Три дня в Шадизаре

В зал ворвались Месхиф и Куарада, за ними прибежали и трое охранников. Начался галдёж и лёгкая паника, но Куарада выкрикнула приказ, и вся охрана разделилась на две группы. Одна перекрыла лестницу на второй этаж, другая — коридор, ведущий к конюшням и подвалу. Месхиф и Джеррин наперебой спрашивали друг у друга, что произошло, а безработный теперь конюх Салеха пытался привести в чувство одну из девушек, как выяснилось позже, обе были его сёстрами.

Скоро девушка пришла в себя и рассказала, запинаясь и сбиваясь, что произошло. Огромная тварь с горящими красными глазами и тремя длинными когтями на передних лапах влетела в зал из коридора подобно вихрю и почти мгновенно прикончила обоих охранников. Салех бросился на монстра с саблей, но как раз в этот момент чудовище взревело и девушка потеряла сознание. Когда Месхиф попросил описать зверя, все узнали в этом описании гхуула.

— Нергалово отродье! — в сердцах выругался монах, — откуда оно взялось?? Месхиф! Как ты искал?!! Чем смотрел?!! Оно сидело в подвале, чтоб ему подохнуть!!

— Не может такого быть! — возразил Месхиф, — когда мы стали обыскивать подвал, я оставил одного человека у входа. Да и искали мы дотошно и методично!!

— Мы бы нашли его, если б он был в подвале, — тихо добавила Куарада.

— Тогда остаётся конюшня… — начал было Джеррин, но Сит его перебил: — кони и верблюды учуяли бы его… или нет??

— Точно учуяли бы, — заверил его Месхиф, — мы поэтому не особо старались в конюшнях, ведь кони этого монстра…

— Понятно, — сказал Даркл, — сейчас мы его прикончим. Он в конюшне.

— Как…

— Откуда ты…

— Откуда знаю? Это человек, только в маске. И он в конюшнях. Коней не обманешь, а они к людям привыкли, вот и не шумели.

Даркл и Сит, держа оружие наготове, двинулись к конюшням. Джеррин и Куарада пошли следом, за ними — четверо охранников и Месхиф. Остальная стража осталась блокировать коридор и подвал. Все пути отступления из конюшен были перекрыты.

Войдя в конюшню, Даркл поднял над головой светильник и зажёг два факела у двери. Сит занял позицию справа от него, Куарада и Джеррин–слева, Месхиф достал свою саблю, находясь со своей охраной чуть правее и на шаг позади остальных.

Несколько мгновений было тихо — только стригли ушами встревоженные кони.

— Игра в прятки и маскарад окончена! — крикнул он, — ты просчитался как минимум дважды. У гхуула глаза жёлтые, и скоростью он не отличается.

Где‑то во мраке заскрипели половые доски, и вот в круг света вступил гхуул. Остановившись в десятке шагов от людей, он снял шлем, выполненный в виде головы гхуула, и Даркл увидел обритую на лысо голову и раскосые глаза.

— Что поделать, — сказал кхитаец, — если я никогда не видел гхуула. Дай‑ка я угадаю, что ты думаешь, варвар. Ты думаешь, что ты умный. Ты думаешь, что ты сильный, ты думаешь, что вы все сможете убить меня. Насчёт самого первого я соглашаюсь, ты действительно оказался на редкость умным и проницательным. Но что касается остального — думаю, тут просчитался ты. Справедливости ради должен сказать, что в том постоялом дворе тоже нашёлся умник, который догадался. Но это ему не помогло. Муравью не дано остановить горный обвал, вам не дано остановить меня. Я лишь верхушка айсберга, который уже пришёл в движение.

Его атака была молниеносной, и Даркл едва успел отбить мечом стальную когтистую лапу. Второй удар распорол куртку, и северянин спасся только благодаря быстрому прыжку назад. Следующей целью лжегхуула стал Джеррин. Его сабля улетела в угол, выбитая сильнейшим ударом. В этот момент Куарада атаковала сбоку, тем самым спасая жизнь Джеррину. Однако кхитаец легко парировал три её выпада своими стальными когтями и уже занёс руку для смертельного удара, когда посох Сита вылетел вперёд, словно жалящая змея, и попал в локоть противника. Удар, от которого у нормального человека сломалась бы рука, лишь замедлил кхитайца, и Куарада успела уклониться. Однако убийца продолжал наносить удары во все стороны, играючи отбивая все атаки и не позволяя никому приблизиться. Джеррин, достав длинный изогнутый кинжал, пытался зайти со спины, Куарада наносила быстрые удары, безуспешно стараясь отыскать слабину в сверкающем мелькании когтей–лезвий, монах разил посохом, целясь в наиболее уязвимые места человеческого тела, однако, хоть он и попадал время от времени, его удары не оказывали никакого воздействия. Месхиф пребывал в полной растерянности, а его охрана храбро бросилась вперёд. Кхитаец отбросил сразу троих одним ударом ноги, и они попадали один за другим. Четвёртому рассёк плечо.

Даркл поднялся на ноги и вернулся в круг света, выискивая возможность нанести удар. Кхитаец сражался просто фантастически, вытворяя вещи, находящиеся за пределами возможностей человеческого тела. Внезапно Месхиф рванулся вперёд и метнул свою саблю во врага, но не попал, после чего бросился прямо на кхитайца в попытке сбить его с ног плечом. Однако тот, отражая атаки Куарады и монаха, как бы между делом встретил Месхифа ударом ноги и отшвырнул его на несколько шагов, после чего отбил удар Даркла и обрушил ураганную атаку на Куараду, решив прикончить её первой как наиболее слабого бойца. Поймав саблю девушки между двух лезвий и сломав клинок вращающим движением левой руки, кхитаец занёс правую, но на ней, выпустив свой меч, повис Даркл. Лезвия остановились у самой шеи Куарады, даже не оцарапав кожи. В тот же миг Сит блокировал посохом удар левой руки и также схватил её, пытаясь завести за спину.

Перед кхитайцем замаячила не самая приятная перспектива: вот–вот на нем повиснут всей толпой и без труда скрутят. Вложив всю свою силу в рывок правой руки, он стремительно крутнул кистью, освобождаясь от захвата Даркла, и выдернул руку из цепких пальцев северянина с намерением нанести удар. И ещё не успев ударить, понял, что проиграл.

Тот шестым чувством разгадал замысел врага и просто отпустил его руку в момент рывка. Не встретив сопротивления, рука по инерции ушла дальше, чем следовало, а Даркл в этот миг ударил основанием ладони снизу в нос, ломая хрящи и загоняя их в мозг. Кхитаец замер, обмяк и рухнул навзничь.

Несколько секунд было слышно только тяжёлое дыхание, потом Сит спросил:

— Ладно, глаза гхуула мы с тобой и сами видели. Но откуда ты знаешь, что он не быстрый?

— Мне рассказывал мой учитель, — ответил Даркл.

* * *

Час спустя в зале убрали трупы, и конюх, которого теперь нанял Месхиф, принялся мыть пол от крови. Сам купец приходил в себя после удара в своей комнате, Сит молился за души усопших, Даркл и Куарада сидели на лестнице.

— Я, кажется, обязана тебе жизнью, Даркл, — сказала девушка.

— Всегда к твоим услугам, — улыбнулся тот.

Куарада поднялась на второй этаж, открыла дверь своей комнаты и обернулась:

— Сит сказал, что если я позову, ты прибежишь сразу же…

— У него язык работает независимо от мозгов, — покраснел Даркл.

— Я собираюсь это проверить, — лукаво улыбнулась девушка.

— Уже бегу, — а про себя он подумал, что не против, если буря затянется на недельку.

И уже когда Даркл закрыл дверь за собой на задвижку, то не выдержал:

— Извини за дурацкий вопрос в такой момент, просто очень хочу знать.

— Так спроси.

— Что такое айсберг?

Три дня в Шадизаре.

Вечер перед днём первым.

Караван прибыл в Шадизар поздно вечером. Месхиф пригласил Даркла и Сита быть его гостями, и те охотно согласились. Купец предложил отдохнуть с дороги, а на следующий день отпраздновать возобновление торговли через Голейн и победу над таинственным убийцей, прячущимся под маской гхуула, и пообещал показать друзьям все достопримечательности родного города.

Однако тут появился гонец сатрапа с просьбой–приказом Месхифу прибыть во дворец в сопровождении героев дня.

— Кто‑то из моих людей проболтался, — возмутился Месхиф.

— Убить его мало, — хором воскликнули Даркл и Куарада. Их возмущение было вполне понятным, если учесть, что их комнаты располагались рядом и они как раз намеревались туда удалиться, причём Даркл ночевать в своей даже не собирался.

— Быстро же сатрап всё разузнал, — заметил монах.

— На то он и сатрап, — пожал плечами Месхиф, — знать все, что касается нашего города — его прямая обязанность. Для чего, по–твоему, избирают сатрапов?

— Избирают? — приподнял бровь северянин.

— В Шадизаре правитель избирается верхушкой знати, — пояснила Куарада, — раньше он назначался шахом Турана, но с тех пор, как город отстоял свою независимость, знать и богатейшие купцы избирают на должность сатрапа человека, способного заботиться о нуждах Шадизара и решать проблемы. Вообще говоря, власть принадлежит знати, но знати‑то много, а городу нужен сильный правитель, управляющий единолично и потому не тратящий времени на споры и пререкания. Так что верхушка фактически делегирует всю свою власть одному человеку. Ну а титул правителя менять не стали, и он так и называется сатрапом. Только назначает его уже не туранский шах.

— И сатрап Варрив — как раз такой человек, — сказал купец, — он бессменный правитель города вот уже десять лет. Унаследовал титул от отца в юности и с тех пор сделал ещё больше него…

— Так избирают или титул наследуется? Вы уж определитесь! — заявил Даркл, совершенно сбитый с толку.

— Вообще‑то избирают, как я только что сказала, — хихикнула Куарада, — но в случае с Варривом, ещё при жизни его отца никто не видел в качестве преемника никого, кроме его сына. Так что — унаследовал, и это говорит о многом.

Дворец сатрапа находился неподалёку, в самом центре города. Величественное здание, выстроенное из камня и возвышающееся над окрестными кварталами, можно было бы без раздумий назвать монументом древним архитекторам. Город сносили почти подчистую войнами и набегами и отстраивали не раз, городские стены за историю Шадизара разрушали и восстанавливали трижды — а дворец сатрапа пережил все эти смутные времена, не получив значительных повреждений. Разумеется, это чудо просто не могло не впечатлить Даркла, никогда ничего подобного не видевшего. Правда, северянин вообще никогда не был ни в одной столице и дворцов аквилонского короля или стигийского правителя не видел. Однако не раз слыхал, что дворцы этих владык в сравнение с шадизарским совсем не идут, и теперь, воочию узрев высочайшие мраморные колонны в десять человеческих ростов, стрельчатые окна с прекраснейшими витражами и крытые кхитайской черепицей крыши, не усомнился в истинности услышанного.

Когда‑то дворец занимали сатрапы единолично, если не считать толп слуг и больших гаремов. Выборные правители ограничивались, помимо слуг, двумя–тремя жёнами, а Варрив и вовсе разместил во дворце огромные запасы продовольствия на случай войны и перенёс туда несколько управлений городских служб, фактически создав у себя дома главный нервный узел города. Также в пристройках разместились казармы гвардии и тренировочный лагерь.

При входе произошла заминка: начальнику стражи не понравился двуручник Даркла. Дело, конечно, было не в самом мече, а в его хозяине. Стражник оказался в неприятном положении, опасаясь одновременно и впускать вооружённого пришлого, и обидеть гостя, пришедшего в почтенной компании по приглашению самого правителя.

— Я к сатрапу в гости не напрашивался, — отрезал Даркл, — могу и восвояси повернуть, только не думаю, что ты захочешь ему об этом доложить.

На этом инцидент исчерпался.

Сатрап Варрив встретил Месхифа, Куараду, Даркла и Сита в небольшой, дико контрастирующей с размерами дворца, но роскошной комнате для приёма гостей, убранство которой выравнивало впечатления, и северянин подумал, что всё его поселение наверняка стоило меньше этой комнаты. Хозяин дворца, невысокий полный человек лет сорока с умным, слегка плутоватым лицом и проницательным взглядом, широко улыбнулся гостям. Весь его облик излучал радушие.

Месхиф, Сит и Куарада почтительно поклонились, Даркл поприветствовал сатрапа по обычаю своего народа — приложив сжатый кулак правой руки к левому плечу. Варрив остановил их взмахом руки:

— Полно вам! Это я должен бы поклониться тем, кто приносит такую весть! Теперь торговля снова вне опасности, караваны в пути, и это благодаря тем, кто прикончил злодея–подлеца, а особенно — тому, кто догадался, где сокрыта истина. Так что это стоит отпраздновать, прошу вас к столу! — и он хлопнул в ладоши.

Тот час же в комнате бесшумно появились слуги с подносами и кувшинами и в мгновение ока накрыли низенький столик всевозможными яствами. Все пятеро уселись, скрестив ноги, вокруг него и Варрив поднял бокал:

— Мой тост будет краток: за тех, кто этого достоин!

После первого тоста Месхиф попытался поблагодарить сатрапа за великую честь, но тот с невиданным тактом прервал купца и обратился к Дарклу и Ситу:

— С того самого момента, когда я узнал об этой истории, меня мучит один вопрос. Как?

— Как я догадался? Если огромный пёс крякает, как утка, ходит, как утка, и плавает как утка, то это утка, переодетая псом. Тот странный кхитаец, вероятно, рассчитывал на то, что никто из тех, на кого он охотился, никогда не видел гхуула. Да сам он тоже его не видел, в чем и признался. По правде сказать, его расчёт был довольно верен, ведь и я встретил гхуула только один раз и в дохлом виде, да только хороший и знающий учитель может заменить как угодно много книг. Этого негодяй, ясное дело, не мог предвидеть.

— А каковы были его мотивы?

— Хотли его разберёт. Он нёс какую‑то напыщенную околесицу об айсбергах и угадывании мыслей, и я не берусь толковать бред помешанного.

Некоторое время беседа за столом текла плавно и не спеша, прерываясь лишь переменами блюд. Даркл обратил внимание на то, что общение с человеком, чьи положение и родословная были выше, чем у любого, кого ему пришлось встретить на своём жизненном пути, нисколько не утомляет. Сатрап Варрив обладал умением говорить с каждым на его языке, практически мгновенно располагать к себе людей и с изящной непринуждённостью вести беседу, сидя за столом с людьми самого разного склада характера и положения в обществе. Что ж, это многое объясняет, талант везде и всегда быть своим — будь то обед во дворце или собрание знати, Торговая Палата или таверна на окраине города — крайне полезный дар, особенно для правителя.

Тем временем слуги убрали со стола блюда и принесли сладости и деликатесы. Пока они быстро и без единого звука расставляли блюдца с изысканными деликатесами и кувшинчики со сладким вином, которое не пьянит, сатрап заметил:

— Между прочим, мне давненько не приходилось собирать за столом таких разных и необычных сотрапезников. Девушка, виртуозно владеющая саблей и поглощающая сладости без вреда для фигуры, варвар, невероятно умный и образованный, монах — ценитель деликатесов, и купец, торгующий самыми редкими и необычными вещами, которые сам же и достаёт невесть где. Занятно, правда?

— С учителем мне просто повезло, — ответил Даркл, — а что до ума, то это отличительная особенность моего народа, который, к слову сказать, не имеет ничего общего с варварами. Кстати, Сит, ты вина не пьёшь, я знаю, но ведь чревоугодие тоже грех, а? Ты не боишься гореть в вулкане на Серой Равнине?

— Грех, — согласился монах, — но не съесть эти пирожки и сладкие рулетики — грех ещё более тяжкий. И не мешай мне грешить — а то будешь гореть в соседнем вулкане!

— Если люди горят в Вечном Пламени за то, что мешают грешить другим, — шепнула Куарада на ухо Дарклу, — то для почтенного сатрапа там уже приготовлено особое место…

-…с разными и необычными грешниками в одном костре, — ухмыльнулся в ответ северянин.

В это время Варрив поднялся с бокалом в руке:

— Поскольку время позднее, а вы все с дороги устали, то самое время произнести последний тост. Он будет так же краток, как и первый: за то же самое, что и первый!

На прощание сатрап пригласил своих гостей на соколиную охоту, которая должна была состояться на следующий день. По дороге домой Месхиф заметил:

— Сатрап никогда не любил охоту. Для него она всего лишь повод поговорить о каких‑либо важных вещах в неофициальной обстановке. Только не представляю, что ему от вас нужно.

— Мне это тоже как‑то не нравится, — заметил Даркл, — у меня тут одно дело есть, и на тебе! А отказаться никак нельзя?

— Скажем так, не стоит. Можно прогадать. Друг мой, неужто ты не рад такой огромной чести, как расположение сатрапа? Я так полагаю, он оценил твою проницательность. Как говаривал ещё отец Варрива, каждый человек должен быть на своём месте, и на каждом месте должен быть свой человек. Впрочем, зачем заглядывать в день завтрашний…

— Он сам придёт завтра, — улыбнулся Даркл, — однако, хоть я и оценил надлежащим образом свалившуюся на меня милость, осмелюсь заметить, что не просил её. У меня есть кое–какие дела, из‑за которых я, как перекати–поле, странствую по свету и якшаюсь с магами, которых, по правде говоря, не слишком‑то люблю.

На улицах уже горели масляные фонари, бросая пляшущие тени на мостовую. Позади не спеша идущей четвёрки появился силуэт в сером плаще и стал быстро нагонять.

Даркл почувствовал за спиной чьё‑то присутствие и резко оглянулся.

— Это ты — варвар Даркл? — без предисловий спросил невысокий человек довольно подозрительной наружности, очень тихо подошедший.

— Я не варвар! — возмутился тот.

— О, тысяча извинений, мой господин, но так тебя назвал тот, кто велел передать это, — человечек протянул Дарклу свёрнутый кусок папируса, повернулся и молча пошёл прочь.

— А кто это был? — спросил вдогонку северянин.

— Не ведаю, — покачал головой тот, — ибо не спрашиваю. Моё дело выполнить поручение, за которое я получил плату.

— Нергал бы побрал, — проворчал Даркл, — я только–только прибыл в город, и уже каждая собака знает, кто я такой и как меня зовут.

— Подозрительно, — согласилась Куарада, — к тому же этот кто‑то не гнушается передавать записки ворами, а это, подозреваю, именно вор и есть.

Даркл только покачал головой.

* * *

После ужина северянин вошёл в комнату, отведённую ему Месхифом, уселся за стол и зажёг свечу. Положил на стол письмо и задумался.

Записка гласила:

«Завтра утром на Малой торговой площади. Приходи один. Есть разговор о проклятиях и море».

Что ж, сатрап будет охотиться без него. Даркл свернул лист и некоторое время сидел, погрузившись в свои мысли. Так или иначе, это может помочь ему в его поисках. Другой вопрос, каким образом неизвестный автор письма узнал, что именно выискивает по всему свету пришелец с севера, но это Даркл тоже завтра узнает.

Вздохнув, он задул свечу и до завтрашнего дня выбросил из головы всё лишнее: в соседней комнате его ждала Куарада.

День первый

Утро выдалось солнечным, но мысли северянина были заняты совсем другим. Он набросил плащ, скрывший под капюшоном чёрную гриву волос, и приладил меч за спину. Месхиф ещё спал, так что Дарклу не пришлось выслушать проповедь об охотничьих пристрастиях сатрапа и необходимости присутствовать на подобных мероприятиях.

— Может, тебе не стоит идти одному? — с тревогой спросила Куарада, — ты же не знаешь, кто тебя там ждёт!

— Скоро узнаю, если приду один, — невозмутимо ответил он.

Сит молча смотрел в окно. Даркл, успевший немного изучить своего товарища, заподозрил каверзу: когда этот монах ведёт себя ниже травы, тише воды, то можно биться об заклад, что он себе на уме. Надо будет убедиться, что на место встречи он придёт сам, без соглядатая: один значит один.