— Красный брат, дай мне сил, — тихо помолился я, а потом еще крепче сжал клинок.
Не так ведь все и плохо. Я уже победил двух опасных тварей, мой меч разит скверну даже лучше, чем клинки Диего или Братства. Я должен справиться, а если придется совсем туго… Рука скользнула в карман и сжала серебряный кошелек — не хотелось бы, но у меня есть и оружие последнего шанса. После такого грех отступать!
Решение было принято. Я проверил, как сидит доспех, перезатянул его в паре мест, поправил клинок на поясе и медленно двинулся к яме. Это действительно оказался ход, ведущий куда-то под землю. Я спрыгнул вниз и затаился минут на пять — нужно было привыкнуть к полумраку пещеры, а еще убедиться, что никто не услышал устроенный мной шум и не решил заглянуть на огонек. Тишина. Еще через пять минут тишина стала давить на уши, и я пошел дальше. Сначала согнувшись, а потом, когда пещера раздалась в стороны, то и в полный рост.
Когда потолок пещеры пропал в темноте, по спину пробежала волна дрожи. Кто же тут живет, если эти ходы такие огромные? Дурацкая мысль! Я постарался нацелить мозг на что-то более полезное, например, почему мое зрение неожиданно стало справляться с мраком вокруг? В пещере под Реполло приходилось пользоваться факелами, а тут — привык и просто вижу все в серых тонах. Неожиданно меч снова потеплел. Еще до того, как я сам смог что-то заметить.
Я в тот же миг скользнул к стене и затаился, пытаясь слиться с тенью потемнее. А из глубины прохода начали доноситься звуки. Шаги множества лап и странный шелест. Неужели тут целая стая? Я сжал клинок еще крепче и прикрыл глаза, вспоминая строчки кодекса…
Я ждал стаю, я готовился вычислить вожака, но из темноты неожиданно выступила всего одна туша. Огромная, она занимала почти весь туннель. Восьмилапая, с огромными жвалами на морде — я невольно вздрогнул, осознав, что столкнулся с гигантской паучихой. Мать рода, которую обычные пауки-трудяги могли откармливать сотни лет. Она пока не видела меня, можно было вжаться в стену, а потом сбежать… Но тут я понял, что у той жертвы, чью ленту я видел у входа, на самом деле есть шанс. Пауки в отличие от обычных тварей редко убивают сразу — так что бежать никак нельзя.
Паучиха была совсем рядом — я уже выбрал траекторию, чтобы выскочить и пронзить ей голову мечом, когда неожиданно услышал странные звуки. Она говорила! Тварь скверны и говорила!
— Звуки… Шуршащие камни сказали, что пришел чужой.
— Кто мог залезть в такую чащобу? Неужели глупые людишки решили спасти нашу еду? — паучиха говорила сама с собой.
— А вдруг они узнали про наше сердце? Узнали и решили украсть?
Сердце? От последних слов мое собственное сердце забилось быстрее, чем раньше, а потом огромная паучья лапа врезалась в землю рядом со мной. Вблизи было прекрасно видно растущие вместо хитина кости. Так ведь не должно быть?.. В памяти невольно всплыли волки-нежить. В них тоже оставался только скелет — неужели и эта тварь из нового поколения?
На лице невольно появилась улыбка. Для любого обычного идальго это были ли бы не очень хорошие новости — раз нежить, значит, чистота ее не остановит. Но мне-то на это плевать! Главное, что вражеская скверна на сможет парализовать меня!
— Запах! Запах человека появился, свежий и новый. А еще какая-то приятная приправа, свежая словно вчерашняя гниль.
— Если человек здесь, значит, он спрятался и хочет напасть. Надо быть осторожнее, пока сердце не отдало нам свои силы, нужно беречь себя.
— Беречь от человека? Что он нам сделает?
Именно этот момент я выбрал, чтобы выскочить из укрытия и ударить мечом прямо туда, где должна быть голова твари. Вот только сталь вдруг столкнулась чужим клинком. Лишь сейчас я разглядел, что над паучьей тушей торчало человеческое тело. Нарост из костей, обглоданный и высушенный, но это не помешало ему выхватить костяной меч и остановить мой удар. А потом меня чуть не схватили жвала, все так же торчащие на стыке двух тел.
Пришлось уходить в сторону и тут же прыгать вперед, чтобы не попасть под лапы. Эта тварь была смертельно опасна на любой дистанции. И я увидел еще не все ее возможности. Стоило мне замереть, блокируя новый удар сверху, как жвала разошлись в стороны, и в меня ударила тугая струя клейкой паутины. Чистота в броне смогла разрушить ее суть, и длинные белые волокна просто сползли вниз, вот только на это ушел весь заряд доспеха. Еще одна такая атака, и меня просто обездвижит.
Съесть пилюлю скверны?
Я просто не успевал опустить меч и добраться до нее. Удары человеческой половины паучихи обрушивались на меня одновременно с лапами. Новый поток паутины, среагировав на разошедшиеся жвала, я пропустил над собой. Не удержался, упал, но паучиха почему-то упустила драгоценные мгновения и не добила меня.
— Куда он делся? — она отпрыгнула метров на пять назад.
— Человек с острым, горячим клыком. Мы сожрем его и сделаем из его костей хорошего слугу.
— Сначала надо его найти… Вот он!
Стоило мне пошевелиться, как паучиха снова прыгнула на меня. Я катнулся ей под брюхо и снова замер без движения. Твари пришлось опять отступить, но, надо отдать ей должное, она не рисковала, атаковала только наверняка. Предсказуемо, и это можно было использовать. В следующий раз я упал головой в сторону твари. Если бы она продолжила бить, то мне просто нечем было бы прикрыть ноги, но паучиха снова отпрыгнула. А когда вернулась, я выставил меч, вонзая его прямо ей в брюхо. Получился разрез, за который я ухватился рукой, взлетев вместе с тварью. Размахнулся и, вытянувшись, всадил клинок теперь уже прямо в голову.
— Больно! Очень больно! Какая ядовитая железка! — паучиха орала, но и не думала умирать.
— Очень опасный меч, но хорошо, что он спит. Мы сами его разбудим, когда станем сильнее!
Во все стороны от паучихи ударила скверна, и мне пришлось отцепиться, падая на пол пещеры с двухметровой высоты. Еще один удар для моего позвоночника. Как будто мне проблем мало — например, как победить огромную неуязвимую паучиху, у которой даже раны в черепе затягиваются.
А тварь продолжала выпускать скверну. Сначала та заполнила пространство вокруг паучихи, потом черное облако начало расползаться во все стороны. Теперь, даже если бы я захотел убежать, у меня бы ничего не получилось. Пришло время крайних мер — рука скользнула в карман, потом в серебряный кошелек и сжала пилюлю Братства. Облако накрыло меня с головой, лишая возможности двигаться, а паучиха начала медленно приближаться, довольно сверкая красными бусинками десятков глаз.
Правая рука, сжимающая меч, еще шевелилась — я мог съесть пилюлю, но…
— Я хочу, чтобы ты мне помог! — вместо скверны я попросил о помощи меч. Наверно, это влияние говорящей самой с собой паучихи.
Тишина. Только человеческий рот на морде твари раскрылся и растянулся в стороны на полметра, превращаясь в огромную зубастую пасть.
— Прошу. Хотя бы один раз дай мне силы!
Нет ответа.
— Разве не с этим ты сражался всю жизнь?!! — мой крик наполнил пещеру, а вместе с ним по телу прокатилась огненная волна, сжигая охвативший меня паралич.
Я разом вернул себе способность двигаться и в тот же миг засунул в маячащую передо мной пасть правую руку. Меч один раз уже не смог убить эту тварь, и я не собирался повторять ошибку.
— Что он сделал с нами? — паучиха растерянно отступила на шаг. — Он что-то засунул нам в пасть.
— Старая сила, она недовольна, что мы променяли ее на сердце. Осторожно!
Я раскрыл ладонь, на которой больше не было пилюли скверны, и в тот же миг внутри паучихи что-то взорвалось. Огромная туша разбухла, наружу показались кости. Ненадолго, тело сразу же начало восстанавливаться, но я уже был рядом. Эта тварь столько болтала про сердце, что было совсем не сложно догадаться, где именно у нее слабое место.
Еще горячий меч вспорол паучихе грудину, я надавил на ее правую половину рукоятью, расширяя проход, и внутри действительно показался черный пульсирующий комок. Для огромной паучихи даже маленький, он был с мой кулак размером. Кулак? Я, недолго думая, засунул руку внутрь и вырвал сердце из паучихи до того, как она пришла в себя.
— Вор! Он украл его! Убей! Убей, пока он не сбежал! — истошные крики наполнили пещеру, но я не собирался сбегать.
На мгновение замерев, чтобы выпасть из поля зрения паучихи, я выждал момент и снова пронзил ей голову. И на этот раз способ Братства сработал как надо. Тварь замерла, а потом разом рухнула на поджатые лапы. Я пару мгновений стоял, чтобы убедиться, что все кончено, а потом повалился рядом. В правой руке лежал еще теплый меч, в левой пульсировало вырванное сердце. Я присмотрелся… Очень странное сердце, оно совсем не походило на те, что мы доставали из волков. Никаких белых прожилок, а еще на нем можно было заметить странные темно-синие осколки. Я коснулся одного пальцем — это был металл. И в тот же момент все встало на места.
В паучихе было не простое сердце. Эта хитрая тварь каким-то образом первой оказалась на месте падения небесного камня и украла прилетевшее с ним сердце. Сердце новой силы, вроде тех, что когда-то подарили чистоту и власть грандам великих родов и даже самому королю… А потом я победил паучиху и забрал сердце себе. Я смотрел на пульсирующий комок и пытался понять, что же делать дальше.
— Просто съешь меня, — в голове раздался пугающий шепот, и я невольно разжал пальцы, выпуская сердце из рук.
Глава 5
Дом
Сижу, туплю, трясусь на коне. Уже две недели, как я закинул пленников паучихи в ближайшую деревню и теперь еду домой. Удивительно, но до баронства Кабра я дошагал без проблем, там мне и продали эту тощую смерть с копытами, а вот дальше… Потратив сутки на дорогу до ближайшего порта, я выяснил, что кораблей до баронства Луна сейчас нет. И не предвидится, потому что пираты в край охамели и грабят теперь не только чужих купцов, но и своих. Пришлось ехать дальше на Костлявом, стараясь не пропустить момент, когда он все же решит оставить этот грешный мир.
Но конь держался. Путешествие и дорога взбодрили его, и мы иногда даже обгоняли тяжело груженные сеном крестьянские телеги. Днем мы тащились. По вечерам я тренировался. Продолжал вбивать в мышцы и рефлексы все новые и новые движения из серии времен года. И у меня получалось. Никогда не было такого быстрого прогресса, но после того, как принцесса Луиса меня вылечила, как будто что-то проснулось внутри. Потом начало засыпать, но я нашел сердце нежити, и все вернулось.
Раньше мне лучше всех остальных давался легкий весенний стиль, с новым мечом же почему-то стало тянуть на зимний. Резкие размашистые движения, каждое из которых должно и любой блок пробить, и голову снести. Опасная тактика против равного противника, но, если освоить ее, для многих она окажется очень неприятным сюрпризом. А еще… Хоть это и бессмысленно, но мне немного приятно — все же чаще всего этим стилем пользуются сильнейшие мечники королевства. Грандам и принцессам он как раз подходит — силы и чистоты хватит на любого врага.
Меч висит на левой стороне пояса, а на правой — серебряный мешочек с сердцем. Я так и не решился его съесть. Осматривал, пытался поговорить, выяснить, что оно даст и что заберет, но после той первой фразы сердце не сказало ни слова… Впереди тем временем показался торчащий над прибрежным лесом горб. Такой знакомый холм, который я когда-то излазил от основания до самой вершины, от последней кладовой в крыле отца до новых пещер, пробитых морскими течениями и прибоем. Дом.
Костлявый словно почувствовал мое настроение и прибавил ходу. Он иногда показывал чудеса разумности, вот и сейчас явно понял: если постарается, то скоро сможет отдохнуть. Мы проскочили заповедную чащобу по старой дороге, и уже через час я увидел ворота. Открытые, значит никаких опасностей поблизости. На стенах бродили стражники: издалека тяжело разглядеть лица, но я даже по фигуре узнал Мигеля и шефа Хуана. Да, наш шеф стражи часто лично проверял службу своих вояк, вот и сегодня как будто что-то почувствовал.
— Господин Луна! — он тоже узнал меня издалека, несмотря на запыленную одежду и костлявую клячу.
Я радостно замахал рукой и уже скоро выскочил на главную площадь замка, спрыгнул, пошатнувшись после долгой езды. А вокруг меня начали собираться старые знакомые.
— Как ты возмужал! И плечи раздались, и руки толще стали раза в два, — Хуан видел во мне воина, и это было очень приятно.
— Приветствую, молодой господин, вы действительно подросли, — шеф прислуги Карлос поклонился мне и еле заметно вздохнул. Ох, сколько его тайных ухоронок я нашел с тех пор, как начал ходить. Будь там деньги, отец бы уже повесил Карлоса, но шеф прислуги, следуя какой-то ведомой только ему страсти, воровал лишь вино и еду. Притом знал меру и службу, так что заслуги перед родом и смех каждый раз перевешивали тяжесть преступления.
— Ничего вы не понимаете, он не просто вырос, он стал красавчиком. Разве не это самое главное? — дородная повариха Берта, которую отец привез домой после одного из северных походов, прижала меня к необъятной груди. В отличие от шефа Марио она не владела чистотой, но все равно ни один из гостей после ее еды не смог удержаться, чтобы не облизать пальцы. Возможно, Берта брала любовью к своей новой семье и опытом. Да, поесть она тоже любила.
— Самое главное, что перед нами действительно молодой господин, — ко мне подошел семейный священник, отец Антоний. Когда я был маленьким, мы никогда особо не общались, только на службах, но сейчас я почувствовал вокруг него плотную ауру чистоты, которой он меня проверял. А еще я неожиданно осознал, что он совсем не старик. Сколько ему, лет сорок? Из-под капюшона было видно крупный нос и кудрявые волосы — может, даже и меньше. Похоже, я действительно вырос, раз начал замечать такое. А еще я стал чувствовать чужую силу — и отец Антоний был очень силен. Гораздо сильнее, чем я мог бы подумать.
— Сын! — отвлекая меня от мыслей, из замка выскочил отец.
Он тоже изменился. Как будто стал на полголовы ниже, чем когда мы виделись год назад. Но это все равно был он: массивный, весь увитый мышцами — настоящий медведь. Прежде чем меня сгребли в объятия, я неожиданно увидел то, что успел позабыть — чистую белую улыбку, мелькнувшую в глубине кустистой черной бороды. Он действительно улыбался! Впервые с того дня…
— Отец! — я крепко обнял его. Вопросы могли и подождать, но тому и самому не терпелось поделиться радостью.
Продолжая сжимать меня, отец рассказал, что к ним заезжал посланник герцога и передал пожелание семьи Альба решить проблему с пиратами. В ответ они пообещали свести с лица матери когда-то оставленный тенями шрам, и вот два дня назад от нее пришло письмо.
— Представляешь, она мне написала, что все, Васко де Луна, твое время кончилось. Ты больше не самый красивый в нашей семье! Вот это женщина, никогда в карман за словом не лезет! — отец заржал во весь голос.
А я вслед за ним. Как же хорошо оказаться дома. Отец снова ожил, мама скоро вернется, а единственная проблема, с которой надо разобраться — это прибрежные пираты. Всегда бы жизнь была такой простой. Отец же тем временем продолжал.
— Ты вовремя, отец Антоний как раз получил информацию из деревни Пескадо. Рядом с ними остановились на ремонт сразу два пиратских корабля. Теперь у них не будет и шанса. Ты, я, чистота! Мы просто размажем этих морских тюленей!
Хорошее настроение пропало, как не бывало.
— Отец, — мне хотелось отложить этот разговор, но дальше тянуть было нельзя. — Я приехал назад не потому, что открыл чистоту.
Я рассказал о своих сложностях и о том, как де Полопы решили избавиться от своих. И от меня в том числе.
— Они заплатят за попытку убить моего сына! — Васко де Луна взревел и сжал свой огромный кулак. Потом о чем-то задумался, нахмурился, но гнев из его взгляда никуда не исчез.
Внутри меня что-то расслабилось. Отец не ругался на отсутствие чистоты, он даже не пытался жалеть меня. Единственное чувство, которое в нем сейчас горело — это ярость на тех, кто попытался убить его сына. Хотел бы и я когда-нибудь стать именно таким отцом.
— Де Полопы могут еще обвинить Мануэля в бегстве и нарушении клятвы, — отец Антоний задумался о последствиях.
— Не смогут, — я покачал головой. — Я был оруженосцем год, и их чистота не помогла раскрыть силу нашей крови, так что у меня нет никаких обязательств перед замком Кемма.
Я знал законы и оценил возможные проблемы. Де Полопы могли бы и решить вынести сор из избы, но в любом случае кодекс был на моей стороне.
— Вот и хорошо, сын, — отец хлопнул меня по плечу. — Тогда иди отдыхай. Завтра мы с Антонием съездим к пиратам, вернемся за два-три дня и тогда решим все твои проблемы.
— Нет, — от холода в моем голосе вздрогнули все во дворе. Хотя нет, шеф Хуан смотрел на меня с довольной улыбкой. — Вы не поедете одни. Может, во мне и нет чистоты, но я тренировался весь год. Я победил иелчу, я сражался с волками-нежитью, я точно смогу помочь.
Я не стал упоминать голову избранного скверны и бессмертную паучиху, но и без этого мои слова произвели эффект разорвавшегося грааля. Удивленные взгляды, вопросы, перешептывания, сомнения… Отец Антоний и вовсе смотрел на меня задумчивым, изучающим взглядом.
— Я могу показать, — предложил я.
Как-то сразу все во дворе расступились в стороны, образовывая круг. Замок Луна никогда не жил спокойно. Бандиты, пираты, мелкие звери скверны — кто-то постоянно нарушал покой, и что такое быть воином здесь знал каждый.
— Развлекайтесь, — Берта только махнула рукой. — Я готовить. Чтобы через полчаса все были в зале, отметим, как молодой господин надерет вам всем задницы.
Повариха хохотнула и огромным колыхающимся облаком упорхнула в сторону кухни. А напротив меня встал Мигель, вышедший по сигналу шефа Хуана. Опытный воин, владеющий чистотой. В Мигеле не было благородной крови: он, как шеф Марио, умел только насыщать ею свое оружие, но и этого было достаточно, чтобы вражеские идальго не могли легко его остановить.
Он крутанул мечом в руках. Совсем как Диего — и когда это стало модным? Я просто поднял свой клинок и показал второй рукой два пальца.
— Сразу один против двоих? — отец смотрел на меня, не определившись, чего он больше испытывает, гордости или волнения.
— Хочу, чтобы вы смогли оценить, чему я научился, — на моем лице появилась улыбка, когда рядом с Мигелем встал сам шеф Хуан.
Вот ведь любитель подраться, не удержался и все-таки сам решил проверить меня. И как теперь показывать силу? Победить шефа нашего замка даже с чистотой дело непростое… Впрочем, я на самом деле смог очень многого добиться.
— Бой! — резко бросил отец, объявляя начало поединка.
Мигель и Хуан одновременно шагнули вперед, сокращая дистанцию и связывая меня последовательными ударами. Они умели работать вместе, создавая непрерывный навал и не давая противнику отвлечься. В то же время это была идеальная обстановка для применения весеннего стиля меча. Быстрого, когда ты используешь не только свои удары, но и чужие. Когда они скорее помогают, чем мешают.
— Шеф, вы вспомнили, как я люблю сражаться, и решили подыграть? — я встретил первые удары, улыбнулся, а потом резко сменил стойку, переходя к седьмой фигуре зимнего стиля.
Клинок привычно делился силой, мы были с ним одним целым. Вместо очередного блока одним мощным ударом я просто выбил оружие Мигеля — он не ожидал, что я могу оказаться так силен. Шеф Хуан разом стал предельно серьезным, но я не собирался давать ему поблажек. Давление! Я бил быстро, сильно, резко. Шеф не успевал ничего сделать, но и добраться до себя не позволял. Вот только зимний стиль — это не просто глупая мощь. Всего три удара, каждый из которых становился все сильнее, разгоняя вибрацию в клинке противника… И меч выскользнул из пальцев шефа Хуана.
Тот сначала растерянно посмотрел на предавшие его руки, потом на выпавшее оружие, а потом расхохотался.
— Каков мальчишка! Васко, твой сын прирожденный мечник! — после отца он снова уставился на меня. — Еще раунд! А то мы так и не проверили самое главное!
Я кивнул. Действительно, в этот раз шеф изображал обычного солдата и не использовал чистоту для атаки. А мне надо было показать, как я справляюсь еще и с ней.
— Адриан, Икер, помогите Мигелю, — шеф решил отправить против меня сразу трех солдат во главе со своим заместителем.
Икер, чье имя означало мудрость, действительно был умен. Всего за десять лет службы в нашем замке он не просто открыл чистоту, но и научился использовать ее почти как идальго, заслужив место помощника шефа. Я слышал, как у колодца болтали, будто бы он незаконный сын Васко, но они никогда не общались и даже не были похожи друг на друга. Если отец напоминал черного медведя, то Икер походил на рыбу. Плоское лицо, выпученные зеленые глаза и жидкие, редкие волосы.
Он направил на меня свой меч, и я почувствовал странную решимость. Почему-то Икер очень хотел победить. И с прикрытием чистоты Хуана, играющего вражеского командира, его шансы были весьма велики, но… Мне все еще было чем ответить. Первым на меня бросился Мигель — быстрая атака, брошенный в мою сторону паралич чистоты. Я ответил правильно выставленным клинком, и меч снова выскользнул из рук стражника. Тот растерянно уставился на меня.
— Стоп! — отец даже остановил бой. — Ману… Это ведь настоящий зимний стиль? Я видел его, когда служил в армии. Недалеко от меня сражалась вторая принцесса Астурийская. Ее окружили враги, а она направила на них меч и рассмеялась. Принцесса не атаковала сама, а вот враги пытались, но от ударов по ее клинку оружие само вылетело у них из рук. Потом я узнал, что это истинный зимний стиль, когда в меч вкладывается такое количество силы, что чужая сталь идет вразнос, просто коснувшись его.
— И то, как ты победил нас в первый раз… — задумался шеф Хуан. — Тогда я просто решил, что ты силен, но теперь… Это ведь тоже зимний стиль, стиль грандов и принцесс королевства? Как ты сумел его освоить?
— Я тренировался целый год, и меч хороший попался. Когда я победил иелчу, мне его подарила принцесса Луиса взамен разрушенного, — я показал клинок, давая всем разглядеть его во всех деталях.
Уже в который раз подарок самой принцессы помог снять все появившиеся ко мне вопросы. Возможно, и не стоило врать, тем более дома, но… Сначала я хотел сам во всем разобраться. Хотя бы попробовать!
На этом желание продолжать тренировочные дуэли сошло на нет. То, что я силен и без чистоты, стало всем понятно, и отцу хотелось не рисковать мной пусть и в тренировочных схватках, а просто отпраздновать возвращение.
— Мой сын вернулся! Мой сын — настоящий воин! — хохотал он с огромным кубком в руке под улыбки всех обитателей замка, собравшихся в большом зале. В отличие от де Полопов отец ценил всех, кто служил ему, и каждый был приглашен отметить столь радостное событие.
Я немного испортил всем настроение, рассказав о появлении нового зла. Гости напряглись, но праздник все равно продолжился. Нежить, скверна… Главное, сегодня мы были живы, мы все были дома.