Помоги проекту - поделись книгой:
- Напряжение в Пограничье султаната началось примерно в тот момент, когда чужак-незнакомец появился в белых песках. - Всколыхнулось в памяти Эль-Нассара. - А не были эти два события связаны между собой?! - Задумался Повелитель султаната Гурам.
Дверь кабинета с грохотом распахнулась и на пороге возник капитан Борг, или дровосек Борг, как за его спиной называли своего капитана, воины призрачной стражи. Файез мгновенно сообразил, что означало для него столь неожиданное появление капитана в кабинете Повелителя. Он вскочил на ноги, но сообразив, что по физической силе и мастерству владения оружием ему нечего противопоставить силе и мастерству Борга, и, мгновенно просчитав сложившуюся ситуацию, решил не сопротивляться и положиться на волю случая.
- Две неделю вы непонятно по какой причине хранили полное молчание молчали, Файез. А только вчера вы были в моем кабинете и ни словом не обмолвились об этих событиях на границе. Вы, как министр внутренних дел султаната Гурам, несли полную ответственность за порядок и спокойствие граждан султаната, за сохранность суверенитета султаната и за безопасность и неприкосновенность его границ. В течение двух недель вы замалчивали государственно-значимую информацию о практически начале военных действий на границе, о разгроме пограничной стражи и о территориальном захвате. А я ничего не знал и не слышал о том, что султанат, вверенный мне Верховным Правителем, вовлечен в пограничную войну имеются человеческие жертвы. Кто вы, Хусейн Файез? Вы были назначены министром внутренних дел по просьбе самого Верховного Правителя. Вы должны были стать моим особо доверенным лицом, но вы, вероятно, так и остались доверенным лицом Верховного Правителя, забыв о моем существовании. Но один только факт замалчивания государственно-значимой информации о захваченных врагом территориях с населением в десятки тысяч семей можно приравнять к государственной измене. Что произошло с вами и что так повлияло на вас, что вы начали сознательно манкировать обязанностями министра внутренних дел и принимать решения, которые вправе принимать один только монарх государства? Я ждал и надеялся, что вы, как разумный человек, осознаете значимость ваше поста, ответственность, возложенную на ваши плечи, сумеете правильно оценить сложившуюся ситуацию и выработать свою позицию взаимоотношений с государством в целом и со мной лично, в частности. Но все мои намеки или экивоки на эти обстоятельства остались вами не замеченными и не услышанными. Я долго терпел и ждал, но сегодняшний случай заставил меня принять решение о вашей отставке с поста министра внутренних дел и о вашем аресте. Как Повелитель султаната Гурам, я обвиняю вас в государственной измене. - Голос Эль-Нассара был ровен, но простому глазу было очень заметно, что он с большим трудом сдерживает себя. - Капитан Борг, - Эль-Нассар обратился к капитану призрачной стражи, - Арестуйте бывшего министра внутренних дел султаната Гурам, Хусейна Файеза. Поместите его в тюрьму, назначьте верного тюремного контроллера и охрану только из воинов призрачной стражи. Да, и передайте Придворному Магу, что он назначен главой комиссии по расследованию деятельности и государственной измены бывшего министра внутренних дел.
Бледный, без единой кровинки в лице, Хусейн Файез молча стоял, вытянувшись, перед своим Повелителем Омаром Эль-Нассаром и внимательно вслушивался в его слова. Бывший министр вздрогнул всем своим тощим телом, когда Повелитель прекратил говорить и отвернулся от него, а тяжелая рука капитана Борга коснулась его плеча и подтолкнула к выходу из кабинета. Арестант, понурив голова, зашагал к двери, а капитан, положив руку на эфес своей верной сабли, следовал за ним.
Когда дверь кабинета захлопнулась и он остался один, Эль-Нассар дал вою свои чувствам, он с такой силой сжал подлокотники кресла, что побелели и начали похрустывать суставы пальцев. Такого позора ему еще не приходилось испытывать и переживать за все время своего правления султанатом Гурам. Бывали тяжелые времена. Но рядом всегда находились верные друзья и соратники, которые поддерживали его в трудные минуты и помогали переносить тяжесть и нагрузку тех времен. Но сейчас, когда человек предал интересы своего отечества, в котором родился и в котором достиг небывалых властных высот, этого он, как ни старался, не мог понять или принять. Но, когда предатель снят со своего прежнего поста и место его освободилось именно в то время, когда он государство оказалось в тяжелом положении и находилось на пороге начала войны, ему было нужно было срочно искать достойную замену.
Враг появился на границах султаната, но Эль-Нассар был убежден, что это только начало гораздо большой беды, предчувствие которой у него формировалось на уровне подсознания. Было страшно подумать, что на этого врага, возможно, работал его бывший министр внутренних дел. В силу своего положения в правительстве и при дворе Повелителя министр Хусейн Файез был прекрасно осведомлен обо всех государственных тайнах, о светлых и темных сторонах политической и социальной жизни султаната, поэтому его предательство наносило невосстановимый ущерб государственному устройству султаната Гурам. При дворе и среди приближенных к Повелителю сановников предатель имел все необходимое, чтобы вести счастливую личную жизнь, был богат, имел красивую жену и детей, входил в высшие эшелоны государственной власти, ему подчинялись многие, а одном только министерстве ему служили тысячи и тысячи людей. Что же это было такое произошло, что подвигнуть такого человека и высшего сановника султаната на подлую измену, на предательство интересов государства и интересов своего Повелителя, чем прельстил его враг?
- Власть, разумеется, и только власть, вернее, Хусейн стремился к высшей власти, а значить, по крайней мере, ему пообещали мое место на престоле. - Думал Эль-Нассар. - Достигнув вершин своих возможностей и способностей, Файезу, по-прежнему, хотелось большого, но это "большее" в этот раз было трон его Повелителя... мой трон в султанате. Кто-то ему это и пообещал, получив взамен за это предательство полную информацию о султанате, о его народе, сановниках и обо мне, разумеется!
- Борьба за новое распределение власти будет жестокой и беспощадной, поэтому настало время мне подумать и о своем участии в ней, просто так я не сдамся и без борьбы не отдам престол султаната Гурам. Но я и не могу броситься, сломя голову, в эту борьбу за власть, не тот уже сегодня возраст и не тот я сорвиголовола, которым был в молодости, я должен обеспечить свои тылы, защитить свои слабые места. Зульфия, моя дочь - это самое слабое звено в моей борьбе за власть. Я не переживу ее потери или ее пленения, не смогу полностью отдаться борьбе в полную силу, если она окажется в опасности или появиться угроза ее жизни. Об этом знаю я, значит об этом прекрасно осведомлен и мой враг, который воспользуется моментом, чтобы нанести внезапный удар в слабо защищенное место. - Продолжал размышлять Эль-Нассар, остановившись у окна кабинета. - Настало время позаботиться о ее безопасности. Надо Зульфие подыскать такое место, где она будет в полной безопасности и где враг ее не отыщет, где она с Ребеккой сможет скрываться столько времени, сколько потребуется. Жаль, что Зульфия не полюбила Зухрата и не вышла за него замуж, тогда бы они уехали бы в его поместье, где могли бы быть в безопасности.
Одиночество Эль-Нассара было прервано появлением запыхавшегося от быстрого бега капитана призрачной стражи Борга.
- Повелитель. - Заорал капитан еще с порога. - Придворный Маг убит.
- Этого не может быть, этого просто не может быть, - мелькнуло в голове Эль-Нассара, - ведь даже слабого мага не так просто убить. Маги на расстоянии чувствуют появление убийц или потенциальных убийц. Они всегда имеют в резерве время, что уничтожить этих убийц или убежать, когда убийцами выступают нормальные люди. Ни один такой убийца не способен скрывать даже от самого слабого мага своих мыслей и намерений, а мой Придворный Маг был боевым магом шестого разряда Серой Лиги Магов. Как же такой сильный маг позволить убить себя и кто мог стать его убийцей? Что это за существо, которое сумело подойти к боевому магу и нанести ему смертельный удар, при этом скрывая свои подлые замыслы от такого мощного боевого мага?
- Спокойно, капитан, - Эль-Нассар попросил Борга, чтобы тот прекратил свой крик, - не кричите так громко. Этот крик может услышать и тот, которому вообще не следовало бы об этом знать. Не все придворные должны знать, что происходит в личных покоях Повелителя. Ты действительно уверен, что Айрон... наш Придворный Маг убит? Может быть, он случайно поранил самого себя и погиб от раны?
- Нет. Это не самоубийство. - Ответил негромко капитан Борг. - В его ране остался странный кинжал и Придворный Маг, да и любой другой человек в мире, как бы не изворачивался, но не смог нанести такой удар кинжалом себе в спину. К сожалению, когда прислуга доложила мне, что не может разбудить Придворного Мага в назначенное время. Но бояться и не хотят ломать дверь в его комнату, он все-таки маг и высший сановник при дворе, поэтому может любого слугу наказать за столь странный способ его пробуждения, то я решил сам заняться этой проблемой. Я любил этого магического парня и неплохо к нему относился, но, как только приоткрылась дверь, то мне сразу стало понятно, что его больше не. Он сидел за столом, голова лежала на столешнице стола. Все это можно было бы принять, что парень за ночь переутомился и заснул на своем рабочем месте, если бы не рукоятка кинжала, торчащая из под левой лопатки спины. Я много пожил на белом свете, немало повоевал, видел много раненых и трупов, поэтому сразу понял, что наш маг отжил свое на этом белом свете и сейчас с господом богом обсуждает место своего постоянного жительства на небесах. Мне ничего не оставалось делать, как поставить свою стражу у дверей его покоев и запретить стражникам кого-либо пропускать в комнату Придворного Мага. Все его вещи я оставил нетронутыми и на своих местах до вашего прихода, Повелитель, и осмотра места убийства, а сам с этой недоброй вестью побежал к вам. Видно было, что капитан Борг сильно переживал из-за смерти своего друга, его большие кулаки сжимались и разжимались, и казалось, что назови капитану имя убийцы Придворного Мага, то он убьет его одним ударом кулака.
- Спасибо, капитан. - Горестно поблагодарил Эль-Нассар. - Несколько позже мы вдвоем обязательно посетим это кровавое место и посмотрим, что же там произошло. А сейчас, Борг, мне нужно срочно собрать малый государственный совет для обсуждения важных государственных вопросов. Ты обязательно должен присутствовать на этом совете.
Капитан Борг был простым капитаном призрачной стражи, ему по статусу не полагалось присутствовать на подобных важных государственных мероприятий. Поэтому он занимался вопросами обеспечения внутренней безопасности этих государственных советов султаната, но еще ни разу за время своей службе капитаном стражи в султанате не пересекал порогов комнат государственных советов.
Капитан Борг выпрямился и, приложив кулак правой руки к груди в области сердца, по-военному слегка склонил голову, подтверждая, что приказ Повелителя понят и принят к исполнении., чтобы тут же исчезнуть за дверью кабинета.
В малой приемной государственного совета постепенно собирались сановники и высшие исполнительные лица султаната Гурам. Пришли семь человек, некоторые из них в руках принесли с собой аккуратные листы бумаги и писчие принадлежности, другие пришли со свободными руками. Они походили на простых и нормальных людей, но в руках всех этих людей была сосредоточена вся политическая, экономическая, военная, законодательная, судебная и религиозная власть султаната Гурам.
Зал для проведения ближнего совета занимал большое помещение на втором этаже замка Повелителя, имел три больших окна, через стекла которых в зал попадало много света. Но когда заранее планировалось проведение очередного заседания малого государственного совета, то прислуга зажигала свечи в люстре, повисшей за столом, за которым и проходили заседания государственного совета. В центре этого стола был золотом выгравирован герб султаната Гурам - снежный барс с мечом в лапе и на фоне лесного массива с двумя государственными штандартами по бокам барса. Стол имел овальную форму, был белого цвета с золотыми инкрустациями по бокам и вдоль него, казалось бы, в беспорядке были расставлены стулья. Повелитель Омар Эль-Нассар в этот пришел одним из первых, занял свое место во главе белого стола, и сейчас с задумчивым видом наблюдал за тем, как подходят и занимают свои места члены ближнего совета. За спиной Эль-Нассара виднелись, установленные у стены государственные штандарты султаната Гурам с тем же самым барсом на светло синих полотнищах. Министры и сановники заходили и, увидев на своем месте Повелителя, вежливо здоровались с ним и спешили занять свои места за столом. Причем процесс рассадки по местам происходил в строго установленной придворным этикетом форме, каждый министр или сановник занимал место в полном соответствии с уложением о правах министров, сановников в иерархии государственной власти султаната Гурам. Поэтому, кажущийся беспорядок со стульями, на деле оказался совершеннейшим порядком. Одно только министров и сановников смущало, что Эль-Нассар уже находился в зале ближнего совета до их прихода, что было неожиданностью для всех этих людей. Они уже давно привыкли к тому, что в залы советов Повелитель приходит последним, чтобы, не теряя времени, начинать заседания государственных советов. Изменение этого правила могло означать только одно, что предстоящий свет будет носить неординарный характер.
Первым в зале появился почтенный архимандрит Иоанна, глава ортодоксальной церкви султаната Гурам, он шустро подскочил к Повелителю и приложился к его руке. Архимандрит Иоанн обратился с вопросом к председателю законодательного собрания султаната Фахди Эмиру, который подходил к своему месту. Верховный судья Соми Мириам уже спокойно расположился за столом и перелистовал бумаги, которые он принес с собой и которые уже лежали на столе перед ним. Самым последним в зале объявился грузный, но очень подвижный Эрих Шустер, министр экономики и торговли. Это был детина ростом под два метра и имел черты лица, словно они были вытесаны топором столяра из целого ствола столетнего дуба. Своими ручищами министр экономики спокойно ломал лошадиную подкову и гнул медный пятак. Но опять-таки же выделялся редким умом, любознательностью и лукавой смекалкой. Под его руководством экономика и торговля Султаната Гурам год от года росла и процветала. Заняв полагающиеся им места. Члены ближайшего совета обратили свое внимание на Эль-Нассара.
Время от времени они поворачивали головы по направлению стула, который по сию минуту оставался свободным и который обычно занимал министр внутренних дел Хусейн Файез. По всей видимости, министр из-за срочных дел в министерстве опаздывал на заседание, такое иногда случалось в практике проведения государственных советов, но Повелитель Эль-Нассар плохо относился к подобным начинаниям. Когда капитан призрачной стражи Борг появился в зале и неожиданно для всех присутствующих в зале министров и сановником уселся на этот свободный стул, то за столом начались перешептывания и переглядывания.
Эль-Нассар поднял руку, призывая собравшихся за столом людей к тишине и вниманию. Гул голосов в зале мгновенно прекратился и лица министров и сановников обратились к председательствующему Повелителю. Только тогда эти люди обратили внимание на, что помимо Хусейна Файеза на заседание отсутствует и Придворный Маг, который был пунктуальным человеком и за пятнадцать лет ни разу не пропустил ни одного такого заседания. А на его стуле сидел невзрачный блондин, которого никто и никогда не видел, да и ни один из присутствующих министров и сановником не мог бы сказать или вспомнить, когда этот человек появился за столом.
Эль-Нассар тяжело поднялся из-за стола, внимательно оглядел собравшихся за столом министров и сановников и, протянув руку в сторону молодого человека, сказал:
- Позвольте вам представить маркиза Алистана. - И ничего более не добавив, снова немного помолчал, негромко откашлялся и продолжил. - Обстоятельства вынудили меня собрать ближний совет в неурочное время, чтобы обсудить важные государственные вопросы. Прежде всего, уважаемые друзья и соратники позвольте вас проинформировать о том, что вот уже две недели наш султанат Гурам находится в состоянии войны. - Министры и сановники за столом тихо ахнули, переглянулись встревоженными глазами и тут же превратились в слух, чтобы не пропустить ни одного слова из выступления Эль-Нассара. - Об этом мне стало известно только этим утром, министр внутренних дел Хусейн Файез держал меня и всех в полном неведении по этому вопросу, неразумно полагая, что только он может вершить делами нашего султаната. В самое ближайшее время. Вам будут разосланы копии его допросов, в которых излагается суть дела. Я могу лишь констатировать, что к настоящему моменту войсками противника занято наше Пограничье и захватчики, наш враг, не собирается покидать эту территорию, а готовится к новым захватам. Таким образом, сейчас у султаната Гурам появился реальный враг, пожелавший поставить нас и народ султаната на колени. Причем этот враг хорошо организован, заранее планирует свои действия и блестяще осуществляет свои планы. Наверняка, он имеет хороший офицерский состав и командующего, но мы пока не знаем, кто или что это за люди, откуда они приходят и куда возвращаются. В этой связи я принял решение, арестовать Хусейн Файеза, который сейчас находится в подземных казематах этого замка и с ним работают следователи и дознаватели. И второе, мне только что стало известно, что вчера вечером в своих покоях был убит мой друг и Придворный Маг. - Все министры молча поднялись из-за стола и склонили головы. - При этих обстоятельствах, - продолжил Эль-Нассар свое выступление, одновременно посмотрев на министров и сановников. - Я принял решение о назначении капитана призрачной стражи Борга исполняющим обязанности министра внутренних дел султаната и членом обоих государственных советов с правом голоса, поручить ему наведение и поддержания порядка на территории нашего султаната Гурам. Я также прошу организовать и возглавить специальный департамент вне министерских рамок, который займется перевооружением и реформированием армии султаната. Присутствующему на заседании совета маркизу Алистану я поручил выяснение обстоятельств, поражения нашей пограничной стражи в Пограничье, а также расследовать убийство Придворного Мага. - На этих словах Повелителя маркиз Алистан поднялся из-за стола и церемонно поклонился Эль-Нассару и присутствующим министрам. - Я также надеюсь на то, что архимандрит Иоанн благословит всех нас на борьбу и примет непосредственное участие в работе по подъему народных масс на отпор чужеземным захватчикам. Эрих Шустер, тебе отводится особая роль в этой работе. Нет, ты не будешь махать двуручным мечом в кровавой сече. Тебе будут поручены особые дела и мы поговорим с тобой об этих делах несколько позже, а пока наберись терпения и подожди. Фахди Эмир и Соми Мириам, вам предстоит создать и законодательно утвердить ряд законов военного времени, а также проконтролировать исполнение этих законов. - Эль-Нассар замолчал на секунду и продолжил. - Сегодня в нашем распоряжении имеется очень мало действительно правдивой информации о том, что происходило или происходит в Пограничье. К сожалению, во время своего правления я не уделял достаточного внимания армии, которая за это время значительно сократилось в численном составе и практически потеряла свою боеспособность, так как нам не с кем было воевать. Сейчас мы вынуждены констатировать, что у нас практически нет армии и некому воевать. Слишком долго мы наслаждались комфортом и уютом мирных дней. Я и не отрицаю и признаю свою вину по этому вопросу, но очень надеюсь на то, что у нас будет достаточно времени на исправление допущенных ошибок прошлого и своевременно подготовиться к войне, которая уже ступила на наш порог. Я предполагаю, что неизвестный враг допустил ошибку, начав боевые действия в Пограничье, но усилиями Хусейна Файеза ему удавалось довольно-таки длительное время скрывать от наших глаз реальную информацию об обстановке в Пограничье. Ошибка, допущенная им, возможно, позволит нам подготовиться, собраться с силами и дать достойный отпор врагу. - На этих словах Эль-Нассар закончил свое выступление перед членами ближнего государственного совета.
Министры, выслушав выступление Повелителя, начали тихо переговариваться между собой. До ушей Эль-Нассара долетали отдельные слова и высказывания, связанные с его выступлением. Министров, в частности, поразили слова об аресте министра внутренних дел Файеза. Многие чиновника выражали соболезнования по поводу убийства Придворного Мага, так считали его своим человеком. Архимандрит Иоанн незаметно перекрестился, Шустер елозил на месте, ему хотелось наедине переговорить с Повелителем, но тот постоянно находился в окружении других людей. Фахди Эмир молчал, плотно сжав губы, а Соми Мириам все время порывался что-то сказать. Капитан Борг и маркиз Алистан постоянно переглядывались между собой, словно они давно были знакомы между собой.
Эль-Нассар поднялся из-за стола, кивнул головой капитану Боргу и маркизу Алистану, приглашая их следовать за собой, и они втроем покинули зал заседания ближнего совета.
Только тогда министры и сановники начали собирать бумаги и, молчаливо, один за другим стали покидать зал. Уже на выходе Эрих Шустер обратил внимание на неестественную бледность лица архимандрита Иоанна, когда обгонял его, чтобы первым пройти в дверь.
Глава 13.
Вот уже который месяц "Весенняя Ласточка" без устали бороздила желтые воды Внутреннего океана Тринидада. Каждый вечер наша бирема швартуется у какого-либо пустынного пирса, загружается непонятным, скрытым от глаз рабов-гребцов грузом и тут же снимается со швартовых, чтобы покинуть это место. Бирема никогда подолгу не задерживаясь в одном месте, море было ее домом, она ходко летала по морским волнам и под парусом, и под веслами. Ночь была ее лучшей подругой, чем темнее был небосклон, тем было лучше для шкипера и его экипажу проворачивать свои делишки. Загрузка "Весенней Ласточки" производилась одними только ночами, а в светлое время суток она близко не подходила к берегу, а под всеми парусами или под веслами неслась к очередному месту разгрузки или погрузки.
В таких местах на борт биремы сначала взбираются странные и подозрительные личности, с повадками или манерой поведения контрабандистов или, возможно, таинственных пиратов. Но все эти люди не были контрабандистами или пиратами. Несколько раз я становился невольным свидетелем того, что грязным и рваным верхнем платьем этих людей сверкали золотые позументы дорогих камзолов и оружие, украшенное золотом и драгоценными камнями. Шкипер всегда встречал таких людей у трапа, проводил их на верхнюю палубу, беседовал или переговаривался с ними громким шепотом, а затем между ними производился обмен маленькими или большими замшевыми мешочками. Разносившийся при обмене звон из этих мешочков, собой напоминал звон золотых или серебряных монет. После осуществления такого звонкого обмена, на борт и в трюм "Весенней Ласточки" заносились большие коробки, ящики и тюки, а иногда вместо груза мы перевозили людей. Как только погрузки заканчивалась, матросы экипажа старались, как можно быстрее, поднять паруса биремы и во мраке ночи исчезнуть с этого места.
Я обратил внимание на то, члены экипажа "Весенней Ласточки" и ее рабы-гребцы никогда не принимали участия в погрузке или разгрузке груза биремы. Матросы экипажа не были чистоплюями или белоручками и особо не чурались тяжелой работы на палубе или на мачтах с парусами. Любое приказание шкипера исполнялось молниеносно и воспринималось матросами, как закон, во всех случаях обязательный к исполнению. Но матросы близко не подходили и пальцем не прикасались к грузу, они только следили за тем, чтобы носильщики или подносчики груза укладывали груз в точно обозначенное шкипером место в трюме или на верхней палубе биремы.
Шкипер, будучи полновластным распорядителем "Весенней Ласточки", с большим уважением относился к матросам экипажа, никогда зря их не погонял и никогда не тыкал им, а только требовал четкого и точного выполнения своего приказа или распоряжения. Матросы отвечали шкиперу уважением, не понибратствовали с ним, а делали свою работу так, чтобы четко выполнить его указания. Эти установившиеся взаимоотношения шкипера с экипажем биремы "Весенняя Ласточка, мне очень напоминали взаимоотношения, существующие на военных флотах между офицерами и рядовыми матросами. Иногда под вечер мне приходилось наблюдать весьма странные вещи, когда члены экипажа биремы разбивался на двойки и тройки и с ножами в руках оборонялись или нападали друг на друга, временами матросы с одними только ножами в руках демонстрировали, как производить абордаж по захвату другого судна. Причем, каждый матрос экипажа имел собственный нож или маленький кинжал, с которым они не расставались ни на минуту, о что касается владения ими, то пускали в дело не задумываясь и управлялись с ними не хуже любого профессионального солдата или наемника. Помимо личного оружия матросов, ножей и кинжалов, на биреме имелось и другое оружие, которое хранилось в специальной к\аюте, кличи от которой шкипер держал при себе.
Пока еще мне не удалось понять и разобраться, чем же конкретно бирема "Весенняя Ласточка" занимается. Но высокий рост позволял мне наблюдать за тем, что происходит на верхней палубе биремы. Когда мы с соседом не работали веслом и у нас появлялось свободное время, то каждый из нас начинал заниматься своим делом. Сосед становился к борту биремы и бесконечно долго всматривался в морские волны, а я разворачивался лицом в противоположную от моря сторону и наблюдал за тем, что происходит на верхней палубе биремы. Наличие рабского ошейника и тупая невыразительность моего лица, заставляли матросов экипажа предполагать, что мы с соседом по каморке друг друга не переносим, как это происходило и в других каморках, вот и разделились интересами, каждый из нас смотрит в свою сторону, чтобы не видеть соседа. Поэтому они не обращали внимания на мое лицо, глупо таращившее глаза на все, что происходило на палубе биремы "Весенняя Ласточка". Один только шкипер, все и всегда вовремя примечавший, что происходит на его биреме и который, по всей видимости, запомнивший мое лицо из-за этой порки, каждый раз, проходя мимо моей каморки и видя мое лицо, говорил:
- Что опять зыркаешь по сторонам, недобиток чертов! Убери рожу и никогда не высовывай ее ко мне под ноги. Так и хочется, ботинком съездить по твои гляделкам.
Но я оставался равнодушным к этим его словам и не сгибался и не убирал своего лица. Что может понять раб из слов другого человека, когда рабский ошейник лишил его право думать и размышлять. Шкипер чертыхался еще раз и проходил мимо меня, он прекрасно знал, как работает ошейник и не предполагал от меня другого отношения к его словам. Мне, иногда казалось, что этот старый пройдоха шкипер все-таки подозревает меня в том, что я не такой раб, как другие рабы на биреме. Рана на моей спине зажила слишком быстро для нормального человека, вот он, на всякий случай, и проверяет мою реакцию на его слова, а вдруг проколюсь и отреагирую, чем черт не шутит. Но первым прокололся сам шкипер, а не я. В тот день дела у шкипера, по-видимому, шли не лучшим образом и мужик был сильно раздражен, ему нужен был повод, на ком-то сорвать свою злость. Когда он снова увидел меня, то решил, по крайней мере, выговориться:
- Опять отовсюду видна твоя немытая рожа, подонок! - Громко орал старый шкипер, а за его спиной один за другим прошмыгивали матросы, всеми силами стараясь, чтобы не попасть ему на глаза. - Спрячь башку, нагнись и сиди до скончания веков в этом положении, постарайся больше никогда не попадаться мне на глаза. Тогда я быстрее забуду, что это ты убил Чистена, неплохого матроса и парня. А то, куда не повернешь головы, везде твоя рожа видна, а злость при виде ее так и будоражит мое сердце. Когда-нибудь злость возьмет вверх над разумом и тогда тебе, раб, не поможет твой хозяин и мой господин, тебе придется раз и навсегда закрыть эти глупые буркалы. - Шкипер проорал эти слова, будучи совершенно уверен в том, что я бессловесная скотина, а не человек, и ни слова не пойму из его бормотания под нос.
В этот момент шкипер заставил меня вспомнить слова Дейла о моей неспособности пользоваться языком при общении с людьми, а полагаться обмен мыслями. Судовой кузнец на практике мне продемонстрировал, как это могло бы осуществляться, поэтому в самый разгар шкиперского высказывания попытался пролезть ему в голову. Но все мои попытки натыкались на непонятную преграду, которая чистым и ясным языком мне говорила, что я не вправе и не имею права доступа к информации, собранной и находящейся в данном хранилище. Я только удивился этим словам и оставил шкипер в покое, а тот схватился за голову и глазами бешеной собаки уставился на меня. Прекратил ругань и, пошатываясь, отправился в свою нору, где проводил ночи.
До момента попадания рабом на "Весеннюю Ласточку" мне никогда не приходилось бывать или плавать на морских или речных судах, самое большое в этой связи, что случалось в моей жизни, так это было катание на катерах по городской реке. Пользуясь памятью земного жителя, "Весенняя Ласточка" напоминала древнегреческую или древнеримскую военную галеру или, вернее, бирему - морское судно способное плавать под парусами или под веслами, оно было около сорока пяти метров в длину и восьми метров в ширину с двумя мачтами, по бортам судна располагались два яруса весел. На каждое весло приходилось по два гребца, каждое весло весило около восьмидесяти килограмм. Вдоль борта проходил первый верхний ярус гребцов, в котором веслами работали двадцать четыре раба, каждая пара была отделена от других пар деревянными стенками. Высота этого закутка для двух гребцов, который я назвал каморкой без крыши, была равна моему росту, если бирема находилась в спокойном положении и я стоял лицом к верхней палубе, то мои глаза сантиметров на десять были выше настила этого палубы. Что в свою очередь и вызывало известные нарекания со стороны шкипера биремы, который терпеть не мог видеть мое лицо над палубой. Нижний ярус гребцов, который также насчитывал по два раба на двенадцать весел, работали в более худшем, чем мы положении. Хотя они и имели крышу над головой и их не заплескивали морские волны или дожди, но работать им приходилось сидя в полусогнутом положении. Из-за такой работы эти рабы-гребцы имели большие проблемы с болезнями ног и непропорционального развития мускулатуры. Весла гребцов первого яруса опускались в море через уключины планшира борта биремы. Весла же гребцов второго яруса выходили в море через специальные люки с кожаными манжетами, не позволяющими морской воде проникать в трюм судна даже в сильнейший шторм.
"Весенняя Ласточка" была крепко сбитым, но быстроходным судном, стремительной и весьма грациозной в движении. При попутном ветре с двумя поднятыми парусами, она делала двадцать пять узлов в час, очень большая скорость по тем временам. Когда же бирема шла под веслами, то ее скорость равнялась двенадцати-тринадцати узлам. Иногда она казалась мне одушевленным существом, слушалась малейшего приказания шкипера и действий палубной команды, умела мгновенно замирать на месте и стремительно уноситься вперед только по движению брови шкипера. Даже в сильнейший шторм, бирема "Весенняя Ласточка", не вступая в прямую борьбу с волнами и ветром, отлично слушалась штурвала, не трещала шпангоутами и не скрипела форштевнем, а сливалась с мощью шторма и становилась его неотъемлемой частью. Она то взлетала на вершину волны, то опускалась в глубины, провалы между валов с тем, чтобы вновь и вновь взлетать на вершину пенящегося морского вала. Бирема была полна жизни и не отказывалась делиться своими частичками со всеми, кто составлял ее экипаж и, в частности, с нами - рабами гребцами.
Особенно красивой "Весенняя Ласточка" становилась в предвечернее время, когда Желтый Карлик только начинал катиться за горизонт, своими лучами высвечивая каждую волну, каждую отдельную капельку воды, на глазах превращая ее в драгоценный камешек. В этот момент предвечернего заката ярко-желтые паруса биремы приобретали дополнительный оттенок и становились ярко выраженного апельсинового цвета, воспринимая спектр заходящего солнца, а черный корпус судна под этими апельсиновыми парусами грациозно скользила по аквамариновым волнам Внутреннего океана.
Работа раба-гребца была неблагодарной и очень тяжелой. По соответствующему сигналу ошейника оба раба поднимались на ноги и становились к веслу. К работе с веслом также приступали по соответствующему сигналу этого же рабского ошейника. Приходилось, напрягая мускулы спины, живота, рук и ног, вырывать лопасть весла из объятий морской воды и поднимать его точно на определенную высоту от поверхности моря, чтобы лопасть сильно не задевала верхушки волн и не тормозили бег судна. Затем сконцентрированной тягой мускулов спины, живота, рук и ног перенести лопасть весла назад, для чего мне с соседом приходилось делать шаг вперед в согнутом положении. Опять таки это движение следовало совершить таким образом, чтобы лопасть весла скользила над верхушками волн, не касаясь и не задевая их пенистых вершин. Затем ты должен был опустить лопасть весла в воду на определенную глубину и, не роняя его очень глубоко, сильным жимом мускулов спины, живота, рук и ног тянуть рукоятку весла на себя, одновременно делая шаг назад, чтобы сделать гребок лопастью весла и чтобы бирема двинулась вперед.
Казалось раб-гребец должен совершить простые движения телом, в основном рассчитанные на его грубую мускульную силу, но бирема не сдвинется с места, если каждая такая пара рабов-гребцов будет работать веслом, не согласовывая свои действия с другими парами. Бирема двинется с места и заскользит по волнам только в том случае, когда пятьдесят пар рабов-гребцов будут работать синхронно, в одном ритме и в унисон друг с другом. Подобную сработанность можно было бы достичь только месяцами тренировок, а в жизни немало бывало случаи, когда весельные галеры попадали в такое положение, что только скорость могла спасти их экипажи. Поэтому шкиперы и экипажи галер к рабам-гребцам относились несколько своеобразно, вовремя кормили, поили следили за чистотой и порядком в их каморках, но предпринимали неимоверные усилия, чтобы рабы-гребцы были социально разделены и чтобы даже напарники по веслу не могли между собой общаться.
Ошейник на шеях рабов-гребцов, гадюкой обвивавший мою шею, помимо того, что был символом рабства, он еще являлся и магическим артефактом, позволяющим владельцу точно знать, где находится и чем занимается его собственность, раб. В случае неповиновения или некачественного исполнения рабом порученной работы его владелец имел право жестоко наказать своего раба или даже убить его посредством этого ошейника. Рабский ошейник был принимающим и одновременно передающим магическим устройством. Через ошейник хозяин мог, в случае необходимости, даже пообщаться со своим рабом. Через него раб получал все указания и распоряжения, слышал бой барабанов, ритм которых задавал ритм движения рабов-гребцов. К тому же этот ошейник подавлял и держал в повиновении их человеческий разум и волю, выбивая из рабов все присущее человеку и превращая их в бессловесных тягловых животных.
В моей голове прошелестел приятный женский голос с сексуальными интонациями, проинформировавший о том, чтобы все гребцы через минуту были бы готовы приступить к работе. Женский голосок начал вести отсчет истекающего времени, когда время ожидания истекло, начал работать барабан. Перед началом работы этот же приятный женский голос заявил частоту гребков в минуту, которой должны придерживаться рабы-гребцы. А также голос напомнил о возможности, при простом желании, переключить звучание барабанов на звучание пастушьей свирели. Затем в дело вступили барабаны, ударный ритм которых принуждал мое тело и мускулы рук и ног двигаться в соответствие с заявленной частотой гребков веслами. Никто меня не спрашивал, хочу ли я быть гребцом галеры, хочу ли работать веслом, мое тело работало самостоятельно без участия моего же головного мозга.
Рабский ошейник оказался мощнейшим магическим артефактом, который, воздействуя на нервные окончания и рецепторы различных мускулов в моем организме, заставлял меня выполнять различные движения руками, ногами, наклоняться, распрямляться, шагать вперед и назад..., без какого-либо участия моего головного мозга и центральной нервной системы. Словно существовал некто, кто дергал за определенную веревочку и мое тело в соответствии с этим подергиванием веревочки и, подобно марионетке в кукольном театре, послушно выполняло все эти движения, заставляя бирему двигаться по волнам с определенной скоростью. Только мне хотелось бы добавить ко всему вышесказанному, что та марионетка, которая дергалась в соответствии с указаниями кукловода, это все был не я, а тот а безмозглый биологический робот, который ел спал и работал, а на все остальное у него просто не хватало мозгов. В те минуты, когда рабы-гребцы отдыхали, ошейник забивал их умы различной тарабарщиной и музыкой, чтобы они только не думали и ни чего не планировали и, разумеется, не общались бы между собой. Главный хозяин биремы частенько пользовался рабским ошейником, наказывая своих нерадивых слуг, а также непоследовательных соратников, чтобы в течение определенного срока они проходили бы курс перевоспитания "Весенней Ласточке", но об этом я узнал гораздо позже.
Подключение к этому рабскому механизму прошло для меня незаметно.
Когда ошейник потребовал встать к веслу вместе со своим напарником, то для меня эти движения повредили кожицу, начавшую покрывать рану на спине, и в результате по спине снова заструились тонкие ручейки крови. Два последующих дня надолго сохранятся в моей памяти. Из-за режущей боли в спине я не мог вовремя согнуться или разогнуться, из-за чего нарушился ритм движения моего напарника по веслу и десинхронизировалась работа гребцов всего верхнего яруса. За плохую работу и за то, что мешал работать другим гребцам меня наказали. Нет, на этот раз меня не бросали на козлы и не били кнутом, а наказание осуществили келейно, не привлекая внимания других гребцов и матросов экипажа.
Я стоял у края верхней палубы и с безразличным видом наблюдал, как экипаж биремы занимался своими делами. В этот момент в глубине моего тела появилась боль, которая стала разрастаться и разрастаться и которая, в конце концов, так скрутила всего меня, что я не устоял на ногах и свалился на пол каморки, где долго дергался в судорожных спазмах психогенной боли. Боль заглушала все и мне казалось, что с жизнью все кончено и ко мне приближается смерть, но вскоре боль отступила и исчезла. С большим трудом я поднялся на ногу и выпрямился, руки и ноги дрожали, выпрямился и, держась руками за перегородку, несколько раз вздохнул морского воздуха. Рана на спине снова начала кровоточить, мне пришлось сосредоточиться и, не обращая внимания на звуки, издаваемые ошейником, мысленными импульсами начал наращивать новый слой кожи на ране. Около часа я простоял в полной неподвижности, занимаясь своей раной на спине, мой сосед по каморке в это время сидел на чурбаке и, прислонившись плечом к борту, сладко похрапывал. Никто из матросов, которые по палубе проходили мимо моей каморки, не обратили внимание на мою неестественную позу.
Мне повезло, полных три дня после этого наказания бирема "Весенняя Ласточка" простояла у причала в незаметной бухточке в ожидании какого-то важного груза, а я в это временно усиленно занимался лечением раны на спине, вызывал по ночам кибер-доктора, который в основном впрыскивал мне лекарственные препараты. Когда экипаж биремы погружалась в сон, а вахтенные спали стоя, чтобы шкипер их не прихватил н не наказал бы, я входил в транс и путешествовал по своему телу, изучая его анатомию. Вначале предпринимал слабые попытки воздействовать, корректировать свое тело, но они приносили малый результат, но со временем методом проб и ошибок я сумел ускорить ход заживление раны на спине. К выходу биремы в море, я добился того. Что мне стала не страшна работа роботом-гребцом, кровотечений не было, спина немного побаливала, но не так страшно, как в первые дни.
В комнате Придворного Мага было очень чисто, прибрано и вещи аккуратно расставлены по своим местам. Маг всегда проветривал свое помещение, всегда перед сном раскрывал окно для свежего воздуха, вот и сейчас оно было распахнуто и откуда задувал свежий ветерок. При дворе Айрон Филдинг слыл педантом и аккуратистом, он тщательно следил за тем, как работает прислуга и не допускал ни малейшей оплошности в уборке своего жилища. Каждая вещица и каждый предмет домашнего обихода в комнате были строго расставлены по своим местам, где они, по его мнению, и должны были находиться. Большая кровать была разобрана на ночь, но оставалась девственно чистой и нетронутой. Кружка с сидром и маленькая шоколадка в ней, по-прежнему, находились на прикроватном столике.
Сам Придворный Маг сидел за рабочим столом, безвольно свесив руки вдоль тела, а его голова лежала на поверхности стола. Со стороны казалось, что маг устал и прикорнул на минуту за рабочим столом. Стол был идеально вылизан, на его поверхности ни пылинки, ни одной бумажки. Одна только небольшая странность, сразу бросавшаяся в глаза, нарушала эту тишины и спокойствие, - рукоятка кинжала, торчащая из спины мага под левой лопаткой. То, что это была рукоятка кинжала мог бы определить любой человек, но странность с этим предметом заключалась в том, что на белом махровом халате мага не было заметно ни одного кровавого пятна, удар кинжалом был нанесен таким образом, что из раны не пролилось ни капли крови. Эта странность обращала на себя внимание и бросалась в глазу любому человеку, зашедшему и заглянувшего в комнату Придворного Мага.
Быстро осмотрев внутреннюю обстановку комнаты своего старого друга, в которой никогда прежде не бывал, и в душе поразившись тому обстоятельству, насколько она соответствовала его характеру, Эль-Нассар кивнул головой маркизу Алистану, чтобы тот и его люди принимались за свою работу. А сам вместе с Боргом прошел в дальний угол комнаты, где они устроились в креслах, чтобы со стороны понаблюдать за работой команды маркиза. Алистан. Через минуту комната заполнилась множеством людей, каждый из которых молча занялся своим делом. Один осматривал обстановку комнаты и заносил свои мысли в тетрадь. Другой занимался телом Придворного Мага, не прикасаясь руками к телу. Он тщательно осматривал и зарисовывал позу и положения головы, рук и ног тела. Третий человек обследовал орудие убийства, также делая зарисовки в тетрадь. Людей маркиза в комнате было много и каждый находил, чем заниматься. Люди работали быстро и профессионально, мимо их глаз не прошел ни один предмет или уголок помещения. Проделав работу, человек подходил к маркизу Алистану и кратко докладывал о полученных результатах, чтобы тут же незаметно исчезнуть, а его место занимал другой специалист. Эль-Нассар только сейчас обратил внимание на то, что все эти люди маркиза Алистана своими лицами, цветом волос, одеждой и манерой поведения во многом напоминали друг на друга, словно они близкими родственниками или родными братьями.
Эта организованная суета в комнате Придворного Мага продолжалось более часа, но наступил момент, когда она обезлюдила и в ней прекратилось движение людей и наступила тишина. Тело Придворного Мага было завернуто в большую простыню и вынесено из комнаты, бесследно исчезли следователи и специалисты, только что беспорядочно мельтешившие в комнате. Маркиз Алистан, оставшийся в единственном числе, что-то торопливо дописал в бумажке и вскоре с этой же бумажкой в руках направился к Эль-Нассару.
- Позвольте доложить, мой Повелитель. - Заговорил маркиз голосом, в котором одновременно звучало напряжение и тупая усталость. - Нам удалось немного продвинуться в расследовании убийства Айрона Филдинга, придворного мага султаната Гурам. Сейчас мы можем подтвердить факт убийства мага. Его убили кинжалом, который убийца преднамеренно оставил в спине покойного. Мы знаем, что кинжал, торчащий из его спины, - это орудие убийства, но не можем дать его точного описания, так как этот кинжал невозможно изъять из тела. По мнению нашего мага, любое действие по изъятию этого кинжала, может привести к магическому взрыву, который будет такой силы, что разнесет всю эту комнату и тогда были уничтожены оставшиеся в ней все свидетельства убийства. Мой Повелитель, прошу извинить меня, за этот несколько бестолковый и невнятный доклад, но мои следователи установили, что в этом помещении побывало существо или человек, обладающий неимоверной магической силой и мощью. Данное существо или человек сумело нейтрализовать волю и умственные способности мага, подойти к нему и нанести смертельным удар кинжалом. Оно попыталось уничтожить свои следы пребывания в этом помещении, но не смогло этого сделать, видимо, очень спешило. В этой связи оно или он специально оставило орудие убийства в ране жертвы, чтобы спровоцировать следователей на необдуманное действие, на его изъятие из раны. В случае такого действия, произошел бы магический взрыв, который уничтожил бы тело, кинжал и эту комнату, не оставив следователям никаких свидетельств преступления. Возможно, это существо или человек надеялось, что и вы, мой Повелитель, оказались в эпицентре этого взрыва. - Добавил, после секундной паузы, маркиз Алистан. - Мой маг не обладает достаточными знаниями в области магии, чтобы произвести действие по изъятию кинжала из тела жертвы и тщательно его изучить. Нам придется дожидаться нового придворного мага, чтобы под его контролем осуществить эту операцию. - После этих словах маркиз Алистан снова сделал передышку, просмотрел бумаги в своих руках и продолжил. - Убийца изъял или уничтожил все бумаги и документы, которые должны были бы находиться в комнате Придворного Мага. Но мы обнаружили вот этот листок пергамента, который случайно оказался под стулом мага. - С этими словами маркиз Алистан протянул Эль-Нассару исписанный листок пергамента.
- Спасибо. - Кратко отреагировал на доклад маркиза Эль-Нассар, взял пергамент в руки и пробежал глазами текст. Прочитав текст, он задумался и вновь начал его перечитывать, затем побледнел, протянул бумагу обратно маркизу и сказал. - То, что здесь написал, Айрон говорит о том, что он нашел ответ на некоторые вопросы, связанные с появлением чужака-незнакомца в белых песках и его исчезновением из тюрьмы. К сожалению, этот клочок пергамента не дает конкретного ответа на то, что именно происходило в налоговой тюрьме во время пребывания в ней чужака из белых песков, но он содержит в себе ключ к пониманию всей этой мистерии. Если Айрон прав, а это нам еще придется доказывать, то он узнал, с кем чужак беседовал во время своего завтрака, а мы его собеседника не видели и наша магия не зарегистрировала его появление в камере чужака. Похоже и на то, что Айрон сумел докопаться и до сути того, что сейчас происходит в нашем Пограничье. Разумеется, наш бывший министр Хусейн Файез не мог осуществлять руководство военными операциями такого масштаба, но Файез, наверняка, встречался с тем лицом. Маркиз Алистан, прошу вас, срочно займитесь допросами бывшего министра Файеза и постарайтесь выяснить, кто стоит его спиной, кто нарушает благоденствие султаната Гурам?
Маркиз Алистан молча склонил голову в знак согласия.
- Но, маркиз, - продолжил свою мысль Эль-Нассар. - пожалуйста, не доводите процесс выяснения обстоятельств предательства Файеза, до финала, когда станет невозможным продолжение всего этого процесса. Не позвольте убийце проникнуть в его камеру, пока не выясните роль бывшего министра в этих предательских играх за нашей спиной. Мне хочется встретиться с Файезом и лично задать несколько вопросов, но пока еще не время для такой встречи. Мы мало что знаем о подоплеке его предательства и об истинном положении дел в Пограничье. Нам потребуется некоторое время, чтобы получить новую информацию и разобраться в хитросплетениях этой интриги. Если у вас в ходе допросов Файеза появятся серьезные проблемы, то вам следует дождаться приезда нового придворного мага, запрос на которого мы уже отправили в Лигу Серых Магов. - В это момент Эль-Нассар повернулся в сторону Борга и поинтересовался у него. - Борг, не хотите ли вы что-либо добавить или поправить меня?
- Нет, ваше сиятельство. - Ответил только что назначенный министр внутренних дел султаната Гурам. - По-моему, вы упомянули обо всем, чтобы маркиз Алистан мог бы немедленно приступить к работе.
- Скажи, Борг. Обратился к министру Эль-Нассар, когда за маркизом закрылась дверь и они остались вдвоем. - Как тебе удалось создать службу дознания маркиза Алистана, и чтобы об этом не знали ни я и ни Файез? Мне это даже понравилось, иметь такую сильную сыскную службу в смутные времена.
- Все очень просто, мой Повелитель. - Ответил бывший капитан призрачной стражи Борг, а ныне министр внутренних дел султаната Гурам. - Эта служба постоянно существовала в призрачной страже с давних пор и ее основной задачей была борьба с контрабандистами, бандитами, ворами в столице и населенных пунктах султаната. Но постепенно цели и задачи службы расширились и территория ее влияния охватила территорию всего султаната. Когда мне удалось отыскать Алистана, он тогда еще не был маркизом, и поставил его во главе этой службы, то эффективность службы резко пошла в гору. Ведь, вы сами, Повелитель, собственноручно подписали указ о его производстве во дворянство и даровании ему наследного титула маркиза всего полгода назад.
- Не помню такого указа и такого имени. - Нерешительно мотнул головой Эль-Нассар. - В свое время приходилось подписывать столько подобных указов, многие сановники просили за своих родственников и протеже. И я не помню, чтобы среди них была и твоя просьба, обычно ты ни о чем не просишь, а все делаешь сам. Ну, да ладно. Я хочу поблагодарить тебя, Борг, за твою верную службу в призрачной страже, за маркиза Алистана и его службу. За все, чем ты помог мне в сохранении спокойствия и благоденствия в султанате Гурам. А главное, за то, что, когда наступает день испытаний для государства и меня лично, ты не бросаешь меня, а становишься рядом со мной. Если желаешь, то я могу исполнить любую твою просьбу, чего бы ты не попросил - новый титул, денег, поместье. Но об этом позже, а сейчас, пока мы вдвоем и нас никто не беспокоит, давай обсудим проблему превращения призрачной стражи в гвардию, новое воинское подразделение султаната Гурам. Призрачная стража сегодня одно из лучших подразделений, но пока это милицейское, добровольное формирование, а нам нужна армия и, желательно, профессиональная. Призрачная стража должна стать основным ядром этой новой, зарождающейся армии. И как ты верно догадываешься, Борг, у нас остается очень мало времени для этих дел.
Глава 14
Постепенно я начал привыкать к работе раба-гребца биремы "Весенняя Ласточка", у меня хорошо развились мускулатура рук, ног, живота и плеч, но я не превратился в тягловое животное, способное только на одно - работать с веслом биремы. Когда эта бирема шла под веслами я работал в паре со своим соседом, с которым с момента своего появления в этой каморке и до настоящего времени так и не перемолвился ни единым словом. Рабский ошейник заставлял нас сгибаться и разгибаться в едином ритме вместе со всеми рабами-гребцами "Весенней Ласточки", которых насчитывалось более двухсот человек. Ошейник контролировал работу моего тела, но не мой разум, он наблюдал за тем, чтобы тело работало в полную силу и синхронно с остальными рабами гребцами, ни на секунду не выбиваясь из задаваемого ритма. В такие моменты возникала уникальная ситуация, тело функционировало под контролем ошейника, а разум, оставался свободным и независимым, он размышлял, получал информацию, ее анализировал и принимал решения, которые претворялись в жизнь, когда тело возвращалось под его контроль. В результате, тело накачивалось физической силой, а разум совершенствовал свои умственные и мыслительные способности.
Именно благодаря последнему, а также крупицам информации, полученной от болтовни проходящих мимо меня матросов экипажа биремы, я узнал, что головной мозг людей, населяющих Тринидад, имел некоторую специфику, он легко подчинялся звучанию ритмических звуков. Когда начинал бить барабан или петь свирель, то из-за их ритмического звучания отключались сила воли местного человека, мышление и, наслаждаясь ритмикой, головной мозг не принимал решений, ритмическая музыка была своего рода наркотиком, превращающая человека в животное. Но я не был рожден на этой планете и мой головной мозг был лишен такой специфики. Он в нормальном порядке функционировал при исполнении любой ритмической музыке, иногда, правда, если исполняемая музыка оказывалась шедевром музыкального искусства, то отключался на краткий период ее звучания. Поэтому моим головным мозгом сохранялась способность думать и размышлять, а когда бирема находилась на швартовке в портах и гаванях, то он восстанавливал контроль и над телом. Снять ошейник я не мог, любое действие, направленное на то, чтобы снять ошейник или попытаться испортить его, вело к немедленному наказанию или к смерти раба. Это в свою очередь позволяло мне внимательно наблюдать за всем, во что вовлекалась бирема "Весенняя Ласточка" и ее экипаж.
Однажды, в одной из тихих гаваней, когда время приблизилось к полночи, я стал невольным свидетелем одного события, который надолго запал в мою память. После завершения трудового дня физических сил, особенно в первые недели рабства, оставалось только на то, чтобы поужинать и свернуться клубком на ночь на полу каморки и поспать. Сосед сворачивался клубком вдоль борта биремы, а мне приходилось укладываться к боковой стене палубы, места не хватало, чтобы вытянуться во всю длину тело, вот и приходилось сворачиваться в клубок. Сегодня, когда я уже устраивался на ночь на полу каморки, к этому моменту мой сосед уже негромко похрапывал у борта, когда с берега донесся непонятный и непривычный для слуха звук. Я посмотрел на соседа, его глаза были закрыты и он не прореагировал на этот звук, а продолжал свой негромкий храп. Я осторожно, чтобы случайно не звякнули кандальные цепи, поднялся на ноги и даже поднялся на чурбак-скамейку и, приподняв голову над бортом биремы, стал всматриваться в темноту ночи, в ту сторону, откуда прилетел звук. Но с биремы было невозможно рассмотреть, что происходило на берегу. Красавицу Эллиду прикрывали плотные облака, над морем и берегом стояла сплошная темень.
В памяти всплыли некоторые рекомендации моей прекрасной Эллиды по отношению ночного зрения и дальневидения, после некоторых усилий головного мозга я начал видеть в темноте и увидел суетящихся на берегу людей. Небольшая группа людей толпилась потухшего костра, вдали виднелась коновязь с несколькими верховыми животными на привязи, а по берегу были беспорядочно разбросаны повозки и круглые дома. Меня удивили верховые животные, они очень напоминали земных лошадей, но имели более вытянутые шеи и рога вместо ушей на головах, а повозки и круглые дома оказались кибитками и юртами кочевников. Вместе со зрением обострился и слух - стал слышать биение волн о берег, гортанные возгласы людей, когда они общались между собой, рев верховых животных. И вновь послышался этот женский голос, полный тоски и отчаяния, отголосок которого не дал мне заснуть. Это был девичий голос или голос очень молодой женщины, наполненный страданием.
- Я не хочу и никогда не хотела этого делать. - Прозвучал в моих ушах отчаявшийся девичий голосок. - Где мой отец? Что вы сделали с ним? Это неправильно и несправедливо по отношению ко мне и Ребекке, я не хочу и не буду так поступать, как вы хотите. Не заставляйте меня делать этого?!
Только голоса того человека, который разговаривал с девушкой мне не было слышно, поэтому я не знал, что этот человек хотел от нее и что он заставлял ее делать. В этот момент люди на берегу внезапно засуетились и бегом стали переносить к берегу различные тюки, ящики и мешки, чтобы затем их перегрузить в только что подошедшую к берегу шлюпку. Они быстро перегрузили вещи в шлюпку, которая, как подсказали мои глаза, я знал знакомые лица матросов, сидевших за веслами, была с нашей биремы. Вскоре шлюпка отошла от берега и по волнам быстро побежала к биреме, помимо матросов в шлюпке были еще четыре человека, которые одеждой и лицами очень походили на восточных людей. Именно эта четверка и занялась разгрузкой шлюпки и переносом вещей в трюм "Веселой Ласточки". Когда шлюпку разгрузили, то восточные люди остались на биреме, а шлюпка отправилась за новой партией груза. Пять раз шлюпке пришлось ходить за очередной партией груза к берегу, а на шестой раз на бирему шлюпка доставила какого-то старика и молодую девушку. Я не видел лица ни старика, ни этой девушки, только бросились в глаза ее медно-рыжие волосы.
Шлюпка, перевозившая с берега груз и людей, давно уже была поднята и принайтовлена к борту биремы, весь экипаж которой давно уже смотрел вторые сны после утомительной дневной и вечерней работы, а ко мне сон все никак не приходил, поэтому я стоял и любовался морскими просторами, прислушиваясь к шуму волн. Внезапно на палубе послышались шаги человека, совершенно инстинктивно и не раздумывая, я пригнулся и спрятал голову за фальшборт, притворяясь спящим. В этот момент я почувствовал, как из нутрии меня поднимается ужас, который начал сковывать руки, ноги, все тело и холодной змеей стал заползать в душу и головной мозг. Шаги, вызвавшие такую реакцию моего организма, приближались со спины, я только плотнее прижался к фальшборту и еще плотнее прикрыл веками глаза, но в тоже время мне очень хотелось чуть-чуть повернуть голову и незаметно подсмотреть, что именно происходит за спиной. Но внутренняя сила удержала меня от этого столь необдуманного шага и, возможно, этим я спас свою жизнь. Я выдержал паузу, не шевельнулся и не повернул головы, только сильнее зажмурил глаза. Чей-то взгляд скользнул по моей спине и был он весьма тяжел и болезнен любого удара кнутом Махмуда. Взгляд на долю секунды задержался на моем лице, а мне показалось, что лезвие сабли скользнуло по черепу и располосовало в клочья обе щеки. Волосы на голове вставали дыбом от страха и ужаса, охватившего меня в тот момент. Я даже не попытался, приоткрыть свои глаза из-за того, что у меня после этого взгляда не стало сил. Я не мог шевельнуть веком, чтобы, приоткрыв глаз, посмотреть на того, кто в данный момент с палубы смотрел на меня.
- Не шевелись, Скар, и ни под каким предлогом не открывай глаза, тебе еще рано встречаться с этим творением дьявола. Сегодня оно во много раз сильнее нас и нужно проявить выдержку, чтобы, со временем набравшись сил и опыта, вступить с ним в поединок. - Прошептал нежный голос Эллиды, почти год мне не удавалось пообщаться с ней. - Эту ночь тебе следует запомнить, впервые лицом к лицу ты столкнулись со своим врагом.
По всей очевидности, этот ужас, в ту памятную ночь обрушившийся на меня и мертвым холодом сковавший мои внутренности, конечности, тело и голову, неким образом вверг меня в магический транс. Я оказался в состоянии, когда мой разум, словно отключился от реальности, в тот момент я ничего не понимал, не ощущал и не помнил, что со мной конкретно происходило и чего так испугался. Тот, кто стоял тогда надо мной и с палубы любовался тем, как я и мой сосед спим, излучал такие сильные эманации жестокости и зла, что с громадным трудом мне удалось удержаться на месте и продолжать притворяться спящим человеком, а не вскочить на ноги и броситься бежать, куда глаза глядят. Тогда я совершенно забыл о том, что ноги мои скованы кандалами, а сам я двумя цепями прикован к неподъемному чурбаку, так что в тот момент никуда не смог бы убежать от этого настоящего исчадия ада.
Но почему тогда прекрасная Эллида ограничилась одним только предупреждением, а не вмешалась в ход развития этого события и одной только своей святостью и божественностью не прекратила этого безобразного насилия над моей волей... человека, не покарала этого исчадие ада. Может быть, это было непосредственно связано и с тем, что целый год с борта биремы "Весенняя Ласточка" я неоднократно взывал к богине с мольбами о помощи, но она оставалась глуха к этим просьбам раба?! Я думаю, что в самый критический момент моей встречи с исчадием ада она сумела воздействовать на мое внутреннее состояние и не позволила мне совершить смертельную ошибку, открыть глаза и посмотреть, кто или что стоит моей спиной на палубе биремы. Разумеется, мне очень хотелось увидеть лицо того, кто стоял надо мной, каждый человек хотел бы знать своего врага в лицо. Но в этот момент человек на палубе развернулся на каблуках и отправился к палатке с красными полосами, установленной в корме биремы. Единственное, что мне удалось более или менее хорошо разглядеть, так это был восточный халат, красные сафьяновые сапоги на мягкой подошве. Я обратил внимание на то, что каблуки его сафьяновых сапог были сильно стоптаны, особенно левый каблук, а когда этот человек шел по палубе, то он слегка прихрамывал на левую ногу. Как только человек удалился на безопасное от меня расстояние и растворился в темноте ночи, я поднялся на ноги и долго смотрел ему вслед.
К этому времени прекратилось действие магического ночного зрения и дальневидения, поэтому, как бы я не напрягал свое зрение, в этой ночном темноте мне ничего не удавалось рассмотреть. Человек пропал, исчез из моего поля зрения, так и не дойдя до палатки с кранными полосами или до закутка, где обычно ночевал шкипер. На палубе остались двое вахтенных матросов, которые, совершив проход вдоль бортов биремы, встречались у центральной мачты. Несколько минут переговорив, они снова расходились по бортам. Мне после пережитых волнений совершенно не хотелось спать.
После этой памятной ночи, две недели в кормовой части биремы на палубе была растянута палатка, белого цвета в красную полоску, тщательно охраняемая парнями из экипажа биремы. Время от времени медноволосая девушка покидала палатку и прогуливалась по палубе биремы. Причем, эти прогулки всегда производились, когда вечерние опускались на палубу, все остальное время девушка проводила в палатке и чем она там занималась было совершенно непонятно. Когда она одна выходила на прогулку, то ее по пятам сопровождали два матроса из экипажа биремы. Меня всегда удивляло, зачем матросы повсюду сопровождали девушку, скажите, куда эта слабое создание могла бежать, когда кругом раскинулось одно только море, а берег был едва заметен глазу. Но матросы-амбалы не отходили от нее ни на шаг, при этом ни разу даже словечком с ней не перемолвившись. Я обратил свое внимание и на то, что даже этот известный всем грубиян шкипер особо близко к девушке не подходил и не лез к ней с расспросами или советами, которые он так любил давать, а лишь скалился на девчонку издали, временами с грустью покачивая головой.
Иногда на палубе вместе с девушкой появлялся и смешной старичок в длинном до пят и стеганом ватном халате, под которыми виднелись сафьяновые сапоги, только синего цвета. По поведению экипажа и шкипера можно было пять, что на биреме девчонке разрешалось свободно общаться только с этим старичком, но она всегда старалась держаться от него подальше. Даже со стороны было хорошо заметно, что, если девушка и обращалась к старику, только в крайнем случае. Шкипер к этому старику относился, словно тот был членом его экипажа, и однажды привычно его облаял и потребовал, чтобы тот постоянно сидел бы в своей палатке и носа не показывал бы на палубе. На что старичок смешливо фыркнул и, не обращая внимания на шкипера, продолжал по вечерам выходить на прогулки с этой рыжей девушкой. А девчонка с каждой прогулкой днем становилась все более молчаливой, глаза становились все более заплаканными, и она начала закутываться во все более теплую одежду. Это рыжеволосая девчонка вызывала у меня искреннюю симпатию, но, к своему глубокому сожалению, находясь на скамейке раба-гребца, я ничем не мог ей помочь. Да и вести за ней наблюдение из моей каморки становилось все более труднее, особенно я остерегался шкипера, последние дни он мгновенно вскипал и даже с кулаками набрасывался на людей.
Две недели "Весенняя Ласточка", казалось бы, бесцельно моталась вдоль побережья, шарахаясь от встречных судов. Когда марсовый в бочке на верхушке мачты замечал на горизонте парус другого судна, то поднимал громкий крик, а шкипер немедленно менял курс "Весенней Ласточки", уводя бирему подальше от берега, чтобы избежать ненужной встречи. Когда парус чужого судна исчезал из вида, суматоха на судне завершалась и жизнь на биреме возвращалась в размеренное русло.
А с рыжеволосой девчонкой становилось все хуже и хуже, чувствовалось, что она серьезно заболела. К тому же она плохо переносила морскую качку, не раз я видел, как кок биремы из палатки возвращался обратно с полным подносом еды, которую он приносил, чтобы покормить ее и старика. Все это сказалось на здоровье девчонки, когда она однажды появилась, что погулять, то едва передвигала ноги и все время держалась за старика, то я не выдержал этого ее состояния и мысленно попросил своего кибер-доктора заняться ее здоровьем.
Утром следующего дня в палатке поднялась настоящая суматоха, из нее выскочил слуга-старичок и начал, словно молодой лось, носиться по палубе, останавливать встречавшихся матросов экипажа биремы, заглядывать им в глаза, делать пассы руками и нашептывать заклинания. Результат, как и должен, получился отрицательным, остановленные им матросы оказался ни в чем не замешены и ни в чем не признавались. Тогда старик ринулся к шкиперу, стал орать на него, одновременно показывая рукой на палатку, но шкипер все отрицал и грубо прервал разговор со стариком, повернувшись к нему спиной. Но старик оказался въедливым человеком и стал обходить деревянные каморки рабов-гребцов, расположенные по обоим бортам биремы, он оставался стоять на палубе и сверху внимательно что-то в них разглядывал. Но и эти его попытки потерпели полную неудачу, он ничего, кроме полного безразличия, не увидел в глазах безвольных рабов с ошейниками. До нашей каморки этот старичок так и не дошел, он отошел к мачте, оперся об нее спиной и закрыл глаза. В этот момент, он, по всей очевидности, мысленно связывался со своим начальником и докладывал ему о ночном происшествии. Я хотел проследить за тем, с кем он связывался по телепатическому каналу, но в последнюю секунду передумал. Любой сильный маг моментально мог бы установить, что его подслушивают, и определить, кто именно занимается этим делом, После разговора старик, пошатываясь и держась рукой за сердце, побрел в палатку, на него жалко было смотреть. Видимо, ему сильно досталось от хозяина за допущенную промашку.
Когда вечером этого же дня юная красавица появились на палубе в своей красоте и полном здравии, то я окончательно убедился, что причиной утреннего переполоха было ночное выздоровление девчонки, она выглядела великолепно и впервые ее глаза были не заплаканы.
Ночная жизнь на биреме пошла своим чередом, матросы экипажа занимались своими делами, а "Весенняя Ласточка" ходко шла под парусом в северном направлении. На этот раз она держала курс в точно определенное место на побережье. Незадолго до захода Желтого Карлика старик встретился и что-то нашептал шкиперу биремы, а тот тут же отправил на реи матросов поднимать паруса. Вскоре желтые паруса уловили попутный ветер и бирема, форштевнем разрезая аквамарин волн, легко понеслась вдоль берега. Видимо, приближался момент расставания с пленницей. На палубе вновь появился слуга-старичок и небрежно сунул в руки шкипера увесистый замшевый мешочек, из которого послышался звон монет. В мою душу закралась грусть по поводу предстоящего расставания с прекрасной незнакомкой, не я не влюбился в эту девчонку, но вот уже более года я наблюдаю за всем, что происходит на палубе "Весенней Ласточки" и она стала вторым человеком, при виде которой мне становилось легко на душе. А первого своего друга, судового доктора, я давно уже не видел и даже не знал, остался ли он на борту биремы или его перевели в другое место.
Этой же ночью история с рыжеволосой красавицей завершилась.
Ровно в полночь "Весенняя Ласточка" на одних парусах приблизилась к берегу и легла в дрейф в зоне видимости какого-то замка, построенного на скале, угрюмо возвышающейся над заливом. Единственное, что могу сказать об этом замке, то он выглядел мощным и мрачным сооружением. Когда бирема вошла в залив, то в одной из бойниц замка несколько раз мелькнул свет факела.
От биремы тут же отошла шлюпка с четырьмя матросами гребцами и двумя пассажирами. Вскоре шлюпка скрылась во мраке ночи.
Новый придворный маг прибыл в столицу султаната Гурам ранним утром, когда желтый диск Желтого Карлика всплыл над линией горизонта. В воздухе еще сохранялась приятная ночная свежесть, утренний туман светлой полосой накрывал крестьянские поля и луга. Пока еще было время, когда даже крестьяне только просыпались, отрывали головы от подушек и только собирались выйти во двор, чтобы подоить коров и выгнать домашнюю скотину в поле на выпас. Поэтому крестьянские поля и улицы столицы султаната Гурам еще были безлюдными.
Столица султаната имела уникальное географическое положение, с трех сторон она омывалась двумя полноводными реками, которые сливались в единый поток, как бы за спиной этого небольшого городка. Реки были настолько полноводным, что по ним могли ходить морские суда, которые, минуя портовые перевалочные пункты на побережье Внутреннего океана, доставляли в столицу грузы из других государств океанского побережья. С юга, запада и севера эти две реки делали подступы к городу неприступными, едва ли нашелся бы человек, решившийся вплавь перебраться через эти реки. Только с востока несколько дорог подступали к столице султаната, все они объединялись в единый тракт, который подводил к мощным крепостным стенам города. В самом центре этих стен высились городские ворота, у которых двадцать четыре часа в сутки дежурила рота городских стражников.
Эта городская стена окружала внешние обводы Гурама, так называл свою столицу народ султаната, внутри которой располагались три больших холма. На двух из этих холмов аккуратными рядами стояли дома жителей столицы, четко разграниченные квартальными межами, в которых проживали представители одного ремесла - пекари, сапожники, кузнецы, гончары кожевник. Малый, но самый высокий холм занимал замок Повелителя султаната, который с семьей постоянно проживал в этом замке.
Поделиться книгой: