Помоги проекту - поделись книгой:
Их мысли — витые узоры
На красном плаще палача.
Чьи руки, чьи хищные руки
В грязи потрясенной земли
Чужие мильонные муки
Куют бессердечно в рубли?
Купается в золоте тело
Прогнившей от выгод души...
За чье-то великое дело
Мстят гадины в жуткой тиши...
О если бы их вереница
Хоть раз бы прошла предо мной,
Я плюнул бы в мерзкие лица
Людей, обогретых войной...
Аркадий Бухов, 1916 г.
ИСТОРИЯ
ИХ «ВКЛАД» В НАШУ ПОБЕДУ
Прошло 68 лет со дня Победы советского народа в Великой Отечественной войне. И вновь под звуки фанфар власти придержащие фальшиво славословили в адрес её ветеранов. Всё для того, чтобы за праздничным шумом скрыть от народа, особенно от молодёжи, что цель, которая была поставлена перед Гитлером мировым империализмом и которую он не выполнил, была достигнута позже нашей доморощенной пятой колонной.
Гитлеру поручалось уничтожить первое в мире государство рабочих и крестьян, ставшее маяком для угнетенных во всём мире, - Союз Советских Социалистических Республик, разделив захваченные территории на обособленные национальные районы, ослабить русский народ и значительно сократить его численность, превратив оставшихся в примитивных обывателей.
Не эту ли картину мы видим сейчас, осуществлённую под прикрытием лживых слов замаскированными троцкистами-антикоммунистами, превратившимися сначала в перестройщиков, а затем – в буржуазных демократов, реставраторов капитализма.
Как говорят циники, для достижения цели все средства хороши. О средствах троцкистов нам известно немало. С их делами советский народ разбирался на открытых судебных процессах, из которых следовало, что эти враги народа, примкнувшие к революции (а не принявшие её), стали в конечном счёте заговорщиками и террористами, шпионами и диверсантами. А после прихода к власти Гитлера призывали его к нападению на СССР.
Так, из протоколов допроса Ежова, в частности, следует, что он, будучи заведующим промышленным отделом ЦК ВКП(б) и заместителем председателя Комиссии партийного контроля, имел доступ к вопросам состояния и обеспечения всех родов войск и вооружений и передавал эту информацию немцам уже в 1936 году.
Его германские кукловоды – Гаммерштейн (генерал, способствовавший приходу Гитлера к власти), Геринг, Кессеринг и другие требовали от Ежова объединить всех недовольных существовавшим в СССР строем, прежде всего в НКВД и армии, и к началу войны обеспечить внутреннее выступление в целях захвата власти. После ареста Ежова кукловоды предложили троцкистам перейти на план «короткого удара», то есть организовать террористические акты против членов Правительства и прежде всего против Сталина.
И если этим планам не суждено было сбыться, то другие – по подрыву обороноспособности страны, снижению её экономической и хозяйственной мощи – были иногда успешны.
Только в 1939-1940 гг. враги народа организовали: взрыв на шахте №13-бис треста «Советскуголь» (95 погибших), пожар на Рыбинском авиазаводе, пожар на шахте им. Ленина треста «Кизелуголь», пожар на Шосткинском пороховом заводе.
После аварии в г. Шостке была проведена проверка Наркомата боеприпасов, которая выявила следующую картину: за 9 месяцев 1940 года НКБ (Наркомат боеприпасов) недодал Красной Армии и ВМФ 4,2 млн. комплектов выстрелов сухопутной артиллерии, 3 млн. мин, 2 млн. авиабомб и 205 тысяч комплектов выстрелов морской артиллерии. Из 1117 тыс. гильз, изготовленных по неотработанной технологии, 963 тыс. пошли в брак.
За то же время пошло в брак большое количество взрывателей новых конструкций ГВМЗ и МГ-8. Взрывателей МП и Д-1 при плане в 3,3 млн. не было сдано ни одной штуки.
Убытки из-за брака за 8 месяцев 1940 г. составили 167 млн. рублей, а скопления на складах некомплектной продукции сверх нормы было на сумму 185 млн. рублей.
Так «готовилась» к предстоящей войне пятая колонна. Что же касается её участия непосредственно в военных действиях, то и здесь картина впечатляющая. Чего только стоит «вкдад» таких военачальников высокого ранга, генералов и адмиралов, как Павлов, Власов, Телегин, Крюков, Романов, Цирульников, Чичканов, Ганич, Гельвих, Голушкевич, Минюк, Туржанский, Васильев и т.д. – всего 56 фамилий. Причём 54 человека из этого списка реабилитированы.
Не удивительно, что «пятая колонна» постепенно привела нас к горбачёвской и ельцинской контрреволюции, осуществив за Гитлера его планы. С.А. Бондарева
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
Вопрос: На предыдущих допросах вы признались в том, что в 1932 году были вовлечены во вредительскую группу, существовавшую на Харьковском тракторном заводе, бывшим директором того же завода Свистуном.
Эти показания вы подтверждаете?
Ответ: Да, подтверждаю.
Вопрос: Покажите подробно – при каких обстоятельствах вы были привлечены к вражеской работе?
Ответ: Со Свистуном Пантелеймоном Ивановичем я познакомился в 1930 году на Харьковском тракторном заводе, где работал в должности начальника кузнечно-прессового цеха. В том же 1930 году я дважды был направлен Свистуном в служебную командировку в Америку и пробыл за границей около восьми месяцев.
Пребывание и внешняя сторона жизни в Америке сказались на моих политических настроениях. Я ещё не стал окончательно оформившимся врагом Советской власти, но при случае, делясь своими впечатлениями о пребывании в Америке, высказывал недовольство по поводу жизни в СССР, затруднений в продовольственном снабжении и недостатка товаров широкого потребления. Мои антисоветские настроения систематически подогревались Свистуном, который охотно выслушивал мои рассказы об Америке и от себя добавлял антисоветскую критику положения в СССР.
Убедившись в том, что я разделяю его враждебное отношение к существующему строю, Свистун стал приглашать меня к себе на дом. С 1931 года я уже постоянно посещал квартиру Свистуна вместе с другими руководящими работниками завода.
Вопрос: Назовите их.
Ответ: Кроме меня Свистуна на дому посещали: его заместитель Шнеерсон Борис Маркович, главный инженер завода Брускин Александр Давидович, начальник инструментального цеха Альбов Павел Александрович и начальник литейного цеха Хохуля Владимир Иванович.
Все они составляли окружение Свистуна и пользовались его поддержкой.
Во время сборищ, происходивших на квартире у Свистуна и сопровождавшихся постоянными выпивками, разговоры велись не только вокруг дел завода, но и в целом - положения в промышленности, при этом раздавались антипартийные выпады против руководства ЦК ВКП(б).
Свистун заявлял, что политика коллективизации ему не по душе, что колхозы себя не оправдали и приводят якобы к упадку сельского хозяйства. Он говорил, что нажимать нам на выпуск тракторов не следует, что крестьяне на них работать не сумеют, так как до трактора не доросли.
Свистун не стеснялся в моём присутствии высказывать своё враждебное отношение к партии, но в существо практической вражеской работы, проводившейся на Харьковском тракторном заводе, посвятил меня только в 1932 году, когда убедился, что я до конца разделяю его антисоветские взгляды.
В конце сентября или в первых числах октября 1932 года Свистун пригласил меня для беседы к себе на квартиру. Оставшись со мной наедине, он заявил, что положение становится катастрофическим и «
На мой вопрос – а имеются ли люди, способные это сделать, – Свистун ответил, что с политикой партии не согласен ряд руководящих работников на Украине, но фамилий, вероятно, из осторожности, не назвал, ограничившись лишь указанием, что тайно от партии эти люди ведут свою работу, и предложил мне примкнуть к ним.
Свистун при этом сказал, что мне уже пора от сочувствия его взглядам перейти к делу, а я заверил Свистуна, что готов действовать по его указаниям. На этом наша беседа закончилась.
При встрече, состоявшейся через несколько дней, Свистун в развитие прежнего разговора сообщил мне, что на ХТЗ им объединена группа лиц, несогласных с политикой партии и стоящих за практическую поддержку правых. Далее Свистун назвал Брускина, Шнеерсона, Альбова и Хохулю, которые на заводе, каждый на своем участке, проводят вредительскую работу.
В этой же беседе Свистуном передо мной была поставлена конкретная задача проведения вредительской работы: при изготовлении деталей к тракторам применять недоброкачественный материал.
Вопрос: вы это задание выполнили?
Ответ: Да, в своей дальнейшей работе, я руководствовался указанием Свистуна. Так, коленчатые валы и распределительные валики для тракторов выпускались мною из недоброкачественного металла с трещинами; тяги – из пленистового металла, а шпоры – из металла с повышенным содержанием фосфора.
В результате проведенной мною вредительской работы только в июле 1933 года до 80% изготовленных коленчатых валов и 30% распределительных валиков были забракованы.
Будучи в конце 1933 года назначенным на ХТЗ начальником производства, я систематически задерживал подачу деталей из литейного и кузнечного в механосборочный цех.
Мною систематически задерживался осмотр и ремонт оборудования: транспортёров и сушильной печи в литейном цехе и станков «уникум» − в механическом цехе; всё это сказывалось на выполнении программы и качестве выпускаемой продукции.
Наряду с этим мною задерживалась подача инструментов в производственные цеха завода, что также нарушало их нормальную работу.
Вредительскую работу на Харьковском тракторном заводе я проводил с 1933 по 1936 гг.
В июле 1936 года при содействии Свистуна я был назначен директором авиационного завода №1 (г. Москва).
Перед уходом с ХТЗ я имел беседу с Свистуном у него на даче, в предместье Харькова.
Вопрос: Воспроизведите содержание этой беседы.
Ответ: Свистун в начале беседы поставил меня в известность, что директором завода я назначен по его рекомендации. Он сказал, что хотя мы и расстаёмся, но в Москве на авиационном заводе я должен буду придерживаться той же линии, что и на тракторном заводе в Харькове.
Затем Свистун предложил мне по приезде в Москву явиться к начальнику Секретариата Наркомтяжпрома Семушкину, от которого получить необходимые связи по дальнейшей антисоветской работе в Москве.
Вопрос: С Семушкиным вы связались?
Ответ: В августе 1936 года я посетил Семушкина в Наркомтяжпроме, сказав, что имею к нему поручение от Свистуна.
Семушкин на это ответил, что предупреждён обо мне Свистуном, и предложил все необходимые указания получить от Туполева, работавшего в то время главным инженером авиационного Главка Наркомтяжпрома.
Семушкин предупредил, что Туполев сам меня вызовет, когда в этом скажется необходимость.
Вопрос: Ваша встреча с Туполевым состоялась?
Ответ: Да, в ноябре или декабре 1936 года я был вызван Туполевым к нему в кабинет.
Туполев предложил от его имени связаться с главным инженером завода №1 Шикуновым Евграфом Порфировичем, заявив, что последний будет предупреждён о необходимости контактировать со мной всю работу на заводе.
В конце того же 1936 года я установил связь с Шикуновым, совместно с которым на заводе №1 мною была проведена вредительская работа, направленная к срыву снабжения Красной Армии современными типами боевых самолётов.
Вопрос: В чем заключалась ваша вредительская работа на заводе №1?
Ответ: Я и Шикунов отстаивали перед директивными инстанциями выпуск устаревшей конструкции самолёта «Эрзет» и саботировали освоение производства новых типов боевых машин.
Скорость самолета «Эрзет» была на пределе и не удовлетворяла требованиям, предъявлявшимся в авиации в 1936 году. Кроме того, этот самолёт (по типу «Р-5») был деревянным и быстро подвергался износу. Зная всё это, я и Шикунов всё же отстаивали необходимость выпуска «Эрзета», однако решением правительства этот самолёт с производства был снят и заводу было предложено перейти на выпуск металлических самолетов «Вулти» и истребителей «И-15» (модифицированных).
Получив новое правительственное задание, но продолжая ещё выпускать негодный «Эрзет», я и Шикунов одновременно тормозили освоение производства самолета «И-15» путем задержки организации проектирования и изготовления опытных образцов. Мы игнорировали требования, предъявленные заводу конструктором самолёта «И-15» Поликарповым, несвоевременно предоставили ему помещение и конструкторов, а также задерживали выдачу в производство чертежей.
По самолёту «Вулти» мною и Шикуновым неоднократно изменялись технологические процессы, а также несвоевременно был организован низовой цех, что также вызвало задержку в освоении производства этого типа самолёта.
В августе 1938 года за развал работы на руководимом мною заводе №1 я был снят с должности директора, а в октябре того же года назначен главным инженером 21-го Главного Управления (боеприпасов) Наркомата оборонной промышленности.
С переходом в 21-е Управление я потерял связь с участниками антисоветской организации в авиационной промышленности.
Вопрос: Значит ли это, что вы прекратили свою вражескую работу?
Ответ: Я этого не говорю. Возобновление мною вражеской работы произошло при следующих обстоятельствах. В октябре или ноябре 1938 года ко мне на работу, в 21-й Главк, явился Хохуля, о причастности которого к вредительской группе на ХТЗ я уже показал выше.
Хохуля в начале беседы высказал свое удовлетворение моим переходом в Главк и в свою очередь поставил меня в известность, что работает уже в Москве, директором снарядного завода №70.
Хохуля спросил - работаю ли я теперь так же, как в своё время на Харьковском тракторном заводе, при Свистуне? Я сказал, что прервал все связи, которые могли бы меня скомпрометировать.
Хохуля, однако, в ответ стал упрекать меня в трусости и необоснованных опасениях. Хохуля сказал при этом, что он вот не боится проводить работу на заводе №70, почему же я должен изменить своим убеждениям, не использовав выгоды своего положения в Наркомате в интересах нашего общего дела.
Получив от меня согласие возобновить вредительскую работу, Хохуля предложил мне связаться с Купером Львом Соломоновичем, работавшим заместителем Главного инженера 21-го Главка. Я обещал Хохуле связаться с Купером.
Вопрос: Вы это сделали?
Ответ: Это сделал сам Купер. В декабре 1938 года Купер, который знал меня по совместной работе в течение двух месяцев в Главке, явился ко мне в кабинет и после непродолжительного разговора по служебным вопросам заявил, что имеет поручение от Хохули.
В результате дальнейшей беседы я связался с КУПЕРОМ, который мне сообщил, что имеет задание - препятствовать производству железных артиллерийских гильз и задерживать выпуски заводами №176 и №187 (Тула).
Я спросил у Купера - от кого персонально он имеет такое задание, но в этот раз он уклонился от ответа. Лишь в начале 1939 года, после организации Наркомата боеприпасов, Купер при одной из встреч сообщил, что по вредительской работе получает задания от главного инженера порохового Главка Янова Георгия Георгиевича и заместителя Наркомата боеприпасов Хренкова Николая Матвеевича.
Вопрос: А вы лично с ними связались?
Ответ: С Яновым и Хренковым я лично связан не был, но со слов Купера знал об их причастности к вредительской группе в Наркомате боеприпасов.
При установлении связи со мной Купер сказал, что в 21-м Главке нет ещё людей, на которых можно было бы опереться, но без них нам не обойтись, поэтому я должен провести соответствующую работу. Я с этим согласился.
Вопрос: Покажите подробно о всём объёме проведённой вами вредительской работы в Наркомате боеприпасов.
Ответ: По утверждённому правительством плану в 1939 году заводы №№176 и 187 (Тула), а также завод №184 (Казань) должны были выпустить около 800 тыс. шт. железных артиллерийских гильз.
Для выполнения программы по железным гильзам необходимо было отработать массовый технологический процесс. Уже в начале 1939 года было очевидно, что существующий на заводе №176 технологический процесс по горячему способу Кудрявцева не обеспечит как количественного, так и в особенности качественного выполнения программы по железным гильзам. Несмотря на это, я и Купер умышленно не изменяли технологического процесса. Купер снабжал также завод недоброкачественным железом, вследствие чего в 1939 году было сорвано выполнение программы, причём даже из небольшого количества изготовленных гильз 50% было забраковано.
На заводе №187 существовал технологический процесс изготовления железных гильз по холодному способу ЛИМа (Ленинградского института металлов). По требованию Артиллерийского Управления Красной Армии, в июле или августе 1939 года чертёж на железные 76-мм гильзы был изменён, однако по моему указанию был неправильно изготовлен вытяжной инструмент. В результате до 100 тысяч штук гильз оказались негодными.
В 1939 году завод №187 обязан был выпустить один миллион железных свёртных артиллерийских гильз. Это решение правительства нами было сорвано, и за 1939 год ни одной свёртной гильзы заводом №187 выпущено не было.
Должен отметить, что решение о производстве свёртных гильз было вынесено по инициативе Хренкова, который ввёл в заблуждение директивные инстанции, не информировав их о том, что завод №187 совершенно не подготовлен к производству свёртных гильз.
В связи с провалом производства по заводу №187 в конце 1939 года я был вызван к Хренкову, который предложил мне разверстать по ряду заводов Наркомата боеприпасов программу выпуска 122- и 152-мм железных гильз.
Когда я заметил Хренкову, что на эти гильзы нет даже чертежей, а оборудование заводов не приспособлено к выпуску железных гильз, Хренков сказал, что для него это не новость, и тут же предложил выполнить его указание, спустив заводам соответствующий план.
Поделиться книгой: