Вилла на холме

— Вы сможете подвести сюда машину? — спросил Роули.

— Да, но здесь негде развернуться. Придется ехать задним ходом, — с сомнением в голосе проговорила Мэри.

— Не страшно, я смогу проехать.

Она по узкой дорожке пошла к машине, села в нее и включила мотор. Роули тем временем вернулся в дом — на мраморном полу осталась лужа крови, к счастью, небольшая, поскольку самоубийца выстрелил себе в грудь и кровоизлияние в основном было внутренним.

Зайдя в ванную, Роули снял с крючка полотенце и намочил его в воде, затем прошел в спальню и вытер кровь на мраморном полу. Мрамор был темно-красного цвета, и Роули был почти уверен, что уборщица, моя полы, ничего не заметит. С мокрым, запачканным кровью полотенцем в руках он снова вышел на улицу. Мэри ждала его у машины. Она не стала спрашивать, что он делал в доме.

Роули открыл заднюю дверцу и вновь приподнял труп, взяв его под мышки. Мэри, видя, что ему тяжело, подхватила тело за ноги. Оба все делали молча. Они уложили труп на пол салона, и Роули обвязал его вокруг груди полотенцем, чтобы от тряски на ухабах из раны не лилась кровь. Затем он напялил на голову мертвеца его фетровую шляпу. Сев за руль, он подвел машину задним ходом к воротам. Здесь места было достаточно, и ему удалось развернуться.

— Может быть, я поведу машину и дальше? — спросил он.

— Да, конечно. У подножия холма поверните направо.

— Надо будет как можно скорее куда-нибудь свернуть с шоссе.

— Через четыре или пять миль будет поворот на дорогу, ведущую к деревушке на вершине одного из окрестных холмов. Насколько я помню, там поблизости есть лес.

Выехав на шоссе, Роули прибавил скорость.

— Очень уж быстро вы едете, — заметила Мэри.

— У нас не так много времени, моя дорогая, — раздраженно ответил он.

— Я вся трясусь от страха.

— От этого нам, конечно, будет много пользы.

Он говорил очень резко, и она умолкла. Луна зашла; стояла кромешная тьма. Мэри даже не видела спидометра, но подозревала, что стрелка показывает больше восьмидесяти миль в час. Молодая женщина сидела, стиснув руки на груди. Ужасную вещь они делали, ужасную и опасную, но все же это был для нее единственный выход. Каждый удар ее сердца болезненно отдавался в груди. Она все время повторяла про себя: «О, какую же я сделала глупость!»

— Похоже, мы уже проехали по шоссе около пяти миль, — сказал Роули. — Не пропустили мы поворот, а?

— Нет, но он скоро будет. Сбавьте немного скорость.

Они все еще ехали по шоссе. Мэри с волнением глядела в окошко в поисках поворота на узкую проселочную дорогу, которая, петляя, вела к деревне на вершине холма. До сих пор молодая женщина была здесь два или три раза — ее привлекал вид на эту деревушку, напоминавшую один из городков на склонах холмов, которые старые мастера изображали на заднем плане своих полотен на сюжеты из Священного писания, перенося таким образом действие в родную Тоскану с ее красивейшими пейзажами.

— Вот он! — внезапно вскричала Мэри, заметив наконец поворот.

Но Роули уже его проскочил. Затормозив, он дал задний ход и только после этого повернул на проселочную дорогу. Машина теперь медленно ползла в гору. Мэри и ее спутник пристально вглядывались во тьму в поисках леса. Вдруг она дотронулась до его руки и показала куда-то налево. Он затормозил. Там действительно виднелись купы деревьев, похожих с виду на белую акацию; вокруг густо рос кустарник. Невдалеке от дороги, видимо, был овраг. Роули выключил фары.

— Пойду на разведку. Место, кажется, подходящее.

Он выбрался из машины и стал продираться сквозь заросли. В ничем не нарушаемой мертвой тишине производимый им шум казался невыносимо громким. Через пару минут он вернулся.

— По-моему, как раз то, что нужно, — сказал он шепотом, хотя кругом не было ни души. — Помогите мне вытащить его из машины. Дальше придется волочить его одному, если, конечно, удастся. Вам там не пробраться. Эти колючки изорвут на вас всю одежду.

— Ну и пусть!

— Да дело-то не в вас, — ответил он грубо. — Как вы потом объясните слугам, откуда взялись дырки на ваших чулках и почему туфли ваши все исцарапаны? Ничего, я справлюсь один.

Мэри выбралась из автомобиля и открыла заднюю дверцу. Только они собрались было вытащить тело, как вдруг заметили неподалеку свет фар. Из деревушки на вершине холма ехала вниз по дороге машина.

— О Господи, мы попались! — воскликнула Мэри. — Бегите, Роули, не надо вам впутываться в эту историю.

— Не говорите глупости.

— Я не хочу, чтобы у вас были из-за меня неприятности, — в отчаянии вскричала она.

— Не ведите себя как дура! Не будет у нас никаких неприятностей, если только вы успокоитесь. Почему бы нам их не провести?

— Не надо, Роули, ради Бога. Со мною все кончено.

— Да полно вам! Держите себя в руках. Садитесь на заднее сиденье.

— Но там же он…

— Молчите!

Роули впихнул ее в машину, затем залез туда сам. Свет фар приближавшейся машины в этот момент виден не был — она на время скрылась за поворотом дороги, но вскоре должна была появиться.

— Придвиньтесь ко мне. Они примут нас за влюбленную парочку, забравшуюся в укромное место, чтобы побыть наедине. Сидите спокойно, не двигайтесь.

Машина была уже недалеко. Еще две-три минуты — и она должна была подъехать к ним. Дорога в этом месте была настолько узкой, что водителю встречного автомобиля пришлось бы замедлить скорость, чтобы проехать мимо них. Он мог даже задеть их машину. Роули обхватил свою спутницу за плечи и притянул к себе. Ногами оба упирались в труп.

— Я вас сейчас поцелую, — предупредил ее Роули. — Поцелуйте и вы меня, если вы на это способны.

Машина почти уже подъехала к ним. Похоже было, что она вихляла от одного края дороги к другому.

— Дьявольщина, да они, кажется, пьяны в стельку! Дай Бог, чтобы они нас заметили — иначе расшибут в лепешку. Ну, быстро, целуйте меня!

Мэри прикоснулась губами к его губам; со стороны могло показаться, что оба настолько поглощены друг другом, слившись в поцелуе, что даже не подозревают о приближении другой машины. Та была набита людьми, горланившими визгливыми голосами какую-то песню, причем так громко, что их услышал бы и глухой. В селении на вершине холма, наверное, праздновали свадьбу, и в машине сидели веселившиеся до ночи, перепившиеся гости, которые сейчас возвращались домой, в какую-то другую деревню. Машина ехала по самой середине дороги и, казалось, неминуемо должна была врезаться в их «фиат». Сделать уже ничего было нельзя. Вдруг кто-то из этих людей издал крик. Фары осветили стоявшую на дороге неподвижную машину. Раздался громкий визг тормозов, и приближавшийся автомобиль резко замедлил ход. Вероятно, сознание того, что он только что избежал смертельной опасности, несколько протрезвило водителя, и машина его теперь ползла как сонная муха. Тут один из его приятелей увидел, что в неосвещенном салоне неподвижного автомобиля кто-то есть. Вглядевшись, они заметили слившуюся в страстном объятии парочку и разразились грубым хохотом. Кто-то выкрикнул скабрезную шутку, двое или трое других, вторя ему, издавали непристойные звуки. Роули крепко сжимал Мэри в объятиях. Можно было подумать, что они охвачены любовным экстазом и неспособны воспринимать ничего другого. Какой-то шутник, уловивший деликатность ситуации, густым баритоном запел песенку герцога из вердиевского «Риголетто»: «La Donna è mobile».[4] Остальные, очевидно, не знавшие слов, но горевшие желанием помочь певцу, пытались подпевать. В этот момент встречный автомобиль поравнялся с неподвижно стоявшим «фиатом»; расстояние между машинами было не больше дюйма.

— Обнимите-ка меня за шею, — прошептал Роули.

Когда встречная машина проезжала мимо, губы его все еще касались губ Мэри; он весело помахал пьянчугам рукой.

— Bravo! Bravo! — кричали те. — Buon divertimento![5]

Когда они уже проехали мимо, баритон снова запел: «La Donna è mobile». Машина зигзагами съезжала с горки, ежеминутно рискуя свалиться в кювет. Пассажиры все так же с жаром пели, и, даже когда автомобиль уже скрылся из виду, звуки их голосов еще слышались вдали.

Роули наконец разжал объятия, и Мэри, обессилев, откинулась на спинку сиденья.

— Как хорошо, что влюбленным симпатизирует весь мир, — сказал он. — Ну, а теперь пора нам браться за дело.

— Не опасно ли это? Если его найдут поблизости от этого места…

— Где бы его ни нашли на всем протяжении этой дороги, наше появление здесь посреди ночи все равно будет казаться подозрительным. Но мы можем проехать еще много миль и все же не найти лучшего места. К тому же рыскать по всей округе нам просто некогда. В той машине все были пьяны, а таких «фиатов», как этот, сотни. Кому придет в голову заподозрить нас? Во всяком случае очевидно, что этот человек покончил с собой. Выходите из машины.

— Не уверена, что я удержусь на ногах.

— Да помогите же мне его вытащить, черт возьми! Потом можете сидеть себе в машине, сколько угодно.

Он вылез из автомобиля, ухватил Мэри за руку и вытянул ее наружу. Внезапно она облокотилась о крыло машины и разразилась истерическими рыданиями. Роули поднял руку и отвесил ей звонкую пощечину. Мэри была настолько этим поражена, что, задыхаясь, резко выпрямилась и перестала плакать так же внезапно, как только что начала.

— Ну вот, а теперь помогите мне.

Молча они вытащили тело из машины. Роули обхватил его за плечи.

— Перекиньте его ноги через другую мою руку. Черт знает, до чего тяжел! Отведите-ка в сторону вон те ветки, чтобы я смог пройти, не ломая их.

Она сделала то, о чем ее просил Роули, и он стал с трудом продираться сквозь кустарник. Воображению испуганной женщины представлялось, что поднятый им шум слышен на много миль вокруг. Она стояла в ожидании, и ей казалось, что Роули отсутствовал уже целую вечность. Но вот она увидела, что он идет к машине с другой стороны, по дороге.

— Решил на всякий случай вернуться другим путем.

— Все в порядке? — нетерпеливо спросила она.

— Как будто бы так. Черт побери, неужели все уже позади? Неплохо было бы сейчас выпить. — Он посмотрел на Мэри, и в глазах его засветилась улыбка. — Теперь можете плакать, если хотите.

Мэри не ответила, и они снова уселись в машину. Роули включил мотор.

— Куда вы собираетесь ехать? — спросила она.

— Здесь ведь не развернешься. Да и лучше нам проехать немного вперед, — чтобы по следам не было заметно, что здесь останавливалась и разворачивалась машина. Не знаете, кстати, кончается дорога в деревне или выходит на шоссе и с той стороны?

— По-моему, кончается в деревне.

— Ну и ладно. Проедем еще немного и при первой же возможности развернемся.

Какое-то время они молчали.

— Полотенце осталось в машине, — вдруг сказала Мэри.

— Так и надо. Потом я его где-нибудь выброшу.

— На нем инициалы Лионарда.

— Не волнуйтесь, что-нибудь придумаю. В крайнем случае, оберну им камень, завяжу узлом и по дороге домой брошу в Арно.

Проехав еще пару миль, они заметали, что дорога стала шире. Роули уже приготовился было разворачиваться, как вдруг воскликнул:

— Господи! А револьвер-то!

— Что? Он остался в моей комнате.

— Совершенно забыл о нем. Вспомнил только сейчас. Если рядом с телом не найдут револьвера, из которого был произведен выстрел, это покажется подозрительным. Надо бы положить его рядом с трупом.

— Что же теперь делать?

— Ничего. Будем надеяться, что нам повезет, как везло до сих пор. Если тело обнаружат, а револьвера поблизости не найдут, полицейские, верно, решат, что какой-то мальчишка набрел на труп, стащил револьвер и никому ничего не сказал.

Обратно они ехали так же быстро, как и раньше. Роули то и дело бросал беспокойные взгляды на небо. Пока еще стояла ночь, но тьма была уже не такой густой, как раньше. Светать еще не начало, но чувствовалось, что утро скоро настанет. Крестьяне в Италии выходят в поле рано, и Роули хотел доставить домой свою спутницу до этого.

Наконец они подъехали к подножию холма, на котором стояла вилла. Роули остановил машину. Чернота небес начала сменяться сероватым светом.

— Дальше езжайте одна. Здесь как раз спрятан мой велосипед.

Мэри с трудом улыбнулась ему и собралась было что-то сказать, но он ласково похлопал ее по плечу:

— Все в порядке. Можете не волноваться. Да, вот что: примите-ка дома парочку таблеток снотворного — все лучше, чем лежать без сна и снова переживать то, что было. Если хорошенько выспитесь, будете чувствовать себя совсем по-другому.

— У меня такое ощущение, что я больше никогда уже не смогу уснуть.

— Да, понимаю. Потому и советую вам принять меры. Завтра я к вам загляну.

— Я весь день буду дома.

— Помнится, вы приглашены на завтрак к Аткинсонам. Они попросили меня составить вам компанию.

— Я позвоню им и скажу, что плохо себя чувствую.

— Вот этого как раз делать не надо. Вы должны пойти туда и держаться так, как будто ничего не произошло. Даже если подозрение случайно падет на вас, вам не следует вести себя так, словно вас обременяет сознание вины. Понимаете?

— Да.

Мэри пересела за руль и дождалась, пока Роули вытащил из-за кустов велосипед и укатил. Тогда она поехала домой. Поставив машину в гараж, расположенный у самых ворот, она пошла по аллее к дому, бесшумно открыла дверь и вошла. Перед дверью своей комнаты она замерла в нерешительности. Ей не хотелось туда входить — на мгновение ее охватил суеверный страх, что если она отворит дверь, то увидит стоящего за нею Карла в его изношенном черном костюме. Страх парализовал ее рассудок, но поддаваться ему было нельзя. Мэри заставила себя войти, хотя за ручку двери взялась дрожащей рукой. Быстро включив свет, она издала вздох облегчения — комната была пуста. Все там было таким же, как обычно. Мэри взглянула на стоявшие; на столике возле кровати часы. Не было еще и пяти утра! Сколько ужасных событий произошло за столь короткий промежуток времени! Молодая женщина подумала, что отдала бы все на свете за то, чтобы повернуть время вспять и снова стать такой же беззаботной, какой была всего несколько часов назад. По лицу ее побежали слезы. Она ужасно устала, голова ее раскалывалась от пульсирующей боли. Вспоминались события этой страшной ночи, все сразу, вперемешку. Память обрушивала на молодую женщину какой-то беспорядочный и нескончаемый поток видений. Мэри стала медленно раздеваться. Ей совершенно не хотелось ложиться на эту кровать, но ничего другого не оставалось. На вилле ей придется провести по крайней мере еще несколько дней. Роули скажет, когда можно уже будет уехать, не возбуждая ни у кого подозрений. Если она огласит свою помолвку с Эдгаром, всем ясно будет, почему она покидает Флоренцию на несколько недель раньше, чем собиралась. Ей никак не удавалось припомнить, говорил ли Эдгар, когда ему надо отплыть на пароходе в Индию. Должно быть, скоро. Там она будет в безопасности, сумеет все забыть.

Когда Мэри уже собралась было лечь, ей вдруг вспомнилось, что Роули отнес оставшуюся с ужина посуду на кухню. Невзирая на его заверения, на душе у молодой женщины было неспокойно. Она почувствовала, что должна сама проверить, все ли там в порядке. Набросив на плечи халат, она отправилась в столовую, а оттуда на кухню. Если бы кто-нибудь из слуг услышал ее шаги, она потом сказала бы, что, проснувшись, почувствовала, что голодна, и пошла на кухню подкрепиться.

Дом казался пустым и безлюдным, кухня напоминала огромную мрачную пещеру. Мэри увидела на столе бекон и убрала его обратно в кладовку, затем выбросила яичную скорлупу в ведро под раковиной, вымыла бокалы и тарелки, оставшиеся после ее совместной с Карлом трапезы, и поставила их туда, где они стояли раньше. Сковороду она повесила на крючок. Теперь уже ничто не могло вызвать у слуг подозрение, так что Мэри тихонько прошла обратно в спальню, выпила снотворное и погасила свет. Она надеялась, что лекарство подействует сразу, но все еще была очень возбуждена и потому лежала без сна и думала, что если вскоре не уснет, то сойдет с ума, но все-таки уснула.

Глава 6

Открыв глаза, Мэри увидела возле кровати Нину.

— В чем дело? — спросила она сонно.

— Уже много времени, синьора. В час дня вам надо быть на вилле Болоньезе, а сейчас уже двенадцать.

Внезапно Мэри все вспомнила, и страх болезненно отдался в ее сердце. Сонливость сразу развеялась. Молодая женщина глядела на служанку; та, как обычно, была весела и приветлива. Мэри собралась с мыслями и сказала:

— Никак не могла уснуть после того, как ты меня разбудила. Пришлось принять снотворное — не хотелось лежать без сна.

— Извините, синьора. Я услыхала шум и подумала, что лучше мне сходить и посмотреть, не случилось ли чего.

— Что за шум?

— Ну, хлопок такой. На выстрел похоже было. Я вспомнила про револьвер, который вам оставил синьор, и перепугалась.