Вот мы и встретились

          К кофе были брошены на стол кириешки, орешки, сухарики, попкорн и два плавленых сырка. «Не густо», - отметил гость, - «кормят в банковской сфере. И для поддержания штанов не хватит», - невольно обратил внимание на предельно урезанные, чтобы не свалились, плавки девиц. «Нескафе» сыпали из банки по вкусу. Иван Всеволодович не стал объедать банкирш, всыпал в миску ложку суррогата без кофеина, сделанную где-то в Подмосковье, размешал и, не торопясь, высосал бурду. Такого скудного кофепития у него не было и в тайге. Дамы тоже нехотя погрызли что-то из пакетиков, и на этом ознакомительная трапеза закончилась.

          - Пойти, что ли, искупаться? – посмотрел Иван Всеволодович на свои плохо оттёртые ладони.

          - И мы! Мы – тоже! – обрадовалась Вера, поспешно стягивая через голову завязанную снизу рубашку. Горизонтальная полоска материи не удержалась, приподнялась, и из-под неё выскользнула наружу довольно симпатичная грудка. Иван Всеволодович отвёл глаза в сторону, а девица, нисколько не смущаясь, втиснула железу обратно под тряпку. – Только я плохо плаваю, - созналась.

          - Как топор, - уточнила Лера, аккуратно развязала свою рубашку, сняла и приказала: - Уберёшь здесь, - и стало совсем понятно, кто в тандеме ведущий. – Пойдём, - приказала и сантехнику, направляясь к морю первой, прямая и стройная.

          По каменистой тропе, лавируя между остроугольными выходами гранитов, спустились на галечно-песчаное побережье, заваленное загорающими телами. Море здесь было беспокойное, не то, что в санаторной зоне отдыха. Метровые волны, яростно набрасываясь на скалы, разбивались на мириады брызг и, образуя крутящуюся воронку, уступали место новым, и их тысячелетняя настойчивость не была тщетной: каменные исполины растрескались, а некоторые, подрезанные водой, упали, и все лишились украшающих гребней. У самого берега плескались, подставляя спины волнам, несколько перегревшихся дикарей, взвизгивая и падая под напором волн. Лера уверенно пошла к боковым скалам, не обращая внимания на набегавшую по колено волну, ловко взобралась на уступ, полого устремлённый в море, и застыла на краю, а Иван Всеволодович, отстав, залюбовался тоненькой фигурой девушки, украшенной тёмной гривой волос, отброшенных встречным ветром на спину. Она подняла руку и, загородившись от солнца ладошкой, словно высматривала алые паруса. Не найдя, повернулась к спутнику и крикнула с досадой:

          - Что ты там застрял?

          Он поспешил наверх, подошёл к самому краю нависающей над водой скалы и замер в восхищении. Это южное море было сродни их, восточному: много солнца, порывистый шквалистый ветер, длинные шеренги волн, калейдоскопом отражающие блики солнца так, что больно смотреть, а под скалой рой брызг, долетающих почти до верха, и водоворот.

          - Что, страшно? – услышал сзади и не успел оглянуться, как бесстрашная Ассоль пробежала мимо и прыгнула солдатиком в бушующую синь.

          Ему ничего не оставалось, как, не раздумывая, разбежаться и альбатросом, с вытянутыми вперёд руками, вонзиться в волны. Вынырнув, огляделся и, увидев голову бесшабашной морячки, уже изрядно отнесённой в открытое море обратным подводным течением, поплыл к ней, умело и с удовольствием подныривая под набегавшие волны. Приблизившись, закричал, отфыркиваясь:

          - Возвращаемся! – и увидел её посеревшее лицо и застывшие в ужасе глаза.

          - Не мо-гу, - еле выговорила она дрожащим от страха голосом.

          Времени на уговоры не было. Он подплыл ближе.

          - Не дрейфь! Всё будет хорошо, - и приказал: - Возьмись сзади за мои плечи и держись крепче, не бойся содрать шкуру, - повернулся к ней спиной. – Только не хватайся за шею, - и тотчас ощутил её цепкие пальцы на плечах. – Поплыли, - сказал сам себе и мощными гребками направился к берегу, соскальзывая с волн и не теряя ощущения буксируемой, тяжело дышащей в затылок. Он не поплыл напрямик, навстречу локальному подводному течению, дугой уходившему от скалы в море, а, экономя силы, свернул чуть в сторону от их бухточки и поплыл по касательной к течению, а когда сопротивление тока ослабло, повернул к берегу.

          Их унесло не очень далеко, и его сил хватило, чтобы вернуться к старту. Иван Всеволодович коснулся ногами дна и попросил, морщась от болезненных просолённых царапин от её длинных ногтей:

          - Отпусти, - и опять услышал:

          - Не могу.

          Разозлившись, рявкнул:

          - Ты что, так и пойдёшь? На тебя же все смотрят! – напугал самым страшным наказанием для женщин. Она медленно убрала руки с его плеч, вызвав огромное облегчение, но тут же ухватилась за его предплечье. Так и вышли из воды дружной парой.

          Вера загорала сидя, опершись сзади на руки.

          - Вы чего так долго? – спросила сердито, завидуя подруге. – Чего ты в него вцепилась?

          Лера нехотя освободила надёжную руку спасителя, а тот объяснил обозлённой завистнице:

          - Да вот, хотели смотаться до Турции, но пограничники у самого их берега завернули. – С ободряющей улыбкой посмотрел на напарницу по марафонскому заплыву. – Хорошо бы сейчас выпить горячего кофе. Как ты считаешь, Лера?

          Она, не промолвив ни слова, пошла вверх по тропе к бивуаку. Гордячка тяжело переживала поражение, душа её замкнулась, и девушку надо было как-то расшевелить, разговорить, вернуть к обычной жизни.

          Он сам привычно и быстро оживил костерок, послал Веру за водой, вяло вытекающей из расселины, и окликнул спасённую, спрятавшуюся в машине:

          - Лера! Иди, помоги!

          Она с затяжкой времени выбралась из авто, одетая в разлохмаченные джинсы и драный свитер с высоким воротником и подолом до колен. Медленно подошла, спросила, неприязненно глядя на спасителя:

          - Что надо?

          Ему ничего не надо было, но нашёлся:

          - Слушай, нет ли у вас хлеба? Жрать ужасно хочется.

          Она молча принесла буханку в целлофановой обёртке, положила на стол.

          - А ты отчаянная девка, смелая, - искренне похвалил он, пытаясь снять напряжение.

          Лера зло уставилась на льстеца.

          - Я и сама бы выплыла, - сказала непримиримо.

          - Конечно, - легко согласился Иван Всеволодович.

          - А ты испугался! – почти выкрикнула злючка, стараясь поменять роли и вернуть женское главенство.

          Он улыбнулся, понимая её прозрачные потуги.

          - Да нет, не испугался, я верил, что ты меня спасёшь.

          Лера часто задышала и, испепеляя его ненавидящим взглядом, прошипела, некрасиво искривив губы в ответной, но ядовитой усмешке:

          - Ну, и гад же ты, Ванька!

          - Что делать? – согласился сантехник. – Таким уж уродился.

          Беседу прервала вернувшаяся с водой Вера.

          - О чём сплетничаете? – Она чувствительным женским нутром чувствовала, что в море между парой что-то произошло, и это что-то неизвестное мучало её. – На тебе! Вырядилась! – обиженно напала на скрытную подругу. – Духотища такая, а она! Сваришься! Что случилось-то? – не выдержав, спросила прямо.

          В ответ услышала:

          - Много будешь знать – морщинами покроешься! – утвердив свою невиновность в морском происшествии, Лера обрела-таки обычное властно-покровительственное состояние.

 Назревающей перепалке помешал затарахтевший подпрыгивающей крышкой чайник.

За кофе болтали, о чём попало, и Иван Всеволодович, заедавший королевский напиток сермяжным хлебом, тоже отвечал на какие-то незамысловатые вопросы и на подтрунивание над его плебейскими сантехническими манерами, но мысли были не о том. Нестерпимо, до боли в висках, захотелось, чтобы вместо суетливых худосочных погремушек сидела за столом Мария Сергеевна, Маша, в элегантном нормальном купальнике, и они вдвоём, потягивая настоящую «Арабику», говорили неспешно о вечных темах христианских заповедей. Говорили бы больше глазами, чем словами…

- Вань-сан, тебе что, уши водой заложило? – вернул к действительности весёлый голос всего лишь Веры.

- Да нет, - виновато улыбнулся тугоухий, - задумался мал-мала…

- И кто она? – допытывалась любопытная Вер-Вера, скосив понимающие глаза в сторону подруги.

Та со стуком поставила чашку на стол.

- Не выдумывай! – и к задумчивому соседу: - Иван, ты не поможешь нам поставить палатку?

- А мы тебе заплатим! – возрадовалась беленькая, вспомнив выгодную и, очевидно, понравившуюся ей расплату за колесо.

- Конечно, - поспешил согласиться попавший в женские силки мастер на все руки.

Лера вытащила с заднего сиденья машины продолговатый мешок, бросила к ногам умельца.

- Вот.

Иван Всеволодович расстегнул молнию и снял чехол, в котором оказались мини-палатка из синего тонюсенького синтетического материала и два такого же цвета комплектных спальных мешка, в которых любой уместился бы, в лучшем случае, до плеч, а он, наверное, сумел бы втиснуться только до пояса. Ночевать в таком можно разве только поверху. Когда-то и к ним, в геологические партии, завезли подобные чудеса, изготовленные по замыслу модернистской дизайнерской мысли из овчины, верблюжьей шерсти и поролона. Лёгкие и изящные, на молниях, они радовали глаз, но не тело, которое в любую погоду, лишённое вентиляции, покрывалось липким холодным потом, ощущая каждой косточкой неровности лесных нар. Изобретатели-то были уверены, что геологи спят в тайге и горах на панцирных койках. В результате постельная цивилизация так и не прижилась, побеждённая старыми надёжными мягкими и тёплыми ватными спальными мешками.

Утвердить пляжную палатку опытному геологу-полевику не составило труда, тем более что в комплекте были и скользкие развязывающиеся синтетические верёвки и ненадёжные плохо обструганные колышки и даже деревянная кувалда, смахивающая на колотушку для мяса. По высоте палатка оказалась строителю по пояс, и даже сидеть ему в ней пришлось бы согнувшись, но у пляжных туристок она своей яркостью вызвала неимоверный восторг. Обе сразу же влезли внутрь и там, копаясь, радостно ржали, выбирая себе место. Затащили спальники, постелили что-то ещё, укладываясь поудобнее, и зашептались, придумывая какие-то женские козни. Вылезли, запарившись, и подступили к благодетелю, улыбаясь.

- Нет, нет! – отступил тот, подняв руки и защищая лицо. – Это – расплата за кофе с хлебом. Мы квиты.

- У-у-у! – завыла Вера. – Так нечестно!

- Слушай, Иван, - смирилась с откупом рассудительная Лера. – Ты оставайся с нами на вечер. Костёр разожжём, сварим что-нибудь, - она явно рассчитывала на его поварские способности. – А то и заночуешь здесь.

- Да, да! – обрадовалась жизнерадостная Вера. – В палатке, вместе со мной.

- Верка может заночевать в машине, - уточнила предводительница.

- Фигушки! – взбунтовалась та. – Сама ночуй в своей железке!

Иван Всеволодович рассмеялся, радуясь неподдельному радушию молодых женщин, но ночевать с ними не собирался.

- Вот что, - решил он подшутить над ними. – Не будем спорить, пусть распорядится честный жребий. – Он вынул из коробка три спички, пряча, обломал все три наполовину, зажал между пальцами и протянул девам: Кто вытянет длинную, тот ночует в машине.

- Тяни, - приказала Лера Вере.

Та заблажила, сопротивляясь напрасно:

- Почему я? – и вытянула, обрадовавшись, короткую спичку. – Теперь ты.

И Лера, естественно, вытянула короткую. Оставшуюся, тоже короткую, Иван Всеволодович тотчас выкинул в костёр, и огорчённые женщины не заметили обмана.

- Всё по-божески, - успокоил их фокусник, - я и не помещусь ни в машине, ни в палатке, так что – располагайтесь, а я – восвояси, ещё в библиотеку надо попасть.

- Ты что, книжки читаешь? – удивилась Вера. – Настоящий лабух! – обозвала со зла за неудачную жеребьёвку.

- Таким уж воспитали школа и родители, - рассмеялся недотёпа. – Всего хорошего! – и поспешил уйти, пока они что-нибудь ещё не придумали.

- Завтра придёшь? – прокричала вслед чёрная.

- Не знаю, - честно ответил Иван Всеволодович, твёрдо решивший не появляться среди дикарей.

По дороге вспомнил, что библиотека сегодня не работает и прихватил в газетном киоске свежий номер «АиФ». В номере у его кровати сняли-таки изножье и подставили два стула с положенным на них свёрнутым одеялом. Осталось только удобно вытянуться и погрузиться в мир газетных новостей. Но прежде лабух хорошенько смыл в душе дневную санаторную грязь и улёгся в одних трусах.

Ужинали в напряжённом нейтралитете. Хорошо, что он не затянулся, оставив, однако, неприятное чувство недоедания. Чтобы убить вечер, пошёл воочию знакомиться с достопримечательностями известного курорта, в числе которых были современные питейные заведения разного калибра и достоинства, старинный каменный театрик и ещё один, поздний и открытый, под небесной крышей, внушительная танцтолкучка, магазинчики и киоски сплошь под аглицкими вывесками, масса облупленных и плохо выбеленных статуй времён убиенного царя, когда-то лечившего здесь плебейский ревматизм, и ботанический сад с иноземными деревами, которые на взгляд Ивана Всеволодовича явно проигрывали в сравнении с дальневосточными древесными великанами: кедрами, маньчжурскими орехами, соснами, и к тому же были покрыты густой пылью и завяли от жары. Экскурсант почувствовал, что и сам завял, и поспешил к морю.

Заплыв по утреннему обычаю к самым буйкам, он стал дрейфовать, наблюдая за уходящими с пляжа лодырями, спешащими на вечерне-ночные траты здоровья, приобретённого от дневного лежания. Наблюдал и бездумно оценивал внешние достоинства женщин, равнодушно перебегая взглядом от одной к другой. Конечно, он имел мимолётные сексуальные связи и убедился, что внешность и формы дамы в этом нехитром деле не имеют никакого значения – всё со всеми одинаково, и всё кончается лёгким отвращением и желанием поскорее уйти. Хорошо, что и женщины попадались ему, не требующие большего.

Когда пляж почти опустел, он выбрался на берег и присел, отдыхая, на ближайший лежак, бесцельно наблюдая за проплывающими вдали судами. Когда же стало быстро, по-южному, темнеть, поднялся и уныло побрёл в ночлежку дочитывать «АиФ».

-6-

Утомившись после суетного дня и долгого купания, спал как бурундук, а когда очнулся, то обнаружил, что ночевал не один. Шахтёр всё-таки явился и сейчас продолжал дрыхнуть, накрытый до пояса сбившейся простынёй. Под левым глазом у него ярко блестел фиолетовый синяк, уголки губ припухли, а костяшки правой ладони были разбиты в кровь. «Сразу видно», - понял Иван Всеволодович, - «что человек хорошо отдохнул и сполна получил необходимые ему процедуры». Стараясь не шуметь, кое-как выскоблил щетину и удовлетворённо заметил, что морда стала приобретать по всему фасаду почти однородный цвет. Умылся, оделся и тихо вышел, чтобы не мешать драчуну набираться сил.

Было довольно прохладно для тёплого южного приморья. С моря сплошной лавиной надвигался густой туман, заставив плакать деревья и кусты и съёжиться цветы. Тоже поёживаясь, Иван Всеволодович спустился к морю. Ещё не разогнавшаяся волна лениво, шипя, наползала на берег и нехотя уползала восвояси. Несколько ненормальных здоровяков портили избыточное здоровье утренней гимнастикой. Новенький посмотрел на них с состраданием и, ограничившись вздрагиванием всей шкурой, вернулся к санаторию, решив походить там перед завтраком.

В обжорке бодро поздоровался с приятными соседками, встретив тусклые взгляды помятых сном сотрапезниц. В темпе сметал кашку, творожок с несколькими изюминками, булочку и кофеёк и снова вышел на свежий воздух. Встречаться и разговаривать с побитым Иваном не хотелось. Туман уже забрался на горы, освободив большую часть неба умытому солнцу. Припекало. Хорошо, что он догадался напялить шорты и тенниску. Пожалуй, в таком модерновом наряде не стыдно будет показаться и вчерашним знакомым и там, у них в бухточке, вдосталь понырять и поплавать.  

Окоченевшие дикари уже повыползли из палаток и машин, кучкуясь около костерков и столиков в ожидании согревающего пойла. Палатка девиц тоже шевелилась. Иван Всеволодович крадучись приблизился к ней, решив подслушать, о чём там толкуют пробудившиеся лентяйки. Может быть, о нём? И не ошибся. Но сначала они деловито порассуждали о какой-то шубке, которую необходимо было приобрести Вере, а тугриков не хватало. Обсудив все достоинства шкуры и будущей хозяйки в ней и так и не определив, где добыть бабки, Вера вдруг спросила:

- Как ты думаешь, придёт?

Иван Всеволодович насторожился.

- Куда он денется? – не сомневаясь, ответила подруга. – Припрётся! Он на меня глаз положил.

Вера недоверчиво хохотнула.

- Было бы на что! – обиделась за себя. – Тебя от диет скоро ветром сдувать будет, - и сразу, не давая опомниться: - Что там у вас в море было?

- А ничего, - понятно было по голосу, что Лере эта тема крайне неприятна. – Разъярился и стал приставать.

Иван Всеволодович покраснел от стыда за своё гадкое морское поведение.

- А ты? – Вера чувствовала недоговорённость в ответе ушлой подруги.

- Отшила, конечно. – Нахал облегчённо вздохнул, удовлетворённый тем, что до безобразия не дошёл. – И поплыла, бросив его в море.

- Что-то мне показалось, что ты висела у него сзади на шее, - возразила дошлая Вера, а Лера громко и деланно рассмеялась.

- Ты ошиблась, милочка: это я его сзади выталкивала на берег.

Слышно было, как Вера вздохнула.

- Я бы не стала.

- Ну и дура! – осудила податливую подругу Иванова жертва. – Он же – сан-тех-ник, - произнесла растянуто и гнусаво-презрительно, и Ивану Всеволодовичу снова стало стыдно, но теперь за своё низкое социально-общественное положение.

- Та-ко-ой боль-шой… - сладко протянула Вера.

- Ну и пусть повкалывает у нас, - грубо определила роль большого благодетеля практичная Лера, и обе дружно захохотали, найдя достойный статус сантехнику.