Убийцы чудовищ

— Ждем, когда к нам переселятся другие люди, — ответил Эвар. — Запас карман не тянет, месьоры. Люди поговаривают, будто к зимнему открытию Врат Мира народ сюда валом повалит. Тан уже начал новый город возводить, двенадцать лиг к Полуночному восходу, там речка есть и место более удобное. Если хотите, съездим, посмотрим. Это недалеко от раскопа.

— Народ валом повалит? — Гвайнард хмуро посмотрел на Конана, тот лишь пожал плечами в ответ. — Интересно, откуда же? Про Аурус в Хайбории знают немногие избранные, вроде Лентула или других перекупщиков, а они вовсе не кричат об Ауру се на каждом углу.

— Бритунийские кметы хотят уйти от своих господ, — сказал на то Эвар. — Да и благородным господам королевские налоги надоели. А здесь хорошо — земли бери столько, сколько сможешь обработать, хочешь, копайся в развалинах, сокровища добывай, а хочешь — отправляйся путешествовать. Жил у нас одно время ученый муж из Немедии, забыл, как его звали. Так он нанял десятерых сорвиголов и поехал земли Ауруса осматривать. На Закате до Океана дошел, на Полуночи до Черных Гор, за которыми только мерзлые пустоши да ледники. Когда возвращался, много всяких диковинных историй о своих приключениях рассказывал, причем не все из них были выдумкой.

— И где он сейчас, этот немедиец?

— Сгинул. Вместе со своей ватагой. Полтора солнечных круга назад уехал, с тех пор не появлялся. Думается, погибли они. Мыслимое ли дело, вдесятером нашей нечисти противостоять?!

— Нечисть, нежить... — Гвайнард сплюнул. — Я этих слов за последние сутки наслушался столько, что на всю оставшуюся жизнь хватит. Эвар, вот скажи, ты сам здешнюю нечистую силу в глаза видел? Почему о ней столько разговоров, если люди ночью наглухо запираются в домах и носа оттуда не высовывают?

— Видеть-то видел. Призраки разные, страшенные — жуть! Воют, орут, хохочут. Если тан кого к смерти приговаривает, бедолаг голышом за ворота выкидывают, и поминай как звали! Исчезают бесследно.

— Ночные хищники, — предположил Конан.

— Если вы боитесь ночами выходить из крепости, значит вы их никогда не встречали. Почему обязательно нечисть?

— Верно, — согласно кивнул Гвай. — Сразу встает вопрос: как могли выжить первые поселенцы, пришедшие на Аурус? Ведь тогда не было замка тана и укрепленных хуторов! Эвар, ответь пожалуйста, почему над городом натянута сетка?

— Твари часто с неба нападают. Летающие они, с крыльями. Налетят, и кровь жрать начнут! Или просто утащат с собой.

— Конан, тебе это ничего не напоминает? — спросил Гвай у варвара. — Существа, которые охотятся только ночью, атакуют с воздуха, имеют привычку питаться живой кровью? Подозрительно похоже на...

—На каттаканов, — опередил Гвайнарда киммериец. — На диких каттаканов. Не может быть! Рэльгонн с родичами происходит совсем из другой Сферы, здесь они никак не могли оказаться! Эвар, а нечистая сила домашних животных трогает?

— Бывает, сударь. Ящеров или сартаков только от буллетов и прочих скверных чуд оберегать приходится, а вот коровы с лошадками страдают.

— Очень интересно, прямо-таки поразительно! — с воодушевлением воскликнул Гвай. — Есть непреложные законы, один из которых гласит: нечисть не терпит домашнюю скотину, особенно лошадей. У меня самого оберег в виде серебряной коняшки на поясе... К лошади никакой призрак или демон Черной Бездны и близко не подойдет, если в том нет особой потребности. А тут, пожалуйста — даже коней кусают. Значит, это не нечисть — что-то другое, попроще.

— Ты забыл главное, — отозвался варвар. — Лошади или коровы порождены нашим миром, а вовсе не Аурусом. Местная нечистая сила просто не знает, что они — домашние животные. Для нее таковыми являются как раз ящеры, сартаки или те здоровые тварюги с шерстью и рогами. Понимаешь, что я имею в виду?

— Загадка... Возможно, ты и прав.

— Гвай, объясни нам, неразумным, что такое нечистая сила вообще? Если человек, как уверяют некоторые мудрецы, это двуногое, ходящее прямо, разговаривающее и способное думать существо без перьев, то как описать нечисть?

— Демонические существа порожденные Черной бездной, миром первородного зла, — не задумываясь сказал опытный охотник на чудовищ.— Твари, способные обитать в мире человека и питающиеся его жизненной силой, которую они используют для поддержки своего существования и увеличения магической силы. Если совсем коротко — враги. Беспощадные и безжалостные, только потому, что они направлены исключительно на зло.

— И ты думаешь, что Первородные когда-то настолько разозлили собственных богов, что боги специально открыли проход между Аурусом и Черной Бездной, напустили сюда орду нечисти, а таковая под корень извела нагрешившую разумную расу?

— Понятия не имею, — буркнул Гвайнард, рассматривая долину появившуюся впереди, за холмом. Замечались темные движущиеся точки — люди вовсю работали. — Разберемся! Эвар, это и есть город Первородных?

— Точно так, сударь. Сейчас уже приедем...

* * *

—Поразительно, — только и выдавил Конан, обводя взглядом большущий, в лигу, раскоп, стараниями подданных тана Арнульфа освобожденный от земли и мусора. — Гвай, мы ведь наблюдаем только малую часть развалин!

Вырытая людьми котловина формой отчасти напоминала раскрытый дамский веер, небрежно брошенный на землю. От дороги, ведущей к форту, «веер» постепенно расширялся, охватывая значительную часть зажатой между двумя лесистыми возвышенностями долины и упирался в синее озерцо в форме полумесяца. Судя по идеально округлым берегам, озеро было искусственным.

Долгие столетия, пролетевшие после таинственной катастрофы, уничтожившей цивилизацию Первородных, обозначили себя в виде песчаных наносов и земли, постепенно покрывшейгород — ребристые крыши некоторых зданий в доселе не расчищенной части долины едва пока зывались из слежавшегося, покрытого жесткой травой, грунта.

Однако человеческие руки совершили маленькое чудо — центральная часть города оказалась полностью освобождена от завалов, вымощенные цветным камнем улицы, казалось, были тщательно подметены, а похожий на желтоватый мрамор камень, коим облицовывались дома, поблескивал на солнце.

— Тут командует месьор Абу-Бакр, — сказал Эвар. — Он раньше был чиновником в Аграпуре, лет десять назад приехал сюда и с тех пор занимается только раскопками. Прямо разумом повредился на своих ненаглядных древностях! Непременно поговорите с ним — Абу-Бакр очень мудрый человек.

Ящеры спустились в долину, миновали отвалы породы, похожие на миниатюрные горы, и Конан снова подивился тому, сколько же труда вложил этот самый Абу-Бакр со своими подчиненными в раскопки поселения Первородных. По масштабности, этот труд повторял, но не превосходил, строительство крепости тана Арнульфа.

Да, Эвар не соврал, утверждая, что Первородные были неприятным народом. На самом въезде в старинное городище высились две здоровенные статуи - бронзовые, когда-то позолоченные. Теперь позолота облезла и поэтому изваяния выглядели совсем противно. Твари стояли на двух ногах, как и человек, прикрытые от пояса вниз неким подобием набедренной повязки. Ступни заканчивались единственным толстым когтем, загнутым и острым. Фигура Первородного была очень худощавой, почти тощей, на туловище выше живота наблюдалось странное утолщение, смахивавшее на сросшиеся, бугристые женские груди. Руки угловатые, тонкие, с членистыми **пальцами — каждый почти с человеческое предплечье длиной. Голова треугольная, сужающаяся к тому месту, которое должно называться подбородком. Вместо рта — двойные челюсти, в точности похожие на увеличенные паучьи жвалы. Глаза огромные, глубоко запавшие в череп. Если думать, что Первородные не превосходили ростом людей, то размер глаз приближался бы к размерам крупного апельсина. От лба к затылку, рассекая голову надвое, шел невысокий гребнеобразный вырост.

— Не удивлен, что боги с ними расправились, — откомментировал Конан увиденное. — Такое чучело сложно полюбить.

— Для всякого Первородного ты или я тоже казались бы невероятным монстрами, — парировал Гвай, который рассматривал статуи с искренним интересом. — Пойми, мы хорошо относимся к нашим гномам или рабирийским гулям только потому, что они или человекоподобны, или являются родственниками людской расы. В случае с Первородными все по-другому: эти существа настолько чужие для нас, что страх перед ними возникает сам по себе. Мы всегда боимся чужого. Теперь представь, что данная статуя посвящена какому-нибудь великому мудрецу этого народа, который очень любил маму, жену и своих детей, а заодно истратил половину состояния на устройство сиротских приютов и школ для девочек из бедных семей.

— Судя по виду, родную маму он отравил протухшими грибами, жену продал в публичный дом, детей обратил в рабство, а школу для девочек поджег из невинного озорства вместе со всеми ученицами, — не остался в долгу Конан. — Не надо ничего идеализировать, реальная жизнь, как правило, гораздо более угрюма и безрадостна. Поехали искать этого ученого туранца, АбуБакра. Иначе до вечера провозимся, рассматривая здешние сомнительные достопримечательности.

Единственное, в чем Первородным было никак не отказать, так это в умении украсить свой город. Дома, в отличие от человеческих, были круглыми, словно ульи. Кое-где облицовка обвалилась, обнажая желтоватый кирпич, сохранившиеся крыши сферической, будто купола, формы, сделаны из непонятного материала, похожего на полупрозрачный бычий пузырь. Мостовые выложены плитами синего, желтого и оранжевого цветов, складывающимися в нехитрый, но красивый узор. Первородные очень любили пышную мозаику — на стенах зданий множество мозаичных картин, изображающих животных, звездное небо с неизвестными созвездиями, самих Первородных, восседающих в креслах, едущих на колесницах, запряженных зеленоватыми ящерами, просто беседующих или играющих... Все картины в цвете, хотя и тяготеют к синему, голубому и фиолетовому оттенкам — Гвай сразу заявил, что окружающий мир Первородные наверняка видели немного по другому, чем люди. И что странно, на мозаиках не было ни единой сцены войны, изображенные существа не держали в руках ничего, даже отдаленно напоминавшего оружие. Зато видно множество странных предметов похожих на магические приспособления — шары, жезлы, дымящиеся сосуды...

Всадники добрались до овальной площади, окруженной полуразрушенной длинной колоннадой — тут, в основном, и суетились люди, перетаскивавшие носилки с битым камнем и мусором. Посреди, на расстеленной холстине, тускло мерцали найденные за сегодня ценности: множество погнутых золотых чаш, каких-то подвесок и непонятных шипастых инструментов, словно извлеченных из пыточной. Из очень богатой пыточной.

— Этим они кушали, — Конан услышал спокойный голос с сильным туранским акцентом. К ящеру подошел седой человек облаченный в перепачканный пылью балахон и показал на устрашающие зацепы, штыри и шила. — Нечто наподобие всем знакомых вилок или ложечек для маслин... Меня зовут Абу-Бакр, почтенные. С кем имею честь? Мы случайно не встречались раньше?

—Не встречались, — Конан спустился на землю и слегка поклонился. Сразу заговорил на туранском — наречие подданных императора Илдиза варвар отлично выучил за годы службы в Аграпуре. — Мы...

—Мы приехали от светлейшего тана, — перебил киммерийца Гвай. Он тоже знал туранский язык, пускай и не столь хорошо как Конан. — Хотели бы осмотреть развалины.

Далее последовали привычные вежливые представления и расшаркивания. Туранец, потряхивая седой острой бородкой, картинно изумился тому, что на Ауру се появились -настоящие Ночные Стражи и тотчас начал пространно жаловаться на донимающую людей нечисть. Ночевать в окрестностях развалин никто не решается, приходится каждый вечер возвращаться в город, что очень мешает работе... Не могли бы уважаемые охотники каким-либо образом помочь? Что-нибудь посоветовать? Если нет, то он, Абу-Бакр, настаивать не будет, но все-таки...

—Надо подумать и как следует оглядеться, — заученно ответил Гвайнард. — Ты позволишь, почтенный?

Почтенный позволил и сам вызвался проводить визитеров по наиболее красивым местам городища. Эвара оставили на площади сторожить ящеров — он видел развалины многократно и особого интереса к древностям Первородных не проявлял.

Абу-Бакр действительно оказался фанатиком и знатоком своего дела. Наверное, он знал о Первородных больше, чем любой другой человек на Аурусе. За много лет работы туранец научился отличать общественные здания от жилых домов и храмов, повстречал множество загадок, по большей части оставшихся неразрешенными, раскопал столько сокровищ, что любой хранитель казны королевств Заката удавился бы от зависти. Кроме того, Абу-Бакр увлеченно занимался расшифровкой алфавита Первородных.

— Очень сложный язык, — сокрушался ученый туранец, шествуя по главной улице города. — Подозреваю, древняя раса говорила одновременно на нескольких наречиях и постоянно изобретала новые.

— Для чего такие сложности? — не понял варвар.

— Первородные были народом магов и колдунов, это я выяснил непреложно. А появление неизвестного ранее языка, со всем богатством понятий, и слов, означает прорыв в новые области магии. Признаться, эти существа перешли все разумные границы в своем искусстве — почти каждое действие, включая самые простейшие, сопровождалось колдовством. Вообразите, месьоры что вы желаете заглянуть, простите, в нужник, и открываете дверь туда с помощью магии, точно так же опускаете защелку, открываете крышку чана... Первородные никогда не воевали — зачем создавать примитивное железное оружие, если ты можешь в мгновение ока испепелить целое войско? Сохранилось невероятное количество фресок и мозаик, на которых древние только и занимаются волшебством по любому поводу! У них было все — достаточно пожелать, и любая вещь, от летучего корабля до украшения с бриллиантами, перед тобой. Наши хайборийские колдуны по сравнению с ними — малые детишки, балующиеся простенькими скучными трюками.

— Если древние были столь могущественны, то почему они вымерли? — спросил Гвай, рассматривая настенную мозаику — глазастое существо создавало из воздуха огромные вычурные цветы и преподносило их другому Первородному. — Уверен, у тебя должны быть соображения по этому поводу.

— Я почти раскрыл секрет гибели их цивилизации, — скромно ответил Абу-Бакр. — Простецы, напуганные непривлекательным видом древних, говорят, что они рассердили своих богов. Возможно. Но истинная причина опустошения

Ауруса в другом. Прошу заметить, этот город прекрасно выглядит, он практически цел, только со временем его занесло песком. А от соседнего поселения, в семнадцати лигах полуденнее, осталось одно мелкое крошево — такое впечатление, что его целенаправленно разнесли по камушку и сожгли остатки: в земле множество следов пожара. Другой пример. Возле дороги к Вратам Миров стоят два храма. Первый целехонек, второй варварски уничтожен — будто тараном в стены били! И стоят они совсем рядышком, в тридцати шагах друг от друга.

—Борьба между последователями разных культов? — высказал свою мысль Конан. — Такое и у нас бывало неоднократно. Вспомним святого Эпимитриуса, без всякого зазрения громившего святилища кхарийцев.

— Тогда почему в этом городе храмы тех же богов стоят нетронутыми? — саркастично вопросил Абу-Бакр. — Нет, здесь надо смотреть гораздо глубже. Аурус — кстати, по моим предположениям, на языке Первородных он назывался «Кертар» — постигло некое невероятное, немыслимое для нас бедствие, вызванное сорвавшейся с цепи магией. Буйство бесконтрольного колдовства, которое накопилось за тысячелетия шалостей древних, полагавших магию лишь удобной помощницей в повседневной жизни! Вообразите гигантскую, полуразумную волну магии пронесшуюся по всему Аурусу-Кертару; волну, сметавшую на своем пути любой разум и - избирательно! - часть рукотворных построек... Страшное, должно быть, зрелище... Животных волна не тронула, как вы могли заметить. Только разумных Первородных - они погибли все до единого! Или не погибли, а оказались в местах, о которых и думать не хочется... Черная Бездна, Межмировая Пустота... Б-р-р...

— Очень любопытное предположение, — понимающе сказал Гвай. — Это может отчасти объяснить появление нечисти в столь удручающих количествах. Нам уже все уши прожужжали — демоны на каждом шагу, призраки за каждым кустом... Однако, практически никто с этой нечистью лицом к лицу не сталкивался — ночами вы прячетесь.

— А что остается делать? Устраивать праздники с плясками вокруг костра?

— Прежде всего — перестать испытывать панический ужас перед непознанным...

Осмотр города ничего не дал. Только дома, мозаичные картины, статуи, подчас изображавшие фантастических существ самого безобразного вида. Может, прежние хозяева Кертара и полагали их красивыми, но у человека эти изваяния вызывали одну только брезгливость.

— Вернемся на площадь, — предложил Абу-Бакр. — Сегодня рабочие вплотную подобрались к одной из подземных усыпальниц, я хочу подробно изучить ее. Простецы в склеп не полезут, считают это слишком опасным. Но вы-то, как люди бесстрашные, не откажетесь меня сопроводить? Ночные Стражи не должны трепетать перед высохшими мертвецами, погребенными много тысяч лет назад! Принимаете приглашение?

— С удовольствием, — кивнул Гвай. — Это далеко?

— Совсем рядом! Полагаю, найдена гробница вождя или жреца. Очень уж богато украшено преддверие могилы — золота Первородные не жалели... Сами взглянете.

—Меня, как всегда, не спросили, — недовольно буркнул киммериец, но его никто не услышал. Гвай и Абу-Бакр вновь пустились в живое обсуждение тайн Ауруса.

— Надписи на дверях склепов всегда начинаются одинаково, — старик указывал на иероглифы, украшавшие арку входа в гробницу, — Предполагаю, это слова наподобие «тут лежит» или «тут упокоен». Потом следует собственное имя... э... постояльца, его титул и история жизни. Я отгадал несколько десятков иероглифов, обозначающих отдельные понятия вроде «солнце», «вода», «дом» или «правитель», но поскольку Первородные пользовались не только иероглифами, но и как минимум четырьмя буквенными алфавитами, я постоянно путаюсь.

— Тогда откуда известно, что Аурус именовался Кертаром и никак иначе? — задал вполне справедливый вопрос Конан.

Абу-Бакр мечтательно закатил глаза.

—Помогла карта звездного неба, изображенная на здании, которым владел Первородный, чей род занятий можно было бы назвать астрологией. Только это не астрология, а гораздо более сложная и точная наука. Я когда эту карту увидел в первый раз, едва с ума не сошел! Решил, что привиделось, не иначе. Созвездия совершенно другие, чем в небесах Хайбории, Аурус, разумеется, обозначен как центр Вселенной, прочие звезды подписаны разными алфавитами. И вообразите — возле одной из звезд я обнаруживаю надпись на чистейшем кхарийском языке!

— Быть не может! — Гвай аж рот раскрыл. — Если Первородные погибли до открытия порталов, как оно и случилось, значит они просто не могли бывать в нашей Сфере!

— Ошибаетесь, молодой человек! Очень сильно ошибаетесь! С таким невероятным знанием магии, древняя раса вполне могла строить временные порталы между Сферами и путешествовать сколько душе угодно! Приходили они и к нам, доказательства налицо! Судя по ахеронским буквам, это случилось в ранний период империи, около трех с половиной тысяч лет назад, не позже. Я специально заказал через тана Арнульфа книги по кхарийской истории, а когда их доставили из Хайбории, перевел надпись. Ничего особенного - только название нашего мира на языке правителей Стобашенного Пифона. Под кхарийскими словами, ниже, точно такой же текст был написан буквами Первородных. Так и получилось разобрать десяток символов, но увы, с тех пор продвинуться далее в изучении наречия Кертара мне не удалось, слишком уж тяжело. Могу прочитать некоторые простенькие слова, однако смысл ускользает... Потом, по известным знакам, я разобрал наименование этого странного мира. Вот так, помогла удивительная случайность. И страсть Первородных к дальним путешествиям. — Абу-Бакр вздохнул, помолчал, и указал в сторону лестницы: — Идемте вниз, месьоры! Никаких великих открытий нас не ожидает, просто взглянем на роскошества, с которыми былые обитатели Кертара провожали усопших в мир теней.

Рабочие, само собой, отправиться вслед не решились — увлеченный познанием кертарских древностей Абу-Бакр и так слыл умалишенным, ибо все нормальные люди в заброшенном городе искали только сокровища, стараясь не залезать в гробницы. А ученый старик, рискуя собой буквально каждый день, бродил по склепам и подземным лабиринтам в надежде обрести никому не нужные знания. Все были уверены, что однажды туранца сцапает какой-нибудь особо гадкий демон, но пока Абу-Бакру везло.

Изумляет другое: каким это, интересно, образом, старый дурень сумел увлечь глупыми россказнями двух парней, выглядящих туповатыми наемниками, которым глубокомысленные рассуждения туранца должны быть напрочь чужды и непонятны?

Ведущая в черные недра лестница оказалась широкой и крутой. В каждой ступени выбито углубление, для удобства Первородных - большой коготь, каким оканчивалась их ступня, идеально подходил к округлому желобку. На стенах рельефы чеканного золота, испещренные тысячами иероглифов и фигурок, видимо описывавших деяния усопшего и его праведную жизнь. Истинное же великолепие ждало внизу — при свете факелов преддверие гробницы вспыхнуло всеми цветами радуги. Шлифованные камни, каких в Хайбории не видывали, стекло, кристаллы горного хрусталя, снова золото и снова камни, выкладывающиеся в непременную мозаику. Офирский король, самый богатый монарх Заката, увидев это режущее глаз великолепие, немедля выгнал бы придворного ювелира с позором и потребовал нанять мастеров с Кертара, окажись такая возможность.

—Скверно, — покачал головой Абу-Бакр, внимательно осмотрев переднее помещение усыпальницы. — Заметили, здесь нет никаких серебряных вещей. Ни единой! Ничего, что могло бы отпугнуть злых духов... Не понимаю! Неужели погребенный здесь чело... э... Первородный, был настолько самоуверен? В прочих склепах очень много серебра, даже плитки на полу из него отлиты! По-моему мнению, Первородные крайне серьезно относились к собственному благополучию в посмертном существовании и никак не могли допустить, чтобы демонические твари преследовали их в мире Невидимом!

— Хочешь вернуться обратно? — приподнял бровь Гвайнард и попутно шикнул на киммерийца, пытавшегося поддеть острием кинжала приглянувшийся изумруд и вытащить его из оправы. Конан только поморщился.

— Я посоветовал бы вернуться только вам - зачем понапрасну рисковать? - ответил туранец. — По-моему, здесь небезопасно.

— Вся наша жизнь небезопасна, — философски сказал Конан, засовывая добытый камень в кошелек. — Куда дальше идти? Мы забрели в тупик или я чего-то не понимаю?

—Это не тупик, — покачал головой Абу-Бакр. — Просто дверь ведущая в саму гробницу закрыта, запечатана. Мне повезло — четыре года назад, в храме божества, которое у Первородных исполняло обязанности нашего Нергала, Великого Судии и хранителя Мира Теней, я нашел ключ, которым можно отворить дверь в любой склеп. Они не боялись ограбления усыпальниц — если ты можешь иметь золота сколько захочешь, нет смысла воровать у мертвых. Золото на Кертаре не имело высокой цены — просто красивый и очень долговечный металл.

Старик покопался в кармашках пояса, вынув короткий, с ладонь, тонкий жезл. Передернул рычажок на рукояти и жезл раскрылся, подобно металлическому цветку — получилось семь или восемь лепестков, которые идеально подходили к аналогичному углублению в одной из стенных панелей. Три поворота вправо, щелчок... Конан отскочил — стена, обернувшись вокруг оси, открыла новый проход. Абу-Бакр удовлетворенно хмыкнул:

— Видите, как просто? Можно не беспокоиться, Первородные не устраивали в гробницах ловушек, замаскированных провалов или других неприятных сюрпризов. Пауков тоже нет — насекомых в этом мире очень мало и все они не кусаются...

— По мне, так лучше бы сотня пауков, чем вот такое чудо, — Конан указал на один из рельефов, вырезанных в камне, очень похожем на голубой нефрит.

Омерзительный пузатый демон скалился на непрошенных гостей, сжимая в лапах длинный хлыст из языков пламени. Вероятно, это изображение было призвано предостеречь святотатцев, посягнувших на покой захоронения, но Абу-Бакр гласу благоразумия не внял и отправился дальше, по наклонному коридору, в затхлую глубину склепа.

—Пришли, — провозгласил туранец через сотню шагов. Проход вывел в круглую рукотворную пещеру, украшенную до обидного скромно. Стены — голый необработанный камень, всего две погасших курильницы на тонких ножках да несколько золотых сосудов непонятного назначения. И саркофаг в центре.

—Шикарно, ничего не скажу, — прищелкнул языком Гвайнард, касаясь рукой массивной домовины. На ладони остался след пыли. — Первородные умели не только красиво жить, но и красиво умирать.

Вытесанный из желтого кварцита саркофаг лежал на толстой алебастровой плите и был накрыт крышкой из камня, похожего на розовую яшму. По четырем углам виднелись изображения лупоглазых крылатых существ, напоминавших горгулий. И, конечно, масса золотых накладок в виде растительного узора.

—Я в недоумении, — Абу-Бакр потеребил острую бородку. — Нет сомнений, тут погребен один из самых великих представителей древней расы, но по сравнению с другими гробницами, эта выглядит просто образчиком скромности и умеренности! Прочие склепы ломятся от серебра, золота... Мы находили все, что угодно — вазы, ларцы с одеждами, кубки, бисер, ритуальные предметы, даже колесницы! Первородные, отчасти, похожи на древних стигийцев, хоронивших своих вождей с наивозможной пышностью. А тут какой-то нищий!

— Если в твоих, почтенный, представлениях, этот тип является нищим, — ворчливо заметил Конан, — то я тогда не знаю, что следует полагать богатством. Аквилонских королей погребают куда скромнее! В Тарантии я видел могилу Сигиберта Завоевателя — обычный гранитный саркофаг и ничего больше.

— Не следует равнять человека и Первородных... — пафосно провозгласил Абу-Бакр, но вдруг осекся. В усыпальнице начало происходить нечто странное.

По всей окружности стен неожиданно появились щели, пылающие холодным синевато-белым огнем, свет полился из коридора, затмевая оранжевые язычки факельного пламени — спустя несколько мгновений в пещере было светлее, нежели под чистым небом в полдень.

Вертикально рассекшие камень прорези расширились, становясь похожими на змеиные зрачки, в их глубине обозначилось неясное движение. Вскоре оттуда выскользнули бесформенные туманные облачка, чем-то напомнившие варвару бесплотных морских каракатиц. Призрачные существа устремились в сторону выхода, явно намереваясь отрезать дорогу назад.

— Пойдем-ка отсюда... — успел вымолвить Конан, но путь в коридор уже был перекрыт колышущейся синеватой стеной. Самая дальняя щель, сразу за изголовьем саркофага, приобрела ярко-лиловый цвет с малиновой искрой, внутри шевельнулась крупная тень.

Скрывавшаяся в стене тварь осторожно шагнула в пещеру. По плиточному полу царапнули пурпурные когти. Мертвенные синие глаза-шары уставились на людей.

Демон не был чересчур огромен — высотой он лишь на полголовы превосходил длинного киммерийца. Очень похож на изображения Первородных — такое же тощее нескладное туловище, длинные пальцы, треугольная голова. При движении по телу пробегают змейки розовых и малиновых молний, кожа изредка вспыхивает голубыми точками и пятнами, вокруг голого черепа мерцает лазурный ореол, в котором моргают ослепительные белоснежные искорки. Конан почему-то сравнил чудище с ожившей грозой. — от него даже пахло так, как после разряда молнии.

...Когда варвар вступил в отряд Ночных Стражей, Гвай сразу подарил ему амулет гильдии — медальон в виде головы волка, способный предупреждать владельца об опасности. Сейчас оберег чувствительно вздрагивал и покалывал кожу на груди снежным холодком. Означало это только одно: перед господами охотниками и онемевшим от испуга мееьором Абу-Бахром находилась самая натуральная нечистая сила. Существо из Черной Бездны, демон, оберегавший гробницу.

Пока Гвай, киммериец и ученый старик стояли в замешательстве, не зная, что теперь делать, демон полностью освободился от каменного плена, двинулся вперед, заслонив собой саркофаг, взмахнул рукой, в которой невесть откуда появился бич со струей огня вместо обычной ременной плети и с невыносимой торжественностью что-то изрёк на языке, которого никто из людей прежде не слышал.

Заметив, что двуногие существа никак не отреагировали на грозную тираду, тварь повторила те же слова, но значительно громче и размереннее. После этого воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием искр, скользивших по лапам монстра.

— Чего он хочет? — шепнул Конан.

— Откуда я знаю? — скороговоркой ответил Гвай, в душе проклиная собственную непредусмотрительность — понадеявшись на спокойный денек, он не взял из города свое серебряное оружие, без которого сражаться с нечистью было совершенно бессмысленно. Да и кто бы мог подумать, что демон решится вылезти из Небытия средь беда дня — до заката оставалось очень много времени! — Видимо, грозит страшными карами за наглое вторжение во вверенную его попечению усыпальницу...

Вновь громыхнули слова неизвестного наречия — теперь демон явил в голосе нотки нетерпения и был очень многословен. Даже ногами топал и крутил перед собой огненной плетью — ярился. Произнеся долгую и во всех смыслах пламенную (истечение искорок и молний превратило чуду в эдакий живой фейерверк) речь, он снова замолчал. Наклонил голову выжидательно.

—Не понимаем, — глуповато сказал Конан, разведя руками. — Ты по-аквилонски или по-турански говорить умеешь?

Демон недоуменно отпрянул, ненадолго застыл в задумчивости, и внезапно протянул свободную от плети руку к варвару. Конан отпрыгнул, наткнувшись на Гвайнарда, сильно отдавив ему ногу. И все-таки тварь успела дотронуться до плеча человека.

Киммериец не ощутил ничего особенного — просто на миг закружилась голова и скользнуло перед глазами мимолетное видение, складывавшееся из тысяч знакомых картинок: горы Киммерии, шадизарский базар, купола храмов Аграпура, леса Бритунии. Наваждение исчезло тотчас. Судя, по всему, демон не причинил Конану никакого вреда.

— Именем багрового Кхутумо! — неожиданно возгласила тварь на вполне сносном бритунийском. — Осмелившиеся войти в запретный круг да будут пожраны огнем и прокляты, до времен гибели Вселенной!

— Ты откуда знаешь... — ахнул Гвай, но сразу опомнился. Ничего удивительного: коснувшись киммерийца, тварюга сумела почерпнуть из его души нужные знания. Старый фокус, в Хайбории тоже такое бывало. Опомнившись, Гвайнард выпалил: — Ты кто такой?