Помоги проекту - поделись книгой:
Бабка подала команду раздеваться, и мне пришлось разнагишаться так же, как это сделали мои «пациентки». Нет, никакого стыда я при этом не чувствовал — после наших совместных с Леркой постельных игрищ, после «контролируемой» первой брачной ночи и всех на виду — какой тут, к черту, стыд? Так…некое неудобство. Стоять голым перед толпой одетых женщин — есть в этом что-то такое, что…в общем, при бабушке неудобно. Девки-то меня всякого видали.
Сработала она так же быстро, как и я, может даже быстрее. Хоп! И я почти мулат. Хоп! И Глаза карие, а волосы черные. Готово! И уже в самом конце бабка отомстила, лишив меня всех волос на теле. Кроме как на голове. А когда я присвистнул, скривился и хотел кое-что высказать мстительной колдунье — насмешливо изогнула левую бровь, мол — давай, ляпни чего-нибудь эдакое, тупое! Например о том, что никто тебя не просил заниматься эпиляцией родной бабуленции. Ладно там Лерку — я ее слегка подправил еще во время лечения, сейчас слегка обросла, видимо не до конца сработал, но бабка-то не просила этого делать. И я ничего не сказал — только унизит, зараза.
Полезли купаться, раз такой случай представился — все равно волосы надо смывать. Только влезли в воду, только слегка омыли разгоряченные тела — звон клинков, боевые возгласы оттуда, где остались три наши охранницы с лошадьми. Мы-то отошли чуток в сторону, к небольшому затону, где глубины было по пояс. Выскакиваем, я хватаю меч и бегу со всей прыти на шум — как есть, голышом, вылитый Адам, только что изгнанный из Рая.
Не успел. Полыхнуло раз, два, кто-то дико завопил…и все закончилось. Прибегаю, изображая из себя статую Аполлона работы Микеланджело, только с мечом (но Аполлон толще, жирнее), а вокруг — одни трупы. Девчонки мои спокойны, как прозекторы после обеда, и вокруг…раз, два…шестнадцать трупов. Часть — мужчины, другую часть определить невозможно, ибо они обожжены до полной неузнаваемости, и лежат в «позе боксера». То ли мужчины, то ли женщины — непонятно. Но все вооружены. Не так уж хорошо вооружены, но вполне достаточно, чтобы раскроить голову какому-нибудь незадачливому купцу, взявшему с собой мало охраны — дешевые мечи, скорее даже тесаки, топорики, что-то вроде совни (одна валяется перерубленная пополам), два лука вижу, кистени типа «Моргенштерн», боевой цеп и что-то вроде шпаги — тонкое, длинное и гибкое.
И вот еще что лежит — сеть! Самая настоящая сеть, для ловли кого-либо. В этом случае — трех молоденьких девчонок, которые могли бы украсить своими телами любой, самый дорогой и прихотливый бордель. Вероятно, разбойники уже представляли, как будут пересчитывать полученные от покупателя барыши, но…не удалось. Три дворянские девушки — это вам не крестьянок и купчих на дороге ловить. Эти с детства обучаются единоборствам. В пять утра подъем, до девяти часов физподготовка, в том числе и бег, потом завтрак, получасовой отдых, затем снова единоборства — до 12 часов дня. Обед, отдых после обеда, и занятия с учителями — математика (иначе как вести хозяйство, надо знать!), естествознание, все, что преподают в обычной школе. А кроме того — уроки хороших манер, история кланов со всеми подробностями их отношений, история государства с обучением строить интриги (с целью защиты родного Клана и семьи), и много чего еще. Учеба заканчивается только в 19 часов, с ужином. И вот после ужина — личное время. Аж три часа. В 22 часа — отбой. И так КАЖДЫЙ день.
По крайней мере — у Соньки. Она мне многое порассказала о своей жизни. Папаша с мамашей устроили ей адскую жизнь с того дня, как Соне исполнилось 5 лет. После такой потогонки Академия точно покажется самым настоящим санаторием. То-то Сонька победила на поединке других девчонок — а они ведь не слабые овечки. Та же Фелна — один из лучших бойцов на нашем курсе (я узнавал).
Итак, первыми полегли ловцы, которые попытались набросить сеть на девчонок. Если бы разбойники напали со спины, попытались убить девушек — у них еще могли остаться какие-то шансы. Не у девушек, у бандитов. Нож в спину, и никаких вариантов. Но весь смысл был именно в том, чтобы взять девушек в рабство. Ну, вот и огребли. После того, девушки как расправились с пятерыми, на них из кустов выскочили еще одиннадцать человек, и все полегли как озимые под снегом — они не ожидали, что невинные овечки приголубят файрболлами. В общем — сгорели на работе. Мерзко воняет горелое мясо…
Одно плохо — я так и не узнал, случайным было это нападение, или нет. Девчонки не оставили «языков». Порубили и прикололи всех, кто еще подавал признаки жизни. За что я минут десять ругал их самыми черными словами. Думать-то надо? Допросить кого-то надо? Как назло — ни одного призрака не осталось. Видать столько гады натворили на этом свете, что их тут больше ничего не сдерживало. Утащили их в ад.
Но делать нечего, надо жить дальше. И первое, что мы сделали — нашли стоянку разбойников (после получасовых поисков). Двадцать лошадей, и…десяток рабов. Вернее — восемь рабынь и двое рабов, молоденьких мальчиков. Половина нетронута, половина — со следами жестокого насилия. Пришлось срочно заниматься лечением. Не тронули самых красивых и мальчиков — не потому, что пожалели, просто не хотели снижать цену товара. Остальных пользовали как хотели, и хотелка их была в высшей степени прихотлива.
Никогда не понимал мужчин, получающих удовольствие от страдания партнерши. Мне всегда казалось, что ровно наоборот — тебе будет гораздо приятнее, если партнерша вместе с тобой получает наслаждение от секса. Зачем мучить? Зачем унижать? Допускаю, что есть женщины, которым это нравится, но мало ли в мире больных людей? Большинство женщин хотят ласки и любви, и только так.
Увы, в этот день мы так никуда и не поехали. Пришлось ночевать — куда девать нежданную обузу, толпу девушек-подростков, младшей из которых лет двенадцать, старшей не больше пятнадцати? Ну и мальчишкам лет по четырнадцать. Все — раздеты донага, из одежды только лишь сандалии, да ошейники с тонкими, но крепкими цепочками длиной в несколько метров. Нас боятся, не воспринимая как освободителей. Для них мы — новые хозяева, от которых неизвестно чего ждать. Прежние хозяева хоть не убивали — насиловали, били, но не до смерти. А мы непонятно кто такие. Пришлось еще и психику править. Но это уже моя бабуля, она специалист по лечению — в том числе и душевных болезней.
К вечеру поправили и тела (у одной девчонки имелось кровотечение, и она едва не померла. Если бы не мы… Крепко ей досталось. Красивая девчонка имела так сказать…популярность среди бандитов. Они ее насиловали целыми днями и ночами. Странно только — неужели им не нужны были деньги, которые они могли получить за здоровую девушку? Зачем было ее уродовать?
Впрочем — это риторический вопрос. Я бы сам мог дать ответ, например, такой: «
Мда…хоть какая-то польза от меня есть — вот, спасли для мира красоту. Кстати, голыми их держали для того, чтобы не сбежали. Пробираться по лесу и степи без штанов очень даже несподручно — даже если рабы сумеют отстегнуться от цепи и вырваться на свободу. Распространенная практика, ничего удивительного. Да и незачем рабу зазря мять и рвать одежду хозяина. Животных ведь в одежду не одевают. Тем более что сейчас тепло и даже ночью не замерзнешь.
Выяснили, что подростки были захвачены в селении, находящемся примерно в семидесяти километрах отсюда, в сторону от тракта. Селение лесорубов, и это их дочери и сыновья. Разбойники налетели днем — пограбили, похватали тех, кто попался под руку, и вперед, пока папаши и мамаши не вернулись из леса. Представляю, что было с родителями, когда они увидели последствия набега.
После короткого совещания решили сделать крюк и забросить этих бедолаг домой. Хоть их здоровье и поправили, но они все равно находились в таком состоянии, что о полном выздоровлении речь идти не может. Заторможенные, испуганные — они до сих пор до конца не поняли, что происходит. Куда им самостоятельно добираться до своего селения? Я даже не смог как следует выяснить, когда именно произошел набег, сколько времени прошло после нападения. Разброс — от двух суток до недели.
Как ни странно — самой разумной оказалась та самая девчонка, которую мы едва успели спасти. Звали ее Кетра (так она представилась). Она-то и рассказала, что с ними случилось. ТО, что видела — о том и рассказала. Бандиты убили троих односельчан — двух стариков, которые пытались отмахиваться от разбойников, и женщину, мать одной из девчонок — та умудрилась зарубить одного из бандитов, прежде чем ее истыкали стрелами. Сильная женщина, тоже из лесорубов. Дома осталась случайно — ногу повредила на лесоповале.
Остальное Кетра не помнит. Везли, насиловали, били, снова насиловали — по ее словам, все было как в тумане. И кстати сказать — дорогу к дому она не знает, как и где искать их поселение не представляет. Эти подростки за всю свою жизнь ни разу не покидали своей деревни. Что, впрочем, и неудивительно. И не такое бывало на Земле.
В конце концов, мы все-таки выяснили название деревни, и решили, что дорогу к ней узнаем у местных жителей — они-то должны знать, где она находится! Ну а что касается задержки в пути…так всякое бывает. Кто мог ожидать такую яростную неприязнь к воркам, которых в центре империи уже как-то и не замечают.
Одежда рабов нашлась в переметных сумах разбойников, как и еда, которой с лихвой хватит, чтобы вся толпа несчастных детей не голодала минимум неделю. Так что мы одели их, накормили, напоили, и спокойно улеглись спать — выставив скрытый дозор. В дозор пошли Фелна и Хельга — будут спать по очереди.
Поднялись рано, на рассвете. Позавтракали остатками вчерашнего ужина (каша с сушеным мясом), помыли посуду, собрались, и…потащились на север, куда и шли раньше. Только гораздо медленнее и печальнее. Бывшие рабы сидели на лошадях хуже, чем я, впервые севший на коня. И опять же — были заторможены так, что казалось — они находятся под действием наркотиков.
Тут я уже все понял и приступил к бабуле с допросом — что она такое сотворила с подростками, чтобы они выглядели тупее снулой рыбы. Бабка отнекивалась, потом плюнула и созналась, сообщив, что нарочно затормозила из сознание для того, чтобы они не сошли с ума от воспоминаний. Сейчас им кажется, что они спят. Пройдет время, организм как следует восстановится, вот тогда уже воспоминания и поднимутся кверху. И ничего удивительного, если часть этих несчастных или сопьется, или покончит с собой. Слишком велико потрясение от насилия и унижений. Домашние дети, не привыкли к Злу.
Ну а ту же Кетру бабуля не стала затормаживать. Девчонка оказалась довольно-таки сильной и физически, и психически, так что ее рассудку ничего не угрожает. Да и кроме того — кто-то же должен был рассказать нам о происшедшем? Даже если потом и сойдет с ума…
Да, жесткая старушка. Вот это «даже» меня слегка покоробило, хотя логика действий лекарки здесь понятна и очевидна.
Первое селение появилось на дороге километров через двадцать — большое село, в которое мы въехали нашим длинным, печальным караваном. Лошади, везущие подростков были привязаны друг к другу и вышло что-то вроде длинного товарняка, медленно, шагом, движущегося по рельсам.
И вот в этом самом селении мы едва не влипли снова. Вина была не наша, и вышло все настолько глупо, что…в принципе — как оно в жизни и случается. Особенно в армии, чемпиону по тупым ситуациям и глупым руководителям. Мы напоролись на разгоряченных, жаждущих мести родителей спасенных нами детей.
Лесорубы не отличаются могучим интеллектом (как показала ситуация), но зато у них предостаточно имеется разнообразного оружия, начиная с топоров на длинной рукояти, и заканчивая луками и арбалетами. И первое, что попытались сделать разгоряченные погоней родители — это напасть на нас и отбить своих потерянных детишек. Они видимо посчитали нас за похитителей.
Впереди — гигантского роста мужчина на лошади, которая кажется не нормальной лошадью, а пони, настолько огромен этот тип. У него нет никакого оружия, кроме топора вроде палаческого, отрубающего шею за один раз. Без малейших усилий, но весящего в три раза против обычного, и в пять против боевого топора. Только этот топор потерялся в могучей ручище лесоруба, и размахивает он им так, будто эта штука ничего не весит.
За рыжим — отряд человек пятьдесят. Мужчины, женщины, и что очень неприятно — как минимум четверо с луками и арбалетами. И по виду — пользоваться ими умеют. Видимо охотники, не иначе. Стрелы уже на тетиве, лошадь управляется коленями — точно, охотники. Вот эти самые опасные.
— Стоять на месте! — кричу я, и выдвигаюсь навстречу лесорубу, надвигающемуся с неуклонностью горного обвала. Девчонки мои уже достали мечи, еще немного, и прольется кровь. Будет самая настоящая мясорубка, ибо мой «гарем» разговаривать не будет, только рубить. Нет у девчонок сомнений, нет раздумий на тему: «Тварь я дрожащая, иль право имею?!» Не то время, не то место, не те люди.
— Стой! — кричу я лесорубу в лицо, но он ничего не слышит, озабоченный лишь тем, чтобы развалить меня пополам. Метр, два, три до атакующего — я уже в боевом режиме, для меня все видится замедленным, как в покадровом воспроизведении. Убить мужика — доля секунды, но как потом смотреть в глаза его ребенку? Спаситель я буду…хренов.
Замах! Топор со свистом описывает дугу и с дикой, невообразимой мощью опускается на мое плечо. Я даже слегка замер, внутри все похолодело — а если не выдержит? Раньше я не раз думал о том, сколько времени отделенная от тела голова живет и чувствует. Есть свидетельства, что отрубленная голова смотрела, следила глазами за происходящим вокруг не менее пяти минут. Вот и будет мне шанс проверить верность рассказа этих очевидцев.
Нет, не проверю. Если представить, что некто подошел к танку и со всей силы врезал по нему топором — вот такой эффект и получится. Звон, отсушенные руки и полное непонимание: «Как же так?!». Ибо только полный идиот врежет по танку топором. Или польский гусар, что впрочем одно и то же. Почему гусар? А до второй мировой войны, когда вводили танки в Польшу, их пропаганда рассказывала, что танки у Красной армии сделаны из фанеры. И вот наскочили всадники на «коробочки», и давай их месить саблями — только искры летели. И все норовили пушку отрубить — видимо, как фаллический символ воспринимали, поглумиться хотели над «москалями».
Топор буквально вылетел из руки лесоруба, едва не раскроив ему голову, и покатился по дороге, поднимая облачка пыли, ну а я двинул встречным — кулаком в челюсть, рискуя промазать по такой маленькой, да еще и дрыгающейся на скаку мишени. Но попал, ибо очень хотел. Если бы мужик проскочил мне за спину — его голова тут же бы покатилась по земле. Девчонки…они так-то хорошие, добрые…но не со всеми. Особенно не с теми, кто угрожает их божеству. Мне, любимому. Ох…и как я буду с ними разбираться? Глупо, но я ведь всех их люблю. Ненормальный…
Мужик грохнулся на землю вместе с лошадью, осевшей на задние ноги, но что характерно — даже из седла не вылетел. Крепок, зараза! Интересно, а может и челюсть у него цела? Ну что же…потом узнаю.
— Стоять! Переговоры! — воплю я усиленным магией голосом, поднимаю руки вверх, и между моими кулаками с треском проскакивает синяя молния. Эффектное зрелище, особенно эффектное в то время, когда небо затянуто черными тучами. И откуда взялись? Буквально за считанные минуты натянуло! И ветерок поднялся, принес запах мокрой земли и дождя. Хорошо! Устал от этой чертовой жары.
Толпа сразу притихла, глядя на мага со сверкающей между рук молнией, и тут завопила Кетра:
— Папа! Папа! Папочка!
И бросилась к поверженному гиганту, соскользнув со своей лошади.
Хмм…странно. У такого гиганта дочь должна быть ростом под стать папе, а тут самая настоящая Дюймовочка. Вот как получается? Может….сосед поспособствовал? Либо заезжий купец? Гены, есть гены, их не обманешь! Мужик наверное устал отбиваться от шуточек на тему дочери. Впрочем — это не мое дело, а я гнусный циник и солдафон с дурацкими армейскими шутками. Признаюсь и каюсь.
Дальше все смешалось — дети бросились к родителям, оружие которых как-то само собой оказалось в ножнах, или брошено на землю. Ну а я устало перевел дух. Меня слегка потряхивало от перевозбуждения и огромного количества Силы, пропущенной по каналам. Не так это просто, магичить.
Придется тут заночевать! — подумал я, глянув на то, как первые крупные капли ливня подняли фонтанчики дорожной пыли. Ехать под дождем в унылой грязи — что может быть хуже? Только если ночевка в грязи…
Глава 7
— Парень, ты это…не сердись! Прости! — прогудел человек-гора, подливая мне в кружку ледяного пива — Ты пей, пей! И это…извини, что не величаю «господином», и все такое. Мы тут свободный народ, не уважаем это…господ, и все такое! Нет у нас господ! Все работаем, общиной!
Я посмотрел в глаза мужику, потом на его плечи, и снова подивился могутности собеседника. Все-таки работа лесоруба сродни спорту. Помаши-ка целыми днями тяжеленным топором! Правильные гены, хорошее питание, тяжелая работа на свежем воздухе — вот тебе и человек, который может раздавить в кулаке медную кружку так, будто она сделана из бумаги.
— Слушай, Герат, скажи, а как же вы уживаетесь с ворками? — перевел я разговор на другую тему, так сказать животрепещущую — Почему они вас не трогают?
Мужик кинул быстрый взгляд мне в лицо, потом перевел взгляд на мой мундир пограничника, пожал плечами:
— Не трогают, да и все тут. Мы далеко от них, воевать с ними не собираемся, так за что нас трогать?
— Слушай… — досадливо поморщился я — Клянусь, что ничего не выйдет наружу. Клянусь небом, солнцем, лунами. Мне нужно знать — для чего, сказать не могу. Но нужно. Я хочу остановить войну с ворками, если смогу. Хватит уже смертей! Хватит войны!
— Хмм… — мужик оглядел меня внимательно, снова остановившись взглядом на лице — Знаешь, Петр…если бы твоя кожа была белой, а глаза синими, я бы сказать, что ты вылитый ворк! Вот сколько я видел ворков, они похожи на тебя, как братья и сестры! Все ворки красивые, как с картинки. Все худые, как ты — ни одного толстяка среди них не видел. А еще — двигаются как-то по-особенному, мягко, как кошки. Ты так двигаешься. И глаза у тебя огромные, как у воркской девки. У тебя в родне ворков не было?
Молчу, слегка ошеломленный. Я-то держу мужичка за тугодума, крестьянина от сохи…от топора то есть. А тут…вот не надо считать окружающих тебя людей идиотами.
— Ты не ответил на вопрос — ухожу я от прямого ответа.
— Так и ты не ответил — щурится Герат.
— Да, в родне у меня есть ворки — киваю я.
— Другое дело! — довольно щерится лесоруб — тогда с тобой можно спокойно говорить. Мы в родне с ворками. У нас каждый наполовину, или на четверть ворк. И в селе у нас живут ворки — чистые кровью. Просто они не хотят выходить в мир. Не хотят жить ни с Непримиримыми, ни с Империей. Так с какой стати ворки будут к нам лезть? Тем более, что эти земли им не принадлежали, это свободные земли.
— А почему они с вами не пошли догонять бандитов?
— Сам догадайся. Был бы ты чистым ворком, узнал бы, как ехать через эти земли. Люди злы на ворков, и в общем-то за дело. И погранцы их не любят. Вот так, брат Петр!
— Можно личный вопрос? — решаюсь я, и замираю в паузе, думая — а зачем мне это надо? Просто любопытно…
— Дочка, да? — усмехается лесоруб, обнажая на удивление белые и крепкие крупные зубы — В кого такая уродилась? Да родная, родная! Демоны вас всех задери!
Он хохочет, запрокидывая назад голову с копной спутанных медных волос.
— Жена у меня маленькая, такая маленькая, что и за мелкую девчонку признать можно! — отсмеявшись, поясняет он — Ну вот такая уродилась! Все удивляются — как же мы с ней живем? Понимаешь? Она мне едва до пояса достает! Трудно, да. Ты же мужик…поймешь меня. Но мы любим друг друга, и ничего не поделаешь. Мучаемся, да…но я ее все равно не брошу! Мне говорят — найди себе нормальную бабу, не мучайся, ты же жену пополам порвешь, с твоим-то…хозяйством. Но я не могу ее бросить. Эх, ей бы ростика добавить!
— Или размера… — задумчиво сказал я, глядя в пространство. И только когда сказал, понял, что именно выдал. И досадливо закусил губу — щас рассердится мужик, в драку полезет, и придется мне или убивать его, или бежать. А оно надо? Но Герат порвал шаблон. Он вначале вытаращился на меня, а потом начал хохотать, видать посчитав мои слова за искрометную шутку. А я ведь не шутил…
Отсмеявшись, он похлопал меня по плечу (как ломом, мать его за ногу!), и довольно сказал:
— Свой парень! Ты бы бригаде понравился! У нас ценят людей с острым языком, которые умеют шутить.
— Слушай, а куда вы деваете лес? Кому он нужен?
— Лес? Понимаешь, брат Петр…у нас не простой лес. Некоторые деревья настолько ценны, что чуть ли не на вес золота! — усмехнулся лесоруб — Пахучее дерево, железное дерево, красное дерево… Ты думал — мы сорный лес для очага валим? Или же доски для стройки пилим? Нет, брат…все сложнее. Доски пилим, да — но каждая доска стоит денег, и хороших. К нам едут со всей империи. Вот так!
Закончил он с ноткой гордости, что впрочем, очень даже понятно. Хороший бизнес, согласен. Только вот как-то не укладывается в рамки разумного…
— Герат…вы же должны были уже вырубить весь ценный лес, если добываете его так много, бригадами. И как тогда жить? Чем жить-то?
— Ну…не так уж и много добываем — уклончиво ответил лесоруб — И еще кое-какие занятия есть!
— Золото, да? — усмехаюсь я — Камешки?
— Хмм… — лесоруб в упор посмотрел на меня, глаза его прищурились — Догадался?
— А чего тут не догадаться — вздохнул я — Дети ваши были захвачены просто как дополнительная добыча. Искали золото и камни. Кое-что нашли. Кстати, могу вам вернуть. Мне чужого не надо.
Лесоруб задумался секунд на десять, потом решительно мотнул головой:
— Не надо. Оставьте себе. Будем считать, что это наша благодарность за спасение детей, за лечение, и за то, что мы оскорбили вас, приняв за разбойников.
Я молча кивнул, отпил из кружки слегка нагревшееся пиво, и спросил совсем о другом:
— А не скучно жить в лесу? У вас ведь есть деньги, вы можете уехать в город, но сидите в лесу. Зачем?
— Мы не всегда сидим в лесу — усмехнулся мужчина — У нас есть представительство в столице, и не только в столице. У нас есть и мастерские, которые делают мебель и все остальное. Просто нам так удобно. Нам нравится в лесу.
О как…а я-то — лесорубы, дикари, темные личности…как тут все намешано! Кстати — вот ведь пример, как с теми же ворками можно жить в мире. Никто никому не мешает!
— Вы вообще куда направляетесь? — спросил Герат, бросив взгляд на моих спутниц, сидящих за соседним столом — Кстати, очень даже красивые твои дамы! А вон те две — вылитые ворки, если бы не кожа, глаза и волосы. Ну, просто один в один ворки!
Я подумал и назвал место назначения. Лесоруб задумался, потом серьезно сказал:
— Хочу тебе помочь. Чувствую, хорошие вы люди, и…очень похожие на ворков. Мы можем провести вас тайными тропами до самого места, и расстояние будет в три раза меньше. Лесом пойдете, и через горы. Проводники хорошо знают эту дорогу. Частью зацепите воркский Лес, но не беспокойтесь — вас не тронут. Если пойдете по тракту — обязательно кто-то заинтересуется вашей внешностью. Опытные люди поймут, что с вами все непросто, и что вы слишком похожи на ворков. Кстати — вот вам повод посетить нашу деревню! Все равно придется идти через нее. До деревни отсюда день пути, и пять дней, чтобы добраться до места. Сложного ничего нет, если не считать участок горной гряды — там бывает холодно, метель метет. Но этот участок небольшой, всего несколько часов пути. Потом сразу вниз, а там тепло, даже жарко.
Я молчу, не зная, что сказать. Раскололи нас практически молниеносно, и глупо было думать, что скроем свое происхождение. Это только для недалеких, тупых и нелюбопытных мы выглядим как имперцы, а для опытного человека, да еще постоянно общавшегося с ворками — мы открыты, как книги. Да, можно было бы изменить черты лица, деформировать кости черепа, сделать из нас настоящих имперцев, но честно сказать — я этого не хотел и не хочу. Мне мне воркский облик почему-то стал дорог. Может потому, что я подсознательно хотел выглядеть утонченным красавцем? А вместо того из меня по жизни (в той жизни!) получился грубоватый солдафон с жестким, как вырубленным из камня лицом. Не знаю. Не буду копаться в своей душе, просто приму все так, как оно есть. Придем в деревню лесорубов — верну нашу внешность на место. Придем? Я уже решил?
— Должен посоветоваться с моими спутниками — отвечаю я, и лесоруб понимающе кивает. Встаю, иду к столику, за которым сидит вся наша компания. Ну а к лесорубу тут же подсаживаются его соратники, или как их там назвать. Односельчане.
Рассказываю нашим все, что узнал от лесоруба. Не скрываю и то, что нас раскрыли на раз-два. Все слушают, молчат, ничего не говорят. Само собой — первой начинает бабушка.
— Ты ведь понимаешь, что это может быть ловушка?
— Может. Все может быть! Но только зачем? Какая выгода? Продать наших девчонок в бордель? (фырчат, морщатся) Лесорубы видели, что мы можем. Я могу. Потому сомневаюсь, что решатся. И повторюсь — зачем им? Мы спасли их детей, вылечили — неужели они могут быть настолько неблагодарны? Да, да — могут! Я все понял! Так и мы ведь не дураки, так же! Будем смотреть в оба глаза! Но во всяком случае, это менее опасно, чем пробираться так, как мы это делаем. Рискуя нарваться. По крайней мере, там не на кого нарываться.
— Кроме контрабандистов и ворков — насмешливо хмыкнула бабушка.
— Насчет ворков — мы и сами собирались их найти. Так что если нарвемся — и хорошо. Боюсь, что нам придется долго бродить по лесу, прежде чем мы на них «нарвемся». Лера, ты сможешь вывести нас прямо на город?
— Сложно — кивнула моя так называемая жена, будущая королева ворков — Во-первых, они постоянно меняют расположение ловушек. Которые могут быть и не магическими. Ночью зацепишь — получишь арбалетный болт в живот. Либо бревном придавит. По хорошему, надо идти днем, смотреть за тропой, и ни в коем случае не изображать из себя разведчиков. Увидят, что мы крадемся, решат, что это группа разведчиков вышла на работу. Ну и…устроят нам веселые игры!
— Но ты-то им скажешь?! — вмешалась угрюмая, осунувшаяся Хельга — Тебя-то они знают!
— Знают — вздохнула Лера — Я для них беглянка, почти предательница. Первое, что они сделают — посадят меня под замок. Потом соберут Хранительниц, и устроят мне свадьбу со старым вонючим придурком. Потом я умру. А что так смотрите? Само собой — умру. Убьют меня. И мой муж станет единовластным королем, за которым пойдут многие.
— Я так и не понял — почему, чтобы за тобой пошли, надо обязательно быть королем? — вздыхаю я — Или королевой. Вот ваш этот придурок — вроде как военный вождь. За ним и так идут! И на кой черт вам король?
— Идут, будучи уверенными, что он имеет право их вести. Что он настоящий предводитель, которого нам дали боги в лице старого короля. Новый король просто сместит его, лишит должности. И кто за ним пойдет? Только самые фанатичные, горстка приближенных. И то — в глазах соплеменников они будут выглядеть изгоями. Отщепенцами. И тогда откуда возьмется помощь? Как они смогут делать то, что делали? Мы законопослушный народ, сильный традициями. И одна из традиций — королевская власть незыблема. Думаете, почему я проделала такой путь?!
— Кстати — восхищен тобой! — искренне сказал я, глядя в порозовевшее лицо Леры — Проделать такой путь, в одиночку, скрываясь, питаясь тем, что бог пошлет…ты ведь почти дошла! Просто немного не повезло.
— Немного! — скривилась Лера, и посмотрев на меня отрицательно помотала головой, мол, «не надо при всех!». Я и заткнулся. Правда, зачем девчонкам знать о том, что она перенесла. Могут, кстати, и начать брезговать…
— Хватит обсуждений! — негромко сказала бабушка, слегка пристукнув ладонью по столешнице — Келлан, зачем ты устроил это представление? Ведь ты уже для себя все решил. Идем через горы и смотрим в оба глаза. Я тоже думаю, что вряд ли от лесорубов следует ждать пакостей, но кто знает? Я в этом мире многого насмотрелась, и в том числе и предательств от тех, от кого я бы их и не ожидала. Потому — будьте настороже так, как вели бы себя в окружении врагов. Виду не подавайте, но всегда будьте настороже. Иди, Келлан, сообщи о нашем решении. И…пойдем спать. Все спать! Хватит на сегодня развлечений, засиделись…
Сон. Это сон. Лера смотрела вокруг, и все было как сквозь дымку. Нет, не дымку, совсем другое…такое бывает, когда ты вроде бы проснулась, но сон еще держит твою душу в объятьях. И сразу не поймешь — то ли это сон, то ли явь… Если сон был хорошим — жалеешь, что он ушел, если кошмар — вздрагиваешь, передергиваешься, и…улыбаешься, понимая, что все было лишь кошмаром.
Она помнила свое путешествие до мельчайших подробностей — все, с самого начала. Свое одиночное путешествие, которое едва не закончилось так страшно. Теперь воспоминания о перенесенных страданиях стали лишь отголосками далекого, уже забытого кошмара. Новый сон овладел ее сознанием. В нем она жена прекрасного, сильного, смелого мужчины, и любит его до умопомрачения. Да, именно так — он не уходит из ее мыслей никогда и ни за что, даже во сне, даже тогда, когда она едет на коне и слушает разговоры тех, кто рядом с ней. И все проблемы, что были у нее и ее народа отодвинулись куда-то вдаль. Лера понимала, что это нехорошо, что так нельзя, что ее миссия невероятно важна и у нее есть долг перед людьми, но… Лера готова была бросить все и уехать с этим парнем, со своим мужем — хоть на край света.
Бесил ли ее гарем, собравшийся вокруг мужа? Нет. Мужчина королевского рода имеет право иметь столько наложниц, на скольких у него хватит сил. Произвести как можно больше принцев и принцесс, из которых потом выбрать лучшего — самого умного, самого дельного наследника — это обязанность короля. А Келлан скоро будет королем. В этом девушка была совершенно уверена.
Поделиться книгой: