Цыганка. Кровавая невеста

Гожы напугано уставилась на Мими, чем вызвала ее искренний смех. Через несколько минут молодая цыганка шла следом за своей спасительницей, с опаской оглядываясь по сторонам. Место это казалось ей очень странным и теперь совсем не напоминало замок. В лесу стоял двухэтажный каменный дом, к которому примыкали еще несколько построек: кухня, баня, дровяник, хлев и стойло для лошадей. В самой большой постройке светились окна и мелькали тени.

– Завтра большой праздник. Мы готовимся! – заговорщически произнесла Мими. – Приедут разные люди. Будет очень весело! Может, даже будут цыгане.

– Цыгане?! – воскликнула Гожы, резко остановившись.

Мими посмотрела с удивлением, но потом смекнула и доверительно произнесла:

– У тебя есть секреты, о которых не должны знать другие? Что ж… придет время и тебя придется о них поведать. Я люблю знать больше, чем другие. А пока иди, мойся. Утром вставать очень рано, нужно будет все приготовить к приезду очень дорогих гостей.

Впервые за много времени Гожы лежала на чистых накрахмаленных простынях в обычной постели, которая ей казалось райским пристанищем. После обработки теплой водой и мылом, кожа благоухала и была светлой. Кое-где оставались ссадины, а также шишки от укусов насекомых, которые тихонько зудели. Ноги были в плачевном состоянии, мозоли кровоточили и жутко болели. Одежду девушка постирала и намеревалась лечь спать голой. Это было опасно – Мими могла застукать ее и обнаружить обман. Но даже если бы это случилось, самое плохое, что с ней могло произойти – ей укажут на дверь. После продолжительного времени скитаний Гожы изгнания не боялась. Ночь на чистых простынях без утяжки на груди стоила того.

Утром ее разбудил громкий удар в дверь и громкий голос Мими, который накануне казался слишком нежным, чтобы издавать подобные звуки:

– Подъем, лентяи! У нас много работы.

Гожы быстро оделась, упаковав предварительно грудь. Рядом с ее каморкой, в которой помещалась только кровать, были еще две маленькие комнатки для прислуги. В них жили две девушки: косоглазая Настасья и горбатая Нюрка. Обе оживились при виде Гожы и были с ней очень приветливы.

– Дуры, на что вы рассчитываете? Даже не смейте подходить к моему мальчику! – вступилась Мими за своего цыганенка.

День начался суматохой. Для Гожы была сразу сотня заданий: она должна была натаскать воды, растопить печи, вымести двор, накормить лошадей и еще много разных мальчишеских заданий. Физической нагрузки выносливый женский организм совсем не боялся, но это было слишком.

Настасья и Нюрка начищали посуду и вымывали помещения. Прикасаться к продуктам Мими не позволяла никому, она лично все взвешивала, а ключ от амбара, где хранились запасы, держала у сердца. После революции в стране наступили голодные времена, но по определенным каналам можно было достать практически все. «Бывшая подданная Франции» – так называла себя хозяйка дома, где устраивались праздники для состоятельных людей. Много лет она работала в подпольном заведении, где пела и соблазняла мужчин, пока с ней не случилась большая любовь. «Я обожаю Россию!» – утверждала она, когда слышала вопрос о возвращении на родину. В том, что она все же иностранка, даму, склонную к авантюрам, выдавал едва уловимый акцент. Ее избранником стал благородный человек из высших слоев общества. Человеком он был женатым – родители вынудили его жениться на девушке с приданым и связями. С тех пор молодой человек не был счастлив, пока не встретил Мими. Между ними вспыхнули чувства, похожие на тысячу фейерверков. За своего Михаила француженка была готова пойти на все – хоть в омут с головой. Она стала его преданной любовницей, о которой прознала жена. Коварная дама поставила гулящему мужу ультиматум: либо развод с позором, либо он бросает свою распутную девку. Супруга не была сдержана в выражениях, и он вступился за свою любимую, толкнув обидчицу с лестницы. Исход был летальным – женщина отошла в мир иной. Михаила осудили и отправили на каторгу. У Мими были кое-какие связи, и с помощью своих друзей она организовала побег своему возлюбленному. Они укрылись в лесу в доме, подаренном ей бывшим любовником – человеком почтенного возраста. Он к счастью умер, предварительно подписав все нужные бумаги. Она была свободна и счастлива. Для заработка и ради развлечения Мими открыла «Дом счастья» – увеселительное заведение, в которое могли попасть только избранные члены созданного ею сообщества. Революционеры старательно уравнивали права людей, но были некоторые богачи, которых не трогали по разным причинам: либо они являлись родственниками важных персон, стоящих у власти, либо изо всех сил помогали строить новый мир, щедро одаривая рублем нужных людей. Посетители Дома счастья скучали по старым временам, у Мими они чувствовали себя «белой костью» и платили немалые деньги за организацию досуга, как в «старые времена». Словом, в выигрыше были все.

Гожы удалось пообщаться с Настасьей – косоглазой прислужницей. Она чистила песком кастрюли на улице, а Гожы складывала поленницу.

– Опасайся ее. Это с виду Мими вся такая милая в кудряшках, – произнесла девушка, понизив голос. Кухарка была зверски ревнива. Она на дух не переносила хорошенькие лица, боясь, что они могут привлечь внимание ее любимого мужчины. Совсем недавно на кухне работала еще одна молоденькая помощница из деревни, и ей на лицо как бы случайно попало горячее масло из сковороды, Мими показалось, что она оказывает много внимания неприкосновенному Михаилу.

– А что случилось со второй? – осторожно уточнила цыганка.

– На нее рухнула поленница и теперь у нее косят глаза! – произнесла Настасья трагическим голосом. Гожы отпрянула, удивившись, и внимательно посмотрела на девушку: у нее была ладная фигурка и приятно лицо, но по взгляду было трудно понять, куда именно она смотрит. Это вызывало смех, хотя, конечно, ничего веселого в этом не было. Кровожадная Мими устранила конкуренток подручными средствами, лишив их возможности нравиться.

– А кто этот Михаил?

– О, если бы ты была девчонкой – сразу бы влюбилась в него! Это наш конюх, – со вздохом произнесла Настасья. Из дома послышался голос Мими, судя по тону, ничего хорошего он не предвещал. Настасья перекрестилась и поспешила в дом, оставив Гожы в раздумьях.

Вечером приехало несколько старомодных карет. Из ближайших усадеб прибыли важные господа, которым разве что ноги не целовали при встрече. В дом Гожы заходить не позволили, поэтому за тем, что там происходит, она наблюдала через окно. Посреди большого зала, украшенного канделябрами с горящими свечами, стоял стол, заставленный яствами. Столько еды разом Гожы не видела никогда. Несколько мужчин почтенного возраста в отутюженных фраках вели светскую беседу. Им прислуживали Мими и Настасья. На косоглазой девушке был новый красный сарафан и белоснежная рубаха, длинные светлые волосы заплетены в толстую косу и украшены лентой. Француженка выглядела весьма вульгарно: подол у ярко-зеленой юбки был лишь сзади, что открывало ее пухлые, но стройные ноги. Талия была затянута так сильно, что казалось, ее можно было обхватить двумя руками. Пышная грудь пружинила, готовясь выскочить из корсета. Пухлые губы были алого цвета, а пышные ресницы черного цвета, было похоже что Мими прицепила к векам маленькие щетки. Гожы не казалось это красивым. Она брезгливо покривилась, представив себя в подобном виде и пошла прочь от «большого праздника» – как назвала его Мими.

– Ты и есть Иван? – насмешливо спросил красивый мужской голос. Молодая цыганка остановилась и развернулась к источнику звука. Перед ней стоял улыбчивый хорошо сложенный высокий парень. Глаза его были темные, а волосы светлые, что показалось девушке необычным.

– Хочу пойти на речку искупнуться. Идем со мной за компанию! – предложил Михаил. Девушка охотно согласилась. Заняться ей было нечем, а спать совсем не хотелось. Тем более хозяйка Дома счастья похвалила ее за хорошую работу и разрешила отдыхать до утра. Мими прилюдно похвалила нового помощника, ставя всем в пример иваново трудолюбие.

– Сразу видно, кто тут в любимчиках, – завистливо прошипела ей в ухо горбунья Нюрка, с которой у них вдруг случилась взаимная неприязнь. Как предупредила Настасья, горбатую девушку стоило опасаться, она постоянно выслуживалась перед Мими и была ее глазами и ушами. Именно Нюрка сообщила о заинтересованности молодых особ красавцем Михаилом, что повлекло неприятные последствия в виде жестокой расправы. Гожы заметила, что горбунья внимательно наблюдает за ней, и сделала вывод, что с этой особой нужно быть максимально осторожной.

Рядом с домом счастья была небольшая и чистая речка. Вода в ней была прозрачной и теплой. Михаил скинул с себя всю одежду, чем смутил Гожы.

– Ну же! – воскликнул молодой мужчина. – Раздевайся, Ванька, поплаваем!

Гожы отказалась, соврав, что боится воды:

– Тонул я два раза! Теперь только в корыте плаваю!

– Я тебя поддержу! Ты вон, какой маленький, как раз подмышкой уместишься!

Устав уговаривать, Михаил безнадежно махнул рукой, назвав Гожы трусом, и побежал к воде. Она почувствовала странное волнение. Впервые голый мужчина не вызывал у нее отвращения. Ей не хотелось всадить в него нож, а наоборот, девушка возжелала, чтобы он касался ее тела, не одевая свою одежду.

Возвращаясь обратно, Гожы молчала, а Михаил рассказывал разные байки, на которые она отвечала неправдоподобным смехом. Возле ворот девушка увидела цыганскую кибитку, и сердце ее пропустило удар. С Михаилом они простились до следующего дня, и он пошел спать в общую комнату с Мими. Молодая цыганка снова приблизилась к окну. В гостиной царила настоящая вакханалия. Мужчины во фраках были пьяны, лица их были распухшие от духоты и перемазанные помадой от поцелуев. У некоторых на коленях сидели непонятно откуда взявшиеся девицы, разодетые как Мими. Была слышна веселая цыганская музыка, представители табора пели и танцевали, развлекая богачей. Что-то внутри Гожы заныло, воспоминания колыхались на поверхности души-озера и глаза ее наполнились слезами. Цыганка вдруг почувствовала себя брошенным ребенком, как Иван рассматривал когда-то пепелище своей жизни, так и она, оглядываясь назад, понимала, что у нее ничего не осталось, кроме горстки воспоминаний, которые постепенно выцветают, как яркая ткань на солнце. Она побрела в свою каморку, чтобы вдоволь поплакать над своей несовершенной судьбой. Пахло табаком, Гожы заметила старую цыганку с трубкой, очень похожую на Зору. Девушка хотела проскользнуть незаметно, но цепкий взгляд пожилой женщины заставил ее остановиться.

– Подойди! – повелительно, но мягко произнесла старуха, вынув изо рта трубку. Гожы сделала несколько медленных шагов в ее сторону. Несколько секунд цыганка смотрела в ее глаза, а потом резко хлопнула по стянутой тряпками груди и рассмеялась, запрокинув голову.

– Прячешься, – утвердительно и негромко проскрипел прокуренный голос.

– Что слышно на дорогах? – подавляя волнение, спросила молодая цыганка, понимая, что ее «утянутая» тайна раскрыта.

– Много чего говорят!

Судя по интонации, для Гожы были новости, которые она боялась узнать. Она хотела попрощаться и пойти прочь, как вдруг старуха схватила ее за руку и, приблизив к себе, отчетливо произнесла:

– Опасайся, девочка! Сам дьявол вышел на охоту, и он ищет тебя – идет по следу!

Глава 14 Если гора не идет к Магомеду

Елизаров выдохся! Все казалось слащавым и надуманным: убийство Тагара, побег героини, сокрытие в деревне у старухи, а потом встреча с человеком, которого воспитали медведи и, наконец, настоящая любовь, доведшая молодую особу до отчаяния. Слова не складывались в предложения, и сюжет не двигался. Писателю хотелось выбросить компьютер в окно и уединиться в усадьбе с молодой женой, забыв о том, что он связан договором и в ближайшее время обязан предоставить рукопись. Кармен не появлялась в квартире уже несколько дней и не брала трубку сотового телефона. Она удерживала Святослава на расстоянии смс-ками: «Мой муж, мой повелитель, моя любовь!» – громко и приятно обращалась она. «Здесь так хорошо, мне кажется, я обретаю новую жизнь. Надеюсь, написание книги идет полным ходом! Твоя Кармен». Все ее послания были полны надежд и радости, судя по тексту, она была счастлива, что обрела мужа, но было очевидно, что его отсутствие в усадьбе очень вдохновляло молодую жену.

Трубку не брал и Василий. Он по какой-то причине игнорировал своего друга, что казалось более чем подозрительным. Чтобы разобраться с ситуацией и убедить себя, что невнимание босса не паранойя, Елизаров придумал план действий и направился в любимый издателем ресторан с блатным названием «Мурка», которое никак не вязалось с внутренним убранством и кухней заведения, Василий в нем регулярно обедал. Следопыту повезло с первой попытки – завсегдатай был там. Перед гурманом не только в буквах, но и в еде, стояла здоровенная тарелка с еще дымящимся жареным мясом, он с вожделением наклонился над ней, как вдруг увидел вызов и так сморщился, словно звонила нелюбимая теща или бывшая любовница, выпрашивающая денег на содержание неожиданно появившегося отпрыска. Святослав холодно наблюдал за приятелем, который так и не потрудился взять трубку. Когда звук мобильного смолк, Василий готов был приступить к трапезе, но словно черт из коробочки перед его столиком вырос Елизаров, напрочь испортив любителю поварских изысков аппетит.

– Если гора не идет к Магомеду, то… Ты прячешься от меня, Василий? – уточнил мужчина, бесцеремонно усевшись напротив трескающего от лоска и самодовольства издателя.

– Прятаться и не брать трубку – разные вещи, друг мой, – произнес тот, натянуто улыбаясь. – Какой у тебя вопрос, Елизаров? Задай его и иди с Богом подальше с глаз моих! – при этих словах Василий отстранился, откинувшись на спинку изящного стула, предварительно сложив позолоченные нож и вилку на край тарелки. Он смотрел на автора, не скрывая презрения.

– Что происходит? Удостоишь ответа? – спокойно уточнил Святослав.

– Ничего не происходит. В том-то и дело. Твоя творческая жизнь на паузе. Я посчитал, что тебе пора отдохнуть!

– Но почему? Я полон сил…

– Это тебе так кажется. А у меня другое мнение.

К Святославу спешил официант, и уже издали он склонился с почтением, вытянув вперед руку с меню, но Василий грубо развернул его, сказав, что его друг уходит.

– Я не уйду, Василий, пока мы не расставим все точки над «и», – вкрадчиво произнес писательский голос, и он громко крикнул в спину сотрудника ресторана. – Кофе, пожалуйста.

Издатель продолжительное время молча пронзительно смотрел на Елизарова, затем со вздохом, преисполненным трагизма, переключил свое внимание на остывшее мясо. Его собеседник терпеливо ждал, пока мужчина отыграет пантомиму сожаления, что еда и желудок так и не воссоединились. Принесли кофе, забрали тарелку с нетронутым продуктом, долго при этом выясняя у постоянного гостя, что не так с заказанным блюдом. На столе стоял бокал с коньяком, который Василий поспешно осушил и, сделав многозначительную паузу, он, наконец, произнес:

– Ты веришь, что для каждого мужчины есть только одна идеальная женщина?

Святослав усмехнулся, приняв эту догму приятеля за шутку, но увидев абсолютно серьезный взгляд, лишь небрежно пожал плечами вместо ответа.

– Мы так часто ошибаемся! – продолжил Василий не спеша. – Потому что мы всего лишь люди и нам свойственно ошибаться! Промахиваются даже святые, а потом залатывают бреши до самой смерти. Олька… Она была сногсшибательной девчонкой! Ее хотели все, а имели те, кого она считала достойным впустить в свою постель. Я не был среди тех, на кого пал ее взор, но поставил себе цель, что добьюсь того, что эта женщина будет принадлежать мне одному. Чтобы переквалифицировать публичные дом в богадельню нужны колоссальные силы! Скатиться с горы просто, а вот подняться… Она вышла за меня замуж, и все время шептала: я самая счастливая женщина на свете. Моя жена была стимулом к достижению самых невероятных, недостижимых целей! Когда-то у меня не было ничего! Кто я? Парень из рабоче-крестьянской семьи. Всю жизнь мне говорили «нет» и «не сейчас», потому что я был как мусор – побочный эффект общества. Но потом все изменилась, потому что когда тебя дома ждет королева, ты обязан рано или поздно вернуться королем!

– Это все?! – вздернув брови, уточнил писатель, не понимая, к чему была произнесена столь трогательная и весьма личная речь.

– Что ж ты так не уважаешь говорящего? Я тебе, можно сказать, душу на стол выкладываю, а ты в нее сморкаешься! Это присказка, мой друг, а сказка – она впереди! Тебе пока этого не понять, но по истечении определенного количества времени отношения супругов немного изнашиваются. Это вовсе не значит, что они не пригодны к дальнейшему использованию! Просто наступает ответственный момент, когда нужно что-то с этим сделать: подреставрировать-подлатать или отправить в утиль, если восстанавливать совсем нечего… Это опасный период, когда можно потерять контроль и все потерять! Не знаю, каким образом – провидение это или оплошность, но ты втиснулся в мою зону комфорта и разрушил все, что я с таким трудом создавал долгие годы. Лишил меня смысла жизни! Одним махом…

– Если ты про наш роман с Ольгой, то я много раз говорил, что…

– Молчи, Елизаров, ради Бога, молчи! Не порть еще больше то, что уже лежит на выброс! Меня всегда озадачивали поступки людей, которые входят в категорию «абсурд». Можно, конечно, в дебильной шапке на всякий случай, пряча лицо, плясать под иконами, но зачем? Есть миллионы других способов выразить свою точку зрения! Сделать что-нибудь хорошее, убедительное, то, что станет действительно примером для подражания. Сейчас волшебное время технологий, раньше такого не было! Вперед! Это мое субъективное мнение, и мне с ним жить, как говорится… Жить в растерянности и в незнании: куда двигаться дальше, а главное зачем? Ты осквернил мою святыню, Елизаров, и я хочу отплатить тебе той же монетой!

– Переспишь с моей женой? – не сдержавшись, вывалил Святослав, нервно и громко отпивая кофе. Его не тронула вся эта речь. Ему казалось все вышесказанное пустым и мелочным. Святослав твердо был уверен: в этой истории он был жертвой коварной женщины, и использованный человек ненавидел за это порочную супругу Василия, которая намеренно столкнула лбами мужчин, чьи рабочие контакты когда-то связывала еще и тесная дружба.

– С твоей женой мне спать ни к чему! – улыбнулся Василий, отвечая на иронию собеседника. – Шлюхи – не мой профиль!

Было ощущение, что Елизаров ждал повода, чтобы наброситься на Василия, устав слушать его нравоучительные заумные песнопения. От неожиданной атаки стул под человеком с лишними килограммами развалился, и крупный и увесистый издатель громко рухнул на пол. Святослав занес было кулак, но Василий опередил его, огорошив хуком слева и отправив в нокаут.

Знаменитый писатель очнулся на диване управляющей рестораном. Красивая грудастая женщина, с которой он когда-то спал, держала на подбитой стороне лица холодную крышку от кастрюли.

– Свят, ты снова с нами! Рада тебе! – прощебетала она, тряхнув своим декольте. Все было улажено с администрацией с ресторана. Василий довольный сидел в ее кресле с бутылкой коньяка. Перед ним стояло два бокала, наполненные золотисто-коричневой жидкостью.

– Я с тобой пить не буду, скотина! – прокряхтел Елизаров, с трудом поднимаясь и держась за поврежденную челюсть.

– Воздержись от оскорблений, дружище! Коньяк не для тебя. Мы со Светланой преданно ждали твоего возвращения из страны грез и решили немного скоротать время! – произнес он, подмигнув хихикающей молодой женщине. – Она шикарна!

– Как я понимаю, наши отношения – и рабочие, и дружеские – исчерпаны?! – зло произнес Елизаров, гордо вскинув голову. Его положение было весьма плачевным, потому что все свои сбережения он вложил в мечту – старинную усадьбу с богатой историей. Работы у него не было, а счета обнулены. Василий это знал и не скрывал, что получает удовольствие от личностного краха своего бывшего друга.

– И чего ты добился всем этим? У тебя больше нет автора! – произнес Елизаров задумчиво.

– Я больше не стану заниматься выпуском современной художественной э… литературы, – произнес Василий, вскрывая гнойные подтексты. – Мы перепрофилировались и наладили курс на человеческое счастье. Сейчас жуть как модно покупать методички вроде «Стань богатым за десять дней» или «Пять способов заполучить богатого любовника»!

– Уау, полистала бы такое чтиво! – воскликнула управляющая рестораном, поправив тщательно уложенные волосы.

– Вот! Потенциальный покупатель! – взмахнул рукой Василий в ее сторону и обратился к ней: – Светочка, первые теплые экземпляры из типографии полетят к вам. Проверю лично! Не могла бы вы оставить нас ненадолго?

Женщина не спеша подошла к столу, выпила коньяк залпом и, забрав пачку тонких сигарет, вышла из кабинета, раскачивая бедрами.

– Пить хороший коньяк залпом… словно это сивуха подпольная! Никогда не пойму! – тихо выругался Василий.

– Я, пожалуй, тоже пойду, – выдавил Елизаров, вставая с дивана. – Поеду к жене.

– Решение правильное! Ты, наверное, давно ее не видел? Я тебе сейчас кое-что продемонстрирую, отнесись к этому спокойно, без резких движений. А то так и до больницы не далеко. Я ведь по юности боксом профессионально занимался – серьезную карьеру пророчили. Но в позвоночнике какой-то там диск дефективный оказался, врачи просили не рисковать.

По интонации Святослав понял, что его ждет еще один сюрприз. Пока Василий хвастал своим несовершенным спортивным прошлым, он набрал на мобильном номер телефона.

– Радость моя, это я! Как быстро ты взяла трубку! – мужчина слушал, как женский голос что-то чирикал и очень выразительно смотрел на Елизарова, после чего одобрительно произнес: – Я рад, что ты счастлива! И ты права: справедливость торжествует! Прощай, Кармен!

В голове Елизарова зазвонил колокол. Он уставился перед собой, ожидая, что издатель даст пояснения. Василий налил себе коньяк. Кресло под ним виновато заскрипело, он вздохнул громко и продолжил экзекуцию:

– Я назвал сегодня твою обожаемую супругу нехорошим словом, и тебя это вывело из себя. Ты набросился на меня, как лев, но не рассчитал силы, потому что царем зверей не являешься. На будущее я тебе дам дельный совет: прежде чем покупать постройку – проверяй фундамент, на нем держатся стены и крыша. Женщину, с которой ты заключил брак, ты не знаешь, а я хорошо с ней знаком. Задай ей вопросы!

За один день в мире писателя все перевернулось с ног на голову.

– Проклятый портрет! – выругался он тихо, развалившись на заднем сиденье такси. Он перебирал в памяти ночную встречу с Блиновым, когда он после долгого и мучительного раздумья согласился продать свое поместье. Портрет роковой женщины на стене, которая спустя несколько дней появилась в его жизни. Все это было похоже на сумасшествие, но было очевидно: проклятие, о котором говорил Блинов, действует! И вместе с приобретением старинной усадьбы он впустил в свою жизнь разрушительную силу, которая превращала его жизнь в прах.

– Нужно продать проклятый дом! – шептал Елизаров, глядя на пробегающие мимо деревья. – Уехать с Кармен – все равно, куда и начать все с начала!

Глава 15 Тени леса

Гожы изогнулась от удовольствия, ласковые руки Михаила касались ее тела с такой нежностью, что ей казалось, будто ее душа возносится на небеса. Он прошептал ей в ухо «Моя Гожы!», но это был не его голос, а ее умершего мужа. Цыганка схватила кинжал, украденный когда-то из тайника несчастного Ивана, и вонзила острие прямо в самое сердце монстра со словами: «Умри еще раз, Тагар!». Скинув с себя труп, она увидела не своего врага, а умирающего Михаила, который смотрел на нее ошарашено, затем взгляд его замер и он умер. В ужасе девушка открыла глаза и вскрикнула, увидев возле кровати горбунью Нюру.

– Кто такой Тагар? – произнесла она своим мерзко-скрипучим голоском.

– Тебя родители не остерегали, что незамужней девице негоже расхаживать по мужским комнатам, где спят без одежды? – возмутилась Гожы.

Нюра хлопнула себя по горбу и, хихикнув, ушла прочь, оставив дверь открытой. Цыганку прошиб холодный пот. Она не была перетянута, но спала на животе, поэтому горбатой тихоне удалось увидеть лишь часть ее голого зада. Девушка осторожно встала с кровати, чтобы дотянуться до двери и в это мгновение в коридоре появился Михаил, от неожиданности Гожы выронила край простыни, явив ему свои прелести во всей красе. Ошарашенное лицо Михаила с отвисшей челюстью скрылось за закрывающейся дверью, которую она, опомнившись, толкнула.

Нарядившись в Ивана, девушка еще какое-то время сидела на кровати. Она не спешила выходить из комнаты, опасаясь, что коварной Мими все известно. Перспектива быть обожженной или ушибленной поленом ее не впечатляла.

– Я должна бежать, – прошептала Гожы и, собрав волю в кулак, спустилась к завтраку, стараясь себя вести как ни в чем не бывало.

Все сидели за одним столом и завтракали, царила атмосфера полного взаимопонимания, словно они были близкими родственниками. У Мими было прекрасное настроение. Для прислужников она разогрела остатки с прошедшего накануне пира – мясо, и бесконечно чирикала о том, как славно прошел вечер. Михаил, казалось, не смотрел на Гожы, но она чувствовала его внимание, он следил за ней боковым зрением. Ее волновало присутствие этого мужчины. Вспомнив свой сон, девушка залилась румянцем.

– Иван, ты оглох? – воскликнула Мими. – Как прошел твой первый день? Устал? Тебе нравится у нас?

Гожы кивнула.

– В ту ночь ты был куда красноречивее! – двусмысленно произнесла женщина, взглянув при этом на Михаила. Ей видимо хотелось вызвать в нем ревность, но ее возлюбленный лишь издал смешок, который тут же подавил, запив обильно водой.

– А Ванька спит голый, – заговорщически произнесла горбатая ведьма и издала звуки радости – омерзительное хрюканье. Гожы многозначительно посмотрела на нее, показав исподтишка кулак; Настасья при этой новости смутилась, ухватившись за полыхающие щеки; Михаил налил себе еще воды из красивого графина и залпом выпил, а Мими заинтересованно посмотрела на цыганку, подумав о чем-то своем.

У Ивана было задание вычистить конюшню. Это очень порадовало цыганку, любящую лошадей. В стойле стояла кляча по имени Травка и красавец-жеребец, которого называли Царь леса. Гожы вспомнила старые времена: как подростком в таборе помогала отцу ухаживать за целым табуном. Она была неплохой наездницей и чувствовала животных, поэтому легко могла управляться даже с самыми капризными особями. Настасья тихо посмеивалась и в тайне называла клячу Мими, а ее спутника – Мишель. Это было опасно, ведь если бы об этом узнала хозяйка, неизвестно как бы это сказалось на здоровье и без того несчастной девушки.

– Я ее больше не боюсь! Пусть узнает! Меня все равно никто не возьмет замуж такую, – жаловалась она Ивану, при этом смотрела на него с потаенной надеждой, стать его невестой.

– Если бы у меня была возможность жениться, то ты была бы моей избранницей! – честно призналась переодетая цыганка. – Ты очень милая, Настасья, и добрая. Один старый человек давным-давно мне сказал: есть много разных людей: хороших и плохих в мире поровну, а вот великодушных можно пересчитать по пальцам. Ты – великодушная! И обязательно встретишь человека, который тебя оценит так, как ты этого заслуживаешь.

Настасья так вдохновилась услышанными трогательными словами, что потянулась губами к Гожы, но та положила ладонь на ее рот и спокойно добавила:

– Нам, цыганам, суждено выбирать из своих. Таковы правила!

Настасья загрустила и честно призналась, что перед ней самый лучший человек, которого она когда-либо встречала в жизни. Девушка вернулась в дом, где ее ожидала гора посуды после большого праздника.

– Ты нравишься ему! – голос Михаила заставил Гожы громко вскрикнуть. – Царь леса не каждого к себе подпускает. Что ты ему нашептываешь?

Михаил стоял возле входа в конюшню, пережевывая соломинку, и с любопытством рассматривал девушку, маскирующуюся под Ивана.

– Я говорю… что он не только Царь леса, но и… моего сердца, – тихо произнесла цыганка, разрумянившись.

– Значит, не купаешься в реке, потому что тонул? – не скрывая иронии, произнес Михаил и тут же добавил, видя, как округлились глаза цыганки. – Мы оба видели друг друга голыми и это справедливо! Прогуляемся вечером?

Гожы поспешно кивнула и принялась с большим усилием чистить Царя леса.