Помоги проекту - поделись книгой:
– Меня они, блядь, такому не учили.
– Потому что ты гадкий. Ай, больно, сука! Чё щипаешься.
– Не ной, разнылся. Чё по судьбе?
Влад поднес нож к лицу Адриана и надул губы. Адриан улыбался без остановки.
– Там видно, что я буду Королем?
– Хуйлом ты будешь. Ай, да блядь!
Они сцепились, нож негромко брякнул по полу. Адриан пропихивал Влада под себя, пытался зажать, только так у него был шанс ухватить победу в их ритуальных потасовках. Если Влад выпрямится, он или придушит Адриана, или сразу проедется кулаком по торсу до гула в висках. Адриан пыхтел и пыжился, тела ворочались, прижимались. Влад вгрызался ему в плечо, и Адриан шипел от боли, почти примирительно. В этой возне Адриан не заметил, как опять оказался на лопатках, и Влад, нависнув сверху, целился харчком ему в лицо. Ниточка слюны все истончалась, шмоток соплей и слизи болтался где-то на уровне Адриановой переносицы. Он отчаянно заверещал, когда вдруг открылась входная дверь.
Они не сразу перестали барахтаться. Адриана дернуло, когда он услышал, как отцовские берцы гремят по полу.
– Нет, стой, не надо, зачем ты.
Отец потянул Влада за шкирку, долбанув об изголовье кровати и сбросив вниз.
– Стой, погоди, да блядь!
Адриан не успел подняться, закрыть голову руками, Бульдог уже обрушился на него с кулаками.
– Пусти, отвали, не надо!
Адриан не боялся отца по-настоящему, легкие затычки не вызывали страха, ведь родитель – человек, который априори любит своего ребенка или хотя бы терпит. И любил, и терпел, и вот. В Кварталах сила – основа не только воспитания, еще и выживания, она учила соображать быстро. Адриан, регулярно ввязывавшийся в драки, соображал, весь исходил психозом.
– Я тебя убью, сам тебя ебну!
Адриану удалось отпихнуть Бульдога и ринуться на него следом. Голова ухала, все вокруг расплывалось, но Адриан все равно дотянулся до отцовской рожи, желание размазать его физиономию по полу перекрывало все остальное.
у
– Адриан, брось, отвали! – Голос Влада еле слышался сквозь шум.
Адриана, задыхающегося, отбросило. Владу не нужно было много времени, чтобы поставить в драке точку. Рассеченная голова кровоточила, резало глаза, Адриан потерялся, он ничего не видел. Адриан размахивал руками, пытаясь вцепиться, разодрать, отмучиться. Вместо этого он вздрагивал от точных и коротких хлопков по щекам, а потом Влад схватил его за предплечье и потащил к выходу:
– Дыши, я с тобой. Дыши.
Адриан тяжело перебирал ногами, но побоялся остановиться. Все, что так долго было заперто, прорвалось наружу и преследовало их. Они вскочили на байки (каждый на свой) и помчали к водохранилищу. Сидя на берегу, Адриан сокрушался, что не хватало духу утопиться.
Вернуться во Дворец они решились поздним вечером. У Дворца толкалась Свита. Буч сидел, поджав колени к груди и уперев кулак в щеку, и складки кожи закрыли левый глаз. Он почесывал рыжую челку и вздыхал. В гомоне Свиты он один оставался спокоен. Охрана оцепила дворцовую площадь, в центре расселись овчарки с семьями – детей нянчили на коленях, тех, что постарше, держали за руку, чтобы не разбегались. На ступенях – советники, заняты кто чем. Плотный дым «Раковки» затянул воздух над головами людей; Данте тоже курил, подпирая плечами дверь, только «Прогрессивный». Крысы нажрутся бычков, выборочно подохнут.
Адриан уткнулся в спину одного из охранников.
– Не положено, – буркнула спина.
– Свои, – огрызнулся Адриан и, не дожидаясь ответа, отпихнул охранника и протиснулся на площадь; Влад следом, держался на расстоянии.
Охранник узнал их по голосу – правда свои, самые громкие среди здешних молодежных.
– Владуш! Адриаш! – Рука мамы Влада, пышная, гладкая, взметнулась над толпой, мама привстала на носочки, показалась и затянутая платком макушка.
Они подошли и увидели, что лицо мамы Влада под цвет платка – красное-красное. Она плакала.
– Что? – Адриан не мог понять, знает она или нет.
Мама Влада прижала ладони ко рту, поскуливая, затем притянула Адриана за шею и повисла на нем, уткнувшись ему в грудь.
– Да что такое?! – не выдержал Адриан, но все же прижал маму к себе – мягкую, пахнущую сахарной пудрой, пышками, родную. Знает или нет?
– В последних отчетах для Короля были наводки по мерзотностям! – Клык был тут же.
Он стоял прямо, сложив руки на груди, и даже головы не повернул в сторону сыновей – собственного и названого. Влад сжался в комок и, хотя давно перерос Клыка на полголовы, сейчас выглядел обмельчавшим.
– Засекали кое-что в районе стройки, – бесстрастно продолжил Клык, хотя у самого челюсть ходуном ходила от напряжения.
На ступенях зашевелились советники, Буч встал, потянулся, разминаясь, как перед боем. У Адриана в желудке холод, как обычно, затошнило, и ритмичные содрогания мамы Влада у его груди еще больше укачивали.
– Так а как… С чего взяли, что это… он? – лепетал Адриан беспомощно.
Клык так и не посмотрел, бледный (не так, как жена и сын, болезненно бледный), цедил сквозь зубы:
– Бульдог сознался сегодня. Буч тут же распорядился казнить. Второго не нашли… – Вены на руках у Клыка вздулись, приподнялись плечи, голова, наоборот, потянулась подбородком к земле, когда он вышептал хрипло, почти неразличимо: – Белобрысого.
Влад шарахнулся достаточно поспешно, чтобы стало ясно: он виноват. Адриан вытягивал шею, хотя и без того возвышался над большинством присутствующих, но казалось, если потянуться как следует, удастся разглядеть что-то – что угодно, не казнь. Буч демонстративно точил ножи – с длинным и ребристым лезвием, толпа одобряла, местные любили звуки оружия. Мама Влада все плакала и качалась, и Адриана укачивало вместе с ней. В голове ни одной мысли, кислая слюна и бурчание в кишках.
Вывели Бульдога, стало еще громче – это звенел лезвиями Буч. Адриан во все глаза смотрел на отца, глотал слюни и не понимал ни-че-го. Бульдог был спокоен, голову держал прямо, чуть хмурился, как всегда. Клык шумно выдохнул, смаргивая влагу с глаз.
– Наши законы, – Буч долго не распинался, длинных речей не любил, зато переходить сразу к делу – очень, – требуют повиновения! Категория мерзотностей требует соответствующего наказания! Такова воля Короля!
Смерть и Короли хозяйничали быстро, спешно. Бульдога держали двое охранников, его (бывшие) подчиненные. Буч заревел совсем нечеловечески и воткнул один нож Бульдогу в шею. Крякнуло, брызнуло, растеклось алое. Адриан слышал, плоть трещала под натиском ножа, скорее всего – мерещилось, слишком уж громко ревела толпа. Адриан сглатывал желудочную жижу, спазмы сжимали внутренности, и немного попадало в рот. На вкус – почти рвота с кровью, кровь лилась по ступеням Дворца. Охранники бросили Бульдога, стянули с него штаны, Буч оттолкнул их:
– Я сам!
Где-то кровь растекалась широкой лужей, где-то сбивалась в тоненькую струю, как же много ее в одном человеке, до него только дошло – невыносимо много.
Буч распрямился.
– Законы! Требуют! – Он зажимал что-то в задранной вверх руке, Адриан не мог разглядеть, но и без этого знал: отрезанный отцовский член.
Рвота булькнула уже ощутимо, Адриан не мог заблевать маму Влада, поэтому вытерпел, проглотил.
– Несите Ириску! – продолжал орать Буч.
Охранники выволокли клетку со здоровенной королевской мышой. Мыша чуяла кровь и визжала по-свински. Буч просунул отцовский член через прутья решетки осторожно, как если бы кормил пугливого котенка.
– Адриа-а-а-аш! – послышались рыдания снизу.
Хоть бы не блевануть, так много крови в одном человеке.
Боль сосредоточилась в груди: она перекрыла кислород, вытеснила все прочие чувства. Стройка больше не казалась убежищем. Полуразрушенное здание отвернулось и закрыло глаза – не прятало, игнорировало. Адриан сидел на своем обычном месте, весь в пыли и ссадинах, и сигарета дергалась в перебитых пальцах. В глубине души он знал, что рано или поздно все для них закончится. Кварталы требуют повиновения. Они отвергают все непонятное, чужеродное. В Кварталах крысы отгрызут себе хвосты, если на то будет воля Короля. Адриан ждал этого момента, но, когда финал оказался так близко, подумал:
Дым забивался в легкие нехотя, и становилось хуже с каждой затяжкой. Влад повернулся спиной, бледный, он таял в темноте стройки. Адриан боялся моргнуть, на секунду закрыть глаза. Вдруг он откроет их – а Влада нет. Челюсти отбивали чечетку. Еще есть время притвориться, что все могло быть иначе.
Скольких отец Адриана убил за мерзотности? Адриан не хотел считать, но следы от отцовских кулаков ныли на ребрах и лице, и он уже было решил: еще плюс два. В Кварталах за мерзотности убивали по парам, чтобы наверняка. Что делать? Дальше жить, оглядываясь через плечо, правда, неизвестно, сколько им оставалось. Был ли у них один час? Несколько дней? Год? Еще чуть-чуть – и оборвется.
– Мы проебались.
Адриан хотел, чтобы Влад передумал и сказал что-то другое. Бывало, Адриана накрывало, и он рыскал по стройке, собирая косяки, выступы, пороги, захлебываясь от обиды и усталости. Когда слишком припекало, Влад спокойно скручивал другу руки, валил на пол, качал как маленького. Влад говорил, что все утрясется, уляжется. Адриан легко впадал в отчаяние, потому что знал: Влад его вытащит. Но сейчас Влад молчал, не смотрел, и впервые за все эти годы почудилось: всё.
– И что теперь?
Даже стройка притихла. Обычно стройка скрипела, шуршала, жила заброшенностью, а вдруг и она замолчала.
– Ты будешь Королем, как и хотел. Я буду на ринге, как и хотел. Всё как мы хотели.
– Не всё.
– По-другому никак, Адриан. Мы заигрались.
– Это, по-твоему, мы, блядь, игрались?
Прогоревший фильтр обжег Адриану пальцы, он щелчком отбросил окурок, даже не поморщившись. Влад делал это нарочно, пытался довести Адриана, видимо, надеясь, что тот сам испортит все до конца. Адриан упрямо держался, пускай челюсти свело от раздражения.
– Так будет лучше.
– Не лучше. Я стану Королем, и тогда будет плевать…
– Адриан, ты долбоеб? Ты что, не всекаешь?! – Влад взорвался. Всегда невозмутимый, а тут… Адриан усмехнулся, обрадованный, что больно не ему одному.
– Нет у нас будущего, НЕ-ТУ. Я больше этой херни не вывезу. Я, сука, так больше не могу.
Сколько раз они от бессилия молотили друг друга как бешеные, будто это хоть как-то могло им помочь. Все было гораздо проще, пока они были лучшими друзьями, они и есть лучшие друзья, но как же все было проще. Адриан тоже устал – от страха, что поймают, что Влада убьют не на ринге или в перестрелке, а за это всё. День за днем. Каждую гребаную минуту Адриан мусолил в мыслях: никто не должен знать. Он не помнил, когда в последний раз высыпался. Ему было страшно, что он говорит во сне и кто-то услышит. Адриан охренеть как задолбался.
– Куда ты денешься от меня в Кварталах? – Адриан припечатал Влада простым фактом: они повязаны. Вся Свита Короля – улей, из которого так просто не вылететь.
– Я уйду на ринг. Совсем.
– Да кто тебе даст свалить…
– Рингу всегда нужны крутые бойцы, даже из Свиты. А я круче всех, кто там есть. Может, я круче Данте.
– Ему об этом не говори.
Они засмеялись. Вот эта секунда. Секунда, когда все оставалось по-прежнему. Адриан растягивал губы до жжения в уголках, лишь бы обогнать то, что уже случилось. Пока Влад смеется, Адриан ещё держит его.
– Мы еще увидимся. Без вариантов, конечно. Но так – больше нет.
Влад подобрал с пола куртку и натянул шапку, тщательно пряча под нее волосы – белобрысые. Адриан закачал головой, как неваляшка. И вот за это Бульдог умер? Чтобы они всё бросили, как трусы? Такой жалкий конец.
Никто не предупреждал Адриана, что, когда привычный мир рушится, время превращается в кисель и ты в нем барахтаешься. Адриану перекрыли весь кислород, и он не мог встать. Он умер несколько раз, а Влад успел дойти только до противоположного конца комнаты. Нужно было что-то сделать. Завалить, удержать. Настала его очередь, но Адриан не шевелился.
– Но ты нужен мне… – бросил он, зажмурившись. – Больше никого нет. У меня никого нет.
Не видел, не слышал, не было. Кто-то другой произнес, не он сам. Адриан так и не узнал, что Влад остановился и все-таки посмотрел.
– Знаю. В этом-то вся и проблема.
Кисель застыл и задушил его окончательно. Время победило. Адриан выдохнул и открыл глаза. Стройка заглушила шаги. Адриан остался один. Все умерли.
Поделиться книгой: