Подари мне поцелуй

— Ой, только не надо нотаций! Тем более что двору пора склониться в почтительном поклоне. Возрадуйтесь, солнце нашего театра входит в двери!

Дайан только покачала головой. Но действительно на пороге репетиционного зала появился Итен Колфилд — главный режиссер «Театра Эдвина Бута». Высокомерным кивком головы он поздоровался со всеми присутствующими.

Самый известный режиссер Нью-Йорка был одет в светлый пиджак, потертые джинсы и коричневые ковбойские сапоги. Вокруг шеи Колфилда в несколько кругов был обвит вязаный шарф. Даже в самую жестокую жару режиссер не позволял себе показаться на людях без шарфа и берета. Он считал, что в них выглядит типичным представителем богемы. Итен Колфилд начал в последние годы очень быстро стареть. Он уже всерьез задумывался о пластической операции, чтобы удалить обвисшие складки кожи на лице и убрать второй подбородок — даже яркий шарф уже не мог отвлечь внимание от обрюзгшей шеи великого мастера.

— Сегодня он неудачно прикрыл лысину беретом, — довольно громко прокомментировала Ингрид внешний вид своего непосредственного босса.

Актеры, которые не очень хорошо относились к режиссеру Колфилду, постарались скрыть улыбки. Но часть коллег гневно повернулась к Ингрид, чтобы попросить быть немного повежливее. Но, заметив, что она явно желает с кем-нибудь схлестнуться, не решились делать ей замечание. Уже давно в «Театре Эдвина Бута» Ингрид боялись не меньше — а некоторые и больше, — чем главного режиссера. Она никогда не стеснялась сказать все, что думает о человеке, ему в лицо. И не многие так легко выдерживали правду о себе.

Так что очередная выходка Ингрид осталась безнаказанной.

Колфилд укоризненно посмотрел на нее и покачал головой, которая действительно уже активно начала избавляться от излишков волос. Он прочистил горло и хорошо поставленным голосом обратился к актерам:

— Я очень рад, что сегодня мы можем без всяких эксцессов в виде опозданий начать наше собрание.

— Действительно, все вовремя! — с нескрываемой иронией вновь прокомментировала Ингрид.

Колфилд бросил на нее еще один недовольный взгляд.

— Я думаю, вы уже знаете, что мы собираемся ставить «Гамлета».

Восторженный гул стал ему ответом.

— Я очень давно хотел поставить эту замечательную пьесу, но не был уверен, что наших с вами сил хватит для этого. Пьесы Шекспира — традиция нашего театра. Сам Эдвин Бут еще до того, как основал этот театр, играл Гамлета. Собственно говоря, наш театр был основан для того, чтобы познакомить американскую публику с творческим наследием Шекспира. Я считаю, что на нас с вами лежит огромная ответственность, поэтому долго не решался ставить «Гамлета». Но теперь, когда мистер Рид любезно согласился сыграть главную роль, я совершенно уверен в успехе постановки. Все, что нам осталось, — утвердить наших актеров на остальные роли. Итак, я зачитаю вам мой вариант распределения ролей. Если у вас будут какие-то комментарии, после я с удовольствием их выслушаю.

— Но к сведению принимать не собираюсь, — закончила фразу Ингрид.

Колфилд только нахмурил брови. Он достал листок бумаги и принялся зачитывать список ролей и называть актеров, которых он предпочел бы видеть в этом спектакле.

Ингрид была не слишком удивлена, когда услышала свою фамилию в этом списке.

— Спасибо, дядя, — только и произнесла она.

Когда Колфилд закончил читать, в конференц-зале наступила тишина. Через несколько секунд Дик неуверенно откашлялся и привстал со своего места.

— Мистер Колфилд, а кто будет играть Офелию?

— Я так и думал, что всех вас сильно беспокоит этот вопрос. Я, к сожалению, не смог определиться в том, кого же из двух претенденток взять на эту роль. Я только могу предложить Дайан и Сюзанне выучить роль, и во время репетиций мы решим, кто больше подходит. А сейчас все могут быть свободны.

Он направился к выходу, но невысокая пышненькая блондиночка преградила ему путь.

— О, мисс Сью появилась! — воскликнула Ингрид. — Сейчас будет требовать частной аудиенции, чтобы попытаться подлечь под него и, как следствие, получить роль.

— Что ты такое говоришь! — одернула ее Дайан. — Я думаю, что Сюзанна очень милая девочка. Ей просто не хватает опыта. Но, может быть, Итен прав и для этой пьесы она подойдет в большей степени, чем я.

— Не нужно пессимизма, дорогая подруга! — воскликнула Ингрид. — И пойдем отсюда поскорее, еще не хватало, чтобы вся труппа поняла, что ты по уши влюблена в этого надутого осла!

— Я же тебе уже говорила! — попыталась возмутиться Дайан.

— Да-да, я прекрасно все помню, но тогда не надо в бессильной злобе закусывать губу, любуясь, как эта крашеная Барби уводит старичка твоей мечты! Хотя, нет, ноги у нее коротковаты для Барби, зато бюст великоват даже для этой куколки!

— Ингрид!

— А что, ты считаешь, что шестой размер, накачанный силиконом, в самый раз для метра шестидесяти сантиметров роста? И как она не падает?

Дайан оставалось только обреченно покачать головой.

2

Сюзанна Элиас была совершенно уверена в том, что роль Офелии достанется ей. Несмотря на то что ей было всего двадцать три года, Сюзанна уже успела понять, какую власть она может иметь над мужчинами.

Нынешняя жертва — Итен Колфилд — был просто замечательным трамплином для прыжка в большую жизнь. Ему было сорок шесть лет, он ощутимо начал стареть, явно увлекался алкоголем и от этого старел еще быстрее, но старался скрывать свои пристрастия. Он начинал стыдиться своего возраста. Пытался замаскировать его всеми возможными способами, но из-за его ухищрений обвисшие складки кожи, выпавшие волосы и перламутровые зубы, над которыми изрядно потрудился дорогой дантист, выглядели просто смешно. Колфилду была нужна молодая и красивая женщина, которая бы каждую ночь шептала ему на ухо, что он самый красивый и потрясающий мужчина, которая бы не замечала второй подбородок и отвисший живот.

Сюзанна была готова предоставить ему все свое обожание и восхищение им как мужчиной, а не как прославленным режиссером. И, хотя она была весьма посредственной актрисой, сыграть обожание могла без особого напряжения. А сумма, лежащая на банковском счете Итена, необычайно стимулировала вдохновение Сюзанны.

Она никогда не стремилась к славе или хотя бы к популярности. Она просто хотела «жить достойно». Единственное, что могло позволить Сюзанне Элиас осуществить ее мечту, было ее тело и лицо, в которые была вложена не одна ночь, проведенная с пластическими хирургами.

Сюзанна знала, что, если не захватит Итена Колфилда в свои сети, она может поставить крест на актерской карьере, потому что больше ни один режиссер не захочет иметь с ней дела. Роль Офелии позволит ей оказываться в центре внимания на всяких обедах и ужинах, где можно подцепить мужчину с более толстым, чем у Колфилда, кошельком. А в том, что такой мужчина обязательно появится, она не сомневалась.

Когда Сюзанна пришла на просмотр в «Театр Эдвина Бута», она уже твердо знала, что не уйдет, пока не встретится с главным режиссером. Колфилд немало повидал на своем веку девушек, которые бы хотели через его протекцию получить ангажемент в «Театре Эдвина Бута», но Сюзанна его поразила. Видимо, у нее все же имелся определенный актерский потенциал, потому что она заставила Колфилда поверить, будто он — ее давняя мечта. Глаза красавицы светились такой страстью, таким обожанием, что Колфилд не устоял и принял Сюзанну в труппу. Он прекрасно понимал, что дирекция театра будет против молодой, никому не известной актрисы с сомнительными способностями, но Сюзанна уже настолько вскружила ему голову, что Колфилд сам начал верить, в то, что в девочке заложен огромный потенциал и что по прошествии нескольких лет она станет одной из самых популярных актрис во всем штате.

Его мнению поверили, тем более что Итен Колфилд никогда не ошибался в подборе актеров.

Но, несмотря на все призывы, расточаемые на просмотре, Сюзанна до сих пор не допустила к своим прелестям главного режиссера. Колфилд уже не был уверен в том, правильно ли истолковал влажный блеск в глазах своей протеже. Усомнился он и в собственной неотразимости. И вот теперь, когда Колфилд собрался ставить «Гамлета» и слух об этом событии со скоростью света облетел весь театр, крошка Сюзанна заглянула к нему как-то вечером и со странным блеском в глазах стала рассказывать, как она любит Шекспира. Колфилд решил, что, если он до сих пор не разучился понимать женщин, девочка обещает ему себя в обмен на роль Офелии.

Всю жизнь он считал, что режиссер не должен спать со своими актрисами, это будет мешать творческому процессу. Он так и не позволил себе даже легкого флирта с Дайан Сегер, хотя она явно была от него без ума. Но Дайан была слишком хорошей актрисой, чтобы терять ее, если в их отношениях что-то не сложится. В минуты откровенности с самим собой, которые наступали теперь все реже и реже, Колфилд говорил себе, что весь его режиссерский талант состоит в том, что он умеет подбирать актеров. Ни разу его собственные постановочные решения не играли большой роли в спектаклях, Колфилд это прекрасно осознавал, но теперь старался затолкнуть неприятные мысли как можно глубже, чтобы они не беспокоили его темными одинокими ночами. Колфилд чувствовал, как неумолимо подкрадывается старость, и все яснее понимал, что готов на все, лишь бы этими страшными ночами его покой берегла молодая и горячая женщина, рядом с которой он вновь сможет почувствовать себя сильным и мудрым мужчиной.

Когда собрание труппы закончилось, Сюзанне удалось поймать Колфилда почти у двери. Она потянула его за рукав пиджака, пытаясь привлечь внимание мэтра к своей скромной персоне.

Она смотрела в его водянистые глаза взглядом щенка, побитого хозяином. Колфилду тут же стало неловко, хотя он не мог понять почему. Ему казалось, что он в чем-то виноват перед Сюзанной.

— Мистер Колфилд, — обратилась она к нему низким бархатным голосом, — мы так и не успели все обсудить в тот раз.

— Да? — Он был явно растерян. — Вы меня так очаровали, что я забыл, о чем мы говорили, — попытался пошутить он.

На роскошных ресницах Сюзанны заблестели бриллианты крупных, тщательно отрепетированных слезинок.

— Я, конечно, понимаю, что такие, как я, вокруг вас вьются тысячами, но вы так и не рассказали мне, какой видите свою постановку «Гамлета». Может, вы уже и не помните, что это — пьеса моей мечты, я так хотела бы первой узнать, как вы сможете интерпретировать Шекспира, чтобы он стал понятен нынешнему поколению, — добавила она уже совсем тихим голосом. По щекам Сюзанны катились слезинки.

— Ну-ну, милая моя, сейчас пойдем ко мне в кабинет, и я вам все расскажу.

Колфилд взял под руку улыбающуюся сквозь слезы Сюзанну и повел ее к своему кабинету. Что-то подсказывало Колфилду, что сегодняшний день закончится или его победой над своей похотью, или победой Сюзанны в борьбе с Дайан за эту роль. И он совсем не был уверен в том, что Офелией станет более талантливая Дайан.

В то время, когда Сюзанна старательно увлекала в свои сети золотую рыбку в вязаном шарфе, Ингрид тащила Дайан прочь от театра. Дайан вяло сопротивлялась, говоря, что даже ей, приме театра, иногда необходимо быть на рабочем месте. К тому же нужно учить роль для будущего просмотра. Ингрид отмахивалась от всех попыток подруги вернуться в «Театр Эдвина Бута». Она была уверена, что для Дайан будет огромным потрясением случайно столкнуться в коридоре с довольным Итеном и растрепанной Сюзанной, идущими под руку.

— Ингрид, ну послушай же меня! — взмолилась Дайан. — Я не могу сейчас уходить, вдруг Итен решит, что Офелию буду играть я, а меня нет в театре! Что он подумает обо мне?

— Что ты тоже человек и должна иногда отдыхать. К тому же, прости меня, Дайан, но после того, что я сегодня увидела, выходя из репетиционного зала, я просто уверена, что роль получит крошка Сью. Так что можешь расслабиться.

— Неужели ты думаешь, что такую трудную роль поручат девушке, у которой почти нет актерского опыта?

— Если ее отрекомендует Итен, то можешь в этом не сомневаться.

— Нет, я не верю, что Итен пойдет у нее на поводу. Если даже он решит взять на роль Сюзанну, это будет означать, что она в большей степени подходит для мистера Колфилда, чем я.

— Это будет означать, что у Колфилда завелся бес под ребром.

— Как ты можешь такое говорить! Он никогда не шел на поводу у своих низменных инстинктов!

— А ты его так хорошо знаешь? — хитро прищурившись, спросила Ингрид.

— Нет… то есть… я хочу сказать, что работаю с ним уже больше десяти лет и видела, как вокруг него вьются стаи молоденьких девиц. Ни одна из них так и не получила даже малюсенькой эпизодической роли!

— Это потому, что он не чувствовал потребности в молодой крови. А сейчас возраст все больше дает о себе знать.

— Колфилд не так стар, как тебе хочется думать.

— Знаю, ему всего-то сорок шесть! Дайан, если бы ты пила столько, сколько пьет он, то уже давно выглядела бы как египетская мумия! — От волнения Ингрид принялась активно размахивать руками.

— Не кипятись! — Дайан поморщилась.

Она не любила, когда при ней кто-то начинал активно жестикулировать или, упаси Боже, кричать. Дайан видела, что подругу задело за живое ее упрямство в оценке Колфилда и что она уже готова чуть ли не силой доказывать свою правоту.

— Дайан, милая, — чуть спокойнее произнесла Ингрид, — я понимаю, что любовь зла, но ты видела то же, что и я. Сью решила захомутать Итена. Причем он, по-моему, совсем не против.

— А может быть, она действительно самородок, который он сумел обнаружить?! — запальчиво предположила Дайан.

— Ага, тогда я — гений! Дайан, я умею реально оценивать собственные силы. Поэтому поверь мне, могу оценить и талант окружающих меня людей. Сью — бездарь. Единственная актерская игра, на которую она способна, — обольщение. Я думаю, что именно этим талантом она собирается зарабатывать себе на жизнь. Вот так-то! — веско закончила Ингрид.

— Нет, Итен несомненно разгадает ее замысел. Он уже не одну такую повидал на своем веку.

— В том-то и дело, что их было слишком много! Да и век у него тогда был еще маловат, сейчас он гораздо больше. Я просто уверена, что теперь он начнет бегать по молоденьким девочкам. Сью его просто — как бы это выразиться?.. — распечатает.

— Ингрид, почему ты так уверена в своей правоте?

— Потому что у меня есть живой пример перед глазами. Мой дядюшка вновь на днях познакомил меня с очередной милой девушкой, которая скрашивает его одиночество. И, заметь, чем старше он становится, тем чаще меняются «помощницы». Меня это уже серьезно беспокоит.

— Тебя волнует, что одна из этих девушек выскочит за него замуж и наследство уплывет от тебя в ее нежные, но загребущие ручки? — весело поинтересовалась Дайан.

— И это тоже. Но у меня есть проверенный способ, с помощью которого я борюсь против их поползновений.

— Расскажи, — попросила Дайан.

— Будешь бороться с Сью?

— Нет, просто любопытно, какую гадость ты смогла придумать.

— Все просто, дорогая подруга, когда я вижу, что девочка начинает серьезно прибирать к рукам моего дядюшку, я тут же подкидываю ему новую девчонку, еще более симпатичную. Но с их попытками завладеть моим наследством я еще готова мириться, потому что могу бороться. Есть вещи гораздо более страшные.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что они изматывают моего любимого дядюшку. Если я сейчас его лишусь, то не успеет остыть его бренное тело, как меня вышибут из театра, не без содействия твоего обожаемого мистера Колфилда.

— Ингрид, я просто не перестаю поражаться тебе! Откуда столько цинизма!

— Эх, подруга, это я такая, это жизнь.

— Кстати, если бы ты не задирала Колфилда, он был бы не слишком против твоего присутствия в театре.

— Действительно, скорее всего он бы меня не замечал.

— Что мешает тебе иногда следить за тем, что ты говоришь?

— Совесть! Должен же кто-то говорить правду в глаза этому разжиревшему старикану!

В ответ Дайан только обреченно покачала головой.

— С тобой бесполезно о чем-то разговаривать. Скажи хотя бы, куда ты меня тащишь.

— Обедать! Нет ничего лучше взбитых сливок с фруктами от плохого настроения!

— А обед?

— Ну неудобно же есть один десерт, не пообедав предварительно.

— Перед кем неудобно, Ингрид?

— Перед своими лишними килограммами. Хватит разговоров! Пора покорять этот город!

— Ты ненормальная. — Дайан весело рассмеялась.

— За это ты меня и любишь, — совершенно серьезно ответила Ингрид. — Да! Ты еще не слышала последнюю новость о Хелен!

— Извини, но кто такая Хелен?

— Бывшая подружка нашего звукорежиссера. Так вот, она недавно… О, какие люди! — Ингрид так и не удалось закончить свой рассказ о неизвестной Дайан Хелен. — Эдам Хоули! Какими судьбами в нашем пристанище муз?

— Ингрид! Ты меня, как всегда, удивляешь! Ты не знаешь, кто написал «Илиаду», но при этом говоришь о музах! Привет, Дайан, очень рад тебя видеть.

— А меня? — задорно поинтересовалась Ингрид.

— Тебя я буду рад видеть, если ты расскажешь мне, что такое «музы» и от кого ты услышала такую фразу.

— Эдам, ну почему ты такой противный!

— Не я такой…