Помоги проекту - поделись книгой:
– Командир! Старшие холодные уже, всё, отмучились они.
– Митяй, трое дышат ещё из детинцев, – прошептал надтреснутым голосом Оська, прощупывая с соседнего борта всех малышей.
– Петро! Бегом к ближайшей роще! Разжигай костёр, ставь воду греться, – просипел сдавленным голосом Митяй. – Группа, берём сани и катим их за Петькой! Ну, взяли! – и страшный обоз покатился к берегу.
Как ни пытались отогреть и спасти всех, кто был в санях, однако в живых оставалось только трое – четвёртый малыш умер на руках у Маратки, когда он закутывал его в свою меховую куртку.
– Господин подполковник! – докладывал командир большой пластунской сотни Севастьян. – В усадьбу вошла последняя тройка курсантов. Пятёрки под командой Митяя нет. Она шла уже в головных, но пропала где-то за Лычково. На их поиски вышла вся Дозорная сотня!
Через несколько часов в усадьбу подскочил гонец, который доложил:
– Пятёрка Митяя нашлась. На неё наскочил один из наших дозоров, через несколько часов они будут, и не одни. Замёрзли ребята сильно.
– Принимайте детей, – устало попросил встречающих Митрий. – Трое из девяти человек большой семьи в живых осталось, вы их не разлучайте только. Там Акулинка за старшую, так она без них всё равно никуда не пойдёт. Из-под Старых Калинцов на Торжок бедолаги шли. Надеялись там от голода укрыться, да, видно, у родителей уже сил не осталось. Об одном только жалеем – что на пару часов раньше на эту Полометь не вышли, всего на пару бы часов пораньше туда поспеть – так и ещё одну душу сберечь бы смогли, – и он махнул с досады рукой.
Ребята были вымотанные до предела и замёрзшие. До встречи с дозором все свои верхние меховые куртки были у них отданы детям.
Четвёртый курс воинской школы замер на построении перед зданием штаба, а рядом с ним стоял в строю и дозорный эскадрон, готовящийся к выходу на Псков.
– По итогам лыжного пробега по большому карантинному кругу определилось двадцать пять человек победителей от воинской школы, коим доверено идти в дальний поход, – зачитывал Кочет Свирьевич приказ по бригаде.
«…Иван Ложкин, Роман, сын Петра, Третьяк, сын Густояра, Михаил Белозёрский, Яков Бондарь…»
«Ну, вот и все двадцать пять счастливчиков, – как-то уже безучастно думал Митяй. – Всё правильно, все эти ребята достойные. Ну, да и ладно, зато где-то в лекарских бараках под постоянным присмотром сейчас отогреваются три человечка. Три живых души».
– Особым распоряжением командования, – повысил голос начальник школы, – обоз Дозорной сотни, выходящей на Псков, дополняется пятью санями с возничими из воинской школы. Те сани комплектуются курсантами Маратом, сыном Азата, Петром Онежским, Игнатом Никодимовичем, Осипом Третьяковичем и Митрием Андреевичем. Им же от воинского совета бригады и от лица её командира лично за человечность и за примерное мужество объявляется особая благодарность! Названной пятёрке выйти из строя!
Парни стояли перед тремя сотнями глаз и перед улыбающимися лицами курсантов и старших воинов и в грохоте хлопков множества ладоней всё не могли поверить, что это сейчас происходит именно с ними.
– Ну, в добрый путь, сын! – провожал Дозорный эскадрон Сотник. – Ты там, Василий, особо-то не геройствуй, сломя голову и без оглядки вперёд не лезь. Что-то не нравится мне весь этот ваш поход. Ох и не то время выбрал Всеволодович, чтобы рыцарей-крестоносцев к ногтю прижать. Да ты и сам знаешь, я ведь тебе давеча тоже говорил, что наши послухи донесли, дескать, не жалуют псковичане нашего князюшку. Воли их верхушка хочет от Новгорода и полной независимости, а посему с рыцарями Ордена меченосцев да с епископом Рижской епархии они что-то там сейчас у себя мутят. Вы там глядите повнимательнее и всегда сторожко держитесь, чтобы только между двух жерновов в этом выходе не оказаться. А не то раздавят вас как котят под этим Псковом. Если что-то будет не так, то уходите сразу же домой через Новгород! Поглядите там хорошенько, может, малолетним княжичам ваша помощь понадобится, да и наши люди не все ещё оттуда ушли. Глядишь, и вывезете кого с собою в поместье.
На Псков уходило три конные сотни «о три конь». Три десятка саней везли на себе провиант для всей рати и корм для их лошадей.
А в это самое время в тереме Псковского посадника заседал совет господ, с ними же здесь сидели посланник от Рижского епископа Альберта и ещё трое старших братьев рыцарей, представляющих Орден меченосцев. Как водится, совет этот проходил весьма шумно, все друг друга уже несколько раз обозвали, а кое-кого при этом даже успели потаскать за бороду. Господние мужи сидели все красные и разгоряченные, и только лишь немцы с надменной и холодной улыбкой поглядывали со стороны за всем этим действием.
«Русские – дикари, варвары, ну что с них взять? – думали они. – Ничего, совсем скоро дойдут руки и до этого Пскова и здесь разместится приличная крепость с костёлом. А всех тех, кто не примет правильный крест, можно будет просто порубить, как это уже было в том же русском Юрьеве и что именно сейчас и делается по всей восточной Прибалтике. Но пока эти бородатые варвары нужны нам для противостояния с сильным Новгородом и датчанами, поэтому улыбаемся, просто смотрим на всю эту дурь и дичь и снова улыбаемся».
– Ярослав войско большое собирает под Новгородом, – горячился Тысяцкий Твердило. – Если мы под руку ливонцев сейчас же не перейдём, так нас, высоких господ Пскова, всех тут в теремах повырежут, а наших чад и жён в прорубь на реке Великой затолкают. Для чёрного же люда мы объявим на площадях об выгодном предложении немцев. Они уже нам десять саней муки сюда завезли, и ещё столько же с их главными войсками скоро подойдёт. Нашему Пскову голод не грозит в отличие от спесивых новгородцев. У них там княжьи дружины, уже все запасы, небось, подчистую подъели, пока там вои к походу собирались. Вот и пусть теперича собак да кошек у себя жрут! И нечего нам свою волю навязывать, мы хотим сильного мира сего руку держать!
На том и порешили. Фактически Псков, откачнувшись от общерусской политики, переходил на сторону усиливающегося запада. Новгородское влияние в управлении этой земли сходило на нет. Многие сторонники князя Ярослава и Новгородской республики были вынуждены бежать из города с семьями. Тот же, кто этого не успел сделать, погиб.
Часть II. Война
Глава 1. Неудачный поход
Дозорный эскадрон шёл по зимней дороге на запад, основной его путь проходил по хорошо уже замёрзшим речкам и озёрам. В сёла и на погосты не заходили, шли очень сторожко, как будто бы это сейчас была чужая сторона. Все остановки и ночёвки делали только после хорошего огляда вокруг и на скрытных лесных полянах.
Под Псков прибыли уже ближе к январю месяцу. Не доходя до города вёрст пятнадцати, в лесном урочище около реки Черёхи Андреевцы устроили длительное становище. Нужно было дождаться подхода с севера сборной новгородской рати и тех дружин, что Ярослав привёл из Владимирского и Переяславского княжеств.
– Игорь Русинович, бери свою первую сотню и обойди Псков с юга у устья речки Похвальщина, где она впадает в Великую. Обогни город большим крюком и уже опосля только держи путь на запад, – отдавал распоряжение Василий своим командирам. – Встанешь там в самом удобном месте между Печорами и Изборском, оглядись вокруг хорошенько. Там тракт старинный на Ливские и Латгальские земли проходит. Вот и проверишь, кто там и для чего сейчас по нему ходит. Если появится вдруг войско крестоносцев, так сразу же о нём нас предупредишь. Только осторожнее гляди там, местных, смотри, не цепляй, они и так нонче взвинченные донельзя! Святослав Павлович, тебе со своей полусотней идти на северо-восток к речке Удохе. Встретишь там полки Ярослава Всеволодовича – и до нас сразу же стрелой, чтобы мы знали, где с ним соединяться и что нам дальше под его рукой делать. Все остальные встают здесь на долгий лагерь. Округу держим дозорами плотно!
– Мартын Андреевич, отойдём? – и командир эскадрона с подпрапорщиком зашли за крайние сани. – Андреевич, ты у нас тут старшой от пластунов, что идут с нами. Места эти тебе знакомые, в Пскове, пока у князя Вячко служил, ты, небось, десятки раз здесь уже бывал, так ведь?
– Ну а как же, – согласился карел. – Приходилось, конечно, бывать, и не раз, поди. Чай, Юрьев-то от града Пскова совсем недалече стоит.
– Ну, вот, один ты у нас такой из местных. Стало быть, тебя мне и просить о таком особом деле нужно. Надо бы разведать, что сейчас в самом городе делается, послушать хорошо да оглядеться там. С народом потереться с седмицу и потолкаться на большом торгу. У нас ведь как издревле на Руси заведено? Всё, что бы ни творилось в самых высоких теремах, уже на следующий день на большом торжище простые люди обсуждают. Никаких секретов от народа ведь никогда не утаишь. Только вот как туда заехать, чтобы подозрения не вызвать, сам-то ты что думаешь?
Пластун огляделся вокруг и постучал по саням рукой в меховой варежке.
– А вот так и поедем, Андреевич. Трое саней с собой возьмём, закидаем немного овса в них и ещё сена, вот с этим и проедем на торжище. Как бы для того, чтобы расторговаться да зерна дабы прикупить, мы нонче в этот Псков издалеча пожаловали. Понятно, что не до зерна сейчас на торгу, днём с огнём его, как видно, не сыщешь нонче, ну, вот мы и потолчемся там в его поиске подольше. Чай, не заподозрят ничего, мы же ведь осторожненько, – и карел озорно ухмыльнулся.
На том и порешили, и все отряды, как и было предписано командиром, убыли в своих направлениях.
Псков бурлил. Только вчера толпа простолюдинов, подогретая умеющими хорошо говорить людьми, разнесла несколько богатых подворий на высокой стороне города. В закромах были обнаружены запасы зерна и продовольствия, и как ни пытались защитить своё добро их хозяева, это только ещё сильнее распалило голодных и злых людей. Пролилась кровь, а потом хозяев и защитников просто забили насмерть дрекольем и растоптали. Теперь же те же самые люди, что ранее подговаривали народ на разбой, объясняли всем, что в постигшем Псков голоде виноваты только лишь сторонники спесивого и злого Новгорода и их воинственного князя Ярослава.
– Именно они скупили загодя всё зерно и вывезли его потом из города, оставив в несчастном Пскове его лишь самую малость. И поделом, что их, предателей, постигла такая заслуженная кровавая кара! – нашёптывали эти людишки. И дальше вели они свои россказни, что своё чёрное дело новгородцы уже сделали и теперь пищи на Псковских землях осталось совсем мало. Если бы не их друзья с запада, протянувшие руку помощи и милосердия да пославшие в город десять саней с мукой и с зерном, то город бы давно весь вымер. А теперь Ярослав в отместку за дружбу с латинянами и за разорение подворий своих сторонников гонит на Псков полки из дальнего и чужого всем Переяславля да Владимира.
– Уж они-то, эти дружины, зальют нашу сторонушку людской кровью, ни стариков, ни жён с детишками малыми не пожалеют! – Закатывали глаза кликуши. – Ох, горе нам, горе, горе горькое! Кто теперь встанет на нашу защиту? Где нам, сирым, найти столько воинов боевитых?! – и тут же выдавали новости, что, дескать, епископ Рижский Альберт и Дерптский Герман не оставят своих соседей без помощи и защиты. Приведут они сюда тысячи храбрых воинов и заслонят своей стальной грудью наш родной Псков от злого нашествия с востока. А ещё они везут сюда много зерна и муки большими санными караванами.
Народ волновался и верил, ведь всегда хочется верить во что-то хорошее, пусть оно даже и абсурдно.
– Пропускаем обоз, мы не грабители! – Кивнул на идущие по старинному тракту сани каравана Игорь. – По коням! – отдал он команду, и сотня влетела в сёдла. – Обойдём Печоры с юга и делаем рывок в сторону Выру. Может быть, там увидим что-нибудь для нас интересное!
Отряд взял юго-западнее псковских земель, осматривая по пути окрестности озера Алуксне. Где-то тут, как предполагал их командир эскадрона, и должны были двигаться сейчас на восток передовые силы меченосцев, и было бы хорошо знать о них русским загодя. Выходя из леса на большую поляну, передовой десяток сотни первым увидел конный отряд, идущий в их сторону. По прикидкам, было в нём людей столько же, сколько и Андреевцев, и Игорь, развернув свою сотню, решил атаковать встречных первым.
– Целься! – Сотня реечных самострелов взлетела, прижавшись к плечам всадников. Отряд противника напротив замер от неожиданности. Против него, выступив из лесной опушки уже развёрнутым построением, вышла вражеская конница. До гибели одного из отрядов оставались считаные минуты!
– Отставить! – вдруг неожиданно для всех раздался крик командира. У двоих стрелков дрогнули руки, и болты ушли поверх голов цели.
– Знаменосца вперёд! – рявкнул Игорь. – Литвины перед нами, смотрите, это их значок!
Действительно, посреди разворачивающейся литвинской сотни плескался на вершине древка хорошо знакомый символ – две белых полосы с одной красной посредине.
Два конных отряда замерли друг перед другом. Для каждого эта земля, где сейчас произошла встреча, была вражеской, и расслабляться им тут было никак нельзя.
– Ванька, в двух шагах за мной будь! – буркнул подпоручик знаменосцу и сам выехал вперёд.
Навстречу ему также выехали двое литвинов.
– Сотник новгородской Андреевской бригады Игорь, Дозорный эскадрон! – представился русский командир.
– Передовая сотня князя Литовского Миндовга, сотник Витовт! – представился литвин.
– Мы тут вас чуть было на раз не положили! – Улыбнулся русский.
– Ладно я хоть значок вовремя разглядел, почто без дозора-то идёте и несторожко так?
– Ха! – выкрикнул задорно шляхтич. – Мы и есть сами дозор. Это кто кого ещё положил бы здесь! – и он, уперев руки в бока, заносчиво оглядел собеседника и всех стоящих в отдалении русских.
– Ну, ладно. – Махнул рукой Русинович. – Не будем ссориться, главное, что всё же не схлестнулись, – и обернулся назад. – Отбой, ребята, союзнички это! – Строй зашевелился, опуская самострелы и закидывая их за спины.
Шляхтич тоже обернулся и что-то крикнул своим. Там тоже пошло движение, и боевой строй конницы сломался.
– Что делать-то собираетесь? – спросил у командира литвинов Игорь. – Чай, неспроста вы тут шастаете у немцев под самым боком?
– Миндовг выходит из Вильно в направлении Пскова, как он и обещал русскому князю, – ответил Витовт. – Дня через три-четыре можно будет его ждать уже здесь. Нас будет три тысячи, так что когда все войска объединятся, то крестоносцам придётся несладко.
– Угу, – отозвался Игорь. – Хорошо было бы. А сейчас-то вы куда так торопитесь?
– Ха! – весело воскликнул литвин. – Ты думал, у нас дозора не было, сотник? Есть, просто он у большого торгового тракта отряд крестоносцев заметил, – и кивнул на крутящегося рядом всадника. – Вон Радвилас выводит нас на них. Пошли вместе, а не то Миндовг подойдёт – никому славы не оставит, всё сам себе заберёт, он до этого у нас шибко жадный, – и громко сам же расхохотался своей шутке.
– Ну, пойдём, сколько их там было? – спросил Игорь.
– А сколько бы ни было, нам всё равно. Что, боишься сечи, русский? – и Витовт вновь рассмеялся.
– Я про то, что хватит ли на всех славы-то той? – усмехнулся в ответ Андреевец. – А то, может, этот отряд одним вам на зубок будет.
– Да нет. – Стал серьёзным литвин. – Там с обозом целая сотня в охранении идёт. Рыцарей, правда, немного, от силы если пять или шесть, а вот все остальные у них там сержанты, ну и ещё какой-то идёт серый сброд. С наскока бы мы на них не налетали, издали проредили бы для начала, но теперь-то с вами можно и в открытую уже немцев бить.
– Ну-ну, – усмехнулся Игорь. – Теперь-то можно, двумя сотнями.
Радвилас вывел сотни точно в то место, где ночью отдыхал немецкий обоз. Площадка у примыкающей к речке опушки леса была грязной и хорошо утоптанной, а от кострищ всё ещё шёл дымок. Как видно, обоз с неё ушёл совсем недавно, и до него должно быть недалеко.
– В догон! – крикнул Витовт, и его сотня с гиканьем вылетела на речной лёд. Русские бросились следом за ними. Через три часа гонки малая лесная речушка вошла в более широкую Лидву – это уже начинались земли Пскова. Наконец-то впереди, в белой дали, показалось чёрное пятнышко, увеличивающееся с каждой минутой в размерах. И через полчаса преследования стал хорошо различимым большой конный отряд. Похоже, что немцы тоже уже давно заметили преследователей, но отступали до поры до времени, прикрывая обоз. Наконец они остановились и развернулись лицом в сторону погони.
В первой шеренге их клина выстраивались рыцари в белых накидках с изображёнными на них символами ордена – красным крестом и мечом. Все они были одеты в броню и сидели на высоких, защищённых кольчужными доспехами конях. Братья-рыцари составляли вышедшую из высокого воинского сословия германских земель элиту и основу для всех орденов. Они занимались только лишь военным делом, были прекрасно вооружены и имели отменную защиту. На следующей ступени иерархии орденов были так называемые сержанты, или же полубратья, и превосходили они рыцарей своей численностью в среднем в десять раз. Полубратья входили в свиту рыцарей как оруженосцы и как сила поддержки. Вооружённые и экипированные не намного хуже самих «братьев», они представляли сейчас собой не меньшую опасность, ибо в вооружение некоторых из них входили и арбалеты. Будучи гораздо проще, чем Андреевские «речники», в упор броню просадить они всё же могли запросто.
– Витовт, давай мы их сами тут болтами встретим? – предложил Игорь, всматриваясь, как строятся шагах в пятистах меченосцы.
– Что, испугался, русский?! – С какой-то весёлой злостью оскалился ему в ответ шляхтич. – Это вам не лесных тавастов по финской тайге гонять. Если боитесь, так держитесь сзади, а мы вам покажем, как могут воевать настоящие воины.
– Ну, давай, – согласился Игорь, – Покажи. Тогда мы тебя стреловым боем прикроем, – и, обернувшись, отдал команду: – Сотня! Боковыми уступами становись! Ведём бой самострелами! Накоротке сходимся только в самом крайнем случае! Разобрались полусотнями вдоль обоих берегов!
В это время речной лёд задрожал. Издалека, постепенно набирая скорость, в сторону союзников начал выходить клин меченосцев.
– Литва! – бросил клич Витовт, и навстречу немцам вылетела вся литвинская сотня. Река, стиснутая возвышенным берегом, была шириною шагов в пятьдесят. Именно по ней сейчас и сходились оба конных отряда. Раздался громкий грохот и треск, истошно заржали лошади и загомонили их всадники. Ударная мощь крестоносцев была гораздо сильнее лёгкой конницы литвин, и они, пробив своими тяжёлыми копьями первые ряды, затем начали крушить самую середину построения. В ход уже шли мечи, тяжёлые топоры и ударно-дробящие шестоперы. От рыцарей со скрежетом отскакивали удары мечей и копий врагов, только один из шестерых вздыбился на смертельно раненом коне и рухнул вместе с ним на лёд. Остальные в окружении трёх десятков сержантов прорвались через порядки литвинов и уже собирались ударить им снова в тыл. Но перед ними стояли ряды нового противника, а на пике их знаменосца трепетал бело-голубой флажок с косым Андреевским крестом. Этот враг, застывший двумя косыми уступами в молчании, не спешил сам нападать.
Инициатива была в руках у рыцарей, они прорвались через первый отряд, а теперь их слуги добивали его остатки уже за их спиной. Сейчас они сомнут и разделаются так же и с этими!
– Вперёд! – рявкнул старший брат Иоган, и меченосцы ринулись в бой.
«Расстояние до цели – сто шагов, – думал Игорь. – По разу только ударить успеем, о перезарядке можно будет сразу забыть».
Впереди раздался крик торжества и отчаянья, и из мешанины тел, разрывая литвинскую сотню на части, на русских вынеслось три с половиной десятка всадников с тяжёлыми рыцарями во главе.
– Распределить цели! Середина – по клину, остальные – по бокам… Бей! – рявкнул Игорь и сам выжал спусковой крючок. Сто десять болтов в упор, с расстояния пятидесяти шагов, скосили большую часть прорвавшихся, а рыцарей они положили всех. Потом на оставшихся ринулась и вся русская сотня.
– В копья! Русь! – Игорь с ходу вынес длинное копье, пробивая им высокорослого сержанта. Вырывать остриё из тела времени не было, и немец завалился с ним на бок. Сотник вырвал из ножен меч и огляделся. Противника перед ними уже не было, а в семидесяти шагах впереди немцы добивали союзников русских.
– За мной! – крикнул сотник, и Андреевцы пошли в сечу. Исход боя сразу же был решён, и вместо задуманных «клещей» для литвин немцы их получили сами. А теперь они падали один за другим, вырубаемые своими врагами. Сотня прошлась через смешавшиеся порядки и вырвалась на речной простор. Впереди был обоз. Возле него суетились и мелькали какие-то фигурки, пытавшиеся спешно собрать сани в подобие небольшой крепости.
– Быстрее! Потом их тяжелее выбивать будет! – заорал Игорь и, настёгивая коня, сам ринулся вперёд, а с ним плечо в плечо катила лавина всадников.
Щёлк! И болт впился в тело соседнего бойца. Хлоп! – и стрела, ударив, словно булыжником, по нагрудной броне, отлетела в сторону. От саней били из луков и арбалетов драбы, обозники и лёгкие пехотинцы меченосцев. Именно они сейчас оказались наиболее опасным противником, забравшим кровь у нападавших. Всадники ворвались вовнутрь незавершённого круга из пары десятков саней и начали рубить всех мечами.
– Милости, милости, Христа ради! – орали двое мужиков в грязных кафтанах, стоя с бородачом в богатой шубе на коленях.
– Ого, да тут русские! – подумал сотник и рубанул драба, целящегося в кого-то из арбалета.
Через минуту всё было кончено. На расстеленные попоны Андреевцы споро сносили своих убитых и раненых. Двоим бойцам помощь уже не потребовалась – оба они были пробиты арбалетными болтами. Около десятка воинов были ранены легко, и все в конной сшибке. Один боец был без памяти. Болт пробил ему нагрудную пластину и, сломав ребро, застрял в ране. И теперь с ним работали два сотенных медика, обученных специально этому непростому делу.
К Игорю сзади подошёл Витовт.
– У меня четыре десятка убитых и увечных, ещё столько же поранены сильно. На конях пара больших десятков только останется. Всё, считай, что уже нет сотни, – и он тяжело осел в снег.
Его правая рука висела плетью, шлема на голове не было, и от рассечённого уха по щеке и шее бежал кровавый ручеёк.
– Ну, показал, как могут воевать настоящие воины? – хрипло спросил его Игорь и бросил медикам: – Нашим поможете – потом и союзных гляньте, и в первую очередь вот этого шляхтича!
– Рассказывайте, кто такие, почто с врагами в одном обозе шли? – расспрашивал Игорь стоящих перед ним на коленях русичей.
– А кто ты такой, чтобы указывать боярину свободного Пскова, с кем ему дружбу водить, собака ты новгородская?! – Злобно оскалился тот бородач, что был в волчьей шубе, и попробовал было вскочить на ноги.
Хлесь! Плётка стоящего с одного бока бойца, сдирая со щеки кожу наглеца, ударила его по голове, и тот, громко взвыв, упал навзничь.
– А в следующий раз, коли ты не по делу вякнешь, гнида, это уже тогда меч будет. – Пнул его в бок всё тот же охранник. – Отвечай господину сотнику вежественно и по существу. Для нас вы все тут изменники, коли с немцами заодно, и подлежите теперь смерти лютой!
После этого разговор наладился, и все трое наперегонки поведали весьма интересную историю. Паскал Гущин, боярин псковский, был отряжён с двумя десятками воинов да с обозными простолюдинами в Рижское епископство, дабы принять там из рук Альберта заверенный папским легатом договор о дружбе и о вечном мире. Тут же ему был передан десяток обещанных ранее саней с мукой и с зерном. Под охраной передовой орденской сотни эти сани с обозом крестоносцев должны были торжественно въехать в город при стечении толп народа. Два десятка русских ратников специально оставили при идущем далеко позади основном войске. И всё это дабы при его входе в город все видели величие ордена и единение с ним уже зависимых псковичан.
– Через сколько дней придёт остальная орденская рать? – спросил пленных Игорь.
– Дэк дня на два, пожалуй, они от нас отстают! – уже с гораздо большим рвением, чем это было ранее, отвечал ему боярин. – Вы только меня не убивайте Христа ради, мы же с вами русские, одной ведь все крови будем. У меня дома жё-онушка и пятеро детишек мал мала на лавках сидят и свово тятеньку ждут.
– Ага, вспомнил он про родную кровь, – ругнулся Иван Репей, тот самый боец, что только недавно потчевал боярина плёткой.
– Обоз с зерном отпустить в Псков! Русичей из обозников тоже с ним, – распорядился сотник.
– Эй, Игорь, ты что это общей добычей распоряжаешься? – сунулся было в разговор Витовт и зашипел от боли.
Поделиться книгой: