Под прикрытием

Хорхе встал на ноги, прислушался к своим ощущениям – и тут его вывернуло наизнанку, прямо себе под ноги. С утробным ревом он изрыгнул все съеденное раньше, заблевав при этом дорогие, эксклюзивной работы джинсы. Совсем как тогда, когда липкая кровь стекала с ножа, падала увесистыми багровыми каплями на ботинки, у ног извивался и страшно хрипел зарезанный им, как свинья, человек, а он извергал наружу весь свой завтрак под дружное ржание стоящих кругом около места казни мафиози. Как ни странно, после такого вот облегчения желудка полегчало и в голове…

– Что с вами, сеньор?

– Где Моника?

– Мисс Моника недавно ушла…

– Куда?

– К стоянке, наверное.

– За ними! Бегом!!!

– Прошу…

Моника присмотрелась к машине незнакомца – сама она приехала на вечеринку с Хорхе, в его дорогом и выпендрежном лимузине, переделанном из «Роллс-Ройса». В машинах она немного разбиралась – и понимала, что машина необычная. Германский, гоночный «Хорьх-Купе», двенадцать цилиндров под капотом, матово-черный цвет кузова. Нестандартная – с поджатой, гоночной подвеской. Тоже – совершенно не голливудская машина. Здесь предпочитали либо крикливые, ярких цветов «Мазерати» или «Феррари», либо – огромные, в полквартала длиной лимузины. Немецкие машины здесь не жаловали – кроме разве что марки «Порш». А это…

– Откуда у тебя такая игрушка?

Ответить незнакомец не успел – сверху окликнули…

– Стоять! Стоять, я сказал…

Моника обернулась, посмотрела вверх. Попали…

От виллы, расположенной на сваях над самым обрывом, спуск к стоянке представлял собой извилистую тропинку, красиво выложенную камнем. И сейчас по ней, спотыкаясь и чуть не падая, бежал младший Альварадо, а за ним поспешал здоровенный, одетый в кожаную безрукавку на голое тело и драные джинсы двухметровый громила-негр.

– Вот что… Я их задержу, а ты сматывайся… Я тебя потом найду…

– Зачем?

Моника вздрогнула – она ожидала любых слов – только не этих…

– Джош тебя покалечит. У него нет мозгов.

Незнакомец ничего не ответил – он осторожно отстранил Монику, сбросил пиджак и аккуратно положил его на капот машины. Потом спокойно пошел навстречу колоритной парочке – запыхавшемуся молодому мексиканцу и громиле-негру…

– Ты что же… Самым крутым себя считаешь, пидор?

– Мало? – спокойно осведомился незнакомец.

Альварадо задохнулся от злости, но сказать ничего не успел – Джош решил в кои-то веки раз проявить самостоятельность…

– Это он, хефе? – негр отстранил Альварадо с дороги и вышел вперед. – Ну, иди сюда дорогой…

В притаившемся у самого въезда на стоянку черном, длиннообразном фургоне с высокой крышей и эмблемами службы доставки UPS заметно оживились. Один из сидевших в нем мужчин отложил ночной бинокль, рука легла на цевье бесшумной снайперской винтовки.

– Мистер Малруни… Кажется, у «принца» серьезные проблемы.

Малруни, старший смены – высокий, сухопарый, с проседью в волосах, агент с огромным опытом работы, командированный сюда из Вашингтона – сейчас он отдыхал на кушетке, моментально пришел в себя, поднял бинокль…

– Внимание, вижу угрозу «принцу». Всем готовность один. Машина два, Джек, возьми этих двоих на прицел. Появится огнестрельное оружие, вали вглухую.

Вообще-то, по правилам «валить» следовало уже сейчас. Или – по крайней мере вмешаться и задержать. Но охраняемый был русским, по слухам – бывшим офицером Русской армии, – и агентам хотелось посмотреть на него в деле.

Особыми талантами к рукопашному бою Джош никогда не обладал – просто пер вперед, как бульдозер, и все. В драке он исповедовал принцип, сильно похожий на бразильскую футбольную стратегию – вы мне наваляете, сколько сможете, а я – сколько захочу. Навалять Джошу было непросто – выросший в нищем квартале, почти нечувствительный к боли, он дрался с детства, получил не менее восьми сотрясений мозга – от этого и был таким глупым. Тому, кто хотел бы попасть по его болевым точкам, сначала пришлось бы пробить броню из мышц и плотного жира, который по своим амортизирующим свойствам мало уступал мышцам. Да и вообще – свалить стопятидесятикилограммового супертяжа мог такой же супертяж, но не этот задохлик.

С хрустом разложилась в руке позолоченная пружинная дубинка, и Джош размахнулся от души, дубинка полетела по круговой траектории, целясь наглецу в голову. От первого удара незнакомец ушел – поразительно легко, надо сказать, ушел, Джош, не медля, ударил обратным ходом, целясь на сей раз ниже, по корпусу, – и тут незнакомец принял странную, дикую позу, чуть ли не перегнулся пополам, упираясь руками в асфальт и выставив вверх ногу. Что произошло, Джош не понял – просто рука как-то враз потеряла чувствительность, а дубинка вылетела из ослабевших пальцев и влетела в салон ближайшего лимузина «Линкольн», с треском пробив стекло.

Негр остановился, с изумлением поднял руку к лицу и убедился, что она по-прежнему у него есть, но от локтя он ее совершенно не чувствует…

– Второй позицию занял! Есть цели! Первая ведет себя враждебно, «принц» держится. Вторая не проявляет себя. Запрашиваю разрешение уничтожить цель один.

– Красный свет! Продолжать наблюдение. При появлении огнестрельного оружия – огонь на поражение!

– Вас понял…

Сплюнув, снайпер Секретной службы, который уже успел откинуть широкий люк в крыше черного «Шевроле Субурбана», второй машины охраны, и занять позицию для ведения огня, пошевелил цевьем винтовки, красная точка в прицеле легла точно по центру затылка чернокожего громилы. В руках у снайпера была сделанная по индивидуальному заказу, неавтоматическая снайперская винтовка с глушителем, и с такого расстояния он мог попасть в любую клетку человеческого тела на выбор. Это так просто – палец ложится на спусковой крючок, легкое движение – и мозги черномазого придурка на асфальте. Несмотря на повсюду насаждаемую политкорректность, в правоохранительных органах САСШ она приживалась плохо – вот и сейчас снайпер совершенно не хотел поинтересоваться у бандита, достаточно ли ему мама уделяла внимания в детстве и не рано ли его высадили на горшок. Вместо этого он держал его под прицелом и искренне, до колик в животе, хотел, чтобы тот достал какую-нибудь игрушку из кармана, типа столь популярного среди бандитов «Сэтеди найт спешиал»[43] – тогда он дожмет спуск, и мозги этого урода разлетятся по всей стоянке. Во всем плохом есть что-то хорошее – по крайней мере, он узнает – есть ли у этого ублюдка мозги.

– Ты… Сукин сын…

Вообще, Джош говорил мало, процесс говорения ему большого удовольствия не доставлял, но сейчас он высказал все, что думает о противнике. И снова ринулся в атаку.

Атака кончилась худо. Наглец опять ушел от удара куда-то вниз – он был подвижным, как вода, и в следующую секунду Джошу показалось, что его в причинное место боднул бык. Он согнулся, зашипев от боли, а потом словно небо обрушилось ему на голову.

Хорхе Альварадо стоял в стороне, лишившись дара речи и наблюдая за поединком. И только когда тело чернокожего гиганта бессильно распласталось на грязном бетоне, ярость охватила его, захлестнула, подобно приливу.

– Ты… Я… Я Хорхе Альварадо! Тебе не жить! Сука, тебе не жить!!!

Незнакомец просто смотрел на Хорхе Альварадо, стоящего в нескольких метрах от него и изрыгающего ругань вперемешку с угрозами. А потом он сплюнул себе под ноги, повернулся и, ничего не говоря, направился к своей машине…

Ярость… Ярость заставляет людей совершать самые безумные поступки. Даже слабый духом человек может броситься на изрыгающий свинец пулемет, если в его душе горит пламя ярости…

Точно такая же ярость поднялась в душе молодого Альварадо – он впервые в жизни встретил противника, который его не просто публично унизил – он его ни во что не ставил. Его, хозяина города…

Альварадо огляделся, увидел лежащий на земле камень… И, подхватив его, ринулся вдогонку за уходящим к своей машине чужаком.

– Внимание, у объекта два камень! Объект два пытается ударить «принца» камнем…

Не договорив, снайпер положил палец на спусковой крючок винтовки, прицелился. Для себя он наметил – как только объект приблизится к «принцу» на расстояние удара камнем, он выстрелит. И плевать, что потом придется отписываться…

Но когда снайпер уже потянул спусковой крючок винтовки, когда до выстрела осталось еще микронное усилие – обстановка резко изменилась. «Принц», человек, которого все охраняющие его агенты уже успели зауважать, вдруг сместился в сторону, пропуская мимо себя удар, развернулся, хлестким пинком придал второму бандиту дополнительное ускорение – и тот с истошным криком врезался в борт лимузина. Гулкий удар кости об металл был слышен даже здесь, в машине охраны…

– Жестко… – агент Малруни не удержался и прокомментировал свои впечатления в эфире, хотя это было непрофессионально, – машина два, отправляетесь за «принцем», как только он отсюда уберется. А мы тут задержимся – и кое с кем потолкуем…

Черный «Хорьх-Купе» шел по серпантину жестко, гоночная подвеска передавала пассажирам все нюансы не совсем ровной дороги – зато скорость, с какой немаленькая машина преодолевала крутые виражи дороги, была просто поразительной…

– О’кей… Давай остановимся и поговорим. – Моника пыталась прийти в себя от увиденного. – Вон там будет смотровая стоянка. Давай остановимся и поговорим, – повторила она.

Пожав плечами, незнакомец плавно сбросил скорость. Большое, с резкими, но обтекаемыми формами кузова купе послушно зарулило на небольшую площадку со смотровыми подзорными трубами – с нее был прекрасно виден город. Приглушенный рокот мотора сменился едва слышным шуршанием.

– О’кей… – Моника давно уже не сталкивалась с ситуацией, в которой она не знала, что говорить. – Это было круто. Как ты их так?

Она и в самом деле ничего подобного не видела. В Голливуде снимали много боевиков, в двух из них снималась и она. Один из них был про мастеров ниндзя – там герои прыгали выше дома, бегали по стенам и с истошными криками колотили друг друга почем зря. Но она была актрисой и знала, как ставятся подобные трюки. Для этого фильма, к примеру, выстроили комнату, в виде куба двадцать на двадцать на десять, все грани которого изнутри были покрыты однотонной зеленой краской с разметкой для компьютерной программы обработки изображений. Каскадеры летали на тросах такого же цвета, каждый удар репетировали чуть ли не по нескольку часов, а потом кудесники из фирмы компьютерной обработки киносцен накладывали нужный антураж в виде отдельно снятых пейзажей и совмещали обе эти картинки.

А тут никаких криков «Банзай!» и эффектных жестов – одно, максимум два движения – и человек, причем вдвое больший по размерам, лежит без сознания.

— Это сават.

– Что?

– Сават. Французское искусство рукопашного боя, его у вас здесь еще называют французским боксом, но это неправильно. Оно рождалось на парижских улицах, в реальных схватках и поэтому очень эффективно.

– Я никогда не видела, чтобы кто-то так врезал Джошу… А где ты научился этому?

– В армии.

– Где ты служил? Ты из… этих, ну, как снимают про них… морская пехота.

– Нет… – незнакомец улыбнулся, – я служил в разведке воздушного десанта. Очень далеко отсюда, в Туркестане…

– Так ты…

– Да. Я русский. Ник – это сокращенное, здесь так принято. А так меня зовут Николай. Тебя это смущает?

– Да нет… А как ты здесь оказался?

– Просто приехал…

– А ты знаешь… ну, Хорхе…

– Слышал про него. Но чести быть представленным не имел.

Господи… Что за выражения…

— Послушай… Я снимаю пентхаус в центре. Ты можешь отвезти меня домой, а по дороге что-нибудь рассказать про Россию. Идет?

– Идет…

Хорхе Альварадо, младший из Альварадо, уже второй раз за этот час пришел в себя – и не понял, что происходит. Он находился в… то ли очень тесном помещении, то ли фургоне, лежал на полу – и руки его стягивали наручники. В машине было тепло, тихо, приглушенно бормотала рация. Пахло кофе и булочками…

– Поднимайся, поднимайся, мачо… Разлегся на полу, как свинья.

Кто-то вцепился в воротник и поднял Хорхе, посадил его у стенки. Три человека, у каждого из них на лице было написано «коп», смотрели на него с таким выражением лица, с каким уборщик смотрит на дерьмо посреди комнаты.

Как ни странно, поняв, что это копы, Хорхе обрадовался. Он уже успел подумать, что стал жертвой похищения – в Мексике людей похищали на каждом шагу, выкуп иногда составлял всего тысячу долларов, а похищенных часто убивали, чтобы те не могли опознать похитителей. Копы, значит, убивать не будут…

– Какого черта? Я Хорхе Альварадо, если вы меня сейчас же не выпустите – завтра будете патрулировать улицы в самом дерьмовом районе. Я с мэром…

– Хамит… – равнодушно констатировал кто-то.

Плюха, прилетевшая из темноты и влетевшая точно по уху, была не слишком сильной, но для Хорхе, который дважды терял сознание за последний час, достаточно было и этого – вспышка перед глазами и тьма…

Пришел он в себя довольно скоро – кто-то, стоя на корточках перед ним, весьма невежливо хлопал его по щекам, а еще кто-то бубнил, оправдываясь: «Да не слишком сильно я его ударил, кто же знать-то мог».

– Очнулся. Вот, молодец… Он очнулся, сэр…

– Свет.

Под потолком вспыхнула светодиодная люстра, осветила кузов. Несколько мониторов делали его похожим на передвижную лабораторию. Хорхе зажмурился – от света стало больно глазам.

– Значит, ты Хорхе Альварадо… – пожилой, седовласый мужчина в хорошем костюме присел рядом с ним, – а я агент Гас Малруни. Глянь-ка…

Мужчина достал из кармана нечто, похожее на кожаный бумажник, отработанным движением руки раскрыл его, показывая бляху.

– Секретная служба САСШ. Ты понимаешь, о чем идет речь – или твои мозги нуждаются в еще одной встряске?

– Какого хрена… Это не ваша юрисдикция…

Пожилой засмеялся…

– Какие мы слова знаем. Юрисдикция… Так вот, парень. Вопрос «Какого хрена?» надо было задавать до того, как ты в это дерьмо вляпался. А теперь сиди тихо и вникай в ситуацию…

– Я Хорхе Альварадо…

– И что с того, мистер Мокрая спина?[44] Марк, что мы записали на видео?

– Покушение на убийство первой степени, сэр, плюс сговор с целью убийства, хотя это могут и не доказать. От десяти до пожизненного по законам штата Калифорния.

– Так вот, мистер. Это все останется между нами. Но если мы увидим тебя на расстоянии меньше ста метров от того парня, который только что отвесил тебе такую добрую плюху – считай, что ты влип. Это дело имеет отношение к национальной безопасности. На следующий день ты уже будешь стоять перед федеральным судьей, а я позабочусь о том, чтобы тебе попался такой судья, который не выпустит твою задницу под залог, а засунет ее в одну камеру с ниггерами. Знаешь, что с тобой сделают ниггеры, когда узнают, что ты – сын Мануэля Альварадо?

Хорхе Альварадо это хорошо знал. Между мексиканскими и негритянскими бандами всегда шло жестокое соперничество, то и дело переходившее в кровавые бои. Негритянские банды в САСШ были более сплоченными и многочисленными – только в бандформировании «Семнадцатый район», охватившем всю территорию САСШ и имеющем отделения во всех пятидесяти штатах, состояло сто двадцать тысяч человек. Негры держали весь север и центральные районы САСШ, жестко контролировали всю преступность и пресекали любые попытки мексиканских эмиссаров выйти на розничный рынок наркотиков самостоятельно. В южных же штатах, где имелись сильные латиноамериканские общины и где негров и мексиканцев было почти поровну, города делились по районам, за исключением Лос-Анджелеса и некоторых других городов приграничья, которые контролировались мексиканскими бандформированиями полностью. Негры испытывали к мексиканцам звериную ненависть, могли убить просто так, за то, что идешь по улице. А о том, что Альварадо является некоронованным королем Мексики, главари негритянских банд знали хорошо. Трудно даже вообразить, что могут сделать с его сыном, если он попадет в одну камеру с неграми.

— Кто этот парень?

– Этот вопрос тебе тоже стоило задать до того, как ты кинулся на него с камнем. Твоей глупой ослиной заднице не должно быть никакого дела до этого парня. Просто забудь про него, и все, о’кей? Мы никому не расскажем о том, что он с тобой сделал – и ты забудь. И про девушку – тоже забудь. Раз и навсегда, ты понял?

– Да, сэр… – выдавил из себя некоронованный король города.

– Не слышу!