Помоги проекту - поделись книгой:
…Герольд выглядел все таким же разряженным, как и в прошлый раз, хотя теперь он был несколько помят и бледен. И было от чего! Я подъехал как раз в тот момент, когда не вполне еще протрезвевшие родичи Джона громогласно обсуждали: стоит ли вешать посланца сразу или сперва все-таки поколотить?
— А-атставить! — бодигарды тут же вытянулись и грохнули копьями о землю. — С чем приехал, Стурре Ювенсон? Каков ответ короля Дании и его владетельного брата?
Герольд взглянул на меня с нескрываемым облегчением, но тут же напустил на себя важный вид, приличествующий ситуации:
— Король Дании, Скании и Померании Кнуд Великий, устами своего младшего брата, сиятельного и владетельного принца Вальдемара, говорит тебе, Робер Плантагенет фон Гайавата де Каберне де ля Нопасаран, граф Монте-Кристо, наследный принца Англии: да рассудит нас Бог!..
Чего? Я что теперь должен ждать, пока на меня с неба двадцать тыщ марок свалится? Так этого хрен дождешься!..
— Если ты, Робер Плантагенет фон Гайавата де Каберне де ля Нопасаран, граф Монте-Кристо, наследный принца Англии, готов вверится правосудию Божьему, то сиятельный и владетельный принц датский Вальдемар предлагает тебе скрестить с ним оружие, но, дабы исключить случайности, ниспосланные врагом рода человеческого, выйти на ристалище не один на один, а семеро на семеро, ибо сие число угодно небесам. Собери своих рыцарей, причастись, исповедуйся и выходи в низину между Ульфбаке и Скибхайде. Войска же наши пусть встанут на сих холмах, дабы каждый воин мог убедиться, на чьей стороне Господь!..
А-а, так вон ты чего задумал… Ну-у, вообще-то…
— Ежели Господь дарует победу сиятельному и владетельному принцу Вальдемару, то пусть войско твое покинет Данию, уплатив вергельд в пять тысяч марок за обиду и разорение. Людей твоих преследовать не станут, и дадут им всем уйти, исключая предателей-перебежчиков, что тайно переметнулись вчера в твой лагерь, изменив вассальной клятве и своей чести…
— А если Господь будет честен, и наш прынц вашего прынца vz'yebet? — басовито интересуется сержант де Литль.
Герольд не удостаивает сержанта взглядом, но смысл незнакомого слова улавливает правильно и поясняет:
— Если же по Божьему попущению победа достанется тебе, Робер Плантагенет фон Гайавата де Каберне де ля Нопасаран, граф Монте-Кристо, наследный принца Англии, то тебе будет дан выкуп в тридцать тысяч марок, с тем, однако, условием, что ты покинешь пределы Дании и отпустишь горожан славного города Виборг без выкупа…
Не понял! Значит, прежний выкуп отдавать что ли?..
— … без выкупа, сверх уже взятого тобой…
Понял. Так, это дело надо обкашлять и разобраться, кого с собой брать?..
Герольд между тем бледнеет еще сильнее и почти кричит звенящим от напряжения голосом:
— Если же ты, Робер Плантагенет фон Гайавата де Каберне де ля Нопасаран, граф Монте-Кристо, наследный принц Англии, откажешься от сего вызова, то будешь ты ославлен как трус, человек без чести и негодяй! Да будет!..
Ну, это-то понятно. Должно быть, принцу Вальдемару донесли, что я неохотно дерусь верхом, а сложить два и два у него мозгов хватило. Значит, он считает, что поймал меня в ловушку? Зря! Во-первых, мне решительнейшим образом наплевать, начихать и даже наср… в общем, и это — тоже, на ославление моей особы трусом, негодяем и всем остальным, а во-вторых…
Читал я когда-то в далеком детстве презанятнейшую книженцию. Про викингов. Помнится, были у них поединки не только с оружием, но и так называемый «простой бой». Это когда безоружные, босые и голые по пояс. Вот такой поединок меня бы вполне устроил. Так-с, где у нас герольд?..
— Передай своему принцу, что я принимаю вызов…
За моей спиной охнул Энгельс. Тяжело вздохнул Маленький Джон. Скрипнул зубами Статли. Ничего, ребята, сейчас и на нашей улице грузовик с конфетами перевернется!..
— … и чтобы все было по воле божьей, предлагаю сойтись безоружными. Предлагаю… — Как он там в этой книге назывался? — Предлагаю летт-камп.
Сказать, что герольд удивлен — не сказать вообще ничего. Он открыл было рот, потом передумал и закрыл его обратно.
— Ну, так что? Неужели принц Вальдемар испугается? Или вся его храбрость в куске железа? А оно часом не заговоренное, железо это? Вдруг на нем — черный наговор? Какой же это будет божий суд?
Герольд снова открывает рот, но вместо слов у него выходит жалобное сипенье. Потом хрип. Потом кашель. И наконец:
— Ваше высочество! Пристало ли людям вашего звания биться, словно загулявшие крестьяне? Рыцарь бьется верхом и в полном вооружении, славя своим поединком мужество и красоту…
— Я что-то не уловил: мы тут красоту славить собираемся, или божью волю выяснять? Вы уж там определитесь, а?..
…Препирательства с герольдом заняли добрый час, а в ожидании ответа я успел как следует позавтракать, определить состав своей команды, провести разминку и даже немного поскучать. И лишь после этого герольд принес ответ. Вальдемар соглашался на «хольмганг» — бой в круге, с оружием, но без доспехов. Только со щитами. Оружие — меч, секира или булава на выбор. На каждого бойца — по одному виду оружия, по одному щиту и по одному кинжалу. Оружие не заменять. Защитники допускаются. Нас уже ждут. Ну, а раз так, то мы вас долго ждать не заставим…
…В круг, огороженный свежесрезанными прутьями, мы вступаем чинно, словно делегация на дипломатический прием. Я, Маленький Джон, Энгельс, восьмиюродный братец или племянник — я так и не понял — Маши Эбрилл Шорс, Олекса, Чурын и Ади Хитлер, взятый исключительно для того, чтобы в группе был равномерно представлен весь наш войсковой интернационал. Все голые по пояс, с одинаковыми дубовыми щитами. Вот разве что оружием отличаемся: у Энгельса и «Щорса» — прямые мечи, у меня и Олексы Ольстинича — ятаган и сабля соответственно, крепыш Чурын вооружился секирой, а громадные де Литль и Гитлер — внушительной длины дубинами, окованными железными кольцами. Ну, и где там наши противники?
Стоят, родненькие. И, судя по их виду, наши монстры — Джонни и Ади, особого впечатления на них не произвели. Специалисты, значит… Кстати, а который из них — Вовочка?..
— Вальдемар, покажись!
— Я бьюсь за принца Вальдемара, — сухопарый, подвижный воин лет сорока на вид делает шаг вперед. — Я — его защитник. И я убью тебя, принц Робер!
О-ба-на! Так вот, что значит «защитник»! Блин, а я сам попер! Дубина!..
В круг входит герольд и начинает объяснять правила боя. Делает он это столь подробно, что минут через десять Маленький Джон не выдерживает:
— Убейсон, иди ты отсюда! Дай уже добрым людям подраться!..
Стурре Ювенсон едва заметно пожимает плечами и выходит за прутья. И тут же в дело вступают фанфары. Они воют так протяжно и так и противно, что я чуть не пропускаю первый удар. Бой начался…
…Я резко наклонился, и меч со свистом пронесся надо мной, но легче мне от этого не стало: Вовочкин защитник от всей души приложил меня в ухо краем щита. Перед глазами заплясали разноцветные искорки, а по плечу потекло что-то теплое… Блин! Соберись!..
Противник снова взмахнул мечом… Ну, сука, достал! Н-на!
Я запустил в него свой круглый щит на манер летающей тарелки. «Якобы Вова», пригнулся, и щит, вращаясь, полетел дальше. Однако!.. Он врезался в аккурат в основание черепа противнику красного командира Щорса, и тот, тут же заскучав, разлегся на земле. Минус один. Машин родич, не задумываясь, ткнул упавшего мечом и рванулся на помощь Джону и Гитлеру, которые яростно, хотя и несколько бестолково, отмахивались дубинами от наседавшего на них подвижного невысокого датчанина с топором…
Лишившись щита я прыжком сократил дистанцию до своего оппонента и вцепился свободной левой рукой в его вооруженную правую. Вот, теперь можешь опять попробовать треснуть меня своей деревяшкой — я тебе ятаганом отвечу!..
Но мой противник вовсе не глуп. Он моментально стряхнул с руки щит и, копируя мой прием, схватил мою вооруженную руку. Типа, пат? Щаз!.. Размножаться ты все равно не будешь, так что это тебе без надобности. А раз так — на коленом! И еще раз — на! Кажись, рука ослабла? Ну, тогда…
Я ударил сухопарого ногой под колено и резко крутанул руку с ятаганом, заворачивая захват вокруг его шеи. Вот так. Либо держи меня дальше, тогда я тебя задушу, либо отпусти руку — тогда я тебя зарежу…
Он отчаянно пытался сопротивляться, но искусство рукопашного боя окончательно разовьется лишь через несколько веков, а потому квази-Вове ни хрена хорошего не светило. Его хватка ослабла, я рванул руку и провел ему булатом по горлу… Минус два…
Почти в тот же момент раздался победный рев Маленького Джона. Уголком глаза я заметил как в воздухе, нелепо кувыркаясь, пронеслось чье-то тело: сержант де Литль достал-таки своего противника. Минус три, потому как после таких полетов если и выживают, то очень долго лечатся…
Я перевел дух и огляделся. Олекса и Чурын вели свою партию спокойно, даже с некоторой ленцой, а вот Энгельс отчаянно рубился с двумя противниками. И хотя не было заметно, чтобы он проигрывал, долго в таком темпе он не продержится, к гадалке не ходи…
— Энгельс, держись! Щорс — поможешь русичам, Джонни, Гитлер — ко мне!
Вчетвером мы довольно быстро прикончили нападавших на Энгельрика, а в это время Олекса хитрым приемом вывел своего противника под топор Чурына и перед нами остался всего лишь один враг.
Но сдаваться он не собирался. Отбросив щит, он подхватил меч кого-то из своих погибших товарищей и закрутил вокруг себя настоящий вихрь из сверкающего полированного железа. Наверное, это бы ему помогло, если бы у всех нас были мечи…
— Ади! Джон! А ну-ка…
Гитлер ткнул в стальной водоворот свою дубину, а Джон, повинуясь моей команде, прыгнул вперед и припечатал датского воина по уху. Тот мешком осел на землю…
— Джонни, прихвати его с собой. Он нам пригодится…
Де Литль спокойно взвалил пленника на плечо, а я, наконец, огляделся. На двух холмах, словно на трибунах Колизея было черно от зрителей. И если датская сторона молчала, то наша орала и свистала почище, чем на самом крутом футбольном матче. Забавно, однако. Вот уж не думал, что окажусь в шкуре гладиатора… А может и впрямь, это ни какая не Европа, а Рим? Ну и что, что король Ричард. В истории этих Ричардов, поди-ка побольше, чем в Бразилии — Педров… Может и в Риме какой-нибудь Ричард был?..
Нет, в самом деле, а чем я — не Спартак? А?..
— Спартак — чемпион! Спартак — чемпион! Тра-та-та-та та-та!
— Spartak — champion! — подхватил внезапно Энгельс и отстучал мечом по щиту ритм. — Spartak — champion!
— Espartaak — shepmpion! — завопил «бритый Щорс». — Espartaak — shepmpion!
— Спаратак — чемпион! — присоединились Олекса и Чурын.
— Spartak — champion! — ревели воины, пока мы шли к Виборгу, и грохотали в щиты — тра-та та-та-та, тра-та-та-та та-та! — Spartak — champion!
В футбол их научить играть, что ли? Ведь какие фаны зря пропадают…
Глава 10
По семейным обстоятельствам или «У меня все ходы записаны!»
В Скарборо корабли вернулись нагруженные выкупом, трофеями и примкнувшим к нам разнообразным датским людом. Пока датские правители Кнут и Вальдемар — Хлыст и Вован — собирали обещанный выкуп в тридцать тысяч марок, мое воинство резвилось на захваченной территории с непосредственностью поддатых горилл. Правда, больше грабили, иногда обижали женщин, но вот от убийств старались воздерживаться. Потому что по моему приказу Джон повесил шестнадцать человек, виновных в совсем уж диких «развлечениях». И двое из этих «вывесок» — «благородные» рыцари. Этот факт поверг в шок всех прочих, не менее «благородных», которые даже отрядили ко мне на переговоры Энгельрика и синего шалого тестя…
— …Но, Ромэйн, как ты не хочешь понять: это недопустимо вешать рыцаря, словно вороватого простолюдина!
— Ничего не путаем, Энгельс? Они не овцу украли, а так, на минуточку, двенадцать человек прикончили. И из них трое — маленькие дети!
— Мой царственный зять, я понимаю ваше возмущение нарушением вашего прямого и недвусмысленного приказа, но все же… Они могли бы уплатить вергельд…
Что такое «вергельд» я уже знаю. Штраф. Денежный.
— Щаз!.. За убийство — штраф? Хрена вам! Это ты, сука, не скорость на дороге превысил! Казнить! Чтобы другим не повадно было!..
— Ну, Ромейн, тогда хоть прикажи, чтобы их не вешали… Пусть головы отрубят, как положено…
— Шиш вам, милые мои! Шиш с маслом! Повесят, как всех. У нас в армии — полное равенство. И чтобы я больше таких речей не слыхал, а то под домашний арест посажу…
И рыцарей повесили. А остальные стояли и смотрели как миленькие, потому что вокруг них были ветераны с копьями и луками наготове. Ветераны не убивают. Потому что их я обещал не вешать, а живьем на кострах жечь…
— …Вы все мне — как братья! И если кому-то из вас станет плохо: где бы я ни был и кем бы я ни был, я приду вам на помощь! Но я никогда не стану помогать грязному убийце. Так что — не взыщите, парни!..
Речь получилась чересчур патетичной и не очень понятной, но ветераны разобрались. Кстати, с недавних пор они называются: «Первый Шервудско-Нотингемский пехотный полк всех-всех йоменов и вилланов Англии, да хранит ее Господь и Святой Георгий, имени самой красивой на свете королевы Марион». Моя вина. Умудрился как-то ляпнуть про именные части в Советской Армии, а им затея понравилась, и стали мои верные ветераны думать: как бы назвать свою банду покрасивее. Думали они, думали и придумали. Крепко придумали. Я когда услышал это название — элем подавился. Впрочем, остальные удумали еще чище…
Так вот, солдат Шервудско-Нотингемского полка моя речь проняла. Причем настолько, что…
— …Отец!.. Отец наш!.. Батька родный!.. Прикажи — умрем за тебя!.. Мы — дети твои!..
Примерно так ревели ветераны, дослушав до конца мое «эпохальное» обращение. В воздух взметнулись копья, многие в исступлении колотили рукоятями мечей и топоров в щиты…
— Отец!.. Отец наш родной!..
И в этот самый момент грянуло то, чего никто не ожидал. Через общий рев прорезался чей-то звенящий дискант:
— Батька, прикажи! Господа бога сметем! И в пекло загоним!..
И вот тут-то все смолкли. Стало так тихо, что лязг оброненного меча врезал по ушам почище набата…
— Богохульство… — шепот над толпой похож на крик. — Богохульник…
— Какое-такое богохульство?! — Рев Маленького Джона приводит солдатиков в чувство. — Какое, k yebeniam, богохульство, я тя спрашиваю?! Молчать! Ты, eblan, solntsem utomlenny, детишек, от голода умерших не хоронил?! Отруби свинячьи не жрал?!
— Хоронили… Жрали… — шелестит над собравшимися, а кто-то особо храбрый спрашивает погромче, — Чего лаешься-то, сержант?..
— И куда твой бог смотрел, когда все это творилось?! — Сержант де Литль выходит из строя, и встает перед бойцами Шервудско-Нотингемского, — А прынц вас, голодранцев, накормил, рыцарей вразумил, чтобы те не смели христиан притеснять. Так кто же из них лучше?
И повисла пауза… Минута, другая… И вдруг, точно плотину прорвало:
— Отец наш!.. Веди!.. Прикажи!.. Хоть бога, хоть черта!.. В клочья порвем!.. Pod asfalt zakataem!.. Spartak — champion!..
После всех этих событий хулиганство оккупационных сил резко пошло на убыль. В смысле убийств больше не было. А потому к нам начали постепенно прибиваться датчане. Смешно, правда? А смеяться-то нечего: посмотрели на дисциплину в моем войске, на то, как трофеи делят и жалование раздают — и к нам. Возьмите, мол, мы вам сгодимся… Так что по возвращении в Англию выяснилось, что войско у нас не то, что не уменьшилось — увеличилось!
Вернулись мы удивительно вовремя: Скарборо осаждали войска, собранные принцем Джоном. «Дядя Ваня», заручившийся поддержкой одного из двух новых Германских императоров — ума не приложу, как такое может быть, чтобы в одной маленькой Германии — целых два императора?! — явился под стены моей временной столицы для окончательного решения проблемы под названием «любимый племянник».
Он собрал здоровенное войско, император Филипп прислал ему на помощь сотню рыцарей с парой тысяч наемной пехоты, и вся эта орда, общей числом около пятнадцати тысяч бойцов, двинулась к Скарборо. Известие об этом наступлении принес в город, как это ни странно, другой мой дядюшка — Уильям Длинный Меч. Он примчался с отрядом примерно в пятьсот человек, заявил, что слизняка Джона никогда не любил, что во мне чувствуется кровь Плантагенетов и остался в городе помогать держать оборону.
Скарборо — маленький городок, и никаких оборонительных сооружений отродясь не имел. Вплоть до самого последнего времени. Бравый замполит папаша Тук, получив известия о готовящейся атаке, немедленно вывел на оборонительные работы весь оставленный ему гарнизон в полторы тысячи человек, присовокупив к ним городское ополчение и мобилизованное население. В результате чего, подступившие к Скарборо войска противника с изумлением обнаружили, что город опоясывает глубокий ров и внушительный земляной вал. За которым их спокойно поджидает не полторы тысячи воинов, а, без малого, пять, так как буквально за день до их прихода, в Скарборо явились верные вассальной клятве храмовники и присоединились к осажденным.
Я не был лично знаком с семейкой де Бургов, один из которых и командовал войском принца Джона, а дальнейшие события так и не позволили нам познакомиться, но могу с уверенностью сказать: ребята это были не глупые, боевые и способные трезво оценить свои силы. А потому, решив, что штурмовать укрепления, имея всего лишь трехкратное численное превосходство, неразумно, они стали лагерем вокруг и занялись разграблением окрестностей. Де Бурги ожидали моего возвращения. Их расчет был прост: если принц Робер и в самом деле удался в отца, то он, обнаружив свой город осажденным, немедленно ринется в атаку. Тогда, в чистом поле, соотношение десять к пятнадцати в пользу принца Джона будет играть им на руку.
Если же принц Робер будет думать и выжидать, так Скарборо слишком мал, чтобы прокормить десять тысяч воинов. Начнется дезертирство, солдаты падут духом, и опять в выигрыше окажутся де Бурги.
Надо отдать им должное: план был не плох. Совсем не плох. Если бы они еще располагали дисциплинированной армией…
…В мое отсутствие оборону Скарборо, ко всеобщему измлению, возглавила героическая принцесса Марион. Собственно, это была вынужденная мера: епископ Адипатус, граф Солсбери и магистр английских храмовников Лука Боманур в жизни бы не договорились, кто из них кому станет подчиняться. А так вроде и не обидно: все будущей королеве подчиняются. Хорошо, что Марусе хватило ума не командовать ими всерьез, а то бы она там накомандовала.
Так или иначе, к моему появлению, осада продолжалась уже вторую неделю, и на военном совете…
Поделиться книгой: