Возрождение Феникса. Том 6

— В бой! — громогласным басом князь оглашает начало поединка.

Мигом врубаю доспех. Честно говоря, я и так держал повышенную энергетическую плотность над своей кожей. Даже на совещании с князьями. В доме врага нахожусь как-никак. Вдруг пуля прилетит из-за угла. Конечно, эта «плотность» не остановит свинцовый град, но не даст пробить меня насквозь, а там и регенерация подсобит. Сейчас же просто укрепил энерегетическую оболочку до полноценного доспеха.

В ту же секунду воздух вокруг меня детонирует. Я оказываюсь в эпицентре мини-взрыва. Огненный купол окутывает со всех сторон. Ударная волна прибивает меня к бетонному полу. И сразу же новые взрывы каскадом обрушиваются сверху. Бах-ба-бах сливаются в один слитый:

БА-А-АХ!

Горящая вуаль вспыхивает под этим навесом огня. Меня не расквашивает, не сжигает, как надеется Петрес. Двойная защита выдерживает. Удары не проходят бесследно. Ментальные скрепы трещат, энергетические узлы вкачивают уйму живы из «колодцев». Но грузин не останавливается. Он показывает истинную мощь многоопытного Рыкаря. Обрушивает сокрушительную атаку пятого ранга. Прогресс роста из Кмета в Рыкаря отражается в объемных техниках. Это если упустить прочие нюансы, как, например, рост крепкости доспеха. Именно объемные техники дают тебе способность сжигать отряды обычных боевиков. Ты уже не пускаешь на каждого противника отдельный файербол, а громишь навесным огнем всё, что движется.

И Петрес решил накрыть меня чередой взрывов. Он не останавливается, не дает мне шанс даже дернуться в сторону, не то, чтобы сбежать в другой угол арены. Грузин повторяет объемную технику раз за разом. Взрыв за взрывом.

Я не сопротивляюсь ударным волнам сверху. Скрестив руки на груди, группируюсь на полу. Красные языки Вуали разлетаются в клочья. Ментальная броня Ярилы-царя сдает, выдержав сколько смогла. Всё же защита Кмета — это защита Кмета. Она не рассчитана на многоуровневые техники Рыкарей. А Петрес разошелся, решил показать всё на что способен. Излить всю живу из «колодцев». Следующим должен сдать ментальный доспех. И он сдаст совсем скоро.

Жар нагревает щиты и охватывает мое тело. Тепло передается татуировкам на теле и лице. Золотая вязь частично впитывает ураган огня вокруг. И нещадно жжёт.

— ПОРА, — вырывается из моего горла гремящий бас.

Моя боль — это дорога к Анреалиуму. Внутреннее стремление не останавливаться и развиввать позволило мне пережить технику Петреса. Да, в конце концов он бы преодолел и доспех. Но я не допущу подобного исхода. Я не терплю поражений. Я лишь позволяю трудностям сделать меня сильнее, лучше, совершеннее. Я кую свою силу с помощью тяжелых препятствий и сильных противников. Петрес свою роль выполнил. А значит, пора ему сгореть до тла.

Вокруг меня расплескиваются потоки жар-эфира. Касаясь моей кожи, энергия зудит, будто мембрана барабана. От этих соприкосновений рождаются славянские фантазмы. За моей спиной раскрываются крылья Симаргла, шею обвивают кольца шипящего Огненного змея. На костяшках вспыхивают Огневики-Когти. В другой руке изгибается дымящийся серп Ярилы.

И да, я больше не лежу. Взрывы Рыкаря не страшны пламенной шерсти Огнепса. Взмах огненных крыльев возносит меня к стеклянному потолку арены.

— Не может быть! — вскрикивает Петрес, отступая. — Великий Сварожич?!

Так уж повелось, что грузины издревле верят в славянских богов. С тех самых пор, как Россия завоевала народ гор. Поэтому Беридзе узнал в том числе своего бога.

Я взмахиваю Огневиками, и сноп брызнувших вниз искр налету превращается в поющих Рарогов. Огненные воробьи стаей пикируют на Рыкаря, от неожиданности он спотыкается, падает. А дальше я обрушиваю на ошибку грузинского рода ливень пламени. Делов-то, всего лишь качнуть Огневиками.

С криком ужаса Петрес превращается в черное пятно. Бронированная стена там, где он стоял, разлетается вдребезги. Стеклянная арена жалобно плачет, охваченная пламенем.

Эксперимент прошел на «ура». Я смог призвать несколько мощных фантазмов. Мои тяготы, мои татуировки и моя вера в русских богов сделали свое дело. Осталось поговорить с Волконским.

Я бросаю взгляд на ошарашенного князя за обломками стены.

* * *

Волконский не знает что и думать. Он уже похоронил Сеню, уже попрощался с храбрым талантливым дворяненком. Уже пустил слезу по парню, за которого, чего уж скрывать, очень даже не прочь был отдать свою дочь.

Петрес накрыл юношу Цепью вулканов, объемной техникой Рыкарей-взрывателей. Но неожиданно произошло непредвиденное. Сгоревший, вроде бы, Сеня возрождается из пламени аки феникс. Теперь он обладает огненными крыльями. Божественная аура овевает его, словно дым от костра.

— Огнебожич?! — вскрикивает Аркадий. — Сеня ты?! Неужели?!

Одно движение славных Огневиков на руке юноши, и Петрес сгорает, словно боль-хвороба в очищающем огне.

— Великий Кузнец! — молится Волконский в благоговейном ужасе. — Да неужели я вырастил целого бога у себя под крылом? И, получается, Анфиску свою я чуть ли не сватал в жены самому Симарглу?!

Глава 10 — Фантазмы

— Огнебог! Пощади! — взывает Волконский за пределами арены.

Я оглядываюсь, мотаю огненной звероподобной головой.

Пламя вырывается из разбитого в хлам аквариума. Срабатывает пожарная сигнализация, брызгают поливалки под потолком. За входной дверью раздаются крики, перебранка, затем грохот короткой одиночной очереди, и всё стихает. Похоже, грузины хотели сунуться, но «броненосцы» напомнили об условии дуэли выстрелом в воздух. Больше не слышно шума снаружи, только обрывки брани. Аргументы в споре — не грохот пальбы, а взрывы голосов. Просто общаются Беркутовы и Беридзе. Ну и пускай их, может и не подерутся.

Раздается вскрик:

— Свароже!

Это Волконский вынужденно отступает от пожара на несколько шагов, прикрыв глаза руками. Мосэ же падает на колени. Грузина сотрясает дрожь, он смотрит в благоговейном ужасе на вздыбленную перед ним стену пламени и плачет. Падающие с его щек слезы иссыхают, не достигая пола.

Шшш…. Шипит Змей, обвивая мои плечи и шею, стелясь кольцами между моих распахнутых крыльев.

Для присутствующих мой огонь является священным. Да и для меня тоже. Таково славянское мировоззрение Арсения, и ничего с ним не поделать. Прямо чувствую, как окутываюсь божественной аурой. Алаймент, система моих ценностей, перестраивается. Великие суждения наполняют голову и заставляют меня думать и действовать в соответствии с образом бога. Постепенно я, Префект Фалгор, пропитываюсь не только привязанностями, убеждениями и видениями, свойственными аристократу Арсению Беркутову, но и более глобальными тезисами. Неужели я, правда, становлюсь богом? Может быть, может быть… Миросозерцание принимает новый, более масштабный оборот. Это не разворот убеждений и ценностей, но их расширение, масштабирование с одной дворянской семьи до уровня целого государства.

Я наполняюсь думами о Родине-матери, о стране великой, о бедах ее тяжких. Грусть берет меня клещами за сердце. Не слышат Русь кремлевские сановники, но слышу ее голос я, слышу плач детей. Слышу стоны стариков, слышу слёзы матерей. Слышу ругань автоматов и рычание тварей в далекой и, в тоже время, слишком близкой степи. Это в Прикаспии разверзлась чудовищная аномалия, и она исторгает орды Гончих. И не только там, чувствую, не только там… Зреет еще одна проказа в Сибири. Вот-вот раскроется новая рана полностью и польется на русские земли новый поток чудовищ.

Враги ждут меня, всегда ждут, но есть и добрая сторона выпавшей монеты судьбы. Передо мной всплывает образ прекраснейшей женщины. Из глубин Анреалиума мной любуется сама красота. Не стоит сомневаться в ее ипостаси. Таинственная улыбка, открытый взгляд бездонных глаза, светящаяся как у ангела нежная кожа.

Лада, богиня красоты и любви.

Эффектней женщины я в жизни не видал ни в одном из покоренных миров. И неудивительно, ведь ее выковало коллективное бессознательное, эту красоту родила не земная женщина, а желания сотен поколений славян.

Эта красавица — мечта русского мужчины.

И прямо сейчас Мечта смотрит на меня с любовью и обожанием. Прекрасная блондинка с огромными лазуревыми глазами, обрамленными длинными светлыми ресницами, густыми волнистыми волосами и тонкими чертами лица.

— Найди меня, любимый, — поет Лада, словно райская птица. — Найди, родной.

И я, вечный холостяк Фалгор Феникс, решаю найти царицу красоты. Найти для себя и сделать своей. Да, она будет принадлежать Префекту-командующему и больше никому. Обещаю.

Женский образ тает, я снова оказываюсь у границы горящей арены.

Сердца миллионов людей поют в моей груди, и под их огненную песнь я ступаю к Волконскому. Князь удерживается на ногах, не падает ниц, но глубоко склоняет голову в великом почтении:

— Прости меня, Огнебог! — покаянно просит. — Временами я был дерзок с тобой и считал тебя ребенком. Я подумать не мог.

— И не должен был, княже, — огненная шерсть Симаргла спадает с меня, от атрибутки Огнепса остаются лишь крылья. Еще Змей продолжает обвивать мою шею со своим «шшшш». — Всему свое время. Вот оно и наступило — твое время откровения.

— Спасибо, Сварожич, — слезы стоят в глазах Волконского. — Я никому не выдам твой секрет.

— Это ты верно заметил, Аркадий Валерьевич, — усмехаюсь. — Моя божественность — великий секрет, и никто не должен знать, кроме мною лично посвященных. Ты один из них.

— Спасибо за доверие, Огнебожич, — князь осеняет себя кругом Сварога. Потом он несмело спрашивает. — А дочь моя Анфиса знает?

— Нет, — я немного удивляюсь. — Княже, а чем вызван твой вопрос?

— Надеждой, — вздыхает Аркадий. — Меня осенила мысль, что, возможно, вы уже близки как никто другой. Общаетесь ведь часто, и дочка без ума от тебя, так вдруг и тайну твою знает, а там и под венец и можно, для большей конспирации, — подмигивает Волконский. — Чтобы люди ничего не подозревали.

Тьфу ты, Отец-император! Князь, едва узнал, что я бог, как сразу же захомутать в зятья решил. Ну что за люди?! Приспособился к ситуации, называется.

— Нечего и так подозревать, княже, — отмахиваюсь я и поворачиваюсь к дрожащему на коленях грузину. — Мосэ Беридзе, поднимись с колен. Раз ты веришь в Сварожичей, раз ты приобщен к правильной вере славян, то блюди собственное достоинство.

Грузин сглатывает ком в горле, у него не выходит, и яростный кашель сотрясает мужчину. Трясясь, будто под ударами автоматной очереди, Мосэ все же встает и горбится, жмурится. Я жду, когда он успокоится.

— Что ты сейчас видел, Мосэ Беридзе? — строго спрашиваю, когда грузин перестает кашлять. Огненный Змей вытягивает морду к грузину и едва не цапает его за нос:

— Шшшш…

Мосэ отшатывается, выпучив глаза.

— Вы превратились в Огнебога, — верещит грузин. — Расправили крылья Симаргла, взяли в руки Серп Ярилы. На вашей длани выросли Когти Царя-Огня. Одно движение, и батоно Петрес сгорел в водопаде огня.

— Значит, Симаргл, Ярила, Царь-Огонь… Так кто же я, по-твоему, Мосэ Беридзе? Как меня зовут?

— Я не знаю, — вздрагивает грузин. — Простите!!! Вы же не можете же быть ими всеми?!

— Нет, я новый бог, Мосэ Беридзе, — поднимаю Серп, и оружие превращается в облако красного искрящегося дыма. Взмахиваю второй рукой, и Огневики исчезают в вспышке багровых зарниц. — Я — Арсений Беркутов, твой бог. Я — твоя совесть и твоя кара. Мне не понравилось твое поведение. Ты потакал Петресу в желании драться насмерть с ребенком. Мужчины так не поступают. Это постыдный поступок. Он заслуживает смерти.

— Простите! — взвизгивает Мосэ и тут же затыкается. Он поджимает губы, пытается взять себя в руки, и уж, если сгореть от кары бога, то хотя бы молча, с гордо поднятой головой.

Подношу Огневики к его лицу. Тонкая огненная полоса вспыхивает на бледной щеке, грузин с криком падает на колени, схватившись рукой за рану. Смотрю сверху-вниз на упавшего Беридзе.

— Останется шрам, не исцеляй его, — велю. — Запомни этот миг, Мосэ. Запомни и живи с этим. Потому что если ослушаешься, если предашь меня, в тот же миг сгоришь на месте. Тебе ясно?

— Да, — скулит грузин. — Я понял.

— Будь моими ушами и губами у Беридзе. Вскоре в качестве компенсации я потребую у твоего Дома виру — завод «Азот». Ты, как один из Беридзе, убедишь своих родичей отдать его мне. Ясно?

— Да, — часто-часто кивает Мосэ, прикрывая руками лицо от пожара вокруг. — Завод «Азот» отдать Беркутовым. Понял, Свароже.

— Отлично, — улыбаюсь, — тогда закончим на сегодня наше общение. Пока вы с князем не сгорели.

Крылья за моей спиной растворяются, Змей и Огневики уходят следом в Анреалиум.

— Аркадий Валерьевич, будьте добры, сообщите о завершении дуэли, — потираю я плечо.

— Сию минуту, — Волконский спешным шагом идет к двери. Предупредительный громкий стук костяшками по металлу, и створки спешно распахиваются. Первыми встречают нас «броненосцы», за их спинами маячат оттесненные грузины.

Князь строго оглядывает слуг.

— Дружинники Беридзе, сообщите князю Багратиону и княгиням Бесоновым, что дуэль закончилась, — громко велит Волконский. — Победитель — Арсений Всеволодович Беркутов.

Василина громко вскрикивает от радости, остальные «броненосцы» удерживаются от бурного выражения эмоций, разве что радостные улыбки вспыхивают на грозных лицах. Беридзе же супятся и молчат.

— Можете забрать останки своего господина, — разрешает Волконский грузинам. — Если найдете.

* * *

— Что это за сила?! — рычит София. — Я хочу знать немедленно! Кот, твою налево! Я для чего тебя отправила с Аяно и Даной?! Почему ты не был рядом с Беркутовым?

— Потому что он стеснялся, — мямлит слепой спецназовец, опустив лицо в темных очках.

— Стеснялся? — округляет глаза главная княгиня. — Беркутов? Этот позер? Вы у Беридзе надышались газа что ли?

— Соня, потише, пожалуйста, — вздыхает Дана. — Беркутов вызвал Петреса на дуэль и мог устанавливать условия поединка. Он потребовал отсутствие зрителей, а предлог — стеснялся он или боялся показать секреты — уже не так важен. Мы не могли возразить, а подсылать тайком Кота к арене могло плохо закончиться. Репутация Дома Бесоновых пострадала бы. А она и так, в свете резни Мироновых, смотрю, не ахти.

София тяжко смотрит на «сестру», но не возражает. Так и есть, к сожалению. После молниеносной жестокой расправы над Мироновыми многие Дома стали опасаться Бесоновых и, наверняка, заключили тайные союзы за спинами Софии. Но сама княгиня ни о чем не жалеет. Мироновых стоило вырезать всех до единого, чтобы больше не возвращаться к их козням. А то они уже в печенках сидели. Поэтому София воспользовалась отсутствием гуманного мужа и истребила род вечных заноз под корень…Собиралась истребить, точнее. Выживший мальчик Семен помешал довести задумку до конца. Беркутов и тут влез, сердобольный герой. Теперь надо думать, что делать с ребенком. Убить его уже не получится. Момент упущен. Остается следить за Семеном и планировать ответные действия, если мальчишка вздумает мстить. А он вздумает, ведь всю его семью — отец, братья, мамы — убили демоники Бесоновых. Этого ему не забыть. Можно даже сыграть на чувствах Семена и спровоцировать мальчика на глупые действия, которые и погубят его обратным эффектом. Но это если и случится, то только когда он вырастет. Сейчас о мальчике пекутся Беркутов и сам император. Ссориться и с тем, и с другим не с руки.

— Не факт, что Беркутов обладает некоей «силой», — замечает Аяно. — Он на глазах Лизы победил Полковоя. А на наших с тобой, Соня, — сопротивлялся Абсолюту. Рыкарь Беридзе — не такая уж проблема для Арсения.

— Кот сам сказал, что ощутил во время дуэли вектора «силы», — вскидывается София. Сегодня княгине отказало обычное хладнокровие. — Так, Кот?

— Я ощутил бурный поток, — соглашается бывший спецназовец. — Не жива, не фракталы демоника, а нечто необычное. Будь я в эпицентре, то смог бы описать более подробно. А так я могу только сказать, что у этой силы очень необычные фазовая и групповая скорость, распространение и амплитуда волны. Этим она не похоже ни на живу, ни на известные мне фракталы.

— Мы знаем еще одну силу, помимо живы и фракталов, — мрачно говорит София. — Дана, Ая, помните какую?

— Ну сила Хаоса, конечно, — говорит княгиня Аяно. — Рано только обвинять нашего парнишку. Мы уже его проверяли, к тому же Сеня обладает «колодцами». Они же несовместимы с Хаосом!

— Обвинять, конечно, рано, — соглашается София. — Может, Кот принял за новую силу магнетизм Арсения, — на эти слова слепец скептически хмурится, а княгиня, специально не обращая внимания, продолжает: — Все ошибаются, даже лучшие. Кот сталкивался с Арсением всего несколько раз и не до конца изучил характеристики его психической энергии. Так что неординарный всплеск Сени мог ввести Кота в недоумение. — Слепец невольно задумывается. Ведь в словах княгини есть зерно истины. — Но, Аяно, и тебе нельзя принимать за неопровержимые аксиомы тот опыт, который мы имеем в борьбе с вымесами Хаоса. То, что «колодцы несовместимы с Хаосом, — непроверенная информация. Раньше мы так же думали и о фракталах, но Кумулятор разбил нашу теорию вдребезги. В общем, не бойся, Аяно. Арсения мы не будем пока пытать. Поговорю с ним начистоту и решу как быть.

— Слава Сварогу, — радуется самурайка. — Ну правда, Сонь, с Беркутовым пора уже решить как быть. Инче мы никуда не сдвинемся. Нашему мужу нужен Генерал Фалгор, нужен сильный союзник, а мы дурью который месяц маемся.

— Да поняла-поняла, — фыркает София. — Я же не виновата, что тут объявился этот японец, который как две капли воды похож на нашего Беркутова. Тоже обаятельный мальчишка, тоже религиозные татуировки наколол на лице, только черные.

— Интересно, — задумчиво говорит Дана. — А Беркутов вообще в курсе о существовании Хенеси Нобунага?

София пожимает плечами.

* * *

— Японец еще этот неясный объявился, — вздыхаю я, лежа на кровати в квартире Кати. — Он явно непростой, очень непростой.

— Но не такой как ты, господин, — мурлычет у меня под боком брюнетка. Она закидывает голую ногу мне на живот, демонстрируя неплохую растяжку и шепчет в мое ухо. — Арсений Беркутов единственный и неповторимый на всем белом свете.

— Не знаю, не знаю, — я целую Катю в макушку. — Возможно, мы с ним очень даже похожи.

Я с брюнеткой валяюсь уже три часа. Бешеный марафон «Кругосветка» закончился не больше пяти минут назад. Умеет все же мой гендиректор радовать своего шефа.

После дуэли я сразу направился к Кате. Требовалось сбросить стресс, отлежаться без проказ белокурого демоненка и подумать над многим. Очень многим. Тут мне и позвонили из СБ. Доложили о прибытии в Империю странных личностей. Первый — это молодой японец с синтоистскими татуировками. Второй — англичанин-тяжеловес подпольных боев. Японец выделялся раскрасом лица, так сказать. СБ покопалась в его досье и выяснила интересные факты. Внезапное возвышение после болезни, рост боевых и ораторских способностей, расширение круга влияния. Фактически японец заграбастал княжество отца, хотя сам является бесправным бастардом. И татуировки ему не было смысла набивать, если только не обладает контролем жар-эфира. Ну точно, Префект. Даже не лорд-командор, даю руку на отсечение. Осталось узнать кто именно. Чугун тот еще оратор. Остаются воскресший Гвард или Бемижар.

Англичанин же занялся формированием связей. Окружает себя разносортными подчиненными — выходцами из разных стран. Подозреваю, что они из того же Легиона, что и британец. Раз англичанин даже пересекся с японцем чуть ли не в публичном месте, из-за чего и попался на глаза моей СБ. Это факт также подтверждает, что японец не Маска, как и я.

— Господин, о чем думаешь? — Катя целует мое плечо.

Я бросаю взгляд на брюнетку и снова возбуждаюсь. Но пересиливаю себя и остаюсь неподвижным. Сегодня Катя постаралась. Встретила меня в гроновской форме «золотых фениксов» — золоченых футболке с шортиками, а также бежевых гетрах и кроссовках. Как можно было устоять? Накинулся и обо всем забыл. Уже после трехчасового забега лежу, отдыхаю и думаю о подставных японце с англичанином.

— Господин… — мурлычет чертовка, поднимаясь язычком по моему плечу к шее.