Под прикрытием

– Как ты?

– Лучше, чем когда бы то ни было. Вы вернулись, сэр?

– Нет. Я в отставке.

– Жаль… – Бухгалтер пожевал губами. – Если бы вы были на своем посту тогда, когда все это дерьмо заварилось в Бейруте, возможно, все бы сейчас шло по-другому…

– Возможно. Ты сейчас не в Британии?

– Нет… У нас со службой заключено небольшое соглашение. Они раз и навсегда отказываются от мысли ликвидировать меня, а я отказываюсь от мысли купить себе небольшую лавочку в тихом пригороде Лондона и прожить там остаток своих дней. Монстрам, подобным мне, не место в тихих пригородах, сэр…

– Ты по-прежнему в деле?

– Смотря в каком, сэр… Если меня собираются подставить, как это получилось в Бейруте или в Африке, то я пас. А остальное… зависит от дела…

– Дело хорошее… – заверил Монах, незаметно толкая локтем газету в сторону гостя. – И самое главное, работать придется недалеко отсюда. Прочтите, интересно…

Бухгалтер неспешно развернул газету, погрузился в чтение. На его лице, как всегда, не отражалось ничего.

– Интересно… – пробормотал он. – Если хочешь спрятать сухой лист, лучше всего сделать это в лесу, осенью. А если хочешь спрятать убийство – лучше всего спрятать его в череде других убийств.

– Вот именно, – спокойно подтвердил Монах, – так проще всего.

– Но его-то зачем? – недоуменно спросил Бухгалтер. – Они ведь наши союзники. Или…

– Времена изменились, – подтвердил Монах, – а впрочем, они такими были всегда, просто мы начали в последнее время забывать кое-какие прописные истины. У Британии нет и не может быть союзников, у нее могут быть только временные тактические альянсы. И лучшее средство профилактики против предательства – предать первыми.

– Там не указана сумма, – напомнил Бухгалтер, – я уже давно, если и работаю, то в качестве привлекаемого специалиста.

– Я помню. Назови.

Бухгалтер немного подумал. Затем карандашом написал цифру с несколькими нулями, повернул газету так, чтобы Монах мог ее видеть.

– Не много?

– Нормально. К тому же накладные расходы я включил в сумму. За это – в самый раз. Слишком серьезные меры безопасности. И деньги сразу, иначе наш разговор на этом и закончится.

– Где?

– На Чаринг-Кросс. Старый вариант.

Монах, для вида, подумал. Собственно говоря, на такую сумму он и рассчитывал, но сразу соглашаться тоже нельзя – никакая победа не должна доставаться слишком легко, иначе такой победе не будет цены.

– Хорошо. Но за такую сумму ты сделаешь одну работу для меня.

– Какую?

– Нужно навестить одного человека. Террориста. Он скрывается. Скорее всего, в Дублине. Опасается возмездия после того, что сделал. И еще…

– Имена?

– На первой странице. Подчеркнуто карандашом.

Бухгалтер перевернул страницы газеты, прочитал…

– Интересно… Тут пишут, что он отошел от террористической деятельности…

– Такие, как он, никогда не отходят. Тебе это известно не хуже меня. Он такой же, как мы, только играет на другой стороне поля, за другую команду. Поэтому он опасен.

Теперь некоторое время помолчал, обдумывая ситуацию, Бухгалтер.

– Хорошо. Когда?

– Как можно быстрее. Времени нет.

– Способ?

– На твое усмотрение. Неважно. Главное, чтобы наверняка.

Бухгалтер свернул газету…

– Если вы ее прочитали, сэр, можно…

– Не возражаю, – кивнул Монах.

Первым ушел Бухгалтер – просто вышел в двери, или врата, и растворился в серой хмари обычного британского дня. Монах, доев свой «ленч работяги», через десять минут последовал за ним. Основную фазу операции можно было считать начатой – наполовину, потому что нужен был еще один исполнитель. Но с тем будет проще – тому достаточно только правильно приказать.

Снова оказавшись в аэропорту, Бухгалтер взял чистый листок бумаги, выписал подчеркнутые тонко очиненным карандашом буквы. Буквы сложились в имена…

27 июня 1996 года.

Белфаст, Северная Ирландия

К дому я вышел не сразу – покрутился вокруг, на всякий случай – уже привычка. Без проверки появляются только дураки – вот он я, стреляйте. Дело в том, что у католиков в полиции тоже есть осведомители, вполне возможно, информация о том, что констебль Кросс отстранен, разошлась по городу. А раз отстранен – значит, оружие отобрали. Конечно, в то, что у меня совсем нет оружия, никакого, кроме служебного, никто не поверит – не дети, в конце концов, – но вот подъехать к дому и попытать счастья вполне могут. Мало ли…

Но никаких признаков того, что у дома на меня кто-то устроил засаду, не видно. Район заселенный, пустующих домов, в которых можно спрятаться, нет. Машин подозрительных – в этом случае предпочитают небольшие фургончики коммунальных служб, там людей из ИРА тоже до черта – нету…

Больше всего меня убедила фигура миссис Малруни на крыльце – старушка очень зорко высматривала все, что происходит на улице, поскольку иных «развлечений» в ее одинокой старости нет. Даже если чужая кошка на улице появится, она и то заметит…

– Доброго дня, миссис Малруни! – вежливо поприветствовал ее я, подойдя поближе. – Что нового произошло?

– О, много новостей, мистер Кросс, – откликнулась миссис Малруни, которая была рада вообще возможности с кем-нибудь пообщаться и выложить последние сплетни. – Я уж думала, что вы попали в беду. Хотите чаю?

– Нет, спасибо. А почему вы так подумали?

– Вчера сюда приезжал человек… Верней, их было трое, один оставался в машине, а двое говорили со мной. Машина такая большая черная – ну, по новой моде. Полноприводная…

– Понятно, – вздохнул я, – и что они говорили?

– Один из них молчал, а второй мне нахамил. Ужасный грубиян, хуже молодых.

– Они поднимались ко мне?

– Они хотели, но я запретила. Таким хамам нечего делать в моем доме! Они мне даже осмелились угрожать, но я сказала, что если у них нет ордера от судьи, то они могут убираться ко всем чертям! Такие грубияны!

– И о чем же они спрашивали?

– Они спрашивали про вас – когда вы были в доме последний раз и что делали? С кем уехали? Но я сказала, что спала и ничего не видела! Представляете – они осмелились сказать, что я не люблю Британию!

– Негодяи…

Вот это они и вправду зря сказали. Миссис Малруни была вдовой бригадира полка герцога Йоркского, погибшего много лет назад в Индии во время очередного мятежа. Так что – и в самом деле, попридержали бы язык…

— Вот-вот. Правильно вы сказали – негодяи, самые настоящие.

– А больше они не появлялись?

– Нет! Иначе бы я заметила. И вызвала бы полицию – пусть их проверят. До чего докатилась наша власть, совсем никого не уважают. Я вот помню, когда мы с Дэном жили в Равалпинди…

Я стоически, раз в шестой, выслушал эту историю, чтобы не обижать старушку.

– Хорошо, миссис Малруни… Тогда я, пожалуй, поднимусь наверх…

– Да, мистер Кросс… Приходил еще один человек. Сегодня…

– Кто, миссис Малруни?

– Тот самый молодой констебль, которого вы представили мне как своего нового напарника. В отличие от этих, он был очень любезен.

– Давно?

– Да час назад… Он пьет чай на моем этаже, я не могла отказать ему в любезности…

Один маленький плюсик в пользу Грея. Хороший констебль получается лишь из тех, кто может ладить с людьми, а не идет напролом, запугивая и оскорбляя. Видимо, Такер про это забыл – а может, и не знал никогда. Конечно, от общения с разным криминальным контингентом рискуешь перенять некоторые их привычки, но именно этого допускать и нельзя.

— Спасибо, миссис Малруни… Вы мне очень помогли.

– О, всегда пожалуйста, мистер Кросс…

Грей сидел в маленькой уютной гостевой и даже не смотрел в окно. Повязка на лице делала его похожим на сумасшедшего пирата…

– Пошли. Напарник…

Первым делом, оказавшись у себя наверху, я полез на чердак и вооружился. Взял точно такой пистолет, как тот, что у меня изъяли – восемнадцатизарядный девятимиллиметровый «браунинг», полностью из стали, не оригинал, а канадского производства, с пятидюймовым стволом и доработанной рукояткой. Пистолет лежал на самом верху, уже в кобуре, хорошей кобуре из желтой толстой кожи и с креплениями для ношения под мышкой и на поясе. Надел – и сразу почувствовал себя в своей тарелке.

Достал и еще два пистолета – оба от NAA, девять миллиметров. Смертельно опасное оружие, сочетающее в себе поразительно малые габариты и мощный для такого маленького пистолета короткий девятимиллиметровый германский патрон. Креплений у меня для них не было, поэтому просто положил их в карманы, под обе руки и спустился по лестнице вниз. Грей мрачно наблюдал за моими приготовлениями.

– Как я понимаю, ты им ничего не сказал?

– Верно. И ты тоже…

– И я не сказал.

Старый и дешевый трюк – заявить, что твой сообщник раскололся.

— Ты отстранен?

– Нет… – пожал плечами Грей.

А вот это – уже интересно…

— И каковы же теперь твои задачи?

– Продолжать расследование, – снова пожал плечами Грей, – этого приказа никто не отменял.

– А сюда зачем пришел? Ты понимаешь, что я теперь – хуже чумы, пачкаю все, что рядом. А тебе карьеру делать.

– А мне насрать, босс! – Глаза Грея внезапно посветлели, из голубых превратились в какие-то блеклые, бесцветные. – Если Такер думает, что его дерьмо не пахнет, так это его проблемы. Не знаю, как там у земноводных, но в САС не принято бросать члена патруля под огнем, вот так вот! А на карьеру насрать, если королевскую полицию не устраивает, как я работаю, то тем хуже для королевской полиции.

– У вас все в полку такие отмороженные? – спросил я, чтобы что-то спросить.

– Есть и похуже…

Дела… Верить – не верить? То ли он меня ведет, то ли он просто дурак и отморозок. То ли не понимает, что затевается.

— Слушай, констебль, – примиряющим тоном произнес я, – в конце концов, убили моего информатора, не твоего. Это моя проблема.

– Это и моя проблема, – не согласился Дориан, – в конце концов, его подставил я.

– Да хорош уже! Подставил. Он спалился на чем-то другом! Если бы он спалился на тебе – ему бы, по крайней мере, задали хоть какие-то вопросы! Тебя не знают, ты – неизвестная величина! У них тоже контрразведка поставлена – дай боже! Они бы стали выяснять, кто ты такой, откуда, чем занимаешься? Как ты его завербовал, на чем? Какую информацию он тебе успел передать? Все это они должны были выяснить – и только потом казнить. А тут они его зверски убили и устроили ловушку – конкретно для меня! Они хотели убить именно меня, и приди я один, скорее всего, убили бы! Понимаешь, в чем дело?!

– Ты мне не доверяешь? – прищурился Грей.

– О чем ты?

– О том. Ты сам еще не понял? Двадцать третьего вечером, считай, двадцать четвертого, мы допросили О’Доннела. Я все это видел, участвовал в допросе. Двадцать пятого с утра его похитили и убили, устроили тебе засаду. За это время – сорок восемь часов, наверное, даже меньше – ему следовало проспаться, куда-то пойти, задать лишний вопрос или сказануть что-то лишнее, его должны были заподозрить, выйти на руководство, поделиться своими подозрениями, принять решение о его похищении, подобрать людей, коридор на границе, затем выследить его и похитить. И все это должно было произойти меньше, чем за сорок восемь часов, что нереально. Тогда получается, что кто-то из троих, присутствовавших в тот день при допросе, должен был сразу после этого пойти и стукнуть в контр-разведку ИРА. О’Доннел не стал бы стучать сам на себя. Ты давно работаешь с этим осведомителем и мог сдать его раньше. Однако же он работал – до того самого момента, пока его не увидел я. Верно?

Пять баллов!

— Есть два «но», – нехотя произнес я, – и эти самые «но» я не могу объяснить. Первое – если это ты, то почему ты так глупо поступил. Увидел осведомителя первый раз и сразу его сдал. А почему так глупо поступила контр-разведка ИРА? Ведь они должны были бы как раз опекать нашего агента – потому что для нас этот канал информации теперь превращался в канал дезинформации, и ИРА, как никто другой, была бы заинтересована в долгой жизни О’Доннела. Однако же они его убили. Это первое. Второе – если ты знал, что там впереди засада – так почему же пошел со мной? Ведь ты без шуток мог там лечь.

– По крайней мере на один вопрос у меня есть ответ. На первый. – Грей смотрел мне прямо в глаза. – Все укладывается в схему, если один из нас двоих является чистильщиком. Этот кто-то выслушал О’Доннела и понял, что он знает слишком много. Поэтому и решил его ликвидировать, но чужими руками. Чтобы раз и навсегда зачистить все ниточки, ведущие к организаторам лондонской бойни. И этот кто-то спокойно пошел на ту сторону границы – потому что боевики ИРА были с ним заодно. Стрелять можно, и промахиваясь. Причем обоюдно.

Нормально…

— Что предлагаешь? Постреляемся? – весело предложил я.