Не играй со мной

– Да как ты смеешь?! – Она чеканила слова очень медленно и раздельно, что должно было стать для него опасным сигналом.

– Как ты смеешь вывешивать меня перед Джастином Блейдом как кусок говядины?

– Говядины? – Дэниел одарил её недоверчивый взгляд. Симпатичная девочка, с гордостью подумал он. Истинный МакГрегор.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – продолжал он. – Так ты встретилась с Джастином Блейдом? Прекрасный мальчик.

 Она издала какой-то горловой звук, смутно похожий на бульканье.

– Ты используешь меня. Замышляешь свой небольшой заговор прямо здесь в этой комнате, как какой-то безумный король с ненужной дочерью на руках. Почему ты просто не составил контракт? – потребовала Сирина, повышая голос. – Не ожидала от тебя этого. Дэниел Дункан МакГрегор, торгующий своей единственной дочерью. Возможно, ты даже вставил условие о численности моего потомства, которое, по-твоему, должно обеспечить продолжение фамилии. Я удивлена, ты не предлагал ему приданое!

– А теперь, послушай меня, моя маленькая девочка.

– Я не твоя маленькая девочка.

Она обошла вокруг стола и, повернув его стул так, чтобы оказаться прямо перед ним, сказала: – Это было низко. За всю мою жизнь меня никто так не оскорблял!

– Я не знаю, о чем ты говоришь. Я убедил друга просто поехать в круиз и расслабиться.

– Не жди за это благодарности. – Она ткнула тонким пальцем в его массивную грудь. – Ты послал его на мое судно, надеясь, что мы проведем друг с другом достаточно времени, чтобы твои инвестиции окупились.

– Ты могла вообще его не встретить! – прогремел он. – Это – большая лодка.

– Корабль! – Закричала она, отступая назад. – Это – большой корабль и маленькое казино. Ты прекрасно знал, что все было, как ты спланировал.

– Хорошо, и что в этом плохого? – поинтересовался он. – Ты встретила моего молодого друга, но ты и раньше встречалась с сотнями моих друзей.

Какой-то непонятный звук вырвался из глубины ее горла. На сей раз Сирина решила отойти от греха подальше. Она направилась к огромной книжной полке у восточной стены и взяла томик «Конституционной Конвенции». Открыв книгу, Сирина обнаружила тайник с шестью сигарами. Не сводя с отца глаз, она достала и надломила каждую сигару.

– Рина! – вскрикнул он в тихом ужасе.

– Сигары – лучший яд для тебя – сказала она, отряхивая пальцы от табака.

Держась за сердце, Дэниел встал. Его крупное лицо стало мрачнее тучи. – День, когда дочь предает собственного отца, становится непроглядной ночью.

– Предает! – закричала она, подходя к нему снова, – Как у тебя хватает совести говорить со мной о предательстве? – Упершись руки в бедра, она, ярко сверкнув глазами, посмотрела не него. – Я не знаю, что думает об этом Джастин, но могу тебя уверить, что я оскорблена претворением в жизнь твоей маленькой схемки.

Он ощетинился при упоминании имени Джастина. Возможно, положение вещей было не столь же плохим, как казалось ранее.

– И это вся благодарность, которую я получаю, беспокоясь о счастье своей дочери. Нет ничего более острого, чем язык неблагодарного ребенка.

– Думаю, нож мясника острее.

– Ты, кажется, говорила о яде, – напомнил он.

– Мой мозг достаточно гибок, – ответила она, медленно улыбнувшись. – Хорошо, чтобы ты не думал, что твои деньги пропали впустую, предполагаю, что должна сказать тебе, какое я приняла решение по поводу Джастина.

– Ладно, тогда … – Дэниел возвратился к своему столу, думая, что теперь она будет более разумной, накричавшись и побушевав немного. Все-таки жаль сигары. – Он – прекрасный мальчик: хорошие умственные способности, целостность, гордость.

– О, да, я вполне согласна с тобой, – сказала она приятным тоном. – Он также очень, очень привлекателен.

На этот раз Дэниел улыбнулся. – Я всегда знал, что ты разумная девочка, Рина. У меня было сильное чувство относительно вас с Джастином в течение некоторого времени.

– Тогда ты будешь счастлив узнать, что я решила стать его любовницей.

– Я не могу… – прервался Дэниел, сначала перепуганный, затем ошеломленный. – Черт возьми! День, когда моя дочь только попробует сделать, что-либо подобное, будет днем, когда я возьму ремень и всыплю ей впервые в ее жизни! Да, ремень, Сирина МакГрегор, и я не посмотрю, что ты взрослая женщина.

– Ах, так не посмотришь, что я взрослая женщина, неужели? – В то время как он бушевал, она становилась все спокойнее и спокойнее. – Помнится, взрослая женщина сама решает, за кого ей выходить замуж, когда это делать и хочет ли она этого вообще! Взрослая женщина не нуждается в отце, устраивающем ужасно хитроумные свидания с незнакомым человеком. Только подумай, что эти твои делишки могут ударить тебя прямо по лицу прежде, чем в следующий раз ты сможешь сунуть нос куда не следует.

Хмурясь, он изучал ее лицо. – Ты не думаешь становиться его любовницей, не так ли?

Сирина наградила его надменным взглядом.

– Если я и выберу себе возлюбленного, то я сделаю это сама, но я не буду ничьей любовницей.

Он почувствовал вспышку гордости наряду с приступом болезненного дискомфорта. Чтобы потянуть немного времени, Дэниел взял золотую ручку и покрутил ее в руках: ему потребовалось много усилий, чтобы сконцентрировать все чувства именно на гордости.

– Ты помнишь про мой скотч?

– Какой скотч?

– Ах, Рина.

Подойдя к нему, Сирина обвила его шею руками.

– Я не прощаю тебя, – бормотала она. – Я только симулирую прощение. И я хочу, чтобы ты знал, я вообще никогда не тосковала по тебе. – Она прижалась губами к его щеке.

– Ты всегда была непочтительным и надоедливым ребенком, – заявил Дэниел, обнимая ее с каким-то отчаянием.

Когда Сирина спустилась вниз, она нашла мать, сидящей в уютном кресле за шитьем, на подносе стоял чайный фарфоровый сервиз, украшенный крошечными фиалками. Глядя на эту сцену, Сирина восхищалась тем, как женщина может ощущать себя настолько счастливой в такой домашней обстановке и при этом быть блестящим хирургом. Руки, которые только в понедельник держала скальпель, сейчас создавала хрупкие образы при помощи иглы и стежков.

– О, как хорошо, – сказала Анна, поднимая взгляд на вошедшую Сирину. – Думаю, я точно рассчитала время, когда заказывала чай. Дорогая, подбрось, пожалуйста, еще дров в камин и иди сюда, поговорим. – Сирина пошла выполнять поручение. Анна оставила рукоделие, положив его на стол. Огонь весело потрескивал в камине, наполняя комнату божественным запахом леса.

До этого момента Сирина не понимала, насколько соскучилась по аромату горящего дерева.

– И настоящая ванна, – сказала она громко. Улыбнувшись, она повернулась к матери. – Тебе не кажется странным, что только сейчас я поняла, какая это роскошь – отмокать в ванне так долго, как хочется? После двенадцати месяцев стояния в ведре, которое называют душевой кабиной, начинаешь ощущать это особенно остро!

– И ты наслаждалась каждой минутой этого.

Смеясь, Сирина села на подушечку у ног Анны.

– Ты так хорошо меня знаешь. Это была тяжелая работа и веселое приключение. Но я рада вернуться домой.

Она приняла чашку и блюдце, которое ей передала Анна. – Мама, я знаю, что никогда не встретила бы столько много интересных людей, если бы я не сделал этого.

– Твои письма были всегда наполнены их описаниями. Когда-нибудь ты должна прочитать их для себя, чтобы вернуть воспоминания.

Анна подобрала по себя ноги и хихикнула. – Ты никогда не узнаешь, как было трудно уговорить твоего отца отпустить тебя в океанский круиз.

– Когда он прекратит волноваться? – спросила Сирина.

– Никогда. Это его способ показать свою любовь.

– Я знаю. – Вздохнув, Сирина стала потягивать чай. – Если бы он только расслабился и позволил мне выбрать свой собственный путь в жизни.

– Почему ты не говоришь мне, что думаешь о Джастине? – Несмотря на гневный взгляд Сирины, Анна улыбнулась. – Нет, у меня была только слабая догадка о том, что задумал твой отец.

– Ты можешь в это поверить? – снова рассердилась Сирина, поднимаясь с чашкой в руке. – Он фактически обманом вовлек Джастина в эту поездку, надеясь, что я приеду домой со звездами в глазах и радужными надеждами в голове. Я никогда не была настолько разъяренной и настолько смущенной.

– Как Джастин отнесся к этому?

Сирина одарила мать высокомерным взглядом.

– Я думаю, что после первоначального потрясения он нашел все это очень забавным. Он понятия не имел, кто я такая, пока мы не провели на берегу один день, и я не назвала свое полное имя.

Упоминание о пляже натолкнуло Анну на размышления. Чтобы скрыть улыбку, она стала потягивать чай.

– Я вижу, твой отец очень высоко мнения о нем, Рина. Так же, как и я. Я предполагаю, что Дэниел не смог сопротивляться искушению.

– Он приводит меня в бешенство.

– Кто?

– Джастин… они оба. Он ничего мне не сказал, пока круиз не был почти закончен, а затем намекнул об этом самым небрежным образом. Да ведь я фактически начала …

Внезапно замолчав, она отвернулась, уставившись на огонь.

– Начала что? – мягко спросила Анна.

– Он очень привлекателен, – пробормотала Сирина. – Мне кажется, что это имеет некоторое отношение к его непримиримой твердости и этому проклятому очарованию, которое словно околдовывает тебя. – Мудро промолчав, Анна стала слушать дальше. – Он возбуждал во мне такую страсть, которая не угасала даже в минуты злости и раздражения. Такого я не испытывала никогда! Я не уверена, что так хотела кого-нибудь и когда-нибудь. – Обернувшись, она увидела, что мать спокойно наблюдает за ней. – Мы провели вчерашний день вместе на Сент-Томасе. Я даже хотела провести с ним ночь, пока он не рассказал мне о небольшом отцовском плане.

– Как ты себя чувствуешь теперь?

Сирина смотрела вниз на свои руки, затем глубоко вздохнула.

– Я все еще хочу его. Я не знаю, является ли это большим, чем есть на самом деле. Как это могло случиться, если мы знали друг друга меньше двух недель?

– Рина, ты действительно не доверяешь своим инстинктам? – Приподняв бровь, Сирина посмотрела на мать. – Почему эмоции обязательно должны требовать подтверждения продолжительным промежутком времени? Они столь же индивидуальны, как люди, которым они принадлежат. Когда я встретила твоего отца, то думала, что он тщеславный, горластый баран. – Услышав хихиканье Сирины, Анна усмехалась. – Конечно, он таким и был. И, тем не менее, я влюбилась в него. Два месяца спустя мы начали жить вместе, а через год были уже женаты. – Увидев на лице дочери явные следы потрясения, она криво улыбнулась. – Страсть и добрачный секс не исключительная принадлежность вашего поколения, моя радость. Дэниел хотел жениться, а я была настроена сначала закончить военно-медицинскую школу. Единственное, с чем мы были согласны, - что мы не могли, и не хотели жить друг без друга.

– Как ты узнала, что это настоящая любовь, а не только желание?

– Из всех моих детей, ты всегда задавала самые трудные вопросы. – Наклонившись вперед, Анна взяла руки дочери. – Я не уверена, что это можно отделить друг от друга, когда это касается мужчины и женщины. Ты можешь чувствовать одно без другого, но не когда это настоящая любовь, не когда это истинное желание. Страсть, которая быстро приходит и затем исчезает со временем, – только эхо. Ты боишься влюбиться в Джастина, или боишься, что уже сделала это?

Сирина открыла рот, затем осеклась и снова попробовала ответить:

– И то, и другое.

Анна сжала руки Сирины.

– Не говори этого своему отцу, он будет слишком рад это услышать. – Это замечание вызвало неохотный смех Сирины. – Что ты намереваешься делать с этим?

– Я еще не думала. Скорее всего, отказывалась думать. – Подтянув колени, она оперлась на них подбородком. – Я думаю, что всё это время я знала, что увижу его вновь. Он предложил мне работу.

– О?

Сирина беспокойно передернула плечами, поскольку идеи начали перемещаться и сортироваться в ее мозгу.

– Управляющим казино в Атлантик-Сити. Это – совпадение, потому что я решила проконсультироваться с папой о возможности открытия своего собственного отеля с казино.

– Если Джастин предложил тебе это, то он должен очень верить в тебя.

– Я развила в себе умение управлять людьми.

– Это произошло, когда вы были вместе, – сообщила ей мать.

– Я чувствую этот бизнес, – слабый намек на улыбку заиграл на ее губах. – За весь прошедший год я узнала об этом больше, чем многие, имеющие дело с картами всю жизнь. В сущности, «Селебрейшн» – один из лучших отелей, которые я когда-либо видела, и хотя у них небольшое казино, но все основы этого дела я усвоила там. Не было ни одной детали, которую я не изучила бы вдоль и поперек.

– Почему ты нахмурилась, Рина?

– Я подумала о повышении ставок, – ответила она. – Победа, проигрыш или ничья.

Дав посыльному чаевые, Джастин разделся и направился в душ. После этого он решил заказать ужин и сделать ряд необходимых звонков. С удачей нет никаких проблем, если ты все можешь решить на большом расстоянии. Но его голова была забита другим. Сирина к этому времени уже, наверное, дома, думал он. Подумав об этом, Джастин быстро усмехнулся. Он много дал бы, чтобы быть в пределах слышимости в момент воссоединения семьи. Это почти восполнило бы те два долгих, скучных дня на борту «Селебрейшн». Соблюдать свою часть сделки до конца было труднее, чем Джастин предполагал. Знать, что она в пределах досягаемости – спит на узкой койке, носит только небольшой клочок шелка – все это почти свело его с ума. Но он ничего не сделал, потому что сделка есть сделка. А еще он понял, что за ее гневом скрывается не что иное, как простое смущение, смягчить которое подвластно только времени. По истечении двух недель, которые он ей благородно выделил, она станет сговорчивее.

Даже если бы она и отказала ему, как он и предполагал, это бы его не остановило. Он подсчитал, что при необходимости мог бы вытерпеть ее насмешки до Атлантик-Сити. А когда бы она была на месте, он получил бы преимущество домашних стен. Выключив душ, Джастин взял полотенце.

На первом этаже ему требовался строгий администратор. А в апартаментах наверху нужна женщина. Только Сирина подходила на обе роли. В одном полотенце, обмотанном вокруг бедер, Джастин вошел в спальню.

Просторное убранство пентхауса поражало своим великолепием. Его ноги утопали в мягком и теплом ворсе ковра. Тяжелые шторы, украшающие балконную дверь, распахивались нажатием кнопки, открывая взору прекрасный вид на Атлантику. Взгляд Джастина остановился на широкой кровати, застланной темно-синим шелком. Сколько здесь было женщин? Джастин не имел ни малейшего понятия, да и ему было все равно. Всего лишь ночная забава для двоих. Ничего более.

Достав из шкафа одежду, Джастин принялся одеваться. Полотенце соскользнуло на пол. Многие годы он ютился в комнате много меньшей, чем эта спальня. У него всегда были женщины. В любое время дня и ночи он мог бы позвонить любой, и она была бы у его ног. Но сейчас его тело жаждало лишь одну, и никакая другая женщина не могла бы заменить ее.

Сломленный и беспокойный, он бродил по номеру. У него были все основания отправиться на Восток. Дело в Атлантик-Сити было его новейшим достижением, а все новое требует особого напряжения и внимания. Для Джастина никогда не имело особого значения место проживания. С годами он полюбил удобную жизнь в отеле, где любое твое желание исполняется, стоит только нажать кнопку. А теперь Джастин поймал себя на мысли о собственном доме, окруженном травяным газоном, о воздухе, которым бы не дышали тысячи клиентов отеля. Проводя рукой по волосам, Джастин задумался, почему легкое недовольство жизнью наступило именно тогда, когда он добился всего. В его мечтах никогда не фигурировала любовь к одной-единственной женщине. Здесь, в этой комнате ему не хватало тепла. Не она ли стала причиной этого ощущения? Ах, если бы Сирина была здесь, она бы заполнила пустоту этой комнаты собой. Своим смехом, нравом, страстью.

«И зачем я дал ей две недели?» – зло вопрошал Джастин, засовывая руки в карманы. – «И почему не уговорил вернуться со мной? Сейчас, если я был бы с ней, моя душа обрела бы покой». Ему требовалось хоть какое-то общение с ней. Хотя бы слышать ее голос по телефону. Нет, это только все усложнит. Подойдя к телефону, Джастин набрал личный номер Дэниела МакГрегора.

– МакГрегор слушает.

– Приветствую тебя, старый ублюдок, – сказал Джастин мягко.

– Ааа, Джастин. – Дэниел посмотрел в потолок, осознавая, что его ждет очередное выяснение отношений. – Ну, как съездил?

– Узнал много нового. Я полагаю, Сирина уже все рассказала.

– Счастлива вернуться домой. – Задумчиво произнес Дэниел, поглядывая на сломанные сигары. – Высоко о тебе отзывается.