Кофе для невлюблённых (ки3)

- Теперь уже все хорошо, спасибо ее замечательному рецепту, - поддерживать беседу мне не хотелось совершенно, но Лайзо напомнил мне, что Зельде я была обязана избавлением от недуга. - При встрече обязательно передайте ей мою сердечную благодарность.

- Передам, передам, то-то она рада будет, - развеселился Лайзо. Похоже, я сказала что-то очень польстившее его самолюбию. - Вы не стесняйтесь, леди Виржиния. Если почувствуете себя плохо - ну их, докторов этих. Моя мать любого профессора за пояс заткнет!

- Охотно верю, - улыбнулась я и отвернулась к окну, давая понять, что разговор окончен. Спать хотелось неимоверно, а мне нужно было еще хотя бы приблизительно, вчерне набросать статьи расходов по грядущему мероприятию… мероприятию, да…

Задремала я незаметно, а очнулась резко, будто от пощечины.

На руках у мужчины.

Чужого.

Дремучие инстинкты сработали раньше, чем во мне проснулась леди, и я без лишних размышлений и предупреждений со всей своей яростью ударила кулаком в подбородок незнакомцу. Много силы не требовалось - верная серебряная роза бабушкиного кольца была оружием сама по себе. Мужчина охнул, глотая ругательства, но только сжал меня крепче.

- Спокойно, леди Виржиния, - произнес он знакомым голосом и только тут, придя в себя окончательно, я узнала беднягу Лайзо. - Я вас сейчас поставлю на пол, хорошо? Мы не одни. Здесь ваша горничная, а мистер Питтс запирает дверь.

- Магда и Стефан тут? - я почувствовала облегчение. - Да, будьте любезны, отпустите меня и объяснитесь.

- Это все я виновата, леди Виржиния, моя глупая голова придумала, с меня и спрос! - подскочила Магда, испуганно заламывая руки. Голос у нее был тоньше и пронзительней обычного. - Вы так притомились, видать, что уснули - так будить было жалко! Вот я мистера Маноле-то и попросила вас наверх снести. Ну, раньше-то мистер Питтс или мистер Белкрафт так делали, мы и думать не думали, что вы так напугаетесь!

- Хватит, Магда, я не сержусь, - я слегка наклонилась, якобы расправляя юбки, а на самом деле - скрывая смущение. И впрямь, несколько раз мне случалось утомиться настолько, что Георг вынужден был относить меня в спальню в полудреме, и там уже Магда или приводила меня в чувство, или, если добудиться было никак нельзя, разувала и укрывала одеялом. - Мистер Маноле, впредь прошу воздержаться от подобных… инициатив. Завтра извольте быть готовым к поездке уже в десять часов. Доброй ночи.

- Доброй ночи, - откликнулся он до странного низким и будто бы охрипшим голосом.

Уже на самом верху лестницы я не удержалась и оглянулась через плечо. Лайзо все еще стоял посреди холла и прижимал пальцы к ссадине на подбородке, задумчиво прикрыв глаза. Машинально я отерла бабушкино кольцо о юбку. Крови на нем быть никак не могло, но все-таки…

"Завтра же велю почистить и то, и другое", - пообещала я себе.

Сны в эту ночь были тревожными и полными необъяснимого чувства вины.

День мой начался даже раньше обычного - около семи. Составить план вчера так и не получилось, пришлось отложить его "на завтра". Вышло солидное прибавление к обычной порции утренней документации. Но к тому времени, как в кабинет вошел мистер Спенсер, я уже четко знала, что мне нужно.

Мы обменялись дежурными приветствиями, а после сразу перешли к делу.

- Мистер Спенсер, через четыре дня в "Старом гнезде" состоится тематический вечер. Меню я согласую с мистером Белкрафтом и миссис Хат, а от вас мне требуется вот что. Нужно закупить предметы по списку, - я передала ему лист бумаги. - Обратите внимание на цветы. Заказать их нужно уже сейчас, а доставить - именно утром перед открытием кофейни. Цветы должны быть исключительно траурные, белые и темно-красные, никаких ярких или тропических. Далее, свечи. Главный критерий - без запаха. Подсвечники берем в аренду, так дешевле, контору присмотрите на свой вкус. Остальное я расписала довольно подробно.

- Все будет исполнено наилучшим образом, леди Виржиния. Только позвольте уточнить, - управляющий нахмурил седые брови. - Вам нужно… тут написано - девять театральных афиш для представлений, где главные роли исполнял Патрик Морель?

- Совершенно верно, - невозмутимо подтвердила я. - Не найдете девять - отыщите хотя бы четыре. И вот еще. Сегодня же переговорите с редактором "Бромлинских сплетен". В вечерней газете, на крайний случай - в утренней, должна появиться заметка. Примерный текст - на обратной стороне списка.

- "В "Старом гнезде" состоится вечер памяти Патрика Мореля", - задумчиво, нараспев прочитал мистер Спенсер. - Что ж, это все объясняет. Хорошая идея, леди Виржиния, и очень своевременная. Давно о "Старом гнезде" не говорили в свете.

- Пора напомнить о нас лордам и леди, в таком случае.

- Согласен, леди Виржиния.

Вечером того же дня я рассказала Эллису о своем замысле. И, более того, пригласила поучаствовать.

- Мне? - переспросил недоверчиво детектив. - Полно, Виржиния. Если я затешусь среди гостей, то это будет сродни вывеске "Держите язык за зубами, не говорите ничего интересного - идет расследование!". Нет, я, конечно, могу загримироваться и прикинуться каким-нибудь провинциальным аристократом, случайно попавшим в кофейню, но…

- Нет нужды, - улыбнулась я. - Как правило, для тематических вечеров мы нанимаем еще двух-трех официантов, потому что гостей приходит больше обычного, а некоторые напитки и легкие закуски подаются бесплатно - получается некий гибрид салона и обычной кофейни. На этот раз, возможно, я вообще откажусь от мысли брать оплату, но не об этом речь. Видите ли, так как вечер посвящен Патрику Морелю, покойному, увы, официанты наденут театральные "маски печали". Лица видно не будет.

Глаза Эллиса загорелись от восторга.

- Вы предлагаете мне поработать разносчиком, Виржиния? Потолкаться незаметно среди знати и богемы? А голова-то у вас хорошо соображает!

- Благодарю, - польщено опустила я глаза. - И, к слову, не стоит бояться, что ваше инкогнито будет раскрыто другими официантами. В целях экономии я обычно привлекаю к этой работе прислугу из особняка Валтеров. На сей раз помочь Мадлен и мне, за отдельную плату, разумеется, согласилась мисс Тайлер, один из младших садовников и ассистент мистера Спенсера.

- Ассистента поменяйте на Лайзо, и все будет замечательно, - посоветовал Эллис, бросив на меня быстрый взгляд. - Ему не впервой прикидываться слугой. Глаз у него острый, а слух - чуткий.

- Он сейчас и есть слуга, - машинально возразила я, но, подумав, согласилась Эллисом. - Хорошо, только ассистент уже согласился, потому я просто найму Лайзо сверх штата.

- Вот и прекрасно, - солнечно улыбнулся Эллис. - Вы умница, Виржиния!

Лично договариваться с Лайзо я так и не стала - передала предложение и получила согласие через Стефана. Мы вообще разговаривали в последние дни унизительно мало - неловкость после того происшествия не оставляла меня. Подчеркнуто вежливые приветствия утром и такие же вежливые прощания ночью, у дверей особняка Валтеров, вот и все. Магда, кажется, осуждала меня, и не только она - Лайзо быстро завоевал любовь женской половины прислуги в доме и работников "Старого гнезда", исключая разве что Мадлен, и уважение мужской половины. Мне уже случалось видеть его и за картами со старым садовником, и за невинным разговором с Эвани Тайлер… Пожалуй, я даже слегка ревновала своих людей - проверенных и честных, дорогих мне - к этому обаятельному мошеннику.

Три дня пролетели незаметно. А утром четвертого, примеряя перед зеркалом платье для вечера памяти Патрика Мореля, я вспомнила, что так и не велела почистить бабушкино кольцо.

И - ощутила приступ суеверного страха.

- Леди Виржиния, автомобиль к воротам подали! - радостно сообщила Магда, вернувшись в комнату и замерла, заметив мой хмурый взгляд. - Ой, да не случилось ли чего? Может, платье тесновато оказалось? Или рассердил вас кто? Вы уж простите, ежели не в свое дело лезу…

- Что? - растерялась на мгновение я. Пожалуй, даже Магде не стоило говорить, что расстроила меня собственная реакция. Оглядываясь на прошедшие дни, я внезапно осознала, что мое избегание общества Лайзо вовсе не результат недоверчивости, обиды или классовой неприязни. Нет. Я попросту боялась Лайзо - его обаяния, легкости, с которой он завязывал дружбу с другими людьми и вызывал их доверие, собственной мимолетной симпатии к нему в первую нашу встречу. - О, нет, Магда, все в порядке. Просто вечер предстоит не из веселых - будем вспоминать Патрика Мореля, упокой Господи его душу. Такой человек ушел из жизни и так внезапно!

- Ну, я хоть про него и не слыхала ничегошеньки, а все ж жалко - молодой был, - бесхитростно созналась Магда. - А ежели талантливый, так вдвойне.

"А если он не сам "ушел", а его убили, то втройне", - мрачно подумала я, а вслух сказала:

- Очень талантливый, поверьте, Магда, - и еще раз напоследок глянула в зеркало. - Да, отвыкла я от траурных платьев… Кажется, оно меня старит.

- Ну, так и не след к такому привыкать, - вздохнула Магда. - Да и в траур горе горькое одевается, как в народе-то говорят, а горе никому к лицу не бывает.

- Пожалуй, что так.

Лайзо, успевший задремать в кабине "Бейкера", дожидался меня не у самых ворот, а чуть поодаль, под большим цветущим каштаном. Я было состроила недовольное лицо, но быстро вспомнила, что сама же велела ставить автомобиль в тень, чтобы сиденья не нагревались. Вспомнила - и разозлилась, уже на себя. "Быть мелочной и мстительной - недостойно леди", - говорила моя бабушка. Правда, она же и добавляла потом: "Настоящая леди один раз выражает свое неудовольствие, а потом просто покупает для обидчика мышьяк".

Разумный подход, но мне пока лучше ограничиться первой частью совета. Тем более что Лайзо, словно интуитивно почувствовавший мое приближение, уже очнулся от дремы. Упрекнуть его было не за что, а ворчать попусту - себя не уважать

- Добрый день, леди Виржиния, - он распахнул передо мной дверцу и почтительно склонил голову.

- Добрый день, мистер Маноле, - кивнула я и заставила себя улыбнуться. - Не волнуетесь?

- Ну, у меня в жизни было много поводов для волнения, но работа в кофейне - это отдых. Даже если мне придется одновременно помогать Эллису, - пожал плечам Лайзо и бросил на меня хитрый взгляд через плечо. - А вы, леди Виржиния? Волнуетесь?

- Нет. Подсчитываю убытки, - я отвернулась к окну. - Поезжайте, мистер Маноле. И не торопитесь - времени у нас в запасе много.

Вчера всю вторую половину дня шел дождь, но облегчения он не принес. Невероятная жара вернулась с новым утром, только теперь пыль в канавах размокла и превратилась в дурно пахнущую кашу, да и то не вся. Не сравнить с прошлым летом или даже с нынешней весной, все-таки лошадей от года к году становилось все меньше, и навоза на улицах поубавилось, а благодаря введенным в мае штрафам "за грязь" хозяева магазинов, ресторанов и жилых домов стали прибирать тротуары напротив своих владений.

Но все равно чистого, свежего воздуха отчаянно не хватало.

"Правильно делают те, кто на лето покидает Бромли и отправляется за город, - подумала я, обмахиваясь веером. Вездесущая пыль, казалось, проникала повсюду, забивалась в глаза, в нос, в рот, налипала на влажную от жары кожу. Ежевечерних прохладных ванн становилось недостаточно. - Как только закончится это дело, а загородное поместье приведут в порядок, непременно закрою кофейню и уеду на месяц".

"Бейкер" подъехал к черному входу "Старого гнезда" и остановился. В кофейне я отправилась сразу в зал, где Георг руководил слугами, завершающими последние приготовления к вечеру памяти, а Лайзо - наверх, переодеваться в костюм официанта.

- Леди Виржиния, вот и вы! День добрый, - с порога поприветствовал меня Георг.

- Добрый день, - поздоровалась я, входя в помещение, и нахмурилась, не сразу сообразив, что за светловолосый мужчина стоит рядом с Георгом, но потом пригляделась и рассмеялась от неожиданности: - Мистер Норманн, а вы изменились!

- А, вы про это? - Эллис ухмыльнулся и потянул за прядь. - Парик. Мистер Калле одолжил. Мои волосы были уж слишком приметными.

- Соглашусь. К слову, мистер Норманн, всегда хотела спросить, - момент был подходящим, и я решилась. - Почему у вас такой странный цвет волос?

Эллис застыл на мгновение, а потом хитро улыбнулся.

- Это секрет, леди Виржиния. Итак, когда вы открываете кофейню?

- Первые гости должны подойти к семи, - я бросила взгляд на большие настенные часы. - То есть у нас еще три с половиной часа. Георг, скажите, как обстоят дела с едой и напитками?

- Закуски, сладости и фрукты имеются в количестве, достаточном для ста десяти человек, - с готовностью ответил Георг, оттесняя Эллиса. Детектив хмыкнул и отошел в сторону, с преувеличенным вниманием разглядывая букеты на столах, венки на стенах и афиши. - Запрашивали приглашения после статьи в газете триста человек, мы выслали семьдесят билетов, поэтому еды должно хватить. Травяные настои и чаи мы также по возможности заготовили заранее. А вот что касается кофе, то, как известно, при хранении оно теряет вкус, поэтому только холодные виды кофейных коктейлей…

Мне казалось, что три с половиной часа - это много, но они пролетели за одно мгновение. Забот было - не перечесть. Сначала оказалось, что не хватает цветов, и пришлось срочно посылать за ними в лавку, потом упала и смялась самая красивая афиша, с которой улыбался Патрик Морель, светловолосый, голубоглазый и предвкушающий первый свой триумф, затем спустилась с верхнего этажа мисс Тайлер и уведомила меня, что у ее маски оторвались завязки… Но без пяти семь последняя белая гвоздика заняла свое место в вазе, маска была починена, афиша заклеена, а к парадному входу подъехал первый автомобиль.

Разумеется, всех опередила леди Вайтберри, на сей раз прибывшая вместе с супругом, бароном, мужчиной неопределенных лет и неопределенной же наружности - невнятного оттенка волосы, слегка одутловатое лицо, глаза, совершенно скрытые за толстыми стеклами очков и растерянно-философская улыбка. Никакого налета аристократичности не было и в помине. Пожалуй, если бы мне случилось встретить лорда Вайтберри посреди улицы, я бы не отличила его от журналиста или, скажем, не слишком преуспевающего адвоката.

Мы обменялись приветствиями, и я пригласила гостей в кофейню.

- О, леди Виржиния, простите, что мы прибыли так рано, - прощебетала птичкой Эмбер. Барон, по обыкновению, отмалчивался, отдавая супруге инициативу в беседе. - Но мне так хотелось спокойно рассмотреть убранство "Старого гнезда" до того, как соберутся все приглашенные. Ведь вы наверняка придумали что-то необыкновенное!

- Что вы, ничего особенного, - я польщенно опустила глаза.

- Нет, я уверена в обратном… Какая свежесть! - расцвела восхищенной улыбкой Эмбер, переступив порог. - Леди Виржиния, здесь просто царство прохлады, как вы добились этого? У меня дома сущее пекло!

- В вазах для цветов - очень холодная вода. А там, где раньше были ниши, мы установили емкости со льдом и задрапировали все шелком…

Вскоре после четы Вайтберри стали подъезжать и другие приглашенные. Вторым на пороге кофейни появился Луи ла Рон, у которого было исключительное право на освещение этого вечера в прессе. А потом коллеги и друзья Мореля, аристократы и постоянные гости кофейни начали прибывать так быстро, что я не успевала встречать всех у входа. К счастью, посетителям было чем себя занять. Мистер Йеннсен, режиссер театра Сен-Ирэн, открывший Морелю дорогу в большое искусство, любезно согласился принять мое приглашение, и рассказывал теперь всем желающим о юности великого актера. Вдоль северной стены был установлен длинный стол с легкими закусками и кувшинами с охлажденным яблочным соком. Гостей обслуживал помощник управляющего - разливал напитки, выдавал десертные вилки и тарелки, собирал грязную посуду, которую Мэдди потом уносила на кухню.

Постепенно разговоры становились все громче и непринужденнее. В воспоминаниях друзей Морель представал очень светлым и добрым человеком, обладающим в то же время тонкой нервной организацией. На сцене он не играл - жил, словно сливаясь с каждой своей ролью. Но как только занавес опускался, а аплодисменты стихали, Морель вновь становился самим собой.

Но, конечно, были у него и враги.

- Леди Виржиния, в этом театре творились ужасные, ужасные вещи, - грудным голосом говорила мне Филис Макнайт, статная черноглазая и темноволосая женщина с дерзким изгибом губ, актриса, обреченная на амплуа роковой красавицы. - У нас была этакая пустышка, Джин Чисхолм ее звали, вечно играла служанок или неудачливых младших дочерей. Так вот, она вбила себе в голову, что Патрик - любовь всей ее жизни. Ну, смешно, на самом деле. Кому нужны дуры, да еще с кривыми ногами… Так вот, она все грозилась отравить его синильной кислотой, если он не обратит на нее внимание.

- И чем все закончилось? - с замиранием сердца спрашивала я. Неужели подозреваемая?

- Уволили ее, конечно, - цинично пожимала плечами Филис. - А потом бедняжка то ли отравилась сама, то ли уехала к тетке в Гемсбург. По крайней мере, больше мы о ней не слышали.

И так заканчивалась большая часть историй.

Ближе к половине девятого я едва не столкнулась с Эрвином Калле. Он был бледен, как сама смерть, но довольно оживлен. Похоже, ему тяжело приходилось в этом зале, среди афиш, с которых смотрел Патрик Морель, среди разговоров о тех днях, когда актер был еще жив… Но Эрвин держался.

- Леди Виржиния, я узнал одну неприятную вещь, - сообщил он мне громким шепотом, подозрительно оглядываясь по сторонам. Гости, разумеется, были увлечены своими беседами, на нас никто внимания не обращал - что такого, если хозяйка вечера остановилась перекинуться словечком с очередным скорбящим? - Похоже, пропала невеста Пэтси. И, боюсь, она мертва. Мне в руки попал адрес, где она проживала, и я наведался туда. Хозяйка жилья, похоже, пребывает в полнейшем неведении. Она жаловалась мне, что та девушка задерживает плату, а когда я внес задолженность, любезно вручила ключ. Так вот, в квартире стоит ужасный…

Что стояло в квартире невесты Мореля, я так и не узнала, потому что внезапно раздался звон бьющегося стекла, женский визг, и все разговоры как обрезало. Театрально-выразительная тишина длилась мгновение, а потом какой-то мужчина крикнул зло:

- Да что ты понимаешь в этом! Именно такой смерти он и заслуживал!

- Никто не заслуживает смерти, тем более такой.

А этот волнующий низкий голос я уже узнала. Филис Макнайт.

- Одну минуту, мистер Калле, - натянуто улыбнулась я остолбеневшему художнику и, одернув юбки, поспешила к месту разгорающегося скандала.

Отыскать его было нетрудно - гости, будто бы нарочно, выстроились ровным кружком, жадно наблюдая за сварой. Луи ла Рон быстро-быстро строчил что-то в записной книжке, карандаш порхал над страницей, словно живой. Я представила, как завтра в газете появится заметка - "Бывшие коллеги Мореля не сошлись во взглядах на его смерть" - и мне стало мерзко.

Впрочем, будущую статью ла Рон обещал обсудить со мной.

- Добрый вечер, господа! - громко произнесла я, проталкиваясь к спорщикам. - Святые небеса, мисс Макнайт, вы так бледны - может, вам стоит присесть там, в уголке, и освежиться фруктовым соком? Официант принесет вам, - я сделала знак одному из "слуг" - кажется, Лайзо. Тот подскочил и замер в полупоклоне рядом с актрисой. Филис Макнайт мгновенно поняла намек и, благодарно склонив голову, последовала за ним. Многие мужчины невольно провожали ее взглядами. Широкие шелестящие юбки, неправдоподобно тонкая талия, гордо выпрямленная спина и тяжелые, блестящие, словно навощенные, локоны, ниспадающие на плечи - оскорбленное божество, а не земная женщина. - Пока глубокоуважаемая мисс Макнайт отдыхает, не могли бы вы прояснить, что здесь произошло, мистер…? К сожалению, не помню, есть ли ваше имя в пригласительных списках…

Скандалист промолчал и лишь упрямо поджал губы. Довольно высокий и, определенно, слишком смазливый для мужчины, он выглядел типичным представителем богемы - таким, какими представляют актеров, музыкантов и художников люди, далекие от искусств. Одежда весьма смелого фасона, собранные в короткую косицу светлые волосы, томный взгляд… впрочем, последнее легко можно было приписать влиянию алкоголя. Либо Георг слишком щедро добавил ликера в кофе по рецепту "Головокружение", либо неизвестный успел помянуть Мореля вином еще до визита в кофейню.

- Это Эсмонд Палмер, - шаром выкатился из толпы ведущий режиссер Королевского театра, мистер Клермон, на ходу отирая лысину. - Приношу свои извинения, леди Виржиния. Я взял на себя смелость пригласить несколько актеров, близко знакомых с мистером Морелем, упокой Господи его душу… Но мистер Палмер слишком чувствителен, гм, к согревающим напиткам. Я думаю, что он не имел в виду ничего плохого.

- Я сказал именно то, что хотел! - яростно выкрикнул Палмер, подаваясь вперед. Лицо у него наливалось краской, словно в преддверии апоплексического удара. - Он жил, как трус, и умер, как трус, другой смерти и не заслуживал! - голос Палмера постепенно набирал силу, и к концу тирады он гремел над кофейней, подобно грому небесному. - И хоронить его следует за оградой церкви не потому, что он самоубийца, а потому, что трус!

- Мистер Палмер! - я не была актрисой, но тоже голосом своим владеть умела неплохо. - Извольте придержать ваш язвительный язык! Мы собрались здесь для того, чтобы вспомнить о том, каким прекрасным человеком, каким великим актером был Патрик Морель, а не для того, чтобы слушать грязные наветы!

- А вот и не слушайте! - Палмер подхватил еще одну чашку и - дзонг! - шваркнул ею о пол. Я зажмурилась инстинктивно, и почувствовала, как мелкие осколки стучат по туфлям. - Все вы закончите так же, все! Помяните мое слово!

- Убирайтесь вон. Немедленно.

- И уйду. Тризна лжи, вот что это такое! - Палмер развернулся на каблуках, только взметнулся лиловый шарф, и, пошатываясь, пошел к дверям. Следом за ним выскользнул кто-то в костюме официанта - готова спорить, что это был Лайзо.

Вот теперь он сможет расспросить Палмера без свидетелей. И делу польза, и урона для репутации моей кофейни не будет. Прекрасно.

Впрочем, гости не спешили расходиться по залу и выбрасывать из головы случившееся. Видимо, все-таки потребуется мое вмешательство. Что ж, попробую…

- Грустно видеть, как низменные страсти лишают человека разума, - негромко произнесла я, не отводя печального взгляда от уже захлопнувшейся двери, за которой скрылся Палмер. - Если к скорби примешивается яд зависти, то человек начинает отравлять злыми словами всех вокруг… и, что страшнее всего, самого себя. Я не знаю, что побудило Эсмонда Палмера устроить эту отвратительную сцену, однако надеюсь, что он совладает со своими страстями и найдет утешение… Друзья! - я обернулась к гостям. - В этот вечер мы вспоминаем Патрика Мореля, того, чей талант сиял подобно звезде; его свет привлекал и добрые взгляды, и злые… Но давайте хотя бы сегодня постараемся стать хозяевами своим страстям. Скорбеть, но не склоняться к унынию. Восхищаться, но не опускаться до зависти. Жалеть об уходе этого прекрасного человека, но не осуждать. И да будут Небеса милосердны к Патрику Морелю… и к нам всем.

Я умолкла. Молчали и гости, пряча взгляды, а некоторые украдкой осеняли себя священным кругом. Ни шепотка, ни даже вздоха…

- Да будут милосердны! - разбил хрустально-хрупкую тишину чистый голос леди Вайтберри, и это словно послужило условным сигналом. Постепенно вновь стали завязываться беседы, а тут еще и Эллис-официант подоспел с очередной порцией деликатесных закусок от миссис Хат и Георга. Ну, как тут сохранять мрачность?

Конечно, прежняя непринужденность вернулась не сразу. Я смогла лишь немного отвлечь внимание гостей, но многие из них нет-нет, да и поглядывали в сторону двери. Ох, и натворил этот Палмер дел… Надеюсь, что он принесет хоть какую-то пользу.

К слову, о пользе. Надо еще переговорить с ла Роном и отсоветовать ему писать об актерских склоках. Кофейне моей ни к чему скандальная слава; репутация - штука хрупкая, иногда бывает достаточно одного неверного слова, чтобы ее погубить.

Журналиста я обнаружила беседующим с Филис Макнайт. Актриса весьма охотно отвечала на вопросы - наверное, рассчитывала на то, что упоминание ее имени в статье привлечет новых поклонников. Заметив меня, ла Рон торопливо извинился и оставил огорченную Макнайт в одиночестве.

- Леди Виржиния, я уже по вашим глазам вижу, о чем вы хотите попросить, - начал он с места в карьер. - Это касается неожиданной вспышки гнева мистера Палмера?