Хозяин Мрака

«Ты-то не накажешь, а вот что насчёт этого заросшего щетиной зубра?», подумал про себя Элин, покосившись на воина, — да какой из него вообще воин?! — чей взгляд прямо говорил Элину о том, что лучше бы ему лишнего не болтать.

И парень последовал бы этой немой просьбе, если бы не гнев, денно и нощно копившийся в его душе — и сейчас решивший явить себя. Обида, боль, жажда справедливости — вся эта мешанина чувств подтолкнула Элина к безумному и самоубийственному решению.

Он как мог с достоинством опустился на одно колено и, поймав взгляд недоумённо вскинувшей брови и вытянувшей губы чуть ли не трубочкой девушки, заговорил:

— От рук этого надзирателя погибло семь человек. Последний, старик Хорьо, не был болен, но ослаб от голода и холода. Если вы действительно приказывали сохранить наши жизни, то этот человек пошёл против вашего…

Свист вырвавшегося из ножен клинка оборвался звоном стали, натолкнувшейся на сияющее небесной лазурью лезвие. При том девушка, остановившая клинок воина в считанных сантиметрах от шеи Элина, даже не отвела взгляда — лишь на мгновение изменилась в лице, чего оказалось вполне достаточно для её телохранителей.

С чудовищной скоростью один из них приблизился к надсмотрщику, а спустя долю мгновения тот обмяк, кулем повалившись на пол.

— Вонг, будь ласка, передай его палачам и убедись в том, что он расскажет обо всех своих преступлениях. А ты… — Девушка вновь перевела взгляд на и не думавшего двигаться Элина, отчего-то ему улыбнувшись. — Аристократ, верно? Из какого ты клана?

— Клан Нойр, госпожа…

— Убийцы, значит… — Она усмехнулась: в её воображении образ побитого и исхудавшего юноши явно не вязался со смертоносными тенями — анимусами клана Нойр. — Ты образован?

— Да, госпожа. — Совершенно неожиданно для себя Элин понял, что вот он — шанс. Шанс, выпадающий одному рабу из сотни. — Письмо, чтение, учёт, история… я большую часть своей жизни провёл в окружении книг.

— Оно и видно. Вставай, Элин Нойр. Отныне ты — слуга клана Мордакс. — Совсем не чураясь грязи, девушка протянула Элину руку. — А я — твоя госпожа, Колдия Мордакс. Надеюсь, ты сослужишь мне хорошую службу…

— Как вам будет угодно, моя госпожа.

Элин принял протянутую руку и, поднявшись на ноги, обвёл глазами барак. Он испытывал небывалый душевный подъем, но одновременно с тем понимал: любая ошибка может сбросить его на самое дно, а то и лишить жизни.

Значит, остаётся только как следует постараться, чтобы хотя бы на чужбине начать приносить реальную пользу.

* * *

Волосы девушки трепетали в завихрениях чёрной, с алыми проблесками анимы, но нападать она не спешила — лишь приближалась, пристально всматриваясь в лицо Элина. Она словно узнала его, а сейчас боялась отвести взгляд и понять, что он — всего лишь мираж. Но время шло, и перерождённый, с аналогичной заинтересованностью рассматривающий Колдию, тоже не спешил атаковать.

— «Элин?».

— «Что-то не так». — Элин медленно воткнул древко посоха в землю перед собой, едва ощутимой волной своей силы проверив почву в радиусе двух сотен метров. Ничего. Ни ловушек, ни готовящихся техник. Абсолютная глупость. Будто Колдия действительно не готовила ничего такого, и просто шла к нему, проигнорировав тот факт, что от его руки умерло три с половиной десятка Авалонцев, включая её родного брата.

Где вспыльчивость? И откуда сила, внешне неотличимая от таковой у анимуса платинового ранга…?

Элин знал ответ. Знал, но не мог в него поверить. Его разум отказывался вспоминать все те пятнадцать лет, что он провёл в Авалоне в качестве сначала слуги, а после и члена клана Мордакс.

— «Она не нападает…».

До Эриды тоже дошло, что именно в происходящем привело Элина в смятение. По крайней мере, она так считала до тех пор, пока перерождённый не подпустил врага опасно близко. Жалкие двадцать метров отделяли друг от друга двух анимусов платинового ранга, но ни Элин, ни Колдия не спешили не то, что начинать бой, но и даже просто осознанно приводить в движение аниму.

— Ты умер у меня на руках тогда…

— Всё было с точностью до наоборот. — На лицо перерождённого вылезла кривая улыбка, и он с силой моргнул, надеясь, что девушка не заметила блеснувших в уголках глаз капелек влаги. Ему было далеко за пятьдесят, когда, прибыв в Авалон на зов о помощи, он застал дорогой сердцу клан в руинах. Эта потеря — всего лишь одна из многих, но отчего-то она ощущалась куда более значительной, чем должно. — Я рад тебя видеть, Колдия. Правда рад. Но…

Что-то неправильное, что-то неестественное и чуждое витало на периферии сознания, то и дело тревожа интуицию перерождённого. Он видел перед собой Колдию — девушку, вытащившую его со дна и ставшую для него чем-то большим, чем просто госпожой и другом. Но так же он видел и хищника, притаившегося в зарослях и готового вонзить в жертву свои клыки.

Эти две линии восприятия смешивались и размывались, из-за чего Элин никак не мог принять решение.

Что совсем на него не похоже…

— Не доверяешь? — Девушка усмехнулась, убрав выбившуюся из причёски прядь за изящное ушко. — Такой же замкнутый, ничуть не изменившийся параноик.

— В таких ситуациях паранойя спасает жизнь, знаешь ли. — В какой-то момент перерождённый активировал свою дыхательную технику, многократно ускорив кровоток, вслед за которым пришла в стремительное движение и анима. Но это состояние не продлилось сколь-нибудь долго, ведь Элин насильно заставил свои каналы сжаться, тем самым парализовав ток анимы в них.

И в этот момент пелена с его глаз спала, а чутьё возопило об опасности.

Перстень-хранилище, в одно мгновение выпустив наружу массивное стальное змеиное тело, не выдержал и раскололся, но Эрида добилась того, чего хотела — спасла носителю жизнь, перехватив крошечную стрелу из неведомого сплава, напитанную анимой на манер захваченного кинжала, способного отравить даже душу демона-элементаля.

— По-простому не вышло, а ведь так хотелось… — Кордия улыбнулась так, словно это не её иллюзия невообразимо высокого уровня распалась только что, и не её стрела, увязшая в металле, заставляла тот плавиться вопреки всем законам логики. — В мире должен быть только один избранный, Элин. Ты должен понять.

— Тогда тебе придётся убить десятки, если не сотни анимусов. — Нагло солгал перерождённый, порадовавшись тому факту, что его давняя подруга о ментале знать ничего не знала. Правда, защита у неё всё равно была очень и очень неплохая. — Или ты правда думала, что ты — единственная?

— А может быть иначе? Избранный на то и избранный, не находишь? — Девушка наклонила голову, чем вызвала у Элина непередаваемое чувство дежавю. Он бы даже умилился этим, если бы не тот факт, что между ним и Кордией намечалась битва. Концентрация анимы в воздухе выросла настолько, что рвущаяся в ущелье вода вскипала в полёте, и подхватываемый ветром пар непроглядным покрывалом устилал изувеченную землю. — Если бы я не знала тебя столь хорошо, то, быть может, сохранила бы тебе жизнь, Элин. Но ведь ты никогда не согласишься играть на вторых ролях — это противоречит твоим принципам.

— Принципы? — Элин скрестил руки на груди, подвесив посох подле себя. Тот, серебрясь и сверкая, вращался вокруг своей оси, скрывая вращающуюся в противоположном направлении вязь рун. Кордия отчётливо видела древко посоха, но знать не знала о том, что за ним находится будущая основа для техники. — Когда-то они были важны для меня, но сейчас всё иначе. Впрочем, твоей правоты это не отменяет — я действительно не соглашусь на роль ведомого. Но перед тем, как мы начнём бой, спроси себя — действительно ли нам нужно сражаться, имея общего врага?

— Общего врага? — Кордия отвела руку в сторону, и вместе с ослепительной вспышкой ей в ладонь лёг странный золотой посох, который венчала конструкция, подозрительно напоминающая колесо с обложки гримуара. — У меня нет врагов, Элин. Лишь помехи, которые я могу с лёгкостью устранить…

— А симбионты?

— Разумные демонические звери? Они опасны, не спорю. — За спиной девушки вырос золотой силуэт, в точности её копирующий с тем лишь отличием, что вместо посоха фантом держал длинное копьё. — Но в этот раз я готова отразить любую ментальную атаку. Им не сломить меня…

— Ты не видела тех, кто ими правит, Колдия. Ментальный удар? — Перерождённый фыркнул. — Даже абсолюту на пике силы не одолеть одного из их повелителей! Я томился в плену пятьдесят лет, Колдия! Пятьдесят! Изучал их, искал слабости! И знаешь что?! У них их нет! Они совершенные машины для убийства, без органов, без крови, без эмоций! А ещё они — менталы не чета людским! И твоя побрякушка не может остановить даже меня — куда уж ей тягаться с подавляющей силой симбионтов?!

Своей эмоциональной речью Элин не только донёс до девушки информацию, которую той следовало знать, но и заставил ту ощутить неуверенность, вцепившись в эту эмоцию обеими руками. Колдия была права в одном: принципы всегда вредили Элину, и он раз за разом от них отказывался.

Но на пустое место неизменно приходили новые, и он продолжал наступать на эти грабли.

Вот только бесконечно это продолжаться не могло, и к нынешнему моменту перерождённый избавился от большей части своих слабостей. Он задушил в себе любовь, позволяя той говорить лишь до тех пор, пока она не угрожает его жизни и планам. Подчинил привязанность, посадив её на короткий поводок, позволяющий в любой момент ту придушить. И с последним, с простым человеческим состраданием, он покончил лишь пару лет тому назад, вдосталь накопавшись в людских головах.

Ложь во спасение, смерть ради жизни, война ради мира — нынешний Элин Нойр был готов пойти на многое ради достижения своей великой цели. Но даже так он не мог и не хотел относиться к окружающим его подделкам так, как это делала Колдия. Скорбила ли она по брату? Нет. Жалела ли погибших родных, от которых не осталось даже праха? Нет. Можно ли было назвать её той Колдией, которую он знал?

Нет.

Перерождение — это дар и проклятье в одном флаконе. С одной стороны, подлинник получал возможность накопить знания и отточить умения в практически бесконечной череде перерождений. Но с другой, он раз за разом был обречён терять и ошибаться. И эти лишения, эта боль рано или поздно могла сломить даже самого стойкого из людей. Думал ли об этом Мир, устраивая всю эту круговерть?

Очередной вопрос без ответа.

Элин искренне жалел Колдию, которая, умирая тогда, в самой первой его жизни, попросила перерождённого не о мести или справедливости. Она потребовала, чтобы он наконец-то начал жить. Разительный контраст с женщиной, хладнокровно попытавшейся его убить, и после провала не испытывающей никаких угрызений совести. Мир и люди будто стали для неё всего лишь незначительными декорациями, которые можно просто поломать и выбросить, чтобы после получить новые.

Так же, как воины привыкают к опасности, она привыкла к жизни, и утратила нечто, делавшее её человеком.

Или, быть может, Элин просто не хотел видеть Колдию такой, какой она стала.

— Ты лжёшь! Я бы узнала, будь они настолько сильными! И люди… люди бы не выжили тогда! — Закричала девушка в ответ, ещё не подозревая, что структура её защитного артефакта трещит по швам. Напоследок поймав взгляд алых, сверкающих ненавистью глаз, Элин спустил технику с поводка.

На мгновение затих даже ветер, а после события пустились вскачь…

Глава 12

Когда сталкиваются мечи воинов — это страшно. И пугает не столько звон стали, сколько высвобождающаяся энергия, прибивающая траву к земле и поднимающая с неё мелкий сор. Рядовые анимусы серебряного ранга, вступившие в прямое противостояние, ещё страшнее, ведь их техники куда опаснее мускулов. Там, где меч срубит дерево, анимус повалит небольшой лесок, и даже не обратит на это особого внимания.

А если в бою сталкиваются практики высших рангов, от страха дрожат даже те, для кого риск — это обыденность и работа. Потому что чем сильнее анимус, чем выше он взобрался по ранговой лестнице — тем опаснее он для мира, изменяющегося по одному его желанию.

Люди привыкают видеть мир стабильным и непоколебимым, но на самом деле он таковым не является.

Колдия сражалась насмерть, и фантом цвета золота отражал стремления хозяйки. Каждый взмах призрачных клинков оставлял на земле рваные раны, а каждый укол истязал её, оставляя в почве глубокие дыры. Используемые девушкой техники уже давно поставили крест на этом прекрасном месте, и без того пострадавшем от боя Элина и Лехона: теперь ни деревья, ни даже трава не смогут вырасти здесь в ближайшие десятилетия.

Коррозия не только выедала, но и вьедалась во всё, чего касалась, нанося природе непоправимый вред.

Элин же играл со своей противницей, победив ещё до начала боя. Обогнув защиту мощного, но примитивного артефакта, он мог в любой момент парализовать или даже убить Колдию, но вместо этого перерождённый… учился.

Не столько сражался, сколько наблюдал за повадками другого подлинника, и искал что-то, что можно позаимствовать. И если техники не представляли для него особого интереса или из-за своей общеизвестности, или из-за заточенности под один конкретный геном, то с посохом девушки всё было не так однозначно. Ведь того просто не существовало ни как осязаемого предмета, ни как порождения анимы.

Элин видел его своими глазами — но в то же время не мог ощутить этот, бесспорно, странный артефакт. Экс-абсолют на своём веку повидал много необычных вещей, но с чем-то подобным встретился впервые.

И теперь он изо всех сил затягивал бой, силясь понять, что же это такое — посох с навершием в форме колеса перерождений, вид которого отпечатался в его памяти ещё много лет тому назад. Ту же картину он видел на лицевой стороне гримуара, и это же колесо сопровождало каждую его смерть.

Взаимосвязаны ли эти вещи? Определённо. Как? Это ещё нужно понять.

— «Мне кажется, что скоро она догадается…». — Задумчиво пробормотала Эрида в голове перерождённого.

— «Для этого она должна согласиться с тем, что перерождения не сделали её всемогущей. Но её разум болен, и она никогда не сможет этого сделать». — Ответил напарнице Элин, десятикратно меньшими усилиями отразив направленную против него технику. Ведь он стоял в одном месте, а Колдия видела его в другом, а при таких исходных защититься смог бы даже полный идиот. — «Вполне вероятно, что эту рану ей оставили симбионты. Если они в одной из реальностей проникли в её память, то, в их силах было попытаться навредить бессмертной хотя бы так».

— «Ты только предполагаешь?». — Искренне удивилась змейка, которой было невдомёк, что Элин до сих пор лишь поверхностно взаимодействовал с сознанием Колдии.

— «Если я проникну в воспоминания, она сразу это заметит. Особенно в том случае, если в её голове уже кто-то копался ранее». — Пояснил перерождённый, играючи отразив очередную атаку. Девушка уже начала повторяться, что свидетельствовало о не таком уж и большом боевом опыте — или пресловутой самоуверенности.

— «Я могу попытаться подобраться к посоху поближе, используя свои малые тела». — Предложила Эрида. — «Но ты должен будешь их от неё скрыть».

— «Будет сложно, но попробовать можно». — Элин тут же согласился с предложением напарницы, посчитав, что хоть какой-то план действий лучше простого наблюдения, которое до сих пор не принесло сколь-нибудь значимых результатов. — «Приготовься. Начнём действовать после её следующей атаки…».

Но Колдия словно прочитала мысли своего оппонента, набрав дистанцию и начав возводить нечто, что на первый взгляд могло показаться статичной защитой. Но Элин, считывающий все её поверхностные мысли и стремления, уже знал — девушка начала что-то подозревать, а комплекс барьеров был ничем иным, как попыткой усложнить рельеф поля боя. Весьма недурственная идея, ведь сложность поддержки иллюзии, — даже подкреплённой ментальным воздействием, — напрямую зависела от сложности «сцены».

И если взаимодействие нескольких техник, заранее зная, что и как подготовила Колдия, Элин просчитать ещё мог, то барьеры кардинально всё меняли. Слишком много лишних переменных, учесть которые практически невозможно.

Потому-то перерождённый не стал мешкать, отправив последних стальных змеек в свободное плавание. К нынешнему моменту их осталось всего пять штук, так как остальные сгинули вместе с перстнем-хранилищем. Второй такой артефакт у Элина пусть и был, но в нём хранилось исключительно то, что могло потребоваться анимусу для восстановления сил после действительно серьёзной драки.

Ведь хранилища, особенно мощные, в непосредственной близости друг от друга имели свойство конфликтовать вплоть до самоуничтожения.

— «Действуй, Эрида. У нас одна попытка, и всего несколько секунд».

— «Понимаю». — Змейка уже работала на пределе своих сил, подводя свои стальные тела всё ближе и ближе к Колдии, внимание которой Элин отвлёк вполне настоящей атакой, разбившей часть барьеров.

Грохот сталкивающихся техник затмил все прочие звуки, а земле в очередной раз досталось, пусть и по остаточному принципу. Озеро, натерпевшись от бушевавших подле него анимусов, вышло из берегов, смыв то, что ещё осталось от лагеря Авалонцев, а массивная туша души камня последовала за почвой, накренившись и частично провалившись в ущелье.

События такого масштаба так или иначе оттягивали на себя внимание, но Колдия не догадалась о том, что ко всему этому приложил руку Элин Нойр. А он приложил, и потому в какой-то момент, сразу после того, как очередь разрушительных изумрудных копий расколола окружавший девушку слой защит, все стальные змейки ринулись к посоху.

И пусть до древка добрались не все, — Колдию сложно было назвать слабым анимусом, — своей цели Элин добился, мощным волевым усилием парализовав противницу и мысленно потянувшись к таинственному артефакту…

Боль, нахлынувшая на Элина следом за открывшимися ему истинами, сложно было назвать неожиданной. Перерождённый подозревал, что такие артефакты не оставляют без защиты, и потому готовился принять удар, заблокировать его и продолжить продвижение. Но он не ожидал того, что под удар попадёт его душа, и потому последующие секунды вынужденно потратил на возведение обороны по старым-добрым методикам, доведённым до совершенства за долгие годы, проведённые в плену у симбионтов.

Посох, — а Колдия к атаке не имела никакого отношения, — давил на Элина монотонно и без изысков, но мощь давления была беспрецедентной — и потому чрезвычайно опасной. В физическом мире анимусы застыли друг напротив друга безо всякого движения, и даже их анима просто кружила вокруг хозяев, не подпуская к ним ни единой чужеродной частички.

Основное же противостояние происходило во внутреннем мире, куда Элин провалился ещё несколько секунд назад. Его любимое поле с беседкой терзал шквальный ветер, а с небес непроглядной стеной хлестали потоки воды. Но перерождённый, подле которого застыла серьёзная и готовая сражаться до конца змейка, отчётливо ощущал присутствие нового соседа.

Посох буквально притянул душу Колдии столь близко к душе Элина, что внутренние миры анимусов столкнулись — и теперь отчаянно боролись за главенство, пожирая друг друга. Пока ситуация была равной, но наступающее на мир перерождённого золотое сияние и размеренно шагающая вперёд девушка с проклятым посохом в руках намекали на то, что паритет — явление сугубо временное.

— Это твой внутренний мир? Простенький, но мне нравится. — Колдия мазнула безумным взглядом по беседке, сфокусировавшись на просчитывающем варианты Элине. Перерождённому приходилось очень непросто, ведь ему противостояла не только давняя подруга, — а ныне враг, — но и её посох, неведомо откуда черпающий силы. — Жаль, что мне придётся его разрушить…

— Вряд ли тебе удастся это сделать, Колдия. Симбионты повредили твой разум. Исказили его так, чтобы ты более не представляла для них угрозы…

— Сделали то же, что ты хотел сделать со мной, верно? — Проницательно подметила девушка, будто бы прочитав мысли Элина. За её спиной начала собираться серая жижа, постепенно принимающая форму демонического зверя алмазного ранга — столь любимого кланом Мордакс Алого Пера. В том, что у Колдии был тот же демон, что и у её брата, не было ничего удивительного, так как их клан всеми доступными способами старался избегать внутренних конфликтов, могущих возникнуть даже из-за такой малости. — И… какого чёрта здесь болтается какая-то девка?

— А вот это — не то, что тебе нужно знать. — Элин не собирался давать Колдии лишних зацепок касательно его сильных сторон, так как прямо сейчас он лишился преимущества, обретённого в начале боя. Здесь, на границе внутренних миров, ментальные техники по какой-то причине были крайне неэффективны.

Всё началось в один момент, когда Колдия оторвала посох от земли, а Элин, будто получив отмашку, вместе с Эридой ринулся вперёд, умудрившись потянуть за собой и границы внутреннего мира. Этот его ход заставил дрожать само пространство, но девушка не дрогнула, вновь призвав золотой фантом. Но тот теперь не просто сиял, а полыхал обжигающе-ярким огнём, грозящим сжечь всякого, рискнувшего подойти слишком близко.

Но в момент, когда клинки фантома были готовы пронзить перерождённого, Эрида вырвалась вперёд — и засияла изумрудным светом, принимая свою боевую форму. Колоссальных размеров серебряная змея была куда больше той Эриды, что когда-то напала на Элина, и потому не просто отбила удар фантома, но и оторвала тому левую руку. Колдия болезненно вскрикнула и пошатнулась, а границы её внутреннего мира, каменистой пустоши, усеянной вулканическим пеплом, дрогнули — и потянулись назад вслед за своей хозяйкой.

И лишь её посох продолжал давить, не давая Элину сосредоточиться на наступлении. Он перехватил инициативу, но с каждым шагом он удалялся от, по-видимому, центра своей души — беседки, и приближался к высеченному из камня трону, олицетворяющему «сердце» Колдии.

— «Её силы растут!». — Воскликнула Эрида, в очередной раз столкнувшись с восстановившим утраченную конечность фантомом. Тот орудовал лишь одним клинком, но сказать, что он стал слабее, было нельзя.

— «Продолжай удерживать фантома и, если что, отступай к беседке!».

Хвост Эриды причудливым образом извернулся — и ударил фантома по рёбрам, бросив того на землю. Чудовищный грохот ознаменовал ещё одну маленькую победу Элина, но Колдия не собиралась сдаваться так просто. Бросив своего фантома на произвол судьбы, она наконец-то смогла взять Алое Перо под контроль, вместе с ним набросившись на перерождённого.

Элин же, сжав зубы, изо всех сил пытался не утратить позиции и продержаться до того момента, когда Эрида наконец расправится с никак не желающим умирать фантомом. Тот не получал никакой подпитки от хозяйки, но всё равно регенерировал, из-за чего дилетанту могло показаться, будто он — бессмертен.

Но Элин видел в этом работу посоха, так как более ничто и никто не был на такое способен. Даже у силы души существовали свои ограничения, с которыми перерождённый, поборов за свою жизнь не одну сотню демонических зверей, был отлично знаком.

Он не мог не заметить, попытайся Колдия напитать фантом силой.

Сорвавшиеся с кончиков пальцев перерождённого лучи, преломляющиеся согласно воле создателя, заставили девушку отступить, но её демон попытался воспользоваться ситуацией, налетев на Элина со спины. Анимус же сыграл на опережение, создав полную реплику своего посоха — и практически вбив тот в клюв Алого Пера, не сразу понявшего, что такое древко ему никак не перекусить. В одно мгновение произошло сразу два события: Элин нанёс удар, развалив раба Колдии на две части, а она сама взмахнула посохом, обрушив на своего полыхающую золотым пламенем стену, у которой не было ни конца, ни края.

Она заслонила собой всё небо, и ценой этому стал распавшийся на части фантом.

Вот только змейка не успевала вернуться к хозяину, и тот был вынужден принять удар чудовищной силы в одиночку, использовав всю свою силу. Из-под земли вырвались изумрудные столбы, уперевшиеся в стену и не позволившие той двигаться дальше, но успех оказался недолгим: Колдия вновь воспользовалась артефактом, и стена изменила свою форму, превратившись в нечто, напоминающее сверло.

И сверло это нельзя было остановить столбами, в создание которых перерождённый вложил много сил. Он решительно не успевал перестроить защиту — и атака Колдии достигла цели, не пронзив сумевшего сместиться в сторону Элина, но серьёзно того ранив.