Краткий экскурс не в свое дело

– Бориса? Так у него, видите ли, срочный проект. Других, насколько я знаю, у Бориса вообще не бывает.

– Хорошо, давай я сам встречу эту вашу девчонку и отвезу в Касимов. Устраивает?

– Не устраивает. В Касимове производят ювелирные изделия. Касимовский завод цветных металлов я по телевизору видела. Там такая мафия орудовала! Столько народу полегло!.. Ой, только это давно было. Еще в прошлом веке. И не в самом Касимове. Кажется, завод расположен в каком-то поселке. Нам туда на фиг не надо. Моя больная дала адрес, где золото можно купить подешевле. Что тебя так перекосило? Скупка краденого не предполагается. Может, у тебя для родной жены денег нет? – В ответ Димка пробурчал что-то невразумительное. Наталья громко возразила: – Осмелюсь тебе напомнить, что у твоей матери и дочери юбилей. Да! Что ж ты так удивляешься? Марии Ивановне не помню сколько, а Ленуське двадцать один – очко! Так это число, кажется, называется? И вообще, я дала слово, что встречу и провожу ребенка сама. Девочка слепенькая, с отклонениями умственного развития, всего боится. А тут явится здоровый мужик – здрассте, я ваша тетя! Да она как увидит – пешком в свой Барнаул усвищет.

– Слепая?

– Да! Слепая! А на ощупь. Ведь дурная голова ногам покоя не дает.

– Наталья, не морочь мне голову. Почему Ирина вчера ни словом не обмолвилась о своих планах – мотануть с тобой в Касимов?

– На сон грядущий? Чтобы ты ей всю ночь моральный кодекс идеальной жены читал? Так она тебя пожалела. До утра бы охрип. Учти, ты ее ставишь в очень неудобное положение. С одной стороны, Ирина не может бросить меня одну на произвол касимовцев, с другой – ты под ногами путаешься. Так недолго и раздвоению личности начаться…

Не решаясь спуститься вниз, я стояла и слушала, как препираются две сильные натуры. И когда Димка скрипучим голосом спросил, как мы собираемся добираться до Касимова, поняла, что он начал сдавать позиции. Наташка бодро защебетала, что на своей машине не поедем. Нечего колеса трепать ради посторонних людей. Прекрасно обойдемся автобусом. Выполним свой гражданский долг – и сразу назад. В крайнем случае заночуем у бабули. Обязуемся звонить и докладывать о каждом шаге.

– А как будете добираться в Шереметьево? И оттуда на автовокзал? Не подумала? А если билетов в Касимов не будет? Впрочем, насчет билетов я, пожалуй, погорячился. Ты вполне способна выкинуть водителя и занять его место. На троих.

– Мамуль, я поеду с вами! – радостно объявила за моей спиной проснувшаяся дочь. – Никогда не была в Касимове. И очень люблю аэропорт.

Внизу притихли. Подслушивать дальше возможности не было. Да и сбила с толку последняя фраза Алены.

– Ты же боишься самолетов! – возразила я, вынужденно спускаясь вниз.

– Так мы же никуда не полетим… Пап! – заорала она с лестницы. – Дашь Славке машину? Он нас отвезет в аэропорт, а оттуда на автовокзал.

Перекличка продолжилась, я временно выбыла из команды – в спальне заиграл мобильник.

– Это Максим Максимыч, – пояснила Аленке и понеслась к телефону, мысленно рассуждая, что данное заявление не вранье, а просто предположение.

– Ирина? Это Петр. Успел все уладить. Как и обещал, отправитесь самым безопасным способом. Слежка просто исключена. Захватите теплые вещи. В шестнадцать ноль-ноль забираете Викторию, через три часа встречаемся на выезде из Москвы… Да! Еще раз напоминаю: личная просьба Владимира Сергеича – ничего не говорить Виктории о гибели Майи.

Я с готовностью согласилась. Необходимость сообщить девочке правду висела бы над нами, как дамоклов меч. Впрочем, Дамоклу было несколько хуже. Право, не стоило ему, фавориту сиракузского тирана Дионисия Первого, завидовать своему господину, считая его счастливейшим из смертных. Тот, не долго думая, взял, да и передал любимцу на один день престол. Оторваться по полной программе Дамоклу не удалось. В разгар веселого пиршества он случайно задрал голову вверх и увидел над собой обнаженный меч, висевший на конском волосе… Очевидно, круглым дураком Дамокл не был – моментально понял всю призрачность благополучия…

Осознание этого обстоятельства немного отвлекла меня от разговора, но тут Петр загнул такое! Я и вообще-то плохо в пространстве ориентируюсь, а с его объяснениями, как добраться до места встречи, просто запаниковала. Да мне полгода придется искать все эти повороты направо с разворотом влево! Договорились так: раз место встречи изменить нельзя, он перезвонит Наташке. Она сообразительнее. В крайнем случае пошлет его куда-нибудь поближе…

Димка со мной не разговаривал. Зато разговаривал сам с собой. И совсем не шепотом. Тайн от меня у него не было. Я особо не прислушивалась – ничего нового он не сообщал. Давно известно, что «ей» (то бишь мне) на мужа наплевать, на квартиру и дачу – тоже. Бывают же счастливые мужья, имеющие жен, живущих чаяниями семьи! И за примером далеко ходить не надо – Виктор Стебельков. Его Анечка – исключительная хозяйка и домоседка. В последние дни даже из дома не вылезает. Все хлопочет, хлопочет…

– Дима, ты не прав! – вступилась за меня свекровь. – За примером как раз лучше идти куда-нибудь подальше. Анечка, бросив мужа и двоих деток, три дня назад улетела в Амстердам. С каким-то голландцем. Мне Катюша, ее соседка, рассказывала. С этим голландцем Анечка в очереди в кассу универсама познакомилась. Они забыли, кто за кем стоял. Пока выясняли – он не очень чисто говорил по-русски, заодно обсудили погоду. Голландец сначала думал, что она пенсионерка. Потом пригляделся и… Словом, надоела Анечке жизнь в кухонной клетке. Так в записке и написала. Теперь Виктор сам хлопочет. На нем два двадцатитрехлетних оболтуса – ну настоящие близнецы! Даже картошки в мундире сварить не могут. Слава богу, у отца какие-то элементарные знания по добыванию пропитания с давних пор сохранились. Помнит, откуда оно берется. Да и реклама помогла. Купил лапши «Доширак», ею и кормятся. Вот так: Анечка хлопотала, хлопотала… А Виктор схлопотал!

– Надеюсь, Ирина уматывает не в Амстердам. – Муж взглянул на меня с подозрением, слегка приправленным чувством юмора. – Мне только непонятно, почему она не сообщила об этом заранее?

– А мы у нее сейчас спросим! – заявила я, взглянув на себя в зеркало и поправив волосы. – Ирина Александровна, Дмитрий Николаич интересуется, почему вы не сообщили неприятную новость о своем планируемом отъезде вчера?

Ответила за меня свекровь:

– Так вчера, когда Ирочка приехала, мы всё Моцарта хоронили. А потом этого, как его – Хохланда. Она тебя расстраивать не хотела. Но со мной советовалась.

Я благодарно улыбнулась в зеркале отображению моей второй мамы. Димка удивился, сказанное проглотил и заворчал уже на другую тему – завтрака.

А вот от Аленки отбиться не удавалось. Дочь на полном серьезе собралась ехать с нами. Более того, Димка, наступив на горло собственной песне о моем легкомыслии, решил лично доставить нас в Шереметьево, а затем на автовокзал, попутно удивляясь, с каких это пор самолеты из Барнаула стали прибывать в аэропорт международного назначения.

Алена призадумалась, взглянула на меня, похлопала ресницами и ускорила темпы сборов, громко ворча, что в Домодедове идет массированный ремонт взлетно-посадочных полос, о чем давно знают все мало-мальски осведомленные люди. Затем, перехватив меня по дороге к Наташке, куда я заспешила за добрым советом, как избавиться от Димкиной опеки, ставившей под угрозу успех задуманной операции, дочь заявила, что ей лучше всего сразу рассказать всю правду.

Я все еще слабо отбрыкивалась, когда навстречу с крыльца вылетела Наташка, уверяя мужа и сына, что им уже к вечеру надоест ее постоянное присутствие. Следом за ней вылетела боксериха Денька и радостно запрыгала вокруг нас, как будто не виделись с год. Мы сразу умолкли.

– В общем, так, – не обращая внимания на Алену и аккуратно отпихивая ногой собаку, прошипела подруга, с силой утягивая меня за руку к калитке, открывающейся прямо в сосновый лес. – Для моих: я еду исключительно у тебя на поводке… Нет. На поводу!.. Именно у твоей стародавней знакомой, находящейся на лечении в нашей клинике, возникла необходимость переправить дочь к бабушке в Касимов. Борису надоела моя благотворительность, и он включил стоп-сигнал. В том плане, что либо он, сын и дом, либо мое очередное благодеяние. Я, естественно, выбрала его, Лешку и дом. К ним я, что называется, уже как-то привыкла… Поэтому пора бы немного от них и отдохнуть. Попросила, чтобы дорогой муж сам отказал тебе в помощи. Моей и своей. Закрой рот и иди к Борису. Твоя задача – дать себя уговорить пойти на жертву с его стороны, то есть отпустить меня в Касимов. А уговаривать он начнет прямо с порога. На тебя без слез не взглянешь. Этакий ангел во плоти. Только не забудь, что тебе надо согласиться. А то сдуру проявишь благородство… И не забудь попросить его не информировать Димку, что это твоя подруга обратилась к тебе с просьбой. Скажи, что Димка ее терпеть не может. Она, в свое время, была убеждена, что ваш брак – ошибка.

Я уже почти направилась к Борису, когда Наташка удивилась присутствию Алены, на протяжении всего ее монолога стоявшей рядом со мной.

– Вот, напросилась с нами, – виновато пояснила я, пожав плечами. – Требует правдивого отчета о необходимости поездки. Первая придумала, как оправдать посадку самолета из Барнаула в международный аэропорт.

– А что тут думать? Вынужденная посадка. Командира лайнера за нарушение трудовой дисциплины сняли с международных авиарейсов. Перевели на местные. Так он по привычке все в Шереметьево лётает… Денька! Сидеть!

Собака, пытавшаяся распустить декоративную шнуровку на кармане «бермуд» дочери, моментально уселась мне на ногу. Вот только забыла раскрыть пасть. Алена по инерции рванулась ко мне вместе с «бермудами». Не выскакивать же из штанов. В итоге мы без дополнительной команды втроем улеглись у Наташкиных ног. Денька вскочила на лапы первая.

– Ирочка, ну зачем же такие крайности?! – донесся со стороны крыльца голос Бориса. – Не хватало еще у Натальи в ногах валяться! Вполне понятно, что ты в твоем положении одна не можешь ехать.

Барахтаясь на плотной подстилке из годами накопленной опавшей хвои и отбиваясь от Деньки, я мучилась вопросом о своем загадочном «положении». Наташка была занята операцией по спасению белых «бермуд» дочери от загрязнения. Рационализм подруги заставил ее в первую очередь поднять с земли Аленку.

Я ойкнула и вскочила – парочка ошалевших от страха муравьев, цапнувших меня за ногу, разлетелись в разные стороны.

Борис скатился с крыльца, моментально оказался рядом и бережно помог отряхнуться, уговаривая не расстраиваться. Наталья обязательно поедет со мной. Она уже и вещи почти собрала…

– Вещи я собрала в стирку! – В голосе подруги слышался скрежет металла. – И ехать никуда не намерена! Будем отдыхать семьей. Без всяких там рыбалок, компьютеров и…

Я опять ойкнула. Надо же, до чего болезненные укусы!

Борис встрепенулся:

– Но… ты же сама собиралась с Ирочкой? Мы вполне переживем твое временное отсутствие. Кстати, почему бы и Леше не поехать вместе с вами? Куда лучше отправиться на машине, нежели тащиться на автобусе, связанным расписанием. Да еще сломается по дороге!

Под сарафаном наметилось чье-то бестолковое ползание, и я ожесточенно затрясла подолом. Наглые муравьи гуляют по ногам, как по пешеходной зоне Арбата. Денька радостно подскочила ко мне и с целью оказания посильной помощи ухватила за край подола.

– Нельзя! Сидеть! – рявкнула Наташка.

Борис от неожиданности сел на бревнышко. Собака выплюнула сарафан, удивленно посмотрела на хозяйку, потом на хозяина и, тяжело вздохнув, улеглась. Муравьи ее не беспокоили.

– Хорошо, в этот раз я пойду тебе навстречу и поеду с Ирой. Но в следующий – ты просто обязан будешь мне уступить! Да! Димка терпеть не может мамочку этой дикорастущей девочки. Она чуть не женила своего брата на Ирке. Брат застрелился. Ир, не помнишь – до того или после того?

– А чего «того»-то? – пролепетала я, но Наташка уже отмахнулась:

– Не важно. Главное, не стоит напоминать Димке об этой истории. Ну что ж, будем собираться. Вот только прогуляю Деньку. Вы со мной? – Наталья решительно открыла калитку в лес. Не отвечая, мы с Аленкой последовали в указанном направлении. – Наконец-то ты хоть раз в жизни поговорила с Борисом правильно, – деловито заявила мне подруга, забыв очевидно, что все переговоры прошли без моего непосредственного участия. – Теперь разберемся с тобой, дорогая, – повернулась она к Аленке. – И на фига тебе тащиться в такую даль за неприятностями? Их можно вполне дождаться и дома. Можешь не протестовать! – сделала она предостерегающий жест, заметив попытку дочери возразить. – Именно от тебя мы как раз ничего не собираемся скрывать. Да! Все действительно выглядит немного не так. Но близко к правде. Вместо подруги у твоей мамочки объявился школьный друг. Я только одного не поняла, была ли эта первая любовь взаимной? – вопросительно покосилась она на меня. Дочь покосилась еще вопросительнее.

– Ну-у-у, честно говоря, это была не первая любовь, – призналась я. – Ею был пятидесятилетний конюх с усами, как у Буденного. Эти усы прямо сводили меня с ума. Хотя ума в пятилетнем возрасте не так уж много… Потом я влюбилась в какого-то моряка. Вернее, даже не в него, а в его форму. Только она в памяти и осталась. А содержание этой формы как-то быстро выветрилось из головы. Одноклассник был по счету третьим. И до сего момента не пойму, какие именно чувства к нему испытывала. Кажется, он мне нравился…

– Ты хочешь сказать, что если бы не папик, то вышла бы за него замуж? – ревниво спросила дочь. – И нас бы со Славкой не было?

– Ленусик, незачем обсуждать то, чего не случилось в жизни! – категорически заявила Наталья. – А случилось вот что: при неумышленном содействии твоей милой мамули и на ее глазах пристрелили человека. Ее, как соучастницу, доставили на разборку к старому школьному товарищу, только она его сразу не захотела узнавать. А он не постеснялся признать в ней Лебедеву Иринку и проявить отголоски былой любви. Твоя мать вела себя достойно. Могу подтвердить. Долго рассказывать, но меня туда тоже привезли. Только немного раньше, пока твоя мамаша, находясь в бегах за связь с киллером и причинение увечий сотрудникам школьного товарища в организованной зонтом аварии, набиралась сил для новых свершений, отдыхая у бомжа на фазенде. Наш отъезд с территории владений давнего друга ознаменовался немедленной гибелью его жены. Сам он теперь скрывается от следствия. За неимением более достойного кандидата именно школьного товарища решили обвинить и в убийстве своего сотрудника, и в убийстве собственной жены. Боюсь, что к этому есть весомые основания. А теперь скажи мне, милое дитя, могла ли возникнуть в этих условиях у твоей мамы ностальгия по третьей по счету первой любви? – Дочь растерянно молчала. Наташка не стала дожидаться ответа и доложила: – Не могла! Да разве есть кто-нибудь способный составить конкуренцию твоему отцу? Только ему об этом не говори. И вообще ничего не говори. Ревность – страшная разрушающая сила. Ваша дача по дощечкам разлетится. Котам-дармоедам негде будет отдыхать в весенне-летний период… В нашей клинике одна больная лежала, рассказывала. В ее деревне жили-были молодожены, правда не первой молодости – обоим под семьдесят, оба овдовевшие. Так они своих бывших супругов так не ревновали, как друг друга. Пожилой молодой муж ежедневно делал тщательный обыск хаты в поисках доказательств многочисленных измен новоиспеченной супруги. Успокаивался только от усталости либо от табуретки. Это когда молодайка за нее хваталась, как за главное доказательство супружеской верности. Но и сама хороша. Как-то дедок заявился домой с рыбалки ночью. В старых кедах, но без носков. Она и давай приветствовать его чем попало, под конец – тем же самым главным доказательством своей супружеской верности, то есть табуреткой. Пришлось деда в больницу отвозить. Страшно доволен был. «А все-таки ты меня любишь!» – прошамкал женушке перед расставанием. Его зубные протезы она потом неделю искала – в загоне у поросенка нашла. Они при разборке в чугунок с поросячьим довольствием угодили.

– А носки? Где дедуля носки оставил? – полюбопытствовала дочь.

– А их какая-то крупная рыбеха сожрала. Сначала один, потом второй. У деда червяки кончились, вот он на носки и перешел. На следующий день их сосед – тоже заядлый рыболов – принес. Поймал эту акулу…

– Хорошо. А при чем во всей рассказанной вами истории аэропорт Шереметьево?

– Абсолютно ни при чем. Он к рыбалке никакого отношения не имеет. Просто господин Суворов, он же школьный друг твоей безбашенной мамаши, срочно вызвал из Лондона свою дочь и попросил надежно спрятать ее у того самого бомжа в Касимове. Здесь у этого бездомного только фазенда, а постоянно он там зарегистрирован. Доверить эту операцию господин Суворов смог лишь Ирине Александровне. Во всех изуверился. Может, он и прав. Деталей-то мы не знаем.

Я моментально вспомнила цель нашего визита к подруге:

– Наталья, Димка собрался лично доставить нас в Шереметьево и проводить в Касимов.

– Замечательный муж и отец! Вот только на фига он нам там нужен?

– Так именно поэтому и едет! – торопливо пояснила я.

– А давайте уговорим Лешку – пусть прокатится до аэропорта и автовокзала. В любом случае не сболтнет лишнего, – внесла предложение Алена.

Лешик дал согласие на поездку только после того, как узнал, что Аленка едет тоже. Потом отказался, выяснив, что дальше она отправится с нами. Поторговавшись, сошлись на том, что обратную дорогу Лешику скрасит своей болтовней Вячеслав.

Славку уговорили еще быстрее, предложив в качестве альтернативы перекопать участок земли под весеннюю посадку китайской лапши. Спросонья он решил, что это новый сорт кабачков. Не утруждая себя лишними раздумьями, ребятам изложили краткую историю о бесхозной девочке из Барнаула.

В час дня были готовы к выезду. Чувствовала себя отвратительно, прямо смотреть в глаза Димке не решалась. А он неожиданно успокоился и повеселел. Результат сеанса психотерапии, проведенный дочерью.

Глава третья

Легенда о недоеной козе

«Ставрида» рыбкой скользила по свободному шоссе. Наталья не решилась задействовать «Шкоду». Новая машина вызывала у нее чувство глубокого уважения и мешала проявлению той непринужденной легкости, с которой подруга обращалась с «Таврией».

На Ленинградском шоссе поток машин увеличился, и я занервничала, боясь опоздать. Совершенно напрасно. Прибыли на место с запасом в сорок минут и долго слонялись, пресекая на корню все попытки мальчиков войти в зал терминала и уточнить время прилета рейса из Барнаула. Точнее сказать, пресекали Наталья и Аленка, а я дергалась из-за предстоящей встречи с Викторией. Неизвестно, как поведет себя девочка.

За десять минут до прибытия рейса, оставив ребят на попечение Алены, мы с Натальей направились в зал ожидания. Встречающих было немного. На нас никто внимания не обращал.

Самолет прибыл вовремя, пассажиры авиарейса, получив багаж, сгруппировались около таможенных постов. Мы придирчиво провожали глазами каждого нового пассажира, появлявшегося после растаможки. Даже мужчин. А когда среди вновь прибывших показалась рослая красивая молодая девица, я невольно сделала шаг ей навстречу, намереваясь произнести теплые слова приветствия. Девица скользнула по мне равнодушным взглядом, вытащила из сумочки ручку и, выхватив у меня из рук журнал, мигом изобразила на нем автограф. С ним, благосклонно улыбаясь, вернула журнал обратно. Потом помахала кому-то рукой. Я автоматически вернулась на свое место.

Вика появилась, когда все встречающие, кроме нас двоих, разошлись. Не узнать в этой девочке дочь Суворова было трудно. Перед нами стояла стройная Вовкина копия, только черты лица – мягкие, нежные. И еще – такие глаза, как у нее, были у Вовкиной мамы. Необычного светло-карего цвета. А волосы, пожалуй, как у Алены, – светлые. Что-то еще в ее лице казалось неуловимо знакомым, но что – понять не могла.

Девушка была, похоже, не робкого десятка. Стояла и спокойно улыбалась, предоставив нам право таращиться на нее во все глаза.

Открыли рот мы одновременно – я и Наталья хором спросили: «Вика?», а она: «Тетя Ира?» И уже втроем мы подвели итог: «Замечательно!»

Мне сразу показалось, что эту девочку я знала всю жизнь. Молнией мелькнула мысль о том, что она осталась одна, и волной накатила жалость. Почти сирота!

Но Наталья расслабиться не дала. Мигом сунув мне в руку чемодан, подхватила объемную сумку и велела всем быстро следовать за ней.

– Мы сегодня же отправляемся в славный город Касимов, – шепнула я Виктории на бегу, везя за ремешок чемодан на колесиках.

– Я знаю: мне папа звонил, – тихо сказала она в ответ, поправляя на плече лямку рюкзака, сшитого из обыкновенной брезентухи защитного цвета. В молодые годы мы с такими рюкзаками ходили в турпоходы.

Я невольно взглянула вниз. На ногах Виктории красовались кеды. Джинсы, желтенькая футболочка, поверх – легкая курточка. Вот и весь лондонский прикид. Усмехнувшись в душе, подумала – а чего выпендриваться? Подумаешь, международный перелет!

«Ставрида» Вику нисколько не озадачила. Озадачило другое – количество встречающих. На несколько секунд она растерялась.

Этого времени сыну вполне хватило, чтобы подскочить к ней, поприветствовать и стащить с ее спины рюкзак, который он тут же передал Алене как импортное средство от сутулости.

Началась суета с погрузкой. Вещи девушки разместили в первую очередь. И уже решали – в каком порядке расположиться в малогабаритной «Таврии», когда рядом послышалась громкая английская речь. Вику поздравляли с благополучным прибытием и желали всего хорошего в дальнейшем. Она бойко отболталась стандартными вежливыми фразами.

Данный диалог заставил меня подумать о том, что наша группа слишком уж на виду. Поэтому быстро скомандовала:

– Наталью – за руль. Вячеслава, как крупногабаритный груз, – на переднее сиденье, остальные – сзади. Недовольным есть свободный закуток в багажнике.

Возражений не было. Было замечание со стороны Наташки, усомнившейся в том, что я самая умная, и спросившей об этом у меня напрямую. Какой же дурак признается в обратном?

Аленка ехала на коленках у Лешки, укладываясь нам на колени каждый раз при виде постов ГАИ.

– Странное дело, – заметил сын после непродолжительного молчания, – оказывается, самолеты из Барнаула летают теперь через Лондон. Не иначе как летчики керосином там спекулируют. И что характерно! Основная часть барнаульцев шпарит исключительно на чистейшем английском! Надо будет отца удивить.

– Если это шантаж, то дальше пойдешь пешком, – заявила Наталья. – Отец еще больше удивится, когда ты появишься пред его светлые очи не позднее завтрашнего утра.

– Ну что вы, какой шантаж! Будем считать все простым недоразумением. Самолет из Барнаула угнали в Лондон. При этом основная часть барнаульцев попросила политического убежища в Англии. Не успел самолет подняться в воздух, как его угнали англичане, решившие попросить политического убежища в России. Бартерный обмен человеческими ценностями! За время полета все оставшиеся верными Родине барнаульцы с помощью иностранцев выучили английский язык, что нам сейчас Виктория и продемонстрировала.

– Балабол! Об этом тоже не стоит говорить папику, – подчеркнула Алена, в очередной раз укладываясь на наши колени. – Возьми простой и сокращенный вариант: прибыл самолет, встретили, проводили на автовокзал. Просто, и не запутаешься.

– Мам! – повернулся сын ко мне вполоборота. – Надеюсь, ведаешь, что творишь?

– «Надежды юношей питают…», – машинально пробормотала я. – Славуня, я в своем уме. По-другому нельзя.

– Понятно. Интерпол отдыхает, раз ты работаешь… Вика, – обратился он к девушке, – похоже, твой фантастический перелет в столицу и отъезд в город Касимов призваны сделать из нас полных идиотов. – Вика непонимающе моргнула ресницами и неуверенно улыбнулась. – О! А теперь и Наталья Николаевна свою лепту вносит, – заявил он, выглянув в окно. – Вообще-то автовокзал располагается на Щелковской. А это в другой стороне. Лешка, ты что там притих? А-а-а, понятно… Тебя Ленка заткнула своей гривой. Боишься рот разинуть, чтобы не подавиться?

– А что тут говорить? – промычал Лешик. – Все нормально. Наши женщины организовали двойной угон самолета из Барнаула. А теперь вот угоняют «Ставриду» в неизвестном направлении.

Похоже, направление действительно было известно только Наташке.

– Значит, так, – серьезно заявила она, взглянув на часы. – Скоро мы доберемся до нужного места. Вика находится в сложной ситуации, ей угрожает опасность, и она об этом знает. Верно, Вика? – Девушка пискнула что-то неопределенное, поскольку Наталья недостаточно притормозила при повороте на проселочную дорогу, всех разом повело влево. – Мы дали слово доставить ее в целости и сохранности в безопасное место, – не обращая внимания на недовольство коллектива, продолжила подруга. – Увы, тайны соблюсти не удалось. Тем не менее попрошу всех держать язык за зубами.

Просьбу удовлетворили. На какое-то время в машине повисла напряженная тишина. Все усиленно обдумывали Натальино выступление.

Первым дал волю языку догадливый Лешик:

– Я понял: операция по спасению Виктории чуть не накрылась медным тазом из-за оперативного вмешательства резидентов иностранной разведки – Дмитрия Николаича Ефимова, кликуха Хирург, и Бориса Иваныча Кузнецова, он же Программист. Вам пришлось срочно уходить от погони, заметая следы. Мы со Славкой в заложниках.

– Ма, я не папик, – напомнил мне сын. – Понял бы и простил ваше стремление отдохнуть денек на природе вдали от мужского братства и надоевших кастрюль, если бы вы честно обо всем сказали. К чему эти выкрутасы?

Найти достойный ответ я не успела. Наталья на нервной почве слишком резко притормозила у буйно разросшегося кряжистого дуба. Всех повело вперед. Аленку особенно. Она съехала с коленок Лешика нам под ноги и там застряла в ожидании лучших времен.

Хорошо, что за ними дело не стало. «Ставрида» скатилась с косогора, мы оказались на берегу реки, где благополучно и увязли в песке.

Вылезали с осторожностью, оглядываясь по сторонам.

– Что стоишь, качаясь, рябина ты наша тонкая? Тебе наверх, к дубу, – подсказала Наталья. – Я со всей оравой здесь замаскируюсь. Петр Василич выразил желание, чтобы, кроме нас с тобой и Вики, ни одной живой души не было. Ему хорошо указывать. Кому он нужен-то? Скачет, как кузнечик, тень на плетень наводит…