Д. В. Раевский
Романс
«Что грустишь ты, одинокой, Полно, странник, слезы лить». — «Ах! от родины далеко Чем себя мне веселить?» — «Посмотри, как здесь прекрасно: Вся природа весела!» — «Не теряй слова напрасно: Радость сердца отцвела!» — «Посмотри — людей здесь много; В них найдешь себе друзей». — «С милыми простясь надолго, Я отрёкся от людей». — «Думы чёрные рассея, С нами веселись, пришлец!» — «Близких сердцу не имея, Я меж вас — живой мертвец». (1828) Ф. Алексеев
* * * Меня покинули желанья, Я разуверился вполне, Одна печаль, одни страданья Теперь в сердечной глубине. Исчезла пламенная сладость Любви и юности живой: Уж не волнует сердце радость И сны поэзии благой. Как тень, как образ привиденья, Как надмогильные огни, С волшебной негой вдохновенья В груди потухнули они. Лишь в память их очарованья, На дне сердечной пустоты, Одни души воспоминанья, Одни осталися мечты. (1828) П. А. Вяземский
Слеза
Когда печали неотступной В тебе подымется гроза И нехотя слезою крупной Твои увлажатся глаза, Я и в то время с наслажденьем, Ещё внимательней, нежней, Любуюсь милым выраженьем Пригожей горести твоей. С лазурью голубого ока Играет зыбкий блеск слезы, И мне сдается: перл Востока Скатился с светлой бирюзы. (1829) А. А. Бестужев-Марлинский
(Из повести «Испытание»)
Скажите мне, зачем пылают розы Эфирною душою по весне И мотылька на утренние слёзы Манят, зовут приветливо оне? Скажите мне! Скажите мне, не звуки ль поцелуя Дают свою гармонию волне? И соловей, пленительно тоскуя, О чём поёт во мгле и тишине? Скажите мне! Скажите мне, зачем так сердце бьётся И чудное мне видится во сне, То грусть по мне холодная прольётся, То я горю в томительном огне? Скажите мне! (1830) Н. Ф. Павлов
Романс
Не говори ни да, ни нет. Будь равнодушной, как бывало, И на решительный ответ Накинь густое покрывало. Как знать, чтоб да и нет равно Для сердца гибелью не стали? От радости ль сгорит оно, Иль разорвётся от печали? И как давно и как люблю, Я на душе унылой скрою; Я об одном судьбу молю, Чтоб только чаще быть с тобою. Чтоб только не взошла заря, Чтоб не рассвел тот день над нами, Как ты с другим у алтаря Поникнешь робкими очами! Но, время без надежд губя Для упоительного яда, Зачем я не сводил с тебя К тебе прикованного взгляда? Увы! Зачем прикован взор, Взор одинокий, безнадежный, К звёздам, как мрачный их узор Рисуется в дали безбрежной?.. В толпе врагов, в толпе друзей, Среди общественного шума, У верной памяти моей Везде ты, царственная дума! Так мусульманин помнит рай И гроб, воздвигнутый пророку; Так, занесенный в чуждый край, Всегда он молится востоку. (1830) Романс
Она безгрешных сновидений Тебе на ложе не пошлет И для небес, как добрый гений, Твоей души не сбережет; С ней мир другой, но мир прелестный, С ней гаснет вера в лучший край… Не называй её небесной И у земли не отнимай! Нет у неё бесплотных крылий, Чтоб отделиться от людей; Она — слиянье роз и лилий, Цветущих для земных очей. Она манит во храм чудесный, Но этот храм — не светлый рай… Не называй её небесной И у земли не отнимай! Вглядись в пронзительные очи — Не небом светятся они: В них есть неправедные ночи, В них есть мучительные дни. Пред троном красоты телесной Святых молитв не зажигай… Не называй её небесной И у земли не отнимай! Она — не ангел-небожитель, Но о любви ее моля, Как помнить горнюю обитель, Как знать, что — небо, что — земля? С ней мир другой, но мир прелестный, С ней гаснет вера в лучший край, Не называй её небесной И у земли не отнимай! Первая половина 1834 Е. П. Ростопчина
Когда б он знал!
Подражание г-же Деборд-Вальмор
(Для Елизаветы Петровны Пашковой)
Когда б он знал, что пламенной душою С его душой сливаюсь тайно я! Когда б он знал, что горькою тоскою Отравлена младая жизнь моя! Когда б он знал, как страстно и как нежно Он, мой кумир, рабой своей любим… Когда б он знал, что в грусти безнадежной Увяну я, непонятая им!.. Когда б он знал! Когда б он знал, как дорого мне стоит, Как тяжело мне с ним притворной быть! Когда б он знал, как томно сердце ноет, Когда велит мне гордость страсть таить!.. Когда б он знал, какое испытанье Приносит мне спокойный взор его, Когда взамен немого обожанья Я тщетно жду улыбки от него. Когда б он знал! Когда б он знал… в душе его убитой Любви бы вновь язык заговорил И юности восторг полузабытый Его бы вновь согрел и оживил! И я тогда, счастливица!.. любима… Любима им была бы, может быть! Надежда льстит тоске неутолимой; Не любит он… а мог бы полюбить! Когда б он знал! Февраль 1830, (1856) М. Ю. Лермонтов
Парус
Белеет парус одинокой В тумане моря голубом!.. Что ищет он в стране далёкой? Что кинул он в краю родном? Играют волны — ветер свищет, И мачта гнётся и скрипит… Увы, — он счастия не ищет И не от счастия бежит! Под ним струя светлей лазури, Над ним луч солнца золотой… А он, мятежный, просит бури, Как будто в бурях есть покой! (Первая половина августа — 2 сентября 1832) Молитва
В минуту жизни трудную Теснится ль в сердце грусть: Одну молитву чудную Твержу я наизусть. Есть сила благодатная В созвучье слов живых, И дышит непонятная, Святая прелесть в них. С души как бремя скатится, Сомненье далеко — И верится, и плачется, И так легко, легко… 1839 Отчего
Мне грустно, потому что я тебя люблю, И знаю: молодость цветущую твою Не пощадит молвы коварное гоненье. За каждый светлый день иль сладкое мгновенье Слезами и тоской заплатишь ты судьбе. Мне грустно… потому что весело тебе. 1840 * * * Выхожу один я на дорогу; Сквозь туман кремнистый путь блестит; Ночь тиха. Пустыня внемлет богу, И звезда с звездою говорит. В небесах торжественно и чудно! Спит земля в сиянье голубом… Что же мне так больно и так трудно? Жду ль чего? жалею ли о чём? Уж не жду от жизни ничего я, И не жаль мне прошлого ничуть; Я ищу свободы и покоя! Я б хотел забыться и заснуть! Но не тем холодным сном могилы… Я б желал навеки так заснуть, Чтоб в груди дремали жизни силы, Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь; Чтоб, всю ночь, весь день мой слух лелея, Про любовь мне сладкий голос пел, Надо мной чтоб, вечно зеленея, Тёмный дуб склонялся и шумел. Май — начало июля 1841 * * * Нет, не тебя так пылко я люблю, Не для меня красы твоей блистанье: Люблю в тебе я прошлое страданье И молодость погибшую мою. Когда порой я на тебя смотрю, В твои глаза вникая долгим взором, Таинственным я занят разговором, Но не с тобой я сердцем говорю, Я говорю с подругой юных дней, В твоих чертах ищу черты другие, В устах живых — уста давно немые, В глазах — огонь угаснувших очей. Лето 1841 М. А. Офросимов
Коварный друг
Коварный друг, но сердцу милый, Я дал обет забыть твой ков, Мои мечты, мою любовь, — Забыть всё то, что в жизни льстило. Молил тебя не нарушать Отрадный мир уединенья, Но ты, жестокая, опять Моё тревожишь сновиденье. Зачем тому твоё участье, Над кем лежит судьбы рука? Ужель страдальца, бедняка Завиден так и призрак счастья? Когда любви моей святой Тебе внимать не приказали — Оставь меня скорбеть душой, Ты не поймёшь моей печали. (1834) В. И. Краснов
Песня
Взгляни, мой друг, — по небу голубому, Как легкий дым, несутся облака, — Так грусть пройдет по сердцу молодому, Его, как сон, касаяся слегка. Мой милый друг, твои младые годы Прекрасный свет души твоей спасут; Оставь же мне и гром и непогоды… Они твоё блаженство унесут! Прости, забудь, не требуй объяснений… Моей судьбы тебе не разделить… Ты создана для тихих наслаждений, Для сладких слез, для счастия любить! Взгляни, взгляни — по небу голубому, Как лёгкий дым, несутся облака, — Так грусть пройдёт по сердцу молодому, Его, как сон, касаяся слегка! (1835) Стансы
Опять пред тобой я стою очарован, На чёрные кудри гляжу, — Опять я тоской непонятной взволнован И жадных очей не свожу. Я думаю: ангел! какою ценою Куплю дорогую любовь? Отдам ли я жизнь тебе, с жалкой борьбою, С томленьем печальных годов?.. О нет! но, святыней признав твою волю, Я б смел об одном лишь молить: Ты жизнь мою, жизнь мою — горькую долю Заставь меня вновь полюбить! (1841) Первая любовь
О! приди ко мне скорее, В заповедный час, — Здесь никто в густой аллее Не увидит нас. Полный робкого желанья Средь ночной тиши, Я несу тебе признанья, Всю любовь души. С милых уст я поцелуя Жду лишь для себя, Да сказать тебе хочу я, Как люблю тебя! О! приди же! Над закатом Уж звезда взошла, И как дышит ароматом Тихой ночи мгла. О, приди ж ко мне скорее, В заповедный час Здесь никто в густой аллее Не увидит нас… 1840-е годы А. И. Булгаков
* * * Прости меня, прости, прелестное созданье, — Упрёком я тебя, быть может, оскорбил. Я выслушал твоё с восторгом оправданье, Я вверился тебе, я снова полюбил. Ты мне сулишь опять минуту наслаждений, Ты мне даришь опять надежду и покой И бурю ревности, упреков и сомнений Отводишь от меня спасительной рукой. В твоих глазах своё блаженство снова вижу. Но если счастие меня обманет вновь — Я целый свет тогда, я жизнь возненавижу, Не стану верить я ни в дружбу, ни в любовь. (1836) Н. В. Кукольник
Сомнение
Уймитесь, волнения страсти! Засни, безнадёжное сердце! Я плачу, я стражду, — Душа истомилась в разлуке; Я стражду, я плачу, — Не выплакать горя в слезах. Напрасно надежда Мне счастье гадает, Не верю, не верю Обетам коварным! Разлука уносит любовь. Как сон, неотступный и грозный, Мне снится соперник счастливый, И тайно и злобно Кипящая ревность пылает, И тайно и злобно Оружия ищет рука. Напрасно измену Мне ревность гадает, Не верю, не верю Коварным наветам. Я счастлив, — ты снова моя. Минует печальное время, — Мы снова обнимем друг друга, И страстно и жарко С устами сольются уста. Февраль 1838 Жаворонок
Между небом и землёй Песня раздаётся, Неисходною струёй Громче, громче льётся. Не видать певца полей! Где поёт так громко Над подружкою своей Жаворонок звонкой. Ветер песенку несёт, А кому — не знает. Та, к кому она, поймёт. От кого — узнает. Лейся ж, песенка моя, Песнь надежды сладкой… Кто-то вспомнит про меня И вздохнет украдкой. 11 июля 1840 М. Л. Яковлев
* * * Кого-то нет, кого-то жаль, К кому-то сердце мчится вдаль. (2) Кто он? Не знаю, не скажу я. Но и рыдая и тоскуя, Не прокляну судьбы моей Затем, что он причиной ей. (2) Где б ни был он: будь счастлив он; Ему привет, ему поклон, (2) О нём Спасителю молитва. Но эта страсть, но эта битва, Но муки сердца моего, — Пусть будут тайной для него. (2) На что они, на что ему? Он не поверит ничему, — (2) Одной мне бог нести дал иго. Ах! Тяжела моя верига! Но я несу её — смирясь: Ведь сердце любит — не спросясь. (2) Не раз, не два случится мне Его увидеть в сладком сне, — (2) И только!.. но ужель не вправе Я говорить, во сне и въяве: К кому-то сердце мчится вдаль, Кого-то нет, кого-то жаль! (2) (1839) С. И. Стромилов
Ожидание
Зачем сидишь ты до полночей У растворённого окна И вдаль глядят печально очи? Туманом даль заслонена! Кого ты ждёшь? По ком, тоскуя, Заветных песен не поёшь? И ноет грудь без поцелуя, И ты так горько слёзы льёшь? Зачем ты позднею порою Одна выходишь на крыльцо? Зачем горячею слезою Ты моешь тусклое кольцо? Не жди его: в стране далёкой В кровавой сече он сражён. Там он чужими, одинокой, В чужую землю схоронен. (1839) В. И. Туманский
Песня
Посвящена А. О. Смирновой
Любил я очи голубые, Теперь влюбился в чёрные, Те были нежные такие, А эти непокорные. Глядеть, бывало, не устанут Те долго, выразительно, А эти не глядят, а взглянут Так — словно царь властительный. На тех порой сверкали слёзы, Любви немые жалобы, А тут не слёзы, а угрозы, А то и слёз не стало бы. Те укрощали жизни волны, Светили мирным счастием, А эти бурных молний полны И дышат самовластием. Но увлекательно, как младость, Их юное могущество, О! я б за них дал славу, радость И всё души имущество. Любил я очи голубые, Теперь влюбился в чёрные, Хоть эти сердцу не родные, Хоть эти непокорные. Между 1839 и 1842 Д. Т. Ленский
Нищая
Зима, метель, и в крупных хлопьях При сильном ветре снег валит. У входа в храм одна, в отрепьях, Старушка нищая стоит… И милостыни ожидая, Она все тут с клюкой своей, И летом, и зимой, слепая… Подайте ж милостыню ей! Сказать ли вам, старушка эта Как двадцать лет тому жила! Она была мечтой поэта, И слава ей венок плела. Когда она на сцене пела, Париж в восторге был от ней. Она соперниц не имела… Подайте ж милостыню ей! Бывало, после представленья Ей от толпы проезда нет. И молодёжь от восхищения Гремела «браво» ей вослед. Вельможи случая искали Попасть в число её гостей; Талант и ум в ней уважали. Подайте ж милостыню ей! В то время торжества и счастья У ней был дом; не дом — дворец. И в этом доме сладострастья Томились тысячи сердец. Какими пышными хвалами Кадил ей круг её гостей — При счастье все дружатся с нами; Подайте ж милостыню ей! Святая воля провиденья… Артистка сделалась больна, Лишилась голоса и зренья И бродит по миру одна. Бывало, бедный не боится Прийти за милостыней к ней, Она ж у вас просить стыдится… Подайте ж милостыню ей! Ах, кто с такою добротою В несчастье ближним помогал, Как эта нищая с клюкою, Когда амур её ласкал! Она всё в жизни потеряла! О! Чтобы в старости своей Она на промысл не роптала, Подайте ж милостыню ей! 1840 Э. И. Губер
Сердце
Поиграли бедной волею Без любви и жалости, Повстречались с новой долею — Надоели шалости. А пока над ним шутили вы, Сердце к вам просилося; Отшутили, разлюбили вы — А оно разбилося. И слезами над подушкою Разлилось, распалося… Вот что с бедною игрушкою, Вот что с сердцем сталося. 1841 А. А. Григорьев
* * * Нет, за тебя молиться я не мог, Держа венец над головой твоею. Страдал ли я, иль просто изнемог, Тебе теперь сказать я не умею, — Но за тебя молиться я не мог. И помню я — чела убор венчальный Измять венцом мне было жаль: к тебе Так шли цветы… Усталый и печальный Я позабыл в то время о мольбе И всё берёг чела убор венчальный. За что цветов тогда мне было жаль — Бог ведает: за то ль, что без расцвета Им суждено погибнуть, за тебя ль — Не знаю я… в прошедшем нет ответа… А мне цветов глубоко было жаль… 1842 А. А. Фет
* * * На заре ты ее не буди, На заре она сладко так спит; Утро дышит у ней на груди, Ярко пышет на ямках ланит. И подушка её горяча, И горяч утомительный сон, И, чернеясь, бегут на плеча Косы лентой с обеих сторон. А вчера у окна ввечеру Долго, долго сидела она И следила по тучам игру, Что, скользя, затевала луна. И чем ярче играла луна, И чем громче свистал соловей, Всё бледней становилась она, Сердце билось больней и больней. Оттого-то на юной груди, На ланитах так утро горит. Не буди ж ты её, не буди, На заре она сладко так спит! (1842) Н. Ф. Щербина
После битвы
Не слышно на палубах песен, Эгейские волны шумят… Нам берег и душен, и тесен; Суровые стражи не спят. Раскинулось небо широко, Теряются волны вдали… Отсюда уйдем мы далёко, Подальше от грешной земли! Не правда ль, ты много страдала?.. Минуту свиданья лови… Ты долго меня ожидала, Приплыл я на голос любви. Спалив бригантину султана, Я в море врагов утопил И к милой с турецкою раной, Как с лучшим подарком, приплыл. 1843 И. С. Тургенев
В дороге
Утро туманное, утро седое, Нивы печальные, снегом покрытые… Нехотя вспомнишь и время былое, Вспомнишь и лица, давно позабытые. Вспомнишь обильные, страстные речи, Взгляды, так жадно, так робко ловимые, Первые встречи, последние встречи, Тихого голоса звуки любимые. Вспомнишь разлуку с улыбкою странной, Многое вспомнишь родное, далёкое, Слушая ропот колес непрестанный, Глядя задумчиво в небо широкое. Ноябрь 1843 Е. П. Гребенка
Чёрные очи
Очи чёрные, очи страстные! Очи жгучие и прекрасные! Как люблю я вас! Как боюсь я вас! Знать, увидел вас я в недобрый час! Ох, недаром вы глубины темней! Вижу траур в вас по душе моей, Вижу пламя в вас я победное: Сожжено на нем сердце бедное. Но не грустен я, не печален я, Утешительна мне судьба моя: Всё, что лучшего в жизни бог дал нам, В жертву отдал я огневым глазам! 1843 Ю. В. Жадовская
* * * Ты скоро меня позабудешь, Но я не забуду тебя; Ты в жизни разлюбишь, полюбишь, А я — никого, никогда! Ты новые лица увидишь И новых друзей изберешь, — Ты новые чувства узнаешь И, может быть, счастье найдёшь. Я — тихо и грустно свершаю Без радостей жизненный путь; И как я люблю и страдаю — Узнает могила одна! (1844) * * * Я всё ещё его, безумная, люблю! При имени его душа моя трепещет; Тоска по-прежнему сжимает грудь мою, И взор горячею слезой невольно блещет. Я всё ещё его, безумная, люблю! Отрада тихая мне душу проникает, И радость ясная на сердце низлетает, Когда я за него создателя молю. 1846 С. Любецкий
* * * Отвернитесь, не глядите Так умильно на меня, Иль закройтесь, не светите Вспышкой розового дня! Огневые, голубые, Как лазурь, как бирюза, Неги полные, живые, Искрометные глаза! Что вы смотрите так мило, О любви не говоря? И уста влечете силой, Сами страстию горя? Огневые, голубые… Ваши молнии блистают, Как зарница в облаках, Много, много обещают Несказанного в словах Огневые, голубые… Позабыть вас невозможно, А поверить вам — беда! О, когда бы было можно Не встречать вас никогда! Огневые, голубые… (1844) * * * Одинок стоит домик-крошечка, Он на всех глядит в три окошечка. На одном из них занавесочка. А за ней висит с птичкой клеточка. Чья-то ручка там держит леечку, Знать, водой поит канареечку. Вот глазок горит — какой пламенный! Хоть кого спалит, будь хоть каменный. О, глазок, глазок! незабудочка, Для неопытных злая удочка. Много раз сулил мне блаженство ты, Но так рок судил — не сбылись мечты. Помню я тебя, домик-крошечка, И заветные три окошечка… (1851) Я. П. Полонский
Затворница
В одной знакомой улице Я помню старый дом, С высокой, тёмной лестницей, С завешенным окном. Там огонек, как звёздочка, До полночи светил, И ветер занавескою Тихонько шевелил. Никто не знал, какая там Затворница жила, Какая сила тайная Меня туда влекла, И что за чудо девушка В заветный час ночной Меня встречала, бледная, С распущенной косой. Какие речи детские Она твердила мне: О жизни неизведанной, О дальней стороне. Как не по-детски пламенно, Прильнув к устам моим, Она, дрожа, шептала мне: «Послушай, убежим! Мы будем птицы вольные — Забудем гордый свет… Где нет людей прощающих, Туда возврата нет…» И тихо слёзы капали — И поцелуй звучал… И ветер занавескою Тревожно колыхал. 20 июля 1846 А. В. Тимофеев
Чёрны очи, ясны очи
Чёрны очи, ясны очи! Из-под соболей-ресниц Вы темней осенней ночи. Ярче молний и зарниц. Вы — огонь, вы — пламя страсти, Вы — магическая власть, Вы — любовь, вы — сладострастье, Вы — блаженство, вы — напасть. Вдруг зажгутся, запылают — Загорится страсти ад. Вдруг померкнут, потухают — И слезами заблестят. Но зачем вы, черны очи, Чудо, прелесть красоты, — Вдруг ясней, чем звезды ночи, То как грустный след мечты? Очи, очи, не блестите Пламнем дивного огня, Вы не искритесь, не жгите: Ваш огонь не для меня! Я узнал, ах, черны очи, Кто в вас смотрится тайком И кого в прохладе ночи Жжёте страстным вы огнём. (1847) Н. В. Берг
Л.
Ты ещё не умеешь любить, Но готов я порою забыться И с тобою слегка пошутить, И в тебя на минуту влюбиться. Я влюбляюсь в тебя без ума; Ты, кокетка, шалить начинаешь: Ты как будто бы любишь сама, И тоскуешь, и тайно страдаешь; Ты прощаешь певцу своему И волненье, и грусть, и докуку, И что крепко целую и жму Я твою белоснежную руку, И что в очи тебе я смотрю Беспокойным, томительным взором, Что с тобой говорю, говорю, И не знаю конца разговорам… Вдруг я вижу — ты снова не та: О любви уж и слышать не хочешь, И как будто другим занята, И бежишь от меня, и хохочешь… Я спешу заглушить и забыть Ропот сердца мятежный и страстный… Ты ещё не умеешь любить, Мой ребёнок, мой ангел прекрасный! 1848 И. П. Мятлев
Звезда
Звезда, прости! — пора мне спать, Но жаль расстаться мне с тобою, С тобою я привык мечтать, А я теперь живу мечтою. И даст ли мне тревожный сон Ограду ложного виденья? Нет, чаще повторяет он Дневные сердцу впечатленья. А ты, волшебная звезда, Неизменимая, сияешь, Ты сердцу грустному всегда О лучших днях напоминаешь. И к небу там, где светишь ты, Мои стремятся все желанья, Мои там сбудутся мечты… Звезда, прости же! до свиданья! 1840-е гг. 
ПЕСНИ ГУСАРСКИЕ И СТУДЕНЧЕСКИЕ
К. Н. Батюшков
Разлука
Гусар, на саблю опираясь, В глубокой горести стоял; Надолго с милой разлучаясь, Вздыхая, он сказал: «Не плачь, красавица! Слезами Кручине злой не пособить! Клянуся честью и усами Любви не изменить! Любви непобедима сила. Она — мой верный щит в войне; Булат в руке, а в сердце Лила, — Чего страшиться мне? Не плачь, красавица! Слезами Кручине злой не пособить! А если изменю… усами Клянусь, наказан быть! Тогда, мой верный конь, споткнися, Летя во вражий стан стрелой; Уздечка бранная порвися И стремя под ногой! Пускай булат в руке с размаха Изломится, как прут гнилой, И я, бледнея весь от страха, Явлюсь перед тобой!» Но верный конь не спотыкался Под нашим всадником лихим; Булат в боях не изломался, И честь гусара с ним! А он забыл любовь и слезы Своей пастушки дорогой И рвал в чужбине счастья розы С красавицей другой. Но что же сделала пастушка? Другому сердце отдала. Любовь красавицам — игрушка, А клятвы их — слова! Всё здесь, друзья, изменой дышит, Теперь нет верности нигде! Амур, смеясь, все клятвы пишет Стрелою на воде. (1814) Д. В. Давыдов
Песня
Я люблю кровавый бой! Я рожден для службы царской! Сабля, водка, конь гусарской, С вами век мне золотой! Я люблю кровавый бой, Я рождён для службы царской! За тебя на чёрта рад, Наша матушка Россия! Пусть французишки гнилые К нам пожалуют назад! За тебя на чёрта рад, Наша матушка Россия! Станем, братцы, вечно жить Вкруг огней, под шалашами, Днём — рубиться молодцами, Вечерком — горелку пить! Станем, братцы, вечно жить Вкруг огней, под шалашами! О, как страшно смерть встречать На постеле господином, Ждать конца под балдахином И всечасно умирать! О, как страшно смерть встречать На постеле господином! То ли дело средь мечей! Там о славе лишь мечтаешь, Смерти в когти попадаешь, И не думая о ней! То ли дело средь мечей: Там о славе лишь мечтаешь! Я люблю кровавый бой! Я рожден для службы царской! Сабля, водка, конь гусарской, С вами век мне золотой! Я люблю кровавый бой, Я рождён для службы царской! 1815 Песня старого гусара
Где друзья минувших лет, Где гусары коренные, Председатели бесед, Собутыльники седые? Деды, помню вас и я, Испивающих ковшами И сидящих вкруг огня С красно-сизыми носами! На затылке кивера, Доломаны до колена, Сабли, ташки у бедра, И диваном — кипа сена. Трубки черные в зубах; Все безмолвны, дым гуляет На закрученных висках И усы перебегает. Ни полслова… Дым столбом… Ни полслова… Все мертвецки Пьют и, преклонясь челом, Засыпают молодецки. Но едва проглянет день, Каждый по полю порхает; Кивер зверски набекрень, Ментик с вихрями играет. Конь кипит под седоком, Сабля свищет, враг валится… Бой умолк, и вечерком Снова ковшик шевелится. А теперь что вижу? — Страх! И гусары в модном свете, В вицмундирах, в башмаках, Вальсируют на паркете! Говорят: умней они… Но что слышим от любого? Жомини да Жомини! А об водке — ни полслова! Где друзья минувших лет, Где гусары коренные, Председатели бесед, Собутыльники седые? 1817 Н. М. Языков
Песня
Из страны, страны далекой, С Волги-матушки широкой, Ради сладкого труда, Ради вольности высокой Собралися мы сюда. Помним холмы, помним долы, Наши храмы, наши сёлы, И в краю, краю чужом Мы пируем пир веселый И за родину мы пьём. Благодетельною силой С нами немцев подружило Откровенное вино; Шумно, пламенно и мило Мы гуляем заодно. Но с надеждою чудесной Мы стакан, и полновесный, Нашей Руси — будь она Первым царством в поднебесной, И счастлива и славна! 1827 А. П. Серебрянский
Вино
Быстры, как волны, дни нашей жизни, Что час, то короче к могиле наш путь. Напеним янтарной струею бокалы! И краток и дорог веселый наш миг. Будущность темна, как осени ночи, Прошедшее гибнет для нас навсегда; Ловите ж минуты текущего быстро, Как знать, что осталось для нас впереди? Умрёшь — похоронят, как не был на свете; Сгниешь — не восстанешь к беседе друзей. Полнее ж, полнее забвения чашу! И краток и дорог весёлый наш миг. Начало 1830-х годов В. А. Соллогуб
Серенада
Н. М. Языкову
Закинув плащ, с гитарой под рукою, К её окну пойдём в тиши ночной, И там прервём мы песнью молодою Роскошный сон красавицы младой. Но не страшись, пленительная дева, Не возмутим твоих мы светлых снов Неистовством бурсацкого напева Иль повестью студенческих грехов. Нет, мы поём и тихо и смиренно, Лишь для того, чтоб слышала нас ты, И наша песнь — как фимиам священный Пред алтарем богини красоты. Звезда души! Богиня молодая! Нас осветил огонь твоих очей, И голос наш, на сердце замирая, Любви земной не выразит речей. Мы здесь поём во тьме весенней ночи; Ты ж, пробудясь от шума голосов, Сомкнёшь опять мечтательные очи, Не расслыхав воззванья бурсаков; Но нет… душой услышав серенаду, Стыдясь во сне… ты песнь любви поймёшь И нехотя ночным певцам в награду Их имена впросонках назовешь. 1830-е годы (Песенный вариант несохранившегося стихотворения А. А. Дельвига)
* * * Не осенний мелкий дождичек Брызжет, брызжет сквозь туман; Слёзы горькие льёт молодец На свой бархатный кафтан. Полно, брат молодец, Ты ведь не девица! Пей, тоска пройдет, Пей, пей, Пей, тоска пройдёт! «Не тоска, друзья-товарищи, В грудь запала глубоко: Дни веселья и дни радости Отлетели далеко!» Полно, брат молодец… и т. д. «Э-эх! вы братцы, вы товарищи, Не поможет мне вино, Оттого что змея лютая Гложет, точит грудь мою». Полно, брат молодец… и т. д. «И теперь я всё, товарищи, Сохну, вяну день от дня, Оттого что красна девица Изменила мне шутя!» Полно, брат молодец… и т. д. «Да! как русский любит родину, Так люблю я вспоминать Дни веселья, дни счастливые… Не пришлось бы горевать!» Полно, брат молодец… и т. д. «А… и впрямь-ко, я попробую В вине горе утопить И тоску, злодейку лютую, Поскорей вином залить». Полно, брат молодец, Ты ведь не девица, Пей, тоска пройдет, Пей, пей, Пей, тоска пройдёт! Неизвестный автор
* * * Золотых наших дней Уж немного осталось, А бессонных ночей Половина промчалась. Проведёмте ж, друзья, Эту ночь веселей, Пусть студентов семья Соберётся тесней! Наша жизнь коротка, Всё уносит с собой, Наша юность, друзья, Пронесется стрелой. Проведемте ж, друзья…. и т. д. Не два века нам жить, А полвека всего. Так тужить да грустить, Друг мой, право, смешно. Проведемте ж, друзья… и т. д. В голове удалой Много сладостных дум; Буря жизни и вой Не заглушат их шум. Проведемте ж, друзья… и т. д. Пусть на небе гроза, А во тьме для меня Моей милой глаза Блещут ярче огня. Проведемте ж, друзья… и т. д. Не любить — загубить Значит жизнь молодую. В жизни (мире) рай — выбирай Себе деву любую! Проведемте ж, друзья… и т. д. В объятиях девы, Как ангел прекрасной, Забудем же, други, Всё горе своё. Проведемте ж, друзья… и т. д. И счастия полны, С улыбкою страстной, Умрём, забывая Весь мир, за неё. Проведемте ж, друзья… и т. д. И чем больше и злей Будет гром громыхать, Тем отраднее с «ней» Будем мы пировать. Проведемте ж, друзья… и т. д. Наша жизнь коротка, Всё уносит с собой. Пусть разгульна, легка Мчится юность стрелой! Проведемте ж, друзья… и т. д. На разгульном пиру Пусть вино нам отрада, Пусть и песня веселья Всем горям преграда. Проведемте ж, друзья… и т. д. Пойте, ликуйте Беспечно, друзья, А песня польётся Как влаги струя. Проведемте ж, друзья… и т. д. Пусть ликует твой враг, Твои силы губя, Только б было светло На душе у тебя. Проведемте ж, друзья… и т. д. И чтоб в дом твой друзья, Люди честные шли, И на смену отцов Нам младенцы росли. Проведемте ж, друзья… и т. д. И чтоб мог ты врагу В очи смело глядеть И пред смертью своей Не дрожать, не бледнеть. Проведемте ж, друзья… и т. д. Не боюсь я судьбы, Не боюсь я врагов: Силы есть для борьбы, Руки есть для трудов! Проведемте ж, друзья… и т. д. Кто из нас победит. — Эта речь впереди; А покуда кипит Жажда жизни в груди. Проведемте ж, друзья… и т. д. Выпьем, братцы, теперь Мы за русский народ, Чтобы грамоту знал, Чтобы шёл всё вперед! Проведемте ж, друзья, Эту ночь веселей, Пусть студентов семья Соберётся тесней! (1860-е годы) 
БАЛЛАДЫ
В. А. Жуковский
(Из баллады «Светлана»)
А. А. Воейковой
Раз в крещенский вечерок Девушки гадали: За ворота башмачок, Сняв с ноги, бросали; Снег пололи; под окном Слушали; кормили Счетным курицу зерном; Ярый воск топили; В чашу с чистою водой Клали перстень золотой, Серьги изумрудны; Расстилали белый плат И над чашей пели в лад Песенки подблюдны. Тускло светится луна В сумраке тумана — Молчалива и грустна Милая Светлана. «Что, подруженька, с тобой? Вымолви словечко; Слушай песни круговой, Вынь себе колечко. Пой, красавица: «Кузнец, Скуй мне злат и нов венец, Скуй кольцо златое; Мне венчаться тем венцом, Обручаться тем кольцом При святом налое». «Как могу, подружки, петь? Милый друг далёко; Мне судьбина умереть В грусти одинокой. Год промчался — вести нет; Он ко мне не пишет; Ах! а им лишь красен свет, Им лишь сердце дышит… Иль не вспомнишь обо мне? Где, в какой ты стороне? Где твоя обитель? Я молюсь и слезы лью! Утоли печаль мою, Ангел-утешитель». 1811 Ночной смотр
В двенадцать часов по ночам Из гроба встает барабанщик; И ходит он взад и вперед, И бьёт он проворно тревогу. И в тёмных гробах барабан Могучую будит пехоту: Встают молодцы егеря, Встают старики гренадёры, Встают из-под русских снегов, С роскошных полей италийских, Встают с африканских степей, С горючих песков Палестины. В двенадцать часов по ночам Выходит трубач из могилы; И скачет он взад и вперёд, И громко трубит он тревогу. И в тёмных могилах труба Могучую конницу будит: Седые гусары встают, Встают усачи кирасиры; И с севера, с юга летят, С востока и с запада мчатся На лёгких воздушных конях Один за другим эскадроны. В двенадцать часов по ночам Из гроба встаёт полководец; На нём сверх мундира сюртук; Он с маленькой шляпой и шпагой; На старом коне боевом Он медленно едет по фрунту; И маршалы едут за ним, И едут за ним адъютанты; И армия честь отдаёт. Становится он перед нею, И с музыкой мимо его Проходят полки за полками. И всех генералов своих Потом он в кружок собирает, И ближнему на ухо сам Он шепчет пароль свой и лозунг; И армии всей отдают Они тот пароль и тот лозунг: И Франция — тот их пароль, Тот лозунг — Святая Елена. Так к старым солдатам своим На смотр генеральный из гроба В двенадцать часов по ночам Встает император усопший. 1836 А. С. Пушкин
Казак
Раз, полунощной порою, Сквозь туман и мрак, Ехал тихо над рекою Удалой казак. Черна шапка набекрени, Весь жупан в пыли. Пистолеты при колене, Сабля до земли. Верный конь, узды не чуя, Шагом выступал; Гриву долгую волнуя, Углублялся вдаль. Вот пред ним две-три избушки, Выломан забор; Здесь — Дорога к деревушке, Там — в дремучий бор. «Не найду в лесу девицы, — Думал хват Денис, — Уж красавицы в светлицы На ночь убрались». Шевельнул донец уздою, Шпорой прикольнул, И помчался конь стрелою, К избам завернул. В облаках луна сребрила Дальни небеса; Под окном сидит уныла Девица-краса. Храбрый видит красну деву; Сердце бьётся в нём, Конь тихонько к леву, к леву — Вот уж под окном. «Ночь становится темнее, Скрылася луна. Выдь, коханочка, скорее, Напои коня». — «Нет! к мужчине молодому Страшно подойти, Страшно выйти мне из дому, Коню дать воды». — «Ах! небось, девица красна, С милым подружись!» — «Ночь красавицам опасна». — «Радость! не страшись! Верь, коханочка, пустое; Ложный страх отбрось! Тратишь время золотое; Милая, небось! Сядь на борзого, с тобою В дальний еду край; Будешь счастлива со мною: С другом всюду рай». Что же девица? Склонилась, Победила страх, Робко ехать согласилась; Счастлив стал казак. Поскакали, полетели, Дружку друг любил; Был ей верен две недели, В третью изменил. 1814 А. X. Дуроп
Казак на родине
(Романс)
«Кончен, кончен дальний путь! Вижу край родимый! Сладко будет отдохнуть Мне с подругой милой! Долго в грусти ждёт она Казака младого. Вот забрезжила луна С неба голубого! И весёлый Дон течёт Тихою струею; В нетерпенье конь мой ржёт, Чуя под собою Пажити родных брегов, Где в счастливой доле Средь знакомых табунов Он гулял на воле. «Верный конь, скачи скорей И как вихорь мчися; Лишь пред хатою моей Ты остановися!» — Так спешил казак домой, Понукал гнедого; Борзый конь летит стрелой До дому родного. Вот приближился донец К своему селенью: «Стой, товарищ, стой! — конец Нашему стремленью!» Видит он невесты дом, Входит к ней в светлицу, И объяту сладким сном Будит он девицу. «Встань, коханочка моя! Нежно улыбнися, Обними скорей меня И к груди прижмися! На полях страны чужой Я дышал тобою; Для тебя я в край родной Возвращён судьбою!» Что же милая его?.. Пробудилась, встала И, взглянувши на него, В страхе задрожала. «Наяву или во сне Зрю тебя, мой милый!.. Ах, недаром же во мне Сердце приуныло! Долго я тебя ждала И страдала в скуке; Сколько слез я пролила В горестной разлуке! И, отчаясь зреть тебя, Быть твоей женою, Отдалась другому я С клятвой роковою». — «Так, так бог с тобой!» — сказал Молодец удалый, И — к воротам, где стоял Конь его усталый. «Ну, сопутник верный мой! — Он сказал уныло. — Нет тебе травы родной, Нет мне в свете милой!» С словом сим он на гнедка, Шевельнул уздою, Тронул шпорой под бока: Быстрый конь стрелою Полетел в обратный путь От села родного. Но тоска терзала грудь Казака младого. Он в последний раз взглянул В сторону родиму И невольно воздохнул, Скрылся в даль незриму. Что и родина, коль нет Ни друзей, ни милой? — Ах! тогда нам целый свет Кажется могилой! (1818) С. Т. Аксаков
Уральский казак
(Истинное происшествие)
Настала священная брань на врагов И в битву помчала Урала сынов. Один из казаков, наездник лихой, Лишь год один живши с женой молодой, Любя её страстно и страстно любим, Был должен расстаться с блаженством своим. Прощаясь с женою, сказал: «Будь верна!» — «Верна до могилы!» — сказала она. Три года за родину бился с врагом, Разил супостатов копьем и мечом. Бесстрашный наездник всегда впереди, Свидетели раны — и все на груди. Окончились битвы; он едет домой, Всё страстный, всё верный жене молодой. Уже достигают Урала брегов И видят навстречу идущих отцов. Казак наш объемлет отца своего, Но в тайной печали он видит его. «Поведай, родимый, поведай ты мне Об матери милой, об милой жене!» Старик отвечает: «Здорова семья; Но, сын мой, случилась беда у тебя: Тебе изменила младая жена: За то от печали иссохла она. Раскаянье видя, простили мы ей; Прости её, сын мой: мы просим об ней!» Ни слова ответа! Идет он с отцом; И вот уже входит в родительский дом. Упала на грудь его матерь в слезах, Жена молодая лежала в ногах. Он мать обнимает; иконам святым, Как быть, помолился с поклоном земным. Вдруг сабля взвилася могучей рукой… Глава покатилась жены молодой! Безмолвно он голову тихо берет, Безмолвно к народу на площадь идёт. Своё преступленье он всем объявил И требовал казни, и казнь получил. (1821) К. Ф. Рылеев
Смерть Ермака
П. А. Муханову
Ревела буря, дождь шумел; Во мраке молнии летали; Бесперерывно гром гремел, И ветры в дебрях бушевали… Ко славе страстию дыша, В стране суровой и угрюмой, На диком бреге Иртыша Сидел Ермак, объятый думой. Товарищи его трудов, Побед и громозвучной славы Среди раскинутых шатров Беспечно спали близ дубравы. «О, спите, спите, — мнил герой, — Друзья, под бурею ревущей; С рассветом глас раздастся мой, На славу иль на смерть зовущий! Вам нужен отдых; сладкий сон И в бурю храбрых успокоит; В мечтах напомнит славу он И силы ратников удвоит. Кто жизни не щадил своей, В разбоях злато добывая, Тот думать будет ли о ней, За Русь святую погибая? Своей и вражьей кровью смыв Все преступленья буйной жизни И за победы заслужив Благословения отчизны, — Нам смерть не может быть страшна; Своё мы дело совершили: Сибирь царю покорена, И мы — не праздно в мире жили!» Но роковой его удел Уже сидел с героем рядом И с сожалением глядел На жертву любопытным взглядом. Ревела буря — дождь шумел; Во мраке молнии летали; Бесперерывно гром гремел, И ветры в дебрях бушевали. Иртыш кипел в крутых брегах, Вздымалися седые волны И рассыпались с ревом в прах, Бия о брег козачьи челны. С вождем покой в объятьях сна Дружина храбрая вкушала; С Кучумом буря лишь одна На их погибель не дремала! Страшась вступить с героем в бой, Кучум к шатрам, как тать презренный, Прокрался тайною тропой, Татар толпами окружённый. Мечи сверкнули в их руках — И окровавилась долина, И пала грозная в боях, Не обнажив мечей, дружина… Ермак воспрянул ото сна И, гибель зря, стремится в волны, Душа отвагою полна, Но далеко от брега челны! Иртыш волнуется сильней — Ермак все силы напрягает И мощною рукой своей Валы седые рассекает… Плывет… уж близко челнока — Но сила року уступила, И, закипев страшней, река Героя с шумом поглотила. Лишивши сил богатыря Бороться с ярою волною, Тяжёлый панцирь — дар царя — Стал гибели его виною. Ревела буря… вдруг луной Иртыш кипящий осребрился, И труп, извергнутый волной, В броне медяной озарился. Носились тучи, дождь шумел, И молнии ещё сверкали, И гром вдали ещё гремел, И ветры в дебрях бушевали. (1822)
