Помоги проекту - поделись книгой:
На заседании военной секции оппозиция получила при голосовании почти двукратный перевес – 37:20. Но решающей на съезде была позиция двух человек: отсутствующего Троцкого, а главное – Ленина. Вождь большевиков прислушивался в военном вопросе к Троцкому больше, чем к кому-либо другому. При этом сам он испытывал серьезные сомнения относительно привлечения военных специалистов.
В августе 1918 года, когда Троцкий находился на фронте под Свияжском, Ленин запросил его мнение насчет предложения, «внесенного одним из видных членов партии, заменить всех офицеров генерального штаба коммунистами». Двадцать третьего августа 1918 года Троцкий дал в ответ телеграмму, завершавшуюся следующей фразой:
Однако сомнения все-таки не покидали Ильича. В марте 1919 года на вечернем заседании Совета народных комиссаров в связи с сообщением об очередном предательстве кого-то из «бывших», служивших в Красной армии, Ленин направил Троцкому «записочку» с вопросом: не прогнать ли всех военспецов? На обороте записки Троцкий написал: «Детские игрушки». По воспоминаниям Троцкого, «сердитые слова произвели, видимо, впечатление. Ленин ценил категорические формулы».
Однако на следующий день, заручившись справкой штаба, Троцкий пошел к Ленину и
Через несколько дней, 13 марта 1918 года, выступая на митинге в Петрограде, Ленин подвел итог собственным сомнениям в вопросе о военной политике:
Характерно, что Ленин называет «своих генералов» врагами. Ну а кирпичи, когда в них прошла нужда, просто «разбили». Мироощущение Ленина мало чем отличалось от взглядов «оппозиционеров», но тактически он был, конечно, на голову выше их. Съезд принял «ленинскую» резолюцию, то есть военных специалистов продолжили широко (насколько это возможно) привлекать в Красную армию и доверять им командные посты, однако под жестким политическим контролем. Заботилось об этом специальное Бюро военных комиссаров.
Чем более многочисленной становилась Красная армия, тем больше нужно было военных специалистов, офицеров. А росла Красная армия очень быстро. На 15 апреля 1919 года в армии числились 1 450 000 человек, хотя боевой состав не превышал 450 000. К концу 1919 года Красная армия составила 3 миллиона человек. А к концу 1920 года – уже 5,5 миллиона. Это была колоссальная машина, требовавшая профессионального управления. Сколько бывших офицеров в конечном счете удалось привлечь в ряды Красной армии? Военные историки оценивают это число приблизительно в 70–75 тысяч человек, так что рекрутинговую кампанию большевиков можно в целом оценить как весьма успешную. В конце 1917 – начале 1918 года в русской армии насчитывалось около 250 тысяч офицеров (кадровых и военного времени) и генералов. Около 100 тысяч оказались в итоге в различных армиях белых. Остальным удалось избежать участия в братоубийственной войне.
Около 8 тысяч бывших офицеров вступили в Красную армию добровольно, 48,5 тысячи были призваны по мобилизации и 12 тысяч перешли к красным из армий белых или были мобилизованы из числа военнопленных. Каким путем попали в Красную армию еще несколько тысяч человек, неизвестно. На первых этапах Гражданской войны противники убивали друг друга беспощадно, рубили, расстреливали, потом поняли, что «человеческий материал» ценен, тем более профессиональный; военные порой успевали послужить по обе стороны фронта. Классический пример – литературный. Герой «Тихого Дона» Григорий Мелехов побывал и у красных, и у белых. Из реальной жизни на сторону красных перешел штабс-капитан колчаковской армии Леонид Говоров, впоследствии – Маршал Советского Союза. Если брать высший и старший командный состав, то в Красной армии служили 775 бывших генералов (из них 252 – Генерального штаба) и 1726 бывших штаб-офицеров, из них 980 полковников и 746 подполковников.
С ростом численности армии доля бывших офицеров в ее командном составе снижалась: их просто физически не хватало. К концу Гражданской войны они составляли около 34% командиров, преимущественно высокого уровня. Командиров, выдвинувшихся из бывших унтер-офицеров, было 13%, прошедших советскую военную школу – 10%, не имевших военного образования – 43%.
Лучше всего получить представление о том, насколько военспецы были важны для Красной армии, помогут следующие цифры: военные специалисты составляли 85% командующих фронтами, 82% командующих армиями, до 70% начальников дивизий, 83% начальников штабов армий. Все начальники штабов фронтов, более половины начальников штабов дивизий и, видимо, большая часть командиров полков также были бывшими офицерами и генералами.
Генерал А. И. Деникин не без оснований утверждал, что Красная армия строилась «исключительно умом и опытом старых царских генералов», что «все органы центрального военного управления возглавлялись генералами-специалистами» и что «особенно широко был представлен Генеральный штаб». Действительно, практически весь Полевой штаб Реввоенсовета Республики состоял из бывших офицеров и генералов. Это и были подлинные «строители» Красной армии. Что бы они ни думали о целях и методах правящей партии, профессионализм брал свое. Главнокомандующими Вооруженными силами Республики были последовательно бывший полковник Иоаким Вацетис (сентябрь 1918-го – начало июля 1919-го) и бывший полковник Генерального штаба Сергей Каменев (июль 1919-го – апрель 1924-го).
В 1918–1920 годах на основных фронтах Гражданской войны в должности командующих состояли 20 человек, 17 из них были бывшими офицерами и генералами. Приведу полный список: генералы Генштаба – Владимир Егорьев, Павел Лебедев, Дмитрий Надежный, Владимир Ольдерогге, Дмитрий Парский, Александр Самойло, Павел Сытин; полковники Генштаба – Сергей Каменев, Михаил Свечников; полковники – Иоаким Вацетис, Владимир Гиттис, Петр Славен, Василий Шорин; подполковник Генштаба Федор Афанасьев; подполковники – Александр Егоров, Михаил Муравьев; подпоручик Михаил Тухачевский.
Из них изменил советской власти только командующий Восточным фронтом левый эсер подполковник Михаил Муравьев, 10 июля 1918 года поднявший восстание и объявивший Германии войну. Это произошло вскоре после левоэсеровского выступления в Москве 6 июля 1918 года. Однако уже 11 июля 1918 года Муравьев был убит в Симбирске латышскими стрелками.
Опасения измены со стороны военспецов были небеспочвенны. Изменили советской власти 5 (из 82) командующих армиями и 7 (из 77) начальников штабов армий. Генерал-лейтенант Алексей Архангельский с декабря 1917 года возглавлял Управление Главного штаба (с мая 1918 года – Всероглавштаб) по командному составу. Способствовал отправке офицеров на Юг, в Добровольческую армию. Когда возникла угроза разоблачения, бежал в расположение войск Деникина. С февраля 1919 года – участник Белого движения. Бывший генерал-лейтенант Генштаба Владимир Нотбек занимал пост военного руководителя Приволжского военного округа; находился в Самаре, когда в июне 1918 года ее захватили части чехословацкого корпуса. Вступил в русско-чешский полк рядовым стрелком, сражался против красных; затем служил в колчаковской армии. Преподаватели и большинство слушателей Академии Генерального штаба, эвакуировавшейся в Казань, после захвата города в августе 1918 года войсками Комуча и чехословаками отправились к белым. Правда, были слушатели, обучавшиеся по ускоренному курсу, социально близкие советскому государству, – по большей части они ушли с красными войсками. А преподавательский состав во главе с генералом Александром Андогским и старшекурсники – все перешли на сторону белых. Генерал Александр Андогский потом служил в армии Колчака. Было немало случаев перехода на сторону противника или снабжения его информацией и на более низких ступенях армейской иерархии.
Политический контроль за военспецами осуществляли комиссары. «Комиссар – это есть дуло револьвера, приставленное к виску командира», по определению одного из комиссаров эпохи Гражданской войны. Понятно, что командовать войсками с дулом револьвера у виска было некомфортно. Тем паче что, кроме комиссаров, надзор осуществлял Особый отдел ВЧК. От арестов никто не был застрахован. Три месяца, с ноября 1918‐го по февраль 1919 года, находился под арестом бывший генерал-лейтенант, командующий Северным фронтом Дмитрий Парский. Дело кончилось сравнительно благополучно: его перевели на военно-научную работу.
В июне – июле 1919 года возникло дело о заговоре в Полевом штабе РККА. Были арестованы бывший начальник штаба Западного фронта бывший капитан Н. Н. Доможиров, начальник разведывательного отделения Полевого штаба бывший капитан Б. И. Кузнецов, порученцы начальника Полевого штаба бывшего генерал-майора Генштаба Федора Костяева и главкома Иоакима Вацетиса, а затем и они сами. Для Костяева это был уже второй арест; первый случился в августе 1918 года, однако не имел серьезных последствий. Исследователи расходятся во мнениях о том, что лежало в основе дела генштабистов: неосторожные разговоры, внутренняя борьба в большевистских верхах, стремление чекистов выслужиться (руководил следствием печально известный чекист Иван Павлуновский) или же необходимость найти виноватых в тогдашних неудачах Красной армии. Как бы то ни было, Вацетис и Костяев после трех с лишним месяцев заключения были освобождены за недоказанностью обвинений, правда, прежних позиций не обрели, а были направлены всего лишь на преподавательскую работу. Остальные арестованные по делу были амнистированы в ноябре 1919 года в связи с годовщиной Октябрьской революции. Это наводит на мысль о том, что скорее всего заговор был чекистским изобретением.
Служили «бывшие» не только за совесть, но и за страх: отчасти гарантией верности служили их семьи, ставшие де-факто и де-юре заложниками. Правда, мне неизвестны случаи, чтобы репрессии в отношении родственников перебежчиков практиковались на самом деле. Мотивы службы бывших офицеров в Красной армии были различны: от увлечения революционными идеями и стремления сделать карьеру (когда еще поручик мог стать командующим фронтом, а окончивший предпоследним в своем выпуске Академию Генштаба полковник – главнокомандующим?) до невозможности иным способом заработать на жизнь. Служили советской власти отчасти «по привычке»; ведь речь шла о людях военных: власть, какой бы она ни была, мобилизовала – надо служить. Другие служили, так как считали, что советская власть, по крайней мере, защищает Россию от раздела ее иностранцами. Это был серьезный мотив.
Так что служили и по принуждению, и искренне – не за страх, а за совесть. В последнем случае – особенно когда дело касалось защиты Отечества, даже если Отечество теперь называлось социалистическим. Наиболее ярко это проявилось в период Советско-польской войны 1920 года, когда речь шла о защите территориальной целостности России, что было одной из основ мировоззрения российского офицера. Большевикам удалось привлечь к агитации за вступление в Красную армию одного из самых известных русских военачальников Первой мировой войны – генерала Алексея Брусилова. В мае 1920 года приказом Реввоенсовета было создано Особое совещание при главнокомандующем Вооруженными силами Республики. В состав Совещания, председателем которого был назначен Брусилов, вошли бывшие царские генералы: М. В. Акимов, П. С. Балуев, А. И. Верховский, А. Е. Гутор, А. М. Зайончковский, В. Н. Клембовский, Д. П. Парский, А. А. Поливанов, А. А. Цуриков. Особое совещание должно было давать рекомендации и советы по организации снабжения Красной армии и по борьбе с поляками, или, как их именовали, белополяками. Вот уж кто не имел ничего общего с белыми, сражавшимися за «единую, неделимую…»! Тридцатого мая 1920 года в «Правде» было опубликовано воззвание Брусилова «Ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились», в котором говорилось:
Это был совершенно не коммунистический текст, явно адресованный офицерам по обе стороны фронта. На патриотический призыв откликнулось некоторое число бывших офицеров, хотя какое именно, мы вряд ли когда-нибудь установим. В политике советской власти как будто произошел сдвиг: ведь в 1918 году тот же Брусилов был арестован ВЧК «в профилактических целях». Однако сдвиг этот оказался видимостью: с момента создания Особого совещания ВЧК следила за генералами, и вскоре трое из них – Гутор, Зайончковский и Клембовский – были арестованы. Двое – скорее всего за польские фамилии. В 1921 году Клембовский умер в тюрьме, Зайончковский с того же времени стал секретным осведомителем ЧК-ГПУ. Гутора освободили в 1922‐м, уволили в отставку в 1931‐м, расстреляли в 1938‐м. Небезопасно было иметь дело с советской властью.
Генералы, служившие у красных, вызывали у многих современников не слишком позитивные чувства. Историк Юрий Готье записал в дневнике о том, как слушал 18 июня 1920 года доклад Парского в военно-исторической комиссии о Рижской операции августа 1917-го:
Большевикам удалось создать массовую и в целом управляемую армию, обеспечить профессиональный уровень командования и в то же время контроль за военными специалистами, многие из которых служили красным лишь в силу сложившихся обстоятельств, найти, по словам С. С. Каменева, «удачное сочетание коммуниста и генштабиста». Эта гремучая смесь и дала, по выражению того же Каменева, «все 100% командования». Наряду с политическими причинами, это и обусловило в конечном счете победу красных в Гражданской войне.
Несколько штрихов к вопросу о том, как «делалась» история и формировалась память о Гражданской войне и ее военачальниках. Во времена Сталина и его наркома Ворошилова – автора, в частности, выпущенной к пятидесятилетию вождя брошюры «Сталин и Красная армия» (1929), в которой его патрон объявлялся ее создателем, – большинство деятелей Гражданской войны (и из «бывших», и из большевиков) были уничтожены. На зачищенном поле истории Гражданской войны остались Сталин, Ворошилов, Буденный и вовремя умершие, вроде Михаила Фрунзе, или погибшие в ее ходе Василий Чапаев, Александр Пархоменко и Николай Щорс. Над созданием фейковой, говоря современным языком, истории Гражданской войны трудились сотни небесталанных литераторов, режиссеров, не говоря уже об историках. На последних страницах «Хождения по мукам» «красного графа» Алексея Толстого Рощин и Катя в Большом театре слушают доклад об электрификации России, и Рощин показывает своей возлюбленной: «с краю – худощавый, с черными усами – Сталин, тот, кто разгромил Деникина…» Рощин, кстати, военспец – его прототипом был бывший штабс-капитан императорской армии, затем комбриг (позднее – комдив и генерал-лейтенант) РККА Евгений Шиловский, зять Алексея Толстого. Правда, Толстой, прежде чем определить Рощина к красным, отправил его послужить к белым, чтобы показать, как там все было ужасно. Надо же было замаливать грехи: в свое время граф писал, что большевики, подобно царю Эдипу, должны вырвать себе глаза… Шиловский вошел в историю литературы не только этим – он был вторым мужем Елены Нюренберг-Неёловой, ушедшей от него к Михаилу Булгакову. Так что угодил еще в один роман – «Мастер и Маргарита», натурально, в качестве Маргаритиного мужа.
Но вернемся от литературы к истории. В начале 1960‐х годов в популярнейшей книжной серии «Жизнь замечательных людей» (твердая валюта черного книжного рынка, ведь в СССР мало-мальски интересные книги были в дефиците, даже книги о красных командирах) вышли «Полководцы Гражданской войны», а вслед за ними – «Герои Гражданской войны». Настольные книги моего детства. На самом деле оба тома – о полководцах. В двух книгах всего 29 биографических очерков. При этом о военных специалистах – командующих фронтами – только четыре: о Каменеве, Егорове, Тухачевском и Шорине. Остальных как будто смыло со страниц истории.
Последующая судьба военных специалистов требует отдельного разговора. Приведу лишь краткую справку о командующих фронтами, коих, исключая Муравьева, было 16. Половина из них умерли своей смертью. До начала Большого террора умерли Федор Афанасьев, Павел Лебедев, Сергей Каменев (был объявлен врагом народа посмертно), Петр Славен (умер в Латвии в 1919 году). Половина была расстреляна: Владимир Ольдерогге в 1931 году, в 1937–1938‐м – Иоаким Вацетис, Владимир Гиттис, Александр Егоров, Михаил Свечников, Петр Сытин, Михаил Тухачевский, Василий Шорин. Пережили Большой террор трое: Владимир Егорьев, Дмитрий Парский (правда, в начале 1930‐х три года провел в ссылке), Александр Самойло.
Считается закономерностью, что революция пожирает своих детей. Похоже, этот мрачный тезис следует дополнить: с не меньшим аппетитом она пожирает приемышей.
В заключение, чтобы не завершать на совсем минорной ноте: в годы Великой Отечественной войны начальниками Генерального штаба Красной армии были бывший полковник Генштаба маршал Борис Шапошников, бывший штабс-капитан маршал Александр Василевский, бывший прапорщик генерал армии Алексей Антонов. Все эти бывшие офицеры дожили до того времени, когда командный состав Красной армии вновь стал именоваться офицерским.
МИХАИЛ ФРУНЗЕ – ТЕРРОРИСТ, ПОЛКОВОДЕЦ, ПОЛИТИК
Михаил Фрунзе – одна из самых ярких фигур Гражданской войны. Он командовал важнейшими войсковыми соединениями Красной армии в важнейших сражениях, в частности Южной группой войск Восточного фронта, в 1919 году действовавшей против Колчака и одержавшей блестящие победы. В одном из решающих боев Фрунзе лично поднимал в атаку чапаевскую дивизию. Он командовал Восточным фронтом, Туркестанским фронтом, затем Южным фронтом, тем самым, который загнал Врангеля в Крым, а затем вынудил его войска эвакуироваться в Турцию.
Повторю: Фрунзе – одна из центральных фигур Гражданской войны, но интересен он не только этим. Фрунзе прожил всего 40 лет и 9 месяцев. Из своей сознательной жизни – если считать сознательной жизнь с 16-летнего возраста – треть провел в тюрьме и ссылке. Но за оставшееся время успел сделать очень много.
Фрунзе был сыном фельдшера, родился в Пишпеке, который потом назывался Фрунзе, а теперь – Бишкек. Он рано осиротел: отец умер, когда мальчику было двенадцать лет. Семья была многодетная, учился Михаил на общественное пособие, гимназию в городе Верном (Алма-Ата) закончил с золотой медалью.
Шестнадцатого марта 1904 года гимназист выпускного класса Михаил Фрунзе писал своему товарищу в связи с событиями Русско-японской войны:
Совсем не похоже на мысли «пламенного революционера». Такой текст скорее мог быть написан русским патриотом правых взглядов. А уже в ноябре Фрунзе был арестован за участие в студенческих волнениях.
Перелом произошел в столице, и очень скоро. Фрунзе поступил в Политехнический институт на экономическое отделение, институт считался одним из лучших. Он был создан по указанию и наметкам С. Ю. Витте, в нем преподавали блестящие профессора, и не только по техническим дисциплинам, но и по гуманитарным. Там, окунувшись в атмосферу всеобщего недовольства, вызванного неудачной войной, закосневшим самодержавием и бюрократией, Фрунзе очень быстро оказался в гуще общественной жизни и стал принимать в ней самое активное участие.
Ведь войну собирались завершить очень быстро, «закидать шапками» «этих макак», а вышло, по словам генерала М. И. Драгомирова, что это была война макак с кое-каками. Такая вот печальная острота. Война с Японией стала шоком. И дело не в отсутствии патриотизма, а как раз во все нарастающем его присутствии, недовольстве тем, как власть эту войну ведет. Пятнадцатого ноября 1904 года в письме другу, еще не закончившему гимназию, Фрунзе советует:
Партию собрался «составить» – ни больше ни меньше! В 19 лет!
И это – не бравада и похвальба. Здесь чувствуется стремительный дух, мощная энергетика, целеустремленность. Партию национал-прогрессистов он не создал, стал членом партии большевиков. Участвовал, по некоторым данным, в шествии 9 января 1905 года в Петербурге, потом отправился, уже по партийной линии, в Иваново-Вознесенск и в Шую, туда – думаю, всем, кто учился в советской школе, это известно, – где и возник первый Совет рабочих депутатов, точнее – Совет рабочих уполномоченных. Иваново-Вознесенский совет, поскольку там был Фрунзе, стал образцовым и в некотором роде – моделью для всех остальных Советов в будущем, во всяком случае так говорилось в советских учебниках истории. Главный Совет, конечно, был в Петербурге. Однако его председателем был беспартийный помощник присяжного поверенного Георгий Хрусталев-Носарь, а реальными руководителями – Лев Троцкий и Александр Парвус. Позволю себе немного отступить от основного сюжета и сказать несколько слов о Хрусталеве-Носаре, практически исчезнувшем со страниц истории, хотя его судьба весьма необычна и в то же время характерна для русской революции и Гражданской войны.
Хрусталев-Носарь родился в семье ссыльного народовольца, участвовал в событиях 9 января 1905 года – распространял революционные воззвания священника Георгия Гапона, потом собирал пожертвования для бастующих рабочих, стал первым председателем первого «Совета рабочих делегатов», был арестован и приговорен к ссылке в Сибирь. Ссылку он должен был отбывать в Березове Тобольской губернии (куда в свое время сослали светлейшего князя Александра Меншикова; см. знаменитое полотно Василия Сурикова). Но там Хрусталев-Носарь не задержался и уже в марте 1907 года бежал за границу. Вступил в РСДРП, однако в 1910 году из партии вышел. Был плодовитым публицистом: часто публиковал в российской периодике статьи на политические, социальные и экономические темы. В 1913 году ненадолго угодил во французскую тюрьму за присвоение чужого имущества. Во время Первой мировой войны занял патриотическую позицию и в 1915 году вернулся в Россию. Здесь за побег из ссылки был приговорен к трем годам каторги. После Февральской революции уехал в родной Переяслав (тот самый, где некогда состоялась Переяславская рада), был избран председателем земской управы, а в 1918 году создал крошечную «Переяславскую республику». По словам Василия Шульгина, встречавшегося с Носарем,
Шульгин утверждал, что к тому времени Носарь стал сторонником конституционной монархии и русским националистом. В мае 1919 года большевики расстреляли Носаря, а тело бывшего председателя Петербургского Совета бросили в Днепр.
Вернемся, однако, к нашему главному герою. В Иваново-Вознесенске Фрунзе стал профессиональным революционером. В декабре 1905 года он приезжал в Москву, участвовал в вооруженном восстании. Фрунзе впоследствии утверждал, что получил начальное военное образование, стреляя в урядника в Шуе, среднее – воюя против Колчака, а высшее – на Южном фронте, в борьбе с Врангелем.
На самом деле покушение на полицейского урядника 21 февраля 1907 года относится, конечно, к терроризму. Он и был арестован за покушение, то есть за террористический акт. Фрунзе грозила смертная казнь, к которой он был приговорен, между прочим, дважды. Но приговор в исполнение так и не был приведен. В случае с урядником некий врач Иванов показал на суде, что во время покушения Фрунзе был у него на приеме, то есть лжесвидетельствовал, хотя ни разу в глаза не видел самого Фрунзе.
Тогда многие сочувствовали революционерам, борцам за всеобщее освобождение. И потому давали ложные показания, что считалось не аморальным и бесчестным, а напротив – помощью борцам за правое дело.
По происхождению Фрунзе был молдаванином, а его фамилия в переводе на русский означает «лист». В Шуйском краеведческом музее есть неплохая экспозиция, посвященная Фрунзе. Там представлены и документы, и письма. Впрочем, подлинных документов совсем немного. Главное известно от его старшего адъютанта, одного из первых биографов, который, в свою очередь, пересказывал то, что ему рассказала мать Фрунзе. Поэтому многие сведения о Фрунзе, устоявшиеся в общественном сознании, на самом деле – рассказы матери, которые нередко искажают реальность. Тем более что рассказывала она через много лет после смерти любимого сына. Должно быть, поэтому о Фрунзе существует такое множество легенд.
Второй раз смертную казнь ему заменили шестилетней каторгой. Судил его военный суд, утверждал приговор командующий Московским округом. Потом Фрунзе вышел на поселение, оказался в ссылке, бежал, жил под чужими фамилиями, последняя была – Михайлов: ему передали документы пропавшего без вести земляка.
После Февральской революции Фрунзе организовывал милицию и Советы в Минске, потом участвовал в захвате большевиками власти в Москве в октябре 1917 года. Позже возглавлял партийную и советскую власть в Иваново-Вознесенске, был военным комиссаром Ярославского военного округа. И наконец, стал командующим 4‐й армией Восточного фронта.
Почему это назначение получил именно он? Потому ли, что у него революционная биография? Безусловно. Но еще и потому, что Фрунзе обладал особым, редкостным организаторским талантом, буквально с молодых лет. Он был человеком решительным и храбрым, лично водил войска в атаку, что для командарма даже как-то неуместно. Когда возникла такая необходимость, Фрунзе взял в руки винтовку и повел в атаку один из полков чапаевской дивизии.
Впоследствии лихо ездил на автомобиле. За несколько месяцев угодил в три аварии. Это был человек, прекрасно приспособленный для войны, для решительных действий, без страха и колебаний. Каким он был полководцем? Трудно сказать. Не верится, что человек, не имевший военного образования, не принимавший участия в настоящей войне, вдруг сразу оказался способным командовать армией, группой армий, фронтом. Здесь одной личной храбрости недостаточно. Нужны знания, навыки, нужен профессионализм. Тем не менее он умел мобилизовать знания и умения других, качество тоже очень ценное. Военные специалисты были начальниками его штабов или заместителями, они всегда были при Фрунзе. И тогда, когда он командовал армией, и когда стал командовать группой войск, и когда командовал Восточным фронтом. Его всюду сопровождал Федор Федорович Новицкий, бывший генерал-лейтенант царской армии, который был его заместителем еще в бытность Фрунзе военным комиссаром.
Начиная с Туркестанского фронта его помощником был бывший полковник Александр Карлович Андерс, опирался Фрунзе и на начальника штаба Южного фронта бывшего подполковника Ивана Христиановича Пауку; армиями Южного фронта командовали у него бывшие офицеры царского времени – Владимир Лазаревич и Август Корк. Фрунзе возил их с собой, умел к ним прислушаться, учился у них, понимая, что без их знаний он стоит немного. Именно сотрудничество с ними стало важнейшим условием не только побед, но и просто выживания.
Бывшего поручика Михаила Тухачевского, который получил военное образование и имел опыт реальной войны, хотя не командовал ни частями, ни соединениями, можно представить себе в роли самостоятельно планирующего операции и принимающего решения, что он и делал. Фрунзе – нет. Обычно коммунисты выступали в роли комиссаров при командующих, Фрунзе же был командующим, причем командовал тремя фронтами! Почти все остальные командующие (17 из 20) были в прошлом офицерами или генералами Генерального штаба, за исключением Владимира Антонова-Овсеенко и Григория Сокольникова.
Есть легенда, что если бы в Крыму был Фрунзе, а не «тройка» в составе Георгия Пятакова, Белы Куна и Розалии Землячки, там не было бы массовых репрессий против офицеров. Я в этом сильно сомневаюсь, исходя из деяний самого Фрунзе. Вот его донесение Троцкому, с копией Ленину «О неустойчивости ближнего тыла». Оно датируется 17–18 марта 1919 года. Фрунзе только что вступил в должность командующего армией, и перед ним стояла задача подавить крестьянское восстание в ряде уездов Самарской губернии. Крестьяне там выдвигали следующие лозунги: «Да здравствует советская власть на платформе Октябрьской революции!», «Долой коммунистов и коммуну!» – то есть выступали за Советы без коммунистов, выдвигали фактически кронштадтский лозунг, только уже весной 1919 года. Вот что докладывал Фрунзе: «При подавлении движения убито, пока по неполным сведениям, не менее 100 человек. Кроме того, расстреляно свыше 600 главарей и кулаков». В бою погибли всего около ста человек, зато потом всех тех, кого сочли ненадежными, просто расстреляли. «Село Усинское, в котором восставшими сначала был истреблен целиком наш отряд 170 человек, сожжено совершенно». При этом Фрунзе отлично понимал, почему восстали крестьяне: «Движение выросло на почве недовольства экономическими тяготами и мероприятиями, а в силу несознательности населения было направлено и использовано должным образом». С несознательными именно так и поступали – расстреливали потенциальных главарей и сжигали дотла села, где произошло убийство красноармейцев. Фрунзе был ничем не лучше Тухачевского, подавлявшего Тамбовское восстание, или Пятакова, Белы Куна и Землячки, осуществлявших «красный террор» в Крыму. Получи Фрунзе соответствующее указание, нет сомнений, что он бы его выполнил.
Трудно сказать, почему именно его фигура овеяна романтическим флером. Да, он участвовал в важнейших сражениях Гражданской войны, в которых были разбиты армии Колчака (точнее, колчаковского генерала Михаила Ханжина), и 50 дней руководил Южным фронтом, как раз тогда, когда был разгромлен Врангель.
Что было дальше? Фрунзе выполнял очень интересные миссии – не только военные, но и дипломатические. Одно время он был спецпосланником в Турции, уже после окончания Гражданской войны. Напомню, что там как раз произошла кемалистская революция. Мустафа Кемаль (впоследствии Ататюрк) обратился с письмом к Ленину с просьбой о признании – которое было немедленно получено – и о помощи. Сразу по окончании Гражданской войны Российской Федерацией были заключены договоры с Турцией и Закавказской Федерацией. Фрунзе отправился подписывать договор от имени Украины. Добирался он нелегально на итальянском пароходе с документами все того же Михайлова, а параллельно шло советское судно, которое везло в Турцию вооружение и миллион рублей золотом. В поддержку новому режиму.
Зачем все это было нужно большевикам? Думаю, они рассматривали свои действия как средство подрыва Антанты и мирового империализма и как некую возможность для дальнейшего развития мировой революции. Вот некоторые данные: советские республики поставили Турции, которая в 1921–1922 годах воевала с греками, около 40 тысяч винтовок, сотни пулеметов, 54 орудия с многотысячным комплектом снарядов и огромное количество другого военного снаряжения. Более того, через Азербайджан турок снабжали нефтью, бензином и керосином. В общей сложности кемалистскому правительству была оказана финансовая помощь на сумму не менее 10 миллионов рублей золотом. Ленин, по сути, подарил Турции примерно 20 тысяч квадратных километров территории с населением почти в полмиллиона человек, проживавших в городах Карсе, Ардагане, Артвине и других населенных пунктах Карсской области, части Батумской области и части Эриванской губернии. В Стамбуле можно видеть памятник, на котором по левую руку от Кемаля Ататюрка стоит Михаил Фрунзе, герой национально-освободительной борьбы турецкого народа. Рядом с Фрунзе – Климент Ворошилов, который одно время был там военным советником. Туркам оказывали помощь и военные специалисты. Фрунзе поехал туда не один, а, естественно, с командой военспецов, в частности с Андерсом.
Пик военной карьеры Фрунзе пришелся на 1925 год, в январе он сменил Троцкого на посту председателя Реввоенсовета Республики и одновременно был назначен наркомом по военным и морским делам. Считается, что именно Фрунзе играл важнейшую роль в военной реформе 1924–1925 годов и, в частности, настаивал на введении в армии единоначалия.
Однако когда Фрунзе называют военным теоретиком, к этому следует относиться с осторожностью, ибо его теоретизирование в области военного дела всегда было тесно связано с коммунистической идеологией. Вот несколько цитат из его статьи «Единая военная доктрина и Красная армия»: «Государство должно всем весом своего влияния в кратчайший срок покончить с теми остатками политической разъединенности, которые до сих пор наблюдаются в Красной армии. Люди с идеологией, враждебной идеям труда, должны быть оттуда изъяты, если не перекуются». Как видим, речь идет о курсе на ликвидацию военных специалистов в армии, который был реализован в конце 1920‐х – начале 1930‐х годов. Большевистские вожди, включая Фрунзе, отчетливо понимали, что, если руководствоваться коммунистической доктриной, оставлять армию в руках военных специалистов нельзя. Их необходимо, использовав, убрать, заменить своими. Именно в этом смысле понимал единоначалие Фрунзе. А вот собственно военная часть вопроса – стратегия:
Так понимал Фрунзе военную стратегию: нападение. Упреждающие удары…
Мировая революция на штыках – это ничем не отличается от того, что говорили и писали Троцкий, Тухачевский и другие. Фрунзе отлично понимал военную отсталость Советской России и говорил примерно так: ну да, у нас техника не очень, и наш потенциальный противник будет иметь техническое преимущество, но зато у нас просторы, мы можем вести маневренную войну, и в этом будет залог нашего успеха. Мне доводилось читать в биографиях Фрунзе советского времени, что, дескать, это все и оправдалось во время Великой Отечественной войны. Думаю, что когда противник доходит до Москвы и до Волги, это сомнительное маневрирование.
Фрунзе написал три тома трудов, и его воззрения в целом несколько сложнее. Но квинтэссенция его военной доктрины и его мироощущения выражены, на мой взгляд, именно в этом фрагменте. Война должна вестись революционная, наступательная и маневренная.
Наконец, вопрос, который всегда ставится историками и не историками. До каких высот мог бы дойти Фрунзе, если бы выжил после операции? И насколько правдива версия о его устранении? С моей точки зрения, это легенда. Литература – великая сила. Борис Пильняк написал «Повесть непогашенной луны», где в образе командарма Гаврилова, умершего во время операции, многие узнали Фрунзе. Повесть была напечатана в майском номере «Нового мира» за 1926 год. Тринадцатого мая 1926 года Политбюро ЦК ВКП(б) постановило, что повесть является «злостным, контрреволюционным и клеветническим выпадом против ЦК и партии». Главному редактору журнала В. П. Полонскому был объявлен строжайший выговор, а тираж майского номера журнала конфискован. Часть номеров все же попала в руки читателей: решение о конфискации состоялось, когда журнал был в продаже уже два дня. Это как будто подтверждало слухи: если власти так боятся, значит точно – Фрунзе устранили.
Действительно, обстоятельства выглядели несколько странными: человек чувствует себя неплохо, однако решением ЦК его заставляют идти на операцию. Вскоре после операции Фрунзе умирает – не во время самой операции, а от последствий наркоза. Фрунзе умер от паралича сердца через 39 часов после операции. В то время было много «случайных» смертей: бывший заместитель Троцкого Эфраим Склянский утонул в Америке, председатель ЦИК СССР Нариман Нариманов внезапно умер от сердечного приступа, первый секретарь Закавказского крайкома партии Александр Мясников погиб в авиакатастрофе. Все врачи, оперировавшие Фрунзе, умерли в 1934 году. Причем врачи были первостатейные – В. Н. Розанов, И. И. Греков, А. В. Мартынов – блестящие хирурги. Пильняка расстреляли в 1938 году – не за «Повесть…», а за «шпионаж» в пользу Японии. Еще бы: побывал в Японии, написал книгу «Корни японского солнца», – «оснований» для НКВД в эпоху Большого террора более чем достаточно.
Версия, что Фрунзе был устранен по указанию Сталина, вызывает у меня сомнение. «Кандидатом в убийцы» назначили известного врача Алексея Очкина, который давал наркоз, эфир с хлороформом. Сочетание эфира и хлороформа дало в итоге такие катастрофические последствия. Наркоз был длительный, наркотического материала израсходовали довольно много: 60 граммов хлороформа и 140 граммов эфира. Похоже, врачи допустили ошибку. Я читал в медицинских трудах, что, когда человек сильный, активный и возбужденный, наркоз может негативно сказаться на организме, прежде всего на деятельности сердечно-сосудистой системы, что с Фрунзе и произошло.
Однако остается вопрос: зачем нужна была операция, если он чувствовал себя неплохо? Я консультировался с врачами, специалисты говорят, что язву желательно оперировать как раз в период затишья, а не во время обострения.
У Фрунзе было давнее желудочное заболевание, в 1906 году его брат – он был врачом – диагностировал это после операции по удалению аппендицита. С того времени у Фрунзе бывали очень сильные боли и кровотечения. Он выпадал иногда на несколько дней из жизни и активной деятельности, и в этом смысле логика действий ЦК понятна. Необходимо не только вылечить болезнь, но и сделать очень нужного человека активным и трудоспособным.
А была ли логика в том, чтобы Сталин устранил Фрунзе?
Я ее не усматриваю по одной причине: Фрунзе был назначен вместо Троцкого совершенно сознательно, поскольку был человеком других взглядов. Никаких признаков нелояльности к тогдашнему партийному руководству у Фрунзе замечено не было, отношения были вполне нормальные. Идти на такой риск, втягивать в эту историю множество людей… И ведь дело было в 1925 году, осенью, Сталин был еще не тот, и ситуация не та.
Версию убийства повторил режиссер Евгений Цымбал в своем замечательном фильме «Повесть непогашенной луны» (1990, сценарий Витаутаса Жалакявичюса, в роли Фрунзе Владимир Стеклов). Сила искусства велика, но, повторяю: у нас нет серьезных доказательств, а значит, и реальных оснований считать, что Фрунзе был убит. Однако версия эта, столь живучая, еще более способствовала созданию романтического и мученического образа Фрунзе.
ПЕРВАЯ КОННАЯ АРМИЯ
Первая конная армия официально начала свое существование 19 ноября 1919 года, была распущена 21 мая 1921-го.
Почему именно конная армия? Как ни странно, в значительной степени это объясняется успехом рейда Константина Мамонтова, белого генерала, который совершил блистательный набег на тылы Красной армии и продемонстрировал, на что способна мощная конная группировка. Видимо, именно это и послужило толчком к укрупнению существовавших в Красной армии конных формирований. Первые крупные конные формирования красных создал Борис Думенко. Но он был тяжело ранен, считалось, что смертельно, «наследство» перешло к Семену Буденному, и на Буденного как на будущего командарма уже ориентировались те, кто инициировал создание конной армии: Ворошилов и командующий Южным фронтом Александр Егоров, бывший подполковник царской армии, и будущий «враг народа», один из первых расстрелянных маршалов…
При Егорове членом Реввоенсовета был Сталин, который считал себя одним из создателей Первой конной армии и всю жизнь очень нежно к ней относился. Если уж мы заговорили о репрессиях, то в этом плане конармейцы были словно заговоренными. Мне неизвестно, чтобы кто-либо из видных конармейцев, включая военных специалистов, был репрессирован в период Большого террора, когда ряды героев Гражданской войны изрядно поредели. Это было культовое воинское образование, этакий архетип Красной армии эпохи Гражданской войны. Можно даже сказать, что Первая конная – это почти миф. Миф об отлично организованной неостановимой революционной силе.
«Невероятная сила» насчитывала 17–19 тысяч сабель, это на самом деле мощная сила, но, конечно, число бойцов сильно колебалось в зависимости от ситуации, обстановки, побед и поражений, длительности похода и так далее. А непобедимой Первая конная не была, и наиболее тяжелые ее поражения относятся к Советско-польской войне. Это август – сентябрь 1920 года.
Но сначала о победах. Первая конная сыграла важную роль в разгроме войск Деникина. Уже первые сражения, в которых она участвовала, проходили на важнейших участках фронта. Речь идет о Воронежско-Касторненской операции, сражении под Касторной, операции в Донбассе, взятии Ростова-на-Дону и Егорлыцкой операции 1920 года, одной из образцовых для Красной армии. В районе среднего Егорлыка в конце февраля 1920‐го произошло самое крупное конное сражение эпохи Гражданской войны. Там конная группировка белого генерала Александра Павлова столкнулась с Первой конной армией. В сражении одновременно с обеих сторон участвовало около 25 тысяч сабель. Трудно даже вообразить себе такое побоище.
Мне неизвестны аналоги подобных конных сшибок XX века. Первая мировая война была позиционной, это была окопная война. Кавалерия перестала играть существенную роль уже в период Англо-бурской войны, когда появились и стали широко применяться пулеметы. Конные сражения эпохи Гражданской войны кажутся на первый взгляд реликтом конных битв прошлого. Гражданская война в России была маневренной: сплошной линии фронта, как правило, не было, боевые действия велись нередко вдоль железных дорог, других путей сообщения. В этой ситуации оперативная переброска кавалерии на решающие участки сражений играла важную роль. Основную массу Красной армии, так же как и войск белых, составляла пехота, однако роль кавалерии была далеко не исчерпана.
Первая конная заслуженно стала самым прославленным воинским соединением красных эпохи Гражданской войны. Несомненно, однако, что ее роль была гипертрофирована впоследствии в историографии и, главное – в пропаганде. Конармию возглавил «красный генерал» из крестьян Семен Буденный, комиссаром был Клим Ворошилов – из рабочих. В ее создании сыграл немалую роль Сталин. Это обстоятельство стало решающим в последующей мифологизации истории Первой конной в 1920‐е и в особенности в 1930‐е годы. О Первой конной слагались стихи, ставились пьесы, снимались фильмы, писались картины. Из наиболее известных и тиражируемых – картина художника Михаила Авилова «Приезд тов. Сталина в Первую конную армию в 1919 г.» (1933) и знаменитая картина художника-баталиста Митрофана Грекова «Трубачи Первой конной» (1934). Самое важное, что было написано о Первой конной – конечно, «Конармия» (1923–1925) Исаака Бабеля. Книга, которая обессмертила Первую конную и очень не понравилась Буденному. Командарм атаковал писателя вскоре после первых журнальных публикаций рассказов из цикла «Конармия», опубликовав статью «Бабизм Бабеля из „Красной нови“» (1924). Победное шествие «Конармии» в литературе не давало Буденному покоя и в дальнейшем: в 1928 году появляется его письмо с критикой бабелевской прозы в «Правде». Вдобавок к обвинению Бабеля в «карикатурно-пасквильном» изображению бойцов Первой конной, он обвинил писателя в «эротомании». Тогда за Бабеля вступился Горький. В 1940 году вступиться было некому… Вряд ли тексты писал сам Буденный, но то, что суть его претензий к Бабелю передана верно, сомневаться вряд ли приходится.
Семен Буденный не был таким простым рубакой, как его иногда изображают, все-таки человек был с биографией. С 1903 года служил в армии, участвовал еще в Русско-японской войне, потом в Петербурге был в высшей школе наездников, был одним из лучших наездников России, прошел Первую мировую. Он и в столицах живал, и со всякими людьми общался, и его удивительное политическое долголетие и умение выживать в самых разных ситуациях – оттого, что он был очень неглуп, хотя образования не получил и с литературным языком были сложности.
Командиром он был замечательным. Гражданская война – война особая, там личным примером брали. Когда Борису Думенко, первому командиру крупных конных частей и их создателю, Троцкий вручал орден Красного Знамени за номером 5, он сказал: «…вы – первая шашка Республики!» Это была «сермяжная правда»: командир должен был доказать свое первенство делом – шашкой.
В командиры из партизанских вождей выросли многие. Орден Красного Знамени номер 6 получил Буденный. Вначале он был «шашкой номер 2», но потом роли поменялись, и первенство перешло к Буденному. В значительной степени это произошло потому, что Думенко надолго выбыл из строя в связи с тяжелым ранением.
Судьба Думенко, думаю, многим известна: он стал командиром Сводного конного корпуса. С Буденным у них были очень острые отношения, и кончилось это печально. Думенко был арестован – уже после взятия Новочеркасска его корпусом и после убийства комиссара этого корпуса. В убийстве обвинили Думенко. Так это или не так, неизвестно. Якобы один из ординарцев штаба, будучи в сговоре с комкором, убил комиссара Микеладзе. Конкретных доказательств предъявлено не было, просто существовало мнение, что Думенко – убийца комиссара. Обвиняли его также в создании атмосферы ненависти к политработникам. Возможно, главной причиной предания суду Думенко послужили сомнения в его надежности, сведения об антисоветских настроениях комкора и его окружения. Кончилось дело тем, что в мае 1920 года Думенко вместе со всем своим штабом был расстрелян в Ростове. Первая конная, включавшая дивизию, которой ранее командовал Думенко, к этому времени ушла на фронт. Прежде чем отправиться на польский фронт, бойцы, ранее служившие под началом Думенко, требовали его освобождения, говорили об абсурдности обвинений. Их убедили, что они могут не беспокоиться, что пролетарский суд решит дело по справедливости. «Справедливый пролетарский суд» решил расстрелять всех. И всех расстреляли.
Правда, начальника снабжения одной из бригад Сергея Кравченко не добили. И впоследствии он рассказал кое-какие подробности о расстреле Думенко и его товарищей. Расстреливали их на ростовском Братском кладбище после наступления темноты. Стреляли, как водится, в затылок, но в темноте Кравченко лишь ранили в шею и плечо. Вот фрагмент его показаний:
В 1923 году Кравцов-Кравченко был арестован за участие в бандах на Северном Кавказе. Куда ж еще было податься бывшему красному коннику, которого могли опознать (однажды это случилось) сослуживцы и знакомые? По случаю амнистии в связи с 5-летней годовщиной Октябрьской революции Кравченко задним числом заменили расстрел 10-летним заключением. Отсидев свое, он работал на заводе «Ростсельмаш». Одна годовщина «Великого Октября» его спасла, другая погубила: он был убит в родной Сальской степи в пьяной драке, случившейся у него с чабаном во время празднования 40-летнего юбилея Октябрьской революции. Характерно, что Кравченко было строго-настрого запрещено указывать место расстрела Бориса Думенко, в крайнем случае указывать Кизитериновскую балку между Ростовом и Новочеркасском. Очевидно, власти опасались, что место предполагаемой могилы Думенко и его штаба на Братском кладбище, находящемся недалеко от центра Ростова-на-Дону, может стать местом паломничества. Реабилитировали Думенко только в 1964 году.
К истории отношений Буденного – Думенко. Говорили, будто однажды Думенко приказал выпороть Буденного: к нему обратилась растерзанная казачка, утверждавшая, что ее изнасиловали казаки, которыми командовал Буденный. Буденного, который был заместителем Думенко, тут же разложили на лавке и дали ему плетей. И этого он не простил. Серьезный был товарищ.
Ходили легенды, что Первая конная сплошь состояла из казаков. На самом деле в состав Первой конной в разное время входили от 70 до 77% крестьян; сюда, видимо, включали и казаков. Буденный казаком не был, он был иногородним – так казаки называли людей пришлых, не казацкого рода. Многие иногородние были крестьянами, которые отлично умели сидеть на коне и управляться с шашкой. Они иначе относились к происходившему, чем казаки. Но и многие казаки из малоимущих поддерживали красных. Кроме того, в Первой конной были мобилизованные, в том числе бывшие деникинцы, которые попали туда после Новороссийской катастрофы.
Случаи перехода с одной стороны на другую по несколько раз были не единичными, а массовыми. «Человеческий материал» был дорог, особенно те, кто умел воевать, да и рядовых пленных (кроме первых месяцев ожесточенных боев) не расстреливали. Им, как правило, наскоро «промывали мозги» и мобилизовывали в свою армию. Белые – красных, красные – белых.
Судьба Григория Мелехова из «Тихого Дона» – типичный случай. Так вот, в Первой конной были 70–77% крестьян, 20–25% рабочих и 3–4% интеллигенции. Примерно пятая часть конников была совершенно неграмотной, и подавляющее большинство плохо умели читать и писать.
Поделиться книгой: