– А тебе? – подал голос Дэмиан, сидевший за столом чуть поодаль.
Я заметил, что он уже пытается опробовать свой сверлящий взгляд на Джоанне. Как и я, он наверняка знал, кто она такая.
Она удивилась, но кивнула:
– Пока да. А тебе как?
– Ну, я тут чужой. Спроси его. – Он шутливо дернул подбородком в мою сторону.
– Но ты же сидишь здесь, верно? – довольно жестко парировал я. – Что у нас еще есть такого, по-твоему?
Замечание было не вполне справедливым, но меня это мало беспокоило, поскольку я знал, что его энтузиазм не погасит ничто.
– Не позволяй ему ввести тебя в заблуждение. – Дэмиан перевел свой фирменный взгляд обратно на Джоанну. – Я вполне обычный парень из вполне обычной семьи. Мне думалось, что интересно будет взглянуть на это все самому, но я из другого мира.
Эти слова были тщательно продуманы, как и все, что он говорил, и сейчас я понимаю, чего он намеревался добиться. Сказанное предназначалось для того, чтобы каждая девушка за столом немедленно почувствовала стремление защитить Дэмиана, и никому из них или из их друзей уже не будет позволено обвинить его, что он за кого-то себя выдает. Внешняя скромность предоставляла ему возможность бесконечно брать, не чувствуя ответственности перед миром, к которому он, по собственному заявлению, не принадлежит и которому ничего не должен. Это больше всего обезоруживало людей. С этого момента они переставали бояться, что такой человек может их использовать. К чему бояться, если он сам сказал, что не питает никаких амбиций? Не успели мы заказать еду, как Дэмиан уже писал свой адрес Джоанне и двум другим сидящим за столом девушкам.
Только сейчас я заметил, как написал, что Дэмиан, «конечно», был с нами. Почему казалось само собой разумеющимся, что он будет? Еще только в самом начале своей лондонской карьеры? Может быть, потому, что я начал принимать во внимание его таланты. Сейчас по одну сторону от него сидела Серена, а по другую – Люси, и он заставил их обеих слушать его и смеяться, но не заходил дальше необходимого ни с одной ни с другой. И тогда я понял, что он из тех редких натур, которые безупречно вписываются в новую компанию и очень скоро становятся неотъемлемой ее частью, основой. Дэмиан балагурил и подшучивал над остальными, но порой и слегка хмурился. Он серьезно их слушал и заинтересованно кивал, как друг, который их знает, но все же не слишком хорошо. За все время, что я был с ним знаком, он никогда не совершал типичной ошибки парвеню: впадать в излишнюю фамильярность. Не так давно я перед охотой разговаривал с одним человеком. Накануне вечером мы с ним неплохо пообщались за ужином, и он, видимо полагая, что мы теперь друзья, принялся шутливо тыкать меня в живот и поддразнивать насчет лишнего веса. При этом он улыбался и смотрел мне в глаза, но то, что он в них увидел, вряд ли его порадовало, поскольку в тот момент я понял, что больше никогда не буду искать его общества. Дэмиан подобных оплошностей не допускал. Его манера общения была спокойной и непринужденной, а вот грубой или развязной – никогда. Она была тщательно продуманной и хорошо сыгранной, и в тот вечер мне впервые представилась возможность наблюдать, как умело он приманивает добычу.
Ужин закончился, у девушек забрали нетронутое жаркое, свет немного притушили, и по всему залу пары начали занимать места для танцев. Никто из нашей группы еще не отважился выйти вперед, но мы уже почти созрели, и в короткую паузу между разговорами я услышал, как Дэмиан обратился к Серене.
– Потанцуем? – предложил он таким тоном, словно рассказывал анекдот, забавный секрет, который в полной мере понятен только им обоим.
Прекрасная работа!
Крутили какую-то пластинку, которая нам всем нравилась. Может быть, «Flowers in the Rain»? Уже забыл. Во всяком случае, Серена почти сразу кивнула, и они встали. Но дальше меня ждало удивление. Когда они проходили мимо моего края стола, я услышал, как Дэмиан мимоходом отметил:
– Чувствую себя полным идиотом. Знаю, что тебя зовут Серена, и помню, где мы впервые встретились, но фамилии так и не расслышал. Если я дольше буду откладывать, спрашивать будет уже неудобно.
Как мошенник или придворный, он подождал, всего секунду, посмотрел, сработает ли его хитрость. Вздохнул ли он с облегчением, когда Серена с виду никак не показала, что понимает его задумку?
Она лишь улыбнулась.
– Грешэм, – тихонько ответила Серена, и они вышли на площадку для танцев.
Я наблюдал за всем этим в изумлении. Да и мудрено ли? Задолго до того вечера Дэмиан знал не только ее имя, но и где живет ее семья, и, скорее всего, площадь земельных угодий. Думаю, он смог бы перечислить годы жизни каждого графа Клермонта со дня создания титула и даже, наверное, девичьи фамилии каждой графини. Я встретился с ним взглядом. Он знал, что я слышал этот разговор, и я знал, что он это знает. Но он словно не придавал значения, что я могу вывести его на чистую воду и испортить всю игру. Такая стратегия риска в светском скалолазании заслуживает восхищения.
Люси смотрела, как я наблюдаю за ним, и на губах у нее играла легкая улыбка.
– Что смешного? – спросил я.
– У меня такое чувство, что до сегодняшнего вечера ты считал себя покровителем Дэмиана, а на самом деле можно предположить, что, когда сезон закончится, ты, если повезет, окажешься у Дэмиана биографом. – Она посмотрела на танцующую пару и посерьезнела. – Если хочешь заявить свои права на ту территорию, я бы на твоем месте не откладывала.
– Он не в ее вкусе, – покачал я головой. – Я, правда, тоже. Но он – наверняка нет.
– Ты так говоришь, потому что идеализируешь ее, а его считаешь во всем ниже, чем на самом деле. Но это точка зрения влюбленного. Сама она так не думает.
Теперь я внимательнее пригляделся к Дэмиану. Музыка стала медленной и чувственной, и оба раскачивались из стороны в сторону, исполняя танец без шагов, как тогда мы танцевали.
– Ошибаешься. – Я снова покачал головой. – В нем нет ничего, что ей нужно.
– Напротив, у него есть именно то, что ей нужно. Ни родовитости, ни денег она искать не будет. И того и другого у нее в избытке. Сомневаюсь, что она так уж падка на внешность. Но Дэмиан… – Пока Люси говорила, ее взгляд снова сфокусировался на темной голове, возвышавшейся над большинством танцующих рядом мужчин. – Он обладает одним качеством, которого не хватает ей. Не хватает всем нам, если на то пошло.
– И что это за качество?
– Он принадлежит нынешнему веку. Он поймет правила игры, которую будут вести в будущем, – не той, что играли до войны. И потому в нем есть какая-то надежность.
В эту минуту к ней в радостном ожидании вопросительно наклонился Филип, но Люси отвергла его приглашение, кивнув на меня:
– Меня уже пригласил он, и я обещала.
Она встала, и я послушно последовал за ней танцевать.
Люси
Глава 3
Список, который лежал у меня на подушке, когда я поднялся к себе в спальню, был невелик. Но определенные сюрпризы в нем имелись. Там значилось пять имен, и все эти девушки спали с Дэмианом, видимо, до того, как он стал бесплоден после каникул, проведенных под жарким португальским солнцем. Все они также родили ребенка в пределах указанного времени. Там оказалась и Люси Далтон, что с легкой печалью отметил я. От нее я ожидал большего, ибо она одной из первых разглядела личину Дэмиана. Попадание в этот список Джоанны Лэнгли удивило меня меньше. Я еще тогда знал, что у них роман, и мне казалось, они хорошо друг другу подходят. Я еще удивлялся, почему он ничем не закончился. Наверняка мне предстоит это выяснить. Чего я не ожидал, так это увидеть, что среди зарубок на ложе Дэмиана значилось и имя ее королевского высочества принцессы Моравии Дагмар, а также имя краснолицей, шумной охотницы на мужчин Кандиды Финч, которую я бы никак не счел соответствующей его вкусам. Боже! Погулял он знатно, ничего не скажешь. А вот Терри Витков, напротив, входила во многие списки побед того года, включая мой собственный. Американская авантюристка со Среднего Запада, она владела меньшими деньгами, чем готова была признаться, и приехала в Лондон лишь после того, как исчерпала все возможности высшего общества Цинциннати. Ее сексуальные представления, которые скорее предвосхищали следующее десятилетие, чем восходили к периоду до ее рождения, как у большинства девушек, помогали ей пользоваться неизменной популярностью. По крайней мере, среди мальчиков.
Каждое имя было аккуратно напечатано. Рядом с ним значилась нынешняя фамилия женщины – фамилия по мужу, и там, где необходимо пояснение, – имя мужа. После этого стояло имя, пол и дата рождения ребенка, который нас интересовал, с краткой пометкой об остальных детях в семье. Наконец колонка адресов, иногда по два или даже три, с телефонными номерами и адресами электронной почты, хотя вряд ли большое количество моей работы могло быть проделано по Интернету. Сопроводительная записка наверху: «Насколько мы смогли установить, сведения следующие» – означала, что я не мог быть полностью уверен в этой информации. Некоторые записи содержали больше подробностей, чем остальные, но в целом, судя по виду, всем данным можно было доверять. Ни с кем из этих женщин я больше не встречался, даже случайно, но то немногое, что знал, совпадало с содержанием списка. К листку скрепочкой был приколот конверт. В нем, как обещано, лежала платиновая кредитная карта, выпущенная на мое имя.
Завтракал я в одиночестве. Компанию мне составляли, кажется, все известные в нашем мире газеты, аккуратно сложенные на другом конце длинного стола. Дворецкий спросил меня, может ли он собирать вещи или есть причина, по которой ему следует с этим повременить. Таковой причины не оказалось. Он поклонился, радостный, что я позволил ему оказаться полезным мне, но прежде, чем выйти из комнаты и отправиться выполнять свое дело, проговорил:
– Мистер Бакстер спрашивает, не будет ли у вас времени заглянуть к нему, прежде чем вы уедете на станцию?
Я умею отличать приказ от вопроса.
Спальня Дэмиана располагалась в противоположной части дома. Наверху от лестничной площадки широкая галерея вела к полуоткрытым двустворчатым дверям. Только я поднял руку, чтобы постучать, меня окликнули по имени, и я очутился в светлой комнате с высокими потолками, обшитой панелями цвета «гри-трианон»[16]. Может быть, я ожидал увидеть мрачное логово колдуна, но нет – это было явно то второе место в доме, где, помимо библиотеки, обитал Дэмиан. Большая георгианская кровать красного дерева на ножках стояла у завешанной гобеленами стены, так чтобы лежащий был обращен к резному камину в стиле рококо. Над камином висел один из многочисленных портретов очаровательной леди Гамильтон работы Ромни. Высокие окна выходили в парк, на некий миниатюрный дендрарий, солидное и ухоженное собрание редких деревьев. По всей комнате беспорядочно стояли инкрустированные стулья. Письменный стол и маленькие столики были завалены книгами и уставлены всевозможными ценными предметами. Довольно милая кушетка, которая называется «герцогиня Бри», со сложенным в ногах пледом ждала, когда ей представится возможность принять и уютно устроить своего хозяина. Вся атмосфера была прелестной, утонченной и неожиданно женской – комната, оформленная в более тонком вкусе, чем я ожидал от хозяина.
Дэмиан лежал в постели. Я не сразу увидел в тени полога его размытые очертания. Сгорбившегося и обложенного подушками Дэмиана окружали письма и новые горы газет. Я невольно подумал, что для местных почтальонов наступит черный день, когда Дэмиан «снимет покров земного чувства»[17].
– Ты нашел список, – сказал он.
– Нашел.
– Удивился?
– Про Джоанну я знал. По крайней мере, подозревал.
– У нас все закончилось еще задолго до того. Но я переспал с ней один последний раз в ту ночь, когда она вернулась из Лиссабона. Она тогда заглянула ко мне на квартиру. Видимо, хотела убедиться, что со мной все в порядке.
– Я не удивлен.
– И все продолжилось.
– Но разве к тому времени ты не переболел свинкой?
– Горло у меня заболело только несколько дней спустя. К тому же в организме сохраняется некоторое количество этого самого, не задетое болезнью.
– Слишком много информации.
– Как ты понимаешь, я успел стать величайшим в мире экспертом, – невесело ухмыльнулся он. Удивительно, как крепко он держался, несмотря на все, что с ним происходило. – А как остальные?
– Ну, с Терри спал даже я, и Кандида тоже не слишком меня удивляет, хотя не подумал бы, что тебе такие нравятся. Но про остальных двух я не подозревал.
– Полагаю, ты огорчился, увидев там свою старую подружку Люси.
– Только потому, что мне казалось, она не любит тебя так же сильно, как я.
Эти слова впервые за утро заставили его рассмеяться. Но затраченное усилие отдалось болью, и нам пришлось подождать, пока он придет в себя.
– Ее тянуло только к тем людям, которых она не любила. Всех остальных она делала своими друзьями. Включая тебя.
В какой-то степени это было справедливо, и я не стал перебивать.
– Ты с кем-нибудь из них видишься? – спросил Дэмиан.
Странно было слышать от него такой беззаботный тон, если вспомнить, как все закончилось.
– Почти нет. Сталкиваешься иногда с людьми – как это обычно бывает. Так что, они все вышли замуж?
Мне вдруг показалось странным, что я этого не знаю.
– Да, рядом и в горе и в радости, в некоторых случаях – в очень горьком горе. Кандида – вдова. Муж погиб одиннадцатого сентября. Но я слышал, что до этого они жили очень счастливо.
Моменты, когда друзья из другой жизни внезапно оказываются тесно связанными с нынешним миром, порой потрясают.
– Мне очень жаль. Он был американец?
– Англичанин. Но работал в каком-то банке, нью-йоркский офис которого находился на одном из верхних этажей. По трагической случайности в тот день его вызвали туда на совещание.
– Боже, какой ужас… Дети есть?
– Двое от него. Но он не мог быть отцом ребенка, который меня интересует. Когда они поженились, мальчику было восемь.
– Да, помню, она была матерью-одиночкой. Храбрая!
– Для племянницы пэра в семьдесят первом году? Еще бы не храбрая! Грубовата, но энергична. Этим она мне и нравилась. – Дэмиан замолчал, и легкая улыбка тронула уголки его рта. – Есть ли имена, которые ты рассчитывал увидеть, но не нашел?
Мы переглянулись.
– Нет, но ведь список все равно не полон.
– Что ты имеешь в виду?
– Здесь только девушки, которые родили в определенный период времени.
– Конечно, – кивнул Дэмиан. – Все правильно. Он и во всех остальных отношениях не полон. – Пояснять он не стал, да и мне крайне не хотелось, чтобы он углублялся в эту тему. – Карточку нашел?
– Да. Правда, не думаю, что она мне понадобится.
– Пожалуйста, перестань вести себя как англичанин и глупец, – вздохнул Дэмиан. – У тебя нет денег. У меня денег столько, что если я начну до конца жизни тратить по миллиону фунтов в день, то едва ли оставлю в этой сумме заметную брешь. Пользуйся картой. Отведи душу. Ни в чем себе не отказывай. Воспринимай это как свой гонорар. Или как мою благодарность. Или как мои извинения, если хочешь. Но возьми ее.
– Я бы не сказал, что у меня совсем нет денег, – ответил я. – Просто у меня не столько денег, как у тебя.
Он не дал себе труда подтвердить мои слова, а я не стал дальше протестовать, так что, видимо, можно было считать, что я согласился.
– У тебя есть какие-то предпочтения, с кого мне стоит начать? – спросил я.
– Ни малейших, – покачал головой Дэмиан. – Начинай с кого хочешь. – Он помолчал, чтобы перевести дух. – Но пожалуйста, не откладывай это надолго. – Его голос стал резче и более хриплым, чем накануне вечером. То ли так всегда с ним бывало по утрам, то ли он чувствовал себя хуже. – Торопить я тебя, конечно, не хочу, – прибавил он.
Особенно горько во всем этом, даже для меня, было то, что он пытался говорить с приподнятой любезностью, как в комедии Рэттигана[18]. Таким тоном он мог произнести: «Может, партию в теннис?» Или: «Кого подбросить до Лондона?» Стойкости ему было не занимать.
– Мне кажется, времени на все это должно уйти немало, – сказал я.
– Разумеется. Но прошу тебя, не больше, чем необходимо.
– А если я не найду никаких сведений, ни положительных, ни отрицательных?
– Вычеркни тех, кто точно не подходит. Потом подумаем о тех, кто остался.
В этом была логика, и я кивнул:
– До сих пор не понимаю, почему я за это взялся.
– Потому что если откажешься, то будешь чувствовать себя виноватым, когда я умру.
– Перед ребенком – может быть. Но не перед тобой.
Обычно я не бываю резок и не могу сказать, почему я так говорил с ним в то утро. На злодеяния, которые я ему вменял, к тому времени уже вышел срок давности, они были забыты, а если и не забыты, то теперь не имели никакого значения, даже для меня. Но он тем не менее, кажется, меня понял.
Мои слова растворились в молчании. Потом Дэмиан поднял взгляд и твердо посмотрел на меня:
– За всю жизнь у меня не было друга, который был мне более дорог, чем ты.
– Тогда зачем ты это сделал?
Он плохо меня знал, если считал, что эти любезные, слащавые сантименты сотрут воспоминания о его поведении в тот вечер, который был худшим в моей жизни. И очень надеюсь, худшим не только в моей.
– Даже не знаю… – Дэмиан углубился в свои мысли, уставившись невидящим взглядом на пейзаж за окном. – Мне кажется, я с детства страдал от своего рода клаустрофобии души. – Он улыбнулся. – Просто я всегда терялся, когда дело касалось любви. И больше всего, когда мне приходилось принимать чью-то любовь.
На этом мы и расстались.
Может показаться, что я постоянно думал обо всех этих людях, и прежде всего о Дэмиане, с тех пор как сорок лет назад покинул последнюю в своей жизни танцевальную площадку, но это не так. Как любой человек, за прошедшие годы я пытался разобраться в запутанной алогичности своей жизни и уже давно не задумывался о том, что происходило со мной, да и со всеми нами. Тот мир, в котором мы тогда жили, был другой планетой, с другими чаяниями и надеждами, и, подобно планете, удалился от нас, следуя по собственной орбите. Время от времени на свадьбе или благотворительном собрании я мельком видел тех девушек, теперь покрывшихся морщинами и превратившихся в седеющих матерей семейства. Мы улыбались, говорили об их детях, и почему они уехали из Фулема, и лучше ли оказалось в Сомерсете, но не критиковали изменения, произошедшие в мире вокруг нас. Тот мир я полностью оставил сразу после Португалии и, несмотря на то что все уже забыто, никогда к нему не возвращался. Теперь, когда я задумался о нем, оказалось, что по некоторым из его персонажей я скучаю. Люси Далтон, например, всегда была моим надежным союзником. Ведь именно она окончательно повлияла на мою решимость пройти сезон. Я, правда, недолюбливал ее мужа. Пожалуй, в этом и была причина, по которой мы отдалились. Но сейчас это казалось слишком вздорной причиной, чтобы терять друга, поэтому я решил начать свое расследование с нее. Список подсказал мне, что Люси переехала в Кент и живет где-то неподалеку от Танбридж-Уэллс, так что позвонить и напроситься на обед будет нетрудно, под предлогом того, что я «проезжал мимо».
Говоря о том, что на мою решимость пройти сезон повлияла Люси, я имел в виду то, что по ее приглашению я оказался на Балу королевы Шарлотты, который тогда считался официальным началом балов и главной церемонией среди всех мероприятий. Не присутствовать на нем означало, что ты не считаешься полноправным участником, но я не собирался идти туда, поскольку изначально не нацеливался на полное членство. До бала оставалось совсем немного времени, как вдруг, к своему удивлению, я получил открытку от леди Далтон, которая просила меня составить им компанию. Прежде чем дать ответ, я позвонил ее дочери.