Новейшая отечественная история. XX – начало ХХI в. Книга 2

В связи с разработкой новой Программы плановые органы подготовили расчеты возможных уровней и темпов развития народного хозяйства СССР на 1961–1980 гг. По расчетам «выходило», что в ближайшее десятилетие Советский Союз превзойдет США по производству продукции на душу населения, а в итоге второго – «вплотную подойдет к осуществлению принципа распределения по потребностям». В выступлении по случаю полета первого космонавта Ю. Гагарина в апреле 1961 г. Хрущев говорил, что выполнение семилетки «приблизит нас к тому, что мы переступим высший рубеж достижений капиталистического мира и вырвемся, как мы вырвались сейчас в космос, вперед в развитии нашей экономики, в удовлетворении запросов народа».

Определенные основания для радужных прогнозов имелись. Экономический рост, демонстрировавшийся Советским Союзом на протяжении 1950-х годов, был настолько значителен, что у многих не только советских, но и западных экономистов складывалось представление, что в будущем СССР неизбежно опередит в своем развитии ведущие капиталистические страны. В атмосфере эйфории, во власти которой оказались ведущие советские экономисты Е. Варга и С. Струмилин, в конце 1950-х годов и рождались планы перехода СССР к коммунизму. Замедлению темпов экономического роста, ставшему результатом начавшегося ранее постепенного демонтажа плановой экономики и малоквалифицированных действий политического и хозяйственного руководства страны, не было придано должного значения.

В результате уже на первых этапах «взлета» к коммунистическому изобилию стали возникать непредвиденные осложнения. 1 июня 1962 г. в обращении к народу пришлось откровенно сказать о трудностях, возникающих в обеспечении населения городов мясными продуктами. Отмечалось, что при существующем уровне механизации животноводства и производительности труда затраты на производство мяса и молока значительно превышают цены, по которым государство закупает эти продукты. Во многих колхозах животноводство приносит не прибыль, а убытки. Учитывая это, руководство страны решило повысить закупочные цены на мясо крупного рогатого скота, свиней, овец, коз и птицу в среднем на 35 %. Одновременно решено было повысить розничные цены на мясо и мясные продукты в среднем на 30 % (в том числе на говядину в среднем на 31 %, баранину – на 34 %, свинину – на 19 % и колбасные изделия – на 31 %), а также на масло животное в среднем на 25 %.

С начала 1960-х годов для ликвидации перебоев со снабжением населения продуктами питания стали прибегать к импорту зерна и нормированному распределению дефицитных продуктов в виде «заказов» по предприятиям и организациям. Ситуация усугубилась в 1963 г., оказавшемся самым засушливым после 1946 г. Урожайность и валовые сборы зерна снизились почти на 30 % по сравнению с 1962 г. Импорт зерна в 1963 г. составлял 3 млн т при экспорте 6,2 млн, в 1964 г. – 7,2 млн т при экспорте 3,5 млн. К закупкам приходилось обращаться и позже, несмотря на рост валовых сборов и государственных заготовок зерна в стране. Так, в 1985 г. СССР импортировал уже 45,6 млн т зерна.

Продовольственные трудности и значительное повышение розничных цен на мясо, мясные продукты и масло летом 1962 г. вызвали волнения в ряде городов. В наиболее масштабном из них – в Новочеркасске – погибли 23 участника, 70 были ранены. 105 участников протестных акций позднее были осуждены, семеро из них – к высшей мере наказания. Повышение цен на продовольственные товары сопровождалось также волнениями в Муроме, Александрове, Бийске, Кривом Роге, Сумгаите. Однако уровень жизни горожан, падение которого являлось действительной причиной протестов, от этого не поднимался.

Возникшие экономические и социальные проблемы заставили Хрущева начать поиски новых возможностей совершенствования хозяйственного руководства, в частности, повести борьбу с «теневиками», занимавшимися подпольной экономической деятельностью. О масштабах перехода представителей партийной и государственной элиты в «тень», начавшего набирать силу в условиях хрущевской «оттепели» и ставшего в конце концов одной из главных причин краха советской системы, позволяют судить цифры, обнародованные на ноябрьском (1962) пленуме ЦК: в начале 1960-х годов к суду по обвинению в коррупции и злоупотреблениях властью было привлечено около 12 тыс. руководящих работников, в том числе 4 тыс. партийных функционеров.

Ноябрьский (1962) пленум ЦК КПСС по настоянию Хрущева взял курс на перестройку по производственному принципу всех руководящих органов сверху донизу. Решения пленума положили начало уникальному в истории эксперименту – отказу от территориальной организации управления. Партийные организации – от областных и ниже – делились на промышленные и сельские. По такому же принципу пришлось создавать вместо единых Советов и их исполкомов сельские и промышленные Советы и исполкомы. Соответствующим образом разделялись организации профсоюзов, комсомола.

Все это привело к невообразимому хаосу. Перестройка оказалась неэффективной, вызвала рост управленческого аппарата и значительное увеличение расходов на его содержание. К примеру, в Самаркандской области расходы выросли в 1,7 раза. Областные организации и управления связи, торговли, народного образования, здравоохранения, административные органы, подчинявшиеся и промышленным, и сельским партийным, и советским органам, стали ежедневно получать дублирующие постановления и распоряжения по одним и тем же вопросам. Вместо своей непосредственной работы их руководители и специалисты были вынуждены многие часы проводить на совещаниях и собраниях, число которых увеличилось по меньшей мере вдвое.

Не оправдались расчеты на ускорение экономического развития за счет создания новых звеньев в отраслевом и территориальном управлении хозяйством. Для этого были образованы отраслевые комитеты, укрупнялись совнархозы (в ноябре 1962 г. их стало 43), созданы советы по координации и планированию работы совнархозов. В марте 1963 г. был образован Высший совет народного хозяйства СССР (ВСНХ), которому подчинили Госплан, Госстрой, другие хозяйственные госкомитеты. Фактически восстанавливалась централизованная структура управления экономикой. Первые два года ВСНХ возглавлял Д. Устинов, в 1965 г. – В. Новиков.

Новое наступление на Церковь

С началом «оттепели» в руководстве КПСС выявилось два подхода к церковной политике – антирелигиозный и «государственный» (рассматривание руководства Церковью как своеобразной части общей системы управления страной). Между сторонниками этих подходов шла борьба с переменным успехом. Правительство выполняло указания той части партийной элиты, которая одерживала верх в споре о церковной политике. В июне 1953 г. председатель Совета по делам РПЦ Г. Карпов обратился в ЦК КПСС с пространным заявлением, предлагая значительно расширить права Совета по делам РПЦ, в том числе позволять самостоятельно, не обращаясь за разрешением в правительство, ежегодно открывать до 25 новых храмов, решать вопросы издательской деятельности Патриархии, работы ее мастерских. Предлагалось облегчить финансовое бремя Церкви, взимать налоги с духовенства, как с лиц свободной профессии. Практически все предложения были отклонены. Отдел пропаганды предостерегал, что расширение прав Совета «может привести к значительному укреплению церкви и ее влияния на население».

Н. Хрущев, как своеобразный «революционный романтик», естественно, был на стороне осуждавших сталинскую «примиренческую» политику в церковном вопросе. Принятое 7 июля 1954 г. постановление ЦК КПСС призывало к активной борьбе с религиозными пережитками, к разоблачению «реакционной сущности и вреда религии». На предупреждение соратников, что такая политика «поссорит нас с духовенством, принесет массу ошибок» Хрущев заявлял: «Будут ошибки – исправим». К разработке проблем атеистической пропаганды подключили Академию наук. С лета 1954 г. возобновились преследования прихожан, разгон молящихся в храмах, закрытие церквей. Все это вызвало сильнейшую негативную реакцию духовенства и мирян, которая вынудила партийные власти уже в ноябре 1954 г. принять Постановление ЦК «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения».

Два последующих года были наиболее благоприятными для РПЦ после 1947 г. Увеличилось число священнослужителей, среди них увеличилась доля лиц моложе 40 лет, появились молодые люди среди насельников монастырей, появлялись новые места поклонения, возрождались старые святыни, сокращалось число закрываемых храмов, с 1955 г. наметился их новый рост. С 1955 г. стало правилом присутствие представителей Московской Патриархии на приемах в Верховном Совете и в иностранных посольствах. В 1956 г. впервые с 1917 г. власти разрешили печатание Библии и Евангелия. С началом избавления от сталинизма после XX съезда партии Патриархия опасалась обвинения иерархов в «низкопоклонстве» перед Сталиным. Председатель Совмина СССР Н.А. Булганин на встрече с православными архиереями 26 марта 1956 г. заверил, что ни о каком новом наступлении на религию не может быть и речи.

С весны 1956 г. резко усилился процесс освобождения священнослужителей из тюрем, лагерей и ссылки, многие из них стали служить в храмах. В августе 1956 г. Совмин РСФСР принял решение «О передаче Московской Патриархии зданий и сооружений, расположенных на территории Троице-Сергие-вой Лавры в г. Загорске», через год Церкви был возвращен Троицкий собор Александро-Невской Лавры в Ленинграде. В РСФСР примерно треть всех родившихся младенцев крестилось, а умерших отпевалось. Доходы Церкви выросли со 180 млн рублей в 1948 г. до 667 млн в 1957 г.

Все эти годы позиция Совета по делам РПЦ объективно была на стороне той части партаппарата, которая выступала за «мягкую» церковную политику, но она проигрывала борьбу. После июльского пленума ЦК КПСС (1957), на котором Хрущев одержал победу над «антипартийной группой», расстановка политических сил сложилась не в пользу Церкви. В результате, в конце 1950-х годов власти приняли еще одно ошибочное решение, приведшее к углублению отчуждения значительной части народа от государственного руководства. В связи с курсом на «строительство коммунизма» власть вновь принялась ужесточать государственно-церковные отношения, по сути дела, возобновила гонения на РПЦ.

С конца 1957 г. власти развернули подготовку новой антирелигиозной кампании, зазвучала критика деятельности Совета по делам РПЦ. 4 октября 1958 г. было принято секретное постановление ЦК КПСС, предписывающее всем партийным, общественным организациям и государственным органам развернуть наступление на «религиозные пережитки». Совмин СССР 16 октября принял постановления «О монастырях в СССР» и «О налоговом обложении доходов и предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей». Попытки руководства РПЦ добиться отмены актов, подрывающих экономическую жизнь Церкви, натолкнулись на твердый отказ. 28 октября 1959 г. последовало Постановление ЦК «О мерах по прекращению паломничества к так называемым «святым местам». Вновь начали закрываться храмы.

В начале 1959 г., на XXI съезде партии, было заявлено о необходимости разработки программы быстрого перехода советского общества к коммунизму. В докладе Н. Хрущева говорилось о преодолении пережитков капитализма в сознании масс как одной из главных задач предстоящей семилетки. Уполномоченным Советам по делам РПЦ было предписано принять меры к полному прекращению ходатайств об открытии храмов. К ноябрю 1959 г. было закрыто 13 православных монастырей, до 1961 г. намечено ликвидировать еще 17. Попытки патриарха Алексия I обсудить больные вопросы РПЦ с Хрущевым ни к чему не приводили. С принятием 13 января 1960 г. постановления ЦК «О мерах по ликвидации нарушений духовенством советского законодательства» антирелигиозная война вышла на новый уровень. В феврале 1960 г. был отправлен на пенсию Г. Карпов. Новым председателем Совета по делам РПЦ назначен старательный исполнитель указаний начальства В. Куроедов.

Открытое сопротивление антицерковной политике советской власти оказал митрополит Николай (Б. Ярушевич) – второе лицо в церковной иерархии. Власти добились увольнения Владыки с поста председателя Отдела внешних церковных сношений. 21 июня 1961 г. на этот пост был назначен его заместитель архимандрит Никодим (Б. Ротов), возведенный в сан епископа Подольского. Этот иерарх становится активным сторонником экуменизма (движение за объединение всех христианских церквей). В сентябре Николай был освобожден и от поста митрополита Крутицкого и Коломенского с увольнением на покой. Репрессии коснулись и других неугодных иерархов.

Наращиванию наступления на Церковь было призвано закрытое Постановление Совмина СССР от 16 марта 1961 г. «Об усилении контроля за выполнением законодательства о культах». Оно разрешало закрывать молитвенные здания по решениям не Советов министров союзных республик, а областных (краевых) исполкомов, при условии согласования с Советами по делам РПЦ и религиозных культов. Это ускорило процедуру ликвидации храмов. Отныне все священнослужители и церковнослужители, а не только приходское духовенство, как ранее, облагались подоходным налогом. Предусматривалось ограничение колокольного звона, «если это вызывается необходимостью и поддерживается населением». Колокола большинства храмов в стране вновь замолкли на несколько десятилетий. Была подготовлена почва для ликвидации духовных учебных заведений. К осени 1964 г. число учащихся духовных школ по сравнению с 1958 г. сократилось более чем вдвое.

В связи с курсом на «строительство коммунизма», принятом на XXII съезде партии, власть, по сути дела, возобновила открытые гонения на РПЦ. Секретарь ЦК Л.Ф. Ильичев в своем выступлении на совещании по идеологии (декабрь 1961 г.) заявил, что религия, которая всегда была анахронизмом, «сейчас становится нетерпимой помехой на нашем пути к коммунизму». Атеистическая работа признавалась главным рычагом формирования научно-материалистического мировоззрения. Достижение «общества без религии», причем в самое ближайшее время, объявлялось программной целью. Наиболее явно она была обозначена в докладе «Очередные задачи идеологической работы партии» на июньском (1963) пленуме ЦК.

Новое наступление на Церковь выражалось не только в усилении атеистической пропаганды, но и в сносе церковных сооружений. На протяжении 1954–1964 гг. ежегодно сносилось в среднем более тысячи храмов, примерно столь ко же закрывалось. Административными мерами сокращалось число действующих религиозных объединений. В 1958 г. их насчитывалось 18,6 тыс., в том числе православных – 13,4 тыс., в 1961 г. – соответственно 16 и 11 тыс., в 1971 г. – 11,7 и 7,2 тыс.

Противоречие между провозглашенной в Конституции СССР свободой совести и практикой ее реализации смягчилось после отставки Хрущева и снятия в марте 1965 г. одного из главных гонителей церкви Ильичева с поста секретаря ЦК. Знаком перемен в курсе религиозной политики стала поздравительная телеграмма в феврале 1965 г. нового председателя Совета министров СССР А. Косыгина патриарху Алексию I в связи с 20-летием его избрания на пост Первосвятителя РПЦ. Прекращение открытых гонений привело к оживлению церковной деятельности и значительному росту церковных обрядов по всей стране. За один 1965 г. доходы Московской Патриархии выросли на 5 млн и достигли 90 млн рублей. С середины 1970-х годов отношение к религии со стороны государства становилось еще более терпимым. Существование и деятельность религиозных объединений стало рассматриваться как необходимое условие обеспечения свободы совести и прав человека.

Отставка Хрущева

Недовольство Хрущевым в стране по большей части вызывалось его необдуманными действиями в октябре 1962 г., которые привели к острейшему «ракетному кризису» в отношениях с США, поставившему мир на грань ядерной войны. Популярность Хрущева резко упала с повышением цен на продукты питания в государственной торговле. На колхозных рынках цены к 1963 г. возросли на 18,5 % по сравнению с довоенными, хотя еще в 1960 г. были ниже довоенных на 3 %. Импорт зерна в 1963–1964 гг. означал крах той самой политики, в которой Хрущев считал себя самым большим специалистом. Авторитет партийного лидера падал также из-за его авантюрной антицерковной деятельности. Недовольство членов Президиума ЦК начало оформляться в новый заговор против Хрущева.

События были ускорены хрущевскими затеями новых реорганизаций. В июле 1964 г. он предложил идею очередной перестройки управления сельским хозяйством, замышляя создать около дюжины специализированных главков (отдельно по зерну, сахарной свекле, хлопку и т. д.), перевести сельскохозяйственные научные учреждения из Москвы и Ленинграда в провинцию. Подъем сельского хозяйства и ускорение роста производства средств потребления Хрущев предлагал осуществить также за счет сокращения «прорвы вооружения» и армии. Не находило понимания его предложение о введении десятилетних народнохозяйственных планов. А. Косыгин на октябрьском (1964) пленуме ЦК упрекал реформатора: «Товарищ Хрущев! Вы запутали огромное дело с народнохозяйственными планами, заявив, что нельзя выполнить семилетку и надо разработать новый план на десять лет. Это уже вызвало международный скандал, так как страны содружества работают по согласованным с СССР планам».

Во время отпуска и отдыха Хрущева на юге в октябре 1964 г. коллеги по Президиуму ЦК завершили приготовления к его отставке с руководящих постов. Главные роли в подготовке заговора играли А. Шелепин (в 1958–1961 гг. председатель КГБ, с октября 1962 г. председатель Комитета партийно-государственного контроля при ЦК); Д. Полянский (председатель Совета министров РСФСР в 1958–1962 гг., затем заместитель председателя Совмина СССР); В. Семичастный (председатель КГБ). В центре заговора оказался Л. Брежнев – секретарь ЦК, отвечавший за работу с кадрами.

В одном из проектов доклада, подготовленного Полянским от имени Президиума ЦК КПСС на предстоящем Пленуме ЦК, Хрущеву предъявлялись серьезные обвинения в провале всех планов экономического развития страны, падении более чем в 2 раза темпов прироста общественного продукта за последние 8 лет. Утверждалось, что по его вине авантюристичной оказалась и сама Программа КПСС, осуждались его зазнайство, грубость, некомпетентность. Предлагалось освободить Хрущева от всех постов и впредь категорически запретить совмещение должностей Первого секретаря ЦК и Предсовмина; устранить разделение партии по производственному принципу.

12 октября остававшиеся в Москве члены Президиума ЦК приняли решение созвать членов и кандидатов в члены ЦК, членов Центральной ревизионной комиссии КПСС для обсуждения вопроса о разработке нового народнохозяйственного плана. В записке Хрущева по этому поводу предлагалось одобрить восьмилетку, а также провести реорганизацию, которая практически ликвидировала бы районные комитеты партии. У членов Президиума это вызвало открытое несогласие. Однако они не хотели отвергать предложение в отсутствие автора, и поэтому решили пригласить его.

13 октября, когда Хрущев прибыл из Пицунды, началось заседание Президиума ЦК. Вопрос о плане сразу же превратился в вопрос о положении, сложившемся в Президиуме ЦК из-за «непартийных» действий Хрущева. Попытки смягчить критику Хрущева делал лишь А. Микоян (председатель Президиума Верховного Совета с июля 1964 г.). Но это было слабой помощью Хрущеву. На следующий день он подписал заявление об отставке. Состоявшийся в тот же день пленум ЦК заслушал доклад М. Суслова и, не открывая прений, освободил Н. Хрущева от его постов «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья». Первым секретарем ЦК избрали Л. Брежнева, на пост Председателя Совмина рекомендовали А. Косыгина. Через год с небольшим был отправлен на пенсию Микоян. 9 декабря 1965 г. Председателем Президиума Верховного Совета стал Н. Подгорный.

§ 2 Социально-экономическое развитие СССР

Развитие промышленности

В 1953–1964 гг. экономическое развитие страны осуществлялось по планам пятой и шестой пятилеток, а также семилетки, оказавшейся единственной в советской истории. Точнее, на этот период пришлись три последние года пятой, три года шестой пятилеток и шесть лет семилетки. Идея семилетки возникла при уточнении и развитии заданий шестой пятилетки, два последних года которой и следующее (седьмое) пятилетие были сведены в один план. Главной причиной появления семилетки был переход к территориальной структуре управления народным хозяйством, требовавший соответственных изменений в планировании.

Для периода в целом характерны довольно высокие (если сравнивать с последующими годами) темпы экономического развития. А опережающими темпами развивалась промышленность. За годы пятой пятилетки (1951–1955) промышленное производство в СССР удалось увеличить на 85 %, за три года шестой пятилетки (1955–1958) – на 64, за семилетку (1959–1965) – на 84 %. В пересчете на пятилетия промышленное производство за 1956–1960 («шестая пятилетка») возросло на 64,3 %; за 1961–1965 («седьмая пятилетка») – на 51 %.

Пятый пятилетний план выполнен досрочно. К началу 1956 г. выпуск промышленной продукции на 15 процентных пунктов превысил плановые задания. Всего за годы пятилетки построены и введены в действие 3,2 тыс. новых промышленных предприятий, в том числе доменные печи в Череповце, на Орско-Халиловском комбинате; трубопрокатный и металлургический заводы в Закавказье; шахты в Донбассе, Кузбассе, Караганде, в Печорском угольном бассейне; Березниковский калийный и Новокуйбышевский нефтеперерабатывающие комбинаты. Вступили в строй крупные ГРЭС (Приднепровская в Днепропетровской области, Черепетская – в Тульской, Южно-Кузбасская – в Кемеровской, Южно-Уральская – в Челябинской области); мощные гидроэлектростанции (Мингечаурская в Азербайджане, Усть-Каменгорская – в Казахстане; первая очередь Куйбышевской ГЭС). Объем капиталовложений в промышленности был почти в 2 раза большим, чем в четвертой пятилетке.

В 1950-е годы был осуществлен ряд крупных мер по расширению прав союзных республик в управлении народным хозяйством. В 1954–1955 гг., вопреки оправданному для громадной страны «имперскому» принципу управления, из союзного подчинения в ведение союзных республик было передано свыше 11 тыс. промышленных предприятий. В 1956 г., на основе решений XX съезда партии, в ведение республик было переведено еще 3,5 тыс. предприятий различных отраслей народного хозяйства. Постановлением Совета министров СССР от 4 мая 1955 г. совминам союзных республик предоставлялось право самостоятельно утверждать планы производства и распределения всех видов промышленной продукции, вырабатываемой в республиках. Республиканские власти стали самостоятельно распределять средства между республиканским и местным бюджетом, полнее учитывать местные условия и нужды при распределении бюджетных средств.

Несмотря на все ошибки хрущевского руководства, 1950-е годы стали временем перехода СССР к научно-технической революции, выразившейся в автоматизации некоторых производств и развитии таких принципиально новых научно-технических направлений, как электроника, атомная энергетика, космонавтика.

В процессе работы над ядерной бомбой по существу рождалась новая отрасль науки – вычислительная математика. У ее истоков стояли А. Тихонов, А. Самарский, М. Келдыш. В 1950 г. под руководством С. Лебедева была создана малая электронная счетная машина (МЭСМ), в 1952 – большая (БЭСМ), ставшая предшественницей серии отечественных электронных цифровых вычислительных машин («Стрела», «Минск», «Урал», «Днепр», «Мир» и др.). В ноябре 1953 г. вышло постановление Совмина о начале строительства атомного ледокола. В мае 1954 г. принято постановление о создании межконтинентальной баллистической ракеты и выводе в космос искусственного спутника земли. В этой связи в феврале 1955 г. развертывалось строительство ракетно-космического комплекса «Байконур», в январе 1957 г. – испытательного полигона в Архангельской области (ныне космодром «Плесецк»).

27 июня 1954 г. в СССР дала ток первая в мире атомная электростанция в Обнинске. На июльском (1955) пленуме ЦК партии рассматривались вопросы дальнейшего подъема промышленности, технического прогресса и улучшения организации производства. Именно на этом пленуме было впервые отмечено, что страна стоит на пороге новой научно-технической и промышленной революции. Работники промышленности и ученые призывались всесторонне изучать достижения отечественной и зарубежной науки и техники, внедрять их в производство. В июле 1955 г. в СССР был основан второй ядерный центр в Челябинске-70 (ныне Российский Федеральный ядерный центр – Всероссийский НИИ технической физики им. академика Е. Забабахина, г. Снежинск). В ноябре 1956 г. с учетом опыта эксплуатации Обнинской АЭС была принята программа по строительству промышленных атомных электростанций: Ново-Воронежской, Белоярской, Ленинградской и второй Уральской.

Во второй половине 1950-х годов упор по-прежнему делался на развитие промышленности, особенно на производство средств производства (группа «А»), которое составило к началу 1960-х годов почти три четверти общего объема промышленного производства. Опережающими темпами развивались машиностроение, металлообработка, химия, нефтехимия, электроэнергетика. В 1950-х – первой половине 1960-х годов объем их производства вырос в 4–5 раз. Предприятия группы «Б» (легкая, пищевая, деревообрабатывающая и другие отрасли промышленности) развивались гораздо медленнее, однако и их рост был двукратным.

За 1956–1958 гг. вступили в строй 2690 крупных промышленных предприятий. Летом 1958 г. закончено строительство Куйбышевской ГЭС. Завершение строительства Волгоградской (Волжской) ГЭС положило начало созданию единой энергетической системы. Сданы в эксплуатацию Иркутская и Новосибирская ГЭС, Томь-Усинская и Верхнетагильская ГРЭС, Серовский завод ферросплавов, Саратовский химический комбинат, Новогорьковский и Волгоградский нефтеперерабатывающие заводы, введен в строй газопровод Ставрополь – Москва. Развитие газовой промышленности на территории Северного Кавказа, в Поволжье и других районах позволило газифицировать более 160 городов. В 1958 г. в СССР было газифицировано 2 млн квартир, в 1965 – 10 млн, в 1986 – 65,1 млн.

Объем промышленного производства за годы семилетки (1959–1965) увеличился на 84 % вместо намечавшихся 80 % (при этом предприятия группы «Б» план не выполнили); введено в действие 5,47 тыс. новых крупных промышленных предприятий. Наибольшие успехи были связаны с ускоренным развитием нефтяной и газовой индустрии, внедрением автоматики, сооружением гигантов металлургии и электроэнергетики. Построены мощные ГРЭС в Сибири (Беловская и Назаровская), на Урале (Троицкая и Яйвинская), Конаковская в Калининской (Тверской) области. В 1960 г. пущена в ход самая крупная в мире по тому времени Сталинградская ГЭС мощностью 2541 мВт. В июне 1959 г. перекрыта Ангара, где возводилась Братская ГЭС, ставшая после монтажа последнего агрегата в 1964 г. мощнейшей в мире. В марте 1963 г. строители Красноярской ГЭС перекрыли Енисей, где велось сооружение еще более мощного гиганта электроэнергетики – на 6 тыс. мВт. В 1964 г. Нововоронежская и Белоярская атомные электростанции дали промышленный ток.

Один за другим вводились в строй новые объекты на металлургических предприятиях Урала и Череповца, на Новотульском и Новолипецком заводах. Построены Качканарский горно-обогатительный, Барнаульский шинный и Щекинский химический, Солигорский калийный комбинаты. В 1961 г. завершена электрификация железнодорожной магистрали Москва – Байкал; «Аэрофлот» обогнал все страны мира по темпам роста авиаперевозок.

На первую половину 1960-х годов приходятся открытия масштабных месторождений нефти в Западной Сибири. 22 июня 1960 г. мощный фонтан обозначил появление Шаимского месторождения в Тюменской области. В 1961 г. там же были открыты Мегионское и Усть-Балыкское месторождения, в 1963 – Федоровское, в 1965 – Мамонтовское и Самотлор. Уже в 1955 г. добыча нефти в СССР составляла 70,7 млн т (в 3,6 раза больше, чем в 1945 г.), в 1960 – 147,9, в 1964 г. – более 223 млн т. Расширение добычи и экспорта нефти в результате освоения с 1964 г. месторождений в Западной Сибири становилось спасительным источником нефтедолларов, заменявшим оскудевающие ресурсы сельского хозяйства.

Выполнению плановых заданий способствовали рост численности рабочих, занятых механизированным трудом, повышение их общеобразовательного уровня и квалификации, поддержка рационализаторства и изобретательства, различных форм соревнования, распространение передового опыта, шефства комсомола над строительством предприятий. Молодежь откликалась на призывы участвовать в возведении «строек коммунизма» в необжитых краях Сибири и Дальнего Востока. В апреле 1958 г. коллектив железнодорожной станции Москва-Сортировочная выступил с почином о проведении ежегодных коммунистических субботников с переводом заработанных денег в различные фонды. В том же году прядильщица из Вышнего Волочка В.И. Гаганова стала инициатором движения за переход передовиков производства на отстающие участки, чтобы поднять их до уровня передовых. Эти и другие примеры различных общественных инициатив находили многих последователей.

Комсомольцы, отъезжающие на строительство Западно-Сибирского металлургического завода. 1958 г.

Опережающими темпами в 1950-1960-е годы, как и ранее, развивался в стране военно-промышленный комплекс, предприятия которого отличались высокой производительностью труда, высоким качеством продукции. По данным на 1962 г., предприятия ВПК производили 6 основных видов военной продукции: общевойсковые системы вооружения и боеприпасы (в научно-исследовательских, конструкторских и производственных организациях этого профиля было занято около 270 тыс. человек); общую и специальную авиационную технику (250 тыс.); боевые надводные и подводные корабли (428 тыс.); радиоэлектронное военно-техническое снаряжение (1 млн); системы ракетно-космической техники (свыше 100 тыс.); ядерные и термоядерные боеприпасы.

Значительная часть предприятий атомной промышленности (предприятия по добыче сырья, производству расщепляющихся материалов для атомных энергетических установок и снаряжения ядерных боезарядов, переработке, локализации и захоронению отходов отработанного топлива) размещалась в «закрытых» городах. В общей сложности на этих предприятиях в начале 1960-х годов было занято не менее 1 млн человек. Если не брать в расчет атомную промышленность, то в 1962 г. на предприятиях ВПК работали 3,6 млн – около 5 % от общего числа рабочих и служащих, занятых в промышленности, образовании, науке, культуре и здравоохранении.

Для производства военной продукции привлекалось также более 800 предприятий «гражданских» министерств и ведомств. В то же время предприятия ВПК производили значительное количество мирной продукции. В 1962 г. здесь планировалось изготовить 22 тыс. металлорежущих станков, 35,5 тыс. тракторов, 438 тыс. мотоциклов и мотороллеров, 1450 тыс. велосипедов, 342,5 тыс. холодильников, 804 тыс. стиральных машин, 150 тыс. швейных машин, 3175 тыс. часов, 2150 тыс. телевизоров, 4765 тыс. радиоприемников. В общем объеме производства предприятий ВПК мирная продукция в 1962 г. составляла 42 %, в авиапромышленности – 25, в судостроении – 40 %.

Среднегодовые темпы роста промышленного производства в СССР в 1951–1955 гг. составляли, по официальным данным, 13,1 %; в 1956–1960 гг. – 10,3 %; в 1961–1965 гг. – 8,6 %. Альтернативные подсчеты каждый из этих показателей представляют меньшим на несколько процентных пунктов, но общую динамику развития промышленности под сомнение не ставят.

Сельское хозяйство

Новый курс во внутренней политике, провозглашенный в августе 1953 г. на сессии Верховного Совета СССР, предполагал повернуть экономику «лицом к человеку», повысив благосостояние народа через ускорение производства предметов потребления и подъем сельского хозяйства. Между тем его уровень едва превышал довоенный. В 1952 г. сельскохозяйственное производство составляло 101 % к 1940 г. В начале 1950-х годов в село вкладывали лишь около 20 % от общей суммы капиталовложений в промышленность. В 1953 г. только 22 % колхозов были электрифицированы, огромное большинство крестьянских изб продолжали освещаться керосиновыми лампами и свечами.

Основы новой аграрной политики были утверждены на сентябрьском (1953) Пленуме ЦК КПСС. Основными причинами отставания деревни были названы материальная незаинтересованность колхозников в результатах своего труда; низкий уровень его механизации; отсутствие толкового руководства колхозами, совхозами и МТС. Все это было следствием принципиальной недооценки особого места сельского хозяйства в экономике «холодной страны».

Для оздоровления сельской экономики власти ограничились повышением (в 2–5 раз) закупочных цен на молоко, масло, картофель, скот, птицу. Одновременно снижались нормы поставок с личных подворий, уменьшалось налогообложение колхозников. Налог взимался теперь с размера приусадебного участка, а не в отдельности за скот, сады, кусты, ульи и т. п. Уже в 1954 г. налоги на крестьянство были уменьшены вдвое по сравнению с 1952 г., закупочные цены в следующее пятилетие выросли в 3 раза, денежные доходы колхозов в расчете на каждый колхозный двор – в 2,3, выдача денег на трудодень – в 3 раза.

Увеличивалось государственное финансирование отраслей агросферы. В 1954–1955 гг. МТС, совхозы и колхозы получили более 400 тыс. тракторов, 227 тыс. грузовых машин, свыше 80 тыс. комбайнов. Для укрепления руководящих кадров колхозов на работу в них в качестве председателей было направлено более 30 тыс. партработников («тридцатитысячники»). Свыше 120 тыс. специалистов сельского хозяйства из управленческого аппарата переведены на работу в село.

Ситуация в деревне стала поправляться. Производительность труда в сельском хозяйстве в 1955 г. выросла на 38 % по сравнению с 1940 г. В течение 5 лет после сентябрьского (1953) пленума среднегодовой прирост продукции аграрного сектора превышал 7 %.

На февральско-мартовском (1954) пленуме ЦК было решено для быстрого увеличения производства зерна в течение ближайших трех лет освоить в районах Казахстана, Сибири, Урала, Поволжья 13 млн га целинных и залежных земель. Более 500 тыс. юношей и девушек из разных городов и сел страны отправились на освоение целины. Общее число участников освоения в дальнейшем выросло до 1,3 млн человек. Их трудовой энтузиазм уже за три первых целинных года (19531956) позволил освоить 32 млн га новых земель (площадь, соизмеримая с территорией Польши, и намного превышающая Великобританию, Италию) и резко увеличить сбор зерна в СССР. Из общего прироста производства зерна с 1953 по 1958 г. в целом по стране в 58 млн т на долю целинных районов приходилось 31,5 млн (54,3 %). В 1960 г. на них пришлось 46,8 % всего собранного в стране хлеба. В последующем из-за ветровой эрозии почв урожаи в целинных районах снизились, в 60-е годы часть освоенных земель была переведена в пастбища. Тем не менее целина продолжала обеспечивать стране заготовку каждой четвертой тонны хлеба. «Решение об освоении целинных земель не было ошибкой, – писал позднее крупнейший отечественный экономист А. Никонов. – Но осваивать их нужно было последовательно, закрепляя сделанное, переходя на научно обоснованную систему хозяйства, не допуская спешки и безжалостности к природе».

Гораздо меньший эффект по сравнению с освоением целины дала попытка ускорить разрешение продовольственной проблемы в стране путем повсеместного посева кукурузы. В 1954 г., обращаясь к комсомольцам, уезжающим на целину, Хрущев говорил: «Нам необходимо иметь больше кукурузы, главным образом на откорм птицы, свиней и других видов скота». В январе 1956 г. ЦК КПСС постановил считать распространение этой культуры важнейшей задачей. Под расширение посевов кукурузы планировалось и развитие животноводства. После визита Хрущева в Америку (1959) в стране началась просто кукурузная лихорадка. К 1963 г. площади под кукурузу были увеличены до 37 млн га (с 18 млн в 1955 г.). Однако «королеве полей» не удалось вывести страну на «орбиту коммунистического изобилия». Сокращение посевов пшеницы и ржи ради кукурузы привело к общему снижению сбора зерновых.

«Соревнование» с США в производстве мяса, молока и масла на душу населения, старт которому был дан в мае 1957 г., окончилось конфузом. Желание поскорее догнать Америку, где условия хозяйствования несравненно более благоприятны, вело не только к росту производства (в первый год «соревнования» в СССР удалось увеличить производство мяса на 301 тыс. т, а в 1960 г. – на 1007 тыс.), но и к припискам, созданию видимости успеха. Наиболее показательна была попытка руководства Рязанской области увеличить в 1959 г. производство мяса в 4–5 раз. Мясо скупалось у населения и в соседних областях, школьники выращивали кроликов. В декабре было доложено, что область продала государству 100 тыс. т мяса вместо плановых 50 тыс., а в следующем году продаст 180–200 тыс. Секретарь обкома А. Ларионов получил звание Героя Социалистического Труда, опыт рязанцев был рекомендован для повсеместного распространения. Но в конце 1960 г. обман раскрылся, и секретарь застрелился. В 1964 г., когда Хрущев, главный «мотор» соревнования, уже «сошел с дистанции», производство мяса в СССР достигло лишь 8,3 млн т. Только в 1983 г. СССР произвел 16 млн т мяса (столько же, сколько США в 1956 г.).

В 1963 г. надежды на подъем сельскохозяйственного производства власти справедливо стали связывать уже не с кукурузой, а с развитием промышленности минеральных удобрений и химизацией сельского хозяйства. В октябре ЦК КПСС и правительство СССР опубликовали письмо ученым и работникам химической промышленности об увеличении производства минеральных удобрений и химических средств защиты растений, декабрьский (1963) пленум ЦК принял специальное постановление об ускоренном развитии химической промышленности. Отдача от химизации пришлась на 70-е годы.

Не дало ожидаемого результата и осуществленное в соответствии с постановлением февральского (1958) пленума ЦК преобразование машинно-тракторных в ремонтно-тракторные станции. Технику продавали колхозам. Предполагалось, что эта мера укрепит их материальную базу, ликвидирует «двоевластие» на земле (колхозов и МТС), разбудит инициативу. Однако для многих слабых колхозов расходы на приобретение техники были непосильными. Ремонтная база в сельском хозяйстве оказалась подорванной, значительная часть механизаторов и специалистов МТС не захотели превращаться в колхозников и отправились в города.

Губительным для деревни было начавшееся в 1950-х годах сселение «неперспективных» деревень, ставшее реализацией высказанной Хрущевым еще при Сталине идеи об агрогородах в сельской местности. Идея была реанимирована на декабрьском (1959) пленуме ЦК, призвавшем разработать «схемы районных и внутрихозяйственных планировок». В выпущенных в 1960 г. рекомендациях Академии строительства и архитектуры СССР говорилось: «Существующие населенные пункты колхозов и совхозов рекомендуется разделять на две группы – перспективные и неперспективные». К концу государственной деятельности Хрущева в России исчезло 139 тыс. деревень (13 за день). Провозглашенный же ранее тезис о «сближении города и деревни» предполагал лишь выравнивание уровня жизни, а не уменьшение населения сел.

Не менее пагубным оказалось укрупнение и преобразование колхозов в совхозы с одновременным свертыванием личного подсобного хозяйства. В 1939 г. в стране было 234,1 тыс. колхозов, не считая рыболовецких, и 4 тыс. совхозов. К концу 1965 г. число колхозов сократилось до 36,3 тыс. (в 6,4 раза), количество совхозов выросло до 11,7 тыс. (в 2,9 раза); в них было занято соответственно 18,6 и 8,2 млн человек.

В 1958–1964 гг. размеры приусадебных участков в колхозах сократились на 12 % (до 0,29 га), в совхозах – на 28 % (до 0,18 га). Производство мяса и молока в личном подсобном хозяйстве упало на 20 %. В августе 1958 г. было принято Постановление «О запрещении содержания скота в личной собственности граждан, проживающих в городах и рабочих поселках», мотивированное тем, что в отсутствии кормов скоту скармливался хлеб. Постановление касалось около 12 млн городских семей, имевших свои огороды, и воспринималось как «малое раскулачивание». Сведение к минимуму мелкого крестьянского хозяйства опустошало важнейший источник поступления продовольствия, недостаток которого страна остро ощутила уже в начале 1960-х годов. Все это существенно отразилось на уровне производства продукции сельского хозяйства в целом и на общем настрое жителей деревни, особенно молодежи. В 1960–1964 гг. 7 млн сельчан, включая 6 млн молодых людей до 29 лет, перебрались на жительство в города. С отставкой Хрущева необоснованные ограничения, касающиеся подсобных хозяйств, были отменены, но это не вернуло людей в село.

Общий баланс успехов и неудач в развитии сельского хозяйства виден из следующих цифр. Сельскохозяйственное производство в СССР за 1951–1955 гг. выросло на 20,5 %, в 1956–1960 гг. – на 30 %, в 1961–1965 гг. – на 18 % (за 3 года шестой пятилетки – на 32, в годы семилетки – на 15 вместо запланированных 70 %). Среднегодовые темпы прироста валовой продукции сельского хозяйства были значительно ниже, чем в промышленности. В первое из названных пятилетий они составляли 4,1 % в год, во второе – 5,7, в третье – 2,4 %. Планы подъема сельского хозяйства выполнить не удалось.

Низкие темпы развития сельского хозяйства замедляли рост национального дохода страны (вновь созданная стоимость во всех отраслях сферы материального производства). Тем не менее 1951–1960 гг. в отечественной истории XX в. оказались рекордными по среднегодовому приросту национального дохода – 10,3 %, по официальным данным. На протяжении следующего десятилетия они составляли 7 % в год. Альтернативные подсчеты показывают, что в 1950-е годы национальный доход ежегодно возрастал на 9,3, в 1960-е годы – на 4,2 %.

Уборка гречихи в одном из колхозов Новосибирской области

Национальное богатство России в 1950-е годы прирастало в среднем на 10 % в год, в 1960-е – по 7,55 %. В целом хрущевский период характеризуется ежегодным приумножением национального богатства на 14,9 %. Объем ВВП в 1964 г. составлял 1205 млрд рублей (в сопоставимых для всего XX в. ценах) и был почти в 3 раза больше, чем в 1952 г., и в 1,5 раза больше, чем в 1959 г.

Результаты могли быть более впечатляющими, если бы не издержки безудержного реформаторства. Несмотря на это, экономическое развитие страны в период правления Н. Хрущева по объективным показателям оказалось наиболее успешным в сравнении с другими периодами развития плановой экономики. Рост ВВП в СССР, основой которого стал мощный экономический потенциал, созданный в 1930-1940-е годы, в 1950-е годы многократно превосходил рост в таких странах, как США и Великобритания, значительно опережал экономический рост во Франции, был выше, чем в ФРГ, и лишь незначительно уступал экономическому росту Японии. В эти годы в СССР были построены 8070 новых государственных предприятий, введено в действие 714,6 млн кв. м жилья, уровень жизни населения вырос втрое.

Социальная сфера

Первая послевоенная перепись населения СССР, проведенная 15 января 1959 г., отразила существенный рост численности жителей страны (на 22,4 %). Их насчитывалось 208,8 млн человек против 170,5 млн в январе 1939 г. В 1962 г. впервые в истории страны численность городского населения (111,2 млн) превысила численность сельских жителей (108,6 млн). Если за четвертое десятилетие XX в. число рабочих и служащих в промышленности выросло в 1,17 раза, то за пятое десятилетие – почти в полтора раза (с 15,3 до 22,3 млн). Рост происходил за счет колхозников и членов городских промысловых артелей (на их долю в 1955 г. приходилось 8 % всей промышленной продукции, они оказывали также различные услуги населению). В 1956 г. были переведены в государственную собственность наиболее крупные промартели, а в 1960 г. промкооперация в городах полностью слилась с государственным сектором экономики. Таким образом 1,4 млн бывших членов артелей приобрели статус рабочих и служащих.

Отрадным явлением 1950-х годов стало завершение истории «архипелага ГУЛАГ» с его своеобразной структурой населения. В 1959 г., прошедшим под знаком эйфории по поводу возможностей общественности в охране правопорядка (к этому времени в стране было 84 тыс. добровольных народных дружин, насчитывающих более 2 млн человек), было предложено упразднить общесоюзное Министерство внутренних дел, в структуре которого находился ГУЛАГ. В январе 1960 г. министерство было упразднено, ряд его служб и функций передали в МВД союзных республик.

Приток новых осужденных «контрреволюционеров» в места заключения с середины 1950-х годов сократился, поток освобожденных и реабилитированных усилился. Если на 1 января 1955 г. в лагерях и колониях содержалось 309 тыс. политических заключенных, то к началу 1956 г. – 114, а к апрелю 1959 г. – 11 тыс. или 1,5 % от всего населения ГУЛАГа. Сокращение числа заключенных в лагерях было связано также со смягчением наказаний по уголовным преступлениям. В результате размер подведомственного Главному управлению лагерей МВД «хозяйства» к 1959 г. сократился по сравнению с 1953 г. более чем в 2 раза. В нем насчитывалось 948 тыс. заключенных.

Еще более масштабные изменения в социальную структуру общества вносило сокращение численности таких сограждан, как спецпоселенцы (трудпоселенцы, спецпереселенцы). В 1954 г. сняты ограничения с бывших кулаков, выселенных из своих мест в годы коллективизации, а в 1955 г. спецпоселенцам начали выдавать паспорта, их стали призывать в Советскую армию. Объявлена была амнистия гражданам, сотрудничавшим с оккупантами в годы Великой Отечественной войны. В 1956 г. последовал целый ряд указов, снимавших правовые ограничения с выселенных в годы войны народов.

В 1956–1957 гг. была восстановлена государственность чеченцев, ингушей, балкарцев, карачаевцев, калмыков. Поволжских немцев и крымских татар это не коснулось. В 1964 г. был отменен августовский (1941) указ в отношении советских немцев, но лишь в части, содержащей огульные обвинения в пособничестве оккупантам. В 1967 г. подобное обвинение сняли с крымских татар. В конце 1960-х годов процесс реабилитации был свернут.

Развитие народного хозяйства в 1953–1964 гг. позволяло государству направлять все увеличивающуюся часть национального дохода на социальные нужды, улучшать условия труда, повышать заработную плату, продовольственную и товарную обеспеченность населения. В 1955 г. средняя заработная плата рабочих и служащих составляла 71,8 рублей в месяц. В то же время цена на ржаной хлеб равнялась 12 копеек за килограмм, за говядину 1-го сорта – полтора рубля за килограмм, за литр молока – 22–29 копеек (в зависимости от сезона), яйцо – 70–90 копеек за десяток, картофель – 10 копеек за килограмм, яблоки – 70 копеек – 1 рубль 20 копеек за килограмм, ситец – 53 копейки за погонный метр, чистошерстяная костюмная ткань (бостон) – 37 рублей 60 копеек за метр, кожаные мужские полуботинки – 19 рублей 80 копеек. Уже к 1956 г. люди стали покупать по сравнению с началом десятилетия почти в 2 раза больше мяса и масла, а также одежды и обуви.

После XX съезда эта линия была продолжена. С января 1957 г. повышалась минимальная зарплата на производстве, в строительстве и на транспорте, был установлен необлагаемый минимум заработной платы. В марте 1957 г. снижены налоги на рабочих и служащих. Прекратились внутренние займы, раньше составлявшие минимум месячную зарплату и носившие принудительный характер. В 1956 г. рабочий день рабочих и служащих по субботам и в предпраздничные дни был сокращен на два часа, в 1957 г. начался переход на 7-часовой рабочий день. Реальные доходы рабочих и служащих с 1950 по 1958 г. выросли в 1,6 раза и увеличивались в последующем. Минимальная зарплата выросла с 40–45 рублей в 1957 г. до 60 в середине 1960-х годов; среднемесячная – с 78 в 1958 г. до 96,5 рубля (1 января 1961 г. денежная единица страны укрупнена: 1 новый рубль приравнен 10 старым). При этом месячная зарплата промышленных рабочих в 1965 г. равнялась 101,7 рубля, инженеров и техников – 148,4 рубля, служащих – 85,8 рубля; средний заработок рабочего совхоза (72,4 рубля в месяц) составлял 71,2 % от заработка промышленного рабочего. Основную часть семейных расходов горожан составляли затраты на питание – более 50 % заработной платы.

Доходы семей несколько возросли с отменой с сентября 1956 г. всех видов оплаты за обучение в школах и вузах, введенной накануне войны, и особенно – в результате радикальной реформы пенсионного законодательства. С июля 1956 г. пенсию могли получать мужчины после 60 лет и женщины – с 55. Размер государственной пенсии составлял от 55 до 100 % средней заработной платы, что привело к увеличению пенсий по отдельным группам в 2 раза и более.

Общее улучшение условий жизни в стране выразилось в увеличении продолжительности жизни. Если в среднем по СССР она составляла в 1926–1927 гг. 44 года, а в 1953–1954 гг. – 63, то в 1958–1959 гг. – 68 лет. По сравнению с дореволюционным временем средняя продолжительность жизни к концу 50-х годов увеличилась более чем вдвое. В 1896–1897 гг. люди жили в среднем по 32 года.

Настоящей революцией в социальной сфере стало введение пенсий для колхозников. 15 июля 1964 г. Верховный Совет страны принял закон о пенсиях и пособиях членам колхозов, для которых впервые в истории советской деревни устанавливалась государственная система социального обеспечения. Пенсии по старости стали получать мужчины в возрасте 65 лет, женщины – 60. Выплаты проводились из центрального фонда, созданного за счет отчислений колхозов и ежегодных ассигнований из государственного бюджета. До 1964 г. престарелые колхозники и инвалиды получали пенсии от колхозов. Однако пенсионерами была лишь четвертая часть этой категории людей, три четверти из них находились на содержании работающих детей и родственников.

Сумма ежемесячной пенсии рабочих и служащих колебалась от 30 до 120 рублей (в масштабе цен 1961 г.), колхозников – от 12 до 15 рублей. К 1980 г. пенсионные выплаты колхозникам были увеличены до 28 рублей. Считалось, что остальные средства для жизни вышедшие на пенсию колхозники могут получить от подсобного хозяйства. С февраля 1958 г. началась постепенная паспортизация крестьян-колхозников. Паспортный режим в городе и деревне окончательно унифицирован только в 1974 г.

Быстрое развитие промышленности строительных материалов позволило перевести жилищное строительство на индустриальную основу и многократно расширить его масштабы. В 1954 г. специальным решением были осуждены «парадность и украшательство» в архитектуре. В 1954–1957 гг. принимается целая серия решений, направленных на внедрение типового домостроения, символом которого стали московские Черемушки. Стоимость строительства жилья по новому методу уменьшилась на 25 %, трудоемкость в 3–4 раза, сроки сдачи – до одного-полутора месяцев. Это позволило в 1958 г. впервые отказаться от планирования «коммуналок» и начать решение вопроса о посемейном расселении в отдельные квартиры.

За 1956–1960 гг. в новые квартиры переселились почти 54 млн человек, что составляло четвертую часть жителей СССР. И хотя со временем дешевое жилье перестало отвечать возросшим потребностям людей, его огромную значимость для своего времени трудно переоценить. Остроту проблемы жилья сглаживали получившие большое распространение недорогие жилищные кооперативы на достаточно льготных условиях, с рассрочкой выплаты всей стоимости квартиры на 15 лет.

§ 3 Культура и общественные движения

Наука и техника. Образование

После смерти Сталина начались процессы освобождения сферы культуры от жесткого партийного контроля, мелочной регламентации спецслужбами, преодоления догматизма. Относительная терпимость к плюрализму мнений, литературно-художественных и научных школ в 1950-1960-е годы по-разному проявлялись в различных областях культуры и психологии масс. «Шоковый» характер разоблачения «культа личности» имел и свое пагубное следствие – разочарование (и прежде всего в элите) в идее построения коммунизма и реальности социализма, приведшее в итоге к распаду СССР. С наибольшим драматизмом менялись после XX съезда партии насквозь идеологизированные гуманитарные сферы культуры и генерируемые ими общественные движения. С наименьшими потрясениями «десталинизация» сказывалась на развитии естественных и технических наук, системе образования. Жизненная необходимость разрешения атомной и ракетной проблем породила особое отношение руководства страны к ученым. Колоссальные успехи советской науки, которые в ряде приоритетных направлений превосходили мировой уровень, еще больше подняли престиж ученых в обществе.

Идеология вступления страны в эпоху научно-технической революции, подкрепленная решениями июльского (1955) пленума ЦК, широкая пропаганда научных и технических достижений СССР, наряду с завесой секретности вокруг определенных научных учреждений, делали научную стезю привлекательной и романтичной для молодежи. Материальная основа науки непрерывно расширялась. С начала 1950-х до конца 1960-х годов расходы на науку выросли почти в 12 раз. К этим годам относится мировое признание большей части всех советских работ, удостоенных Нобелевских премий в области точных и естественных наук: изыскания академиков Н. Семенова (1956), П. Черенкова, И. Франка и И. Тамма (1958), Л. Ландау (1961), Н. Басова и A. Прохорова (1964). Позднее нобелевскими лауреатами стали П. Капица (1978), Ж. Алферов (2001), А. Абрикосов и В. Гинзбург (2003).

Академию наук СССР в эти годы возглавляли замечательные ученые и организаторы – основатель научной школы по химии элементоорганических соединений А. Несмеянов (1951–1961), математик и механик, руководитель ряда советских космических программ М. Келдыш (1961–1975). Позднее президентами избирались один из основателей отечественной ядерной энергетики А. Александров (1975–1986), математик и физик Г. Марчук (1986–1991). С 1991 г. во главе Российской академии наук стоит математик и механик Ю. Осипов.

В 1950-е – первой половине 1960-х годов произошло существенное количественное и территориальное расширение сети научно-исследовательских институтов. Только в системе Академии наук СССР за 1956–1958 гг. было организовано 48 НИИ. В 1957 г. был основан Новосибирский академгородок, занявший ведущие позиции в области прикладной математики и физики. Одновременно было создано Сибирское отделение Академии наук с Дальневосточным, Западно-Сибирским и Восточно-Сибирским филиалами, возникли научно-исследовательские институты в Красноярске и на Сахалине.

Приоритет в научных разработках в 1950-е годы, как и в 1940-е, отдавался интересам военно-промышленного комплекса. В 1954 г. в СССР появились первые пять трижды Героев Социалистического Труда (Б. Ванников, Н. Духов, И. Курчатов, Ю. Харитон, К. Щелкин), удостоенные высочайших наград и почестей за заслуги в развитии ВПК. С решением оборонных задач была связана работа выдающихся ученых и конструкторов А. Александрова, М. Келдыша, А. Сахарова, Н. Доллежаля, С. Королева, А. Туполева, В. Глушко, П. Грушина, Н. Пилюгина, В. Челомея, М. Янгеля и др.

Крупнейшими достижениями науки и техники того времени стало создание первого дальнего тяжелого турбореактивного бомбардировщика и ракетоносца Ту-16 (принят на вооружение в 1954 г.), затем более совершенной машины «Ту-95» (принята на вооружение в 1955 г.). Еще через год самолетный парк Дальней авиации пополнился стратегическим бомбардировщиком конструкции В.М. Мясищева 3М. Событием 1956 г. стал рейс самолета Ту-104 Москва-Иркутск (15 сентября), положивший начало регулярному сообщению на турбореактивных пассажирских самолетах. В следующем году в полет отправился первый в мире двухпалубный аэробус Ту-114, был запущен самый мощный в мире синхрофазотрон; на космодроме Байконур испытана (21 августа) ракета межконтинентальной дальности Р-7, позволившая осуществить запуск в космос искусственного спутника Земли (4 октября); спущен на воду атомный ледокол «Ленин» (5 декабря). Затем последовали: ходовые испытания атомной подводной лодки (июль 1958 г.); создание в 1959 г. первой отечественной крылатой ракеты, стартующей с подводной лодки; создание в 1960 г. Н. Басовым и А. Прохоровым первого квантового генератора – мазера (позднее ими же создана первая лазерная установка). В 1961 г. осуществлен полет Ю. Гагарина в космос [32] . В том же году испытана (30 октября) беспрецедентная по мощности (52 мегатонны) водородная бомба, доказана возможность конструировать на основе предложенного принципа заряды практически неограниченной мощности; построен самый большой в мире пассажирский теплоход на подводных крыльях. В 1962 г. создана система залпового огня «Град». В 1963 г. запущен маневрирующий автоматический искусственный спутник Земли серии «Полет» – прототип перехватчиков искусственных спутников. В 1964 г. вступили в строй действующих первые мощные промышленные АЭС, был выведен на орбиту первый многоместный космический корабль «Восход-1» с космонавтами В. Комаровым, К. Феоктистовым и Б. Егоровым.

Ю. Гагарин

Прокладывание новых путей в будущее было связано с огромным риском. 29 сентября 1957 г. на химкомбинате, расположенном неподалеку от станции Муслюмово Южно-Уральской железной дороги (ныне ПО «Маяк»), произошел взрыв емкости с радиоактивными отходами. После него возник так называемый «восточно-уральский радиоактивный след», загрязнивший около 23 тыс. кв. км Челябинской, Свердловской и Тюменской областей, облучены около 300 тыс. человек. Радиоактивное заражение реки Течи до сих пор вызывает у окрестных жителей разных поколений болезни и генетические мутации. 24 октября 1960 г. во время подготовки к запуску на одной из площадок Байконура новой ракеты Р-16, созданной в конструкторском бюро М. Янгеля, произошел взрыв, унесший жизни десятков людей. Среди погибших был главнокомандующий ракетными войсками маршал М. Неделин. 24 апреля 1967 г. погиб летчик-космонавт СССР В. Комаров, катастрофа произошла при возвращении корабля «Союз-1» из космоса в результате скручивания строп парашюта. Засушливым летом 1967 г. озеро Карачай, куда многие годы сливались отходы производства химкомбината «Маяк», обмелело. Радиоактивная пыль с высушенных солнцем берегов озера была разнесена ветром почти на 2 тыс. км. В этот раз пострадало 400 тыс. человек, а жители 42 населенных пунктов были эвакуированы. В дождливые годы Карачай переполняется, создавая опасность попадания отравленных вод в общую гидросистему края. 30 июня 1971 г. в результате разгерметизации спускаемого аппарата «Союз-11» при возвращении на Землю погибли космонавты Г. Добровольский, В. Волков, В. Пацаев.

В 1950-е годы в СССР были возобновлены работы в области генетики, несмотря на то, что Н. Хрущев продолжал поддерживать влиятельного противника этого направления в науке Т. Лысенко, который вплоть до 1962 г. в качестве президента ВАСХНИЛ (1938–1956 и 1961–1962) осуществлял руководство сельскохозяйственной наукой страны, во многом в ущерб науке.

Во второй половине 1950-х годов большой проблемой для сельскохозяйственной науки стала ветровая эрозия и резкое снижение плодородия освоенных целинных земель, ставшая результатом шаблонного переноса на эти земли агротехнических приемов, применявшихся в центральных влагообеспеченных районах страны. На этом фоне развернулась острая критика травопольной системы земледелия и повсеместное насаждение в административном порядке пропашной системы. В засушливых районах по рекомендации ученых стали с успехом применять безотвальную вспашку, поверхностную обработку почвы и зернопаровые севообороты (Т. Мальцев и его ученики), почвозащитную систему земледелия (А. Бараев и его ученики).

Определенные достижения наблюдались и в гуманитарных науках. Постепенному преодолению сталинского догматизма, восстановлению, пусть и частично, правды в отношении исторических процессов, событий и отдельных личностей способствовало расширение со второй половины 1950-х годов публикаций воспоминаний, статистических и документальных материалов, доступа к архивам. Большое значение имело обнародование утаиваемых ранее статей В. Ленина, связанных с образованием СССР, характеристиками политических деятелей из ленинского окружения. Развитие общественных наук шло по линии «возврата к ленинизму», выискивания ошибок Сталина даже там, где их не было, романтизации «чистой» коммунистической идеи периода революции и 1920-х годов. Развитию гуманитарных исследований способствовали новые журналы: «История СССР», «Вопросы истории КПСС», «Новая и новейшая история», «Мировая экономика и международные отношения», «Вопросы языкознания» и др.

В гуманитарной среде создавались новаторские для своего времени труды, подводились итоги исследований в конкретных областях знания, возникали и развивались новые научные школы. За период с начала 1950-х до середины 1960-х годов-заметный след в науке оставили философы Э. Ильенков, П. Копнин, B. Степин; специалисты в области отечественной истории М. Тихомиров, Н. Дружинин, Б. Рыбаков; в области всеобщей истории – B. Сергеев, С. Сказкин, А. Неусыхин; этнологи С. Толстов, С. Токарев; археолог А. Арциховский; юристы Н. Александров, М. Гернет; экономисты Л. Канторович, В. Новожилов, B. Немчинов; литературоведы М. Бахтин, Д. Лихачев; языковеды В. Виноградов, Ф. Филин; психологи А. Леонтьев, А. Лурия; социолог Г. Осипов; педагог М. Скаткин и др.

Вместе с тем попытки научной интеллигенции выйти за пределы сложившихся догм, расширение критики «культа личности» вне рамок известного партийного постановления не допускались, упоминания о Троцком, Бухарине, Рыкове и других оппозиционерах тщательно ограничивались цензурой. Дискуссии на темы репрессий пресекались, нередко с подключением органов КГБ.

В 1950-е годы произошли существенные изменения в системе образования. В соответствии с переписью населения 1959 г. высшее, среднее и неполное среднее образование имело 43 % населения. Этот показатель вырос на 76,1 % по сравнению с показателем 1939 г. Однако выпускники средней школы, как и в 30-е годы, ориентировались на учебу в вузах и с неохотой шли на производство. Между тем число выпускников школы, составлявшее накануне войны 468 тыс. человек, в 1951–1955 гг. превышало 1 млн, а в 1956–1960 гг. – 1,7 млн человек. Возникла необходимость реформирования школы таким образом, чтобы превратить ее в резерв пополнения кадров рабочего класса и технической интеллигенции.

Развернувшаяся в 1956 г. дискуссия о том, как приблизить школу к производству, завершилась принятием в декабре 1958 г. закона «Об укреплении связи школы с жизнью и дальнейшем развитии системы народного образования». Вместо семилетки была создана обязательная восьмилетняя политехническая школа. Среднее образование молодежь получала, оканчивая среднее профтехучилище, техникум, вечернюю (заочную) школу рабочей молодежи, аналогичную сельскую, или проучившись 3 года в средней образовательной школе «с производственным обучением». Для желающих продолжить образование в вузе вводился обязательный производственный стаж. К осени 1963 г. стало ясно, что реформа не удалась. Школьники по-прежнему с неохотой шли на производство, вечерние и заочные старшие классы хороших знаний не давали. Слабая материально-техническая база, узкий и случайный выбор профессий, предлагаемых в школе с производственным обучением, не обеспечивали должной профессиональной подготовки. Качество образования снижалось. С 1964 г. средняя школа вновь стала десятилетней, а школьная реформа 19581964 гг. – достоянием истории.

Предпринятые усилия по увеличению числа обучающейся в высшей школе молодежи с производства привели к развитию системы вечернего и заочного обучения. Если в 1946 г. по этим формам обучалось 28 % всех студентов, то в 1961 г. – 61 %. С этой же целью в 1957 г. были изменены правила приема в высшие учебные заведения. Преимущественное право получали демобилизованные из армии и отработавшие не менее двух лет на производстве. К середине 60-х годов принятые на льготных основаниях составили среди студентов 70 %, что неизбежно вело к снижению требований к уровню подготовки, к девальвации высшего образования.

«Оттепель» в литературно-художественной жизни

Критика «культа личности», начало реабилитации репрессированных и другие признаки потепления общественно-политической атмосферы вызвали повсеместный горячий отклик. Одними из первых на перемены откликнулись литераторы. Осенью 1953 г. редактируемый А. Твардовским «Новый мир» опубликовал статью В. Померанцева «Об искренности в литературе». В ней проводилась мысль о благотворности различных литературных школ, направлений и необходимости «честно писать», не думая «о выражении лиц высоких и невысоких читателей». В обновленческом ключе написаны роман «Времена года» В. Пановой, напечатанный в этом журнале в октябре – декабре 1953 г., и опубликованные ранее статьи В. Овечкина, показывавшие действительность без прикрас и лакировки. В апреле 1954 г. на страницах журнала появляется статья Ф. Абрамова «Люди колхозной деревни в послевоенной прозе» с резкой критикой схематического изображения реальности в «образцовых» романах о деревне, созданных в 1940-е годы. Той же весной в журнале «Знамя» появились отрывки из романа Б. Пастернака «Доктор Живаго», а в «Новом мире» – повесть «Оттепель» И. Эренбурга. Эти произведения подводили читателей к осознанию губительности атмосферы, царившей ранее в стране. Повесть «Оттепель» дала название для обозначения особенностей нового исторического периода в развитии страны, начавшегося в марте 1953 г.

Однако первую «оттепель» уже в мае 1954 г. сменили «заморозки». Центральные газеты вдруг нашли большие недостатки в повестях В. Пановой, И. Эренбурга, статьях В. Померанцева, Ф. Абрамова, пьесах Л. Зорина, А. Мариенгофа, С. Городецкого, Ю. Яновского и подвергли их резкой критике за «клеветнический характер», «очернение советской действительности». А 23 июля секретариат ЦК принял постановление в духе 1946 г.: осудил Твардовского за подготовленную к публикации поэму «Теркин на том свете». В августе 1954 г. он был отстранен от руководства «Новым миром» (назначен К. Симонов). Поэма, ставшая причиной отставки, была впервые опубликована по благословению Н. Хрущева в августе 1963 г. в газете «Известия». На II съезде советских писателей (декабрь 1954 г.), первые «оттепельные» произведения были осуждены как проявление «стихийного» развития литературы.

Консервативная линия развития литературы, связанная с большими сомнениями по поводу взятого курса на «десталинизацию» и необходимости прекращения борьбы с космополитизмом, получила выражение в журналах «Октябрь» и «Нева». Литературным памятником консерватизма послесталинской эпохи является написанный в 1952 г. роман «Тля» И. Шевцова, герои которого, молодые московские художники, ведут борьбу «за реалистическое, искусство» с критиками, которым покровительствует художник-модернист Барселонский (пародия на И. Эренбурга). После смерти Сталина роман, естественно, в свет не вышел и впервые опубликован после грубой ругани Хрущевым 1 декабря 1962 г. художников-модернистов в Центральном выставочном зале «Манеж».

Таким образом, уже вскоре после марта 1953 г. дали о себе знать группировки реформаторов-антисталинистов и консерваторов-сталинистов, которые породили в дальнейшем все разнообразие направлений в литературно-художественной и общественной жизни страны. Часть интеллигенции, ставшая на сторону хрущевских реформаций и названная позднее, в конце 1960-х годов, либеральной интеллигенцией, поначалу не имела ничего общего с либерализмом как идеологическим течением, отстаивающим свободу предпринимательства, буржуазно-парламентский строй и буржуазную демократию. Понятие «либерализм» в отношении к этой части интеллигенции применимо лишь в смысле, означающем некое свободомыслие, вольнодумство, терпимость, снисходительность.

Сталинисты начала 1950-х годов также не имели ничего общего с консерватизмом как идеологическим течением. Их приверженность к «устаревшим традициям» не предполагала ни «буржуазного национализма», ни воскрешения традиций, порядков дореволюционной России. Просто они увидели в антисталинизме угрозу основам социалистического строя и только в силу партийной дисциплины не выступали открыто против начавшейся борьбы с «культом личности». Но все новые тенденции в художественной культуре, выходившие за рамки догматических установок, встречались ими непримиримо.

Своеобразие ситуации в литературно-художественном мире после марта 1953 г. во многом определялось тем, что группа писателей и художников, проявившая активность в борьбе с космополитизмом, была сравнительно небольшой и явно проигрывала в численном отношении «жертвам» антикосмополитической борьбы. После реабилитации Михоэлса и «врачей-отравителей» оказалось, что «космополиты» и «низкопоклонники» в большинстве своем не слишком пострадали социально, но тоже требовали реабилитации и компенсаций за причиненный ущерб.

Возникшая в литературно-художественной среде «групповщина» стала проблемой всей последующей истории советской культуры. Складывающуюся ситуацию позднее хорошо обрисовала писательница Л. Васильева в книге «Дети Кремля» (1997). «В нашем литературном мире, разделенном на правых – славянофилов и левых – западников, – пишет она, – лакмусовой бумажкой для определения принадлежности писателя к тому или иному лагерю был еврейский вопрос. Если ты еврей, значит, западник, прогрессивный человек. Если наполовину – тоже. Если ни того, ни другого, то муж или жена евреи дают тебе право на вход в левый фланг. Если ни того, ни другого, ни третьего, должен в творчестве проявить лояльность в еврейском вопросе. Точно так же по еврейскому признаку не слишком принимали в свои ряды группы правого, славянофильского фланга».

Конфликт групповых интересов перешел в открытую фазу в период с апреля 1955 по март 1956 г. Требования реабилитации бывших «космополитов» и расследования конкретной вины некоторых литературных чиновников вызвали упреки в «реваншистских настроениях» со стороны писателей, обличавших космополитизм. «Групповщина» в литературной среде осуждалась уже на II съезде писателей, в частности, Л. Соболевым, крупнейшим писателем того времени, одним из лидеров русского национального течения в литературе.

«Либеральный лагерь» с середины 1950-х годов контролировал обстановку в крупнейших Московской и Ленинградской писательских организациях, оказывал сильное влияние на столичные литературные журналы «Новый мир», «Юность» и «Литературную газету» (с 1959 г.). Из других журналов, подчиняющихся правлению Союза советских писателей, либералам сочувствовал журнал «Октябрь» (до 1961 г.).

После XX съезда КПСС идеологическое давление со стороны официальных политических и литературных начальников на деятелей литературы и искусства было ослаблено. Ответственность за «перегибы» прежних лет была возложена на Сталина и Жданова. Восстановлены были имена репрессированных деятелей литературы и искусства (В. Мейерхольд, Б. Пильняк, И. Бабель, И. Катаев). Появились новые издания С. Есенина, А. Ахматовой и М. Зощенко. В мае 1958 г. постановлением ЦК об исправлении ошибок в оценке опер «Великая дружба», «Богдан Хмельницкий» и «От всего сердца», «реабилитированы» обвиненные в «формализме» великие творцы музыки Д. Шостакович, С. Прокофьев, А. Хачатурян, а также Н. Мясковский и В. Шебалин. Однако отчаянные попытки А. Фадеева добиться изменения стиля руководства Союзом писателей путем изъятия у Министерства культуры идеологических функций привели к опале и самоубийству писателя 13 мая 1956 г.

В Союзе писателей СССР (на переднем плане К. Федин и А. Фадеев). 1950-е годы.

Интенсивность и противоречивость обновленческого процесса в культуре и идеологии получили свое выражение в работе I съезда художников и II съезда композиторов (1957), III съезда писателей (1959), совещания историков (1962), на встречах руководителей партии с творческой интеллигенцией (1957, 1962, 1963), в расширении экспозиционной деятельности музеев и выставочных залов. Открытием целой эпохи стала художественная выставка 1962 г., где впервые были экспонированы полотна 1920-1930-х годов, не укладывающиеся в рамки «социалистического реализма» и находившиеся в запасниках музеев.

Потепление общественной атмосферы отразилось и на культурных связях с внешним миром. Проведенный летом 1957 г. в Москве фестиваль молодежи и студентов положил начало послевоенным контактам советской и иностранной молодежи. В 1958 г. в столице прошел первый Международный музыкальный конкурс им. П. Чайковского, ставший триумфом советской исполнительской школы. Победа на конкурсе молодого американского пианиста В. Клиберна сделала его в ту пору любимцем советских меломанов. В конце 1950-х годов проводятся выставки западного искусства – картин из собрания Дрезденской галереи, выставлявшихся перед передачей их правительству ГДР, полотен П. Пикассо и др. Все это стало вехами на пути к установлению нормальных отношений с зарубежным миром.

Развитию литературы способствовали новые литературно-художественные журналы – «Юность», «Наш современник», «Молодая гвардия», «Иностранная литература», «Советский экран» и др. Центром притяжения либеральной интеллигенции стал «Новый мир», вновь возглавленный в июне 1958 г. А. Твардовским. Большой резонанс в обществе вызвали опубликованные в журнале рассказы В. Шукшина, роман В. Дудинцева «Не хлебом единым», посвященный интеллигенции, и особенно – опубликованная в ноябре 1962 г. повесть А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» – о жизни политического заключенного в лагерях.

В декабре 1960 г. в «Юности» опубликована статья критика Ст. Рассадина «Шестидесятники» – о писателях нового литературного поколения, их героях и читателях. В дальнейшем определение «шестидесятник» стало общеупотребительным – так называли писателей демократического направления, творивших во второй половине 1950-х и в 1960-х годах. Называя отличительную черту шестидесятников, Ю. Карякин говорил о себе и многих других «детях XX съезда»: «Мы ругали Сталина, но это был эзопов язык, потому что по-настоящему нам хотелось ругать Ленина».

Деятельность шестидесятников находила «понимание» и поддержку высокопоставленных либералов в правящей Коммунистической партии. Свидетельством тому служит статья А. Яковлева «Большевизм – социальная болезнь XX века» (1999). «После XX съезда, – писал он, – в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды “идей” позднего Ленина. Надо было ясно, четко и внятно вычленить феномен большевизма, отделив его от марксизма прошлого века. А потом без устали говорили о гениальности позднего Ленина, о необходимости возврата к ленинскому “плану строительства социализма” через кооперацию, через государственный капитализм и т. д. Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработала (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и “нравственным социализмом” – по революционаризму вообще. Начался новый виток разоблачения “культа личности Сталина”. Но не эмоциональным выкриком, как это сделал Хрущев, а с четким подтекстом: преступник не только Сталин, но и сама система преступна».

Консервативные тенденции в развитии культуры 1950-х – начала 1960-х годов проявлялись в ряде инициированных «сверху» акций, направленных на поддержание должного уровня ее идейности. В начале 1957 г. резкой критике за «нигилистическое перечеркивание советской действительности» был подвергнут роман В. Дудинцева. Оскорбительную критику испытали на себе писатели А. Вознесенский, Д. Гранин, С. Кирсанов, художник Р. Фальк, скульптор Э. Неизвестный, режиссер М. Хуциев. Самый громкий скандал разразился в декабре 1962 г., когда Хрущев во время посещения художественной выставки в Манеже подверг резкой критике работы молодых художников.

Гуманистические тенденции в развитии литературы и кинематографа тех лет наиболее ярко сказались на художественном осмыслении темы войны, совершенно по-новому прозвучавшей в рассказе М. Шолохова «Судьба человека», – о тяжелой дороге через войну и фашистский плен русского солдата, в первой части трилогии К. Симонова «Живые и мертвые», в фильмах Г. Чухрая «Баллада о солдате» и М. Калатозова «Летят журавли».

На развитии литературно-художественной и общественной жизни в стране во многом сказалось образование бюро ЦК по РСФСР. Оно было создано 27 февраля 1956 г. в соответствии с решения XX съезда партии о расширении прав союзных республик. В бюро входили три секретаря ЦК КПСС, первые секретари обкомов наиболее крупных областей – Московской, Ленинградской, Горьковской, а также руководитель правительства России; бюро возглавлял Хрущев. В структуре нового органа из семи отделов начал функционировать отдел школ и культуры. В годы работы бюро (1956–1966) в РСФСР был создан ряд республиканских организаций, в том числе Союз писателей, Союз художников, Союз композиторов, Сибирское отделение Академии наук СССР. С июля 1956 г. стала издаваться газета «Советская Россия». Все это оказывало существенное влияние на развитие культурной жизни в РСФСР и стране в целом.

Самым существенным образом на развитие литературно-общественной жизни страны повлиял Союз писателей РСФСР (решение о создании принято 13 мая 1957 г., в декабре того же года прошел учредительный съезд). Руководителями Союза стал Л. Соболев и другие писатели, сочувствующие русской национальной идее. И уже вскоре после этого центральный печатный орган Союза газета «Литература и жизнь» стала выступать как оппонент либеральных начинаний в литературе, а принадлежащий Союзу альманах (с 1964 г. – ежемесячный журнал) «Наш современник» превратился в один из главных журналов «консервативного» направления в литературе.

Группировка русских «консерваторов», сложившаяся в Союзе советских писателей СССР к середине 1950-х годов, в основном состояла из двух частей. В первую входили признанные писатели С. Сергеев-Ценский, Л. Соболев, Л. Леонов, М. Шолохов и др. Вторую группу образовали недавние фронтовики, большая часть которых учились во второй половине 1940-х годов в Литературном институте им. А.И. Герцена. Из них известность приобрели М. Алексеев, Ю. Бондарев, В. Бушин, В. Солоухин, И. Стаднюк и др. Фронтовики были главной силой русского общественного движения, которое возродилось как русский патриотизм в годы войны с фашистской Германией и являлось одной из форм борьбы за права человека.

Свои действия в борьбе с «либералами» «консерваторы-националисты» координировали с «консерваторами-интер-националистами» В. Кочетовым, Н. Грибачевым, С. Бабаевским – государственниками и антизападниками, полагавшими, что любые либеральные, особенно прозападные, веяния ведут к разрушению социалистического государства. Популярным журналом этого направления был «Огонек», возглавлявшийся с 1953 по 1986 г. А. Софроновым.

Основным печатным органом, оппонирующим «Новому миру», был журнал «Октябрь». В 1961–1973 гг. его редактировал В. Кочетов, известный еще со времен своей работы в Ленинграде и во главе «Литературной газеты» в 1956–1961 гг. как непримиримый борец против либеральных веяний в литературе и искусстве. Из редакции «Октября» в свою очередь стрелы критики летели в адрес и молодых, и маститых авторов:

В. Аксенова и Е. Евтушенко, В. Розова и И. Эренбурга. Опубликованная в «Новом мире» повесть Солженицына критиковалась как «идейно порочная, рассчитанная на сенсацию». В «Октябре» находили изъяны в фильмах «Летят журавли», «Чистое небо». Либералы обижались, считая, что журнал «обливает помоями» самое передовое в кинематографе.

Тем не менее и романы редактора, и сам журнал находили массового читателя. По тиражу он опережал «Новый мир». Кочетов, как и Твардовский, полагал, что возглавляемый им журнал проводит правильную линию партии, и тот и другой пользовались поддержкой влиятельных политических кругов. Выражалось это, в частности, в том, что Кочетов был членом Центральной ревизионной комиссии КПСС (1955–1966), Твардовский – кандидатом в члены ЦК КПСС (1961–1966). «Октябрь» много сделал для В. Шукшина: на его страницах опубликован ряд произведений молодого писателя. «Октябрь» стал первым журналом, который в 1964 г. напечатал первую в Москве подборку стихотворений талантливого поэта Н. Рубцова.

В начале 1960-х годов в редакции журнала «Знамя» сформировалась группа русских «националистов», учеников Я. Смелякова. Ее вдохновителем стал поэт С. Куняев (с 1989 г. – главный редактор «Нашего современника»). В группу входили поэты А. Передреев, Н. Рубцов, В. Соколов, И. Шкляревский. К этой группе был близок известный литературовед и историк В. Кожинов.

Расклад сил, сложившийся в литературной среде, был нарушен XXII съездом КПСС, на котором прозвучала резкая критика в адрес Сталина, усилившая процесс десталинизации и либеральные настроения в обществе. В то же время стремительно возрос политический вес главного покровителя консерваторов А. Шелепина (секретарь ЦК и одновременно председатель Комитета партийно-государственного контроля ЦК КПСС и Совмина СССР, зампред Совмина). Председателем КГБ СССР, традиционно уделявшим пристальное внимание настроениям в литературной среде, с ноября 1961 г. был его ближайший сподвижник В. Семичастный. С усилением этого тандема большую возможность для самостоятельной деятельности получил первый секретарь ЦК комсомола С. Павлов, которому подчинялось издательство «Молодая гвардия».

Возвышение Шелепина и Павлова усиливало позиции «консерваторов» в литературе. Одним из результатов нового расклада сил и стала публикация романа И. Шевцова «Тля» издательством «Советская Россия». Шелепин и секретарь ЦК по идеологии Л. Ильичев сумели спровоцировать Хрущева на борьбу с современным искусством, которое было символом либеральных надежд. Результатом стали скандальные выступления Хрущева на выставке в Манеже 1 декабря 1962 г., на встречах с интеллигенцией 17 декабря 1962 г. и 7–8 марта 1963 г., создание Идеологической комиссии ЦК.

В качестве разумной альтернативы прозападным настроениям «либералов» Шелепин и Ильичев предлагали не сталинизм, а возвращение к традиционным ценностям. Именно эту идею, с подачи Ильичева, высказал на заседании Идеологической комиссии художник И. Глазунов. В его выступлении призывы к сохранению памятников русской истории перемежались с осуждением современного искусства.

В разгар очередного наступления на Русскую Православную Церковь подобные призывы Хрущева впечатлить не могли, но и резкой критики новой идеи не последовало. Пользуясь этим, русские «консерваторы» стали гораздо откровеннее обсуждать интересующие их проблемы в печати, в частности, журнале «Молодая гвардия». Это привело к активизации литературной группировки, формировавшейся вокруг журнала и одноименного издательства. Публикуя начинающих авторов, издательство могло вовлекать в литературную среду, «делать имя», взращивать новых русских «консерваторов». Из представителей старшего поколения, исповедовавших русскую национальную идею, наиболее близки ему были М. Шолохов, Л. Леонов.

Сторону «консерваторов» в полемике с либералами на страницах комсомольских изданий поддерживали С. Павлов и его окружение. Руководители комсомола были недовольны растущим влиянием наиболее радикального направления либеральной литературы – «исповедальной прозы» (А. Кузнецов, В. Аксенов, А. Гладилин, В. Розов, Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Б. Окуджава). В 1961 г. Павлов протестовал против публикаций «жалкой группки морально уродливых авторов» на страницах молодежного журнала «Юность».

Либерализму как таковому и либеральному пониманию «жизненной правды» противопоставлялся исторический оптимизм и советский патриотизм в трактовке журнала «Молодая гвардия». Этот патриотизм был связан с традициями военно-патриотического воспитания на материалах не только Гражданской войны, но и дореволюционной истории. Видный «молодогвардеец» В. Ганичев впоследствии отмечал: «Все мы, позже осознавшие себя русскими и возглавившие те или иные русские национальные организации, были воспитаны в русле военного патриотизма». Русская идея без каких-либо противоречий сочеталась в их понимании с идеей социализма. Оказавшись на комсомольской работе, Ганичев вошел в число тех, кто придумал дополнить идею популярных тогда походов по местам боевой славы походами к памятным местам русской культуры. Идея широко популяризировалась журналом «Молодая гвардия» и его редактором А. Никоновым – «предтечей всего русского движения». Видными участниками движения были И. Глазунов и В. Солоухин.

Еще одной сферой, где руководители комсомола помогали «консерваторам» в писательской среде популяризовать русские национальные идеи, была редакционно-издательская деятельность. Большую роль в этом играло издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» и его руководители Ю. Мелентьев, В. Осипов, В. Ганичев.

Главным творческим приобретением русских «консерваторов» в 1960-е годы стали авторы «деревенской прозы». Ее родоначальниками были В. Солоухин с его книгой «Владимирские проселки» (1958), и В. Шукшин, опубликовавший в издательстве «Молодая гвардия» в 1962 г. одну из наиболее ярких книг «деревенского» направления – «Сельские жители». Массовый приход «деревенщиков» в литературу начался в середине 1960-х годов. Он был связан с именами Ф. Абрамова, В. Астафьева, В. Белова, А. Знаменского, В. Лихоносова, Е. Носова, В. Распутина, А. Романова, Г. Троепольского, О. Фокиной, В. Шугаева.

Представители сложившихся в литературе и четко обозначившихся к середине 1960-х годов двух течений – либерального и консервативного – старались найти поддержку во властных структурах. Первые, делавшие ставку на разрядку и «интернациональные» («антинационалистические») силы внутри страны, чаще находили сочувствие у секретарей ЦК М. Суслова и Б. Пономарева, а вторые, опиравшиеся на силы внутреннего национального развития, – у секретарей ЦК Шелепина и Ильичева, первого секретаря ЦК КП Белоруссии К. Мазурова, председателя правительства России Д. Полянского.

Зарождение диссидентства

Термин «диссидент» (от лат. несогласный) в послевоенной отечественной истории получил хождение с середины 1970-х годов. Он применялся для обозначения лиц, открыто споривших с официальными доктринами в тех или иных областях общественной жизни СССР и пришедших к явному столкновению с аппаратом власти. Диссидентство возникло в условиях относительной либерализации сталинского режима после XX съезда партии, когда радикальные, оппозиционные режиму группировки получили сравнительно большие, чем при Сталине, возможности для оформления и существования. Это относится и к деятельности отдельных ярких оппозиционеров, вокруг которых со временем появлялось соответствующее окружение сторонников и последователей. Отличительными особенностями зарождения диссидентского движения в СССР в 1950-е годы стали подпольная (скрываемая от властей) деятельность, использование такой возможности для мобилизации сторонников и пропаганды оппозиционных идей и программ, как «тамиздат» (издания, осуществленные за границей) и «самиздат» (самостоятельные, неподцензурные издания, обычно машинописные или репринтные, осуществленные в СССР).

Первым проявлением диссидентства, обратившим на себя внимание властей и общества, стало «дело» Б. Пастернака, удостоенного в 1957 г. Нобелевской премии за роман «Доктор Живаго», опубликованный итальянским издательством Д. Фельтринелли (первый случай «тамиздата»). Публикация стала поводом для шумной кампании по дискредитации писателя. Угрожая высылкой из страны, его вынудили отказаться от премии, а в октябре 1958 г. исключили из Союза писателей.

Менее заметными для общества были такие первые проявления либерального диссидентства, как передача для публикации на Западе гротескно-сатирической повести А. Синявского «Суд идет» (1959), деятельность в 1956–1957 гг. ленинградского кружка математика Р. Пименова (пять его участников осуждены в сентябре 1957 г. за то, что «создали из студентов библиотечного института нелегальную группу для организованной борьбы с существующим строем», а фактически – за распространение листовки против безальтернативных выборов).

К событиям того же рода можно отнести деятельность кружка под руководством студента Ленинградского педагогического института В. Трофимова. Восемь его участников осуждены 19 сентября 1957 г. за объединение в организацию, стоящую на позициях революционно-марксистской теории, и распространение листовок с призывом к студентам требовать демократических свобод.

С 1956 г. действовал кружок под руководством аспиранта исторического факультета МГУ Л. Краснопевцева. Его участники пытались создать новую концепцию истории КПСС и новую идеологию. Весной 1957 г. они установили связь с польскими оппозиционерами. Писали исторические заметки об СССР как помехе прогресса цивилизации. Выступали против «сталинского социализма», за создание рабочего самоуправления. В июле 1957 г. распространили листовки с требованиями суда над сообщниками Сталина, усиления роли Советов, права рабочих на забастовки, отмены 58-й статьи Уголовного кодекса. В феврале 1958 г. девять членов этого кружка были осуждены за «антисоветскую» деятельность на 6-10 лет заключения.

Как экстраординарные и таящие опасность были восприняты властями неформальные собрания нонконформистской молодежи у памятника Маяковскому в Москве. Собрания начались со дня открытия памятника (29 июля 1958 г.). На них в основном читали стихи, иногда выступали с речами по поводу свободы творчества в СССР. Чтение стихов со временем приобретало все более политизированный оттенок. Наряду с разрешенными стихами читались произведения репрессированных авторов. К осени 1961 г. собрания разогнали, а наиболее активных участников (В. Осипов, Э. Кузнецов, И. Бокштейн) осудили по статье за антисоветскую агитацию и пропаганду.

В октябре 1958 г. пресечена деятельность группы выпускников Ленинградского университета во главе с М. Молоствовым. Они были арестованы за содержание переписки, которую вели между собой, за обсуждение возможности создания организации и рукописи о путях реформирования социализма.