А она пусть ни о чем не волнуется, спокойно летит отдыхать. Лучше бы он ничего не говорил и не предлагал. Светлана вспылила:

– Ты не можешь вовремя картины в художественный салон отвезти, ждешь, чтобы я или десять раз напомнила, или сама этим занялась. Что же ты сможешь на производстве сделать?!

Все это она почти прокричала. Игорь попытался ее успокоить, но она только расплакалась. Всю дорогу в аэропорт она молчала, на его вопросы отвечала резко. Уже у стойки регистрации в очереди она стала давать ему указания, к кому надо обратиться по поводу ремонта печатной машины, но вдруг махнула рукой и опять расплакалась. «Ну, почему все так получается, почему…» – только и расслышал он сквозь ее рыдания. Ему было неудобно, поскольку вокруг было много людей.

– Ссора была немного… бурная, но причины я так и не понял.

– Что означали ваши слова «надо решать проблему, другого случая не представится»? Кому вы могли звонить и что имели в виду?

Игорь этих слов не помнил. Он вообще не помнил, чтобы кому-то звонил в аэропорту. Как только Светлана прошла паспортный контроль и скрылась из виду, он сел в машину и поехал в типографию.

– Я никому не звонил, это точно. Правда, может, я и забыл. Столько всего произошло.

– Постарайтесь вспомнить. Следующий вопрос. Во сколько вы прилетели в Варну?

– Точно не помню, утром.

– Рейс из Москвы прибывает в восемь утра. Значит, где-то в одиннадцать-двенадцать вы могли быть уже в отеле. Но вас там не было?