Помоги проекту - поделись книгой:
– Это очень верный подход, ваше высочество. Сегодня губернатор дает небольшой прием, все с нетерпением будут вас ждать, – перескочил на другую тему подполковник.
– Я непременно буду, Карл Карлович.
После встречи с фон Миллером решил доехать до полкового двора. Дугин следовал за мной. Оформил ему перевод, и теперь Петр – рядовой Выборгского мушкетерского полка. Ехали на встречу с обер-офицерами роты, о которой договорились вчера.
Во дворе меня дожидались подпоручик Томас Фитцнер и прапорщик Степан Крапачев. Кадет Николай Ушаков отбыл с каким-то поручением и не мог присутствовать. Фитцнер происходил из большого, но бедного остзейского рода. Крапачев был из дворян Ярославской губернии. Ушаков приходился дальним родственником прославленному адмиралу. Все трое были весьма молодыми людьми, Ушаков всего на год меня старше. Командующий нашей ротой капитан Александр Федорович Боур отсутствовал более месяца. От судьбы не уйдешь. Насколько я понял, он был младшим братом того самого Карла Боура, который в моей истории начинал адъютантом Потемкина. По слухам, именно он пытал, а потом убил женщину, которая отказала Константину в близости. Надеюсь, подобного здесь со мной не случится. Вот не чувствую тяги к изнасилованиям и пыткам. Повезло, что капитан отбыл в столицу, ходатайствовать о своем переводе. Оно и к лучшему, надо держаться подальше от этой семейки. Хотя отец у них был достойным человеком и являлся одним из создателей Генерального штаба.
Фитцнер служил в полку уже три года, а Крапачев недавно получил звание прапорщика и только прибыл в полк. Надо было налаживать отношения с сослуживцами. Пригласил их к себе на обед и получил полное одобрение. Я все время думаю об этикете и прочих приличиях, что неудобно приглашать к себе офицеров. Но забываю, что воспринимаю свое нынешнее положение как обычного дворянина, а это в корне неверно. Я – внук императрицы, и приглашение ко мне на обед – это честь по нынешним временам, для простых обер-офицеров уж точно.
Повар Мраморного дворца остался в Питере. Но мне достался его помощник, который был точно не хуже. Вообще, управляющий прислал мне целый штат слуг, в том числе сапожника и портного. Управляющего Мраморного буквально перед моим отъездом заменили. Новый начальник АХО дворца был явно из военных. Звали его Павел Некрасов, лет ему было под сорок. Порядок он начал наводить в первый же день, и слуги сразу забегали как наскипидаренные. Думаю, и присланные помощники были сугубо его инициативой. Я никого, кроме Дугина и Руппрехта, брать с собой не собирался. Но опять забываю о своем статусе. Через два дня прибыло несколько возков со слугами и вещами. Руководил ими гофмейстер, назначенный Некрасовым. Я в эту кухню не лез: нужно, значит, нужно.
Пообедали быстро, не растягивая процесс на три часа. Первое, второе и несколько салатов. Наверняка мои сослуживцы сильно удивились такому скромному столу. Зато сытно и вкусно. Далее перешли в гостиную, где решили распить недавно привезенную бутылку вина.
– Вы зря обижаетесь на нашего командира, Константин Павлович, – продолжил начатый за обедом разговор Фитцнер. – Подполковник действительно хороший служака. Солдаты у него одеты, обуты, сыты и не болеют. А то, что половина полка на отхожих промыслах, ничего страшного. Это приработок в артельную казну и дополнительное продовольствие солдатам. Могло быть намного хуже. Есть полки, где просто чудовищно воруют, солдат держат впроголодь, запрещают промыслы или заставляют большую часть денег отдавать полковнику и вообще условия жизни там ужасные. Солдаты дезертируют, мрут и болеют. У нас же почти благодать. Надо учитывать, что для большинства офицеров полк – это временное место службы. Многие ожидают здесь повышения или перевод в гвардию. Унтеры и солдаты с большим сроком службы ждут приказа на увольнение. При этом новое пополнение готовится весьма добротно. Да и с офицеров наш подполковник требует очень строго.
– Я не обижаюсь. Просто мои ожидания от армии немного не совпали с реальностью. – Томас и Степан синхронно улыбнулись. – Другой вопрос, что по моим ощущениям в полку не хватает до трети солдат, а многие офицеры просто отсутствуют по выдуманным причинам.
– А что вы прикажете делать Карлу Карловичу? Запретить представителям знатных фамилий посещать своих родных? Недобор солдат имеет место, но штат мирного времени отличается от военного.
Фитцнер нравился мне все больше и больше. Обстоятельный, где-то излишне педантичный, но очень здравомыслящий молодой человек. Крапачев более поверхностный и эмоциональный, но он и младше на четыре года. Радовало, что оба моих сослуживца не лебезили, но держали определенную дистанцию. А то насмотрелся я при дворе на некоторых жополизов, просто тля в людском обличье.
– Соглашусь с вами, ибо такие тонкости мне неведомы.
– Вы слышали о происшествии с бароном фон Толем[38]? – задал вопрос Крапачев. – Говорят, он получил назначение в качестве командира нашего полка. Но приказ был отозван. И вообще, ходят слухи о новом указе Ее Величества об изменениях воинского устава. Скажу я вам, там много нового, и не только в уставе. Особенно это касается записи детей в гвардейские полки, а также назначения на командные должности. Императрица отменила запись младенцев в гвардию, а для назначения на любую командную должность нужен обязательный воинский ценз. Фон Толь как раз ценза не имеет. Его хотели сразу из кадетов, выпустившихся из шляхетского корпуса, поставить командовать полком. Есть еще изменения, но эти самые важные. И также вместе с цензом вводится «Вопросник». Теперь невозможно попасть в офицеры без экзамена, если ты получил домашнее образование. Экзамен должна принимать комиссия при шляхетском корпусе. Сам экзамен будет проходить в открытом виде, чтобы публика могла убедиться в его честности. Это очень забавное нововведение. Многим неучам и бездарям придется готовиться к экзамену или поступать в шляхетский корпус, в противном случае можно оконфузиться на глазах у общества. В ближайшее время хотят организовать несколько кадетских и шляхетских корпусов, куда будут записываться дети дворян, решивших связать судьбу с армейской службой.
После хорошего глотка вина прапорщик продолжил знакомить нас с новостями.
– Значительное изменение ждет ожидающих повышение офицеров и чиновников. Теперь вводится обязательный срок между повышением в звании, минимум в два года. Время может быть уменьшено только в условиях войны. Интендантов и прочих нестроевых офицеров это не касается, у них будет особый ценз. Только по представлению командующего и в случае подтверждения всеми обер-офицерами полка будет положено повышение. То же самое касается наград. И главное, что военные награды будут отделены от гражданских.
Теперь не будет двадцатилетних генерал-аншефов и паркетных фельдмаршалов, увешанных орденами, ни разу не нюхавших пороха. Для подтверждения полученных ранее званий необходимо отслужить в армии не менее двадцати лет, в противном случае все заслуги будут аннулированы. Исключение только для тех, кто уволился из армии по ранению. Все, кто в действительности не служил и вышел в отставку в звании капитана, майора или подполковника, будут лишены военных чинов и пенсии. Еще создаются какие-то аттестационные комиссии для уже действующих офицеров, претендующих на командные должности. Будет открыто отдельное учебное заведение для повышения знаний офицеров выше майора. Это не просто очередной указ Ее Величества, это коренные преобразования армии и флота.
– Откуда такие подробности, – спрашивает взволнованно Фитцнер. – И можно ли верить таким слухам?
– Приказ пришел сегодня. Я разговаривал с адъютантом полковника, завтра нас ознакомят с содержанием.
– Это значит, приказ был уже готов, когда я выезжал из столицы, – произношу взволнованно. – Но до меня не доходили никакие слухи.
Меня на самом деле переполняли эмоции. Свершилось, Екатерина мне полностью поверила и решила начать важные изменения в стране! Значит, будет дан старт и другим реформам. Новые указы Екатерины отводят от Павла недовольство тех, кто лишается привилегий, чем сильно облегчает ему будущее правление. Другой вопрос, сможет ли он этим воспользоваться?
– Скорее всего, проект разрабатывался давно. А держали его в тайне, чтобы разные просители не попытались внести изменения.
– Думаю, не просто так Суворова вызвали в столицу в августе. Я видел его на балу, но прибыл он гораздо раньше, – продолжаю разговор.
– Авторитет и влияние Александра Васильевича станут залогом успешного выполнения реформ в армии. К самим реформам он наверняка тоже причастен, – произносит взволнованно Фитцнер. – А ведь это колоссальные изменения, и они давно назревали. Многие офицеры из служилого дворянства недовольны гвардией и случайными людьми в армии, единственное достоинство которых – их происхождение и влиятельные родственники. И ладно были просто невежды, так дураков с самомнением – каждый второй. Простите за такие слова, Константин Павлович, но это правда. Вреда от таких офицеров в армии зачастую больше, чем от противника.
Не ошибся я в Фитцнере. Умен и умеет мыслить глобально. Сразу уловил суть реформ. Еще один кандидат в мою команду найден, только он пока об этом не знает.
– Я полностью с вами согласен, Томас Богданович. Теперь я понимаю, почему императрица отправила меня в полк в таком низком чине. Ранее мне дали бы минимум подполковника.
Распрощался с гостями поздно вечером. Фитцнер и Крапачев мне понравились, нормальные такие служаки без особых перспектив. Для них только война является возможностью подняться по социальной лестнице. Передо мной не заискивали и говорили, что думают, хотя наверняка я для них шанс. Не у каждого в роте служит внук императрицы. Посмотрю на них дальше, но мне кажется, что сработаемся.
Иду по торговым рядам гостиного двора. Вспоминаю начало службы и ржу. Вчера с отделением солдат выдвинулся в караул, вернее, на рогатку, которая представляет собой что-то типа блокпоста при въезде в город. Караул менялся каждые шесть часов, было еще патрулирование города, что входило в обязанности офицеров. Впечатления средние. Сменили десяток солдат, стоящих у рогатки и простояли полдня до смены. Грелись в небольшой избушке, построенной для караула. Несколько крестьянских телег и пара возков – вот все события моего первого дня службы. Еще и мерзкий дождик, периодически напоминающий о себе.
Решил ознакомиться с местным рынком, а то чую, грозит мне скука великая. Сегодня суббота, как таковых выходных дней в это время не было, но в воскресенье активность снижалась в разы. Запланировал прогуляться с утра и посмотреть, что продают купцы и чем дышит народ, благо живу в пяти минутах ходьбы. Дождя сегодня нет и пешая прогулка в радость.
Разномастная публика направлялась по своим делам. В целом народ выглядит неплохо, откровенных оборванцев не заметил. Иду в зеленом мундире Выборгского полка, который накануне пошил мой портной. За мной следуют Дугин и Руппрехт, решивший составить компанию. Надеюсь, немец своей рожей людей не распугает, хотя нынешний народ видал всякое. Дорога вымощена камнем, дома тоже все каменные, грязи почти нет, солнышко светит, лепота. Местный люд в курсе, кто живет в Путевом дворце, но пока делегаций не было. Может, не узнают или опасаются, ведь я формально в опале, а скорее всего, просто народ тактичный. Разве что местное высшее общество замучило с приглашениями на приемы. Пока посетил только дом губернатора и городского головы. Остальным отказал, сославшись на занятость, и сообщил особо настойчивым, что буду выходить в свет только после Великого поста.
Новгород производит странное впечатление. Какой-то сплав церкви и базара. Случайный путешественник может подумать, что местные жители только молятся и торгуют. Иначе чем объяснить десятки церквей и торговые ряды, занимающие с четверть города? Это я погорячился насчет четверти, но церквей и монастырей многовато для семитысячного городка. С другой стороны, торговые и культурные традиции здесь даже не вековые, а тысячелетние. Новгород хоть и потерял свое прежнее влияние, но стоит на тракте, соединяющем две столицы. Паломников тоже хватает. И содержать все это церковное имущество требует немалых ресурсов. Наверняка реальное количество людей, находящихся в городе на работах и проездом, раза в два больше, чем непосредственно жителей.
После обнародования указа Екатерины об изменениях воинского устава я не перестаю восхищаться этой женщиной. «Великая» ее назвали явно за дело, в отличие от того же Петра. Ну не являюсь я фанатом девиза «Цель оправдывает средства». Не такими затратами, особенно людскими, надо осуществлять свои реформы, будь ты хоть трижды император. Екатерина вычленила из моего долгого рассказа главное и моментально приняла решение. Уверен, что изменения коснулись не только устава, но и финансов, системы управления с образованием. Как бы Екатерина ни относилась к Павлу, но она явно решила облегчить правление сына после ее ухода. Обнародование указов, которые напрямую затрагивают в первую очередь правящий класс и уменьшают его привилегии с вольностями – это уже полдела. Павлу бы довести до конца начатое, но зная его характер, он точно не оценит подарок матери. Главное – хватило бы еще ума не отменять новые указы. Хотя в моей истории он начал претворять в жизнь похожие реформы. Интересно, в этой реальности Павел наделает таких же ошибок, или мать на него как-то повлияет? Он не глупый, просто очень нетерпеливый и непоследовательный. Еще его мелочность, переходящая во что-то нездоровое, не имеет никаких границ. Посмотрим, сколько времени он удержится на троне. У меня свой план, буду его придерживаться. Главное, чтобы никто не мешал.
Иду по рядам, присматриваюсь. Волнующее во всех смыслах ощущение – оказаться на старейшем торжище Руси. Наслаждаюсь самим процессом созерцания народа, рядов, слушаю язык, который сильно отличается от питерского говора, смотрю на товары. Так потихоньку подошли к каменным лавкам. Астафьева-младшего я узнал сразу, очень похож на старшего брата. Лавка в гостином дворе – это показатель состоятельности купца.
– Ваше имп… – начал Астафьев.
Но я сразу остановил его взмахом руки.
– Поручик Романов; а вы, значит, брат Семена?
– Так и есть. Василий Астафьев, а это наш младший брат Григорий, – указал он на высунувшегося из двери молодого парня.
– Значит так, Василий. Сегодня у меня нет никакого желания что-то обсуждать. Жду тебя завтра часам к семи вечера. Обсудим дела наши скорбные. – Астафьев сразу напрягся, надо осторожнее с шутками. – Это присказка такая, ты не переживай. Дела наши вроде идут хорошо.
– Так точно, торговля налаживается, – отвечает купец чуть ли не по-военному.
Хорошо, что шапку не ломает и не кланяется, как китайский болванчик. Брат наверняка предупредил, что я этого не люблю. Но заметно, что готов на колени рухнуть при первом намеке на мое неудовольствие. А ведь из семьи купцов, не последних в Новгороде. Тяжело мне привыкнуть к такому самоуничижению.
– Кстати. Расскажи, как продаются новинки в Новгороде?
– Первая партия разошлась не сразу. Но как прочитали в газете, что внуки императрицы и высшие сановники увлеклись играми, то сразу прибежали люди от губернатора и дворян. Вторую партию везли уже под заказ, забрали все в первый же день. Сейчас заказали в разы больше. Но сомневаюсь, что Семен отпустит такое количество, уж больно спрос велик. Ко мне уже торговые люди из Твери и Торжка подходили. В Москву-то отдельно повезут другие купцы. И считай, окромя столицы, Новгорода и Москвы, игр нет нигде. Брат говорил, что немцы тоже начали скупать все подряд. Еще очень хорошо берут предметы для письма, особенно папки. Секретарь губернатора лично приезжал, смотрел товар и сделал большой заказ. Купцы также покупают, товар почти не задерживается.
– Это замечательно. Тогда до завтра, – отвечаю и иду дальше по рядам.
Долго думал и решил не передавать торговлю играми и канцелярскими товарами в одни руки. Первую партию товара в Москву повез Василий Щукин[39], известный в бывшей столице человек. Это я поручил Астафьеву найти какого-нибудь уважаемого московского купца. Главным условием поиска поставил, чтобы не был откупщиком и не торговал водкой. Ненавижу ростовщиков и любителей спаивать наш народ. В столице основатель в будущем известной династии оказался случайно, вот на него и вышел Астафьев. Человеком Щукин был основательным и неторопливым, но свою выгоду понял сразу. Для торговли в Нижнем и Казани я поручил уже ему самому найти порядочного купца. Наверняка приведет такого же, как и он, старообрядца. Но религиозные предрассудки нынешнего времени волновали меня мало. Главное, чтобы не жид, не армянин, не ростовщик и не откупщик. А так пусть хоть светлоликому Мумбе-Юмбе поклоняется.
Заметка в газете была моей идеей. Реклама – двигатель торговли. Я вообще хотел указать в заметке, что императрица лично каждый день играет в наши игры. Александр с дамами сначала впали в ступор от такого наглого вранья и цинизма, но потом дружно принялись меня стыдить. Я согласился на упоминание членов нашего кружка, что тоже было немало. Все равно эффект получился колоссальный! Спрос на игры принял ажиотажный характер. Ничего, я еще познакомлю местных неискушенных потребителей с рекламными и маркетинговыми приемами XXI века. Средства информации в умелых руках, пусть даже такие, как газеты и журналы, страшная сила. А врагов России я планирую познакомить со всеми аспектами гибридной войны.
Они еще не знают меня с плохой стороны, но скоро узнают.
Глава 11
Тяжело мне до сих пор полностью вжиться в этот мир. С одной стороны, живу в Путевом дворце. Вокруг нет роскоши, как в Мраморном, но это дворец, а не какой-нибудь сарай. С другой стороны, нет нормального туалета и душа. Чтобы искупаться, слуги заранее греют воду для большой лоханки. Электричества тоже нет, и отсутствие нормального освещения просто бесит. Темнеть начало рано, даже большие оконные пролеты и обилие свечей не давали достаточно света. Пришлось перенести чтение и работу с бумагами на утро, сажать зрение в мои планы не входит. Еще и запах гари от свечей. На улице к стандартным амбре навоза и туалетов прибавился дым от сжигаемых дров: осень на дворе и вовсю топятся печи. Множество мелочей, на которые жители XXI века просто не обращают внимания. А ведь по уровню комфорта, качеству медицины, доступности любых продуктов питания и информации житель моего времени живет лучше любого здешнего короля. А главное, я не знаю, как бороться со скукой и тоской. И ладно информационный голод. Читаю я много, и это настоящее спасение. Вечерами на меня находит жуткая тоска. Скучаю по своей прежней жизни, по дочкам, по маме, поэтому стараюсь в течение дня максимально себя нагружать, чтобы к вечеру не оставалось никаких сил.
Мой распорядок дня практически не изменился, только добавилась служба в полку. С утра бег, далее легкий завтрак и служба. Если была моя очередь идти в караул и патрулирование, то это занимало целый день. В любом случае я каждый день появлялся в полковом дворе, так как выполняю обязанности командира роты. Хватало как хозяйственных дел, так и обычной текучки. Если бумажной работы было немного, то я посвящал весь день штудированию устава и чтению военной литературы. Также писал письма Юле и Александру. Они в ответ завалили меня письмами с первых же дней прибытия в Новгород. Чтение я разбавлял длительной тренировкой в фехтовальном зале. Руппрехт был рубакой с кучей разного рода грязных приемов, а не адептом классической школы фехтования. Впрочем, грязными его приемы считались у чистюль и романтических дурачков. Ведь одно дело дуэль, а совсем другое – рубка на войне. Константин был неплохим фехтовальщиком, поэтому освоение новых навыков шло успешно. Я уже давно слился с рефлексами и навыками своего нового тела. Фехтование, верховая езда, знание языков, целые пласты памяти о прочитанных книгах были мне доступны. А вот памяти о событиях в жизни Константина не было от слова совсем. Может, оно и к лучшему.
Еще я осваиваю местный огнестрел. Здесь тоже помогла мышечная память. Регулярно стреляю из пистолета. Жуть конечно. Два раза устроили с Дугиным и сослуживцами стрельбы из фузеи. Она тоже не внушила мне особого доверия. Дугин раздобыл штуцер, которыми были вооружены егерские роты. В Выборгском полку штуцеров на вооружении не было. Оценил стрельбу из нарезного оружия, подготовка к выстрелу гораздо дольше, чем у гладкоствола. Вроде стреляет дальше, но нужно сравнить на учениях. А с этим как раз была проблема. Просто так порох жечь не дадут. Но это еще не все – шоком для меня было то, что солдат практически не обучали приемам штыкового боя. Для себя решил: какой бы порядок службы в мирное время ни был, но весной начну гонять солдат своей роты. По мундиру тоже было много мыслей. Как в этом умудряются не только ходить, но еще и громить врагов, для меня до сих пор загадка. Отдельный разговор о головных уборах, как рядовых, так и офицеров. Были мысли по форме и обуви для тренировок, хоть какой-то полосе препятствий, брусьях, турнике, гирях и еще много всяких мелочей, которые всплывали в моей памяти. Я хоть в армии и не служил, но теоретических знаний хватало. Да и спортом я всегда занимался, пусть и с перерывами.
Через неделю после моего приезда в Новгород перебрался Блок. Он взял себе еще трех учеников. Старик решил не мелочиться и действительно оставить о себе след в науке. Двоим из учеников было лет по тридцать. Но ни Блока, ни их самих это не смущало. Док разделил учеников по направлениям медицины – хирургия, травматология и заболевания желудка. Деление было условным, но это уже прогресс. Блинд остался в Питере, где начал серьезно изучать офтальмологию. Спецификация врачей сейчас достаточно размыта, Блинд, например, является хорошим хирургом. Он и ранее интересовался проблемами со зрением. Недавно Яков провел операцию по удалению катаракты, очень распространенного в это время заболевания. Для России это было настоящим прорывом медицине. Я пообещал голландцу финансирование его работ и подкинул пару советов. Через немецкого купца он заказал труды какого-то доктора Хирна. Заодно купцу дали задание переманить в Россию этого немца или кого-нибудь из его учеников.
Блок по приезде сразу погрузился в эксперименты с гипсом и сразу начал делать операции. Нескольких больных я нашел ему из солдат моего полка. Под нужды медицины пришлось выделить чуть ли не пятую часть дворца, но это же на благое дело. Принципиально не собирался устраивать никаких приемов, поэтому нечего помещениям пустовать. Мне хватало спальни, гостиной, столовой и тренировочного зала. Подкинул Блоку идею сортировки раненых и организации военно-полевых госпиталей. Нынешняя статистика смертей от ранений просто чудовищная. Врачи, конечно, и сейчас оказывают помощь раненым, но организация медицинской службы была отвратительной. Идея доктору понравилась. Блок давно перестал удивляться моим советам и воспринимал их как должное. В самом начале нашего сотрудничества я объяснил, что помогаю ему советами по медицине, а он, в свою очередь, не задает вопросов. Как только доктор понял, что мои советы – это не просто голословные утверждения возомнившего о себе юнца, он ни разу не возвращался к нашему разговору. Советы он проверял на практике и писал какой-то труд.
Но более неожиданным гостем оказался Первушин. Дочь его быстро поправлялась. Блок снял швы, никаких проблем у девочки не было. В Мраморном за ней наблюдал Блинд, поэтому Блок со спокойной совестью выехал в Новгород. Разговор с Иваном состоялся на следующий день после приезда.
– Рассказывай, Иван Первушин, зачем пожаловал? – Настроение у меня было хорошее, поэтому спросил в шутливом тоне.
Я сидел в гостиной, пил морс и радовался новому лицу. Местное захолустье начало меня изрядно напрягать. Хоть какое-то развлечение. А то с нынешним ритмом жизни и отсутствием информационных потоков XXI века можно отупеть и не заметить.
– Хотел сказать спасибо тебе, великий князь. А также исполнить свое обещание: готов отслужить за спасение дочери. – Первушин моего шутливого тона не принял.
– Расскажи о себе. Только говори правду. Мне все твои грехи знать без надобности. Нужно понимать, что ты за человек и будет ли от тебя польза.
Раз человек решил послужить, то глупо отказываться. Своей команды у меня пока не было, вот и первый кандидат.
Рассказ меня удивил. Я думал, что Первушин – сын какого-нибудь казацкого старшины и большая часть его жизни была связана с Диким Полем. Оказалось, что он литвин, то есть белорус. Еще и родился в униатской семье. С самого детства служил порученцем у гетмана Михаила Огинского[40]. Отец его был хорошим воином из личной дружины магната и сына тоже воспитал бойцом. Иван получил неплохое образование, знал несколько языков и периодически ездил с поручениями в разные страны. Он так и с матерью Маши познакомился, приехав в Питер с корреспонденцией. Далее много лет жил в Европе, когда гетман после восстания добровольно эмигрировал. Но это дело ему начало надоедать. После какой-то ссоры покинул гетмана и нанялся в отряд наемников. Повоевал за австрийцев и черногорцев. Потом оказался на Дону и Кубани. Думаю, там он тоже занимался не преподаванием изящных искусств. Пару лет назад посетил Питер и узнал, что у него есть дочь. После этого начал жить мирной жизнью в столице. Через год родами умерла мать Маши. Иван окончательно осел в Питере, устроившись работать на польского купца. Понятно, что многое он мне не рассказал. Думаю, зовут его тоже не Иван, а какой-нибудь Ян или Янош. Но не чувствовал я в нем гнили. Видно, что человек сложной судьбы, но не душегуб и отморозок.
– Иван, я освобождаю тебя от любых обязательств. Деньги мне тоже не нужны. Я бы в любом случае помог твоей дочери.
– Вот потому я и хочу отдать вам свою саблю и жизнь, ваше высочество. – Иван говорил вполне серьезно.
Честно говоря, от ситуации попахивало пафосом и каким-то рыцарским романом.
– Службу я твою принимаю, если ты сам так решил. Жизнь мне твоя без надобности, на смерть никого посылать не собираюсь. Но глупо отказываться от бывалого человека. Объясни только свое решение. Не совсем понял, что тобой движет.
– Ваше высочество, я бывал во многих странах, при разных дворах, видел жизнь высокопоставленных вельмож и правителей. Но нигде я не встречал внука императрицы, который приказал своему доктору сделать операцию простой девочке из низшего сословия. Более того, ни один из этих людей не помогал бы доктору делать операцию. Знаю, что царь Петр любил дергать зубы и резать людей аки хирург. Вы меня простите, но он делал это точно не из-за доброго нрава или заботы о людях.
– Здесь я согласен. Петр был любителем всего нового и брался за многое сам. И столярное мастерство освоил, и зубы людям дергал, – отвечаю с улыбкой. – Но ты не ответил на вопрос.
– Я попробую объяснить. Много вы знаете знатных дам, которые будут читать простой девочке сказки, рассказывать разные истории, играть с ней в игры и всячески помогать оправиться от операции?
– Анна? – я уже понял ход мыслей Первушина.
Юля вообще была девушкой доброй, еще и я на нее повлиял. И смотрела она на все мои поступки со святым убеждением, что направляет меня архангел Михаил. А мое нестандартное поведение убеждало ее в своей правоте все сильнее.
– Не только Анна Федоровна, – удивил меня Первушин. – Еще Елизавета Алексеевна и ее фрейлина Шаховская. Вот я и говорю: где можно повстречать такое отношение к безродной девочке от внука императрицы и его жены? И все дамы в один голос утверждают, что повлиял на них один царевич. Что он предложил создать фонд помощи больным и убогим. И что вы сподвигли их посмотреть на тяжкую жизнь простого народа и начать помогать ему. А еще вы обязали своего доктора лечить слуг и их детей. И много чего удивительного рассказывают о ваших идеях.
– Да, здесь я оконфузился. Взялся помогать простому народу. А надо было его пороть, а то совсем от рук отбились, – улыбнулся я.
– Вы слуг не наказываете, это уже весь Петербург знает. Управляющий Мраморного дворца Некрасов – человек серьезный, но и он в порке не был замечен. Еще ваша супруга открыла во дворце школу для слуг и их детей. Наняла учителей и выдала всем ученикам бумагу, чернила, перья и тетради, которые есть не у каждого вельможи.
– Странно, почему я про школу ничего не знаю?
Я уже и забыл про тот разговор с Юлей, она, как оказалось, нет. Идею школы предложил ей шутки ради, но она восприняла все серьезно.
– И как школа?
– Школа открылась недавно. Дети учатся усердно. И не только детки, многие взрослые тоже. Более того, начали приходить детишки слуг из Зимнего дворца. Управляющий это только приветствует, говорит, грамотные люди всегда нужны. Анна Федоровна также учредила подарки для особо усердных учеников. Плюс кормят всех дополнительно, кто же от такого откажется? Как бы всех желающих теперь разместить.
– Богатые люди и власть предержащие как хотят, так и развлекаются. У меня вот такая блажь.
– Вам виднее. Мне такая блажь по нраву. Только вы не понимаете, что этим сильно разозлите высший свет. Слухи уже ходят самые разные.
– С чего ты решил, что я боюсь разозлить всех этих придворных паразитов? Уж на чье мнение мне плевать, так на всех этих трутней и прожигателей жизни. Мнение человека дела, хоть купца, мастерового и даже простого крестьянина, для меня дороже какого-нибудь паркетного генерала или придворной шлюхи, пусть они будут хоть трижды князьями и графинями.
– Вот потому и прошусь к вам на службу. Я вам не только обязан жизнью дочери. Для вас главное – человек, а не его происхождение. Такому человеку служить в радость.
– Не буду тебя разубеждать. А служба может показаться не такой радостной, как ты думаешь. Обещаю, что скучать тебе не придется. Ступай к Шульцу, это мой управляющий делами. Согласуешь с ним свое жалованье, я ему вчера о тебе уже говорил. Управляющий дворца выделит тебе комнату, насколько я помню, свободные еще есть.
– Ваше высочество, – Первушин остановился у выхода и как-то нерешительно посмотрел на меня, – правда, что вас благословил архангел Михаил?
Приехали. Нет, все-таки баба – она и в Африке баба. Русским языком попросил Юлю не болтать. Не прошло двух месяцев, как о моем сне, но уже в своей интерпретации, знает Первушин. Наверняка узнал через дочь, которой супруга и рассказала этот бред в виде сказки. Мне только религиозного культа своей личности не хватало. Первушину я объяснил, как есть: сам не знаю, что произошло и кто это был. Отправил его устраиваться и попросил меньше верить в детские сказки.
Больше значительных событий не происходило. Служба шла так же неспешно. Выпал снег и ударили первые морозы. Перемещение по дорогам стало приятнее, всякое дерьмо с грязью не текло по некоторым улицам, почти лепота. Особенно хорошо было в караулах. Зимний лес с изумительным воздухом – это какая-то сказка. В городе все-таки попахивало гарью от печей. Я переложил все бумажные и хозяйственные дела на Фитцнера, который не был фанатом природных красот, и почти через день заступал в караул.
В караул я выходил после обеда. Особого потока днем не было. Крестьяне из близлежащих сел и деревень приезжали в город рано утром. Пассажиры, едущие по тракту, наоборот, ближе к вечеру. Солдаты располагались в избе рядом со шлагбаумом, который я приказал установить. На ночь дорогу перегораживали рогатками. Местных крестьян и купцов особо не проверяли. У транзитных пассажиров и разного рода паломников спрашивали дорожные документы, только если они казались подозрительными. Но таких случаев при мне не было. Кареты и возки останавливали, заглядывали внутрь, не проверяя даже вещи.
Я старался брать в каждый выход половину солдат из новобранцев. Потихоньку приучал их к простейшим командам: налево, направо, штыки примкнуть. Зачитывал и объяснял простым языком параграфы устава. Еще особое внимание уделял гигиене. Приказал вырыть яму и срубить нормальный туалет. А то территория вокруг избушки была основательно загажена. Также при полковых избах заставил решать вопрос с туалетами, мусором и регулярным посещением бани.
Более или менее регламентировал процесс обучения новоприбывших солдат. Старослужащие солдаты обучали новобранцев разного рода бытовым вещам. Но этого было мало. Держать строй, знать элементарные команды, обращаться с ружьем – все это обязаны вдалбливать офицеры, которых не хватало. Приходилось помогать Фитцнеру со товарищи. Особо не зверствовали, ограничивались парой часов занятий в день. Это не армия, а какой-то курорт.
Беседовал с купцами и местными дворянами. Расспрашивал про дорогу, нет ли разбойников. Так как до столицы было двести верст, то охрана путешественников была организована неплохо. Только ходили слухи о пропавшем еще весной караване тверского купца. Заметил, что некоторые торговцы и дворяне старались ездить по своим делам во время моей смены. Останавливались поговорить и засвидетельствовать свое почтение. Вел себя со всеми вежливо, даже на особо глупые вопросы старался отвечать корректно. На многочисленные намеки о бале у губернатора никак не реагировал.
Слухи о тверском караване, пропавшем где-то в районе Торжка, настораживали. Хотя фон Миллер и убеждал меня в том, что было проведено тщательное дознание и более таких случаев в этом году не было. Но я решил провести свое расследование – хоть какое-то развлечение. Заодно проверка Первушину, которому решил поручить это дело.
Иван взялся за поручение со всем старанием. Дураком он не был, сначала взял все материалы по пропавшему купцу в канцелярии губернатора. После ознакомления с бумагами и расспросами причастных к поиску людей он попросил меня выделить денег и сопровождение для поисков. Вникать в тонкости расследования я не стал. Дал в сопровождение отделение солдат с толковым унтером, пару телег и выделил запрошенную сумму из своей казны. Также взял бумагу у губернатора о том, что отряд действует официально. Заодно попросил его найти несколько человек с определенными воинскими навыками, он обещал подумать.
Вечерами обычно играли с компанией врачей и офицеров в петанк и шахматы. В «Русских шарах» не было равных Фитцнеру, а в шахматах – Ушакову. Я не гроссмейстер, но играю весьма неплохо. Николай обыгрывал меня в одной партии из трех. С учетом того, что остальные игроки были очень слабые, в основном сражался с кадетом. В настольные игры нашего фонда сейчас играли во всех приличных домах. По словам Крапачева, который был в курсе всех новгородских новостей, «Уно» и «Разбойники» были абсолютным хитом. На приеме губернатора я объяснил правила «Уно» и сам сыграл пару партий. На фоне отсутствия нормальных развлечений наши новинки были как отдушина.
На неделе через Астафьевых собрал нескольких новгородских купцов. Вместе с Василием пришло семь человек. Предложил им провести после Рождества праздники, совместив народные гуляния с ярмаркой. Идея купцам понравилась, а может, просто не стали перечить. Тем более что часть затрат на организацию гуляний я взял на себя. Заодно предложил несколько новинок типа качелей, ледяных скульптур, Деда Мороза и прочих забав. Купцы тоже пообещали внести деньги, договориться с городским головой и даже церковью, чтобы не было вопросов по Деду Морозу. Ответственным за праздники, которые решили назвать «Рождественские гуляния», назначили Василия Астафьева, которому пришлось задержаться в Новгороде. Я с ним потом несколько дней делился своими идеями. Судя по энтузиазму и встречным дельным предложениям, Василий не подведет. А то надоела мне общая камерная обстановка. Балы и приемы в это время такая скука, что меня от них просто мутит. Устроим карнавал по-русски, душа требует праздника.
В пятницу, 18 ноября, наша компания проводила время в гостиной Путевого дворца. За специальным столиком я и Ушаков играли в шахматы. Рядом, за большим столом шло сражение в «Уно». Было весело и душевно, присутствовали офицеры и Блок с учениками. Док оказался человеком компанейским, к тому же имел большой авторитет в офицерской среде. Его ученики тоже были вменяемыми людьми. Из офицеров было шесть человек. Кроме «Уно» играли в шашки и, конечно, обсуждали последний указ императрицы. В принципе, основная масса офицеров понимала необходимость реформ в армии. Среди офицеров из обедневших столбовых и служилых дворян указ имел полную поддержку. Представители более богатых, знатных и влиятельных родов относились к указу по-разному. Именно их привилегии пострадали в первую очередь. А ведь еще планировались аттестации и экзамены. Это не могло радовать тех, кого с младенчества записывали в гвардию и годам к шестнадцати-семнадцати новобранец уже имел звание сержанта гвардии, а то и выше. Не думаю, что это выльется в какие-то проблемы для страны. Довольных офицеров было в десятки раз больше, чем недовольных.
В комнату зашел Дугин, явно чем-то взволнованный.
– Разрешите доложить, ваше высочество? – обратился ко мне. – Вас ожидает гонец.
– Идем, раз ожидает.
Гонцом оказался достаточно взрослый кавалергард.
– Вам пакет, ваше императорское высочество.
Письмо было от Павла. В принципе, я догадывался, что там написано. Точную дату смерти Екатерины я не помнил, но ожидал ее в ближайшее время. Павел в своей странной манере сообщал о смерти матери и приказывал срочно явиться в столицу.
– Приношу вам свои соболезнования, – произнес гонец.
– Спасибо, братец. За службу и что так спешил. Дугин, – обратился я к Петру, – гонца накормить, напоить и спать уложить. И прикажи на завтра готовить коней. С утра пораньше выезжаем. Поскачем налегке. Возьмем с собой только лакея, которого прислал Некрасов, ну ты понял, о ком я.
Поделиться книгой: