Помоги проекту - поделись книгой:
– Спасибо, ваше величество. Все замечательно, Анне тоже очень нравится.
– Такая милая девочка, мне в радость сделать ей маленький подарок, – изображает добрую бабушку Екатерина. – Вот только ты все меньше и меньше радуешь меня.
На выпад в мой адрес решил не отвечать. Публика, почувствовавшая назревающий конфликт, с явным удовольствием наблюдала за этим спектаклем. Мне тоже было интересно узнать, что задумала Екатерина.
– Откуда эти странные выходки? Бегаешь в непотребном виде по парку и пугаешь народ, носишься с каким-то безумным прожектом водопровода. Еще ведешь крамольные беседы и бросаешь тень на матушку нашу церковь. – Екатерина перекрестилась, за ней повторили все присутствующие, и продолжила: – А может, ты берешь пример с дядюшки Фредди[31]? Тот тоже любил бегать голым по лесу и трясти своим неработающим отростком. Он, говорят, еще любил своих юных барабанщиков, вместо того чтобы посещать спальню супруги. А что, начни бегать нагишом под барабанную дробь, обрадуй меня грешную.
Я молчал и принципиально креститься не стал. Ждал продолжения этого шоу.
– Хочешь, чтобы тебя считали безумцем? Или бесноватым? Может, ты решил стать почетным водовозом? А что? Внук императрицы Российской по прозвищу Водовоз. Как обрадуются в Европе, когда узнают. – Екатерина произнесла это с саркастической улыбкой, и многие присутствующие дружно заулыбались и захихикали. – Ты совсем отбился от рук. Я решила, что тебе нужно покинуть столицу и привести в порядок свои мысли. Поедешь служить. И не в гвардию, а в простой пехотный полк в небольшом чине. Посмотрим, годишься ли ты хоть на что-то.
Умом понимаю, что это театральная постановка, но не могу сдержать своих эмоций. Чувствую, как кровь прилила к лицу, наверняка морда у меня сейчас красная как помидор. Еще и недобрая усмешка, которую я не могу убрать, дополняет мой образ. Это точно наследие взрывного характера реципиента. С другой стороны, глядя на мое злое лицо, никто не подумает, что перед ними ломают комедию.
– Александр Васильевич, – обратилась Екатерина к Суворову, – посоветуй, в какой полк отправить этого неуча?
Публика уже не сдерживалась и начала смеяться. В залу подтянулся еще народ, отчего стало совсем душно.
– Отправь, матушка, его в Выборгский мушкетерский полк. Командует им подполковник фон Миллер. Вояка он справный, и служба у него поставлена получше многих. Полк квартирует в Новгороде, всего верст двести от столицы. С одной стороны, Константин Павлович под присмотром, с другой – вызвать его в столицу можно быстро. – Суворов говорил спокойно и без эмоций, но у меня складывалось впечатление, что он мне сейчас подмигнет.
– Если Александр Васильевич хвалит полк, то дело там действительно поставлено правильно. Решено. Даю тебе неделю на сборы, и отправляйся служить в звании прапорщика, как положено выпускникам кадетского корпуса, – произнесла Екатерина и посмотрела на Суворова.
– Слышал я, что Константин Павлович имеет склонность к наукам, в том числе и воинским. Генерал Кутузов отзывался о кадете Романове весьма лестно, – улыбнулся фельдмаршал. – Может, отправим его, матушка, поручиком? А далее, коль себя проявит, то можно давать капитана и на роту ставить, а то и батальон.
– Да будет так! Поручик Выборгского мушкетерского полка Константин Романов – звучит неплохо. Ступай, – посмотрела на меня грозно императрица.
– Стой, – слышу уже в спину приказ Екатерины и оборачиваюсь. – Даже ненароком не смей больше хулить церковь, как католическую и тем более православную. А теперь иди.
Это как раз понятно. Екатерина очень много сделала, чтобы сгладить последствия раздела Речи Посполитой. Многие поляки получили посты и прочие милости. Было заключено немало браков между польской и русской аристократией. И здесь я, весь такой борец с католичеством. А поляки, австрийцы с испанцами и есть оплот этого самого католичества. Австрийцы вообще наши главные союзники уже семьдесят лет, что для истории чуть ли не рекорд, хотя я в гробу видел таких союзников. Понятно, что этот пассаж предназначался больше для австрийского посла и польских дворян.
В полной тишине выхожу из залы, которая уже заполнилась под завязку. Расталкивать никого не пришлось, публика сама организовала мне коридор, но горячее дыхание стоящих вплотную людей ощущал буквально всем телом. Ухмылки и откровенное злорадство на многих лицах не вызвали у меня никакой реакции. А вот полные слез глаза Юли и бледная как мел Лиза резанули, как ножом по венам. Александр стоял рядом с ними, но по его лицу нельзя было прочитать никаких эмоций.
– Я пройдусь пешком до дворца. Вам лучше остаться, пока не закончится праздник, – произнес я с улыбкой супруге.
Воспитание не позволяло ей разрыдаться, но она была близка к срыву. Я немного покрутил головой, показывая, что нельзя проявлять эмоции. Юля девушка умная, поймет. Кивнул Лизе с братом и пошел далее, сквозь еще более уплотнившийся коридор из придворных.
Дорога к выходу показалась мне бесконечной. Десятки лиц, яркая одежда, спертый воздух с запахом духов вперемешку с потом, перешептывания и презрительные взгляды, нервный смех. Я не обращал внимания ни на что. С трудом душил и прятал внутри себя бешенство, которое меня просто распирало. Странная реакция, опять лезет подсознание прежнего Константина. Я с пониманием отношусь к обструкции от Екатерины. Зарвался и наговорил много лишнего. Она обязана была отреагировать. У выхода понял, что не помню, где моя шляпа. Но тут, как джинн из бутылки, возник Дугин с моей двууголкой. Вышел на улицу, вдохнул свежий сентябрьский ветер, отмахнулся от кареты, дверцу которой уже распахнул лакей, и медленно пошел в сторону Мраморного дворца. Постепенно успокоился и начал анализировать прошедшие события.
Глава 9
На фоне приема и скандала, спровоцированного Екатериной, день рождения Павла прошел скромно. Посетить торжество я планировал и до приказа отбыть в армию. Мы с Юлей приехали ближе к вечеру. Вот нет у меня никакого желания несколько часов наблюдать за муштрой гатчинцев, другие развлечения редко увлекали Павла. А так приехали прямо к ужину, прекрасно пообщались со всеми, особенно сестренками. Кроме семьи и нескольких приближенных Павла, за ужином никого не было. Больше всего напрягала мерзкая рожа Кутайсова[32]. Послушали музицирование сестренок с Марией Федоровной, очень умилительное зрелище. Сама атмосфера была добрая, будто это обычная семья, а не представители правящей династии. Павел шутил и был необычайно любезен, складывалось впечатление, что он сегодня просто переродился.
На следующее утро я отбыл в Новгород. Юля планировала задержаться на несколько дней в Гатчине. Уж очень на нее насели сестренки, которые хотели пошептаться о последних новостях. Это даже хорошо, пусть немного отвлечется, тем более ей самой нравилось общаться с девочками.
Отъехав буквально на десяток верст от тесного мирка дворцов и особняков, я начал понимать, какая пропасть лежит между столицей и провинцией. И еще большая разница между жизнью дворян и простого народа. К внешнему виду, общей убогости крестьян и их жилищ я привык сразу. Но многие вещи не переставали меня раздражать. И в первую очередь это запахи. Если на амбре конского пота я давно перестал обращать внимание, то все остальное заставляло постоянно морщиться и дышать через платок, пропитанный кельнской водой. Запах гари от свечей и печей с готовящейся пищей на почтовых станциях. Смрад немытых тел и нестиранной одежды большинства людей, грязные руки, ужасные ногти, нечесаные и свалявшиеся волосы. Ощущение, что каждый второй мается желудком, а отсюда ужасная вонь изо рта, это без учета аромата чеснока и лука. Про амбре туалета я вообще молчу, здесь лучше сравнить с химическим оружием. Даже нелепый стульчик из моего дворца, который исполняет роль унитаза, казался величайшим изобретением в истории человечества. Надо будет довести до конца дело с нормальной канализацией и фаянсовым ватерклозетом во дворце. Заодно бумагу в рулонах, что ли, придумать. Поход в туалет – это целый процесс. Мужчинам еще нормально, а вот как мучились дамы. Не проще ли было оборудовать дворцы нормальной канализацией, тем более что она была давно известна. В дороге вообще кошмар.
Дамы таскают с собой бурдалю[33]. Когда увидел первый раз, ржал как конь. Юля на меня тогда жутко обиделась. А если приспичит по-большому?
Еще с одеждой надо решать, особенно со штанами. Ширинки нет, лосины и мундиры узкие, с неудобными воротниками, треуголки и двууголки – какой-то ужас. Первые несколько дней ношения этих убожеств были поиском баланса, чтобы шляпа не свалилась с головы. Как в такой одежде умудряются воевать, причем успешно? У Павла вроде был пунктик по поводу треуголок, кроме них ничего носить было нельзя. Надо обдумать, как повернуть армейскую моду в сторону комфорта и простоты. Хотя бы разделить полевую и парадную форму. Заодно и женскую моду подтолкнуть к более простым решениям. Нижнее белье ничем не лучше одежды. Мужчины носят длинные кальсоны, а женщины надевают какое-то безумное количество нижних юбок. Понятно, что речь идет о дворянах. Что носят крестьяне, я даже думать не хочу.
Чем хороша дорога, так это возможностью нормально подумать. От кареты я отказался принципиально. Ехал верхом налегке, небольшую часть вещей везли запасные лошади. Возок с гардеробом и прочими нужными вещами должен был прибыть через пару дней. Со мной выехали Дугин, Руппрехт и сопровождение из десятка Лейб-гвардии Конного полка под командованием вахмистра Васильчикова[34]. Дмитрий Васильевич, будучи всего на год старше, оказался интересным собеседником, человеком легким и с хорошим чувством юмора. Сначала он явно был не рад свалившейся на него миссии. Репутация Константина была сомнительная, да и фактическая ссылка тоже играла свою роль. Но постепенно разговорились и проводили в беседах большую часть пути. Я аккуратно вытягивал из кавалериста информацию о конногвардейцах, чем живут другие гвардейские полки. Еще он был чутким и тактичным человеком, когда видел, что я ухожу в свои мысли, не докучал или отъезжал вперед. Руппрехта я нанял как личного учителя фехтования, плюс были у меня на него еще планы по использованию его талантов. Немного позже в Новгород должен был выехать Блок, который решил сопровождать меня.
А подумать было над чем. Все-таки Екатерина гений, одним махом решила все мои проблемы. Мой авторитет у Павла вырастал автоматически, так как я теперь стал неугоден императрице. Для Юли, Александра, Лизы и нашего небольшого кружка я становился жертвой, которая пострадала от несправедливости, что тоже было только в мою пользу. Для многих сановников и лиц, приближенных к трону, я перестал существовать как серьезная политическая фигура. Ссылка в Новгород убирала меня с глаз как света, так и разного рода иностранных шпионов. По большому счету мне дали добро на любые действия, о чем я и помыслить не мог. Вряд ли кто-то понял суть интриги. Ведь таким образом Екатерина давала понять, что поверила мне. В противном случае ссылкой в полк дело бы не ограничилось.
Еще я сам подставился со всех сторон. Вломился как слон в посудную лавку со своими идеями, не учитывая неспешный ритм окружающего мира. Ладно, рассуждения о политике и критика церкви, здесь как раз нет ничего необычного. Молодой и категоричный юноша начитался всяких философов и проявляет бунтарский дух. А вот с играми я поспешил. Надо было привлечь Юлю к процессу создания, и получился бы наш совместный проект. Если петанк и «Разбойники» достаточно простые игры, то с «Уно» вышла откровенная промашка. Благо что сейчас выпуском игр займется фонд, и идеи будут идти от коллектива авторов. Кому надо, могут обратить внимание на несоответствие интеллектов прежнего и нынешнего Константина. Это и остановило меня при создании мануфактуры с Астафьевым. Для окружающих именно Семен являлся главным изобретателем и вообще отцом русских канцтоваров. Я же вроде покровителя, что типично для нынешней России и не выбивается из шаблона. Решено, изображаю из себя вундеркинда только в своем кругу. В остальных случаях генераторами новых идей будут подставные люди. Хорошо бы создать предприятие вроде конструкторского бюро, подкидывать им новые идеи, а самому выступать в роли организатора и не более того.
Вспоминаю события после приема. Вернувшись из Зимнего дворца, Юля дала волю чувствам. Ребенок еще, что поделаешь, слезы лились рекой. Еле-еле объяснил, что это наилучший вариант, а в армию я сам давно хотел. Далее жена обиделась, что хочу оставить ее одну. Объяснил, что до Новгорода двести верст, а в приказе императрицы не было запрета на посещение меня супругой. Пообещал, что как обустроюсь, пришлю весточку, чтобы она могла приехать в гости. В данный момент супруга нужна мне в Питере, это мои глаза и уши в окружении Александра. Уж с Лизой они точно будут видеться каждый день. К тому же Мраморный дворец стал штаб-квартирой фонда, я сразу выделил часть помещений для казначея, гостей и совещаний.
Следующим паникером оказался Астафьев. Купец прибежал на следующий день с утра пораньше. Здесь все было проще, я объяснил ему, что в любом случае свяжу свою судьбу с армией, просто пришлось начинать раньше, чем планировал. Семен переживал, что могут начаться проблемы с мануфактурой и типографией. Панику я пресек сразу. Выдал ему заранее написанные инструкции. Связь решили поддерживать через его брата Василия, который перебрался в столицу, но будет посещать Новгород.
Вслед за Семеном приехали Александр с Лизой и ее бессменной попутчицей Шаховской.
– Я сегодня же постараюсь переговорить с бабушкой, – начал Александр с порога, едва поздоровавшись. – Это какая-то ошибка. Ты не сделал ничего предосудительного. К тому же это унизительно, получить звание поручика.
Не знаю, верить или нет в его искренность, но надеюсь, что мы вернули прежнее доверие. В искренности Лизы и ее фрейлины я ничуть не сомневался, они обе девушки открытые, без всякого двойного дна.
– Не нужно этого делать. Ты прекрасно знаешь, что я давно мечтал об армии. Гвардия и шефство над гренадерами – это совсем не то, что мне нужно. Надо начинать служить и познавать науку с самых низов. А звание поручика даже лучше, чем бы я получил чин подполковника и стал командовать полком, ничего не зная о службе.
– Но эти обидные слова про ваши занятия гимнастикой и проекты по усовершенствованию дворца, – произнесла Лиза.
– Я действительно бегаю по парку в непотребном виде. А что касается водовоза, то бабушка могла обозвать меня и похуже, говновозом например.
Александр засмеялся над таким незамысловатым юмором, девушки же моей шутки не оценили.
– Все что ни делается, то к лучшему, – продолжаю беседу.
– А как же фонд?
– Я вам уже без надобности. Мы давно утвердили проект развития фонда, нашли нужных людей и здания. С учетом пожертвований уже в этом году можно открыть приют для сирот и инвалидов. Главное, быть в курсе всего, что будет происходить в приютах. Нельзя позволить людям нечистым на руку, жестоким и просто дуракам превратить наш проект в тюрьму или каторгу для обездоленных детей с калеками. Подробные инструкции я написал. Приют не тюрьма – это основной девиз нашего фонда. Далее никаких нищих с паперти и подобных проходимцев. В приюте как мальчики, так и девочки должны получить не только кров с пищей, но и освоить рабочий навык, который пригодится им во взрослой жизни. Калеки, которые обладают каким-нибудь мастерством, и есть готовые учителя или работники мануфактур фонда. Если человек двадцать лет чинил сапоги, то почему он не может делать это в приюте и обучать мастерству детей? С одной ногой или из-за возраста его навыки никуда не денутся.
В течение часа в Мраморный дворец приехали все основные участники нашего кружка. Настроение у всех, кроме Браницкой, было упадническое. Целый день мы посвятили систематизации работы фонда. Мне понравилось, что наши дамы очень серьезно отнеслись к проекту. Назначили управляющих сиротского дома и приюта для калек. Также утвердили бюджет и штат. По итогам работы первого приюта решили подумать о строительстве уже своего здания. Браницкая продолжила помогать фонду, заодно и ее дочь вошла в круг самых знатных дам страны. Умная тетка, и пользы от нее действительно много.
Немного курьезный случай произошел через день. Вернее, сначала курьезный, далее сильно повлиявший на многие события в моей нынешней жизни. По утрам я бегал в сопровождении тройки конных гвардейцев. Со мной бегал Дугин, вернее, пытался это делать. Петр сильно отставал и присоединялся к нам, когда я возвращался обратно. Но человеком он оказался упорным и с каждым днем прогрессировал. Мое нынешнее тело тоже оказалось абсолютно не готово к бегу. Пришлось заставлять себя через не могу. На обратном пути издалека увидел стоящего на коленях человека. Конники рванули к нему галопом, мы с Дугиным подбежали через полминуты. Гвардейцы успели о чем-то переговорить с заросшим светлой бородой мужиком. Так как гнать они его не стали, значит, и я выслушаю.
– Прояви милость, великий князь, – произнес мужик хрипловатым голосом. – Спаси дитя невинное.
Речь у него была достаточно грамотная, да и взгляд отнюдь не забитого крестьянина. Одет как горожанин средней руки, но вместо шляпы папаха, которую он держал в руках.
– Ты не ошибся? При чем здесь я и какое-то дитя?
– Не ошибся я, великий князь, – возразил мужик. – Только ты и твой доктор можете помочь. Но без твоего решения к немцу меня никто не допустит. А дочь моя уже совсем плоха. Прояви милосердие, прикажи доктору хотя бы посмотреть, что с Машей. Она у меня одна-единственная, мать ее померла недавно. Я все деньги отдам и отслужу, но спаси дитя, ради Христа.
Говорил проситель спокойно, но было видно, что каждое слово давалось ему тяжело. Выдержка, конечно, у мужика железная.
– Что с ребенком?
– Два дня назад начал болеть бок. А сегодня с утра совсем плохо. Встать не может и стонет от боли.
– Куда ехать?
– Так не надо никуда. Я ее на телеге привез. Здесь недалеко, – засуетился проситель, сразу вскочив с колен.
– Михайлов, – обращаюсь к старшему сопровождения, – давай быстро одного бойца к доктору, пусть готовит инструменты, а второго отправь с мужиком. Ну и пусть обеспечит въезд телеги с ребенком. Как тебя звать-величать? – спрашиваю просителя.
– Иван Первушин Николаев сын, из свободных людей, – представился мужик.
– Беги за всадником.
Минуты через три я был у входа во дворец, там меня уже ждала делегация, состоящая из Блока, гофмейстера, управляющего, гвардейца и нескольких слуг.
– Доктор, надо помочь человеку. Я иду переодеваться и мыться. Вы готовьте операционную, опиумную настойку и водку, есть у меня подозрения, что случилось с ребенком. Николай, – говорю гофмейстеру, – как придет подвода, девочку кладите на одеяло и осторожно несите к доктору.
Я быстро последовал в свои покои. Дугин принес кувшин с теплой водой для умывания. Душ бы не помешал, но пока моюсь, как позволяют условия. Через некоторое время в комнату влетела Юля.
– Что случилось? Почему половина слуг толпится во дворе?
– Я тоже хотел бы знать, почему слуги во дворе. У них, наверное, работы нет. Потом проведу беседу с гофмейстером. А шум из-за больной девочки. Сейчас ее привезут.
– Девочка из какой-то знатной семьи? – спрашивает Юля. – Ты проявляешь такое участие.
– Нет. Просто русская девочка, которой нужна помощь, – ответил я и вышел из комнаты.
В комнатах Блока был сам доктор, его помощник Яков Блинд из семьи обрусевших голландцев, Первушин и девочка лет одиннадцати, которая лежала на софе. Бледная и осунувшаяся.
Блок уже расспросил девочку и начал осмотр, слегка надавил ей на правый бок. Особой реакции не последовало.
– Надавите на левый бок, – предложил я.
Крик боли, и ребенок скорчился от боли. Отец попытался броситься к ребенку, но я его остановил.
– Все ясно, – произношу уверенным тоном, – Это, скорее всего, воспаление червеобразного отростка[35]. Готовьте операционную. И позовите служанку, надо протереть ребенка водкой. Нам нужно убрать всю грязь с тела.
– Я тоже так думаю, – отвечает Блок. – Херр Гейстер[36]дословно описал это заболевание. Но я никогда не делал таких операций. Вы уверены, что у нас получится?
– Выхода все равно нет. Иначе девочка умрет в муках. Иван, даешь добро на операцию? Только сразу учти, что неизвестно, как все обернется, – обращаюсь к Первушину.
– Все в руках Божьих, великий князь. Спасибо тебе, что проявил участие. Раз надо, значит, режьте.
Удивительно, но во время операции меня не стошнило. Я крови не боюсь, но смотреть, как режут человека, пусть и на операционном столе, совсем другое дело. Заметил за собой такую черту, что в некоторых моментах я переключался на восприятие окружающего мира реципиентом. Иначе давно помер бы от культурного шока. В принципе, Блок был очень опытным хирургом, тридцать лет в действующей армии как-никак. Я только дал в свое время ему несколько советов по дезинфекции и гигиене. Мы надели белые халаты, которые док заказал по моей рекомендации. Первушина из комнаты выгнали. Ребенка напоили опиумной настойкой и привязали к операционному столу, который Блок тоже заказал по моему совету. Операцию делали Блок и Блинд, я только присутствовал в комнате и помогал по мелочам.
Часа через полтора мы вышли из комнаты. Девочку аккуратно перенесли в соседнюю комнату, с ней остался отец и прикрепленная служанка. Она уже имела опыт помощи пациентам Блока после проведенных операций. Сняли халаты, умылись и решили посидеть в зимнем саду, где к нам присоединилась моя супруга. Мы с докторами пили вино, а Юля чай.
– Поздравляю вас, доктор, не знаю как в Европе, но в России вы точно первый, кто сделал подобную операцию. Теперь главное, чтобы ребенок выжил.
– Вы льстите мне, ваше высочество, наверняка такие операции уже делали, – ответил доктор, но моя похвала ему явно понравилась.
– Я не слышал о подобном. Если девочка поправится, то необходимо написать заметку в «Ведомостях». Также вам необходимо взять еще несколько учеников. И вообще, пора озадачить нашу Академию наук созданием лаборатории, а лучше целого медицинского института. И в нем не только готовить новых докторов, но и систематизировать все знания по медицине, известные на данный момент. Нужны преподаватели, а самое главное – учебники. Деньги на институт я постараюсь найти. Факультет, готовящий докторов, в московском университете есть. Но судя по тому, что девять из десяти докторов в России иностранцы, работает он плохо. Мы же должны сделать упор на исследования и дополнительную подготовку докторов.
– Это очень сложная задача. Я много лет пытался донести до академиков свои мысли, которые есть продолжение моей многолетней практики. Но все тонет в пустых разговорах. А создание института – это неосуществимая мечта, – вздохнул Блок и сделал хороший такой глоток из своего бокала.
Я вообще сначала хотел с ним водки выпить, но уж очень непредсказуемая реакция была у меня нынешнего на крепкий алкоголь. А выпить после недавнего зрелища мне было необходимо, руки до сих пор подрагивают.
– Напишите мне список тех академиков, кто стоит на пути прогресса. У меня есть верный метод убеждения всяких ретроградов, – улыбнулся я.
Судя по нахмурившимся лицам Юли и Блока, они подумали о моих намерениях в отношении Академии что-то плохое. В принципе, доля правды в этом есть, но рассказывать о своих намерениях я не стал. Придет время, возьму кого надо за жабры.
– И вообще, вам пора задуматься об освещении своих успехов и о просвещении населения. Сколько людей в год умирают от элементарного несоблюдения гигиены. Тиф, холера, чума, нома, цинга, чахотка – это заболевания, которые практически нельзя излечить. Но ведь их можно предотвратить. Одно только кипячение воды, правильное питание, регулярное мытье рук и вывоз нечистот воспрепятствуют эпидемии, – продолжил я свои мысли. – Завтра же напишу бабушке о ваших успехах и медицинском институте. Вы же готовьтесь, напишите развернутый проект. Предлагаю начать с лаборатории, а далее можно думать о расширении до института.
– Это очень сложная для меня задача. Боюсь, что я не смогу написать такой проект.
– Ничего страшного. Посоветуйтесь с коллегами. И лучше, чтобы во главе лаборатории встал хороший организатор, не обязательно, чтобы это был доктор. И еще хотел с вами посоветоваться по девочке. Думаю, не нужно ей давать питье хотя бы сутки, а далее три-четыре дня ей нельзя есть жесткую пищу, только бульоны. Все-таки мы затронули кишки, надо дать ране немного зажить. Вдруг питье и еда создают дополнительное давление на кишечник.
Блок не стал задавать вопросов. Он давно понял, что мои познания в медицине гораздо шире, чем должны быть у семнадцатилетнего балбеса, пусть и внука императрицы. Юля же смотрела на меня как на какое-то чудесное явление. Наверняка подумала, что все знания в меня вложил архангел Михаил.
Беседы с Васильчиковым и мои раздумья помогли более спокойно реагировать на отвратительную дорогу. Еще при Петре Великом признали необходимость мостить дорогу камнем, предварительно засыпав ее щебнем. Но до сих пор, кроме отрезка от столицы до Гатчины, дорога вымощена бревнами. С учетом того, что на дворе октябрь, морозов еще не было и дожди шли часто, дорогу основательно развезло. В Новгород въехали ближе к вечеру.
Думаю, встречи с руководством губернии не избежать. Губернатором сейчас непотопляемый Петр Митусов, вошедший в историю как надсмотрщик опального Суворова, который жил в Кончанском. На одной из рогаток дежурил отряд, который сразу отправил гонца в город, чтобы предупредить губернатора. Ограничусь краткой официальной частью, объясню, что приехал действительно служить, а не проводить время на бесконечных приемах. Так же пресеку сразу паломничество разного рода «лучших людей», но может его и не будет, я же фактически в ссылке.
С грехом пополам доехали. Изначально решил не скромничать и поселиться в Путевом дворце. Место очень удобное, напротив, через Волхов, новгородский кремль. Казармы моего полка примерно в двух верстах, на Неревском конце. Дворец окружен парком, значит, шума и толп прохожих под окнами не будет.
К моему удивлению и радости, никаких пышных встреч и кавалькад не было. На подъезде к городу меня встречали несколько офицеров, в том числе моего полка и адъютант губернатора. Решили, что я сначала еду в Путевой дворец, далее к губернатору, благо дворцы расположены рядом. Отсутствие губернатора среди встречающих можно рассматривать двояко. Или решил подстраховаться, учитывая мою ссылку, либо просто опытный человек и понимает, что мне нужно привести себя в порядок после долгой дороги по грязи и слякоти. Лучше с умным потерять, чем с дураком найти. Надеюсь, Митусов умный человек, а не перестраховщик и лизоблюд.
Глава 10
– И вы меня тоже поймите, ваше высочество. – Полковник фон Миллер никак не хотел называть меня поручиком, особенно в приватной беседе. – У солдат полка сложился свой порядок. Часть несет службу согласно уставу, но остальные находятся на отхожих промыслах[37]и занимаются работами по устройству города.
Второй раз за последние два дня обсуждаем с командиром полка один вопрос. Если кто-то думает, что в конце XVIII века бравая и непобедимая русская армия в мирное время занималась исключительно подготовкой к будущим походам, то он глубоко заблуждается. Использование солдат для разного рода работ на стороне придумали не вороватые генералы моего времени. Тот же фон Миллер сдавал солдат на работы новгородским чиновникам с горожанами и наверняка не бесплатно. И сами солдаты не чурались отхожих промыслов, так как это приносило неплохой доход. Деревня, а не армия. Но для солдат это была хотя бы необходимость, заработки шли в артельные кассы. Также нужно учитывать, что у многих старослужащих были семьи и их надо кормить. Но как понять офицеров? Треть списочного состава отсутствовала в расположении полка. Отпуска, выдуманные или реальные болезни и прочие причины. В моем батальоне вообще не было более половины офицеров, включая командира роты.
Само расположение полка в городе – вещь условная. Казармы, оказывается, были только в столице у гвардейский полков. Наш Выборгский располагал полковым двором из десяти больших изб, похожих на склады, и нескольких хозяйственных построек. Рядом была слобода, где жили унтеры и старослужащие солдаты, многие с семьями. В полковом дворе ютились в основном обер-офицеры, унтеры, фельдшеры и писари. Также одна изба исполняла роль административного здания. Офицеры побогаче жили отдельно и снимали жилье у чистой публики. Большая часть полка была разбросана по всему городу и соседним деревням. Думаю, собрать весь полк по тревоге заняло бы минимум три дня. Это без учета отсутствовавших офицеров.
Меня зачислили в четвертую роту второго батальона. В батальоне четыре роты были мушкетерскими, а пятая гренадерской. Полк состоял из двух батальонов по пять рот в каждом. Я хотел собрать всех солдат и провести смотр с проверкой готовности. С учетом того, что наш командир капитан Боур находился в столице, то старшим офицером оказался я. Но мои хотелки разбились о суровую правду жизни. Учения, стрельбы и прочие экзерциции проводились летом. Дисциплина, конечно, соблюдалась, но и говорить о боевой готовности при таком подходе к обучению было глупо. Новобранцев, которых в моей роте было двадцать человек, первое время обучали старослужащие солдаты. И при этом фон Миллер действительно был хорошим комполка, за красивые глаза Суворов никого хвалить не будет. Просто полк не был в боевых походах с 1775 года, и это сказывалось на общем положении дел. Молодые офицеры использовали Новгород как некий трамплин, прослужив какое-то время, и далее переводились в действующую армию или столицу. У кого была протекция, устраивался в гвардию. Солдаты в основном были возрастные либо совсем новички. Можно сказать, что полк являлся в некотором роде учебным центром. На мой взгляд, это была не военная часть, а какой-то трудовой профилакторий. Это меня не устраивало, но начинать службу с конфликтов в корне неверно.
– А также надо учитывать, что форма и башмаки солдатам выдаются на определенный срок. Если вы будете постоянно занимать их экзерцициями, то они быстро придут в негодность. Отвечу сразу на незаданный вопрос: интендант новую форму не выдаст. Она просто не предусмотрена.
– А как проводятся экзерциции, где солдаты познают военную науку? – Я решил не лезть со своим уставом в чужой монастырь.
Делать выводы после пяти дней нахождения в расположении полка неразумно.
– Основное обучение идет поздней весной и летом. Далее патрулирование, караулы в городе и на рогатках. Осенью и зимой приведение в порядок обмундирования, пополнение продовольствия и боеприпасов, обучение новобранцев командам и освоение оружия. Зимой работы в городе и в полковом хозяйстве. Солдат должен быть занят, в противном случае наступает полное падение дисциплины. Советую заняться обучением новобранцев вашей роты после наступления морозов. Сейчас, в дождь и слякоть, делать это затруднительно. Что касаемо вашей задумки по егерям, то здесь я ничем помочь не могу, не знаю, о чем речь.
– Я вас понял, господин подполковник. Буду следовать устоявшимся в полку традициям, – слегка поддел я фон Миллера.
Но он, похоже, с юмором не дружил и воспринял мои слова как должное. Егеря были моей возможностью обзавестись собственной военной силой. По моей задумке это будет спецназ с задачами и навыками ближе к моему времени. Понятно, что саму идею я буду позиционировать как новый вид войск, типа пластунов и разведчиков. То, что они будут подчиняться лично мне, никому знать не нужно.
Поделиться книгой: