Антифэнтези

– Ладно, проехали! Нам надо срочно определяться, куда мы попали. Мне кажется, что это вполне на Москву похоже, и говорят все по-русски.

– Я бы так губищу не раскатывала… – скептически скривилась Мышуня. – Язык нам по барабану – любой будет своим казаться.

– А идиомы?

– А идиоты, вроде тебя, все время пыжатся, пытаясь все на свете объяснить… Тут без тщательного исследования местности не обойтись, – деловито заявила подруга, как будто сама только что не хныкала у памятника Кэрроллу по поводу английских шуточек.

В это время окружающая обстановка начала меняться помимо нашей воли. Прозвенел звонок и в коридор начали выходить великовозрастные ученики, а ко мне подрулила какая-то тетка и стала всполошенно кудахтать:

– Дорогой Ибнахмед Ганнибаллович (по крайней мере, я так воспринял свое имя, хотя за адекватность не смог бы поручиться), как ваше здоровье? Я слышала, вам стало плохо?

Я начал скрипеть старыми мозгами, как бы мне обратить ситуацию в свою пользу. Мышуня и в самом деле соображала быстрее, подсказав тетке, что меня неплохо бы проводить до кабинета и потом решить, что делать дальше. В результате я, ведомый под руки двумя разновозрастными дамами, был неспешно доставлен в свои личные апартаменты. Никогда у меня еще не было кабинетов, тем более таких!

И все-таки я был здесь гостем, как и Мышуня. Когда меня усадили в шикарное кожаное кресло, возникла несколько странная ситуация. Тетка поблагодарила Мышуню, и той как бы полагалось исчезнуть из моей привилегированной жизни. Я умоляюще взглянул на женщину и жалобно произнес:

– Уж позвольте старику маленькую слабость, дайте мне скрасить мое одиночество общением с юной дамой.

Судя по выражению тетки, я одной фразой умудрился наговорить ей кучу гадостей. Ну да: намекнул, что с данной теткой мне было одиноко, так как она уже не могла ничего мне скрасить ввиду своей удаленности от юного состояния. Но не мог же я ей признаться, что для меня и эта, нынешняя Мышуня в старухи годится! Вот так… расстроил женщину… а вы знаете, что нет ничего хуже расстроенной женщины? Если не знаете, то попробуйте, расстройте! В результате тетка вылетела торпедой и выстрелила дверью в косяк, так что где-то посыпалась штукатурка.

– М-да, как-то некрасиво получилось, – прокряхтел я, пытаясь выкарабкаться из глубокого кресла.

– Куда уж хуже! Она теперь там, наверно, пересчитывает, сколько своих молодых лет отдала службе этому тирану, сколько раз подавала кофе… и так далее по списку.

– Нам нужно вырваться из здания, чтобы хоть что-то понять, – прервал я анализ женского поведения.

– По-моему, нас больше никто не держит, – согласно кивнула Мышуня и, взяв меня за руку как младенца, вышла из кабинета.

Мы, оглядевшись, направились к центру здания, раздавая налево и направо приветственные улыбки. Вскоре нам попалась лестница, и мы спустились на этаж ниже к центральному входу. По пути я объяснял Маше, что, если мы находились в своем городе, то нужно найти район нашего жительства и, в итоге, свои настоящие тела с их теперешними владельцами. Но когда мы вышли на крыльцо, я остановился, вцепившись в руку Мышуни… а она вцепилась в мою.

– Кажется, нам нужно срочно идти спать… – только и смог я проскрипеть, переполненный отчаянием.

По улице в обе стороны сновали машины, и ничего в этом не было бы особенного, но вот внешний вид машин тянул если только на начало прошлого века. В моей голове начали всплывать некоторые странности в одежде (на удивление не очень сильно отличающейся от современной в моем мире). Отличия были и в архитектуре и меблировке, но до этой минуты я все принимал за собственное незнание старинных центральных зданий и их обитателей.

Все стало на свои ужасные места. Мы оказались в мире, очень похожем на наш. Но таких машин, в таком количестве собранных в одном месте, у нас уже не найти нигде, если только не оказаться на съемках фильма про каких-нибудь Сталинских революционеров.

Наше размазывание чувств по ступенькам университета прервал дядька, выскочивший из черного моторного кабриолета (а правильнее сказать, драндулета). Он подбежал к нам и спросил:

– Куда профессор желает ехать?

– Домой! – Я попытался начальственно махнуть рукой и стал неспешно спускаться по лестнице, совсем нешуточно облокачиваясь на Машину руку.

Шофер предупредительно открыл заднюю дверку. Я залез внутрь и настойчиво дернул за руку замешкавшуюся девушку. Не хватало еще, чтобы она осталась одна посреди улицы! Маша неловко плюхнулась ко мне на коленки. Я, чтобы скрыть боль в потревоженных костях, скабрезно захихикал. Шофер с каменным лицом закрыл дверку и прошел к себе. Мышуня немного пошипела, но устроилась-таки рядом. На что я заметил:

– Это вам, конечно, даже не «Жигули»! Но потерпи, милая, и мы скоро уснем праведным сном в моих шикарных апартаментах! Поверь, я даже не буду тебя… как это говорят… соблазнять.

– Ой, уморил! – рассмеялась егоза. – Да ты хоть знаешь, что ты сейчас можешь соблазнить только на тот свет?!

– Как это так? – начал было возмущаться я.

– А куда ты годишься? Если только на анализы – и те испорченные!

От такой отповеди я заткнулся и молчал всю дорогу, смотря в окно. Эх, лучше бы я туда не смотрел: отличия стали громоздиться одно на другое, только еще больше вводя меня в состояние меланхолии.

Одно хорошо, кажется, я все-таки достал Мышунину совесть, спрятавшуюся, как Кощеева смерть, под десятью оболочками моей подружки. Я почувствовал на своей старческой лысине ее руку, пытающуюся пригладить остатки куцых волос.

– Бедненький мой старичок! Я же не про тебя говорила, а про это старое тело. Ты у меня орел хоть куда! Вот домой выберемся, я тебя по блату устрою на сдачу всех анализов!

– Размечталась! Пока мы тут прохлаждаемся, там наши тела портятся под разлагающим влиянием вампиров и эльфов. Так что на хорошие анализы не надейся, – примирительно проворчал я.

– А я тебе в таком виде больше нравлюсь? – вдруг спросила Машуня и заинтересованно глянула на меня.

Вот ведь женщины – не пойми где, не пойми в чем, а все туда же: «Как вам моя прическа?»

– Нет, самой красивой ты выглядишь в межмирье! – честно признался я, и заслужил признательный чмок в свой сморщенный лоб, на что шофер только тревожно зыркнул в зеркало заднего вида. Оставалось только догадываться, что он подумал при виде студентки, резво запрыгнувшей на коленки к дряхлому профессору и схватившей его за остатки вихров с поцелуями. Хорошо, что это длилось всего мгновение, хотя, если честно, я бы еще «потерпел», но Мышуня, словно птаха, уже слетела обратно на сиденье.

– Не знаю, какие нравы в этом мире, но, похоже, весьма пуританские, – осталось только довольно хихикнуть мне.

Дальше развивать тему не получилось, так как мы въехали во двор довольно симпатичного особняка. Пожалуй, профессор, как минимум, академик или ректор института – в таких особнячках, да еще в черте города, простые учителя не живут.

Мы с Машуней, как ни в чем не бывало, прошествовали рука об руку к дому.

– Ну вот, есть подходящее место предаться освободительному сну! – удовлетворенно заметил я, дребезжа козлиным голоском и потряхивая не менее козлиной бородкой.

– Представляю, что народ подумает о свихнувшемся под старость профессоре! – поддержала мою мысль Мышуня.

– Не смеши меня, а то я от хохота рассыплюсь, – закашлявшись, сипло выдохнул я. – Нам нужно успокоиться, а ты тут…

– Сам начал! Еще распиши, какого легкого поведения студенточку я собой представляю!

– Нет, не легкого и даже не тяжелого, а, я бы сказал, молодую особу, снедаемую странной тягой к полуразложившимся от старости кавалерам.

В результате перед открывшейся дверью мы предстали, весьма странно хихикая. Правда, от встревоженного вида встречавшей нас женщины наш смех быстро сошел на нет.

– Папа, что ты здесь делаешь с этой… девушкой посреди занятий? – вопросила «моя дочка».

– Стою и смеюсь! – опять улыбнулся я. – Давно так не смеялся.

– Ничего смешного в том, что ты заявился с чужой женщиной, я не вижу. Видела бы этот позор мама!

– Доченька, какой может быть позор в моем возрасте? Мне просто не поздоровилось, и эта чудесная девушка, студентка из моей группы, милостиво согласилась меня проводить до дома. Кстати, ее Маша зовут.

Женщина в роскошном атласном халате удивленно подняла брови и переспросила:

– Как? Ланша?

– Да-да, не обращай внимания… – старчески зачастил я, испугавшись, что с именами у нас опять проблемы. Это явно указывало на то, что мы говорим на каком-то неизвестном языке и когда пытаемся воспринять имена в том виде, как они звучат, сталкиваемся с недоразумением. Поэтому пришлось идти вперед тараном, на манер старичков в очереди за пенсией или лекарствами – я просто-напросто нахально двинулся вперед на свое, тоже, надо сказать, весьма престарелое чадо, при этом цепко держа Мышуню за руку.

Моя тактика сработала, и «дочка» посторонилась, впуская нас в холл. Вломившись внутрь дома, я растерянно остановился посреди просторной комнаты – нужно было куда-нибудь двигаться, чтобы срочно уснуть. Мне пришлось беспомощно взглянуть на хозяйку и спросить:

– Забыл… доченька, где моя спальня?

– Зачем вам спальня? – тревожно спросила тетка.

– Мне тяжело, а ты еще издеваешься… – Я попытался придать своему тону оттенок обиды.

По-моему, получилось очень натурально, так мой голос скрипуче подрагивал, а «дочка», мгновенно расправив нахмуренные было брови, указала куда-то направо. Она еще хотела «заботливо» оттеснить Мышуню от меня, но я с укором заметил, что нехорошо так обращаться с гостями. Так что мы все втроем прошли ко мне в спальню.

Надо сказать, такие спальни я видел не чаще, чем давешний кабинет. Ладно, широченная кровать (на которой мы с Мышуней могли вполне потерять друг друга почти с тем же успехом, как и в межмирье), так тут еще имелось большущее кресло, столик и тахта, не говоря о прочих непонятных прелестях интерьера.

Быстро сориентировавшись на местности, я прикинул, что если Машуня уснет на тахте, а я на кровати, это не нанесет непоправимого морального ущерба девушке, как и не шокирует старика после пробуждения. Вообще-то, их ожидает еще тот сюрприз – представляете: вы тихо-мирно засыпаете себе на лекции или занятии, а просыпаетесь в спальне со своим любимым-нелюбимым преподавателем-студенткой (нужное выбирайте по своей фантазии)? Впору с ума сойти, если не от склероза, так от конфуза!

Только я озадачился тем, как бы спровадить внимательную «дочурку» куда подальше, как она сама пришла мне на помощь с вопросом:

– Папа, мне нужно в магазин, ты шофера еще не отпустил?

– Нет, конечно! – радостно воскликнул я. Еще бы я отпустил, если ни ухом, ни рылом в их великосветских порядках. Сейчас терпеливо ожидающий распоряжений водитель оказался как нельзя кстати, а я продолжал выводить рулады. – Езжай, милая, а Ма… Ланша присмотрит немного за старой развалиной.

Но остаться вдвоем с Мышуней наедине в такой роскошной спальне оказалось еще полдела. Нужно было еще уснуть. И если в свойства стариков входила способность засыпать днем в самый неподходящий момент (как и не спать ночи напролет), то как уснуть полной энергии девушке средь бела дня – еще тот вопрос. Поэтому уже вдогонку «доченьке» я вспомнил:

– Милая, ты не подскажешь, где у нас снотворное? Мне нужно поспать.

Моя временная родственница, вздохнув, подошла к красивой, инкрустированной костью тумбочке и достала из ящика баночку с пилюлями. Затем, почему-то повернувшись к Маше, а не ко мне, сказала:

– Вот лекарство. Одну пилюлю. Максимум две, если не подействует. Присмотрите за ним, он у нас со странностями! – С этими словами поспешила к ожидающей машине.

– Уф-ф! – облегченно вздохнул я, когда услышал звук закрывающихся дверей. – Ну, чем дальше займемся в столь роскошных взрослых телах?

– Да уж, роскошных! Ты это не про себя ли? – рассмеялась забияка. – И не надейся на стриптиз, старье!

– Ну что тебе стоит, ты же все равно не в своем теле? Чисто из любопытства, я ж еще никогда не видел…

– Все! Ты мне надоел, старый извращенец! Ешь свои пилюли и в люльку!

– Ну какой же я извращенец… и почему старый… по-моему, вполне нормальный интерес… ладно, только тебе надо две съесть, чтобы уснуть.

– Ой, о себе я и не подумала! – призналась моя «целомудренница» и спешно проглотила пару пилюль, запив их прямо из стоявшего на тумбочке графина.

– Эх, в кои веки подвернулась возможность, а она сразу спать! Хотя, если признаться, старовата ты будешь… – продолжал я по-стариковски брюзжать, пока Машуня подавала мне таблетку и заботливо придерживала графин, чтобы я запил.

– Ты даже не представляешь, насколько ты сейчас «староват» для меня! – продолжала задорно насмехаться моя, несмотря ни на что, ласковая сиделка. – Так что оставь свои происки и давай ложиться. Ты – на кровать, а я тут, на кушетке.

– Возьми хоть подушку! – совсем оставив какие-либо надежды, посоветовал я. – И помоги мне снять пиджак.

Мышуня плотно зашторила занавески, и мы улеглись ожидать действия лекарства.

– Ты знаешь… – начал я было беседу, но в ответ мне тут же раздалось:

– Тсс!.. Там поговорим…

Глава 7

Мне довольно быстро удалось оказаться в полном мраке – достаточно было профессору захрапеть как следует. А вот Машуню я все никак не мог «нащупать». Уже и появилось чувство Гарольдового локтя, готового в любой момент меня выдернуть, но я просигналил, что без ехидной подружки отсюда не выйду.

Я продолжал метаться невидимой тенью в столь же невидимом пространстве и, немного паникуя, пытался разобраться в наших странных отношениях. Пока мы находились вместе и все было в порядке, только и ставили друг другу всевозможные шпильки, а стоило нависнуть малейшей угрозе – сразу просыпались телячьи нежности. Вот и сейчас, только что скабрезничал, а теперь готов в лепешку из-за нее разбиться…

Но она не дала мне этого сделать, все-таки подав тоненький, но ясный зов. Я, как тигр, сразу же кинулся навстречу, и спустя мгновение почувствовал, что вошел с ней в контакт.

«Ой и напугала же ты меня!» – просигналил я своей «потеряшке».

«Ты забыл, что молодой-красивой гораздо труднее уснуть, тем более с таким грандиозным храпом над ухом».

«Идем, Гарольд нас уже давно ждет!»

Мы вместе потянулись к знакомому присутствию старого волшебника и вскоре стояли на туманной дорожке перед деревянными воротами.

Радость встречи с Гарольдом омрачалась осознанием, что этот мир был только похож на наш родной. Мы пытались растолковать различия между реальностями, но волшебник все никак не мог припомнить, является ли тот, другой мир, нашим или нет. В конце концов, Мышуня в отчаянии воскликнула:

– У них даже телевизоров нет!

– А что такое телевизор? – поинтересовался Гарольд.

– Ящик такой или плоская рамка, по которой показывают всякие картинки. Она в каждом доме стоит… – объяснил я.

– А по ней показывают движущихся людей и животных! – подхватил волшебник. – Постойте, в том мире точно такие были. Я еще удивлялся, как в такой ящик можно все это впихнуть?

– А изображение в них цветное или черно-белое? – опасаясь радоваться, переспросил я.

– Ну, как в жизни, даже ярче, а как же иначе? Как это, черно-белое?

– Мышуня, кажется, нам нужно туда! – сказал я притихшей девчушке.

– Нет! – ответил Гарольд. – У меня силы на исходе. Думаете, это так легко: вас тут пасти, да еще все время во внимании эту дверь удерживать, балансируя на границе мира? А если что с вами произойдет? Мне, может, сутки так придется просидеть или еще что предпринимать. Нет уж, сейчас пойдем отдохнем. Заодно своего Рюшку проведаете, а вот завтра с утра милости прошу.

Возражать и настаивать было трудно, так как дорогу к нашему предполагаемому миру знал только Гарольд. Так что мы нехотя согласились. Я только попытался его поддеть:

– А что, у вас больше дел нет, как с нами возиться? Сейчас бы быстренько смотались туда и все…

– Дел у меня полно, но я их все отложил – настолько ваша история интересна и необычна. Но нельзя же терять голову! Тем более в моем возрасте…

Вскоре мы благополучно финишировали в его комнате, после чего отбыли с Сильвией домой, чтобы выяснить, как удался поход Рюшки в княжескую канцелярию. Однако никакого Рюшки там не оказалось. Мы стояли посреди притихшего и, казалось, приготовившегося к беде дома, и не знали, что нам делать.

Сильвия каким-то образом проверила, что защитный амулет не пересекал обратно границы городка Зимних Роз. Вот тогда нам стало совсем не по себе. Машуня с Сильвией метались по дому, всплескивая руками и расплескиваясь мыслями, а мне со всей отчетливостью стало ясно, что я являюсь прямой причиной Рюшкиных возможных перипетий. Ведь если бы не я, он бы не поплыл на стремнину, не сдружился с рыжим прохиндеем и не сбежал из дома. А теперь мы еще и сами пихнули его одного в человеческий город. И все восклицания Сильвии про охранный амулет и безобразия, творимые городскими властями, не в состоянии сейчас помочь парню. А в какой передряге он может оказаться, мне было слишком хорошо известно.

Я молча прошел в уютную спальню и стал собираться: нож, веревка, огниво, пакля, взрывные шарики… лук со стрелами придется оставить, слишком громоздкий… Женское население дома, наконец, догадалось, что я что-то затеваю, и накинулось на меня с расспросами и уговорами:

– Ты что удумал? Учти, я тебя одного не отпущу! – нахраписто наскочила сзади егоза.

– Ребята, я вас никуда на ночь глядя не отпущу! – вторила ей Сильвия.