РАБСТВО

       . Городская стража внешних столичных ворот беспрепятственно пропустила этого мага в город, как только он продемонстрировал свой фирман, даже не потребовав оплаты входной пошлины и не задавая лишних вопросов. Но призрачная стража, охранявшая замок Правителя, оказалась более придирчивой и, отказалась беспрепятственно пропустить мага в замок в такое раннее время. Воины призрачной стражи вызвала на свой пост своего капитана стражи. Ждать появление капитан пришлось очень долго, он появился на посту только через полчаса. Когда капитан призрачной стражи вышел из ворот замка, то он выглядел заспанным человеком. Но, увидев невзрачную фигурку мага, закутанную в широкую накидку с глубоким капюшоном на голове, капитан приободрился и, широко заулыбавшись, потребовал предъявить сопроводительные бумаги.

       - Ваша милость, - сказал капитан призрачной стражи, - не изволите показать мне вашу подорожную и другие сопроводительные бумаги. Только тогда я смогу доложить Повелителю о вашем прибытии и вам устроят достойную согласно вашего придворного чина встречу.

       - Вы что под этим имеете в виду, капитан Фенрих? - Из-под капюшона послышался голос, лишенный каких-либо эмоций и человеческих интонаций. - Этими словами, капитан, вы хотите мне сказать, что все время, пока вы будете докладывать и показывать мои сопроводительные бумаги Повелителю, я буду стоять у ворот и ожидать вашего возвращения. К тому же, капитан, вы, вероятно, понимаете, что вручая Повелителю мои бумаги, вы тем самым берете на себя мое официальное представление монарху, а я не смогу при этом присутствовать. Да, вы за кого меня принимаете, капитан, за мальчика на побегушках?! Как вообще вам могла эта мысль прийти вам в голову? Конклав Лиги Серых Магов общим собранием и тайным голосованием рекомендовал меня на пост придворного мага султаната Гурам, который по своему статусу является вторым лицом правящей иерархии всего султаната. Мой вам совет, капитан Фенрих, если вы желаете и далее занимать пост начальника призрачной стражи, отдайте распоряжение стражникам о моем пропуске в замок и лично сопроводите меня к Омару Эль-Нассару, который, несмотря на столь раннее время, уже не спит и со смотровой площадки замка наблюдает за нами.

       - Он, что так и не ложился спать?! - Машинально воскликнул капитан Фенрих и поднял голову, чтобы посмотреть на смотровую площадку донжона замка, которая находилась чуть в отдалении и высоко над головой, где в этот момент виднелась одинокая фигура человека. Но, сообразив, что перед этим сморозил глупость с предложением магу, молодой капитан призрачной стражи задумался на мгновение и вновь учтиво обратился к магу, не выказывая при этом удивления тем обстоятельством, что магу известны его имя и звание, которое Повелитель присвоил ему только два дня назад.

       - прошу извинить меня, ваша милость, я готов сопроводить вас к Повелителю, но я не видел никаких бумаг, подтверждающих, что вы это вы, а не кто-нибудь другой, и я еще не видел вашего лица. - Виноватым тоном произнес молодой капитан и вопросительно посмотрел на мага.

       - Хорошо. - Сказал нечеловеческий голос. - Я с удовольствием помогу вам решить эти проблемы.

       Перед глазами капитана Фенриха внезапно развернулся большой пергаментный свиток, исписанный каллиграфическим почерком и большой и красной сургучной печатью на витом золотом шнуре. На пергаменте отличным каллиграфическим почерком был следующий текст:

       "Г-ну Омару Эль-Нассару,

       Повелителю султаната Гурам,

       Восточная Империя.

       Настоящим письмом конклав Лиги Серых Магов рекомендует мага одиннадцатого разряда Ивонн Де ля Рунж на должность придворного мага султаната Гурам.

       Сим письмом подтверждается, что Ивонн Де ля Рунж обладает всеми необходимыми профессиональными знаниями и личными качествами для исполнения указанной должности.

       Архимаг и верховный магистр Лиги Серых Магов,

       Арцивиус (собственноручная подпись).

       Настоящее письмо подтверждено и заверено официальной печатью, хранящейся в канцелярии Лиги Серых Магов".

       Капитан Фенрих три раза перечитывал содержание фирмана и хотел было взять его в руки, но свиток, словно живое существо, осторожно отодвинулся от его рук на безопасное расстояние и, свернувшись в рулон, нырнул в руки магини. Только что возведенный в капитанскую должность и получивший дворянское состояние молодой парень совершенно по-крестьянски почесал пятерней затылок, затем низко поклонился магине и, сделав широкий жест рукой, приглашая ее следовать за ним и первым направился к воротам замка.

       Вскоре эта пара поднималась по узкой мощеной брусчаткой улочке цитадели к главной башне, донжону, замка. Капитан Фенрих был человеком молодым, но крупного телосложения и высокого роста, поэтому ему приходилось подстраиваться под мелкие, семенящиеся шажки магини, чтобы она не отставала от него.

       Эль-Нассар, которому действительно не спалось из-за переживаний по поводу смерти близкого друга и неприятностей на границе султаната, давно заметил встречу нового капитана призрачной стражи с путником. Сейчас он пребывал на смотровой площадке донжона замка, видел одинокого путника перед воротами замка и его встречу с капитаном Фенриха. Из-за дальнейшего развития этого события он понял, что капитан ведет гостя к нему на встречу и теперь ожидал прибытия обоих на смотровую площадку. Когда парочка, состоящая из большого и рослого капитана призрачной стражи и этой небольшой фигурки путника с головой под капюшоном, поднялась на смотровую площадку, Эль-Нассар кивком головы поблагодарил капитана за службу, одновременно здороваясь с ним, после чего вопросительно посмотрел на путника.

       - Извините капитана за неповоротливость и проявленную недогадливость. Фенрих пока еще молод и неопытен, но у него еще впереди вся жизнь. - Первым нарушил молчание и начал разговор Эль-Нассар. - Капитан простой парень, но все-таки быстро сообразил, что в чем-то не прав и сумел исправить положение. - Затем Эль-Нассар замолчал на минутку и после паузы продолжил. - Я догадываюсь, кто вы и зачем пришли ко мне и я очень рад, что Лига Серых Магов прислушалась к моей просьбе и положительно решила мою проблему. Но прежде чем вы приступите к своим служебным обязанностям, я хотел бы первоначально перекинуться с вами парой слов. Вы должны понять, что Айрон Филдинг, который до вас занимал должность придворного мага, был для меня не просто человеком из моей команды управляющих делами султаната Гурам, он был нечто большим, чем просто магом. Он был моим другом, мы с ним дружили, но никогда широко на публике не афишировали этих своих отношений, мы понимали друг друга с полуслова или полувзгляда. Перед мной и вами сейчас стоит большая задача найти общий язык, а вам, как можно быстрее, вникнуть в дела, которыми занимался Айрон, чтобы вы могли присоединиться ко мне по делам рассмотрению и вынесения решений гражданских и государственных проблем. Но об этом более детально мы с вами переговорим позже, когда вы отдохнете после утомительного, я полагаю, путешествия к в столицу султаната Гурам. Завтра проведем официальную церемонию вашего представления и вступления на должность придворного мага нашему двору, правительству и народу султаната Гурам. А пока отдыхайте и набирайтесь сил работы, которая, это я могу вам гарантировать, будет тяжелой и напряженной. Наш султанат вошел в полосу кризиса и ваша помощь будет неоценима. Что касается сегодня, то, если у вас имеется на то желание и вы сохранили достаточно сил, я и министр внутренних дел Борг могли ввести вас в курс основных государственных проблем и дел,

       - Позвольте поблагодарить вас, Омар Эль-Нассар, за сердечную встречу и открытый разговор. - Послышался в голове Эль-Нассара беспристрастный, лишенный каких-либо интонаций голос. - Я глубоко вам признателен за подобную открытость и надеюсь, что сумею занять достойное место в вашей команде единомышленников и соратников. Да, вы правы, мне хотелось бы отдохнуть после долгой дороги и я, вероятно, пару часов посвящу отдыху. Но мне также хотелось сказать, что приложу все силы, свое умение мага и профессиональный опыт, чтобы стать достойной заменой Айрона Филдинга.

       - Вы знаете истинное имя погибшего мага?!

       Воскликнул Эль-Нассар, сейчас его несколько обеспокоил подобный поворот только что начавшейся беседы. Никогда ранее ему не приходилось знакомиться с людьми вот в такой ситуации, когда ты даже не знаешь с кем именно имеешь дело и ведешь беседу, эта скрытая плащом фигура и укрытая капюшоном голова человека, лишенная каких-либо интонаций речь и намеки не некоторые обстоятельства.

       - Да, вы абсолютно правы. - Продолжил искусственно воссозданный голос. - Эта скрытая плащом и капюшоном фигура, беспристрастный, лишенный эмоций голос вызывает определенные подозрения. Нет, Повелитель, вы только не подумайте, что я слышу и читаю ваши мысли. Иногда, скажем, когда это требуется, я могу и прочитать мысли другого человека, но тогда передо мной находятся люди другого порядка и характера. Все дело в том, Омар, что я... я женщина.

       С этими словами фигурка сбросила с плеч плащ и капюшон. Перед Эль-Нассаром предстала женщина средних лет и среднего роста, с хрупкой и женственной фигуркой, с длинными светло-каштановыми волосами и с бездонными глазами-изумрудами. Она была очень красива, но не красотой юной девицы или расцветающей красотой девушки, вступающей во взрослую жизнь, это была зрелая, аристократическая красота тридцатилетней женщины, не раз сталкивающейся и решавшей жизненные проблемы.

       Эль-Нассар, разумеется, был захвачен врасплох той метаморфозой, которая произошла на его глазах, когда мужчина-маг, многие люди полагали, что магами могут быть одни только мужчины, в одно мгновение превратился в прекрасную женщину. Ему потребовалось определенное время, чтобы взять себя в руки, и определенные усилия воли, чтобы долгое время не выглядеть дураком в глазах этой магини-красавицы. Он стоял и смотрел на женщину, не в силах ответить или прокомментировать ее слова. От любой встречи с магом можно было ожидать чего угодно, маг есть маг, они непредсказуемы в мыслях и в своем поведении. Эль-Нассар не ожидал, что Лига Серых Магов окажется столь неучтивой и в султанат Гурам направит женщину магиню на такую высокую должность, как придворный маг, второе лицо в государстве. Изумление на лице Эль-Нассара медленно сменялось на досаду, раздражение, а затем начало перерастать в гнев. Мир Тринидад пользовался в основном услугами мужчин магов, ни одно государство Восточной Империи не имело на своей службе женщин магинь, правда, до Эль-Нассара доходили слухи о том, что пара графств Западной Империи имели министрами иностранных дел женщин, но это было в Западной Империи. А его султанат входит в состав Восточной Империи, которая управляется Верховным Правителем, поэтому Эль-Нассару было бы позором принять на службу эту магиню.

       - Почему Лига Серых Магов осмелилась направить ко двору, Повелителя султаната Гурам, какую-то женщину с магическими способностями... ? - Задал вопрос Эль-Нассар с твердым придыханием и металлом в голосе, но его вопрос так и не был сформулирован до конца.

       Он запнулся и так не мог до конца сформулировать вопрос речь, так как был остановлен одним только взглядом зеленых женских глаз магини, в которых начала проявляться жесткая упрямость и непониманием того, почему настроение собеседника так стремительно поменялось. Любой мужчина, хоть один раз заглянувший в глаза этой женщины, моментально осознает, что не в силах противостоять их волшебной притягательной силе. Он вдруг начинает осознавать, что ему хочется погрузиться в их изумрудную бездну, чтобы навсегда там остаться. Услышав мягкий женский смех, Эль-Нассар сумел, приложив огромные усилия воли, вынырнуть из этой изумрудной бездны, отвести глаза от этих глаз обворожительной женщины, чтобы ощутит, как в его душе и сердце исчезают раздражение и обида.

       - Извините меня, я не должен был разговаривать с вами в таком тоне и с подобным раздражением. - Сами собой его губы прошептали эти слова.

       - Ну, что ты, Омар, тебе не стоит так волноваться по поводу того, что я одновременно женщина и магиня. - Послышался приятный голос собеседницы. - Все в порядке, в подобной ситуации все мужчины, как только узнают о том, что я женщина и магиня, реагируют аналогичным образом. Не думай ничего плохого о Лиге Серых Магов, в которой развернулась горячая дискуссия о том, кого из магов направлять тебе в помощь. В ближайшем время тебе и твоему султанату придется переживать тяжелые времена, поэтому многие маги Лиги хотели бы отправиться тебе в помощь. Собрался весь конклав Лиги Серых Магов для обсуждения этого вопроса, победила моя кандидатура по причине личной заинтересованности в получении должности придворного мага при твоем дворе в султанате Гурам. Но прежде чем рассказать в чем эта личная заинтересованность заключалась, позволь мне тебе представиться: мое полное имя Ивонн Де ля Рунж и я маг одиннадцатого разряда. В настоящий момент на всем Тринидаде существуют всего два мага такого ранга. Это Верховный магистр Лиги Серых Магов Архимаг Арцивиус и я, к вашим услугам. - В этот момент сделала небольшой книксен и продолжила свой рассказ. - Мы с Арцивиусом провели немало времени вместе, обсуждая проблемы и реальности мира Тринидад. В ходе этих обсуждений, пришли к пониманию, что этот мир ожидают смутные времена, причем, в ближайшем будущем. В Восточной и в Западной Империях появились реальные признаки, свидетельствующие о скорой дестабилизации государственности этих империй. Под этим понимается крах политической власти, крах экономики и промышленный спад, что может привести к распаду и последующему падению этих империй. И главное, все наши геополитические исследования показали, что этот смутные времена и процесс дестабилизации начнутся с нанесения первого удара по султанату Гурам, а затем цепочкой аналогичные события распространятся по обоим полушариям Тринидада. Именно в этот момент Лига получает информацию о загадочном убийстве Айрона Филдинга, придворного мага султаната Гурам. Таким образом, убийство нашего мага можно было бы рассматривать в качестве одного из первых шагов по дестабилизации власти в этом султанате. Это весть стала последней каплей в чаше нашего терпения и мы с Арцивиусом решили, что Лига Серых Магов не имеет права оставаться в стороне от начавших разворачиваться в этом султанате и обязана вмешаться, чтобы приостановить этот процесс. Вместе с Арцивиусом мы решили, что заменить Айрона Филдинга должна я, так как Арцивиус не вправе покинуть Лигу в такие серьезные времена. Я должна была поехать в султанат Гурам и потому, что Айрон Филдинг... был моим мужем и отцом моего ребенка. Филдинг был неплохим человеком, отличным магом, но плохим мужем и отвратительным отцом. Его несносный характер так и не позволил ему пережить тот факт, что я была магом десятого разряда, а он никак не мог подняться выше шестого разряда. Поэтому Айрон сбежал от меня и сына, много скитался по миру, пока не объявился в султанате Гурам, твоем султанате, Омар. Мы узнали об этом, когда он попросил Лигу Серых Магов прислать ему рекомендацию для его назначения на должность придворного мага. Айрон был свободным человеком и вправе был принимать любое решение. Но сегодня, когда его жизнь прервалась, я никогда не прощу себе тог факт, что позволила ему покинуть себя и принять смерть без меня. За это я, никогда не прощу и не пощажу его убийц, буду искать их и, когда найду, то их накажу по-своему, по-женски. Это все, что я хотела рассказать, Омар, тебе и одному только тебе. - Как бы в раздумье закончила свое рассказ Ивонн Де ля Рунж, магиня одиннадцатого разряда. - А сейчас я пойду, отдохну. Пришли ко мне капитана Борга часам к трем. - Добавила она и по лестнице стала спускаться со смотровой площадки.

       Омар Эль-Нассар долго смотрел вслед своему новому придворному магу, затем поднес руку с браслетом к губам и отдал распоряжение о размещении магини в покоях прежнего придворного мага и о выделении ей женской прислуги. Затем он связался с министром внутренних дел Боргом и маркизом Алистаном и передал им информацию о времени встречи с новым придворным магом, ни словом не упомянув при этом, что этот новый маг - женщина.

Глава 15

       Официальная церемония вступления в должность Ивонн Де ля Рунж прошла скромно, но в полном соответствии с придворным протоколом. Казалось бы, скучнейшая церемония представления нового министра привлекла внимание всех женщин султаната. Жены, дочери и официальные фаворитки высших сановников и придворных министров были взбудоражены циркулирующими по двору слухами о том, что новый придворный маг - женщина. Поэтому все женщины явились на эту церемонию в таком большем количестве, что церемония тут же превратилась в светское мероприятие, на котором те же женщины блистали своей красотой и фамильными драгоценностями. Они настолько увлеклись этой демонстрацией, что забыли о том, для какой цели проводилось это мероприятие, едва успели посмотреть на придворного мага, Ивонн де ля Рунж не произвела на них особо сильного впечатления.

       Но Повелитель султаната Гурам Омар Эль-Нассар ни на шаг не отходил от своего нового министра двора и ревниво следил за всеми сановниками и министрами, которые подходили знакомиться с Ивонн. По его мнению, Ивонн Де ля Рунж всех красавиц двора превосходила своей обворожительной красотой и непосредственностью. Он злобно ткнул кулаком в бок министра внутренних дел Борга, который увлекся и в течение нескольких минут вел светскую беседу с магиней о предстоящих делах и при нем договаривался о новой встрече. Почувствовав толчок, Борг обернулся и мгновенно разобрался в ситуации, сообразив, что это Повелитель проявляет ревность на его разговор с женщиной-магом, отошел немного в сторону и стал громко на весь зал приемов ржать, подобной лошадь на кавалерийском плацу. Этот случай не прошел мимо глаз других участников и участниц церемонии и был правильно понят и истолкован. С этого момента Повелитель мог в полной мере насладиться обществом прекрасной дамы и магини одновременно. У них нашлось много тем для обсуждения и разговоров, они не заметили, как пролетело время и завершились церемония и официальный прием по этому случаю. Никто из присутствующих не вмешивался в их разговоры и дальней стороной обходили магиню, чтобы Повелитель случайно превратно не оценил бы этот контакт.

       Следующим утром Ивонн Де ля Рунж встретилась с исполняющим обязанности министра внутренних дел Боргом и директором службы дознания маркизом Алистаном. Они прошли в дальний угол внутреннего двора замка и стали по узкой, скрипящей, винтовой лестнице спускаться в подземелье замка. Спуск по лестнице продолжался очень долго и Ивонн начала жалеть, что, второпях, легко оделась, а с каждой ступенькой вниз становилось все прохладнее. Да и к тому же коптилка в руках Борга освещала дорогу одному только ему, а ей и маркизу приходилось ногами нащупывать ступеньку, прежде чем ступить на нее. Она вздохнула, знобко повела плечами и щелкнула пальцами руки, помещение с лестницей осветилось мягким светом, а на плечи Ивонн упал полушалок. Оба мужчины вздрогнули, переглянулись, посмотрели на Ивонн и продолжили спуск по лестнице, никак не комментируя новые обстоятельства.

       Через пару минут спуск по лестнице завершился. Подземелье замка представляло собой круглое помещение с бетонным полом. Ивонна зябко переступала с ножки на ножку, на которых были легкие туфельки на каблуках и в сердцах ругалась про себя, решив, что в следующий раз, когда это мужичье пригласит ее прогуляться еще в какое-нибудь место, то она оденется в тяжелый и теплый мужской костюм и на ноги натянет зимние сапоги. Борг и Алистан, какими бы они не были увальнями, сумели прочитать и правильно понять выражение лица и глаз своей прекрасной дамы, но не дали чувствам взять вверх над реальностью и снова по-мужски гордо промолчали по этим обстоятельствам.

       Маркиз Алистан, ни слова не говоря, направился к одной из четырех дверей, выходивших на площадку. Только применив силу, он открыл ее и, повернувшись к остальным, сделал приглашающий жест рукой. Из комнаты сильно потянуло настоящим холодом, весь пол помещения, куда они вошли, покрывал лед, на котором лежала чье-то тело. Ивонн осветила комнату и перед ее глазами предстал Айрон Филдинг, лежащий во льду с закрытыми глазами и кинжалом, торчащим из спины. После многих лет разлуки он мало изменился, оставался тем же парнем, который так ей нравился и которому она подарила себя и сына. На его щеке, даже покрытой месячной щетиной виднелась родинка, которую она любила целовать. Ивонн осторожно протянула руку вперед и коснулась этой родинки. Ощущение огромной тяжести, словно молот рубануло ее по руке, которая тут же безвольно повисла вдоль тела.

       - Всем отойти в сторону и подальше от трупа. - Хриплым шепотом произнесла Ивонн.

       Краем глаза она заметила, как маркиз Алистан нерешительно положил руку на шпагу, но, взглянув на Борга, отказался от идеи и скользящим шагом отошел в сторону от ледника, но комнату не покинул. Борг же повел себя, как агнец перед закланием, он спокойно сделал шаг назад, но держась, как можно ближе к магине.

       - Труп нельзя трогать, его нельзя касаться руками живого человека, в нем что-то хранится, но информация будет передана тому, кто сумеет себя обезопасить и не дать телу погибшего низвергнуться в геенну огненную. У меня хватить сил обезопасить только себя, а вас обоих я не смогу защитить. Поэтому будьте добры держаться от меня и тела Айрона подальше, не подходите к нам ближе, чем на четыре метра. - Шептали сразу высохшие губы Ивонн Де ля Рунж, а глаза, вспыхнувшие алым цветом, дюйм за дюймом ощупывали пядь за пядью тело бывшего Придворного Мага. - Оставьте нас в покое и не обращайте внимания на то, что будет происходить в этом помещении.

       С этими словами Ивонн сделала легкое движение плечами и на пол упал цветастый полушалок. Затем она шагнула вперед и сбросила с ног туфельки. Борг было ринулся в комнату, чтобы схватить эти туфельки и снова их одеть на эти прекрасные женские ножки, которые сейчас босыми стояли на ледяном полу, но был остановлен жесткой рукой маркиза Алистана. Пока мужчины возились между собой, Ивонна уже кружилась в странном танце, напоминающим танцы дикарей вокруг костра. Тело женщины грациозно изгибалось и принимало прекрасные и недвусмысленные позы, а ноги принимали то одну, то другую танцевальные позиции, они - то резко взлетали вверх или отбрасывались под прямым углом в стороны. Танцующая женщина, превратившаяся в колеблющийся язычок пламени, неуловимым движением рук распустила свои длинные волосы и сбросила верхнюю одежду. Уже совершенно обнаженной она резко увеличила темп танца, ее движения стали сливаться в сложный магический орнамент, превращая реальность бытия в иллюзию безвременья. В комнате начал гаснуть свет, но Ивонн своим танцем не давала ему погаснуть до конца и дать ночи или злу возобладать над светом и добром.

       Трудно сказать, сколько времени продолжался этот танец обнаженной магини, когда в помещении послышался нарастающий звериный рев и на ноги стал подниматься Айрон Филдинг. С трудом поднявшись на ноги, он попытался начать танцевать, но танец ему не давался, но привлекаемый танцевальными па магини, он стал слепо следовать за ней и, широко расставив руки, пытался ее обнять, заключить в свои объятия. К счастью и большему облегчению Алистана и Борга, проделать этого ему никак не удавалось, зомби был слишком медлителен. Но Ивонн стала уставать, по выражению ее лица было хорошо видно, что она уже с трудом выдерживает темп танца и может свалиться на пол. Маркиз Алистан выхватил шпагу из ножен и стоял, в любую секунду готовый прервать танец женщины и встать на защиту женщины-мага.

       В какой-то момент комната все же погрузилась в темноту, но через мгновение вспыхнувший яркий свет пронизал тьму и мужчины увидели магиню, ничком и неподвижно лежащую на полу с кинжалом в руках, который имел зигзагообразное лезвие. Неподвижное тело Айрона Филдинга было также на полу, в глаза бросалось огромное кровавое пятно на его спине. Борг и Алистан рванулись в комнату, чтобы помочь Ивонн и забрать ее из этого ледяного помещения, но были остановлены неведомой преградой, возникшей в дверном проеме. Это задержка в дверях позволила им просмотреть с начала и до конца трехмерную картину изображения, возникшую над телом бывшего придворного мага.

       Изображение началось с искорки пламени, появившегося на острие лезвия кинжала и которая начала разгораться и разрастаться, пока не превратилась в громадный язык пламени. Мгновение ничего не происходило, но затем в пламени стали возникать и формироваться образы, поочередно сменяющие друг друга, - человек, сидящий за столом и пишущий на листах пергамента, еще человек, но уже в другом помещении, больше смахивающим на тюремную камеру и третий образ было существом, которое по определению было не человеком, но внешне очень похожим на него. В ходе развития сюжетной линии изображения это существо успело пообщаться и с человеком в тюремной камере, после краткого разговора отправив его на судно с парусами в море, и с пишущим человеком. В какой-то момент Алистан и Борг сообразили, что существо не разговаривало с этим человеком, а осторожно подкрадывалось к нему, далее их мнения разделились. Маркиз полагал, существо подкралось к пишущему человеку со спины и нанесло удар кинжалом, а Борг придерживался мнения, что существо упало на человека сверху, чтобы нанести смертельный удар в спину. Изображение завершилось кадрами, показывающими, как существо рыскает по помещению, торопливо собирая бумаги и другие предметы, и исчезает в короткой вспышке золотистого марева магического портала.

       Оба мужчины четко зафиксировали, что последнее, что захватило существо с собой был янтарный камень, который до смерти пишущего человека лежал перед ним на столе.

       Магическая преграда в дверном проеме исчезла, когда окончательно погас язычок пламени, Борг сразу же влетел в помещение и схватил на руки Ивонн Де ля Рунж, а маркиз Алистан принялся осматривать комнату, надеясь разыскать и другие свидетельства, но был остановлен едва слышимом шепотом магини.

       - Здесь больше ничего делать, мы узнали все, что хотели и могли узнать. Все кончено. Айрон до последней минуты и после смерти оставался настоящим магом и мужчиной, он дал нам возможность живыми покинуть это проклятое место. Нам следует вернуться на поверхность, как можно быстрее, так как через мгновение здесь все сгорит. Айрон хочет в огне навсегда покинуть этот мир, а мы должны уважать его посмертное желание. Через секунду будет задействован портал переноса. - Голова Ивонн безвольно упала на плечо министра.

       Когда помещение покинули люди, тело Айрона Филдинга взорвалось ярким пламенем и через секунду все помещение превратилось в зону сплошного пламени, в этом магическом огне горел даже лед.

       ххх

       Жизнь на "Весенней Ласточке" шла по строгому расписанию.

       Если бирема находилась не в плавании, то сигнал утренней побудки рабов-гребцов подавался ошейником в пять часов утра и напоминал звучание горна в пионерском лагере. Матросы экипажа, разумеется, не слышали этого сигнала, они поднимались обычно в шесть часов утра. Примерно минут тридцать уходило на разминку и на разогрев мускулатуры рабов-гребцов. Они в своих закутках-кабинах ложились на спину на деревянный настил палубы, приподнятыми ногами упирались в стену и расслаблялись, а затем ошейники инициировали нечто вроде электронного массажа - по группам мускулов проходили различные электронные импульсы, стимулирующие бег по пересеченной местности, прыжки, физические упражнения для рук и ног, а также живота и спины. После массажа все рабы поднимались на ноги здоровыми и бодрыми людьми, готовыми приступить к работе в любую секунду.

       Затем в каморках рабов-гребцов появлялись контейнеры с завтраком и обедом одновременно. Их никто не приносил и не раздавал, а они сами собой возникали в точно определенное время перед каждым рабом. Причем каждый раб получил именно те блюда, которые ему предписывались неизвестным диетологом. Никто не интересовался его вкусами и пожеланиями, но каким-то образом все учитывалось. Не раз я пытался проследить, как контейнеры с завтраками и ужинами появлялись в наших закутках. Как только мой сосед и напарник по весла получал свой контейнер, я во все глаза следил за пространством вокруг меня, желая уловить мгновение появления контейнера, но все мои усилия и уловки были напрасными. Контейнер появлялся именно тогда и именно в том месте, от которого я только что отвел взгляд. Поняв, что мне не удастся обмануть провидение, я вскоре забросил это занятие и стал воспринимать появление контейнера, как должное и повседневное дело.

       Днем рабов вообще не кормили, а давали поужинать в районе шести-семи часов вечера. Но и утром и вечером кормили хорошо и плотно, никто из рабов -ребцов не страдал от голода. Практически всегда подавалось мясо или рыба, меню готовилось в зависимости от пожеланий раба, который абсолютно ничего об этом не знал и не ведал. Я очень любил рыбу и контейнер часто приносил мне рыбные блюда с картошкой, свежими или жареными овощами, а однажды мне дико захотелось кофе с сыром, на следующий день в утреннем контейнере я обнаружил коричневую бурду с непонятно какой жидкостью и тарелку, полную нарезкой различных сортов сыра. Там даже был настоящий земной итальянский пармезан, но сколько бы я потом не бился, контейнер ни разу не делал мне повторно подобного подарка. В лучшем случае я получал кружку молока и краюху кукурузного хлеба.

       Несколько слов о самом контейнере. Нет, он не был из пластика или другой известной мне синтетики. Основу материала, из которого изготовляли контейнер, составляла тканая материя, но пропитанная смолами, делающая этот контейнер непроницаемым для окружающей среды. Пища в нем могла в течение долгого времени сохраняться и оставаться горячей и свежей. Однажды нам только подали завтрак, но не успели мы вскрыть контейнер и позавтракать, как пришлось сесть за весла и отмахать веслами практически весь дневной день, но когда выдалась минута поужинать завтраком, то он оставался горячим и весьма питательным. Удивительным было и то, что, как только он оказывался в чьих-то руках, то крышка контейнера откидывалась сама собой. Но когда мой напарник попытался съесть мой ужин, то не смог открыть крышу контейнера. Опустевший контейнер через некоторое время растворялся, оставляя после себя небольшую маслянистую лужицу жидкости, которая сразу же впитывалась в дерево.

       Что касается столовых приборов, то все, чем я располагал, это была ложка в форме глубокого ковшика. Им было удобно пользоваться, но, если попадались куски мяса, то их приходилось разрывать зубами, так как ни ножа, ни вилки у меня не было и не появилось за все свое время пребывания на "Весенней Ласточке".

       Не было проблем и с физиологическими отходами человеческого тела, как только возникала необходимость появлялись темные контейнеры, по своей форме похожие на горшки, которые исчезали, не оставляя ни запахов, ни грязи, после использования по назначению.

       С момента появления на "Весенней Ласточке" я был прикован к бревну чурбаку в своей каморке и ни разу его не покидал, с раннего утра и до позднего вечера находился на рабочем месте и в полной готовности в любой момент приступить к работе. У меня имелся постоянный напарник, вместе с которым мы ворочали гигантское весло одновременно поднимая и опуская его в едином ритме со всеми гребцами нашего борта. Когда опускались паруса, то мы приступали к своей работе. Ошейник барабаном или другим ударным инструментом выдавал ритм гребков, частота которых зависела от ситуации. Если бирема не спешила и ей не нужно было скрываться, то выдавался размеренный ритм гребков, который позволял нам работать в течение долгого времени. Однажды мы три дня и три ночи шли под веслами, в то время на море стоял полный штиль, а шкипер спешил доставить груз к точно условленному сроку. После этой работы, он дал нам отдыхать полтора дня, в течение которых мы не прикасались к веслам.

       Если же бирема попадала в сложные ситуации или она скрывалась от погони, то частота гребков постоянно возрастала. В таких случаях не существовало верхней планки ограничения частоты гребков. К слову сказать, ошейник, хорошая кормежка, отличное физическое состояние рабов-гребцов творили чудеса, когда ситуация требовала, то наши тела могли выдавать любую частоту гребков, мы могли превратиться в отличный движитель для биремы. Слава богу, но подобное насилие над человеческим организмом осуществлялось только в исключительных случаях и только тогда, когда "Весенней Ласточке" угрожала смертельная опасность. Моя память хранит только один такой случай, когда ошейник отключил наше сознание и в течение второй половины дня на всю катушку использовал наши тела. Три четверти рабов-гребцов биремы так и не сумели обрести сознание и их трупы матросы специальными крюками повыбрасывали в море на съедение акулам. Шкиперу пришлось немало претерпеть и помучаться, прежде чем он нашел новых рабов на оставшиеся вакантными места в каморках рабов-гребцов, закалить организмы этих рабов и превратить их в живой движитель биремы.

       Три месяца бирема была не трудоспособна.

       В этом эксперименте погиб и мой напарник по веслу, с которым я так и не сумел перемолвиться и словечком. Только через неделю ко мне в каморку скинули нового раба, который был на голову выше меня и любившего поговорить. Он трепался, не переставая, пока наш судовой кузнец не набросил ему на шею рабский ошейник, он все пытался выяснить, как меня зовут и как живется на этой галере. Я не мог с ним разговаривать, а мыслеречи он не понимал. К тому же до появления кузнеца его охраняли два матроса пикинера, которые держали наготове свои пики в боевой готовности. Так они боялись этого мужика и настолько этот мужик был силен. Как только ошейник оказался на мужике, он сразу успокоился, а глаза потеряли блеск и он долго стоял в углу закутка, не поимая и не осознавая, что происходит с ним и где он находится.

       За этим редким исключением состав рабов-гребцов биремы "Весенняя Ласточка" поддерживался на штатном уровне и вел размеренный и здоровый образ жизни. Свежий морской воздух и регулярное питание. Через пару месяцев такой жизни и работы раб-гребец превращался в совершенный и в отлично отлаженный механизм с железным прессом и мускулатурой. Тело и мускулы раба наливались силой и здоровьем, его можно было бы бояться и уважать за одно то, что он был сильным человеком. Любое объединение этих рабов грозило страшными последствиями, ни при каких обстоятельствах ни матросы экипажа и ни другая военная сила не могла бы противостоять этим рабам в поединках или столкновениях.

       Но ошейник раба полностью контролировал поведение и мысли гребцов и подавлял их веру и волю в борьбе за свободу. Ошейник любого человека, рожденного на Тринидаде, превращал в раба. Он исключал любую возможность общения рабов между собой и свободными гражданами. Ошейник не ограничивал активность или действия раба, но контролировал их поведение, работу головного мозга и, обнаружив малейшее отклонение от нормы, наказывал. Наказание раба варьировалось от легкой электронной встряски до лишения жизни.

       Таким образом, как только такой ошейник оказывался на шее человека, этот человек немедленно превращался в раба и терял право на жизнь или смерть. Те люди, которые никогда не были зависимы от подобного магического устройства - ошейника, представить себе не могли, что в мире может существовать такая форма неволи. Человек с ошейником не принадлежал самому себе, а становился простым и дешевым биологическим механизмом, придатком к магическому артефакту. По всей видимости, это магическое устройство были вечным, я никогда не видел, чтобы на рабе заменяли ошейник, ремонтировали или его подзаряжали энергией.

       Рабы-гребцы являлись частью экипажа биремы "Весенняя Ласточка" и их не презирали или унижали, свободные матросы экипаж их просто не замечали, рабы-гребцы для них не существовали. На военных галерах гребцами становились солдаты, которые несли нелегкую службу морских пехотинцев на морских судах и которые в промежутках между основным занятием - воевать, работали веслами. Этим достигались две цели, солдаты не болтались бестолку по палубе во время морских переходов и поддерживали тела в отличном физическом состоянии. Но они никогда не теряли личной свободы, оставались свободными гражданами и были уважаемыми членами экипажа. Цивилизация планеты Тринидад достигла такой ступени развития, когда рабство еще сохранялось в отдельных государствах, но уже отступало и находилось на последней стадии существования. Графства Западной Империи давно отказалась от рабства, как неэффективной формы производственных отношений. Но на море существовали свои законы, которые существенно отличались от законов на суше.

       На торговых суднах гребцы частично набирались рабами, но в основном они были свободными людьми, которые получали оплату за свои труды. Раб-гребец на этих судах не получал оплаты, но через некоторое время мог потребовать свободы в качестве оплаты за свой труд, скажем, через год или два работы на веслах. Эти рабы не знали и не ведали, что такое ошейник раба. Из всего этого можно было сделать только один вывод, бирема "Весенняя Ласточка" принадлежала такому лицу, которое обладало большой магической силой, не так просто создать такой уникальный артефакт, как ошейник раба и систему по полному подавлению воли человека и который также мог устанавливать и блюсти свой собственный закон на море. Поэтому "Весенняя Ласточка" особо не стремилась подолгу задерживаться в крупных портах Внутреннего океана, а на ночь всегда останавливалась в тихих и неприметных гаванях побережья.

       Но эту ночь бирема собиралась провести в крупном порту.

       ххх

       Шкипер вел бирему "Весенняя Ласточка" по фарватеру, обозначенному вехами и большими валунами, торчавшими из воды, ловко лавировал среди суетливо снующих по акватории порта небольших лодок, шлюпок и рыбацких баркасов, направляясь к самому дальнему в порту пирсу. Весь путь к этому пирсу мы прошли на веслах, равномерно и ритмично работая ими, ошейник особенно не загружал нас. По резкой команде шкипера все гребцы опустили лопасти весел в воду и сделали пару гребков в обратном направлении, чтобы притормозить, а затем остановить скольжение биремы в воде. Это было проделано настолько виртуозно и профессионально, что, когда "Весенняя Ласточка" коснулась носом пирса, то инерция скольжения был погашена, и она замерла на месте и мирно закачалась на прибрежной зыби. Два палубных матроса соскочили на берег и носовой швартов принайтовили к кнехту на пирсе, затем они перешли к заднему швартову и повторили операцию.

       Бирема "Весенняя Ласточка" была пришвартована к пирсу большого порта, который находился на близком расстоянии от столицы султаната Гурам.

       На пирсе не было видно ни единого человека. Но он оставался пустынным не очень долгое время. Вначале объявилась таможенная полиция, которая потребовала судовые документы и опись груза. Когда один из полицейских заглянул в нашу каморку, то его глаза, увидев меня и моего напарника, выражали глубокое сострадание, но он не промолвил и слова, видимо, знал, как действуют наши ошейники, также молчаливо исчез. Мы же продолжали, как незадолго до этого потребовал ошейник, неподвижно сидеть на своем чурбаке и бездумно смотреть в стену перед нами. На появление таможенного полицейского мы не отреагировали ни изменением поз или движением глаз, тот и ушел, так как мы , даже будучи рабами, не пожаловались ему на свое положение или на плохое отношение к нам со стороны шкипера или экипажа, таким образом, ни единый закон султаната Гурам в нашем случае не нарушался.

       Только мой напарник по веслу время от времени проявлял внутреннее беспокойство, я обратил внимание на это обстоятельство только потому, что долгое время наблюдал за соседом и его поведением и уже замечал некоторые странности. Его мысли беспорядочно метались по голове и в его сознании временами возникло ощущение узнавания этого места. А я даже не попытался выяснить, чем было вызвано это беспокойство и что ему показалось знакомым, так как мое более основательное проникновение в его сознание, было замечено и зарегистрировано ошейником, а последствия в этом случае были бы непредсказуемы. Я продолжил наблюдение за его дальнейшим поведением. Сосед попытался привстать, чтобы еще раз взглянуть за борт и осмотреться, но не смог, видимо, в его действие вмешался ошейник, и здоровенный мужик мешком свалился на деревянный настил нашей каморки и, закатив глаза, потерял сознание.

       В этом состоянии он находился до позднего вечера. Я понял, что ошейник или тот, кто стоит за этим ошейником, специально отключил сознание этого раба на столь длительное время из-за того, что его боялся. Он боялся силу воли этого раба, и того, что, находясь в данном порту, мой сосед может вспомнить нечто такое, что может создать угрожающую ему ситуацию, поэтому решил не рисковать. А в моей голове, откуда из глубин сознания возникли ассоциации - зона белых песков, призрачная стража, тюрьма, султанат Гурам и имя Эль-Нассар. Если бы я мог переговорить со своим соседом по веслу и каморке, то, возможно, многое узнал бы, но время разговора еще не пришло, приходилось таиться и ждать лучших времен. Но с этого случая я решил не спускать глаз и ждать момента общения со своим соседом.

       После ухода таможенных полицейских, которые, разумеется, никакой контрабанды не обнаружили и, получив причитающеюся им мзду, они навсегда исчезли из наших жизней. На смену им на борт биремы было сунулись мелкие торговцы, которых с палубы биремы шугнул шкипер и которые моментально попрятались за зданиями пакгаузов и складов. Долгое время нас никто не беспокоил, затем на пирс выкатила одинокая карета, которая поскрипывая всеми четырьмя колесами осторожно подползла к самым сходням. Из кареты появилась мужская фигура, закутанная до головы в плащ и, прихрамывая на левую ногу, подошла к сходням, по которым уже бежал шкипер. Разговор был коротким, беседу или вернее монолог вела фигура, а шкипер только слушал и подобострастно кивал головой. Вскоре раздался стук закрываемой двери, карета тронулась с места и исчезла за поворотом, а шкипер остался стоять, продолжая кивать головой и держа в руках большой замшевый мешочек.

       Вечер и ночь прошли шумно и в погрузке, то и дело без конца подъезжали телеги и на борт биремы поднимался очередной груз. Причем телег и груза было столько, что я потерял им счет. Было уже за полночь, когда мне хотелось спасть, глаза сами собой закрывались, а голова время от времени билась о дерево палубы. Этот стук головы о дерево не давал мне заснуть, но настал момент, когда глаза сами собой закрывались и заснул. Перед самым закрытием глаз я обратил свое внимание на то, что на биреме к этому времени спали все - весь экипаж биремы, рабы-гребцы и даже вахтенные матросы. Один только шкипер оставался на ногах, распоряжаясь погрузкой и за тем, как укладывался груз в трюме. Груза было столько, что часть была груза была размещена и закреплена на верхней палубе. К концу погрузки шкипер едва стоял на ногах из-за усталости, когда последняя телега отправилась восвояси. Но я этого уже не видел, так как крепко спал, сидя на чурбаке и головой прижавшись к деревянной перегородке.

       О том, что шкипер проработал всю ночь напролет свидетельствовал и тот факт, что он проснулся только к полудню, тогда как матросы экипажа поднялись в положенное им время, в шесть часов утра. Они тут же занялись своей работой, наводили чистоту и порядок на верхней палубе и в трюме, проверяли крепление груза и где требовалось, подтягивали крепежные канаты, подготавливая "Весеннюю Ласточку" к выходу в открытое море. Когда шкипер проснулся, то никуда не спешил и не отдавал приказа о выходе в море. Он даже решил устроить помывочный день для матросов и рабов-гребцов экипажа.

       Матросы со сменной одеждой небольшими группками отправлялись на берег и, примерно, через час - два возвращали чистыми, с румянцем на щеках. Ближе к вечеру к биреме подъехала телега с тремя большими бочками, наполненными водой. Двое грязных мужиков взобрались на верхнюю палубу, держа брандспойт в руках, а двое других на телеге начали качать водяную помпу. Мужики на палубе мощной струей стал поливать рабов-гребцов, которые сидели в своих каморках, некоторые из них даже спали. Вода была чуть тепловатой, но подавалась мощной, но, разумеется, не смертельной струей и к тому же она имела немного повышенную щелочность, которая за две минуты полива смывала с рабов всю накопившеюся на их телах грязь, отлично промывала волосы на голове. Обычно помывочный день нам устраивали раз в полгода по воскресным дням, но вода в те времена всегда была из моря, оставляя на теле и в волосах на голове солевую пленку, не создавая при этом у раба ощущения чистого тела и промытых волос.

       Моя набедренная повязка, единственный предмет одежды, имевшийся на моем теле, моментально просохла и я снова стал счастливым рабом, которого только что помыли в бане.

Глава 16

       "Весенняя Ласточка" Груза была перегружена и, словно беременная баба, едва ползла под парусами, а морские волны накатывались на палубу и заливали нас рабов-гребцов. Одна из таких наглых волн так сильно хлобыстнула брызгами по лицу соседа по веслу, шкипер берег наши силы, что тот от удивления едва не свалился на пол каморки и долго почесывал свой лоб. В последнее время этот неразумный раб время от времени совершал разумные действия и уже не казался мне таким уж неразумным рабом ошейника, но идти на контакт с ним было опасно, поэтому я вновь воздержался от разговора с ним.

       Лик прекрасной Эллиды прорезал пелену облаков ночного небосклона Тринидада и все вокруг засверкала и засияло волшебным изумрудным светом, а воздух наполнился приятной свежестью и желанной прохладой. Появление ночной богини я приветствовал, опустившись на колено и протянув к ней правую руку. Легкая улыбка тронула губы ночной красавицы и она благосклонно приняла мое ежевечернее приветствие и, как всегда, не ответила на него. Ошейник сильно мешал и не давал мне возможности спокойно переговорить с ней. Но я чувствовал, что в глубине души красавица по-прежнему интересуется мной и моим положением в неволе, но по каким-то причинам она не может общаться со мной. Поэтому приходилось проявлять терпение и ждать, когда исчезнут все препятствия для нашего спокойного общения. До появления ошейника на шее я несколько раз общался с ней и мы могли трепаться обо всем на свете. Однажды, во время одной из таких бесед я сделал величайшую на свете глупость и обидел девчонку, необдуманно заявив, что богинь на свете не существует. Эллида не просто обиделась, а перестала со мной разговаривать и обращать на меня внимания. Вскоре на мне оказался ошейник раба и вот уже который месяц я мысленно молю ее о пощаде и великой милости, снизойти до разговора со мной, но безуспешно, ошейник надежно блокирует мои магические способности и не дает возможности богине пообщаться со мной. Она мне очень нравилась, я не мог даже на кроткое время забыть о ее существовании и каждый вечер приветствовал ее появление на небосклоне преклонением колена.

       Марсовый из бочки на вершине мачты прокричал, что заметил огонек в море. Появление поблизости от биремы такого огонька могло означать, что рядом плывет чужое судно.

       На мокрой от брызг морских волн палубе появился заспанный шкипер и долго всматривался в морскую даль, приложив ладонь руки к переносице, он пытался высмотреть огонек, замеченный марсовым. Но так ничего и не увидел и тогда он решил взобраться в бочку к марсовому матросу, медленно переставляя руки и ноги он по веревочной лестнице медленно пополз к вершине центральной мачты. Шкипер долго отсутствовал и, когда спустился на палубу, то выглядел чрезвычайно встревоженным и расстроенным человеком. Собрав вокруг себя матросов экипажа, он что-то долго им разъяснял, а затем приказал из оружейной комнаты достать оружие, вооружиться и одеть броню.

       Хватило получаса, чтобы "Весенняя Ласточка" преобразилась, из перегруженной и беременной морской коровы она превратилась в военную галеру с насупленным и настороженным видом, но из-за перегруза сохраняла малую скорость хода. Матросы расчехлили подозрительные возвышенности на палубе и начали возиться в их внутренностях. Другие матросы расхаживали по палубе в кольчугах и доспехах, защищающие грудь, живот и ноги, и были вооружены короткими мечами, саблями и кинжалами, некоторые были с арбалетами. Это перевооружение и преображение биремы происходило в спокойной деловой обстановке, по всей очевидности, экипажу не раз приходилось бывать в аналогичных ситуациях. На верхней палубе не было и намека на панику, правда, все это происходило несколько в напряженной обстановке. Ошейники подали команду рабам-гребцам быть готовыми приступить к работе веслами.

       Никто из экипажа не знал, что за судно нас преследует, но бирема "Весенняя Ласточка" была готова во всеоружии встретить противника. Шкипер частенько посматривал назад по ходу движения биремы, ожидая, когда преследующее судно появится на виду. Очень скоро оно было видно и простым глазом. Еще задолго до этого момента мне удалось рассмотреть это судно при помощи дальневидения, оно во многом напоминала бирему "Весеннюю Ласточку", только у этого судна были три яруса весел и большее количество парусов. Оно медленно и уверенно нагоняло нашу бирему. Если бы "Весенняя Ласточка" была бы не так перегружена, то она давно бы оторвалась от этой триеры. Когда она приблизилась к нашему судну, то эта триера оказалась более древней конструкции и до встречи с нами, видимо, побывала в больших переделках. Но эта триера медленно, но верно догоняла нас, с палубы биремы было хорошо видно, что на ее палубе тоже сновали вооруженные матросы, которых было больше, чем матросов на нашей биреме. Вражеская триера и ее экипаж не скрывали враждебных намерений, они были полны решимости напасть и захватить "Весеннюю Ласточку" с ее богатым грузом. А нашей биреме, практически из-за этого проклятого груза лишенной быстрого хода и спрятаться в море было невозможно, в эту ночь моя Эллида развеселилась по крупному, ее лучи высветили все темные уголки в этом море десятки километров вокруг.

       В конце концов, шкипер не выдержал напряжения перед боем и приказал рабам-гребцам приступить к работе. Я с соседом встал за весло и вместе со всеми своими товарищами по рабству на бирему, сделали первый гребок. Затем гребки участились и приблизились к максимуму, я не мог оставить весло и взглянуть за борт, чтобы понять, насколько увеличилась скорость биремы. Но судя по отдельным восклицаниям матросов экипажа, бирема продолжала двигаться слишком медленно. Время от времени я посматривал на соседа по веслу, который работал в унисон со мной, сохраняя безразличный вид, он был настолько сильным человекам, что двигал веслом, слегка напрягая мышцы своего тела. Я все еще надеялся и ждал, когда в соседе пробудится человеческая мысль и интерес к событиям, происходящим вокруг биремы. Но пока мои ожидания и надежды пока еще оставались напрасными, этот раб гора, по-прежнему, был углублен в свои внутренние размышления и ни на что больше не обращал внимания.

       Возможно, вражеская триера и была старой рухлядью, но по своим внешним габаритам она была больше нашей маленькой "Весенней Ласточки". Сражаться между собой могли только свободные люди, если только у них была мотивация для этого. Часа через два триера встала борт о борт с биремой и ее матросы и солдаты стали готовиться абордажные кошки и вороны, чтобы кошками обе галеры стянуть вместе и по мостикам воронам перейти на нашу бирему.

       Но абордажа не получилось, ошейник барабанным боем и напевом свирели произвел небольшой маневр, мы рабы-гребцы дружно сделали два гребка, затем один борт рабов-гребцов опустил лопасти весел в воду и протабанили, заставив бирему развернуться носом к борту триеры. Тут же послышался щелчок внутри возвышенности в носовой части палубы биремы и в триеру полетело круглое тело, которое не торопясь разматывающее за собой огненный хвостик. Тело ударилось о носовой растр триеры и раскололся на глиняные черепки, блеснул огонек и носовая часть вражеской оказалось в огне, Я только ахнул от удивления, очень уж этот огонь был похож на напалм из моей прошлой жизни или, по крайней мере, на "греческий огонь". Но к счастью для неприятеля и к несчастью для нас, ядро ударилось и раскололось о самый край носовой фигуры и жидкий огонь стек в море, не причинив существенного вреда самой триере.

       Снова тренькнула струна и новое ядро прогудело над моей головой и ушло в сторону неприятельского судна. Каким-то внутренним чувством я понял, что, если не внести маленького изменения в траекторию полета ядра, то оно перемахнет через триеру и упадет в море. Стрелки сильно волновались, по всей очевидности, это был их первый бой и они неправильно рассчитывали натяжение барабана морской баллисты. Второй промах мог внести разлад в их последующие действия и они могли бы не успеть подготовить второй залп, а это означало бы верный захват "Весенней Ласточки" и гибель рабов-гребцов. Я слышал легенды, бродившие по Внутреннему океану, согласно которым люди верили в то, что рабы-гребцы на нашей биреме были демонами, которых изловили великие маги-волшебники и через посредство ошейника подчинили себе, поставив на службу добра. Разумеется, никто бы не захотел бы выпустил на волю живыми и невредимыми этих страшных и закованных в цепи демонов зла. Чуть шевельнув указательным пальцем правой руки я внес коррективы в траекторию полета ядра. Оно с громким треском ударилось о центральную мачту триеры и на палубу полился жидкий огонь, раздался жуткий крик и вой, начавших заживо гореть солдат и матросов триеры, которые забыли об абордаже и стали бросаться в море, так как в открытом море не было ничего страшнее, чем пожар на деревянном судне.

       С вражеской триерой было покончено двумя выстрелами морской баллисты, но шкипер приказал произвести еще два выстрела, чтобы враг побыстрее сгорел. Из-за этого залпа бирема задержалась еще минут на тридцать у горящей триеры, к тому же нас дополнительно задержали бросившиеся в море солдаты и матросы с триеры, которые, желая спастись, подплывали к "Весенней Ласточке" и пытались взобраться на ее борт. Десять матросов экипажа биремы, вооружившись длинными шестами и баграми по приказу шкипера отталкивали несчастных солдат и матросов обратно в воду.

       ххх

       Когда "Весенняя Ласточка" уходила с места морской схватки, то над горизонтом уже горделиво красовался Желтый Карлик, обещая очередной жаркий день. А навстречу нам из-за мыса вылетел узкий рыбацкий баркас, до краев заполненный молодцами, жаждущими крови и денег. Скорость баркаса была такова, что стрелки не успели даже снять матерчатые чехлы с баллист, как он уже был у борта "Весенней Ласточки", в который моментально впились железные кошки и остроги. В секунду оба судна были намертво связаны веревками друг с другом и к нам на борт неорганизованной толпой полезли пожилые рыбаки, парни и совсем безусые парнишки, у которых только-только пробивался пушок волос на верхней губе. Все они были вооружены острыми рыбацкими ножами с длинными лезвиями, которыми полосовали воздух вокруг себя, словно пришли подраться с ребятами из другой рыбацкой деревни. Но на этот раз перед ними была не деревенщина, а отлично подготовленные наемники-убийцы, которые привыкли не драться, а убивать.

       По всей очевидности, где-то неподалеку на берегу находилась рыбацкая деревня, жители которой заметили пожар на море и решили поживиться и захватить пленных и груз терпящих бедствие судов. В прошлом им не раз удавались подобные авантюры и они, понадеявшись на свою удачу, собрали ватагу и отправились в море на охоту. Около тридцати мужиков и парней из этой рыбацкой деревушки, которые высадились на бирему, лицом к лицу столкнулись с убийцами профессионалами. Разбившись на тройки, палубные матросы экипажа биремы стали одним за другим уничтожать малочисленного противника. Окружив втроем одного рыбака, они моментально расправлялись с жертвой, загоняя короткий меч или саблю в живот или спину, и молча наблюдали за ее корчами в агонии на палубе. Вскоре крови на палубе оказалось столько, что она уже не успевала впитываться в деревянный настил палубы, и стала маленькими ручейками затекать в рабские каморки.

       Схватка была молниеносной и практически закончилась так и не успев начаться. Убитые рыбаки уже через двадцать минут лежали в различных местах палубу в позах, в которых их застала смерть. Парни из экипажа особо не церемонились с ними и убивали их один за другим. Только трое рыбаков еще не сдались и продолжали бой, двое мальчишек, им было лет по шестнадцать, защищали спину пожилого рыбака, во-видимому, отца, который в недавнем прошлом был хорошим воином, и на острие юношеского клина, отражая атаки матросов экипажа биремы, словно берсерк, рвался к баркасу. Этот пожилой рыбак дрался в основном, чтобы защитить и спасти своих парнишек, которые, по всей очевидности, были его сыновьями. Мальчишки же, защищая спину отца, яростно бросались на противника, иногда не думая о последствии своих непродуманных атак и отцу приходилось возвращаться, чтобы исправить ошибку и поддержать сыновей. Наблюдая за боем со стороны, я вдруг осознал, что в живых остались только эти трое - отец и сыновья, а остальные рыбаки уже отдали богу душу и матросы "Весенней Ласточки" лишь имитируют атаки на эту родственную тройку, завлекая ее в западню, которую устроили на баркасе.

       Смерть неумолимо окружала и все ближе приближалась к отцу с его детьми и мне их стало жалко до слез и я решил им немного помочь.

       Солнечный свет отразил влажность в глазах моего напарника, который вместе со мной стоял на ногах и, вытянув шею, следил за ходом схватки. Присмотревшись я увидел, что это были простые человеческие слезы. Больше не скрываясь от соседа, я встал на чурбак и, выпрямившись, сделал несколько пассов кистью руки, пытаясь убедить сражающегося отца не рваться больше к баркасу, а искать спасение за бортом биремы, который находился в двух шагах от тройки. Мое внушение, видимо, дошло до адреса, отец резко изменил направление движение сражающегося клина и, ранив в плечо двух матросов, внезапно оказался у лееров правого борта, обеими руками он схватил сыновей и швырнул их за борт и сам, не теряя времени, красивейшей ласточкой последовал за ними.

       ххх

       Эль-Нассар знал, куда рано утром собиралась сходить Ивонн Де ля Рунж с министром Боргом и маркизом Алистаном, но был сильно поражен их внезапным появлением в его внутренних покоях, да еще с таким грохотом и в таком виде. Вначале был слышен громкий свист, переросший в завывание неизвестного чудовища, затем раздался сильный грохот, сопровождаемый яркой вспышкой света. Из-за вспышки света Эль-Нассар непроизвольно зажмурил глаза, а когда раскрыл их, то перед ним стояли покрытые грязью, копотью и гарью, с синяками и кровоподтеками на лицах маркиз Алистан и министр Борг с обнаженной женщиной на руках. Он не сразу признал в этой женщине придворного мага султаната, но когда узнал ее, то первое, что ему захотелось сделать, - это прикончить Борга. Министр крепко прижимал магиню к себе, а голова женщины покоилась на его мужественном плече. В эту минуту Эль-Нассар готов был отдать всю казну султаната, чтобы оказаться на месте Борга и держать на руках эту женщину, прижимая ее к груди, чтобы он, а не Борг был бы спасителем магини. Но в тот момент, отбросив в сторону мужское самолюбие, Эль-Нассар сообразил, что эта красивая магиня без сознания, что министра каким-то образом вырвал ее из лап смерти и доставил сюда, в его покои. К тому же она была ужасно грязной и избитой - волосы были влажными, растрепанными и слегка обожжены, ее тело с голову до ног было покрыто грязью, сквозь которую проглядывали царапины, кровоточащие порезы и множество ожогов.

       Не обращая внимания на находившегося в ступоре Повелителя, министр Борг прошел в глубь покоев и на неубранную постель Повелителя осторожно и бережно опустил безвольное тело Ивонн Де ля Рунж, накрыв ее атласным одеялом, которое своей чистотой и белоснежностью только подчеркивало, насколько лицо женщина было грязным и запятнано кровью. Эль-Нассар хотел уже позвать прислугу, чтобы навести в спальне порядок и отмыть женщину, но увидев замученные лица и выражения глаз своих подчиненных решил не спешить с прислугой и вначале их выслушать.

       Маркиз Алистан был лаконичен, в нескольких сухих фразах он передал суть произошедших утром событий в подземелье.

       Потрясенный Эль-Нассар внимательно слушал маркиза и, в душе не веря всему рассказываемому, сердцем понимал, что Алистан не шутит и не преувеличивает и что все произошло с этими людьми не дурной розыгрыш, а настоящая реальность. Когда рассказ завершился, он вопросительно посмотрел на министра Борга, который на этот взгляд только утвердительно кивнул головой, но не добавил ни слова. На некоторое время во внутренних покоях Повелителя султаната Гурам воцарилась тишина.

       - Борг, может быть Ивонн нужен целитель? Она выглядела такой слабой и разбитой и ей, наверное, пришлось многое выдержать в этой борьбе со злым колдовством. - Прервал тишину Эль-Нассар.

       - Не беспокойся, Омар. Через некоторое время я приведу себя в порядок и займусь своим здоровьем, а сейчас мне нужна теплая вода и одежда. - Раздался тихий женский голос. - Может быть, у тебя под рукой есть что-нибудь из одежды, что я могла бы накинуть на себя, и незаметно перебежать в свою комнату, не привлекая внимание прислуги.

       Мужчины посмотрели друг на друга и перевели взгляд на Ивонн, они сразу догадались, кому принадлежат этот слабый голос. После небольшой паузы министр Борг с маркизом Алистаном попрощались с Эль-Нассаром и решительно двинулись к выходу из покоев. По дороге Алистан остановился у столика и выложил на него зигзагообразный кинжал, который до этого момента все время держал в руке.

       Эль-Нассар направился к своему гардеробу, чтобы подобрать халат или какую-либо другую одежду для Ивонн Де ля Рунж.