Синдзи-кун: никто не уйдет обиженным

— Как и ожидалось от твоего творения, Шива. — говорит кто-то: — Есть те, кто всегда одерживают победу, а есть те, кто не проигрывает. Есть те, кто всегда достигает цели, а есть те, что всегда встает.

— Вы бы так в меня верили в первый раз — говорит Шива и в его голосе слышна какая-то детская обида: — вы бы не травили мой отдел и проект «Вальхалла», а я не говорю уже про Лакшми…

— Ой, ну прекрати — отвечают ему: — ты и твоя «Вальхалла». Так трудно насладиться победой, когда ее тебе дают? Я вот признаю, что был неправ с этой вот… Дургой. Такеши, кстати тоже не в восторге был, но ему простительно, да?

— Не называй его так — говорит Шива: — дурной тон. Вообще ты прав, я собираюсь насладится своей победой и вашим посрамлением. Лет двести, наверное, на это выделю.

— Я прошу прощения, что вмешиваюсь в разговор высших сил и старших научных сотрудников… — из толпы старичков выдвинулась девушка. И как я ее раньше не видел? Невысокого роста, с узенькими и загорелыми ступнями… как я это узнал? Взгляду были открыты только ее ступни — она была босиком. На лодыжках у нее были серебряные браслеты с колокольчиками. Шаровары и белое одеяние, плотно обтягивающее ее торс, затейливые рисунки на ладонях…

— Но мне кажется, что вы рано празднуете победу — говорит она: — я предлагаю вам, Шива Петрович все же отдать команду своему творению, пусть она зачистит остатки армии асуров. Махиша не дура и уж наверняка отдала команду по заполнению инкубаторов Сада новыми асурами.

— Знаете, что? Мне вот это все надоело — говорю я, проверяя как сгибаются мои новые руки и ноги: — мы заключили сделку, и я требую от вас исполнения своей части. Где мои люди? Советую говорить быстро и очень искренне, а то я сейчас не в настроении. У меня оно каждый раз падает как мне голову отрубают.

— Да, конечно. — соглашается Шива, кивая головой: — Мы проводим тебя как только…

— Как только ты исполнишь свою часть сделки — говорит босая девушка, делая шаг назад и скрываясь в толпе старших научных сотрудников: — потому что условия были «разгромить армию Махиши и ее саму».

— Или «его самого»? — хмурюсь я.

— Или его самого — легко соглашается со мной девушка: — пожалуйста, не проиграй, созданная тварь, не опозорь Шиву и не дай свергнуть Локапал с истинного пути познания!

— О чем это она? — чешет бороденку Шива, смотрит вверх и его взгляд светлеет: — Ах, да! Лакшми права! Решение проблемы существует! Смотри! — и он совершенно антинаучно тычет пальцем. Небосвод рассекает огненный след, я вижу, как от огненного шоу в небе — отделяется небольшая точка… которая приближается к нам.

— Это Махиша… наверное. — говорит Шива: — надеюсь мы достаточно уязвили его самолюбие, чтобы он и она присоединились к битве лично. В своих телах. Оставив асуров за скобками.

Земля трясется под нашими ногами, грохот швыряет на колени, но я стою. Прямо сейчас уронить меня — задачка не из легких, я словно якорь, вкопанный в землю, словно айсберг, большая часть меня — невидима и находится под землей. Я словно Луна Варга на голове огромного зубастого Ти-рекса — всего лишь фигурка на лбу зверя. Зверь — ниже.

Я смотрю на потрескавшуюся и раскаленную землю. В эпицентре расходящихся трещин, спекшегося грунта, оседающего облака пыли — стоят две фигуры, мужская и женская.

— Ты все еще жив, старый ошметок. — говорит девушка и делает шаг вперед. У нее в руке — тяжелое копье со знакомым, расплывающимся в тумане наконечником.

— Но я это исправлю. — добавляет мужчина, присоединяясь к девушке. Он стоит расслаблено, на его плече отдыхает огромный боевой топор.

— Махиша… вздыхает Шива: — ты явился… чтобы закончить старый спор. И? — он обводит взглядом поле битвы, усеянное телами асуров: — Я же говорил, что высокие технологии в конечном счете делают бесполезным стандартизацию и унификацию. Все эти большие армии и калибры — это отрыжка ограниченности возможностей. В конечном итоге ты сам вынужден решать проблемы лично, как и в тот раз. И чего стоит вся твоя армия, если все на самом деле так?

— Меня не трогают твои упражнения в словесности, старик — машет рукой мужчина: — а где Индра? Он уже оправился от ран? Уже перестал плакать по ночам и жаловаться своей мамочке?

— Индра справляется со своим поражением лучше чем ты — со своим. — делает шаг вперед из толпы босая девушка: — Вряд ли ты сможешь пережить его.

— Судьба, моя дорогая Лакшми — удивительная и странная штуковина — говорит мужчина. Девушка со копьем — кивает и садится рядом в позе лотоса, устаиваясь поудобнее между лежащих тел.

— Так уж случилось, что моя судьба — судьба бессмертного — хмыкает мужчина: — ты же знаешь. Вы все знаете. Меня не может убить ни бог, ни человек, ни животное…

— Особенности заключения контрактов — пожимает плечами Лакшми: — ты вполне можешь подхватить сифилис этой своей женской формой недалекой шлюхи и сдохнуть где-нибудь в борделе Нижней Ведры. На тебя может упасть кирпич — это такой прямоугольный камень, используемый для строительства. Случайно. Вообще, шансов умереть насильственной смертью у разумного существа не так уж и много. Хотя, надо отдать тебе должное, ты прилагаешь усилия, чтобы окружающие тебя задались именно этой целью. И, кстати, тебя даже не обязательно убивать — достаточно запереть где-нибудь до скончания веков, чтобы ты перестал нести свою ересь в пространстве вариантов. Поверь мне, есть судьба и пострашнее смерти.

— До тех пор, пока я — един в своих телах, запереть меня не получится… только убить. А убить меня невозможно — поднимает бровь мужчина: — и спасибо за то, что обратила внимание на мою женскую сторону.

— Как только я восстановлю достаточно асуров — я позабочусь о том, чтобы ты глубже познала суть женской стороны, сестра — добавляет женщина с копьем: — думаю, что пары сотен асуров с огромными лингамами для тебя будет достаточно. В конце концов, таково женское счастье, не так ли, Лакшми?

— Прошу вас, давайте оставаться цивилизованными. — говорит Шива: — Нет необходимости в этих… перегибах. Мы все тут совершили поступки о которых сожалеем и…

— Если и есть поступок о котором я жалею, так это о том, что не придушила этого вот в детстве, а дала ему свое благословление! — выпаливает Лакшми: — Когда эта корова, его мать — пришла ко мне за ним! Как же, сыночек самого Рамхи!

— Не смей трогать мою мать! — взревел мужчина и пальцы его рук, сжимающие рукоять топора, побелели.

— Сама ты корова — добавляет девушка: — отрастила себе вымя. Я ж говорю — отдам тебя асурам на забаву, будешь с ними два столетия кувыркаться… а потом станешь смирная. Кстати, последние успехи в биоконструировании просто потрясающи — я и вправду могу сделать из тебя хоть корову, хоть лошадь, дай мне парочку свободных часов и острое лезвие… — она смеривает Лакшми оценивающим взглядом: — плоти у тебя достаточно. Ну а нет — нарастим. Там и посмотрим, кто корова.

— О! — говорит Лакшми: — О! Вот как ты заговорила! Хорошо. Знай — ты не бессмертна. Да, реальность уважает и соблюдает твой контракт, вытопленный сотнями тонн тапаса, да тебя не сможет убить ни бог, ни человек, ни зверь. А кто вот это перед тобой? — и ее рука тычет в меня. Я стою неподалеку, сложив руки на груди, распространив свою паутину красных нитей под нами всеми и не вмешиваюсь в перепалку. Жду. Глупо бросаться в бой не выяснив кто перед тобой и какова природа конфликта. Мне лично этот самый Махиша, единый в двух телах не сделал ничего плохого, а вот Шива с компанией явно что-то скрывают. Так что я пока воздерживаюсь от того, чтобы выйти на сцену рыцарем в блестящих доспехах и сперва влепить всем, а уж потом разбираться кто кого убил и за что.

— Это еще одно из творений старика Шивы. — пожимает плечами Махиша: — Еще один кадавр, собранный из остатков вашей силы. Ты всегда говорил о уникальности и индивидуальности, в противовес стандартизации и унификации, старик. — поворачивается он к Шиве: — Но ты совершенно не учел того, что если сравнивать нас как личности, то я всегда одержу победу над вами всеми. Вы — стары. Вы — слабовольны. У вас недостаточно тапаса, чтобы выплавить чашу из шара — с этими словами Махиша поднимает чью-то оторванную голову и держит ее в руке. Голова в его руке словно бы плывет в стороны, как будто мягкий воск в свече, меняет форму и превращается в золотой кубок… вернее в череп, обрамленный золотом, так, чтобы можно было пить из него. Все-таки кубок.

— Погоди… — сощуривает глаза девушка с копьем и Махиша-мужчина замирает на месте с черепом-кубком в руке. Поворачивается ко мне. Изучает меня пристальней.

— Не бог… — говорит он и его пальцы сжимают кубок и череп под его пальцами трескается и распадается на куски.

— И не человек. — говорит девушка, она не смотрит мне в глаза, она смотрит на меня. Гораздо ниже. Я опускаю взгляд. Ну да. Конечно. Я — голый. А как вы хотели, если у вас отсекают голову и надо отрастить тело, откуда вы одежду возьмете? Надо было у старика Шивы халат попросить, думаю я.

— Не мужчина и не женщина — продолжает Лакшми и в ее голосе слышно веселье: — вы ему между ног посмотрите!

— Что? — я еще раз инспектирую свое тело. Точно, о самом важном и забыл. Спешно формирую себе половые органы. А что? Был занят, не до того было. Если бы тут оргия была, то да, вспомнил бы, а тут у нас битва и истеричные споры — ничего более асексуального и придумать трудно, разве что симпозиум зомби-бухгалтеров… и то я не уверен.

— Не зверь и не птица… — заканчивает Шива: — меня на эту идею подтолкнули твои успехи, Махиша! Проект А.С.У.Р. — это было гениально! Антропоморфный Самообучающий Универсальный Работник! Хотя на мой взгляд использовать машины фон Неймана в войнах это неэтично, но идея и исполнение — весьма изящны.

— Подумать только, что поглощённый выживанием ты сам подготовил почву для своей смерти. — говорит Лакшми: — Твои асуры и были ответом. Они — искусственно выведенные машины фон Неймана, они — не боги, не люди, не мужчины, не женщины, не звери, не птицы. Идеальный инструмент для того, чтобы лишить жизни Махишу самодовольного, Махишу самонадеянного, Махишу, который думал, что может развернуть время вспять. Махишу, сына коровы!

— Нет, ну все. — говорит мужчина и снимает с плеча топор, перехватывая его поудобнее. Девушка встает рядом с ним и прокручивает в воздухе копье, со звуком вентилятора, превращая его в размытый круг.

— Лингам с ним, с пророчеством — говорит она: — пока я все еще стою на своих ногах, а скоро вы будете лежать у них. А тебя, богиня удачи — я запомню.

— Может мы все-таки поговорим? — предлагаю я, понимая, что упустил момент, когда такая инициатива могла быть воспринята адекватно.

— Поговорим — неожиданно легко соглашается мужчина-Махиша: — вот только я тебе руки и ноги отрублю сперва, а потом — поговорим.

Я вздыхаю. Ну значит так.

Глава 10

Курукшетра, Поле Битвы, как же я недооценивал все, что было сказано о нем. После какого-то момента непрерывного роста и сдерживания собственного прогресса из страха повредить окружающим — ты перестаешь быть объективным в отношении собственной силы. Как писал дядюшка Джо в шестидесятом номере газеты «Правда» о колхозном движении — «Головокружение от успехов». И после очередной победы ты идешь к следующей и крышу начинает сносить конкретно. Мы, вся команда, все кто рядом со мной — росли вслед за мной, и мы не замечали никаких преград ни в своем собственном мире, ни за его пределами. Умом я понимал, что где-то есть и те самые Твари, младшенькая из которых одним глотком прикончила все, что царь Соломон приготовил для угощения всех живых тварей на свете. И сказала, что она — лишь младшенькая. Умом я понимал, что шкала силы никогда не заканчивается на отметке «Бог» и уже тем более — «полубог» или «манифестация божественной силы». Умом я понимал, что даже если в этом мире для Томаса Ди Кармоди не было его естественного врага, то закон равновесия, закон подлости или закон Вселенной — создаст Кармодиеда — хищника, который питается только Томасом Кармоди… и если ты слишком крут для своей среды обитания, это означает что ты вымрешь вне ее — от других хищников, от природных катаклизмов или недостатка ресурсов.

Умом я все это понимал и даже пытался держаться так сказать ниже радаров, не использовал свою силу на полную и держал себя в рамках, не позволяю самоуверенности и самодовольству выплеснуться наружу и начать вести себя как последняя сволочь. И было почему — рядом всегда были монстры, конфликт с которыми мог повлечь неблагоприятные последствия даже нашей команде — сперва это была Линда, потом — Хикэру-доно, Вечно Молодая Луна, затем — временной парадокс и заместитель командира особого отряда номер семьсот тридцать один, полковник Масадзи Китано… и в конфликт с которыми мы неминуемо втягивались. Но даже тогда я помнил о том, что нельзя отпускать вожжи, нельзя позволять своему гневу, своей ярости, своему желанию убивать и разрушать — вырваться наружу.

Но здесь, на Курукшетре, в ином мире, созданном для Битвы Богов, для бушующих сражений — можно были наконец прекратить сдерживаться. Потому я даже обрадовался выбору Махиши. Сперва.

У меня все было готово, мудрый подготавливает поле боя заранее и мои кровавые шипы выросли из земли на том месте, где только что стояли оба Махиша. Однако в один момент они исчезли и появились в другом месте и тут же атаковали меня — огнем и льдом, энергией и энтропией одновременно. Атаки разбились о выставленный щит, и я тут же рванул им навстречу, сквозь бушующие потоки пламени и льда. Сражение, поединок, конфликт — как вы это ни называйте, но на определенном уровне владения магией самые эпические бои между самыми могущественными существами — не будут длиться долго. Только в сказках «и бились они три года и три месяца». При владении огнем до степени управления плазменными жгутами — все вокруг превратится в такую плазму через достаточно короткий промежуток времени, что понимают все, кто когда-либо сталкивался в бою с Акирой и сумел уцелеть, а таких не так уж и много. Точно так же, если вы рассердили Юки и умудрились продержаться в противостоянии с ней полчаса (и не убить ее при этом) — то поле боя превратится в картину энтропии, все застынет там, успокоенное энтропией Белого Хлада. И только моя сила позволяет держаться сколь угодно долго, только я могу сражаться столько, сколько понадобится. Рука бойца колоть устает, запасы снарядов кончаются, магия истощается, самые упорные и сильные — падут без сил, а я — продолжу идти вперед. Потому я спокоен в исходе поединка… и пусть копье Махишы-девушки погружается мне в грудь и леденящий холод пронизывает сердце — я отрываю ей голову жгутом и разрываю тело на тысячу кусочков.

— Арргх! — огромный топор Махиши обрушивается на мое предплечье, усиленное бордовой броней. Сила удара такова, что я вздрагиваю и опускаю взгляд вниз. Так и есть, этот удар вбил меня в землю по щиколотки. Хорошо, что я усилил весь экзоскелет, а то сейчас превратился бы в лепешку. Не то, чтобы это мне сильно помешало бы… ответным движением я разрубаю его пополам. Все. Битва закончилась.

Я стою под палящим солнцем посреди степи и замечаю, что я стою здесь один. Больше никого нет. Останки Махиши, голова девушки и разрубленное пополам тело мужчины. И все. Нет тел войска асур, нет «богов-академиков». Есть только я и солнце в зените.

— Неплохо — говорит Махиша и встает. Его тело снова целое. Регенерация? Или надо прижигать разрезы, как Геракл прижигал обрубки шей у гидры?

— Но это только начало! — раздается голос сзади и в мою спину входит холодное лезвие копья, выходя из груди. Девушка тоже встала? Но как?

Я окутываюсь сотней, тысячей бордовых жгутов, перерубая копье и выстреливая острыми шипами во все стороны, Махиша легко блокирует эти кровавые пули одним движением своего топора и бросается в атаку. Я усиливаю свою кожу Алой Броней и бросаюсь навстречу. Мы схватываемся в ним в рукопашной битве, он отшвыривает меня в сторону ударом топора, но я хватаюсь за древко и ударом ноги выбиваю оружие из его руки и тут же, без остановки — единым слитным движением — бросаю топор в его женскую ипостась, которая не успевает уклониться, поднимает древко копья, пытаясь защититься… и падает на спину с топором, разрубившем ее голову почти пополам.

Тут же мощный удар в скулу отправляет меня в полет и на мгновение я теряю ориентиры, кубарем катясь по земле и захватывая полные пригоршни сухой травы в попытке остановится. Как только я останавливаюсь, лежа на спине и раскинув руки — сверху на меня падает Махиша-мужчина, он приземляется мне на грудь, с силой пробивая мне грудь пяткой. Кровь наполняет мне рот и я чувствую, как хрустят мои ребра. Ребра? У меня здесь нет ребер, мелькает мысль, я даже воздухом здесь не дышу, верно, Морфеус?

Я хватаю ногу Махиши и мы катимся по земле, обмениваясь ударами, кусая и разрывая друг друга на части. Мои кровавые клинки выходят из самых разных частей моего тела, и я сейчас похож не то на дикобраза, не то на бешеный блендер, но Махиша тоже рвет меня на части и тоже не спешит умирать. В спину мне снова прилетает копье и на этот раз его наконечник — зазубренный как у рыболовного крючка. Гарпун!

Меня отрывает от Махиши-мужчины и на какое-то мгновение я снова оказываюсь в воздухе, беспорядочно размахивая руками. Надо расшириться, думаю я, надо больше крови, надо затопить всю степь собой, тогда…

Удар! Сотни, нет тысячи лезвий протыкают меня и я с некоторым недоумением смотрю на… что это? Красное, металлическое, все в лезвиях… мир темнеет…

И я снова открываю глаза. Рывком поднимаюсь на ноги. Надо мною, в зените — палящее солнце Курукшетры, под ногами — сухая трава, покрытая моей кровью, а напротив меня — двое. Мужчина и женщина. Махиша.

— Два — один — говорит мужчина и взвешивает в руке свой топор: — кто будет вести счет?

— Какая разница… — пожимает плечами женская ипостась Махишы, поднимая копье: — ты же знаешь, как все тут устроено… — и она срывается с места, бросаясь в атаку. Я поднимаю щиты, волной распространяя свою кровь в пространстве, пронзая все на своем пути, но она легко уходит от атак и бросает копье в прыжке… я вижу, как потоки воздуха срываются с замысловатого наконечника, это совершенно другое копье, чем было у нее в начале, я ставлю еще два щита прямо перед собой и…

— Что? — я смотрю вниз, на свою грудь, где вырос диковинный цветок древка ее необычного копья. Я проткнут этим копьем, как бабочка — булавкой энтомолога. Это копье преодолело три щита и даже не заметило их!

— Га-Бульга копье Кухулина — информирует меня Махиша, глядя на мои попытки избавиться от копья, что не так уж и легко, его длинный наконечник закручен штопором. В ее руках тут же появляются еще два копья, наконечник одного светится молочным, лунным светом, при взгляде на него становится ясно что вряд ли на земле есть сила, способная отразить его удар. Наконечник второго — черен как ночь и не отражает света.

— Аль-Монсари! — выкрикивает девушка-Махиша и копье, чей наконечник излучает свет — пробивает мое плечо, несмотря на щиты и попытки отбить его в сторону своими лезвиями.

— Аль-Монсави! — и второе копье пробивает второе плечо, а я чувствую, как сила уходит от меня, бордовые щиты спадают, и я больше не могу формировать свои жгуты или лезвия вокруг. Голова начинает кружиться, внезапная слабость накатывает на меня, и я стискиваю зубы, пытаясь взять себя в руки и… боль?! Когда в последний раз мне было так больно?

— Суть магии в искажении поля реальности — говорит Махиша: — магия — это символ, это вера. Магия по сути и есть настоящая реальность, отрицающая все остальные. Потому с магией можно бороться только чистой верой… которая опять-таки и есть магия… повысим ставки? — в ее руке появляется еще одно копье. Обычное копье, его наконечник не пылает лунно-молочным светом, не является концентрированной тьмой, не закручен в форме штопора. Просто копье — рабочий инструмент любого пехотинца до изобретения аркебуз и мушкетов. Единственное его отличие от самого обыкновенного копья — это кровь на лезвии наконечника. Кровь, которая капает на землю, и сухая трава расцветает под этими каплями.

— Что это? — спрашиваю я пересохшими губами, понимая, что тут происходит. Здесь происходит казнь. Моя казнь. Но как? Почему? Я — бессмертен, по крайней мере я привык так считать, а сейчас мое существо пронизывает боль, и я едва могу дышать. Каждый вздох дается с трудом, мои раны, в которых засели копья Пророка и героя Кухулина — не заживают. Плохо, когда ты не знаешь своих собственных слабых мест, я сейчас как Ахиллес со своей пяткой — знал бы что мои щиты не работают против таких копий — пробовал бы уйти, увернуться, а не на месте стоял бы как дурак.

— Манифестация веры — это и есть магия. Реальность обычно переоценивают. — говорит Махиша, взвешивая в руке новое копье: — Для человека реально только то, что он считает реальным. Боги, асуры, демоны, пророки — это всего лишь часть его веры в реальность. Самая главная ошибка человека, самая главная его уязвимая точка — это вера в Порядок и Хаос. В Свет и Тьму. В Богов и Демонов. То есть в иерархию. В установленный порядок событий, который называется судьбой, а также в то, что всегда существует высшая сила… как и существа, которые не могут противостоять ей.

— Тут я с тобой не соглашусь — говорит Махиша-мужчина, поставив свой огромный топор на землю и опираясь на него, словно усталый путник на коротком отдыхе: — это скорее конфликт между понятиями, который и порождает иерархию. Например — день и ночь, мужчина и женщина, боги и демоны…

— Да, а еще Ин и Ян, сунь и вынь… — добавляю я, преодолевая болезненную слабость и то, что для каждого слова мне приходится преодолевать боль, но сдаваться я не намерен. Не сейчас. Я зол, я в бешенстве, но бессилен.

— Вот! — радуется Махиша-мужчина: — Видишь, даже Дурга, аватара Темной Шакти — и та согласна со мной!

— У меня нет времени спорить с вами — отвечает ему Махиша-женщина: — забвение ждет меня. Копье Гая Кассия Лонгина, Орудие Страсти, Копье Судьбы! — и невзрачное копье, с наконечника которого капает кровь — срывается с места и протыкает меня между четвертым и пятым ребром, туда, где у людей находится сердце. Все вокруг темнеет.

Я открываю глаза и рывком поднимаюсь на ноги. Над головой пылает раскаленное солнце, вокруг, сколько видит глаз — расстилается степь и сухая трава под ногами залита кровью, но расцветает тысячью цветков. Передо мной стоят двое. Мужчина и женщина. На плече у женщины — копье. Мысленное усилие и моя кровь тотчас отзывается на призыв. В моей руке формируется лезвие.

— Что происходит? — спрашиваю я у Махиши и мужчина улыбается грустной улыбкой.

— Судьба — отвечает он, поднимая свой топор на плечо: — хотя я сам и не верю в этот концепт, но иногда вера окружающих до того заразительна, что не остается ничего другого, как следовать этому пути. — с этими словами он срывается вперед и я едва успеваю отразить удар его топора. Наученный горьким опытом я больше не подставляю щиты под удары, я скорее отбиваю их в сторону, перемещаюсь сам так, чтобы не попасть под прямой взмах.

— У тебя это тоже… какой-то легендарный топор? — спрашиваю я, восстанавливая дыхание. Махиша останавливается и смотрит на лезвие своего громадного топора. Пожимает плечами.

— Думаю это просто топор — говорит он: — не то, чтобы тебе было от этого легче, но говорят, что двойная секира — символ союза Земли и Неба. А еще с таким вот ходил Агни… пока я не оторвал ему голову. Но для меня это просто кусок металла на древке, достаточный для того, чтобы убить тебя.

— Пока не очень-то получается — отвечаю я, встав поодаль и внимательно следя за его второй ипостасью. Но Махиша-с-копьем мирно уселась на землю и смотрит в нашу сторону.

— Это да. — кивает Махиша-с-топором: — Вечный спор между стандартизацией и уникальностью. В мире, где правит магия уникальность идентификации объекта имеет существенное значение… «копье, которым убили дракона», «меч, который пронзил небеса», «секира Агни», и вся эта рухлядь. Но мы должны объективно понимать, что это просто старый хлам. От того, что этому топору чертова куча лет — он не стал прочнее. И его характеристики не улучшились. Старик Шива одерживает свои победы только потому, что он — лунатик с верой в реальность… в истинную реальность! — он взмахивает топором и я отбиваю лезвие в сторону, на обратном взмахе — разрезая его глотку. Он падает на землю, заливая сухую траву своей кровью. Наученный горьким опытом — я резко отпрыгиваю в сторону и слышу разочарованное «Тц!» из-за спины. На этот раз удар копьем в спину не удался.

— И в чем смысл такого времяпровождения? — спрашиваю я: — Вы не можете убить меня, я не могу убить вас… может мы договоримся?

— Разве во всем должен быть смысл? — задает вопрос Махиша-мужчина, вставая с земли и потирая горло. Наклоняется и подбирает свой топор: — Вот какой смысл в солнце над головой? В траве под ногами? В мире полно бессмысленностей…

— Это не значит, что мы должны увеличивать их число. Мир может быть и бессмысленный и безумный, но мы-то разумные твари… — отвечаю я, закрываясь в полный доспех. Теперь снаружи я и вправду неотличим от Алых Стражей в Императорском Дворце. Правда они ходят с чем-то вроде алебарды, а у меня — меч. Или, скорее, — просто лезвие.

— Смысл в этом дурацком пророчестве, которое не дает мне убить тебя и пойти заниматься своими делами — говорит девушка: — у меня дел тоже полно. А я тут… с тобой…

— Да, это Курукшетра, реальность битвы — пожимает плечами Махиша-мужчина: — хотя мне и не хочется раскрывать тебе все детали, однако похоже, что мы проведем тут какое-то время и было бы невежливо… — я отпрыгиваю в сторону еще раз и наконечник копья впустую разрезает воздух на том месте, где я только что стоял.

— Тц! — раздраженно бросает девушка с копьем: — Ну, попробовать стоило… — она перекатывается назад, избегая гигантского диска с острыми зубьями, который взрезал землю у нее под ногами.

— Попробовать стоило — задумчиво говорю я. Мужчина хохочет.

— Забавное у нас будет первое столетие — говорит он: — потом твои шуточки конечно уже набьют оскомину, но пока…

— Столетие?!

— И я еще дал тебе фору. — качает головой Махиша и его громадный топор летит в меня с невероятной скоростью…

Глава 11

— Хорошо, я понял — говорю я после того, как потерял счет смертям и воскрешениям, после того, как все происходящее стремительно стало невероятно скучным и раздражающим занятием. Снова встать, снова отрубить голову, снова получить в грудь копье — с разными вариациями, но суть происходящего оставалась все той же. Одно и то же. На колу мочало — начинай с начала.

— Что именно? — спросила меня девушка. Нет, кое-что все-таки изменилось — и это поведение мужской ипостаси — он лег на склоне холма, прямо на траву и меланхолично созерцал небеса, жуя травинку. Девушка оказалась не в пример трудолюбивее и продолжала атаковать меня из различных положений и по самыми невероятными углами. Но к этому моменту любой идиот уже сумел бы предсказывать ее атаки. Пат.

— Я понял, что все это бред сивой кобылы — говорю я: — наверное менталист какой-то в голову мне насрал. Я не знаю. В любом случае — я отказываюсь участвовать в этом абсурде и театре фарса. Что за идиотизм.

— И то верно — кивает Махиша: — однако ты не учитываешь природы проклятия… или заклятия. Как это называется? О! Благословления! Смотри, оно звучит так — «ни бог, ни человек, ни зверь не смогут убить тебя». То бишь — меня. Следовательно — ты не можешь убить меня. Потому что ты — человек. Или бог. Или животное. Я еще не решил куда тебя определить.

— Но и я не могу убить тебя. — девушка опирается на копье: — потому что чертов Шива со своими конструкторами создали что-то, что нельзя убить и назвали это Кали. А это значит, что мы будем биться тут до конца времен, потому что Курукшетра выпускает только победителей.

— Чертов Шива переиграл нас — добавляет мужчина: — мы с тобой заперты в этой реальности Битвы и отсюда нет выхода. Кто-то должен умереть окончательной смерть, а это невозможно. Значит, самый вероятный исход — это наша битва до скончания времен.

— Бред. — говорю я и сажусь на землю. Этим немедленно воспользовалась девушка в очередной раз проткнув меня копьем. Я уже начинаю привыкать к этому чувству холода в груди.

— Да задрала ты уже — говорю я: — давай, призывай свои копья и покончим с этим.

— Бесполезно — поворачивает голову мужчина, глядя как очередные манифестации Оружия Богов и Героев возникают в руках его женской ипостаси: — но хоть развлечешься…

— Я не собираюсь сдаваться — говорит девушка: — у меня есть что терять! Это ты, кобель, тебе все равно, а у меня личная жизнь есть!