Приключения Алисы в стране чудес

Хоть и занят ты ими от лени.

Будешь дальше считать, сколько папеньке лет, -

Перечтешь быстроносо ступени.

- Хм… Все неверно, - произнес Шелкопряд, когда Алиса закончила.

- Вы хотели сказать: не все верно, - робко возразила Алиса. - Некоторые слова получились другими.

- Все неправильно, от начала до конца, - строго осадил ее Шелкопряд.

Несколько минут прошло в полном молчании.

Шелкопряд заговорил первым.

- Какого размера ты хочешь быть? - спросил он.

- Ой, я не очень хорошо разбираюсь в размерах, - поспешно ответила Алиса. - Просто весьма неприятно все время меняться, знаете.

- Не знаю, - отрезал Шелкопряд.

Алиса ничего не сказала. Ей за всю ее жизнь еще никто столько не возражал, сколько за последний час, и она чувствовала, что начинает терять терпение.

- Теперь ты довольна? - спросил ее собеседник.

- Ну, я хотела бы стать чуточку больше, сэр, если вы не возражаете. Восемь сантиметров — совсем никудышный рост.

- Это очень хороший рост! - сердито воскликнул Шелкопряд, вытягиваясь во всю свою длину и демонстрируя ровно восемь сантиметров своего желтоватого роста.

- Но для меня он непривычен! - привела Алиса последний и исчерпывающий аргумент, самым жалобным, почти влажным от слез голосом.

А потом она подумала: «До чего же все эти создания обидчивы!».

- Привыкнешь со временем, - успокоил Шелкопряд.

Сказав это, он вернулся к своему кальяну и принялся лениво попыхивать.

На этот раз Алиса терпеливо ждала, пока он не решит снова заговорить. Через одну–две минуты Шелкопряд опять отложил кальян, пару раз зевнул и поежился. Потом он неторопливо спустился с гриба и пополз по траве прочь. Напоследок он сказал только, даже не взглянув на Алису и не обернувшись, словно вообще разговаривал не с ней:

- Одна сторона тебя вырастит, другая — урастит.

«Одна сторона — чего именно? Другая сторона — чего именно?» - подумала Алиса.

- Гриба, - сказал Шелкопряд, словно услышал ее мысли.

И в следующий момент скрылся из поля зрения.

Алиса задумчиво уставилась на гриб и с минуту рассматривала его, пытаясь сообразить, которая из двух его сторон одна, а которая — другая. А поскольку шляпка гриба была совершенно круглой, то задача оказалась отнюдь не простой. Наконец решившись, она обхватила шляпку обеими руками, разведя их как можно шире, и отломила по кусочку с каждого края каждой рукой.

- И которая из них которая? - спросила она саму себя и откусила немножко от кусочка в правой руке, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. В следующий момент она почувствовала сильный удар подбородка о колени. Она ударилась о собственные ноги, надо же!

Алиса сильно перепугалась от такой неожиданной перемены и поняла, что не стоит терять времени, потому что ее уменьшение оказалось слишком уж стремительным. Ее подбородок был так плотно прижат к ногам, что она не могла и рта раскрыть, но после некоторых усилий ей таки удалось справиться с кусочком, зажатым в левой руке.

- Уф, моя голова наконец свободна! - обрадовалась Алиса.

Однако, в следующий миг ее радость сменилась тревогой, потому что она не обнаружила своих плеч: как бы она ни вглядывалась, видна была только невообразимо длинная шея, растущая подобно высоченному стеблю из моря зеленых листьев, что лежало где–то далеко внизу.

- Что это может быть, такое зелененькое? - сказала Алиса. - И где, интересно, мои плечи? И - ох! - мои бедные ручки, почему это я не вижу вас?

Она попробовала пошевелить ими, пока говорила, но результата не последовало, если не считать легкого волнения, пробежавшего по зелени там, внизу.

Поскольку у нее не было возможности поднести руки к голове, она попробовала поднести голову к рукам и была рада, обнаружив, что ее шея может сгибаться легко в любом направлении, как змея. Ей как раз удалось изогнуться вниз грациозным зигзагом и погрузиться в гущу листвы, которая оказалась ничем иным, как кронами деревьев, под которыми она бродила совсем недавно. И тут резкий свист заставил ее поспешно отпрянуть: большая голубка на всем лету врезалась в ее лицо и принялась сильно бить Алису крыльями.

- Змея! - кричала она.

- Я не змея, - произнесла Алиса с негодованием. - Оставьте меня в покое!

- А я говорю - змея! - повторила Голубка, но уже более спокойно; и добавила, всхлипнув: - Я пробовала и так и сяк, но им ничто не подходит!

- Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, - заметила Алиса.

- Я пробовала корни деревьев, я пробовала берега, я пробовала изгороди! - продолжала Голубка, не обратив никакого внимания на замечание Алисы. - Но эти змеи! На них не угодишь!

Алиса все более и более недоумевала, но решила, что бесполезно что–нибудь говорить, пока Голубка не закончит свои излияния.

- Как будто мало проблем с высиживанием яиц, - продолжала Голубка. - Так нет, я должна еще день и ночь высматривать змей! Да я же глаз не смыкаю вот уже три недели!

- Мне очень жаль, что вас так терзают, - сказала Алиса, начиная понимать, о чем идет речь.

- И вот, только я нашла самое высокое дерево в лесу, - продолжала Голубка громким голосом, переходящим в пронзительный визг, - едва я подумала, что наконец–то свободна от них, они конечно же обязательно должны были, извиваясь, спуститься с неба! У, Змея!

- Но я не змея, говорю же вам! - воскликнула Алиса. - Я… Я…

- Ну и что же ты? - спросила Голубка. - Конечно, я понимаю, тебе нужно время, чтобы что–нибудь выдумать!

- Я… Я девочка, - ответила Алиса с некоторым сомнением, порожденным воспоминаниями о тех превращениях, которые происходили с ней весь день.

- Забавная история! - произнесла голубка тоном глубочайшего недоверия. - Я повидала на своем веку множество самых разных девочек, но ни у одной из них не было такой шеи, как эта! Нет, нет! Ты — змея, и бесполезно отрицать! Полагаю, следующей твоей историей станет, будто бы ты никогда не пробовала яиц!

- Я пробовала яйца, разумеется, - ответила Алиса, которая всегда была очень правдивым ребенком. - Но девочки, знаете ли, едят яйца точно так же, как и змеи.

- Не верю, - покачала головой Голубка. - Но если так, то девочки — это те же самые змеи, вот что я тебе скажу.

Эта мысль была настолько нова и неожиданна для Алисы, что пару минут она не могла произнести ни слова, что позволило Голубке добавить:

- Ты ищешь яйца, я знаю это совершенно точно. А значит, какая мне разница, девочка ты или змея?

- Зато это большая разница для меня, - быстро ответила Алиса. - Но я не ищу яйца, если угодно. А если бы и искала, то вряд ли мне понравились бы ваши: я не люблю сырые.

- Ну так и уходи тогда! - надулась Голубка и вернулась в свое гнездо.

Алиса наклонилась еще ниже, в глубь деревьев, потому что ее шея запутывалась в кронах и ей раз за разом приходилось останавливаться и выпутывать ее. Немного погодя она вспомнила, что все еще держит в руках кусочки гриба. Она приступила к делу очень осторожно, откусывая сначала от одного, потом от другого, становясь то выше, то ниже, пока благополучно не вернулась к своему обычному росту.

Прошло так много времени с тех пор как она последний раз была своих привычных размеров, что поначалу она даже почувствовала себя несколько странно; впрочем, через несколько минут это чувство благополучно прошло, и Алиса принялась разговаривать с собой как обычно.

- Так–так, мой план уже наполовину выполнен. Как загадочны все эти превращения! То и дело приходилось бояться, что в следующую минуту станешь какой–нибудь не такой! Однако, я вернулась к моему правильному размеру. Теперь следующий шаг — пробраться в тот прелестный сад… Вот только как это сделать, скажи на милость?

Говоря это, она вскоре очутилась на открытом пространстве, в середине которого стоял небольшой домик, чуть выше метра в высоту. «Кто бы здесь ни жил, - подумала Алиса, - я не могу заявиться к ним, будучи такого размера - ведь я же перепугаю их до безумия!»

Она принялась понемножку, буквально по крошке, откусывать от кусочка, который держала в правой руке и не рискнула приблизиться к домику, пока не уменьшилась до двадцати сантиметров.

VI. Поросенок и перец

Уже минуту или две стояла Алиса, глядя на дом и придумывая, что делать дальше, когда вдруг из–за дерева появился лакей в ливрее (она пришла к выводу, что это лакей, именно потому, что он был одет в ливрею; однако, если судить только по его лицу, она назвала бы его рыбой) и постучал в дверь костяшками пальцев. Дверь открыл другой лакей - в такой же точно ливрее, круглолицый, большеглазый, как лягушонок. Алиса обратила внимание, что оба они носили сильно напудренные парики, длинные локоны которых обрамляли их лица. Ей было любопытно, что же все это значит и что будет дальше, и она осторожно подобралась поближе, чтобы послушать, о чем незнакомцы будут говорить.

Рыба–Лакей начал с того, что извлек из–под мышки большущий конверт, едва ли меньше, чем он сам, и вручил его другому, торжественно произнеся:

- Для Герцогини. Приглашение от Королевы на партию в крокет.

Лягушонок–Лакей принял пакет и повторил не менее торжественно, только слегка изменив порядок слов:

- От Королевы. Приглашение Герцогине на партию в крокет.

Затем оба низко поклонились друг другу, да так, что их волосы при этом переплелись между собой и парики едва не слетели с их голов.

Алиса не выдержала и прыснула, а потом и громко рассмеялась при виде такой картины, так что ей пришлось отбежать обратно в лес, чтобы лакеи не услышали ее. Когда же она снова украдкой выглянула из–за деревьев, Рыба–Лакей уже исчез, а другой сидел на земле у двери и с глупым видом таращился в небо.

Алиса робко подошла к двери и постучала.

- Нет никакого смысла стучать, - сказал Лягушонок. - Его нет по двум причинам. Во–первых, я нахожусь по ту же сторону двери, что и вы, а во–вторых — они там так шумят, что никто вас не услышит.

И то правда: из дома наружу доносился весьма необычный шум: непрерывное завывание и чихание, и частый грохот, и треск, и звон, будто кто–то раз за разом разбивал в дребезги тарелку, или крушил кастрюлю, или колотил чашки.

- Тогда не скажете ли, как мне попасть внутрь? - спросила Алиса.

- В вашем стуке еще был бы какой–то смысл, - продолжал Лакей, не обращая внимания на ее вопрос, - если бы дверь была между нами. Ну, например, если бы вы были внутри, то могли бы постучать и я бы выпустил вас.

Он не отрываясь смотрел на небо, пока говорил, что показалось Алисе крайне невежливым.

«Но, может быть, он просто не умеет иначе, - подумала Алиса. - Глаза–то у него почти что на макушке… Но в любом случае, он мог бы и отвечать на вопросы».

- Как же мне попасть внутрь? - произнесла она вслух.

- Я буду сидеть здесь до завтра, - сказал Лакей. - Или…

В этот момент дверь вдруг открылась и большая тарелка, вылетев наружу, скользнула в воздухе, устремляясь прямо в голову Лакея. Она слегка чиркнула его по носу и разбилась вдребезги об одно из деревьев позади него.

- … или до послезавтра, - продолжал тот, не моргнув глазом.

- Как мне попасть внутрь? - спросила Алиса погромче.

- А надо ли попадать вам внутрь вообще? - произнес Лакей. - Это вопрос, понимаете ли.

- Это вопрос, конечно, я понимаю, - проворчала Алиса. Ей совсем не нравились все эти разговоры. - Это просто ужасно, - добавила она, - до чего же все эти создания любят поспорить! Уже одного этого достаточно, чтобы свести человека с ума.

Лакей, кажется, решил, что сейчас очень удобный случай, чтобы повторить свою мысль, привнеся в нее некоторые вариации.

- Я буду сидеть здесь, - сказал он, - от и до, дни и дни.

- Но что же мне делать? - спросила Алиса.

- Все, что вам нравится, - ответил Лакей и принялся насвистывать.

- Ох, с ним невозможно разговаривать, - с досадой произнесла Алиса. - Он совершенно глуп.

И она открыла дверь и вошла внутрь.

Дверь открывалась прямо в просторную кухню, по которой как занавеска, от стены до стены, стелился чад. Герцогиня сидела посреди этого помещения на треногом стуле и нянчила младенца. Кухарка склонилась над очагом и что–то перемешивала в большом котле, который, кажется, был полон супа.

- В этом супе наверняка слишком много перцу! - воскликнула Алиса, принимаясь чихать.

Похоже, что его было много и в воздухе. Даже Герцогиня время от времени громко чихала, как и ребенок, который чихал и выл почти безостановочно. Единственными во всей этой компании, кто ни разу не чихнул и, кажется, не собирался этого делать, были кухарка и большой кот, сидящий на каминной полке с широкой — от уха до уха — улыбкой на лице.

- Не скажете ли, - произнесла Алиса немного робко, потому что не была уверена, что хорошие манеры позволяют в таких обстоятельствах заговаривать первой, - почему ваш котик так улыбается?

- Это Чеширский кот[3], - ответила Герцогиня, - вот почему. Ах ты ж поросенок!

Она произнесла последние слова с такой внезапно–громкой яростью, что Алиса подпрыгнула. Но в следующий момент она поняла, что эти слова предназначались не ей, а младенцу, немного приободрилась и продолжила:

- Я не знала, что Чеширские коты всегда улыбаются… В действительности я не знала даже, что они могут улыбаться.

- Они все могут, - сказала Герцогиня. - И большинство из них — делают.

- Я не знаю ни одного, который бы это делал, - очень вежливо возразила Алиса, испытывая удовольствие от возможности хорошенько побеседовать.