Братик

Ух, чего тут началось. Хорошо, что не посчитали врагом народа. Все остальные обвинения я получил. Мол, пушкам всего десять лет, лафеты новейшей конструкции, русские орудия стреляют дальше, весят меньше и вообще заткнись. Может, я малость перегнул? В последнее время немного читаю про развитие артиллерии, но больше про времена Отечественной 1812 года и последующие события.

– Дмитрий, мы услышали от вас много слов критики. А что вы можете предложить для улучшения нашей артиллерии?

Мы уже допивали вторую бутылку вина, и все были слегка пьяны. Я уж точно со своим организмом, не привыкшим к алкоголю.

– Бумагу бы с пером, – в сомнениях говорю собеседникам.

– Семён, – позвал Базин денщика. – Неси письменные принадлежности и ещё бутылку.

Хорошо, что я уже немного потренировался владеть пером. Доктор заставлял рисовать стетоскоп, который я предложил. После того как док понял, о чём речь, сразу отнял у меня чертёж и куда-то с ним убежал. Хорошо, что драться не полез, было что-то эдакое нехорошее в его взгляде. Сейчас произошло примерно то же самое. Как только мы распробовали букет третьей бутылки, я принялся за чертёж. Чёрт меня дёрнул изобразить новое орудие образца 1805 года, ещё и с пояснениями по стволу, каморе, лафету и т. д.

Только через некоторое время обращаю внимание, что за столом повисла тишина. Нет, лагерь продолжал жить своей обычной жизнью – людской гул, периодически разбавлялся ржанием лошадей, скрипом телег, топотом копыт и жужжанием вездесущих мух. А вот офицеры будто перестали дышать и внимательно поедали взглядом мои писульки. Когда же я дорисовал своё творение, сразу был атакован обоими собеседниками, которые вроде протрезвели.

– Вы не понимаете, Дмитрий, – эмоционально объяснял Геринг, – быстро внести ваши изменения невозможно. Сначала нужно донести свою правоту военной коллегии. Далее за дело возьмутся заводские мастера, потом испытания. Года через четыре, а то и больше новый вид пушки и лафета поступит в действующую армию.

Да он оптимист. Послушал я здесь, как происходит принятие решений по новым видам вооружений, и малость прифигел. Это России ещё повезло, что продвигать единороги помогал энтузиаст артиллерии граф Шувалов. Молиться нужно на этого человека, который умудрился в короткие сроки поставить пушки на вооружение русской армии. С нынешней скоростью передачи информации и принятия решений, боюсь, модификации или переход на систему Грибоваля займут лет десять. Но хоть прицелы и мушки, которые так заинтересовали офицеров, должны ввести гораздо раньше.

А вот взгляды, которые начали бросать на меня офицеры, мне очень не понравились. Ещё и эти наводящие вопросы, а не хочет ли молодой казак поменять род войск. Нет, в армию я точно не рвусь. Что касается артиллерии, то обязательно помогу молодым людям. Надо им ещё расписать грамотную систему ГАУ, которая появится в России лет через сто. Хотя сейчас есть его аналог в виде Канцелярии главной артиллерии и фортификации. Но система там сложная и неповоротливая. Нет нового Шувалова или подобной ему фигуры. И вообще, надо порыться в источниках, может, ещё чего посоветую. С другой стороны, мои собеседники весьма нелестно отзывались о современных ружьях. Со стандартизацией были огромные проблемы, часть ружей была ещё чуть ли не со времён Петра. В общем, артиллерия на этом фоне как сыр в масле каталась. Так что не всё так плохо и без моей гипотетической помощи.

Дохожу до расположения полка порядком уставшим и весьма пьяным. Надеюсь, никто не донесёт начальству. Моих сил хватает только раздеться и завалиться спать на жёсткую кошму, постеленную на нарубленные камыши.

Проснулся я от того, что заложило уши, когда самолёт пошёл на посадку. Летать я не боюсь и обычно с удовольствием сплю, прерываясь только на кормёжку с походом в туалет. Моё семейство уже не спит. Дочки разговаривают о чём-то своём, жена закрыла глаза, сжав подлокотники. Она-то летать побаивается, но в штыки встречает предложение отдыхать в России и ехать в отпуск на машине. Ещё с нулевых остались у неё неприятные воспоминания, навеянные отечественным сервисом. Мне всё равно, где отдыхать, лишь бы всякая шваль над ухом не орала, предлагая кукурузу с прочим говном. Наверное, поэтому полностью солидарен с супругой – лучше переплатить. Хотя по нынешним ценам дешевле в Тунис слетать, чем в Сочи съездить. Опять-таки сервис, не идущий в сравнение, людей меньше, а всякого быдла и швали тем более.

А что действительно хорошо по нынешним временам, так это наличие дешёвого такси. Надеюсь, все барыги, ранее паразитирующие на пассажирах, сдохли от злобы и потери сверхдоходов. От Шарика до нашего дома минут тридцать, если без пробок. Субботний день встретил туристов пустой дорогой и небольшим дождиком. Семья брата должна была остаться у нас ещё на три дня, пошарахаться по Москве и лететь в свою Тюмень. Добрались на двух машинах. Пока распаковывали вещи, старшая быстро умотала по своим делам. Меня загрузили сгонять за продуктами, чем мы с Русей и занялись. Решили сходить пешком, благо «Пятёрочка» рядом.

Магазин встретил полупустым залом и картонной фигурой какой-то поп-пи***, рекламирующей такие же дерьмовые продукты, как её песни. Наполнили тележку и задумались с родственником, чего сегодня пить. Я склонялся к коньяку, Руся настаивал на водке. В итоге взяли по бутылке каждого продукта, а далее война план покажет. Нужно же отметить удачное окончание замечательного отпуска. Дома был форменный дурдом. Жена затеяла уборку, а Маринка обещала приготовить чего-то жутко вкусное. В общем, мы были лишние на этом празднике труда и быстро слиняли на улицу.

Добрались до ближайшей наливайки, взяли себе пивка и присели на лавочку недалеко от дома. Сидим, вяло переговариваемся на разные темы и пьём пивко. Эх, лепота. Тут со стороны огороженной площадки для игр раздались громкие вопли, похожие на боевой клич команчей. Гости столицы, без которых наша Родина не сможет выжить, отмечали очередной забитый гол. Наверное, площадки тоже строили именно для этих выходцев из жопы бывшей Советской империи.

– У вас так же или получше? – киваю в сторону беснующейся толпы дикарей.

– Получше, но не сильно. Тоже везут новых работников, под видом того, что не хватает своих кадров. Это без учёта орд с Кавказа, захвативших рынки и торговлю ещё в 90-е. Затем начали отжимать бизнес у коренных и в итоге всё поделили, как им удобно. Я в принципе сам приезжий и особо в местных реалиях не разбираюсь. Но Маринкина родня, мягко говоря, недовольна. Они-то самые что ни на есть старожилы, от казаков свой род ведут. Сейчас вроде спокойно, но народ на бытовом уровне недоволен. Спасает то, что регион богатый и найти работу не проблема. Считай за 30 лет город в два раза вырос. Чем-то на Москву похоже. Тоже пока местных хорошо кормят и подкидывают всякие ништяки, они стараются не обращать внимания на окружающую действительность. А то, что рыба скоро закончится, зверя повыбивают, леса вырубят, а китайцы последнюю травинку скосят и увезут – это момент рабочий. На нашу жизнь хватит, хотя с рыбой стало заметно хуже, и экологи уже устали бить в колокола.

– И как? Слышат звон?

– Кто же его услышит, если главные уничтожители природы прикрываются лозунгом, что они есть Национальное достояние? Тянут нефте– и газопроводы без всякого согласования с экологами. Перекрыты сезонные кочевья оленей, от работающих компрессоров рыба не идёт на нерест в верховья и просто дохнет. На резонный вопрос, почему не остановить работу на несколько суток и дать пройти рыбе, в лучшем случае игнор. Будешь много вякать, могут и в более жёсткой форме рот заткнуть. Сейчас за пост в «ВК» статьи дают, а тут же, бл***, государственное дело. Китайцам и прочим азиатам очень сильно нужны наши газ и нефть. А то, что не уничтожили и не засрали, прокладывая магистрали, подъедают шакалята помельче. Целые области дали на откуп китайцам – вырубают и выкорчёвывают всё, до чего можно дотянуться. Это я не только про нашу область, а про Сибирь в целом. У нас в области, может, всё не так плохо, как у некоторых соседей. Мне тоже иногда интересно, что думают наши власти о будущем? Ну, останется вместо Сибири одна большая пустыня, что дальше продавать? Что не вырубили, то сгорит, при нынешнем-то варварском отношении речь идёт уже о ближайшем десятилетии, максимум лет пятнадцать и баста.

Кто бы сомневался. Чего говорить про Сибирь, если сейчас идёт массовая вырубка леса в Тверской области. И ладно бы речь шла про отдалённые районы, так вырубают прибрежную зону около рек и озёр, уничтожают исторические памятники, оставляя после себя самые настоящие пустоши. Что-то я не слышу про это в репортажах наших телевизионных «правдорубов». Наверное, потому что организаторы этой вакханалии принадлежат к высшему руководству страны? Конечно, трендеть про пиндосов, которые скоро сдохнут, гораздо удобнее, чем в своём глазу поковыряться. А народ будто в спячке, ничего не замечает, пока ему какая-то жаба из телевизора не подскажет.

– А эти что у вас забыли? – опять киваю на загончик с дикарями.

– Так народ более-менее грамотный и рукастый улицы мести и на стройке за копейки горбатиться не будет. Вот и завозят более дешёвую рабочую силу, – отвечает шурин, делая хороший такой глоток лагера.

– Не рабсилу, а новых граждан чиновники завозят, разве не понятно. Мы им не нужны. Совсем оборзели людишки – требуют достойную зарплату, ещё не помершие бабки о какой-то надбавке к пенсии заикаются, а всякие молодые мамочки медициной и отсутствием мест в садиках недовольны. А этим много не надо. Ни нормальных условий для жизни, ни пенсий с садиками. У них дома видать всё так х**во, что согласны жить как скот, главное съе***ься подальше.

– Ты очень злой в последнее время, братан. И Алька жаловалась, пропал прежний Андрюха, ходит какой-то задумчивый мужик и людей своей недовольной мордой лица пугает. Ну а эти, – теперь уже Руся кивнул в сторону площадки, – какие-никакие, но свои. Раньше в одной стране жили, войну вместе выиграли и вообще много чего хорошего было.

Мля, я вот просто зверею от подобной логики. Какая война, какое на хрен совместное хорошее прошлое? Вспомнить, как убивали и насиловали русскоязычных в Душанбе всего тридцать лет назад? А теперь они этим благополучно занимаются уже в России. Или как у сотен тысяч наших людей одномоментно просто не стало работы, потому что баи умеют только торговать, жрать и воровать. Похеренная промышленность, невозможность найти работу и нормально учить своих детей, отсутствие хотя бы малейших перспектив. Когда вчерашний «братский» народ стал хозяином и видит тебя с твоими детьми в качестве обслуживающего персонала, а лучше просто рабами. Работает у нас в ГУПе инженер, выходец из тех мест, реально хороший мужик. Светлая голова у человека, но вынужден был уехать, потому что русский и слишком гордый. Не захотел быть обслугой при бае-начальнике. Рассказывал о тамошних прелестях. Выдавливание русских и других нетитульных национальностей десятилетиями было государственной политикой. Люди собрали вещи и вернулись вроде как на Родину предков, где получили, мягко говоря, не самый тёплый приём. Но это полбеды, народ у нас и не в такой среде выживет.

Дикость ситуации в том, что вся эта погань, развалив и просрав экономики своих уже независимых стран, дружной толпой двинула в Россию. Спрашивается, с какого перепуга? Так нет, поговоришь с некоторыми персонажами или почитаешь их комментарии под тематическими статьями, оказывается, они нас чуть ли не всю жизнь кормили и наших детей во время войны приютили. Эта ложь меня особенно бесит. Тем более дико слышать её от образованного и думающего человека. У многих из наших граждан живо старое восприятие бывших советских республик как чего-то единого и братского. Русе вроде не шестьдесят лет, жил уже в другой реальности и должен смотреть на вещи под иным углом. Переубеждать людей, тем более взрослых, часто просто бесполезно, но тема войны для меня особо острая.

– Ты рассуждаешь как жертва ЕГЭ или либераст, вещающий по методичкам Госдепа. Особенно дико слушать упоминание о войне.

– Переведи, – мой медведеобразный родственник явно обиделся.

– Никогда мы не были для них братьями. Нас всегда считали оккупантами, и по идее, они правы. Только наши правители, особенно сошедшие с ума на интернационализме большевики, пытались убедить всех в ином. Русские пришли туда как завоеватели и надо было вести себя именно так. Как англичане в Индии или подобным образом. Мы же построили им дороги, создали промышленность с наукой, избавили целые народы от болезней и что в ответ? Выдавливание русскоязычных, снос памятников, переименование улиц и вообще переписывание истории. Если их Ибрагим-бек[27], не басмач, а народный герой, то какого хрена вы прётесь в страну бывшего оккупанта и врага. Вы получили независимость с отличной инфраструктурой, так живите и стройте свою собственную жизнь. Можно оккупанты будут жить по-своему, желательно без вашего присутствия?

– Это всё понятно. Прибалты и прочие грузины вели себя не лучше. Хохлы тоже в последние годы совсем с ума сошли. Но это общие слова. И чего ты там про войну начал говорить?

– Читал я как-то одного типа грамотного басурманина, который кидал претензии русским за войну, там ещё про георгиевскую ленточку было и много чего другого. Мол, мы среднеазиаты, приняли сотни тысяч ваших беженцев, спасли эвакуированных детей. А наши парни вое-вали и умирали за русских. То есть человек, весьма грамотный и наверняка получивший образование в Союзе, не считает страшную войну общей. Эвакуированные сироты – это не маленькие граждане нашей общей страны, а дети каких-то русских, которые им теперь обязаны. Ушлёпок почему-то не предъявляет претензии Израилю или Украине, так как очень большой процент эвакуированных состоял из евреев и украинцев. Нет, в должниках оказалась Россия. И это не просто частное мнение какого-то тюбетейкоголового профессора, а фактически государственная политика и отношение к войне в тамошнем обществе. Мы им должны за спасение наших детей? Не общих, а наших. А они умирали за наши интересы. Почувствуй прелесть подобных рассуждений.

– Так всё равно помогали и приютили сотни тысяч. Сколько людей были спасены от смерти и голода, – не сдавался Руся.

– Понятно, что это касается не всех и есть среди наших соседей адекватные люди. Но я же не требую многого. Пусть они просто живут в своих странах, а мы у себя. Давайте ездить друг к другу в гости, открывать совместный бизнес, только не нужно скидывать к нам свои излишки населения. Опять меня потянуло не туда. Давай про войну. Ради интереса возьми книгу памяти или как это называется в бывших советских странах и почитай список павших. Ты очень удивишься, сопоставив процент погибших от титульной нации и остальных, приехавших в республики со всего Союза и ещё Царской России. Это не очень приятная тема для обсуждения, я бы вообще войну не трогал и оставил всех павших в покое. Но раз нас попрекают, что их сыны гибли на чужой войне, то давай смотреть национальность погибших. Не хочешь заниматься этой неблагодарной и глупой – вещью, то давай поговорим про эвакуированных.

– А с ними чего не так? – спрашивает уже посмурневший шурин.

– Ты же помнишь, что в СССР оказалось достаточно большое количество испанских беженцев. Во время войны их отправили в Узбекистан. Так вот есть письмо от беженцев, которые жаловались камраду Ибаррури, что их просто бросили умирать голодной смертью в Намангане или Коканде. Я в тамошней географии не разбираюсь. И спасались эти несчастные женщины только тем, что вынуждены были заниматься проституцией. Открытое письмо, написанное вроде в 1942 году человеку, близкому Сталину. И это иностранцы, к которым у нас всегда был некий пиетет. Ты думаешь простым русским, еврейским или украинским женщинам было лучше? Коллега мой подтвердил, что беженцы жили в жутких условиях. Его сосед, пожилой к тому времени узбек, хвастался, как они, будучи молодыми двадцатилетними парнями, ходили на одну из точек, где за еду снимали женщин-беженок, вынужденных продавать себя, чтобы накормить детей. Узбек рассказывал это самодовольно и с некой даже радостью, мол, как мы ваших русских шлюх имели. И пользовался он такой возможностью не раз и не два.

– Так война. И давай учитывать, что кто-то пахал как проклятый, а кому-то легче было ноги раздвинуть.

– Это личное право каждого, закрывать глаза на такие факты или нет. Только у нас все двадцатилетние парни в это время были на фронте или вкалывали как рабы по шестнадцать часов на заводе. И в тылу люди не имели возможности сытно поесть. А в так называемом «хлебном городе» молодые люди могли себе позволить сходить к проституткам, а по сути, несчастным матерям. Дикость ситуации заключается в том, что в тех краях никогда не выращивали достаточно хлеба, он всегда завозился из России. Рассказать тебе или сам додумаешься, из каких областей, где крестьяне жили впроголодь и ели лебеду, шли поставки хлеба? Главное, чтобы предки нынешних дворников и строителей ни в чём себе не отказывали. А ещё я почитал кое-чего про детей.

– Может, детей оставишь в покое? Не будешь добивать мою веру в людскую доброту? – как-то грустно улыбнулся Руся и добил бутылку с пивом.

Я протянул ему свою и продолжил:

– В Ташкенте есть памятник одному кузнецу, который усыновил двенадцать или пятнадцать детей-сирот. На самом деле не все были сироты и некоторые после войны воссоединились с семьями. Скульптура вроде стояла почти в центре города, пока тамошний диктатор и бывший коммунист Каримов не приказал убрать его с глаз долой. Прочувствуй их истинное отношение к нашей общей истории. И это только один из незначительных примеров. Основную ношу по приёму беженцев взяли на себя тамошние русские, в чём тебе никогда не признается ни один национал.

Пример этого достойного узбека единичен. Его потому так и раскручивала советская пропаганда, что всё было не так благостно. В том же Ташкенте до войны была самая натуральная сегрегация – азиаты жили с одной стороны реки, а европейцы с другой. Так вот, практически весь частный сектор европейской части города уплотнили, иногда деля принадлежащие людям дома на три или четыре части. Как думаешь, сильно ли уплотняли азиатскую часть? То-то же! А после войны далеко не все согласились покинуть гостеприимных хозяев, ведь возвращаться несчастным людям было просто некуда. И опять всё за счёт русскоязычных, ну удобнее так было коммунистам. Могу продолжать. Я не говорю, что все приезжие плохие. Просто они другие и точно нам не братья. И Россия им ничего не должна, скорее наоборот.

– Всё, хватит, – шутя вскинул руки Руся. – Ты меня и так уже загрузил на год вперёд. И чего ты взъелся именно на гастарбайтеров? Они точно не являются причиной каких-то проблем в стране. Враги окопались совсем в других местах, обычно они концентрируются на главных площадях наших городов. Тебе не кажется, что это уже перебор – копаться в таких неоднозначных темах? Может, лучше оставить мёртвых в покое. И вообще, куда делся мой весёлый братан Андрюха? Взбодрись, у тебя отличная семья и нормальная жизнь. Живи для них и наслаждайся каждым моментом. Алька говорит, что тебя кроме дачи никуда не вытащишь, совсем мхом оброс. Уделяй больше внимания жене и детям, чего ты полез в какой-то блудняк. Или кризис среднего возраста покоя не даёт? Тянет поискать на жопу подвиги? Оставь политику в покое, не твоё это дело. А ситуация со временем рассосётся сама собой. Ну не может же вечно продолжаться весь этот бред. Это временное явление, поверь. Да и не можем мы на неё никак повлиять.

Какие ещё можно привести аргументы близкому человеку? Что он слепец, а я весь такой из себя правильный и заботящийся о будущем Руси нашей матушки. Или рассказать, как строилась наша страна и сколько русской крови было пролито за несколько веков. Но группа товарищей, узурпировавшая власть, занялась банальной заменой населения, потому что им так удобнее. Пусть и во сне, но я сам принимал участие в освобождении России от постоянной угрозы с юга. И ума не приложу, как можно добровольно впускать в страну новую нечисть. Но боюсь, что шурин не поймёт и сочтёт меня за оголтелого фанатика, сошедшего с ума на национализме и прочих пугалах российского обывателя. А ведь я просто открыл глаза и начал смотреть вокруг. И сон, который, скорее всего, просто бред моего воспалённого сознания, здесь ни при чём. Не могу больше жить в искусственном вакууме мнимого личного благополучия и безопасности. Всё это может рухнуть, как только коснётся лично тебя. А пока где-то рядом убивают и насилуют наших детей, грабят, зомбируют, отнимают работу и всё это под бравурные марши по телеку, восхваляющие выдуманные успехи. Ага, а как самолёт наш собьют, так сразу язык в жопу. Мол, это другое, вы не понимаете. Россия всё такая же великая и все нас боятся. Только турки с израильтянами почему-то не слышали о нашей мощи. Есть искусственный мирок для узкого круга людей, которые вместе со своими родственниками построили личное благополучие за счёт всего остального народа. Но им этого мало, теперь их сам народ перестал устраивать, ленивый, мол, и слишком много требует. Мне же всё это надоело. Не могу повлиять? Посмотрим. Пока не знаю, как, но надо бороться со всей этой мерзостью, творящейся вокруг.

Глава 18

Бум-бум-бум. В голове стучит колокол. Вернее, молот. Потому что вместе со звуками ударов пришла боль. Не могу понять, что вообще происходит. Пересохло горло, ничего не видно из-за тугой повязки, стянувшей лицо. Здесь на помощь приходит зайчик, который радостно запрыгал в голове и начал обволакивать меня своим теплом. Боль и удары отошли на второй план.

– Ты очнулся! – радостно закричал братик.

Я опять оказался в той самой сфере, в которой Дёмка прятался от внешнего мира. Маленький мальчик совершенно лубочного вида, чем-то похожий на домовёнка Кузю, подбежал ко мне и обнял. Сердце защемило, а на душе стало спокойно и благостно. Здесь в этом мире – мы одно целое.

– Что случилось?

– Пить надо меньше, – рассмеялся мальчик и сделал шаг назад, чтобы видеть моё лицо. – А если честно, то нас захватили какие-то тати. Я пытался до тебя докричаться, но ты не отвечал.

В общем, ситуация весьма странная. Ночью я проснулся и пошёл отлить, в этот момент меня и прихватили. Так как сам же настаивал, чтобы казаки не гадили около палаток, вот и уборная у нас была вынесена за стан. С учётом того, что выпил я изрядно, особенно для этого тела, взяли нас без шума и пыли. А раскалывающаяся голова не только последствия похмелья, но и удара. Когда я ненадолго приходил в себя, то братик слышал чьи-то разговоры и ощущал, что нас взвалили на коня и куда-то везут. Голоса были незнакомые, но говорили по-русски. Уже хорошо, а то не очень приятно оказаться в татарском плену.

Резкая боль, которая отдалась уже в спине, выкинула меня из конуса. Голова тоже не прекращала сообщать о наличии болевых ощущений.

– Ты давай осторожнее, Юрка. Он нам ищо живой нужен, – прокаркал чей-то хриплый голос.

– Так всё равно потом его уполовиним на голову.

– Ежели он сейчас преставится, то я с тебя потребую золото, которое этот парень припрятал, – опять прокаркал незнакомец.

Ситуация немного прояснилась. Причина в казне визиря. Не все поверили в сказочную историю о полном разграблении её несколькими сотнями казаков с арнаутами. К моему удивлению, особого испуга не было. Может, потому что тошнило, болела голова и просто было не до страха. В этот момент с меня резко сорвали повязку, ещё и глазам стало неприятно от резкого света. Проморгавшись, начал рассматривать своих пленителей.

Обычные донцы, один постарше, второй помладше. Зипуны, неряшливые бороды, папахи, стоптанные сапоги и какая-то общая потёртость намекали на не самый высокий статус казаков. Мы расположились в небольшой рощице, по крайней мере, мне так показалось. Рядом журчала вода и пересохшее горло сразу напомнило, что воды в нём не было очень давно.

– Очнулся, убогий? – гнусно рассмеялся молодой, обнажив жёлтые зубы с парой щербинок. – Ничего. Это ненадолго. Вот расскажешь, куда спрятал золото, я тебе лично горло вскрою аки барану.

Мне вот интересно. Слабаки и моральные уроды имеют общий генетический код? Много слов и угроз на фоне своей общей дефективности. Ещё и патологическая жестокость, желательно к тому, кто не может дать сдачи. Старший при этом молчал, сверля меня своими буркалами.

– Чего молчишь, гнида? Думаешь, с тобой здесь шуткуют? – провизжал крысёныш и ударил меня ногой в живот.

Сука. Тело скрутило даже не от боли, а от невозможности ответить этой мрази. Из горла же непроизвольно вырвался хрип. Старший понял это по-своему.

– Дай ему попить. И если ещё раз без разрешения тронешь, я тебя сам как барана вскрою.

Юрка заметался как ужаленный, и уже через несколько секунд я глотал тёплую воду из фляги. Вдали раздался шум, но старший не обратил на него внимания, всё так же пытаясь просверлить меня взглядом. Через пару минут на полянке появились ещё два действующих лица. Одного я сразу узнал – десятник из полка Денисова и приближённый к нему человек. Второй обычный казак, только одетый получше. Ситуация прояснилась и стало понятно, что живым мне уйти не дадут. Плохо, что и Шафонского, скорее всего, убьют. Под пытками заговорит кто угодно, в своём героизме я точно не уверен. И ситуация безвыходная.

– Что здесь у вас, Гриша? – обратился десятник к старшему.

– Только очнулся поганец. Пока не спрашивали, вас ждали.

Десятник перевёл на меня равнодушный взгляд. М-да. Это я тут мню из себя лихого рубаку. А здесь у дяди наверняка не одно кладбище за спиной. Ощущение, что тебя разглядывает не человек, а вивисектор.

– Слухай сюды. Есть два пути, и тебе их выбирать. Можешь умереть сразу и без боли. Второй путь долгий и очень мучительный. Но ты нам всё равно расскажешь, куда сховал золото.

– Так чего скрывать? Договорился через офицеров с полковником Игельстромом. Я ему, значит, половину денег, а он поможет их вывезти и устроиться в России. Лавку хочу открыть, мечта у меня такая.

Смотрю на десятника самыми честными глазами. Полковнику всё равно ничего не угрожает, а так хоть запутаю уродов. Но мне почему-то не поверили. По сигналу десятника Гришка ловко вывернул мне руку, и я заорал от нестерпимой боли. Аж слёзы на глаза выступили. Через некоторое время более или менее пришёл в себя. Хреново, что совершенно не чувствую левую руку.

– Это было только предупреждение, что не надо врать и издеваться. Далее жалеть тебя не будем и на куски порежем. Хорошо, если ты не врёшь, где само золото?

– Так в артиллерийском обозе я его привёз. Сейчас уже в казне полковника, где ему быть, – решаю пока придерживаться этой версии.

Тут со стороны кустов раздался топот, а затем чей-то голос прокричал:

– Татары, Кузьма. Много, более сотни.

Рыбоглазый десятник чертыхнулся. Понятно, своя жизнь это не чужие отнимать. Щербатый Юрка опять начал суетиться, пытаясь вытащить пистолет из-за пояса. Тем временем Кузьма принял какое решение.

– Гриша, этот прохвост на тебе. Сховайтесь здесь получше, а мы постараемся уйти в сторону лагеря.

Спрятаться нам не удалось. Не знаю, смогли ли похитители спастись сами, но нас нашли быстро. Радовало одно, что сейчас по степи, сбивая ноги, со мной шёл и Гришка. Увидев численное преимущество степняков, он в бутылку не полез и сдался. Гнали нас как скот, просто накинув верёвки на шею. Вонь от засаленных халатов конвоиров перебивала даже конский пот. Понятно, что почётную обязанность следить за пленниками поручили самым бесполезным воинам. Если это убожество можно так называть. Наверняка какие-то пастухи, выступающие в роли шестёрок на побегушках.

Я думал, что не дойду. На головную боль и жажду накладывались сбитые ноги. Сапоги с меня снял ещё крысёныш Юрка. Вы когда-нибудь ходили босиком? Наверняка на пляже или у себя на даче. А как насчёт того, чтобы пройти несколько километров по летней степи? Поверьте, удовольствие не самое приятное. Ноги болели, начали кровоточить, и вообще, я боялся на них смотреть.

Наконец, когда солнце стало палить невыносимо, вонючки организовали привал в небольшой роще. Двое распаковали котёл и начали варить какую-то пищу. Несколько копчёных завалились спать чуть ли не землю. Но караул выставили и даже нам попить принесли. Сижу в тенёчке, массирую ступни, занозы я уже вытащил и, кое-как намочив штаны, протёр раны. Жить, честно говоря, хочется, и нет никакого желания загнуться от сепсиса. Руки связаны, но так хитро, что не мешают кровотоку. Примерно так же связали ноги, чтобы можно было дохромать до отхожего места. Даже такие бомжи, как наши погонщики, свои дела справляют подальше от стана. Так как делать особо нечего, решил разговорить своего врага.

– А чего они хоть какие-то обмотки не дали для ног? Ведь пленник – это добыча, хотели бы убить, то сразу порешили.

Казак некоторое время молчал и пялился в сторону. Наконец чего-то решил и выдавил:

– Не ждали они полон. Это не набег, а две сотни разведки. И, скорее всего, недалеко здесь какой-то лиман. Там нас быстро в лодку кинут и в Гезлев отвезут.

– Как в лодку? Татары же по морю не ходят и вообще воды боятся. Воняют так, что я здесь с ног валюсь от ихнего смрада, – решаю прикинуться дурачком.

Небольшая провокация удалась. Гришка закаркал, как ворона, больная ангиной. Наш сторож было дёрнулся, но просто злобно глянул на смеющегося. Лень убогому вылезать на солнце, так хорошо устроился под кустом. Казак успокоился и уже нормальным голосом произнёс:

– Ты, паря, вроде не дурак и сам с Дона. А греки им на что? Почитай, все мелкие суда им принадлежат, да и посёлков их здесь множество раскидано. Есть где на постоянку живут, а иногда лагеря разбивают летом под пригон полона.

– Но греки же христиане, – отвечаю недоумённо.

Гришка аж на спину свалился и начал трястись в конвульсии. Наверное, так смех сдерживал, дабы не злить надзирателя. Мы старались разговаривать полушёпотом, после того как вонючка скорчил очередную рожу. Отсмеявшись, мой собеседник сел нормально и начал меня внимательно разглядывать.

– А ты ведь не с Дона. Как я сразу не почуял ряженого? Говор у тебя не наш, хоть похож. В седле сидишь, будто на корове, и вообще многого не знаешь. Думаю, ты и дубину себе в оружие взял, потому что саблей владеть не обучен. Но и не босота крестьянская, вон как с господами офицерами за одним столом сидел и речи вёл, – прохрипел свои догадки Гришка.

– Что касаемо христиан и прочего, – продолжил он через некоторое время, – Будешь в Кафе, удивишься, сколько там армянских церквей, да и греческие есть. Ты что думаешь, они нас братьями во Христе считают или помочь в беде готовы? Вражины это похлеще любого османа и татарина. Те враги, а тамошние христиане с жидами, кои называют себя караимы, истинные иуды. Магометане хоть воины, купцы да скотоводы. Ну так они живут по своим обычаям. Они на нас в набеги ходят, мы к ним на огонёк захаживаем. А иуды эти живут с торговли полоном. Мзду немалую хану да османским санджак-беям с этого платят. Но почти вся торговля в их руках. И ни разу не встречал я с их стороны христианского милосердия или братства.

Молчу, мотаю на ус и внимательно слушаю бывалого товарища. Я как-то ранее особо не обращал внимания на этот аспект жизни христианских и иудейских диаспор в Крыму. Все, конечно, знают про геноцид христиан и их тяжкую жизнь в Османской империи. Но почему-то про работорговлю в школе на уроках истории не говорили. Интересно, почему? Тем временем Гришка сделал глоток воды из грязной плошки и продолжил:

– Был я в рабстве. Попались малым отрядом татарам, и не все смогли уйти. Как в этой самой Кафе нас с дружками и продал один армянский купец. Уважаемый там человек, говорят, деньги церкви жертвует и даже какую там школу построил. Это я потом узнал, когда на османа одного работал. Шорник я неплохой, вот и купил меня Мустафа. А остальных в Порту увезли. Покрепче выбрали, как раз туркам рабы на галеры сильно были нужны, и они денег не считали, всех скопом покупали. Я там за два года такого насмотрелся, – некрасивое лицо казака исказила жуткая гримаса ненависти.

Он опять сделал глоток и замолчал. Через некоторое время Гришка успокоился и продолжил:

– Разбередил ты мои раны душевные, бесово семя. Всем им под турком живётся хорошо. Многие дома имеют получше иного османского богатея или мурзы. Живут отдельно, молятся, когда хотят, детей крестят и женят. А всё на чём? На крови нашей и страданиях люда православного. Так что таких друзей я при встрече стараюсь быстрее отправить в ад, ибо только там им место. Никто их не заставляет рабами торговать, наоборот, в очереди стоят за разрешением. У них там это самый уважаемый труд считается. Ещё деньги любят в рост давать, магометанам-то самим нельзя, вера не позволяет. Вот и считай, братья-христиане они тебе после этого или иудины выкормыши, кои только кола в зад заслуживают.

Здесь уже я задумался. Надо будет потом проверить слова казака, но чую, что не врёт. Столько горечи вперемежку с ненавистью в его словах, меня аж передёрнуло. И кто бы мог подумать, что нищий бандит способен на такие мысли и чувства. Не всё, значит, ещё зачерствело в его душе. Тот продолжил свою речь.

– Есть и другие Иуды, под добрых овечек рядящиеся. Черкасы почитай половину полона татарам сами привозят. И ничего, пока земля не разверзлась от такого непотребства. Как какая война, они, мол, с народом восставшим, да против панов. А сами этот народ и волокут гуртом в Крым.

– Черкасы – это запорожцы?

– Не все. Среди днепровских добрых казаков тоже хватает. Но и гнили, которая за акче[28] мать с отцом продаст, также много. И тоже вроде христиане, кресты носят да на церкви деньги жалуют. Только золото это слезами и кровью их же народа пропитано. Нынешний поход возьми, устранились они от войны с Крымом, мол, нам делить с ханом нечего.

– По-твоему, донцы лучше? – решаю позлить Гришку.

Тот сначала чуть не задохнулся от возмущения. Потом подумал о чём-то своём и усмехнулся.

– Донцы – боевое братство, которое цари русские в последнее время под себя подмяли. Но никогда здесь людоловство и прочие мерзости не процветали. Среди нас разного народа хватает и не все они агнцы божьи. Я сам из таких. В набеги ходим, ранее купцов на Волге щипали да караваны грабили. Девок и рабов для работ тоже захватывали. Но у нас раб может стать свободным и выкупиться никто ему не мешает. А сейчас их и нет вовсе. Да и крестьян беглых иногда крепостили, но редко. Старшины и атаманы тоже много себе позволяли. Во время Смуты, может, чего и было нехорошее. Но донские казаки – это воины, а не работорговцы. И законы у нас жестокие против такой мерзости, которые годами вырабатывались. Даже татары с ногаями больше скот выращивают, нежели за полоном ходят. И поверь, эти самые «братья-христиане» и натравливают их на Литву с Русью, чтобы больше народу захватывали. Зачем простому степняку бросать пастбище, семью и идти по шляху полтысячи вёрст, испытывая голод с холодом? Только если есть купец, который золотом заплатит за полонянина. В набеге можно на пулю или картечь нарваться и не каждый домой возвращается. А купцы только динары считают да народ православный продают. Да и то большая часть денег идёт мурзе с главой рода. Они и построили Крым, который стал главным людоловским государством. Вот и думай, где она, правда. Слава богу, что недолго этим супостатам жировать осталось, добьём скоро гадину.

Далее казак замолчал и вообще отвернулся в другую сторону. Со стороны казана доходили аппетитные запахи, и я вдруг понял, что целый день не ел. Хотя больше еды хотелось напиться нормальной холодной воды и завалиться поспать на сутки, а лучше двое. Тем временем к костру подтянулись остальные участники дружной степной компании и более упитанный татарин начал наливать варево в подставляемые плошки.