Помоги проекту - поделись книгой:
Да, она ревновала. Даже подкрадывалась и подсматривала, когда муж уединялся с Соней, являющейся его фавориткой, и представляла себя на ее месте, задыхаясь, исходя испариной, краснея и бледнея. Но не позволяла себе высказать ни одного упрека ни мужу, ни его любовнице. Откуда-то из глубины ее души всплыло древнее женское знание: хочешь удержать мужчину, сделай так, чтобы он без тебя не мог обходиться. Чтобы думал только о тебе дни и ночи напролет. А если ты начнешь свою семейную жизнь с упреков и ревности — это верный путь к разочарованию и расставанию.
Да, Келлан сразу предупредил, что их брак фиктивный, что он уйдет, как только утвердит Леру на троне. Ибо не хочет запирать себя в лесах, а еще — участвовать в интригах и разоблачать заговоры. Как он выразился: «Мне в одно место не уперся ваш трон, и все, что с ним связано!». И это была правда, Лера чувствовала.
Больше всего она сейчас мечтала о том, чтобы зачать ребенка от Келлана. И не потому, что это верный способ удержать мужчину — нормальный мужчина никогда не бросит своего сына или дочь без помощи. Нет. Ей хотелось ребенка от НЕГО. Лера сама не понимала, как так вышло, но она тряслась от одного прикосновения Келлана. Если бы он сказал ей покончить с собой…наверное, она бы это сделала.
Иногда, когда они с Келланом лежали рядышком в отдельной палатке, или в комнате трактира, Лера тихо и бессильно плакала, сжимая пальцы в кулаки. Она боялась. Боялась, что Келлан исчезнет из ее жизни. И что это было — магия, или любовь к своему спасителю — Лера не понимала и понимать не хотела. Для себя она решила — будь, что будет. Примет жизнь такой, какая она есть. И в борьбе за Келлана победит всех соперниц, которые встретились на ее пути. Она будет любить мужа, разделять все его мысли, все мечты, станет для него самой жаркой любовницей, которую он мог бы встретить.
Уже после того, как Лера, сгорая от стыда и одновременно трепеща от наслаждения «подтвердила» свое замужество под надзором трех строгих Хранительниц — она обратилась к бабушке, красная от неловкости (бабушка все-таки!), и попросила научить, как лучше соблазнять мужа, и как доставить ему удовольствие. Бабушка ничуть не удивилась, и не стала над ней смеяться или укорять в излишней озабоченности. Она пошла в заднюю часть дома, где находилась библиотека, и притащила оттуда пыльную толстую книгу, картинки в которой бросят в краску самую искушенную из профессиональных шлюх. Это был трактат на древневоркском языке (в общем-то мало отличающемся от современного), и назывался он…ну да — «Искусство любви».
Лера прочла его за два дня. Прочла бы и за день, но дни были заняты сборами и разговорами о предстоящем путешествии. Читать можно было только вечером и ночью, благо что Келлан не ночевал у бабушки, а обитал в общежитии Академии. Да и Лере надо было подождать с ЭТИМ. Ведь бабушка умудрилась восстановить внучке девственность — для свадебного обряда, так что у Леры все еще побаливало.
А потом она удивила Келлана страстностью и умением, выжимая его досуха так, как точно не удавалось его любовницам. Она использовала все — и любовные мази, которые дала ей бабушка, и невидимые руны, написанные на лобке и подкрепленные той же самой магией (раствор, которым рисовала руны был насыщен магией до предела).
А еще — мужчина чувствует, когда женщина искренне его хочет. И волей-неволей проникается к ней доверием и любовью. Так написано в старом трактате, и так оно есть на самом деле. А любовницы…ну что любовницы? Не сотрется! Скоро он поймет, что лучше ее нет на всем белом свете! И никуда от нее не денется. Эх, ребенка бы еще родить…но это зависит не от Леры. И даже не от Келлана. Боги всем рулят — холодные, безжалостные, равнодушные… Какую судьбу они дадут Лере и Келлану? Покажет время…
Переночевали мы в трактире, заняв все свободные комнаты. Утром, практически с рассветом, двинулись в путь, перекусив вчерашним разогретым рагу из оленины. Есть не хотелось, но пришлось втиснуть в желудок добрую порцию мяса — впереди целый день езды, до дневки несколько часов, обязательно захочется есть. Да и рефлекс у меня — есть в запас, особенно когда выходишь на задание. Машина без горючего не едет, голодный человек плохо работает — аксиома.
Ночевал в одной комнате со всеми девчонками. Больше места не нашлось. Мы с Лерой (она посередине) и бабушкой на кровати втроем, остальные на тюфяках, на полу. Само собой, ни о каком сексе и речи не шло. А ведь хотелось! Лерка действует на меня как афродизиак, уж не знаю — почему. Ее запах, ее кожа, ее глаза…только дотронусь — меня как током прошибает! И в постели они такое вытворяет, что я только глаза таращу. Никакого стыда, никакой брезгливости — сделает все, чего от нее попросишь. И сверх того — чего просить постыдишься. Чистенькая, ухоженная, гладкокожая…заводит меня как никто другой.
Может у нее тоже есть любовная магия, как и у меня? Мы как высшие вампиры притягиваем людей. Я — женщин, Лера — мужчин. А что, почему бы и нет? Мы же все-таки родня, а на меня девчонки вешаются, как игрушки на елку. Даже честно сказать — уже надоедает.
Между прочим, всегда считал и сейчас считаю — между мужчиной и женщиной не может быть дружбы без секса. И мужчина всегда хочет большего, и женщина мечтает о крепком мужском….хмм….плече. Только вот если женщина другу не дает — она не становится для него врагом. А вот если мужчина игнорирует женщину…ооо…от любви до ненависти один шаг. А я бы не хотел иметь за спиной трех врагов — сильных, умелых, вооруженных магией. Ну да, троих девчонок. Если Соньке время от времени перепадает постельных утех, то две другие мои наложницы превратились в угрюмых, мрачных, зло сверкающих глазами мегер. Почти не разговаривают — кроме как по делу, таращатся на Леру так, что кажется — еще немного, и они воткнут ей нож в спину. Разлучница, черт подери!
Зря я взял их собой, теперь это вижу совершенно ясно. И где был мой разум? Хотел себе верных помощников для путешествия, а получил… Нет, надо с ними что-то решать. Может оставить в пограничном селении? Отправить подальше от себя? Нужно будет об этом подумать. Но — потом. С Леркой вначале переговорю. И наверное — с бабушкой. Уж эта старая-совсем не старая карга точно разбирается в отношениях мужчин и женщин, подскажет, как мне себя вести. Смешно, но я, который умеет убивать людей сотнями различных способов, ни черта не разбираюсь в отношениях с женщинами. Они для меня — закрытая книга. И мне даже стыдно сознаваться в такой своей тупости.
Теперь я понял, почему воркские селения нельзя заметить сверху. Впрочем — и не только сверху. Это трудно представить, но если захотеть… Огромные деревья, похожие то ли на баобабы, то ли на секвойи (по словам Герата — не самые большие в Лесу). Дома находятся именно в них. Нормальные такие дома — даже туалет есть. Да, туалет! Сидишь себе, и…удобряешь дерево. Ему хорошо, и тебе хорошо. Все впитывается за считанные минуты — ни запаха, ни… Туда же отправляются объедки и грязная вода.
Кстати — и вода есть в «доме»! Каким-то образом она скапливается в полости дерева, и стоит только открыть кран — потекла! Считай, умываешься древесной росой. В нашем мире я бы поостерегся так делать — кислотные дожди, всякая такая гадость, но тут — экологически чистая атмосфера, незамутненная никакими хлорами и всякой такой дрянью. А попавшую в воду пыль отфильтровывает то же самое дерево.
Где очаг? Тоже в доме! На постаменте из обожженной глины. Копоть поднимается вверх и впитывается деревом, как и другие продукты жизнедеятельности человека. Как я узнал — даже хоронят местные жители прямо в стволах деревьев, благодарно принимающих плоть своих симбионтов. Да, именно симбионтов — по-другому назвать сожительство людей и Деревьев нельзя. Кстати, местные в полной уверенности, что Деревья еще и разумны. И я не удивлюсь, если это реально соответствует их верованиям. В этом мире я видел всякое…
Здесь мы задержимся на пару дней. Отдохнем, вымоемся, поучаствуем в празднике по поводу возвращения детей, поскорбим над убитыми селянами, и только потом отправимся в путь. Я не спешу. Мы сэкономили как минимум две недели, так почему бы не употребить их на то, что на самом деле приятно? Когда еще поживем в мирном селении…
Глава 8
Банально, но я терпеть не могу похороны. Все понимаю — надо отдать должное даже не покойнику, а его родне, друзьям и все такое прочее, но я готов отдать многое, лишь бы не ходить на это торжественное мероприятие. Обряд, производимый над пустой оболочкой, бывшей раньше человеком — что может быть неприятнее? Но люди превращают это действо в нечто сродни празднику, пируя, поглощая кучу еды и выпивая перед задумчивым взором покойника, смотрящего на тебя с фотографии.
Здесь нет фотографии. И нет дурацких венков, искусственных цветов и памятника, сваренного из черного железа. Даже каменного памятника нет, на котором покойник изображен с ключами от «мерседеса» на пальце. Есть только молчаливая процессия, которая тянется длинной змеей до отдельно стоящего огромного дерева, черный вход в которое виден даже отсюда, из хвоста колонны.
Да, мы в хвосте — как и положено чужакам. Ближе всего к покойникам их близкие. Мы вообще могли не ходить на церемонию, и нам никто бы и слова не сказал — со слов Герата. Но я счел необходимым пойти со всеми. Так мы показываем уважение к тем, кто не щадя своей жизни встал на пути грабителей, бандитов.
Внутрь живого склепа нас не пустили, вернее — не позвали. Как, впрочем, и большинство из процессии. Только близкие прощались внутри, заканчивая печальный обряд. Не было бы их — это бы сделали друзья. Или те, кто остался, и в силах сделать такое.
Опять же, со слов Герата, происходят похороны так: трупы раздевают донага, и кладут на специальную площадку в «дупле». Дальше дерево все делает само. Вон, какое пышное да зеленое…небось нравится ему подкормка из человеческих тел.
Что по мне, так лучше так — уйти в дерево, не быть кормом для червей и кладбищенских крыс. Из праха вышли — в прах уйдем.
Интересно, что сталось с моим телом там, на Земле? Впрочем, какая мне разница, что стало с разорванными на части останками. Надеюсь, я с собой приличное количество «бесов» захватил.
Потом были поминки. Вкусная, пусть и без изысков еда. Я неприхотлив, привык питаться просто, хотя и слегка избаловался в новой жизни, и самое главное — здесь и в помине не было никакой кутьи, никакого компота из сухофруктов, существующих в ранге положенности на всех наших, русских поминках. Я просто физически не могу есть и пить ЭТО, эти блюда для меня были и остаются символом смерти. Глупо, конечно, но это правда. Себя-то не обманешь…
За столом в основном молчали, и только время от времени кто-нибудь вставал, и говорил хорошее о покойных. Что-то вроде тоста, или…я не помню, как это называется — панегирик? Или как это там…не знаю. В общем — встают, и начинают: «Он меня научил…бал-бла-бла…он был…бла-бла…» Тягостно, но наверное, нужно. Не мне судить. Сижу, и тупо слушаю слова, пролетающие мимо ушей.
И тут слышу:
— Попросим сказать пару слов и наших гостей, спасителей наших детей! — это распорядитель похорон, вроде как местный староста. И по совместительству — отец нашего Герата, такой же огромный, только с пересыпанной солью и пеплом густой шевелюре.
Оглядываюсь на Герата, вытаращиваю глаза — о чем говорить, когда не о чем говорить?! Я же не знал покойных! Тот ободряюще кивает, мол — не тушуйся! И шепчет:
— Пару слов! Не больше!
Встаю с кружкой, в которой плещется ледяная медовуха (вкусная, кстати). Смотрю вдоль длиннющего стола, на столы рядом, думаю пару секунд, потом говорю:
— Я не знал покойных. Но то, как они встали на защиту деревни, говорит о том, что это были достойные люди, о которых должны помнить, память о которых должна остаться детям, внукам и правнукам. И уверен, для таких достойных людей боги приготовили новую жизнь — красивую, достойную, сытую. Ведь на самом деле смерти нет! И эти люди будут жить вечно!
Гляжу вокруг — молчат, переглядываются. А что такого я сказал? Ну да — смерти нет, и я в том подтверждение. Или это против их верований?
Смотрю — встают! Поднимают кружки, вроде как салютуют, и староста торжественно объявляет:
— Смерти нет! И они будут жить вечно!
И все выпили. А Герат тихонько пожал мне руку так, что она чуть не отсохла. Силен, зараза! Его только убивать — сходу, не раздумывая. Главное, не дать до тебя добраться.
Тьфу! Да что за привычка у меня такая?! Чуть что — о войне! Чуть что — о том, как драться, или убивать!
— Ты молодец! — похлопала меня по плечу жена Герата Адрелла, и я в очередной раз невольно поразился и ее совершенной красоте, и ее…размерам. Черт подери, вот же угораздило их влюбиться друг в друга! И КАК они делают ЭТО?! Он же должен ее пополам порвать! Но ведь делают! Иначе откуда ребенок, дочка? Не верю, что она сделала ее с кем-то другим — они так друг на друга смотрят… Да и похоже доча на отца, даже смешно, как похожа. Эдакая микропародия на папу — белокожая, веснушчатая (кстати, в отличие от обычных ворков, у которых веснушками и не пахнет).
Я ростом с Герата, так вот жена его не достает мне до груди. И это притом, что она абсолютно пропорционально сложена — если судить по внешнему виду (я же ее голой не видел). Просто уменьшенная копия обычной женщины, да и все тут. Герат уж рассказал, что они с Адреллой хотели бы много детей, не меньше шести-семи, но он запретил ей рожать. Боится, что Адрелла умрет при родах. Она и дочку-то родила с трудом, пришлось обращаться к магичке-лекарке, чтобы жена не умерла. Но могла и магичка не справиться. Плод слишком велик для этой малютки, больше похожей на школьницу шестого класса. Или даже младше — в 22 веке школьницы тринадцати лет выглядят так, что хоть сейчас замуж — акселерация, однако!
— А теперь — игры, в честь погибших героев! Участвуют все желающие! — объявил распорядитель.
— Что за игры? — осведомился я у Герата.
— Обычные — усмехнулся тот — Тяжести поднимаем. Топоры метаем, ножи. Боремся, деремся на кулачках. Потом залечиваем синяки и идем делать детей.
Он захохотал, микрожена его фыркнула, и хлопнула по боку:
— Охальник! Вот вечно такой! И ведь не дурак, а такое иногда вытворит, хоть стой, хоть падай! Вы не беспокойтесь — никто не требует, чтобы вы участвовали. Захотите, так пожалуйста! Все будут рады! А нет — так никто и неволить не будет. Зато весело! И покойникам спокойно лежать. У нас этот обычай давно повелся, с незапамятных времен. От предков, от ворков пришел. То есть — от вас.
Она смущенно улыбнулась, глядя на мои белые волосы, а я равнодушно пожал плечами: и на Земле у многих народов был такой обычай — после похорон устраивали что-то вроде олимпийских игр местного уровня. Кстати! Вот откуда гладиаторские бои взялись. Если не ошибаюсь, это ведь гунны устраивали посмертные игрища, в которых пленных заставляли убивать друг друга в бою. Римляне переняли этот милый обычай, превратив его в нечто подобное спорту. Читал где-то…может слегка и переврал, но суть остается прежней.
Кстати, так никогда и не понял — за каким чертом мертвецам нужны эти все пиры, игрища и зрелища. Как это влияет на их посмертное воплощение? Сдается мне, что просто-напросто люди цепляются за любую возможность сделать свою жизнь ярче, интереснее. Повод повеселиться. Представляю, каково жить в таком глухом углу, да еще и в сезон дождей, когда дороги в лесу становятся абсолютно непроходимыми, превращаясь в подобие болотной трясины. Человек еще может с трудом пройти, а вот для коней и повозок совершенно никакой проходимости. Тоска смертная! Глушь! Дыра!
Да, кстати — первое, что я сделал, когда прибыл в селение — вернул нам троим первоначальный облик. Мне сразу дали понять, что нас вычислили, так зачем огород городить? Тем более в плане встречи со своими соплеменниками. Теперь наш «имперский» облик мог нам только помешать.
По меркам средневековья — это довольно-таки большое поселение. Не знаю, сколько тут жителей, но сдается не менее двух, а то и трех тысяч. И кстати сказать — часть из них натуральные ворки, не отличающиеся от нас практически ничем. Высокие, стройные, беловолосые, голубоглазые. И вот что интересно — у них много детей. И полукровок (у тех, кто связал свою судьбу с имперцами), и «чистых» ворков. Я точно видел в одной семье не менее пяти детей. Может у них было и больше, но это те, кого я увидел — детишки от пяти лет и до четырнадцати. Так вот сразу возникает вопрос: почему у них столько детей, а ворки из Леса столько не рожают? В чем отличие?
Между прочим, для моей бабушки то, что происходило в этой деревне тоже явилось откровением. Она смотрела на происходящее с каменным выражением лица, но я видел, как расширялись ее глаза, когда старая колдунья смотрела и на детей, и на это сожительство имперцев и ворков. Как могла образоваться такая деревня? Как люди и ворки смогли преодолеть вековые обиды и жить одной семьей? Загадка!
Похоже на школьные соревнования. Ничего интересного. Борьба — пыхтят два здоровенных мужика, и пытаются брякнуть соперника на землю. Нечто среднее между греко-римской борьбой и борьбой на поясах.
На мечах не дерутся — оно и понятно, это же не воины. Вернее — если понадобится, станут и воинами, но не на топорах же им драться с соплеменниками на соревновании? А мечному бою их тут не учат, это все-таки для дворян. Высокое искусство.
Топоры, да — метают забавно. Здоровый такой пень, и вот мужик размахивается, и…вжжж! Полетел здоровенный топор. Да ловко так — всаднику голову запросто снесет. Молодцы, чего там. Ножи похуже метают, но тоже вполне прилично.
А вот «мордобой» меня заинтересовал. В самом деле — а что умеют местные парубки? Если к силище таких, как Герат, добавить умение…
Разочарование. Все их умение — размахнуться как можно шире, да врезать как можно сильнее. Никаких тебе изысков. Типа — английский бокс, где мордобой и ничего больше. Само собой — победителем вышел Герат, отправив остальных своих конкурентов в свободный полет. Я видел как над ними хлопотала местная лекарка, здешний вариант моей бабули. Видимо челюсти лесорубов не такие же крепкие, как рукояти их топоров.
— Не хочешь ли поучаствовать? — спросил меня почти не запыхавшийся Герат, утирая крупные капли пота со лба — Обещаю не бить в полную силу!
Мои девчонки, стоявшие за спиной, презрительно фыркнули, а Соня состроила рожицу и скептически замотала головой, мол — «Чего несет, дурак?!» И только Лера испуганно схватила меня за руку:
— Не надо! Кел, не дай боги повредишь что-нибудь, а нам…сам знаешь, нельзя!
А меня почему-то задело вот это: «не буду бить в полную силу!». Унизительно как-то. При моих женщинах, да меня так…приопустить? Фактически назвать дохлячком! Мда…
— А каковы правила? — спрашиваю спокойно, не показывая раздражения — Ногами бить можно? Хватать, бросать?
— Да все можно! — широко улыбается Герат — Только глаза не выкалывать, да пасть не рвать. А так — бей, сколько хочешь. Бой идет до тех пор, пока противник может продолжать. Да ладно, не переживай! Попрыгаем, вспотеем — потом твои девушки тебя как следует вымоют, и с большим удовольствием! *подмигивает зафырчавшим девчонкам*. А если слегка зашибу — так у тебя и лекарка с собой, иу нас есть два лекаря (показывает на пару мужчин и женщин лет пятидесяти на вид). Ну давай, давай! Снимай рубаху! Народ ждет!
Очень не хотелось. Ну — просто очень! Не ко времени. Да и выгоды от этого никакой. Ну вот побил я этого гиганта — и что мне с того? Ни денег, ни славы. А если он меня побил? Что с этого? Залечивать раны, тратя ресурсы организма? Тоже невелика радость — еще и перед длительным походом через горы. Но и отступать не хочется. Девчонки мои смотрят на меня как на божество, а божество так сказать жидко обделается. Они мне простят, все простят, что ни случись, но в душе останется вонький след. А оно мне надо?
Лера посмотрела на мужа, и увидела, насколько он…щуплее на фоне Герата. Тот был похож на откормленного быка — гладкий, могучий, мышцы так и играли на его теле. И не такие мышцы как у Келлана — Герат был выложен пластами мяса, спрессованного до крепости стали. Келлан был другим — гибкий, высокий, в плечах он мало уступал противнику, но жилистые руки, обвитые узловатыми мышцами, спина, будто состоящая из тонких веревок — все казалось таким…подростковым, таким…несерьезным! Другого слова Лера не нашла. Разве может этот юноша, который выглядит на свои семнадцать лет, противостоять взрослому, сложившемуся мужчине, целыми днями машущему тяжеленным топором?!
Лера судорожно вздохнула, обернулась к Соне, которая стояла чуть позади нее, и тихо сказала:
— Ой, я боюсь! Он такой здоровый!
— Не бойся — тут же отреагировала услышавшая ее слова Хельга, и ухмыльнулась — Ничего особого с Гератом не будет! Не убьет он его! Так…потреплет слегка, как собака тряпку, и все.
— Кто? Кого? — не поняла Лера, у которой внутри все сжималось от страха за любимого — Кого потреплет?!
— Не обращай внимания — тепло улыбнулась Соня — Хельга имела в виду, что наш Пет…то есть Келлан — отделает Герата так, что тот навсегда забудет, как вызывать его на поединок. Ты никогда не видела, как Келлан дерется? Нет? Я имею в виду без магии, в рукопашную. Точно, не видела, иначе бы не боялась. Он сильнее Герата, быстрее его, и вообще — захочет, убьет парня за секунду. Вся сложность в том, что он его не хочет убивать. И калечить не хочет. А все умения Келлана, как он выражается — «заточены» под убийство. Он воин, а не комедиант. Поэтому ему трудно сдержать удар. Смотри, что сейчас будет!
— Силен внук — задумчиво протянула бабушка Леры, которая стояла рядом — Ты посмотри только, как двигается…я бы на месте Герата сто раз подумала, прежде чем его вызывать.
Лере после ее слов стало почему-то гораздо легче. Девчонки одно, а бабушка…она на то и бабушка, чтобы все знать! Если говорит, что Келлан силен — значит, так тому и быть.
Келлан спокоен, как…как жующий бык. Даже немного сонный. Вокруг кричат, шумят подвыпившие зрители, подбадривают Герата (ну а кого же еще?), но Келлану все нипочем. Стоит такой, на лице полуулыбка, глаза чуть прикрыты — то ли молится, то ли медитирует. Потом принялся руками махать, растягивать мышцы, и вроде как танцевать. И это было так красиво, так странно и неожиданно (он будто бился с кем-то невидимым, ловким), что Лера с неудовольствием, и одновременно с гордостью заметило, что как минимум два десятка девушек и женщин, которые за Келланом наблюдали, порозовели и облизнули губы.
Ей сразу стало
Вон та — с мужем ведь стоит рядом, а глаза впились в живот Келу. Или пониже живота…
И эта…сикушка. Ей лет-то не больше пятнадцати, а туда же — губы кусает, облизывается, как кот на тарелку с рыбой!
Ох уж этот мир хищниц — не уследишь, тут же уведут мужчину! Лера сейчас готова была отлупить всех этих баб — так, чтобы они навсегда забыли, как на чужих мужиков заглядываться. А еще — ей ужасно хотелось схватить мужа, увести его в кусты, и…ее даже трясло от возбуждения.
Но — началось. По сигналу старосты. Он ударил в сковороду молотком, получилось что-то вроде гонга.
Бам-м-м!
И…ничего не произошло. Келлан как стоял, так и стоит, его соперник ухмыляясь, прохаживается перед ним — могучий, сияющий на солнце налитыми влажными плечами. Бык перед атакой, да и только.
Когда Герат бросился вперед — Лера упустила момент. Вот только что стоял на месте, потирая руки, и вот…уже бежит на противника, сжав пальцы в кулак размером с голову. А Келлан снова спит на месте, равнодушный и безжизненный! Ну как так?!
У Леры все внутри оборвалось, захотелось завопить, схватить камень и швырнуть навстречу этому мерзкому рыжему типу, который покушается на ее мужчину!
Она бы наверное так и сделала — но камня под ногами не нашлось. А пока искала камень, все переменилось. Лесоруб продолжал двигаться, но уже описывая в воздухе сложную линию — вверх ногами, а потом ногами вперед. Казалось, его запустили из огромной катапульты — вжжих! И полетел во вражескую крепость!
Приземлился на ноги, как кошка, и едва не задавил двух зрителей — хорошо, что соседи успели выдернуть их из-под «снаряда». Лера больше всего досадовала, что не видела, как этот тип был отправлен в полет. Вот что значит две секунды не смотреть за противником!
Лера даже расстроилась — в отличие от своих. мм…сестер? Как еще назвать наложниц мужа? Сестры, наверное…и неважно, что не родные. Ох, они и вопили!
Соня вопила: «Да! Да! Так его!». Фелна и Хельга не отставали, визжали и хохотали так, что уши закладывало. Даже бабушка позволила себе довольно улыбнуться и кивнуть своей прекрасной, аристократической головой. Вот никогда не подумаешь, что ей больше сотни лет! Или даже больше? Эта голова, это тело больше подходит женщине лет тридцати, не больше. А если еще ее и накрасить…
Герат теперь не улыбался. Нет, злобы не было, раздражения тоже — настороженность, внимание, и…опаска? Он опасается худого, как тростинка Келлана?! Лера даже хихикнула — ну надо же! Ее муж не только в постели силен, и не только своей могучей магией! Мужчина, настоящий мужчина!
Рраз! Ррраз! — кулаки Герата мелькнули в воздухе, чтобы…ударить в никуда. Келлан непостижимым образом успевал убраться с пути этих кулаков — лениво, обманчиво медленно, и даже, как показалось Лере — нарочито медленно. А потом Кел метнулся вперед, захватил руку Герата, которой тот пытался схватить его за шею, и одним движением шваркнул лесоруба о землю! А затем как-то хитро захватил его руку, вывернул, и в таком положении зажал, не давая Герату подняться. Тот пыхтел, ревел, ругался, но…было видно — двинется, и рука треснет в локте и сломается. И Герат сдался, громко признав победу.
Все вокруг завопили — и девушки Келлана, и Лера, и даже бабушка издала звук, что-то вроде «Ийех! Молодец, парень!». Ну а остальные зрители просто визжали — кто-то кричал, что так делать нельзя, что не считается, кто-то — что пора было Герата получить по морде, а то зазнался. Другие — просто от полноты чувств. Весело ведь! Выпили, хорошее зрелище увидели — почему бы не поорать и побесноваться?!
А потом выступил староста, и сказал, что это были хорошие игры, и что душам покойных на том свете станет гораздо спокойнее. Лера так и не поняла, почему это покойникам станет спокойнее, если Герату набили морду, но спрашивать не стала. Раз говорят, что такое может быть — значит, это правда. Старикам виднее, они ближе к тому свету.
— Не шутишь?
— А по мне видно, что я шучу?
— И что, она вырастет?!
— Не знаю. Сдается, что — да. Я бы мог увеличить ее прямо сейчас — вырастить ей ноги, руки, изменить тело, голову…да, даже размер головы придется менять. Но если я ошибусь в пропорциях, получится уродец, а вы меня станете винить в том, что я все испортил. Честно сказать, я бы вообще ничего не трогал, кроме…хмм…одного места. Могу сделать так, чтобы вы занимались любовью безболезненно.
— Это тоже будет…непропорционально! — хихикнула женщина — Лучше уж вырасти!
Адрелла вздохнула, и посерьезнела:
— Если можешь — сделай! Мы век тебе будем благодарны. И…заплатим. У нас есть чем заплатить!
Поделиться книгой: