Помоги проекту - поделись книгой:
По поводу обвала в коммунально-руководящих кругах Саратовской области возникло определенное беспокойство, которое, впрочем, закончилось ничем. Городская прокуратура отреагировала на банное членовредительство открытием дела, которое, впрочем, тоже закапчивается ничем. А главный город скоп коммунальник оптимистично завернет всех, что капитальный ремонт вскоре будет успешно завершен. Надо только организовать семинар или даже коллоквиум для строителен. А то банное дело имеет свои тонкости, а квалифицированных рабочих мало.
Организовать-то можно, отчего не организовать? По, вспоминая о мужиках, чье творение не одолели даже бульдозеры, я терзаюсь сомнением: чего все-таки не хватает их преемникам? Могут они или не хочут? Хотят или не могят?
Кошка, которая мышка
У Юрия Ячейкина, украинского писателя-сатирика, есть такой забавный рассказец: в темпом переулке алчные грабители пытаются, угрожая ножами, ограбить директора завода металлоизделий. Грабители — публика невежественная. Директор же — дока по части всяческой обработки металлов. Узнав продукцию своего завода в руках у негодяев, директор не только не пугается, но и всласть куражится над бездарными злоумышленниками. Уж кто-кто, а он лучше прочих знает, что его ножами не только зрелого мужчину — юного чижика и то оцарапать невозможно.
Этот прием, довольно часто используемый в юмористической литературе, называется перевертышем. Прием плодотворный, сослуживший добрую службу не одному поколению сатириков. Но поскольку не у всех авторов хватает фантазии, чтобы причудливо выстроить реальные события, то действие чаще всего происходит во сне. Разумеется, в кошмарном сне. Скажем, бракоделу с обувной фабрики снится, будто суд приговаривает его к пожизненному ношению сапог своего производства. Или вспрыгивает вдруг на подушку черная кошка и человеческим голосом объявляет, что отныне виновник перепростоя железнодорожных вагонов будет платить штрафы не из государственного, а исключительно из собственного кармана.
Ну, и так далее.
Если же говорить о реальной жизни (а именно в ней коренятся основы даже самых изощренных литературных приемов), то мнение о своей рубашке, которая настолько близка к телу, что дороже ее ничего на свете нет, — такое мнение весьма распространено. Хорошо выполненный заказ нахваливают: сделал, как для себя. Небрежную работу поругивают: для себя, небось, постарался бы…
Но вот недавно в одном областном городе был создан жилищно-строительный кооператив «Горизонт», членами которого стали строители жилья: каменщики, отделочники, сантехники, бригадиры, прорабы, архитекторы и даже начальники СМУ.
Любопытный поворот темы, не правда ли? Это вам не придуманный, пусть даже изобретательно, сюжет с уголовными балбесами и директором-бракоделом. Тут живые, конкретные люди, которые знают, почем фунт сухой штукатурки, не только по роду профессиональных занятий, но и потому, что за каждый такой фунт они, кооператоры, платят из своего кармана.
Что рисует ваше воображение, почтенный читатель? Ну, понятно, не висячие сады Семирамиды — типовая застройка есть типовая застройка, и тут вас не проведешь. Но уж стены, во всяком случае, ровные, не так ли? И крыша не протекает? И благоустройство вокруг дома — люкс? И окна закрываются без помощи кувалды? И двери не вываливаются из проемов? И звуконепроницаемость такая, что даже самый вежливый кооператор не восклицает «будьте здоровы!» в ответ на чих из соседнего подъезда? Ведь все эти милые блага — не роскошь, а прямая обязанность строителей. Тем более что строили они не «как для себя», а именно для себя.
О, сколь проницателен был Марк Твен, утверждавший, что вымысел должен быть правдоподобен, но для правды это вовсе не обязательно…
Так вот, всеми отмеченными хворями болен 60-квартирный дом ЖСК «Горизонт» в Пензе. И это лишь толика недоделок. Впечатление такое, будто черная кошка из кошмарного сна человечьим голосом и непререкаемым тоном приказала строителям создать для себя точно такое же упречное жилище, каким они из месяца в месяц потчуют земляков-новоселов.
И если ваше воображение, намертво вцепившись в расхожую мудрость о своей рубашке, все еще нашептывает, будто зафиксированные недоделки были устранены полностью и в назначенный срок, — гоните его прочь. Это воображение столь же невежественно, как наивные негодяи с обоюдотупыми ножами. Оно заведет вас не туда, куда надо.
…Какая кошка из какого сна могла бы вызвать к жизни столь печальную зарю «Горизонта»?
Итак, последний день старого года — он же первый день нового дома. Строители, среди которых есть и жители кооператива, сдают объект. Приемочная комиссия, в составе которой тоже имеются члены кооператива, объект принимает. Строители ловко проводят комиссию, обещая все устранить за квартал. Комиссия ловко проводит строителей, урезая квартал до месяца. При этом и те, и другие ловко проводят самих себя, потому что им же здесь жить.
Интригующие кошки-мышки… Но только кто кошки?.. И где мышки?
А в том-то и суть этой неправдоподобной правды, что кошки — они же и мышки. Особенно очевидным станет это единство противоположностей несколько месяцев спустя, когда растает миф об устранении недоделок, когда протечет крыша и примерзнут стены. Когда жители начнут писать жалобы. Сами на себя. Сами себе. И себе же будут отвечать, талдыча, будто свои же справедливые претензии — несправедливы.
Сейчас много говорят о проблемах качества. Качества работы. Качества продукции. Эта экономическая категория вызывает всеобщий интерес. Высказываются прекрасные мысли, тонкие наблюдения, ценные рекомендации.
Но порою приходится слышать, будто четкий комплекс экономических факторов, гарантирующих качество, можно запросто заменить эдакой массированной психологической атакой. Ну, чтобы пекли, шили, плавили и строгали, как для себя. И хотя я с глубоким уважением отношусь к психологии, но вспоминается мне почему-то дважды строительный кооператив «Горизонт». И всплывают все те же вопросы: кто здесь кошка? И где мышка?
Копыто судьбы
Необычайное приключение, случившееся в системе треста «Юзтранспром» ровно 192 года спустя после полета кузнеца Вакулы верхом на черте, описанного классиком отечественной литературы И. В. Гоголем.
Афанасий Павлович, инженер отдела снабжения, задержался за своим служебным столом, дописывая текст последней в этом году директивы об усилении борьбы за сбор металлолома, а потому малость опоздал занять очередь в буфет. Он торопливо шагал по пустынному в час обеденного перерыва коридору родимого треста «Юзтранспром», с тревогой размышляя, не слишком ли велика там очередь и достанутся ли ему свежие ватрушки, сдобный запах которых несся по коридору, когда вдруг увидел козла. Козел стоял спиной к инженеру, опершись передними копытами о подоконник и высматривая что-то в окне.
Козел в учреждении — это, конечно, был явный непорядок, который следовало немедленно устранить.
— Брысь! — воскликнул снабженец и даже вознамерился наподдать бесцеремонному млекопитающему. Но тут козел обернулся, вилкой раздвоенного копыта вынул из пасти дымящуюся сигарету «Орбита» и строго сказал:
— Будешь хулиганить — позову милицию!
Инженер онемел. Будь дело где-нибудь в киностудии или в цирке, он, современный человек, восхищенно погладил бы это удивительное дрессированное животное по спине или даже по морде. Случись дело темной полуночью, в укромном уголке деревенского кладбища, и у него, специалиста с вузовским дипломом, шевельнулась бы пугающая мысль о нечистой силе.
Но дело происходило средь бела дня, в крупнейшем современном культурно-промышленном центре — Киеве, на улице Ветрова, дом 3, в одном из ведущих трестов Министерства транспортного строительства, и потому Афанасий Павлович не восхитился и не испугался, а лишь вполголоса спросил:
— Вы, гражданин, собственно, к кому? — И тут же увидел, что это и впрямь не козел, а гражданин, только маленького роста, с бороденкою, в серой шубе, с узким длинным лицом, с выдающимися зубами, чрезвычайно похожий на уже упомянутое животное.
— К вам, — как-то блеюще ответил гражданин в шубе. — Хотелось бы совместно с на то уполномоченным служащим провентилировать вопрос относительно порядка сдачи лома черных металлов для вторичного использования в народном хозяйстве.
«Во излагает!» — восхищенно подумал инженер, а вслух сухо сказал:
— Зайдите завтра. Разве не видите — у нас перерыв. А после перерыва у меня доклад управляющему.
— Никак о ломе будете докладывать? — прищурил глаз козлоподобный гражданин. — Так ведь он вас выгонит.
— Как?
— Да очень просто! Как же это вы, возмутится управляющий, так антинаучно планируете? Разве не знаете, скажет он, что вся сила планирования в учете конкретных, реальных обстоятельств?
— Вообще-то мы учитываем…
— Как же, учитываете?! — вскричал гражданин саркастически и взмахнул копытообразной ладонью, в которой внезапно оказалась директива о сборе лома, только что составленная Афанасием Павловичем и (он мог бы поклясться!) уложенная им в синюю папку с тиснеными буквами «К докладу». — А вот возьмем отсюда строчку наугад… Да вот, к примеру: Закупнянский известковый завод… Планируете тридцать тонн на год… Потом, в порядке уточнения, еще двести тонн… Да кто ж так уточняет?
— Гражданин, немедленно возвратите похищенную документацию! — прикрикнул инженер. — Не ваше дело, что именно мы вменяем подведомственным предприятиям.
— Хе-хе-хе, вменяете… — проблеял странный пришелец. — А ведь дело-то как раз и не ваше.
— То есть как не наше? Я несу непосредственную ответственность за этот завод!
— Именно ответственности вы и не несете.
— А что же я тогда несу?
— Меня! — услышал снабженец визгливый крик и тут же ощутил, что наглый посетитель вспрыгнул ему на спину, а в ноздри ударило запахом горелых спичек. — Поехали, мужчина, поехали! — воскликнул козел, сжимая копытами бока Афанасия Павловича. Тут неведомая сила подхватила обоих и вынесла в форточку.
Создалась, согласитесь, преглупейшая ситуация. Взрослый человек, кадровый служащий, атеист, стремительно несся прочь от родного учреждения без шапки и пальто, и черт (а кто же еще, а?) зловеще шептал ему на ухо:
А вот сейчас узнаешь, почем фунт волюнтаризма!
— Куда мы летим? — тревожился снабженец.
— На Закупнянский, как обещано, известковый завод, Чемеровецкий район, Хмельницкая область, — сообщил черт. — А по пути прихватим молодой месяц, поскольку рейс осуществляется вне расписания.
— Но мне ровно в три докладывать управляющему!
— Ладно, месяц сниму после работы, — снизошел черт. Дисциплина есть дисциплина. Приехали.
Вместе с чертом, который, соскочив с шеи, снова принял ложное обличье, инженер подошел к проходной завода, крепко надеясь в душе на помощь вахтера с одностволкой.
Но вахтер, загородив дорогу, строго насупил брови:
— Посторонним вход воспрещен!
Напрасно Афанасий Павлович совал ему под нос министерское удостоверение. Зря требовал вызвать директора завода — вахтер был непреклонен.
— У меня есть одни начальник — наш голова, — упрямо твердил он.
— Какой голова?
— Голова нашего передового колхоза «Украина».
«Дожили… — горько думал инженер. — Соседнего председателя предпочитают полномочному представителю своего главка. Ну я им еще покажу! Мне бы только до треста добраться, а там уж я им устрою беседу на ковре!»
— Хоть позвонить-то директору можно? — кипя от гнева, спросил Афанасий Павлович.
— Хай дзвоныть, — вмешался черт и, плут этакий, подмигнул вахтеру.
Но и разговор с директором не внес ясности, скорее, наоборот. Оказалось, что директор подчиняться тресту не желает, директивы его жжет в печке-«грубке» и вообще ни на какой ковер не поедет, поскольку немедленно отправляется проверять зимовку на поросячьей ферме.
— Поросята, голова, ферма!.. Черт знает что это такое! — в сердцах воскликнул инженер.
— Черт-то знает. Да и вам по долгу службы тоже знать не мешало бы, — заметил козлоподобный спутник и щелкнул копытами. Вмиг пропали серые стены проходной, и Афанасий Павлович оказался в мягком кресле перед канцелярским столом.
— Наталья Петровна Максимова, — галантно представил черт сидевшую за столом женщину. — Опытный работник Вторчермета. А это — товарищ из треста «Юзтранспром»…
— Как! — воскликнула женщина. — Значит, это вы лишили меня и моих товарищей заслуженной премии? Это вы планируете сдачу лома бог знает для кого?
— Прошу выбирать выражения, — поморщился черт.
— Вот именно, — поддержал Афанасий Павлович. — Мы лучше знаем, что планировать своему предприятию.
— Своему?! Так ведь это не ваш завод!
— А чей?
— Колхоза «Украина». Еще в начале года Закупнянский завод был продан колхозу, а ваше министерство, с легкой руки треста, продолжает слать распоряжения, будто бы ничего не произошло. Понимаете? Вы руководите заводом, которого у вас нет, а предначертанный ему план сдачи лома, пройдя через канцелярии треста, главка, министерства и Вторчермета, стал для нас законом.
— Этого не может быть!.. Я немедленно… То есть сразу после Нового года доложу управляющему.
— Нет, лучше уж немедленно! — сказал черт, жестом фокусника выхватил председательский колокольчик из нагрудного кармашка инженерского пиджака, подвесил его себе на шею и заскакал. Раздался пронзительный звон.
…Раздался пронзительный звон, Афанасий Павлович оторопело схватил телефонную трубку, услышал негромкое «Зайдите ко мне!» и тут же писклявые гудки.
Было пять минут четвертого. Схватив со стола папку «К докладу», снабженец понесся по коридору и вдруг замер у окна. Форточка была широко распахнута, подоконник грязноват, а на полу валялся как-то странно, будто копытом раздавленный, окурок сигареты «Орбита». Но никакого козла рядом не наблюдалось, и Афанасий Павлович, успокоившись, проследовал в кабинет.
— Видите ли, Дмитрий Федорович, — робко начал инженер свой доклад управляющему. — Я бы пока воздержался отправлять приказы Закупнянскому заводу. Наталья Петровна утверждает, будто…
— Это какая Наталья Петровна?
— Максимова. Уполномоченная Вторчермета по Чемеровецкому району.
— А вы разве ее знаете?
— Я не очень. Черт ее знает. — И тут же, испугавшись, что будет неверно понят, снабженец добавил: — Лично.
— Попрошу выбирать выражения, — поморщился управляющий. — Так что сказала уполномоченная Максимова?
— Что Закупнянский завод… — инженер снизил голос до едва различимого шепота. — Уже не наш.
— Хм… А ведь правильно! Мы же продали его колхозу «Украина». Еще в феврале.
— Как же! Ведь наши планы, разнарядки… — начал было снабженец и умолк. В невероятном происшествии он увидел перст, а точнее — копыто судьбы, которое указало, как тихо, втайне от всех, навести в документации порядок, чтобы ни черт, ни дьявол, ни ревизоры министерства не смогли догадаться, как долго считался здесь руководимым чужой завод.
Высокая блондинка в мужском ботинке
А случилось так, что объявилась в тресте «Калмыкстрой» девушка красоты совершенно немыслимой. Глаза — ну что за глаза! Голубые и бездонные, как небо! Алые губки, белоснежные зубки, стройные… Ну, и так далее. В общем, не девушка, а мечта!
И решили где-то на соответствующем уровне девушку эту куда-то послать — то ли на форум привлекательности, то ли для обмена положительным опытом. Сообщить эту приятную весть вызвался молодой инженер.
— А в каком управлении работает девушка? — спросил он.
— Точно не известно. Но ты прояви рвение и разыщи.
Поскольку инженер был не только молод, но и холост, в нехватке рвения его упрекнуть было нельзя. Он карабкался по лесам новостроек, балансировал на переходных мостках, взбирался в кабины кранов… Но со всех точек его ищущему взору открывались исключительно угловатые мужские фигуры — в заляпанных известью спецовках и серых, как-то по-особому изжеванных башмаках.
— Этого не может быть! — бормотал инженер. — Здесь не видно ни одной женщины! А по нашим сводкам — почти сорок процентов! Где, на каком таинственном объекте спрятали они всю прекрасную половину своего списочного состава?
В поисках разгадки этой мучительной тайны посланец решил обратиться к штукатуру в какой-то странной обуви: на левой ноге чернел огромный башмак, на правой — тоже черный, но уже не башмак, а галоша.
— Эй, парень!
Парень и ухом не повел.
— Ты что, кореш, оглох? — раздраженно вскричал инженер и увестисто хлопнул штукатура по заскорузлому от засохшего бетона плечу. — Бабы-то у вас хоть какие-нибудь есть?
Кореш обернулся и… О, ужас! Глаза — ну что за глаза! Какие румяные щечки, какие алые губки!..
— Во-первых, не бабы, а женщины, — презрительно отчеканили алые губки. — А во-вторых, у нас за хамство и проучить могут. Вон!
— Но я…
— Вон отсюда, нахал!
Все было кончено… Терзая себя за роковую оплошность, инженер мысленно поклялся выяснить, кто конкретно повинен в его сердечной драме, а заодно и разобраться, почему во время рабочего дня даже самые привлекательные женщины треста «Калмыкстрой» со спины чем-то напоминают ямщиков, пообтрепавшихся в дальней дороге, а очаровательные блондинки ходят в мужском ботинке.
И открылись опечаленному инженеру вещи совершенно поразительные. Ну, прежде всего рухнуло его предположение, будто женской спецодежды нет в связи с, как принято говорить, временными трудностями. Какие уж тут трудности, если склады Нижне-Волжского управления материально-технического снабжения переполнены спецовками для работниц всех профессий. Выбирайте на вкус!
Но выбирают-то не работницы, а снабженцы. А вкус у иных снабженцев такой, что, дай им волю, они бы и с балерин содрали их традиционные плиссированные юбки, выдав взамен необъятные штаны цвета поднятой целины.
Поделиться книгой: