Помоги проекту - поделись книгой:
В конце 1950-х годов ряд писателей и публицистов либеральной волны начали помещать свои произведения в машинописных журналах, возник «самиздат». Наибольшую известность приобрел журнал «Синтаксис» под редакцией А. Гинзбурга. В нем печатались «лагерная» проза В. Шаламова и Е. Гинзбург, не принятые к официальной публикации работы Б. Ахмадулиной, В. Некрасова, Б. Окуджавы и др. Арест в 1961 г. Гинзбурга, приговоренного к двум годам лагерей, прервал издание журнала.
С конца 1950-х годов участилась практика передачи либеральными писателями своих произведений для публикации их на Западе (А. Синявский, В. Тарсис и др.). «Тамиздат» обнаруживал явную тенденцию к росту. Не нашел понимания у властей и законченный в 1960 г. роман В. Гроссмана «Жизнь и судьба»: его публикацию запретили, рукопись арестовали. Роман, как и его произведение «Все течет…» (1963), изображающие «русское развитие» как странное развитие несвободы и категорически не принятые «русофильскими» кругами, стали известны соотечественникам благодаря ввезенным из-за рубежа экземплярам.
Заметным явлением общественной жизни стало выступление в сентябре 1961 г. генерал-майора П. Григоренко на Московской городской партконференции, посвященной обсуждению проекта Программы партии. Он считал, что в ней недостаточно отработан вопрос о возможности появления нового культа личности, и предлагал «усилить демократизацию выборов и широкую сменяемость, ответственность перед избирателями. Изжить все условия, порождающие нарушение ленинских принципов и норм, в частности высокие оклады, несменяемость… прямо записать в программу о борьбе с карьеризмом, беспринципностью, взяточничеством, обворовыванием покупателей, обманом партии и государства в интересах получения личной выгоды». Последующие шаги генерала привели к созданию возглавляемого им «Союза борьбы за возрождение ленинизма», исключению его из партии, превращению в активного диссидента и в результате – помещению в феврале 1964 г. в специальную психиатрическую больницу. Григоренко стал одним из тех диссидентов, к которым трудно было предъявить конкретное обвинение, но можно было заподозрить в отклоняющемся от нормы поведении. Таких диссидентов по судебным решениям направляли в психиатрические больницы. В 1956 г. в спецпсихбольницах МВД СССР содержалось 3350 заключенных; при последующих экспертизах многие из них действительно были нездоровы психически.
Большой резонанс имело выступление известного кинорежиссера М. Ромма на конференции «Традиции и новаторство в искусстве социалистического реализма» (ноябрь 1962 г.). Пятикратный лауреат Сталинской премии впервые публично и недвусмысленно высказался об известной кампании против «космополитов» конца 1940-х годов, утверждая, что она была создана искусственно, носила антисемитский характер и по существу сводилась к избиению писательских кадров. Виновниками «избиения» назывались здравствующие писатели
Н. Грибачев, В. Кочетов, А. Софронов. Выступление произвело сенсацию в интеллигентской среде, его текст широко разошелся в списках по Москве. Он был одним из первых документов «самиздата». ЦК КПСС по существу уклонился от рассмотрения жалоб названных писателей, избранных в высшие партийные органы, сохранив тем самым двусмысленность своего отношения к ситуации. А. Солженицын полагает, что выступление Ромма имело очень большое значение для дальнейшего развития диссидентского движения. С этого момента он «стал как бы духовным лидером советского еврейства. И с тех пор евреи дали значительное пополнение “демократическому движению”, “диссидентству” – и стали при том отважными членами его».
Пожалуй, наибольшее влияние на развитие диссидентства в СССР имела неудачная попытка публикации в «Новом мире» романа А. Солженицына «В круге первом». В июне 1964 г. А. Твардовский, заручившись согласием редакции журнала на опубликование романа, передал рукопись на одобрение помощнику Хрущева B. Лебедеву. 21 августа тот вернул рукопись, решительно отказавшись от участия в ее «пробивании» через цензуру. Это фактически переводило Солженицына из участников легального либерального общественного движения в ряды диссидентов. Он стал искать возможность издания романа в бесцензурной печати.
Рост русского национального самосознания генетически связан с признанием идейного авторитета русской истории в годы войны, с победой над фашизмом и послевоенными кампаниями по воспитанию патриотизма, преодолению низкопоклонства перед Западом и космополитизма. Это определило и основные направления деятельности радикальных групп, выступающих за дальнейшее укрепление сознания и проведение политики, соответствующей, по их мнению, русским национальным интересам. Поэтому для ряда нелегальных и полулегальных русских общественных объединений, возникавших в 1950-е годы, были характерны так называемый «русский национализм» и усматриваемый либералами «антисемитизм».
Активность такого рода была характерна в основном для провинции, где возникали и быстро раскрывались КГБ многочисленные мелкие группы диссидентов. Большая часть их была социалистической ориентации различных толков – от неосталинистов до меньшевиков и анархо-синдикалистов. Среди таких организаций выделяются две московские группы. Считается, что они положили начало диссидентскому движению «русских националистов».
Одной из них была Народно-демократическая партия, основанная осенью 1955 г. шофером В. Поленовым, уволенным из армии младшим лейтенантом В. Солоневым и студентом Литературного института им. А. Герцена Ю. Пироговым. В «партию» было вовлечено около 10 человек. А деятельность в основном заключалась в разговорах ее членов о тяжкой доле рабочих и крестьян, недовольстве правящей партией, не обращавшей должного внимания на нужды простых людей. Столь же малочисленной была «Российская национально-социалистическая партия» (фактически дворовая компания), организованная в декабре 1956 г. грузчиком типографии издательства «Правда» А. Добровольским, осужденным в мае 1958 г. по обвинению в антисоветской пропаганде и контрреволюционной агитации, содержащей «призыв к свержению Советской власти и угрозы расправы с коммунистами и комсомольцами».
В Ленинграде в начале 1960-х годов возникло более серьезное антикоммунистическое объединение. Организационно оно оформилось 2 февраля 1964 г., когда выпускник восточного факультета ЛГУ И. Огурцов прочел трем своим друзьям программу «Всероссийского социал-христианского союза освобождения народа» для борьбы с существующим строем. Через два месяца учредители распределили между собой обязанности по организации: Огурцов ее руководитель, филолог Е. Вагин – идеолог, бывший десантник и чемпион Ленинграда по классической борьбе М. Садо – ответственный за работу с личным составом и контрразведкой, студент-юрист Б. Аверичкин – хранитель архива и списков организации. Разработана была присяга, которую принимал каждый вступающий в союз. Новым членам говорилось, что они вступают в организацию, объединяющую тысячи людей по всей стране. Деятельность организации раскрыли в феврале 1967 г. по доносу одного из ее участников. К тому времени она насчитывала 28 членов, 30 кандидатов и была самой крупной подпольной группой, раскрытой КГБ за послесталинский период. По делу организации осудили 21 человека.
Наряду с писательскими группировками, пытающимися подвигать власти на усиление русской составляющей в советском патриотизме, в литературно-художественной среде 1950-х – начала 1960-х годов заявили о себе интеллектуальные группировки, вдохновлявшиеся либеральными русскими идеями и ценностями. Одной из таких группировок можно назвать окружение художника И. Глазунова, который в конце 1950-х годов начал читать лекции по русской культуре и собирать иконы по деревням. Около него к 1962 г. сложилась группа антикоммунистически настроенных монархистов. В нее вошли, в частности, известный и влиятельный литератор В. Солоухин и функционер Министерства культуры СССР В. Десятников, один из активнейших участников движения за охрану памятников.
Либеральным радикализмом и критическим отношением к советской власти отличались взгляды выпускников МГУ, группировавшихся вокруг литературоведов В. Кожинова и П. Палиевского (окончили филфак в 1954 и 1955 гг.). Они еще на университетской скамье увлекались эстетикой дореволюционной России, видели положительную альтернативу коммунизму в монархизме, пытались в качестве мировоззренческой установки использовать русскую философию Серебряного века. К этой группе примыкали поэт С. Куняев, литературоведы О. Михайлов, В. Петелин, историк С. Семанов. По идейным воззрениям этой группе были близки Ф. Кузнецов и В. Чалмаев, оставившие заметный след в качестве членов «русской партии». В 1950-е годы Кожинов имел продолжительное общение с крупным российским философом М. Бахтиным и стал популяризатором его работ. Он был также близок к кругу не скрывавшего своих православных убеждений философа А. Лосева, в числе учеников и последователей которого оказалось немало известных ученых и общественных деятелей (Ю. Бородай, А. Гулыга, П. Палиевский, В. Скурлатов).
Во второй половине 1950-х годов приобрела известность «группа А. Фетисова», называвшая себя «Обществом изучения теории систем». Под вывеской общества устраивались лекции и семинары, пользовавшиеся большой популярностью среди студентов технических вузов. В 1963 г. общество раскололось. «Чистых системников» возглавил математик Г. Щедровицкий. «Политизированные системники» (10–15 человек) под руководством Фетисова перешли от научной деятельности к политической. Для пропаганды своих идей они использовали популярные в то время в технических вузах лекции и научные дискуссии. В 1965 г. диспуты с их участием были запрещены, в 1968 г. Фетисов и трое его последователей оказались в спец-психбольницах.
Укреплению позиций русского национального либерализма способствовала деятельность священника Д. Дудко, который, по словам писателя Л. Бородина, был духовным вождем борцов в стане «неофициальных русистов». Широкую известность принесла ему проповедническая и миссионерская деятельность – незаконная с точки зрения советского права. В период с 1961 по 1974 г. количество обращений людей в зрелом возрасте в его приходе возросло до 400 человек в год, и если сначала большинство неофитов были малообразованными людьми, то со временем среди них стали преобладать люди с высшим образованием.
В попытке ответить на отнюдь не простой вопрос, почему среди творческой интеллигенции не стало единства, а проблемы будущего страны отошли на задний план, можно лишь предположить следующее: несмотря на огромные успехи в развитии экономики, колоссального роста тяжелой промышленности и «оборонки», быт людей был по-прежнему скромен, деревня в бытовом отношении была просто отсталой. Все это подспудно тревожило интеллигенцию и замыкало ее на круг частных сиюминутных проблем. Это были предвестники грозного кризиса.
§ 4 Национальная политика и национальные движения
Инициативы Л. Берии
Национальная сфера получила, пожалуй, наиболее заметные импульсы для изменений сразу же после смерти Сталина. Это было связано с решениями, принятыми по докладным запискам Берии в ЦК. В них предлагалось реабилитировать и немедленно освободить из-под стражи лиц, привлеченных по «делу о врачах-вредителях», осудить операцию по убийству Михоэлса и высылку П. Жемчужиной как результаты «провокационного измышления обвинения в антисоветской националистической деятельности».
Уже 4 апреля 1953 г. было опубликовано постановление Президиума ЦК о фальсификации «дела врачей» и принятии предложений МВД. Оно санкционировало полную реабилитацию и освобождение из-под стражи 37 врачей и членов их семей, привлечение к уголовной ответственности работников бывшего Министерства госбезопасности, «особо изощрявшихся» в фабрикации этого дела; проведение мер, «исключающих возможность повторения впредь подобных извращений».
Содержащийся в записке Берии тезис об «измышлениях» обвинений в националистической деятельности практически являлся основой для осуждения и окончательного прекращения кампании по борьбе с космополитизмом, а также неоднозначной реакции на это общественности. Стремясь приглушить нежелательную антисемитскую реакцию в обществе, Хрущев в начале апреля 1953 г. направил закрытое письмо парторганизациям с требованием не комментировать опубликованное в газетах сообщение МВД и не обсуждать проблему антисемитизма на партийных собраниях. Видимо, этими же соображениями продиктовано первоначальное отклонение предложения о немедленной реабилитации осужденных по делу Еврейского антифашистского комитета: они были реабилитированы лишь в ноябре 1955 г., причем решение о реабилитации не было обнародовано.
Другой импульс для изменений в сфере национальных отношений дали принятые по инициативе Берии постановления от 26 мая и 12 июня 1953 г. Они направлялись на то, чтобы «решительно покончить с извращениями ленинско-сталинской национальной политики партии» на Украине, в Литве и Белоруссии. 12 июня на основании записки Хрущева аналогичное решение было принято по Латвии. Основу предложенной концепции десталинизации межнациональных отношений составляли «коренизация» (вторая после 1920-х годов) партийно-государственного аппарата и введение делопроизводства в союзных республиках на родном языке.
Бериевская «коренизация» высшего и среднего звена партийно-хозяйственного аппарата грозила немалыми осложнениями, поскольку практика хозяйственной деятельности в многонациональной стране приводила к постоянной миграции кадров из России в другие республики и из республик в Россию. Началась она заменой на посту первого секретаря ЦК КП Украины русского Л. Мельникова украинцем А. Кириченко. В Белоруссии пленум ЦК, принял решения, предопределенные постановлением ЦК КПСС: освободить Н. Патоличева от обязанностей первого секретаря ЦК КП Белоруссии и рекомендовать первым секретарем М. Зимянина, бывшего второго секретаря ЦК КП Белоруссии, освободив его от работы в Министерстве иностранных дел СССР.
В докладе, подготовленном группой Зимянина для пленума в духе записки Берии, предлагалось ввести белорусскую письменность в государственном аппарате, ведя только на белорусском языке всю переписку, совещания, собрания и съезды.
В докладе признавалось, что русским, конечно, труднее будет работать, поскольку не все они хорошо знают белорусский язык. А отношение к ним в выступлениях сторонников «коренизации», по воспоминаниям Патоличева, было таково: «Русские товарищи во многом помогли белорусам. Земной поклон им за это. А сейчас, кому из них будет очень трудно, мы им поможем переехать в другое место».
Против доклада Зимянина выступил Герой Советского Союза П. Машеров, затем и другие участники пленума. Однако смещение Патоличева не состоялось лишь в связи с арестом Берии (26 июня 1953 г.). Позднее Патоличев говорил об инициативах Берии: «Более худшего вида проявления национализма трудно было найти. Осуществление этой бредовой идеи обернулось бы страшной трагедией для миллионов граждан, проживающих в Белоруссии». Берия «вовсе не заботился о развитии национальных языков и национальных кадров. Реализация бериевского “национального” плана привела бы к перемещению миллионов людей из одних республик в другие».
Коренизация партийно-хозяйственного аппарата, осуществленная в духе предложений Берии на Украине, в Белоруссии и Прибалтике, его попытки ввести в республиках собственные ордена в честь выдающихся национальных деятелей для награждения местных работников культурного фронта, другие меры по развитию национальных традиций в области культуры и языка, которые способствовали бы воспитанию чувства национальной гордости, – все это не проходило бесследно, имея двоякий результат. С одной стороны, это способствовало ликвидации вооруженного националистического подполья в этих республиках. С другой – активизировало национал-сепаратистские и антирусские настроения, способствовало возникновению многочисленных националистических кружков и групп, участниками которых была в основном молодежь. В. Голиков, многолетний помощник Л. Брежнева, свидетельствует, что после известных записок Берии мгновенно изменилась обстановка в Молдавии: «произошла сильная вспышка национализма».
Стремясь не допустить разрастания местного национализма, Н. Хрущев порой резко реагировал на факты явного нарушения «интернационалистских принципов» кадровой политики. Так, он публично выговаривал азербайджанскому руководителю И. Мустафаеву за то, что в Азербайджане был принят ряд решений, ущемляющих представителей некоренной национальности, в частности русских: «Никто… не может заподозрить что они проводят какую-то шовинистическую политику… Они нередко в ущерб своей республике оказывали и оказывают помощь братским народам. И сейчас эти народы не только выровнялись, а нередко по жизненному уровню стоят выше отдельных областей Российской Федерации».
Первые последствия реабилитаций
Одна из первых инициатив Н. Хрущева, оказавшая в целом негативное влияние на развитие национальных отношений в стране, связана с празднованием в начале 1954 г. 300-летия воссоединения Украины с Россией. По этому поводу 12 января от имени ЦК опубликованы «Тезисы о 300-летии воссоединения Украины с Россией», где в очередной раз подчеркивалась огромная прогрессивная значимость для Украины решений Переяславльской рады (1654) в прошлом, и установленного социалистического строя в настоящем. Одновременно в пропагандистской литературе всемерно возвышалась степень единства народов Советского Союза, говорилось, что следствием преобразований жизни советских народов после 1917 г. «явилось полное и окончательное разрешение национального вопроса». А противоречия в национальных отношениях стали связываться только с предрассудками в сознании отдельных советских людей и кознями капиталистического окружения.
Однако реальная политика в области национальных отношений была противоречивой. Так, к долговременным негативным последствиям привела передача Крымской области из состава России Украине по решению Президиума ВС СССР от 19 февраля 1954 г. Мотивировка этой акции была весьма неубедительной, а реальной причиной дара крымской территории с преобладающим русским населением (из 1,2 млн жителей, русские насчитывали 71,4 %) было стремление Хрущева загладить личную вину за санкционированные в 1938–1940 гг. репрессии. К тому же Хрущев рассчитывал не только на поддержку представителей республики в Президиуме ЦК КПСС, но и на 36 гарантированных голосов от украинской партийной организации на пленумах ЦК. (Всего ЦК насчитывал в то время 175 членов.)
Одним из основных направлений национальных движений в СССР в 1950-е годы стало движение народов, высланных со своих земель, за предоставление конституционных прав. Однако до 1953 г. в местах спецпоселений, где депортированным по ранее принятым решениям предстояло остаться навечно, жестокими мерами удавалось добиваться относительного спокойствия. Новая ситуация стала складываться после 10 апреля 1953 г., когда были отменены «как неправильные» постановления 1951 г. о выселении из Грузии около 11 тыс. граждан, связанных с «мингрело-националистической группой». Реабилитирующее постановление предписывало «всех незаконно выселенных граждан вернуть к прежнему месту жительства». Правительство Грузии обязывалось вернуть им имущество, конфискованное при выселении.
В 1954 г. начался половинчатый и противоречивый процесс реабилитации и возвращения гражданских прав другим выселенным народам. Поначалу были сняты с учета по спецпоселению без права возвращения к прежним местам жительства все немцы, крымские татары, калмыки и балкарцы. Затем сняли административные ограничения с детей карачаевцев, чеченцев и ингушей в возрасте до 16 лет. В марте 1955 г. все спецпоселенцы получили право иметь паспорта. Однако права на выезд в места прежнего обитания народы не получили. В свою очередь, репрессированные народы требовали, по примеру мингрелов, возвращения на земли предков и восстановления ранее существовавших автономий.
XX съезд партии дал новый мощный толчок движению наказанных народов. 17 марта 1956 г. издан указ «О снятии ограничений в правовом положении с калмыков и членов их семей, находящихся на спецпоселении». Вскоре аналогичные указы приняты в отношении находившихся на спецпоселении греков, болгар и армян, крымских татар, балкарцев, турок граждан СССР, курдов и хемшилов, чеченцев, ингушей и карачаевцев. Не дожидаясь официального разрешения, тысячи бывших спецпоселенцев стали самовольно возвращаться на прежние места жительства.
Опасаясь выпустить ситуацию из-под контроля, ЦК партии принял в ноябре 1956 г. постановление о восстановлении национальной автономии калмыцкого, карачаевского, балкарского, чеченского и ингушского народов. Оно предусматривало организованное переселение этих народов в течение 3–4 лет, начиная с весны 1957 г., с тем чтобы подготовить необходимые условия для устройства населения на местах. Но спец-поселенцы ждать не хотели. Начался их массовый выезд. Власти стали препятствовать этому, выставляя «оперативные заслоны» на железнодорожных станциях.
Стихийное возвращение обострило межнациональную обстановку на Северном Кавказе, где на место выселенных были поселены другие люди. Относительно спокойно проходило возвращение балкарцев. Однако стихийное возвращение карачаевцев вызвало конфликты. Еще большее обострение породило возвращение чеченцев и ингушей. Жители Грозненской области, Дагестанской и Северо-Осетинской АССР выступали против их стихийного возвращения.
Возвращавшихся встречали враждебно. Им отказывали в прописке, не брали на работу. Однако это их не останавливало. Прибывшие ходили вооруженными по селам и устраивали стрельбу, провоцируя местных жителей на ответные действия. Угрозами и силой они вселялись в свои дома, выгоняя из них проживавшие там семьи. Некоторые из возвратившихся пополнили действовавшие в горах со времен войны повстанческие отряды, которые частенько занимались грабежом, угоном скота из колхозов. Их жертвами были и рядовые колхозники. Все это вызвало массовый выезд русского населения из республики.
9 января 1957 г. Президиум ВС СССР рекомендовал восстановить национальную автономию балкарского, ингушского, калмыцкого, карачаевского и чеченского народов. В соответствии с этим были приняты указы о преобразовании Кабардинской АССР в Кабардино-Балкарскую АССР, о восстановлении Чечено-Ингушской АССР, о преобразовании Черкесской автономной области в Карачаево-Черкесскую автономную область, о восстановлении Калмыцкой автономной области.
Чечено-Ингушская республика восстановлена с расширением ее территории. Переданная в свое время в Северную Осетию часть Пригородного района (977,5 кв. км) оставлена в составе этой республики. В то же время к исторической территории расселения чеченцев и ингушей были щедро присоединены три равнинных района поймы реки Терек из состава Ставропольского края (Наурский, Надтеречный и Шелковской), территория которых равнялась 5,2 тыс. кв. км, или 27 % всей территории республики. Включение этих районов позволяло сделать экономику республики более устойчивой, за счет увеличения численности русского населения власти надеялись усилить влияние Центра на общественную жизнь автономии. В этих актах и расчетах в очередной раз дала о себе знать давнишняя традиция решать национальные проблемы в стране за счет русского народа.
Продолжавшиеся мелкие националистические эксцессы при попустительстве властей привели к трехдневному столкновению в августе 1958 г. в Грозном. Тем не менее в последующие годы возвращение чеченцев и ингушей на Северный Кавказ происходило более организованно и сопровождалось меньшими эксцессами. К 1963 г. оно в основном завершилось. Из 418 тыс. чеченцев, проживавших в Казахской и Киргизской ССР, в Чечено-Ингушетию прибыли 384 тыс. (91,7 %), из 106 тыс. ингушей 84 тыс. (79,2 %). Еще 8 тыс. ингушей (7,5 %) направились в Дагестан и Северную Осетию.
Камнем преткновения в отношениях между ингушами и осетинами стала правобережная часть Пригородного района, до 1944 г. принадлежавшая ингушам и оставшаяся в составе Северо-Осетинской ССР после воссоздания Чечено-Ингушской АССР. Ингуши, не переставая, посылали заявления и делегации в ЦК КПСС и правительство с требованием о передаче района Чечено-Ингушетии.
Непростые проблемы приходилось решать Центру и в отношении других реабилитированных народов. Национальное движение советских немцев долгое время ограничивалось борьбой за восстановление их автономии в Поволжье. Оно включало только легальные методы борьбы: письма, обращения, петиции, делегации, демонстрации. Однако нежелание властей восстанавливать автономию немцев в Поволжье вызвало эмигрантские настроения.
В сложных условиях проходила борьба крымских татар за восстановление автономии в Крыму. Беспрестанные обращения в высшие партийные и государственные инстанции с просьбами о восстановлении автономии крымских татар не имели положительных последствий. Нелегально переехавших в Крым татар, как правило, сразу же выдворяли. Запрет властей Украины на переезд татар в Крым стал причиной национального движения, возглавлявшегося «инициативными группами» из представителей крымско-татарской интеллигенции, бывших руководящих партийных и советских работников Крыма. Помимо петиций, устраивались митинги и демонстрации, приуроченные к знаменательным датам – годовщине образования Крымской АССР, ко дню рождения В. Ленина, считавшегося основателем республики. Эти акции нередко заканчивались разгоном участников. В начале 1960-х годов их движение приняло более организованные формы. Это проявилось в попытке создания массовой организации – Союза крымских татар.
За возвращение выступали и представители других выселенных из Крыма национальных групп – греки, болгары, армяне. За создание своих автономий в 1950-1960-х годах выступали месхетинские турки (огрузиненные турки, или отуреченные грузины), курды и хемшины (исламизированные армяне), депортированные в свое время из республик Закавказья. Однако власти в Москве и Закавказских союзных республиках игнорировали требования малых народов, считая национальный вопрос в стране успешно и окончательно решенным.
Национально-государственное устройство СССР за послевоенные годы принципиально не изменилось. В начале 1960-х годов в стране было 15 союзных и 19 автономных республик (из них 15 в РСФСР, 2 в Грузии, по одной в Азербайджане и Узбекистане). Число последних, по сравнению с довоенными годами, менялось с преобразованием в июле 1956 г. КарелоФинской союзной республики в Карельскую Автономную Республику, включенную в РСФСР, а в октябре 1961 г. – Тувинской автономной области РСФСР в автономную республику. В стране насчитывалось также 8 автономных областей, 5 из них входили в состав российских краев (Адыгейская – в Краснодарский, Карачаево-Черкесская – в Ставропольский, Горно-Алтайская – в Алтайский, Хакасская – в Красноярский; Еврейская – в Хабаровский), 3 были составными частями других союзных республик (Юго-Осетинская – Грузии, Нагорно-Карабахская – Азербайджана, Горно-Бадахшанская – Таджикистана). Неизменным с довоенных времен оставался перечень национальных округов. Все они входили в состав областей и краев РСФСР: Ненецкий (Архангельская обл.), Коми-Пермяцкий (Пермская обл.), Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий (Тюменская обл.), Эвенкийский и Таймырский (Долгано-Ненецкий) в Красноярском крае, Корякский (Камчатская обл.) и Чукотский (Магаданская обл.), Агинский (Бурятский) в Читинской и Усть-Ордынский (Бурятский) в Иркутской области.
Движения в союзных республиках
Одной из проблем в национальных отношениях 19501960-х годов оставался «прибалтийский вопрос». Недавнее буржуазное прошлое Литвы, Латвии и Эстонии, традиции либерально-демократического управления, большое влияние в обществе служителей Церкви, наличие многочисленных диаспор за рубежом, поддерживающих тесные связи с родиной; позиция США и стран Западной Европы, не признававших легитимности вхождения республик в СССР, все это действовало против ускоренной «социалистической модернизации» республик, вызывало рост сепаратистских общественных настроений, поддерживало националистическое подполье. Этому способствовали бериевская «коренизация» высшего и среднего звена партийно-хозяйственного аппарата, возвращавшиеся из ссылок бывшие участники вооруженного националистического подполья, которые выдвигались на ответственные посты в сфере образования и культуры. Осуждение Сталина XX съездом партии многими руководителями в республиках Прибалтики было воспринято как карт-бланш на дальнейшую «коренизацию» руководящих кадров.
Прибалтика живо откликнулась на события осени 1956 г. в Польше и Венгрии. Сильным всплеск национального движения был в Эстонии и, особенно, в Литве, где прошел ряд шествий и демонстраций с лозунгами «Русские, убирайтесь!», «Долой Москву!», «Долой коммунистов!». Особую тревогу коренного населения вызывал значительный наплыв русскоязычной рабочей силы на промышленные стройки в Прибалтике, причем много инонационального населения было в крупных городах. Чтобы избежать потери Ригой своего национального облика, горком партии принял решение, предписывающее нелатышам изучить в течение двух лет латышский язык; не усвоивших его освобождать от работы с предложением покинуть республику. Решение вводило ограничение прописки нелатышей в городе. В апреле 1959 г. ЦК КП Латвии принял аналогичное решение, распространяющееся на республику в целом. Подобные решения созревали и в Таллинском горисполкоме.
В письмах, поступающих в ЦК КПСС из республик Прибалтики, сообщалось о проявлениях неприязненного отношения со стороны коренного населения к русским в автобусах, магазинах и других общественных местах. Негативное отношение к русскоязычному населению в Прибалтике формировалось еще из-за того, что большинство работников милиции состояло из лиц некоренной национальности. Это создавало зримый образ «оккупанта» в лице русскоязычного населения.
Усилением идеологической работы и организационными мерами союзное и республиканское партийное руководство стремилось не допустить разрастания националистических настроений. Принятые под нажимом Москвы меры устранили наиболее яркие проявления национализма, однако не смогли полностью ликвидировать его. Учитывая настроения большинства коренного населения, руководители Прибалтийских республик стремились и в последующем проводить политику «мягкой» дерусификации, всячески демонстрируя при этом показной интернационализм и лояльность центральным властям.
Широкий спектр различных течений и форм имело украинское национальное движение. Выдвижение в 1953 г. украинца на пост первого секретаря ЦК КПУ способствовало возрождению политики украинизации, большему учету национальной специфики, в первую очередь на Западной Украине. Репрессивная политика советского руководства на Украине, связанная с послевоенной борьбой против националистического подполья в западной ее части и новой кампанией против «украинского буржуазного национализма» в восточной, смягчилась и сошла на нет.
Однако часть западных украинцев сохраняла неприязненное отношение не только к русским кадровым работникам, но и к восточным украинцам, зачисляемым в разряд «москалей». Националистическое мировоззрение объяснялось многовековой социокультурной изоляцией и недавностью присоединения Западной Украины к СССР, негативной реакцией на недальновидное форсирование после войны социалистической перестройки края, сохранением влияния на широкие слои населения запрещенной в 1946 г., но действующей в подполье униатской церкви.
Одним из направлений украинского национального движения была борьба за независимость путем выхода из состава СССР. Движение имело многочисленных сторонников на Западной Украине. Здесь и после разгрома националистического вооруженного движения ОУН были случаи убийства советских работников, поджога партийных и хозяйственных зданий, другие антисоветские акты. Участники нелегальных групп занимались вывешиванием национальных флагов, распространением листовок с антисоветским содержанием. Относительно спокойнее обстояло дело в восточных областях Украины, хотя и здесь (например, в Харькове в 1957 г.) были случаи распространения листовок с антисоветским и националистическим содержанием.
Но рубеж 1950-1960-х годов для украинского национального движения в целом был временем перехода от подпольного этапа к мирному, открытому демократическому движению за национальные права. Главной целью национального движения на Украине была в основном легальная борьба за сохранение национальной культуры, языка. Движение украинских «шестидесятников» вовлекало в свои ряды значительную часть национальной интеллигенции. В начале 1960-х годов творческая интеллигенция повела движение за чистоту родного языка, против его русификации. В феврале 1963 г. состоялась конференция по вопросам украинского языка в Киеве. Ее участники ходатайствовали о том, чтобы «во всех учреждениях и предприятиях, на железной дороге и других видах транспорта, в торговле все дела вести на украинском языке», а также предлагали открыть средние школы с преподаванием на украинском языке во всех республиках СССР, где живут украинцы. Предложения, выдвинутые на этой конференции, со временем стали требованиями диссидентов.
В 1960-е годы отмечены случаи отдельных национал-сепаратистских выступлений в Белоруссии и Молдавии, которые не носили столь ощутимого характера, как в Прибалтике и на Украине.
Одним из «слабых мест» советской национальной политики в 1950-е годы стала Грузия, где разоблачение преступлений Сталина на XX съезде партии было воспринято как национальное оскорбление. Недовольство центральной властью вылилось в трагические события в Тбилиси 9-10 марта 1956 г., сопровождавшиеся многочисленными человеческими жертвами. Молодежные просталинские митинги и демонстрации прошли во многих других городах Грузии. Местами они носили откровенно антирусскую направленность. Вместе с лозунгами «Долой Хрущева!», «Молотова во главе КПСС!» демонстранты несли и лозунги «Русские, убирайтесь из Грузии!» Националистические настроения в массах не утихали в течение многих лет.
Борьба за сохранение чистоты грузинского языка привела к возникновению различного рода нелегальных культурных обществ (например, «Мекартвела сазогадоеба» в Батуми в 1961–1962 гг.). Грузинское партийное руководство во главе с В. Мжаванадзе снисходительно наблюдало за попытками части грузинской интеллигенции выступать против «русификации» и в то же время решительно пресекало радикальные формы проявления национализма. Поэтому экстремизм не стал характерным признаком грузинского национального движения.
Армянское национальное движение инспирировалось главным образом идеей возвращения всех исконных армянских земель в единое армянское государство. Имелись в виду Карс, Ардаган, Саракамыш, оказавшиеся в составе Турции, а также Нахичевань и Нагорный Карабах, включенные в Азербайджан. Нерешенность этих вопросов значительная часть армян связывала с нежеланием советского руководства разрешить армянскую проблему. Это подогревало антисоветские и националистические настроения в массах. В то же время вокруг идеи о возвращении этих территорий с редким единодушием объединялись партийные и религиозные деятели, радикальные армянские националисты, представители творческой интеллигенции и заграничных диаспор. Подавляющее большинство армян за рубежом жили мыслями о возвращении на историческую родину. Только в первой половине 1950-х годов в Армению возвратились 100 тыс. репатриантов. Они во многом способствовали росту популярности заграничной националистической партии «Дашнакцутюн».
В национальном движении Азербайджана доминирующими были мусульманский фактор и социокультурная отчужденность местного населения от советского мировоззрения. Устойчивой национальной оппозиции там в рассматриваемый период не было. Противостояние союзной власти было слабым. Но в республике остроту сохранял армяно-азербайджанский этнический конфликт. С молчаливого одобрения азербайджанского руководства в республике фактически проводилась политика этнической дискриминации национальных меньшинств армян, лезгин, талышей.
«Незрелость» национальных движений в Средней Азии и Казахстане объясняется их сравнительно поздним вступлением в процесс национального строительства. Советская политика «коренизации» привела к формированию национальной интеллектуальной и политической элиты. Впечатляющим был и подъем культуры, науки, образования. Местное население в основном положительно восприняло блага индустриальной и урбанизированной культуры. В то же время форсированная модернизация традиционных среднеазиатских культур привела к заметной утрате народами собственных этнических и культурно-экологических ценностей. Навязчивая пропаганда Центром идей о старшем брате в содружестве народов, о прогрессивном влиянии русской культуры, языка вызывала обратную реакцию.
Огромное влияние на поведение, характер и стереотипы народов Средней Азии оказывал ислам, являющийся не просто религией, но и образом жизни, мировоззрением, системой этических и эстетических норм. Государственная антирелигиозная политика привела к вытеснению ислама из идеологии и политики в сферу семейно-бытовых отношений. Но эта сфера оставалась практически неприступной для советско-коммунистического мировоззрения. Благодаря этому коренные этносы Средней Азии и Казахстана во многом сохранили фундаментальные традиционные жизненные ценности: многодетную семью, иерархичность и коллективизм социальной организации, культурные и профессиональные предпочтения.
С ослаблением диктата над республиками Средней Азии и Казахстана, расширением прав союзных республик в 1957 г. (в связи с образованием совнархозов) протест против политической опеки Центра со стороны партийных лидеров коренной национальности выражался в требованиях дальнейшего расширения прав регионов, увеличения инвестиций, сокращения притока русских, выступлениях против тенденции к языковой русификации. Центральные органы власти еще достаточно жестко реагировали на это. В 1958–1961 гг. высшие партийные руководители Туркмении, Узбекистана, Киргизии и Таджикистана (как и Азербайджана, Латвии и Молдавии) были обвинены в националистических проявлениях и сняты с занимаемых должностей. Кадровые перемещения вызвали болезненную реакцию со стороны коренной интеллигенции и номенклатуры, которая усматривала в них проявление имперской сущности Центра и русскоязычного населения.
Так, с перемещением Н. Мухитдинова с поста лидера коммунистов Узбекистана в Президиум ЦК КПСС (1957) и с выдвижением к руководству С. Камалова в республике началась вторая масштабная «коренизация» кадров, вызвавшая возрождение многих национальных и религиозных традиций и обрядов. Причем коммунисты в этом отношении вели себя так же, как и «отсталые носители феодально-байских пережитков».
Такая «коренизация» была осуждена московским руководящим центром. На республиканском пленуме ЦК Камалов был снят с руководящих постов, а вместо него Первым секретарем ЦК компартии Узбекистана был избран Ш. Рашидов, народный писатель Узбекистана, до того занимавший пост председателя Президиума ВС республики (во главе республиканского руководства он оставался до 1983 г.). В 19591961 гг. в республике заменены десятки руководителей министерств и ведомств, многие секретари обкомов, райкомов и горкомов партии.
К началу 1960-х годов миграция русскоязычного населения в Среднюю Азию и особенно в Казахстан достигла своего апогея. В 1959 г. доля населения коренной национальности по сравнению с 1939 г. снизилась в Казахстане с 38,2 до 30 %, в Узбекистане с 64,4 до 62,1, в Таджикистане с 59,6 до 53,1 %, в Киргизии с 51,7 до 40,5 % и лишь в Туркмении она чуть выросла с 59,2 до 60,9 %. Переселенцы в большинстве своем не тяготели к полному вживанию в среднеазиатское общество. Многие из них с чувством мнимого превосходства и пренебрежения относились к местным жителям. Те платили им тем же, видя в них персонифицированных носителей «имперства» советской власти. Бытовой национализм проходил по линии этнического размежевания и возникал между русскоязычным (русские, украинцы, евреи и др.) и коренным населением. Национальная дискриминация в пользу лиц местной национальности проявлялась в кадровой политике и при приеме в вузы, в антирусских настроениях местного населения. Все это приводило к сравнительно более быстрому росту национального самосознания русского населения национальных окраин в сравнении с центральными районами России. В русском национальном движении в этих регионах были заметны не столько этнические, сколько «державные» мотивы. Для многих здесь впервые становился значимым простой факт, о котором один из читателей «Известий» счел необходимым написать в редакцию газеты: «В Российской республике нет ЦК, как это в других союзных республиках, где первым секретарем является представитель своей нации».
Коррективы теоретических основ национальной политики
На волне критики «культа личности» в 1956 г. впервые опубликованы ленинские письма («К вопросу о национальностях или об “автономизации”» и др.), свидетельствующие о разногласиях между Лениным и Сталиным по вопросам образования СССР. Смысл публикации сводился к тому, что Сталин имел особую, «неправильную» позицию по этим вопросам в отличие от «правильных» установок истинного создателя Союза. Между тем с позиции наших дней становятся отчетливо видны изъяны ленинского плана создания союзного государства. Как считают многие современные историки, реализация сталинского плана создала бы гораздо лучшие предпосылки для последующей оптимизации государственного устройства и всей системы межнациональных отношений в стране. История образования и последующего развития СССР показывает, что русские национально-государственные интересы, по сути дела, были принесены в жертву интересам призрачного мирового СССР и национализму «угнетенных» народов бывшей царской России. Для осуществления участия в строительстве и функционировании союзного государства всех народов бывшей России «вместе и наравне» ленинский план был не пригоден. Ярким свидетельством этого является иерархия народов и национально-государственных образований, без труда различаемая в архитектонике СССР.
Вместо реалистического анализа процессов в национальной сфере и соответствующего реформирования национально-государственного устройства СССР власть при Хрущеве в очередной раз увлеклась утопическим проектом «окончательного решения национального вопроса», связывая его с форсированной ломкой «национальных перегородок», стиранием национальных различий. В 1959 г. Хрущев говорил, что по мере реализации плана построения коммунизма к 1980 г. «успешнее будет идти процесс слияния народов в единую коммунистическую семью». В проект новой Программы КПСС было включено положение о том, что «в СССР происходит слияние наций и их языков, образование одной нации с одним языком, с единой общей культурой».
Коллегам Хрущева по Президиуму ЦК (прежде всех О. Куусинену, Н. Мухитдинову) удалось убедить его не ставить в партийной программе невыполнимые задачи. Частично согласившись с ними, Хрущев актуализировал высказанную ранее идею о появлении в СССР «новой исторической общности». В докладе о Программе КПСС он объявил, что результаты интеграционных процессов в национальной сфере уже привели к тому, что «в СССР сложилась новая историческая общность людей различных национальностей, имеющих общие черты, советский народ». Однако в программный документ положение включено не было. Это значило, что ему, как и ранее высказанным аналогичным утверждениям, еще не придавалось концептуально-методологического значения.
Развитие национальных отношений в СССР в партийной программе характеризуется следующим образом: «В условиях социализма происходит расцвет наций, укрепляется их суверенитет. Развитие наций осуществляется не на путях усиления национальной розни, национальной ограниченности и эгоизма, как это происходит при капитализме, а на путях их сближения, братской взаимопомощи и дружбы. Возникновение новых промышленных центров, открытие и разработка природных богатств, освоение целинных земель и развитие всех видов транспорта усиливают подвижность населения, содействуют расширению взаимного общения народов Советского Союза… Границы между союзными республиками в пределах СССР все более теряют свое былое значение, поскольку все нации равноправны, их жизнь строится на единой социалистической основе и в равной мере удовлетворяются материальные и духовные запросы каждого народа, все они объединены общими жизненными интересами в одну семью и совместно идут к единой цели – коммунизму. У советских людей разных национальностей сложились общие черты духовного облика, порожденные новым типом общественных отношений и воплотившие в себе лучшие традиции народов СССР». В этом тексте исчезла диалектическая противоречивость «единства противоположностей». Без нее текст становился уязвимым для критики. Критики postfactum увидели, что эта характеристика весьма показательна сочетанием лакировочной полуправды с противоречивым смыслом.
На деле «равноправия наций» не существовало, оно не могло быть достигнуто в условиях привилегированного положения «титульных наций» соответствующих республик по сравнению с инонациональными группами и при иерархическом статусе самих национально-территориальных образований. Материальные и духовные интересы каждого народа удовлетворялись отнюдь не в равной мере, в неблагоприятном положении при этом оказался крупнейший в стране русский народ. Из того факта, что в Советском Союзе увеличилась подвижность населения, совсем не следовало, что границы между республиками теряли значение. Этому явно противоречит утверждение об укреплении суверенитета наций. В Программе констатировалось, что «расширение прав союзных республик в руководстве хозяйством дало большие положительные результаты», однако ставилась задача преодолеть «проявления местничества и национального эгоизма». Партийный документ содержал неопределенное (допускающее самые разные толкования) положение о том, что национальные отношения в стране характеризуются «дальнейшим сближением наций и достижением их полного единства».
При разработке комиссией под председательством Хрущева новой советской Конституции снова рассматривались предложения о необходимости учитывать, что в СССР «идет консолидация единых национальностей в единую коммунистическую нацию», поэтому рекомендовалось снять графу о национальности из паспортов. Однако здравый смысл взял верх и от рекомендаций такого рода воздержались. Состоявшийся после отставки Хрущева XXIII съезд партии (март-апрель 1966 г.) внес успокоение в смятенные ряды интеллектуалов и творческой интеллигенции из союзных республик. В докладе ЦК съезду содержалась новая уточненная формулировка о советском народе. Применен был термин «многонациональный советский народ». Это исключало возможность отождествления «новой общности» с новой коммунистической нацией, якобы выковывающейся из традиционных этнических групп и заменяющей их.
§ 5 Внешняя политика
Смерть И. Сталина и успешное испытание водородной бомбы стали, пожалуй, двумя наиболее значимыми событиями, определившими как либерализацию, так и конфронтационность внешнеполитического курса СССР последовавшего десятилетия. Выразителем одной из этих тенденций был В. Молотов, возглавлявший внешнеполитическое ведомство СССР до июня 1956 г., другой – министр иностранных дел Д.Т. Шепилов и сменивший его 15 февраля 1957 г. А. Громыко.
1953 г. открыл первый короткий период «оттепели» в международных отношениях. В июне этого года с одобрения СССР было подписано соглашение о перемирии в Корее. В 1954 г. СССР вступил в ЮНЕСКО. Обозначившееся в мае 1953 г. сближение с Югославией завершилось подписанием в июне 1955 г. советско-югославской декларации, в которой выражались принципы неделимости мира, независимости мирного сосуществования от идеологии и различий в общественном устройстве; признание права народов самостоятельно выбирать конкретные формы социализма. В мае 1955 г. СССР подписал договор о восстановлении суверенитета Австрии. Советский Союз, по договоренности с другими державами-победительницами, согласился вывести свои войска из этой страны, обязавшейся соблюдать строгий нейтралитет. Июльская (1955) встреча лидеров четырех держав-победительниц в Женеве обозначила потепление мирового политического климата – «дух Женевы». В сентябре 1955 г. при посещении Москвы канцлером ФРГ К. Аденауэром достигнута договоренность о прекращении состояния войны и установлении дипломатических отношений между СССР и ФРГ. В октябре 1956 г. нормализованы отношения с Японией.
Большое внимание вопросам международной обстановки и перспективам мирового развития было уделено на XX съезде КПСС. В его документах сделаны выводы о возможности предотвращения новой мировой войны и разнообразии форм перехода к социализму. Линия на примиренчество с Западом и терпимость к различиям в соцлагере отразилась в роспуске в апреле 1956 г. Информационного бюро коммунистических и рабочих партий, ассоциировавшегося с диктатом КПСС в отношении «братских» партий. С 1955 г. руководство СССР выступало с призывом прекратить гонку вооружений и созвать всемирную конференцию по этому вопросу.
В подтверждение нового внешнеполитического курса Советский Союз сократил численность своих Вооруженных сил с 5,8 млн человек на начало 1955 г. до 3,6 млн к декабрю 1959 г. В рамках сокращения были ликвидированы советские военные базы в Поркалла-Удд в Финляндии, Порт-Артуре в Китае, выведены войска из Австрии, Румынии, уменьшены группы войск в Венгрии, ГДР, Польше. Новое «значительное сокращение» Советской армии объявлено в 1960 г. (По западным оценкам, советские Вооруженные силы достигли минимальной численности в 3 млн человек к июлю 1961 г., затем она вновь увеличивалась.) Смягчению международной напряженности способствовало развитие внешней торговли. К концу 1950-х годов СССР был связан торговыми договорами более чем с 70 странами мира.
В то же время политику СССР отличала твердость в отстаивании внешнеполитических интересов страны. В ответ на включение в октябре 1954 г. Западной Германии в военную организацию НАТО в мае 1955 г. по инициативе нашей страны была создана Организация Варшавского договора – военно-политический союз стран «социалистического лагеря», противостоящий НАТО и другим военно-политическим блокам, возникшим под руководством США. (ОВД просуществовала до 1 июня 1991 г.) В августе 1957 г. в СССР успешно прошли испытания межконтинентальной баллистической ракеты, делавшие уязвимой территорию США в случае войны. Призрак советского ядерного возмездия стал новым фактором на переговорах советских лидеров с Западом. Во многом благодаря этому осенью 1956 г. удалось прекратить агрессию Англии, Франции и Израиля против Египта в так называемом Суэцком кризисе.
С кризисом связана отставка Д. Шепилова с поста министра иностранных дел. (На этот пост он был назначен 1 июня 1956 г., накануне визита И. Тито в СССР. В этой связи Молотов как проводник политики, приведшей к разрыву с Югославией, был освобожден от руководства МИДом.) 26 июля 1956 г. Египет национализировал компанию Суэцкого канала, заявив, что будет уважать свободу судоходства по каналу. Англия и Франция воспротивились национализации, квалифицировали ее как произвольный и односторонний акт. Хрущев выступил за решительную поддержку Египта, обещая при необходимости помочь президенту Египта Г. Насеру военной силой. Англия, Франция и США предприняли попытку добиться «интернационализации» канала на Лондонской конференции по этому вопросу. Шепилов поддерживал на ней проект Индии, в основе которого лежал принцип строгого соблюдения прав Египта на канал в сочетании и с учетом интересов его международных пользователей. Американский проект, предполагавший передачу управления каналом в руки международной администрации, не был принят.
Шепилов считал, что конференция прошла хорошо. Однако накануне ее завершения он получил шифровку из Москвы от Хрущева и Булганина: «Перед самым отъездом дайте по мордам этим империалистам», т. е. Англии, Франции, США. Шепилов не пошел на конфронтацию, поскольку канал остался у Египта. Хрущев расценил это как стремление Шепилова самостоятельно руководить внешней политикой страны. По существу это и стало причиной его отставки.
По окончании конференции события в зоне Суэцкого канала развивались вопреки ожиданиям Шепилова. Англия и Франция использовали для развязывания агрессии против Египта Израиль. В ночь на 30 октября израильские войска вторглись на его территорию, Англия и Франция начали бомбардировки Египта. 5 ноября они высадили десант в районе Порт-Саида. Советский Союз выступил с посланиями к правительствам Великобритании, Франции, Израиля с серьезными предупреждениями. Они оказали решающее влияние на прекращение агрессии: 7 ноября военные действия были остановлены. В декабре 1956 г. из зоны канала выведены войска Англии и Франции, в марте 1957 г. – войска Израиля. Во время этих событий 15 февраля 1957 г. состоялось назначение на пост министра иностранных дел А. Громыко.
В 1957–1959 гг. в Вооруженных Силах формировались первые части и соединения межконтинентальных ракетных войск, велось строительство стартовых площадок для ракет. «Если подойти разумно, – говорил Н. Хрущев в сентябре 1958 г., – то можно в короткий срок перевести армию на ракеты и, закрывшись ими, как щитом, заняться мирными делами». В то же время, сознание своей силы позволяло СССР прибегать к резким приемам в отношении западных партнеров. Войска ПВО методично сбивали американские самолеты, нарушавшие наше воздушное пространство. В 1950-х – первой половине 1960-х годов было сбито 39 самолетов. После 1 мая 1960 г., когда в небе над Свердловском был уничтожен высотный разведывательный самолет У-2 (сбит ракетным комплексом С-75, созданным под руководством А. Расплетина), а американский летчик Ф. Пауэрс пленен, нарушения свелись к минимуму.
В конце 1950-х годов одним из очагов напряженности в Европе оставался Западный Берлин. В ноябре 1958 г. СССР предложил странам-победительницам заключить мирный договор с двумя германскими государствами и объявить Западный Берлин вольным городом. Предложение было отвергнуто. Не решен был германский вопрос и на встрече министров иностранных дел в Женеве. СССР настаивал на признании ГДР, Запад – на объединении Германии под эгидой ФРГ. Не достигнута договоренность по этому вопросу и во время визита Н. Хрущева в США в сентябре 1959 г. Намечавшаяся на май 1960 г. встреча советского лидера с американским президентом Д. Эйзенхауэром в Париже была сорвана из-за полета У-2. Не подвигло к миролюбию западных политиков и выступление Хрущева в ООН (сентябрь 1960 г.), сопровожденное стуком башмака по столу.
Тем не менее в июне 1961 г. советско-американские отношения получили развитие на встрече Хрущева с новым американским президентом Дж. Кеннеди в Вене, во время которой главным вопросом вновь стала ситуация вокруг Берлина. Из-за жесткой позиции Н. Хрущева встреча закончилась провалом. В результате Западный Берлин не стал вольным городом и остался в составе ФРГ, однако по рекомендации совещания руководителей стран-участниц Варшавского Договора в ночь с 12 на 13 августа 1961 г. граница между Восточным и Западным Берлином была закрыта проволочными заграждениями, а затем бетонной стеной. Существовавший до возведения стены порядок движения и контроля на путях между Западным Берлином и Западной Германией был сохранен, но массовый отток населения ГДР на Запад остановлен так же, как и ежедневный наплыв западноберлинцев в ГДР для приобретения там по более дешевым ценам продуктов и некоторых услуг, что, собственно, и было главной причиной кризиса. Напряжение вокруг Западного Берлина некоторое время еще сохранялось, но угроза военного столкновения все же была устранена. Стена, ставшая символом «холодной войны» на многие десятилетия, демонтирована после присоединения ГДР к ФРГ (3 октября 1990 г.).
В 1962 г. разразился «Карибский кризис» в советско-американских отношениях. Он был вызван стремлением США помешать становлению социалистического строя на Кубе после победы народной революции (1 января 1959 г.) и разгрома в апреле 1961 г. созданной с американской помощью бригады кубинских контрреволюционеров в районе Плая-Хирон и Плая-Ларга. Стремясь обезопасить завоевания революции, кубинское правительство обратилось к СССР за дополнительной военной помощью. В результате скрытно осуществленной операции «Анадырь» по перевозке военнослужащих с вооружением, военной техникой, продовольствием и стройматериалами, на Кубе оказалась группа советских войск (43 тыс. человек), 42 советские ракеты средней дальности, 164 ядерные боеголовки. С обнаружением ракет, могущих взорваться над американской столицей через 4 минуты после запуска с территории Кубы, в США была начата антикубинская и антисоветская кампания, сопровождаемая угрозами американского вооруженного вторжения на остров. 22 октября 1962 г. США объявили «строгий карантин на все виды наступательного оружия, перевозимого на Кубу», фактически была установлена морская блокада Кубы. Открытое советско-американское военное противостояние пришлось на 23–28 октября, достигнув своего пика после того как 27 октября над Кубой советской зенитной ракетой был сбит американский самолет-разведчик У-2, его пилот погиб. Благоразумие руководства СССР и США позволило в последний момент избежать ракетно-ядерной катастрофы. СССР согласился вывезти свои ракеты в обмен на гарантии безопасности Кубы со стороны США и вывоз американских ракет с баз в Турции. 20 ноября правительство США отменило «карантин» Кубы. К этому времени советское ракетное оружие было вывезено. На Кубе оставалась отдельная мотострелковая бригада.
На митинге советско-кубинской дружбы в Доме союзов. Москва. 10 декабря 1960 г.
После кризиса началась полоса новой относительной разрядки в советско-американских отношениях. 5 августа 1963 г. СССР, США и Великобритания подписали договор о запрещении ядерных испытаний в атмосфере, космосе и под водой, в 1964 г. – соглашение о нераспространении ядерного оружия.
Советский Союз уделял большое внимание развитию взаимоотношений с государствами «третьего мира» – Индией, Индонезией, Бирмой, Афганистаном и др. Им оказывалась помощь в строительстве крупных народно-хозяйственных объектов (металлургический комбинат в Индии, Асуанская плотина в Египте и др.). В 1953–1964 гг. при финансовой и технической помощи СССР в разных странах построено около 6 тыс. предприятий.
В начале 1960-х годов СССР потерпел ряд неудач в отношениях со своими союзниками по «социалистическому лагерю», прежде всего Китайской Народной Республикой. Советские лидеры с конца 1940-х годов видели в союзе с ними залог победы социализма во всемирном масштабе. При поддержке СССР в КНР были созданы первоклассные предприятия по производству реактивных истребителей и бомбардировщиков, артиллерийских систем. Китайские специалисты были ознакомлены с советскими достижениями в области ядерных технологий. Однако курс КПСС на разоблачение культа Сталина вызвал протест руководства Компартии Китая. Маоисты считали, что вооруженные столкновения с империализмом неизбежны, мировой социализм может восторжествовать в результате ядерной войны. Победившие народы, как утверждали маоисты, «крайне быстрыми темпами создадут на развалинах империализма в тысячу раз более высокую цивилизацию, чем при капиталистическом строе».
Отношения осложнились в конце 1950-х годов, когда руководство КНР отвергло просьбу СССР о размещении на ее территории советских военных баз. В ответ Советский Союз отказался от выполнения подписанного ранее соглашения о сотрудничестве двух стран в области ядерной физики. Весной 1960 г. советское руководство отозвало несколько тысяч своих специалистов, помогавших Китаю в создании индустриальной базы. В 1963 г. советско-китайские отношения перешли в фазу идеологической войны. Советская сторона обвинялась в обуржуазивании, ревизионизме, гегемонизме, капитулянтстве перед американским империализмом в период «Карибского кризиса». Позиции Китая в определенной степени разделяли Албания, КНДР, Румыния, «левацкие» национально-освободительные движения стран Латинской Америки, Азии, Африки. Вскоре отношения между СССР и КНР ухудшились настолько, что Китай выдвинул территориальные претензии к СССР на 1,5 млн кв. км в пограничных районах.Глава 16 СССР в 1964–1985 гг
§ 1 Политическое соперничество в высших эшелонах власти в СССР
Формирование стиля «консервативного реформирования»
В сообщениях советской прессы о состоявшемся 14 октября 1964 г. Пленуме ЦК КПСС ни о каких его деталях не говорилось, сообщалось только об отставке Хрущева со всех постов по состоянию здоровья.
Новое руководство с тревогой ожидало реакцию в стране на неожиданную новость. Но отношение советского общества к произошедшему можно считать основным результатом предшествующего десятилетия. Так, по сводкам спецслужб, в частности КГБ, никаких эксцессов не последовало, не было отмечено ни массовых манифестаций, ни изолированных выступлений протеста. Оценивая обстановку тех дней, тогдашний руководитель КГБ СССР В. Семичастный впоследствии вспоминал, что ни во время пленума, ни после него «нигде не было объявлено чрезвычайного положения, не был приведен в движение ни один танк, ни один самолет». Наоборот, советское общество восприняло уход Хрущева с политической арены молчаливо-благожелательно. Более эмоционально изменения в высшем эшелоне советского государства были восприняты за рубежом. Однако сотрудники советских посольств получили предписание из Москвы довести до сведения официальных партнеров и зарубежной общественности, что внешняя и внутренняя политика останется неизменной, после чего шумиха в западных СМИ пошла на убыль. Сам опальный лидер после отставки каким-либо преследованиям не подвергался, что показывает не столько либерализм его противников, сколько незначительность фигуры свергнутого лидера и отсутствие опасений по поводу его возможного возвращения во власть.
В такой стране как СССР, где всегда была значима роль первого лица в партии и государстве, особое значение имел тот факт, кто придет на смену Хрущеву на этих постах. С целью стабилизации системы управления и недопущения в будущем монополизации высшей власти, было решено, что впредь пост руководителя КПСС и главы советского правительства недопустимо доверять одному и тому же лицу. Приемником Хрущева на посту партийного лидера был назван Л. Брежнев [33] .
Свою цель как политика Брежнев формулировал следующим образом: «Обеспечение спокойной жизни для советских людей». Он считал, что прежде, из-за репрессий при Сталине и судорожных реорганизаций при Хрущеве, народ «не был уверен в завтрашнем дне», и теперь необходимо было дать людям возможность увереннее смотреть в будущее. Многие историки так же отмечают, что при Брежневе высшие органы власти и управления вновь «функционировали как коллегиальные органы» и что Брежнев допускал широкую свободу деятельности руководителей не только высшего, но и среднего звена, что и обеспечивало стабильность политического развития в годы его правления. Основные вехи жизни Брежнева нашли отражение в серии автобиографических заметок, подготовленных к печати при содействии группы литературных помощников.
Выполняя решения пленума о разделении прежде единолично занимаемых Хрущевым высших должностей в партии и государстве, пост председателя Совмина занял видный государственный деятель еще военного времени А. Косыгин [34] .
В «хрущевское» десятилетие, из-за нескончаемых сомнительных реорганизаций во всех областях внутриполитической жизни, Советский Союз потерял былые высокие темпы своего развития, оказалось растрачено неоправданно много исторического времени. Экономические и административные преобразования, идеологическое экспериментаторство серьезно ослабляли государство. Советское общество, напрягавшее все свои силы для победы в годы самой страшной в истории человечества войны, а потом в годы послевоенного восстановления, вместо того, чтобы, наконец, получить долгожданную передышку, на рубеже 1950-1960-х годов вновь оказалось на гране опасного перенапряжения сил. Результатом допущенных просчетов становится отставание СССР в цивилизационном соперничестве от стран Запада, которое при Хрущеве во многом стало носить качественный, стадиальный характер. Фактическая ставка на экстенсивное развитие не позволила Советскому Союзу вовремя и в полном объеме ответить на вызов времени и стать лидером на всех направлениях НТР, наметился спад в темпах прироста экономических показателей, страна оказалась на грани утраты продовольственной независимости. Обострившиеся проблемы требовали немедленных решений, но инерция предшествующего десятилетия постоянно давала о себе знать. Накопившаяся усталость советского общества стала серьезнейшим препятствием на пути назревших преобразований. Все это вело к выработке особого, консервативного типа реформирования, когда новое вводилось с оглядкой на старое, нередко носило лишь косметический характер. В последующие годы такое положение вещей будет охарактеризовано последним генсеком М. Горбачевым «эпохой застоя». С его подачи понятие «застой» – эмоциональное, но с научной точки не слишком корректное – нашло прописку не только в публицистике, но и в научной литературе, став своего рода визитной карточкой заключительного этапа социалистического строительства в СССР.
Новое руководство делало выбор в пользу стабилизации советской системы. Поэтому все предложения, которые слишком явно выходили за рамки привычного, даже если они исходили от высокопоставленных партийно-государственных деятелей, блокировались. Примером тому может служить реакция на идеи одного из тогдашних секретарей ЦК КПСС Ю. Андропова, частично озвученные в редакционной статье главного партийного печатного органа-газете «Правда» 6 декабря 1964 г. По мысли Андропова, следовало смелее внедрять современные методы руководства экономикой, поощрять демократию и самоуправление в общественной жизни. Помимо этого, в сдержанной форме прозвучало предложение об ограничении властных полномочий партии и о сосредоточении внимания партийных органов на общем политическом руководстве. Некоторые далеко идущие предложения касались внешней политики. В частности, предлагалось выработать пути прекращения ставшей обременительным грузом для советской экономики гонки вооружений, смелее продвигать советские товары на мировые рынки и т. д. В результате, Андропов, хоть и не сразу, но был убран с поста секретаря ЦК, получив в 1967 г. не такой престижный по тем временам пост Председателя КГБ, что, по мнению некоторых историков, означало явное понижение в советской властной иерархии.
Негласно взятый брежневским руководством курс на поддержание стабильности существующих в СССР экономических, социальных и политических отношений отвечал интересам не только высшего слоя партийной номенклатуры. Он встречал понимание руководителей среднего и низшего звена, соответствовал чаяньям подавляющего большинства населения, уставшего от непродуманных метаний прошлого времени. Общество осознавало невозможность решить стоящие перед ним проблемы путем проведения в «пожарном порядке» всевозможных реорганизаций, резких шараханий из стороны в сторону. Как справедливо показывают некоторые современные авторы, новый стиль управления должен был благотворно сказаться не только на экономике, но и на политическом климате в целом. Основное содержание взятого курса на стабилизацию советского общества и умеренное «консервативное реформирование» может быть охарактеризовано высказыванием Брежнева: «Мы идем к прогрессу без потрясений». Там, где это удавалось, советские лидеры строго придерживались избранной стратегии. Другое дело, что сама жизнь подчас требовала от них большей гибкости и решительности в осуществлении задуманного. Кроме того, курс на стабильность не был дополнен развитием демократических механизмов общественной саморегуляции, что никоим образом не способствовало преодолению существовавших противоречий, зато было чревато появлением новых.
В связи с персональными изменениями в советском руководстве в 1964 г., следует отметить еще одно принципиальное обстоятельство, на которое до сих пор большинство историков не обращало внимания: в результате отстранения Хрущева к власти пришли политики, которые сформировались в годы войны и которых И. Сталин в последние годы жизни готовил к выдвижению вместо разочаровавшей его «старой гвардии». Но после смерти Сталина, Берия, Маленков и Хрущев оттеснили «молодых выдвиженцев» на второстепенные роли, тем самым на несколько лет затормозив развитие страны и процесс омоложения руководящих кадров. Представители этого, «брежневского поколения» пришли во власть более чем на десять лет позже, чем это должно было случиться, и к этому времени их деловая хватка и желание серьезной работы ощутимо ослабли. Многие из них, прежде стоявшие на воспитанных войной патриотических позициях, заразились духом «шестидесятничества», привыкли к атмосфере придворных интриг и подковерной борьбы, характерных для хрущевского времени. Все это, конечно же, не могло не сказаться на будущем страны. Разбалансировка системы отбора и подготовки кадров (будь то в политике, искусстве, науке и любой другой сфере жизни советского общества) стала самым тяжелым наследием «оттепели», с которым стране пришлось вступить в новую эпоху и тоже оказало влияние на формировании нового политического климата в стране.Возвышение Брежнева
Как говорилось, произошедшие перемены в высшем руководстве партии и государства не вызвали в обществе каких-либо протестов. Наоборот, многие связывали с отставкой Хрущева и приходом к власти молодых, энергичных лидеров надежды на перемены к лучшему. Опасения высказывали только некоторые представители либеральной интеллигенции. Но и они в целом относились к Хрущеву настороженно. Вместе с тем само по себе устранение от власти непопулярного в стране лидера автоматически еще не вело к стабилизации в верхах. Прежде, чем советская верхушка вновь смогла консолидироваться вокруг единого руководителя, которым в дальнейшем станет Брежнев, ей вновь пришлось пережить несколько продолжительных этапов острой борьбы за власть, ведь среди участников смещения Хрущева не было единства по многим ключевым вопросам внутренней и внешней политики. И хотя сразу же после отставки Хрущева принцип «стабильности» был провозглашен важнейшим и в кадровой политике, существовавшие противоречия привели к острому соперничеству в высших эшелонах партийной и государственной власти.
Поделиться книгой: