Помоги проекту - поделись книгой:
Малый идол в большей степени отвечает буддийскому канону. Это буддийский монах — бхикшу. Правда, буддизм укоренился в Монголии только в XVI веке.
Большой буддийский нимб за головой идола. У него, правда, округлая вершина, хотя, как правило, в буддийской традиции нимб имеет стрельчатое завершение.
Пламя очистительного костра уподоблено адскому пламени, от которого отрекается князь.
Постамент идола. Художник украсил его арабской вязью, видимо, потому, что иноверие у него ассоциировалось прежде всего с исламом. Хотя ни арабское письмо, ни ислам монголы в то время не практиковали.
Штандарт. Право иметь подобный штандарт с драконом, являющимся символом высшей, дарованной небом власти, было только у великого хана в Каракоруме. У Батыя как у владетеля улуса такого права не было
Армагеддон. Американский дебют
21 апреля 2010 года. Прелюдия к катастрофе. На следующий день платформа Deepwater Horizon после полутора суток пожара пойдет ко дну, а из открытой скважины в океан хлынет нефть. Фото: AP/FOTOLINK
С самолета это даже красиво: ослепительная поверхность океана, радужное нефтяное пятно — и стая рыб, идущая к нему под водой. Рыбам кажется, что это корм. Они наглотаются нефти и отравятся, а птицы станут нырять за рыбой в воду себе на погибель.
Нефть даже без вмешательства человека рано или поздно разложится до углекислого газа. Но сколько уйдет на это времени и сколько живых существ при этом пострадает — ни угадать, ни предсказать невозможно. Зато известно: ущерб будет серьезнее, а времени на восстановление экосистемы понадобится больше, если нефть разлилась не в открытом море, а в бухте или заливе. В открытом море вода разбавит разлитую нефть, и влияние ее на экосистему будет мягче.
Кроме того, нефть испаряется, и чем выше температура воды и воздуха, чем сильнее ветер, тем быстрее это происходит. Но главный фактор, влияющий на скорость испарения нефти, — ее так называемая тяжесть: легкая может испариться с поверхности океана на три четверти, тяжелая — максимум на одну десятую. И с этой точки зрения ситуация в Мексиканском заливе хуже некуда. Как утверждает возглавляющий федеральную команду оценки химической опасности утечки нефти Эд Овертон из Университета штата Луизиана, «хотя большинство нефти, добываемой в Луизиане , легких сортов, данный случай является исключением. Это более тяжелая смесь, потому что она старше по возрасту и залегает глубоко под поверхностью океана. Если бы меня попросили найти самую вредную нефть, я бы указал именно эту».
Асфальтовый берег
Через 10 минут после разлива одной тонны нефти на воде образуется пятно толщиной 10 миллиметров. Со временем пленка становится все тоньше, а пятно — все шире: тонна нефти может покрыть 12 км2 воды. Какая-то часть разлитой нефти быстро опускается на дно: в крайних случаях, как говорит член-корреспондент РАН, профессор Алексей Дедов из РГУ нефти и газа имени И.М. Губкина, это может быть 10–30%. Потом какое-то ее количество может подняться вверх, и тогда начинается вторичное загрязнение моря.
«Нефть может покрыть дно плотным слоем, похожим на мазут, — объясняет Дедов. — И там, внизу, все сразу погибает». Это означает, что нарушается вся экосистема моря. Скажем, водоросли — это важная часть меню многих видов рыб. Нет их — нет и рыбы. А как известно из школьного курса зоологии, исключение какого-то звена может привести к гибели всей пищевой цепи.
Достигнув берега, нефть смешивается с песком, камнями и гравием, образуя плотную массу наподобие асфальта, толщиной в несколько сантиметров и шириной в несколько десятков, а то и сотен метров. Этот «асфальт», если его не убирать, сохраняется более 10 лет. Так было на берегах Магелланова пролива, где в 1974 году в результате крушения танкера Metula в море вылилось около 50 000 тонн нефти. Часть ее попала на сушу, а так как масштабных очистительных работ там не проводили, нерукотворный «асфальт» покрывал побережье более 15 лет.
Рано или поздно природа берет свое и разрушает такие образования. Но люди тем не менее всеми силами стараются не допустить разлитую нефть до берега, а уж если она туда попала, то убрать ее как можно скорее. Нефть не только образует корку на поверхности земли, но и проникает вглубь — по подземным ходам, прорытым червями, по убежищам моллюсков, по корням растений. И убивает их всех. Со временем эти ходы разрушаются и нефть оказывается погребенной в анаэробных (бескислородных) условиях, в которых она разлагается очень медленно. Жизнь в этом месте замирает и без участия человека может уже никогда не возродиться.
Универсальная отрава
Пленка нефти на поверхности мешает газообмену между водой и воздухом, и живые существа погибают от недостатка кислорода. Мало того, они попросту травятся нефтью — и те, кто получает дозу нефти в чистом виде, и те, кому она достается вместе с предыдущим звеном пищевой цепи. В желудки детенышей нефть попадает с молоком матери. А отравленные птицы откладывают меньше яиц. Кроме того, скорлупа яйца становится тоньше, и птица может раздавить его при насиживании.
Пары нефти повреждают дыхательные пути животных, вызывают гиперемию, эмфизему и пневмонию. Эти пары раздражают глаза, животное может потерять зрение, не сумеет охотиться, а это тоже означает смерть. К тому же нефть угнетает иммунную систему птиц и животных, что зачастую приводит к развитию бактериальных или грибковых инфекций.
Тяжелые фракции нефти (они остаются на воде после испарения легких) покрывают все живое липким слоем. Этот слой лишает птичьи перья и шкуры животных их водоотталкивающих свойств и вызывает переохлаждение. Из-за слипшихся перьев птицы становятся легкой добычей хищников. Бывает, что птица тонет — вода не выдерживает тяжести ее оперения. Тонут и котики : их ласты слипаются, и они лишаются возможности плавать. Кстати, обычно детеныши морских котиков и их родители узнают друг друга по запаху. Если их шкуры испачканы нефтью, запахи искажаются, родители отвергают молодое поколение, и маленькие котики голодают и гибнут. Одним словом, разлившееся нефтяное пятно желательно уничтожить как можно скорее. Как это сделать?
На воде: раздробить и уничтожить
Когда на поверхности океана появляется нефтяное пятно, его с самолетов покрывают диспергентами. Это химические вещества с определенными поверхностно-активными свойствами, благодаря которым нефтяное пятно превращается в мелкодисперсную эмульсию — миллиарды нефтяных капель. Океан начинает «дышать», а у бактерий, способных разлагать нефть до углекислого газа, появляется дополнительное место, где можно обосноваться и приняться за дело. Беда в том, что диспергенты тоже токсичны и тоже, как и нефть, наносят океану вред.
Альтернатива — сорбенты, вещества и материалы, впитывающие нефть, например резиновая крошка. К сожалению, крошка, пропитавшаяся нефтью, постепенно опускается на дно. Если ее не собрать с поверхности до того, как она уйдет в толщу вод (а собрать ее не всегда возможно), то поглощенная ею нефть будет служить источником длительного загрязнения океана.
«Сейчас появляются новые нетканые материалы с очень высокой сорбционной емкостью, нанополотенца, — говорит профессор Дедов. — Их опускают на нефтяное пятно, а затем отжимают, как половую тряпку. В своей лаборатории мы разработали такое нанополотенце, которое может избирательно впитывать нефть из воды, что существенно повышает КПД сорбента. Представьте себе, что вы подтираете лужу, в которой вода смешалась, допустим, с чернилами, и тряпка «выбирает» из лужи чернила, а воду оставляет в покое. Вот так работает и наш сорбент. Но это пока пионерская работа, она еще не внедрена в производство».
Слова «нефть», «залив» и «катастрофа» не первый раз оказываются рядом. На снимке: борьба с нефтяными пожарами в Кувейте во время войны в Персидском заливе. Фото: STEVE MCCURRY/MAGNUM PHOTOS/AGENCY.PHOTOGRAPHER.RU
На суше: сжечь и скормить бактериям
Со временем залитая нефтью почва восстановится, даст жизнь новым бактериям и новым растениям, но на это уйдут годы. Люди ждать не хотят, поэтому они применяют разные способы рекультивации почвы. Для начала верхний, залитый нефтью слой (в среднем около 20 сантиметров) снимают и вывозят на специальные полигоны, где, промывая, отжигая или обрабатывая сорбентами, его очищают от нефти. Затем в почву вносят специальные микроорганизмы, способные разлагать нефть и нефтепродукты до углекислого газа, и удобрения, необходимые для их жизнедеятельности. Бактерии «доедят» ту нефть, которую не удалось убрать механически. Процесс восстановления почвы может длиться несколько лет. Когда он закончится, почву вернут на ее законное место.
Заметим, что в тех случаях, когда на землю попало не так много нефти, верхний слой не снимают. Его можно восстановить и без этого: нужно глубоко, на 30–40 сантиметров, взрыхлить почву для улучшения аэрации и опять-таки внести туда удобрения и микроорганизмы. Чаще всего это бактерии родов Rhodococcus, Pseudomonas и Arthrobacter. Собственно, они и так живут в земле. Как только возникает разлив, они сами моментально увеличивают свою численность в зоне катастрофы в несколько тысяч раз, берутся за дело и начинают уничтожать нефть. Чтобы ускорить процесс, к ним добавляют бактерии, выращенные в лаборатории. Чаще всего это не один какой-то вид, а биопрепараты — смешанные культуры упомянутых выше углеводородокисляющих бактерий. Смешанные культуры используют потому, что нефть состоит из многих компонентов, и на разных стадиях процесса разложения ее поедают разные бактерии. А кислород и удобрения, проникая в землю, помогают им в «спасательных работах».
Биоремедиация, то есть внесение в почву бактерий, дает хороший эффект: с нею скорость восстановления почвы возрастает в несколько раз. Скажем, если при серьезном загрязнении без биоремедиации почва пришла бы в норму лет за десять, то с биоремедиацией — за два года. К сожалению, и этот метод не панацея. Иногда он работает лучше и быстрее, иногда — хуже и медленнее. Дело в том, что на скорость биодеградации нефти влияют и ее состав, и температура воздуха, и кислотность почвы, и наличие в ней кислорода, и соленость среды, и еще огромное количество факторов, повлиять на которые человек пока не в силах.
Бурить по-русски
События в Мексиканском заливе ясно показали, насколько серьезными могут быть последствия катастрофы на иностранных морских нефтепромыслах. Но пока без ответа остается — и хорошо, что остается! — вопрос о том, насколько серьезный риск связан с отечественной добычей нефти на морском шельфе.
России после распада СССР достались богатейшие залежи природных ископаемых Сибири, а бывшим советским республикам пришлось искать собственные нефтяные ресурсы. И некоторые из них обратили взоры к морю. Азербайджан стал, как и в советские времена, добывать нефть на Каспии, Латвия и Литва занялись разведкой на шельфе Балтики, Украина привлекла инвесторов в освоение Черного и Азовского морей. А Россия плелась у братских республик в хвосте и рисковала навеки упустить такую сферу, как добыча нефти на шельфе. В это время в северных и восточных морях активизировались иностранцы. У Норвегии заканчивается нефть на шельфе Северного моря, и она начинает осваивать месторождения в Баренцевом. В Тихом океане Япония , США и Китай ищут новые месторождения, которые ослабили бы их нефтяную зависимость от арабских и латиноамериканских стран. Америка и Канада активизировались в Арктике, где, как полагают некоторые геологи, содержатся гигантские запасы нефти. Чтобы не отстать от соседей, Россия экстренно «столбит» за собой ключевые участки в море. А надо не только столбить, но и добывать: некоторые месторождения лежат в приграничных зонах, и велика вероятность, что более расторопные соседи «выпьют» общие запасы месторождения, раньше начав добычу со своего края.
США и страны Европы стали осваивать морские месторождения нефти еще в 70-х годах прошлого века: американцы — в Мексиканском заливе и на Аляске , европейцы — в Северном море. Наша страна, которая раньше не испытывала потребности в ускоренном освоении нефтеносного шельфа, сегодня заметно отстала в технологии такого промысла. Количество нефтяных платформ в европейских и американских водах измеряется сегодня тысячами, а в российских — только единицами. И понятно, что отсутствие собственных технологий бурения шельфа и весьма скромный, по сравнению с другими странами, опыт организации морской нефтедобычи (в том числе и в сфере обеспечения безопасности такой деятельности) — все это факторы, повышающие риск катастроф и увеличивающие вероятность их тяжелых последствий. Так что пока у России все победы и аварии на шельфе еще впереди. Промышленная разработка нефти ведется только на трех морях — Балтийском, Каспийском и Охотском. Платформы для добычи в Баренцевом море пока только строятся.
Крупнейшие действующие российские проекты, связанные с шельфом, сосредоточены на Сахалине, в Охотском море. В начале 1990-х несколько тендеров на право добывать нефть у берегов Сахалина выиграли американские и европейские компании. Но потом итоги большинства тендеров были аннулированы, и лишь американской Exxon Mobile удалось сохранить ведущую роль — 30% плюс право оператора в проекте «Сахалин-1». Остальные восемь сахалинских проектов получили Роснефть (ей же принадлежат 20% «Сахалина-1») и Газпром.
Экологи борются с обоими «Сахалинами» — и со вторым, где добыча нефти началась в 1999 году, и с первым, эксплуатируемым с 2005 года. Если говорить коротко, то эти проекты пугают защитников природы, во-первых, тем, что работы в море, строительство, интенсивное судоходство и неизбежные сбросы грязных балластных вод нарушат покой обитателей моря. А во-вторых — тем, что опасность аварий и разливов в тяжелых ледовых условиях (скажем, при перевозке нефти танкерами) представляется им вполне серьезной.
Тем не менее сахалинские проекты — только начало грандиозных работ на Севере. В правительственных сейфах лежат и ждут своего часа лицензии на освоение шельфов у берегов Камчатки и в районе Магадана, множества участков в Баренцевом море, а также планы освоения Карского моря и Печорского залива… Велика опасность, что их сначала продадут желающим. И только потом начнут думать, как нарастить арсенал средств борьбы с неизбежными разливами нефти в море.
Разливной яд
Сырая нефть почти целиком состоит из смеси различных углеводородов. При попадании в организм масляная природа этих веществ позволяет им проникать в толщу клеточных мембран, меняя их свойства. Результатом становится обширный букет хворей — от наркотической эйфории до сильнейшей рвоты и кишечных расстройств, от аритмии и замедления пульса до отека легких. Кроме того, многие из этих веществ (особенно бензол и его производные) обладают мутагенным и канцерогенным действиями.
Однако во время нефтяных разливов жертвами острого отравления обычно становятся очень немногие. Чаще всего это члены экипажей потерпевших крушение танкеров, персонал аварийных нефтяных платформ, иногда пришедшие им на помощь спасатели, то есть те люди, которые оказываются в непосредственной близости к разлитой нефти и неизбежно «проглатывают» какое-то ее количество. Известны случаи острого отравления нефтепродуктами добровольцев, участвовавших в очистке берега от вынесенной на него нефти, но они единичны и, как правило, вызваны тем, что пострадавшие неправильно пользовались защитными костюмами и масками либо вовсе пренебрегали ими. Легкая форма отравления (головокружения, головные боли и т. д.) может наблюдаться у жителей городов и поселков, оказавшихся с подветренной стороны от крупного нефтяного пятна. Такие жалобы поступают из Нового Орлеана и других частей побережья Луизианы. Но серьезной угрозы здоровью подобные недомогания не представляют.
Хроническое отравление нефтепродуктами, вызванное длительным воздействием небольших доз углеводородов, также хорошо известно медицине. Однако эта патология развивается годами, а ни одно нефтяное пятно столько не живет. Опасения врачей обычно связаны с возможностью опосредованного отравления. Дело в том, что нефтепродукты, легко проникая в организмы морских животных и крайне медленно разлагаясь в них, могут накапливаться в тканях. Особенно это характерно для животных-фильтраторов, прокачивающих через себя огромные объемы воды. К этой группе относятся устрицы, мидии и другие морские моллюски. В их жировой ткани повышенные концентрации углеводородов находили спустя много месяцев после ликвидации разливов. Но еще 2 мая Национальное управление океанических и атмосферных исследований США ввело запрет на рыболовство в водах Луизианы и других штатов, где могло сказаться действие разлива. И в любом случае действующая в США система контроля качества продовольственных товаров делает крайне маловероятным поступление в продажу морепродуктов, загрязненных нефтью.
И все же, когда речь заходит о потенциальных угрозах здоровью из-за нефтяных разливов, специалисты разводят руками. «Мы имеем весьма приблизительное представление о том, какими могут быть последствия распространения нефтяного пятна для здоровья людей», — говорит руководитель далласского отделения Агентства по охране окружающей среды Дейв Берри. Дело в том, что решающую роль в деградации нефтяного пятна играет окисление углеводородов усилиями специализирующихся на такой диете бактерий, а также под действием солнечного света и свободного кислорода. При этом возникает совершенно невообразимое число разнообразных промежуточных продуктов окисления. И часть из них неизбежно попадает в окружающую среду. Даже выделить и определить все эти вещества практически невозможно, не говоря уж о количественных оценках, прослеживании путей миграции и возможном действии на организм человека. Наука сегодня может лишь гадать, где, как и когда даст о себе знать содержимое химического ящика Пандоры.
Про черный день
Мексиканский залив стал районом одного из самых крупных экологических бедствий за всю историю человечества. Оно затмило крушение танкера Exxon Valdez в 1989 году, которое с тех пор удерживало в этом разряде мрачное первенство. Тогда нефть разлилась у скалистых берегов Аляски, где мало кто живет и мало что ловится. Теперь же беда случилась в заливе, воды которого богаты промысловой рыбой, устрицами и креветками, по берегам его гнездятся редчайшие птицы, на его пляжах отдыхает множество туристов, а морские черепахи выползают на них посмотреть. Уроженка Луизианы Роксанна Перес с детства проводила большую часть времени на борту отцовского баркаса. Отец научил ее всему, что должен уметь рыбак. «Мы готовились к началу сезона активного лова, — говорит Роксанна. — А оказались на мели. Правительство дает мне несколько сотен долларов в качестве пособия по безработице и продуктовые карточки. Как долго это продлится, никто не знает. Может быть, рыбу здесь больше не будут добывать никогда».
Барак Обама назвал рыболовный промысел движителем всей экономической жизни Луизианы. Штат поставляет на рынок треть всех потребляемых в США морепродуктов, а годовой доход штата от этого бизнеса оценивается в 2,4 миллиарда долларов в год. И вот теперь морское рыболовство в Луизиане остановлено: Роксанне Перес, как и тысячам других рыбаков, запретили выход в море. С голода они не умрут: им платят пособия по безработице. Кроме того, эксплуатировавшая злополучную платформу компания British Petroleum ежемесячно выписывает каждому владельцу лицензии на рыбную или устричную ловлю чек на 5000 долларов. Выплаты должны производиться до возобновления промысла. А когда он возобновится, если нефть не только покрыла поверхность залива, но и тяжелыми пластами легла на дно?
Оседая на дно, нефть уничтожает устричные рифы, расположившиеся и рядом с берегом, и в открытом море, там, где глубина не превышает нескольких метров. Устрицы строили их веками. Во время отливов устричные рифы оголяются, и тогда на них находят корм птицы, а сами устрицы уходят вглубь. Одновременно эти рифы служат естественной преградой на пути штормов. Тех самых, которые, если не встречают преграды, размывают почву в низких местах на побережье, уничтожая естественную среду обитания птиц и земноводных. Устричные рифы — самое уязвимое звено всей экологической цепочки и предмет наибольшего беспокойства экологов. В последние десятилетия из-за загрязнения окружающей среды сеть этих рифов сократилась уже на 85%.
Отдаленные последствия нефтяного ЧП могут быть еще страшнее. Дело в том, что как раз весной устрицы дают потомство. Миллионы крохотных моллюсков появляются на рифах, откуда и отправляются в плавание — до тех пор, пока им не удается зацепиться и обрести пристанище на другой подводной возвышенности. Разлившаяся нефть может погубить их, а вместе с ними погибнет и устричный промысел в целом.
Генеральную уборку — в три года!
Очистить каждое дерево
Но берега Мексиканского залива — это не только рыбацкие пристани и устричные фермы. Это еще и заповедники, и мангровые заросли, которые занимают 2000 км2 побережья в штатах Луизиана, Техас и Флорида. Эти заросли — естественный питомник для устриц, рыбы, лангустов и птиц, обитающих в этих местах, а еще они, как и устричные рифы, защищают берег от ураганов и штормов, которые ежегодно обрушиваются на него с июня по ноябрь.
«Нефть их убьет, — говорил еще в конце мая Джерри Лоренс, морской биолог и директор исследовательской станции в Одубоне (Флорида). — Рыба исчезнет из этих мест. Птицы не смогут больше находить здесь пищу. А те из них, которые прикоснутся к нефтяным пятнам, больше не смогут взлететь». Разлив нефти приведет к загрязнению тех участков, где откладывают яйца пять видов морских черепах, где питается коричневый пеликан. В прошлом году пеликан (украшающий герб штата Луизиана) был исключен из списка исчезающих видов, но после этой катастрофы может снова туда вернуться.
Очистить мангровые заросли, растущие в несколько раз медленнее, чем деревья на суше, от тяжелой и вязкой нефти невозможно. «Люди просто не смогут подобраться к этим деревьям, которые тесно переплелись между собой, — говорит Жиль Бокен, французский экотоксиколог. — Кроме того, их очень много — это сотни миллионов деревьев».
Испуганные навсегда
Наконец, серьезный экономический ущерб авария на Deepwater Horizon нанесет и туристической индустрии Юга США. Гольфстрим, проходящий вблизи берегов Северной Каролины и Виргинии, уже к середине лета может донести нефтяные пятна и сюда. А эти части побережья — излюбленные места летнего отдыха миллионов американцев.
«Сам факт, что мы сейчас обсуждаем возможность появления нефтяных пятен в Виргинии, чудовищен, — говорил еще в конце мая Майкл Тидуэлл, руководитель станции по изучению климата в Чесапикском заливе. — Нам остается уповать только на Всевышнего, чтобы не произошло катастрофы, которая угрожает уже не только побережью, но и всей стране».
Губернатор Калифорнии Арнольд Шварценеггер всегда был горячим сторонником нефтедобычи на Тихоокеанском шельфе. По его расчету, калифорнийские скважины должны были приносить в казну штата 100 миллионов долларов ежегодно.
Но уже 3 мая, через две недели после аварии, он радикально сменил амплуа: «Включаешь телевизор, видишь это страшное бедствие и говоришь себе: «Почему мы должны идти на такой риск?» Губернатор-кинозвезда пообещал найти другие способы заработать 100 миллионов (которых Калифорнии действительно очень не хватает) и заявил, что власти штата больше не будут поддерживать буровые работы в море.
Похоже, что и американская общественность их больше не поддерживает, несмотря на то что месторождения Мексиканского залива, по оценке исполнительного директора BP Тони Хейворда, покрывают почти 30% производства нефти в США.
С мира по волосу
Точнее всех настроение подавляющего большинства американцев в разгар трагических событий в Мексиканском заливе выразил некто Джон Кенни из Мэдисона в письме в газету «Нью-Йорк таймс»: «Взрыв на нефтедобывающей платформе в Луизиане и неконтролируемый разлив нефти — угроза не только для жителей побережья. Эта катастрофа становится смертельной угрозой для всей нашей и без того шаткой экономики. Это звонок тем законодателям, которые ничего не сделали, чтобы предотвратить зависимость от «грязного топлива», хотя об этой опасности годами предупреждали эксперты по охране окружающей среды и энергетики. Наше поколение должно объявить поиск альтернативных видов энергии ключевой задачей Америки».
Но апокалиптические прогнозы не парализовали активности простых американцев. Они не только писали в газеты. Многие из них своими руками устраняли последствия катастрофы: тысячи добровольцев работали на берегу и вдали от него.
Скажем, парикмахер Стефани Кейли из Денвера, как и ее коллеги, собирала состриженные волосы клиентов. Их складывали в специальные контейнеры и отправляли по почте благотворительной некоммерческой организации Matter of Trust в Сан-Франциско. Живущая на гранты, эта структура обратилась к согражданам с призывом присылать ей человеческие волосы, шерсть животных, мех и другое натуральное сырье того же рода. Американцы откликнулись с большим воодушевлением: только за три недели с момента разлива нефти Matter of Trust получила 1500 тонн подобных материалов. Ими набивали похожие на огромные сосиски мешки и многометровые маты, которые потом доставляли на побережье Мексиканского залива, где из них собирали заграждения, не только задерживающие, но и впитывающие нефть.
Почему именно волосы? «Этот натуральный продукт не наносит никакого вреда ни окружающей среде, ни людям, которые его используют, — поясняла одна из руководителей и основателей компании Лиза Крейг Готье. — Он гораздо лучше, чем стекловолокно и все синтетические материалы. Набитые волосами и шерстью подушки впитывают нефть, которую потом можно откачать, а подушки использовать вновь и вновь».
Парикмахерские для собак не отставали от салонов для людей. PETCO, крупнейшая компания США, специализирующаяся на медицинских и косметических услугах для животных, обязала тысячу своих салонов по всей стране отправлять собачью шерсть в район катастрофы. Некоторые заведения, чтобы привлечь как можно больше клиентов и собрать с животных как можно больше шерсти, по выходным стригли собак бесплатно.
«В субботу я весь день буду упаковывать шерсть и отправлять ее в Луизиану, — делилась в конце мая с автором этих строк своими планами Ингрид Сельсер, доброволец из городка Нэплз во Флориде. — Если нефть дойдет до Майами, мы станем возить мешки туда. Не дай бог, конечно! Если это случится, наши прекрасные песчаные пляжи превратятся в грязную лужу».
События в Мексиканском заливе — хороший урок для тех нефтедобывающих стран, которые заботятся о сохранении природы. Катастрофа заставит правительства пересмотреть свои взгляды на добычу нефти из моря. Американский Белый дом уже готовит проект закона, предусматривающего усиление ответственности нефтяных компаний. Вместе с тем опыт США показывает, что обычные люди в информационно открытом обществе могут сделать очень много, как это сделали тысячи американских добровольцев.
Один из 87 тысяч дней каирского кафе «Эль-Фишави»
Многомиллионный Каир , кажется, не спит никогда. В самом его центре, вблизи мечети Хусейна, с раннего утра и до позднего вечера кипит торговля. Туристам это место известно прежде всего как Золотой базар Хан-эль-Хилили — один из старейших в мире торговых кварталов.
Здесь, во втором проходе за площадью у мечети Эль-Хусейн, находится известное далеко за пределами Египта кафе «Эль-Фишави». Владеет им на протяжении двухсот с лишним лет семья Эль-Фишави, отсюда и название. С момента открытия в 1773 году кафе ни разу не закрывалось, ни днем, ни ночью! Оно работало при мамлюках, при французах, когда Каир оккупировали войска Наполеона, при англичанах, работало даже во время восстаний, переворотов, революций — всегда. «Эль-Фишави» давно стало свое образным клубом, местом, где жители города обмениваются последними новостями. Большой популярностью пользуется кафе и у туристов.
Первое, на что обращает внимание заглянувший в «Эль-Фишави» посетитель, — это развешанные по стенам старинные зеркала. Кажется, что они попали сюда из дворца какого-нибудь султана. Состарившиеся вместе с кафе темные рамы прекрасно гармонируют с обстановкой. Их в какой-то момент решили «освежить», но, испортив одну, отказались от этой затеи. А зеркало, раму которого успели выкрасить золотой краской, переставили с глаз долой в закуток возле кухни.
В «Эль-Фишави» всегда многолюдно, даже рано утром, когда только прозвучал призыв к первой молитве. Меню в кафе не менялось, наверное, с момента открытия заведения. Подают здесь только чай, кофе, каркаде — напиток из цветков гибискуса, а также сахлаб — сладкий молочный кисель с орешками. Он особенно популярен среди утренних посетителей.
Стоит сесть за столик, и рядом словно из-под земли вырастет торговец каким-нибудь незамысловатым товаром. Чистильщик обуви положит под стол картонку, предлагая вам разуться и поставить на нее ноги, пока он будет надраивать щеткой ваши туфли. Одним словом, сервис столь же разнообразный, сколь и навязчивый.
Днем в кафе попасть непросто, так много в нем народу. Сюда заходят выпить стакан чая или чашку кофе и те, кто идут на базар, и те, кто с него возвращаются. Чтобы усадить постоянного клиента, официантам иной раз приходится втискивать столик в узкий коридор, а то и выставлять его прямо на улицу.
Внимательный турист, который, прежде чем начать щелкать фотоаппаратом (что, кстати, не возбраняется), даст себе труд оглядеться, непременно обратит внимание на сидящего за одним из столиков человека, занятого странным на первый взгляд делом: раскладыванием по кучкам разноцветных пластиковых кружков. Это нынешний хозяин кафе, Ахмед Эль-Фишави. Систему учета с помощью фишек завел еще его прадед. Официант, выполнив заказ, отдает хозяину соответствующее число кружков. Одного цвета — за чай, другого — за кофе и так далее. Пересчитав вечером пластмассовую «отчетность», Ахмед узнает, сколько стаканов чая и чашек кофе выпили посетители кафе и сколько денег ему должен отдать старший официант, с которым расплачиваются посетители. Помимо выручки он же по установившейся традиции сдает Ахмеду полученные официантами чаевые (в Египте они довольно скромные, 2–3 египетских фунта — это около полудоллара), которые хозяин делит между всеми работниками.
К вечеру вся улица возле кафе наполняется приторным ароматом шишы — так в Египте называют кальян. В «Эль-Фишави» можно заказать шишу с яблочной пропиткой, дынной, персиковой, можно смесь разных. Курят не только мужчины, но и женщины. Здесь это никого не смущает, а вот с сигаретой в общественном месте женщине лучше не появляться.
Поделиться книгой: