Помоги проекту - поделись книгой:
Но была.
Элви вытерла глаза. Вселенная всегда причудливее, чем вам кажется. Порой она полна чудес. А порой — ужасов.
— Я не забуду.
Глава вторая
Наоми скучала по «Росинанту», но теперь она по многому скучала.
Её старый корабль и дом до сих пор стоял на Фригольде. Прежде чем покинуть его, они с Алексом отыскали на южном континенте планеты систему пещер достаточной глубины, чтобы вместить корабль. Они опустили его в пересохший тоннель и несколько недель устанавливали покрытия и уплотнения, чтобы удержать от проникновения местную флору и фауну. Когда бы они ни вернулись к «Роси», он будет ждать их наготове. А если никогда не вернутся, он останется там навек. В вечном ожидании.
Временами во сне Наоми снова ходила по кораблю. Она помнила каждый его сантиметр, от верха кабины до изгиба двигателя. Она представляла себе этот путь, в невесомости или под тягой. Она слышала, что в древности на Земле таким образом учёные строили дворцы памяти. Алекс в кабине, с часами в руках. Потом вниз, на полётную палубу, где Кларисса и Амос перебрасывают друг другу мяч голго с цифрой два на боку — уменьшаем вдвое начальную скорость. Потом вниз, к их с Джимом каюте. Джим один. Джим — перемещение. Простое кинематическое уравнение, три равные переменные, легко запомнить, поскольку все они ранили её сердце.
Именно по этой причине, когда к ней дотянулись Саба и подполье, она согласилась на игру в наперстки. Воспоминания похожи на призраки, и до тех пор, пока нет Джима и Амоса, «Роси» тоже будет немного призрачным.
Нет не только Джима, хотя он ушёл первым. Наоми потеряла ещё и Клариссу, которая умерла бы медленно от яда своих имплантов, если бы не предпочла смерть в бою. Амос взялся выполнить опасное задание подполья, глубоко на вражеской территории, а потом умолк, пропускал один сеанс связи за другим, пока они в конце концов не потеряли надежду снова его услышать. Даже Бобби, пусть она в полном порядке, но теперь в капитанском кресле собственного корабля. Все они потеряны для Наоми, только Джим был самой серьезной потерей.
С другой стороны, по Фригольду она совсем не скучала. Некоторое время была своя прелесть в жизни под открытым небом, но тревога продлилась дольше, чем ощущение новизны. Если приходится жить как беглец, вне закона, то уж лучше там, где воздух держится в чём-то видимом. Её новое жилище, пусть жалкое и ужасное, по крайней мере, этим преимуществом обладало.
Снаружи её конура походила на стандартный грузовой контейнер для перевозки маломощного планетарного ядерного реактора. Такие использовали колонисты тринадцати сотен новых систем, чтобы обеспечить энергией небольшой город или среднего размера горнодобывающую станцию. Места в контейнере хватало для кресла-амортизатора на карданной подвеске, аварийной системы жизнеобеспечения, запаса воды и полудюжины модифицированных торпед ближнего действия. Кресло служило Наоми кроватью и рабочим столом. Система жизнеобеспечения обеспечивала её энергией и едой и утилизировала отходы. Экипажу застрявшего корабля такая система дала бы возможность прожить несколько недель, правда, далеко не в комфорте. Запас воды предназначался для питья, но часть расходовалась для того, чтобы спрятать корабль, направлялась к маленьким панелям испарителя на внешней поверхности контейнера для выведения избыточного тепла.
А торпеды Наоми использовала для общения с миром.
Только не сегодня. Сегодня она собиралась повидать реальных людей. Подышать их воздухом, коснуться их кожи. Послушать живые голоса. Она не понимала толком, то ли волнуется из-за этого, то ли энергия, бурлящая где-то внутри — дурное предчувствие. Одно сильно смахивало на другое.
— Разрешение на открытие, — сказала она, и монитор кресла-амортизатора, поколебавшись, отправил-таки сообщение, а спустя пару мгновений выдал:
Наоми отстегнулась от кресла и пролетела к внутренней двери контейнера, на пути закрепляя шлем на скафандре. С виду застёжки на скафандре надёжны, но она всё же проверила их ещё раз, потом откачала воздух в резервную систему контейнера, сбросив давление в нём почти до вакуума. Когда давление достигло предела эффективности блока и перестало падать, Наоми толкнула дверцу контейнера и выбралась на простор грузового отсека.
«Последняя Истина», переделанный ледовоз, теперь служил дальнобойщиком, доставлял грузы в колонии. Его трюм был огромен, как небо Фригольда, или казался таким. Там мог поместиться «Росинант» и ещё одиннадцать таких кораблей, и они бы не мешали друг другу. Вместо этого на креплениях были установлены тысячи контейнеров, подобных жилищу Наоми, ожидавших загрузки и перевозки из системы Сол к какому-нибудь новому городу или станции, которые строило человечество. Укрощение дикой природы новых планет, не ведавших про генетический код человечества или про древо жизни. И большая часть контейнеров содержала то, что заявлено — почву, инкубаторы для производства дрожжей, хранилища бактерий.
А некоторые, как контейнер Наоми, и ещё кое-что.
Это и была игра в напёрстки.
Наоми не знала, сам ли Саба додумался до этой идеи, или его жена, номинальный президент Транспортного профсоюза, нашла тайный способ ему подсказать. После того как станция Медина и медленная зона оказались под жёстким контролем Лаконии, самой большой трудностью для подпольщиков стало перемещение кораблей и людей из одной системы в другую. Даже маленький корабль вроде «Роси» не мог прошмыгнуть мимо сенсоров Медины незамеченным. Контроль трафика через сеть врат был слишком важен, чтобы подобное допустить.
Но поскольку Транспортный профсоюз до сих пор сам распоряжался собственными кораблями, эти записи можно было подделать. Грузовые контейнеры вроде того, что у неё, можно перемещать с корабля на корабль, затрудняя, а то и просто не позволяя отследить её контакты — или контакты Сабы, Вильгельма Уолкера или любого из руководства подполья — с каким-либо судном.
Или, если имело смысл рисковать, контрабандой можно провезти что-то важное и опасное. Например, захваченный военный корабль «Близкий шторм» таким образом мог проникнуть в систему Сол. А вместе с ним — Бобби Драпер и Алекс Камал, которых она уже больше года не видела. Именно они сейчас ждали Наоми на тайное рандеву.
С выработанной годами практики точностью она пронеслась мимо ряда контейнеров. По краю контейнеров мигали огоньки указателей, маркирующие контрольные панели этого постоянно изменяющегося лабиринта и указывающие путь к люку для экипажа. Реальное пространство для экипажа здесь было, наверное, меньше, чем на «Росинанте». Её секретный контейнер — такой же просторный, как их каюты.
Наоми не знала команду корабля, который вёз её последние несколько месяцев. Большинство из них и не в курсе, что она здесь. Так всё устроил Саба. Чем меньше знают, тем меньше смогут сказать. На старом астерском это звалось «геррарегл». Законы войны. Она подчинялась им девчонкой, в нелёгкое давнее время. Так Наоми жила и сейчас.
Она отыскала ведущий в корабль шлюз и прошла в него. Связной её уже ждал. Совсем юная девушка, не старше двадцати, с белой кожей и темными, широко расставленными глазами. Должно быть, голову девушка брила, чтобы выглядеть суровей, но Наоми её причёска напомнила младенческий пушок. Возможно, её звали и не Бланкой, но Наоми знала её под таким именем.
— У вас двадцать минут, мэм, — сказала Бланка. Голос у неё был приятный, звонкий и чистый. Марсианский акцент напомнил Наоми об Алексе. — Потом моя смена заканчивается. Я могу находиться поблизости, но сменщика задержать не получится.
— Этого более чем достаточно, — сказала Наоми. — Мне только нужно добраться до жилого кольца.
— Без проблем. Мы собираемся передать ваш контейнер на «Мосли», причал шестнадцать-десять. Это займёт несколько часов, но наряд уже выписан.
Шарик перекатывается под другой стаканчик. К тому времени как Наоми подготовит к передаче очередной блок расчётов и указаний, «Последняя истина» окажется за вратами системы Сол и будет мчаться к какой-то другой. А Наоми останется в той же маленькой норке, будет спать в том же самом кресле, только лететь на другом корабле. Бланку заменит новый связной, ждущий Наоми у доков. Она уже потеряла счёт, сколько раз всё это проделывала. Почти рутина.
— Спасибо, — сказала Наоми и свернула к причальному шлюзу.
— Для меня это честь, мэм, — ответила Бланка, быстро выговаривая слова. — В смысле, встретиться с вами. С Наоми Нагатой.
— Спасибо за всё, что ты делала для меня. Я это ценю гораздо больше, чем могу выразить.
Бланка вытянулась по стойке «смирно». Наоми отсалютовала девушке, хотя, должно быть, это выглядело слишком театрально. Для Бланки это, видимо, что-то значило, и не ответить с той же серьёзностью было бы грубо. Хуже того, жестоко.
Потом Наоми протиснулась в узкий зелёный коридор «Последней истины», оставив Бланку позади. Они вряд ли снова увидятся.
Третья внутренняя транзитная станция находилась между орбитами Сатурна и Урана, напротив врат в Сол. Её архитектура была знакомой — большой сферический док, способный принимать десятки кораблей, и жилое кольцо, вращающееся на трети G. Станция — критически важный хаб для трафика в Сол и из него, а также широко известный складской комплекс. Корабли со всей системы свозили сюда грузы, готовые для отправки в колониальные миры, или забирали поступившие. Наверняка инопланетных артефактов на транзитной станции всегда было больше, чем в любом другом месте системы.
В общей сложности станция могла принять двадцать тысяч человек, хотя трафик редко требовал полной загрузки, если это вообще когда-либо происходило. Здесь находились только постоянный персонал, экипажи прибывающих и уходящих кораблей, а также подрядчики, управлявшие больницами, барами, борделями, церквями, магазинами и ресторанами, что сопровождают человечество, куда бы оно ни двигалось. На этой базе команды кораблей со всей системы или из других систем у дальнего края колец могли на несколько дней избавиться друг от друга, посмотреть на незнакомые лица, услышать не те голоса, которые слушали месяцами, улечься в постель с кем-то, кого не воспринимали как члена семьи. Постоянно возникающие связи с местными привели к тому, что жилое кольцо станции приобрело неофициальное название «дорога отцов».
Наоми нравилось это место. В стабильности человеческого поведения всегда есть что-то успокаивающее. Чужие цивилизации и галактические империи, война и сопротивление никуда не исчезали. Но есть ещё пьянство и караоке. Есть секс и младенцы.
Опустив голову, она шла по общему коридору жилого кольца. Подполье сделало для неё фальшивую идентификацию в станционной системе, поэтому биометрия не подняла бы тревогу, но ей не хотелось выставлять себя напоказ — просто так, на случай, что кто-то может узнать.
Местом встречи был ресторан на самом нижнем и удалённом от центра уровне кольца. Наоми ждала, что её проведут в кладовую или холодильник, но человек у двери провёл её вглубь помещения, в отдельный кабинет. Ещё не переступив порог, она поняла, что друзья уже здесь.
Бобби увидела её первой и, улыбаясь, встала навстречу. На ней был невзрачный лётный костюм без нашивок или эмблем, однако она носила его как мундир. Рядом с ней Алекс выглядел потрёпанным. Он похудел, коротко постриг остатки волос. Он мог бы сойти и за бухгалтера, и за генерала. Они без слов шагнули друг к другу, раскинув руки. Тройное объятие — голова Наоми у Алекса на плече, щека Бобби рядом с её щекой. Тепло их тел согревало сильнее, чем ей хотелось бы.
— Ох, чёрт возьми, ну как же я рада опять тебя видеть, — сказала Бобби.
Объятие разомкнулось, они вернулись за стол. Их ждали бутылка виски и три стеклянных стакана — будут плохие новости, верный признак. Сказать тост, почтить память, принять очередную потерю. Наоми взглядом спросила — кто?
— Ты же знаешь про Авасаралу, — ответил Алекс.
Облегчение не заставило себя ждать, за ним появилась досада за то, что она почувствовала облегчение. Значит, это только из-за смерти Авасаралы.
— Знаю.
Бобби налила всем троим и подняла свой стакан.
— Огонь была женщина. Теперь таких больше нет.
Они чокнулись, и Наоми выпила. Потеря старухи была тяжёлым ударом, и для Бобби, возможно, тяжелее, чем для любого из них. Но пока они скорбят не по Амосу. Не по Джиму.
— Итак, — начала Бобби, отставляя стакан, — как живётся тайному генералу сопротивления?
— Предпочитаю «тайного дипломата», — сказала Наоми. — И — так себе.
— Постойте-постойте, — перебил Алекс. — Не будем начинать разговор без еды. Если стол пустой — это не семья.
В этом ресторане имелось хорошее астерско-марсианское меню. Нечто под названием «белый киббл», отдалённо похожее на настоящий, зато со свежими овощами и ростками фасоли. Кольца искусственно выращенной тушёной свиноговядины в форме чаши Петри, политые сладкой горячей подливой. Они изучали меню на столике, совсем как в прежней жизни на «Росинанте».
Наоми не осознавала, как сильно скучает по смеху Бобби или по тому, как Алекс подкладывает лишний кусочек ей на тарелку, когда она почти закончила есть. Привычка десятилетиями жить в тесной близости. А потом разлучиться. Наоми загрустила бы, если бы так не радовалась от того, что в сейчас эти двое с ней рядом.
— «Шторм» довольно неплохо укомплектован, — продолжала Бобби. — Но я переживала из-за того, что это будут настоящие астеры. Ну, то есть, Саба тут бы лучше справился. А то — пара марсианских ветеранов ведёт команду, в которой полно народа, до сих пор называющего нас внутряками.
— Да, могли быть проблемы, — согласилась Наоми.
— Саба подогнал нам кучу ветеранов флота ООН и марсианского, — сказал Алекс. — И молодых заодно. Так странно быть среди тех, кому столько лет, как было мне, когда уходил в отставку. Они ж как дети, понимаешь? Все свеженькие и серьёзные.
— Я знаю, — рассмеялась Наоми. — Любой младше сорока теперь для меня ребёнок.
— Они что надо, — сказала Бобби. — Пока стоим на причале, я постоянно провожу учения и тренировки.
— Была пара драк, — вставил Алекс.
— Это просто нервы, — ответила Бобби. — Когда закончится миссия, всё это дерьмо испарится.
Наоми сунула в рот новый кусочек киббла, чтобы не хмуриться. Но не сработало. Алекс откашлялся и заговорил, чтобы сменить тему:
— Я так понимаю, от здоровяка до сих пор нет ни слова?
Два года назад у Сабы появилась возможность внедрить на саму Лаконию оперативника с оружием и закодированным трансмиттером для приёма и передачи. Миссия с дальним прицелом вызволить Джима или разрушить правление Лаконии, уничтожив её главу. Саба спросил у Наоми, кому она может доверить столь важное дело. И такое опасное. Когда про это прослышал Амос, он в тот же час собрал вещи. С тех пор Лакония развернула новую систему обороны. Подполье лишилось большей части присутствия в системе Лаконии, и Амос умолк.
Наоми покачала головой.
— Пока нет.
— Ну что ж, — сказал Алекс. — Возможно, скоро.
— Возможно, — согласилась Наоми, как и всякий раз, как они заводили об этом разговор.
— Хотите кофе? — спросил Алекс. Бобби покачала головой, Наоми одновременно с ней сказала «Я — нет», и Алекс поднялся. — Тогда пойду рассчитаюсь.
Когда дверь за ним затворилась, Наоми наклонилась вперёд. Ей так хотелось оставить этот момент как есть — воссоединение семьи. Она хотела, но не могла.
— Операция со «Штормом» в Соле — адский риск, — сказала она.
— Реальный шанс привлечь некоторое внимание, — согласилась Бобби, не глядя в глаза. Тон был небрежным, но в нём слышалось предупреждение. — Она не только моя, ты же знаешь.
— Саба.
— И другие.
— Я всё думаю об Авасарале, — сказала Наоми. В бутылке осталось немного виски, и она налила в свой стакан, на палец. — Она была отличным бойцом. Никогда не сдавалась, даже когда проигрывала.
— Она была единственной в своём роде, — признала Бобби.
— Она была бойцом, но не воином. Вечно вела борьбу, но делала это, выискивая окружные пути, чтобы добиться своего. Альянсы, политическое давление, торговля, логистика. Насилие занимало последнее место в её стратегии.
— У неё было преимущество, — напомнила Бобби. Она руководила планетой. А мы — кучка крыс, выискивающих в бетоне трещины. Нам приходится действовать по-другому.
— У нас тоже есть сила, — сказала Наоми. — И больше того, мы можем её развивать.
Бобби очень осторожно опустила вилку. Взгляд потемнел — не от гнева. Или, вернее, не просто от гнева.
— Лакония — военная диктатура. Если хочешь, чтобы кто-то выступил против Дуарте, мы должны показать людям, что с ним можно бороться. Военные действия дадут им понять, что надежда есть. Ты астер, Наоми. Ты это знаешь.
— Я знаю, что это не работает, — сказала Наоми. — Пояс столетиями сражался против внутренних планет...
— И выиграл, — вставила Бобби.
— Нет, мы не выиграли. Не победили. Мы выстояли до тех пор, пока не пришло нечто новое, опрокинувшее игровое поле. Ты в самом деле считаешь, что мы получили бы что-то вроде Транспортного профсоюза, если бы не появились врата? Добиться успеха нам помогла только неожиданность, сменившая правила. А теперь мы действуем так, словно это снова сработает.
— Мы действуем?
— Саба действует, — сказала Наоми. — А ты поддерживаешь его.
Бобби откинулась назад, потянулась, как всегда, когда бывала раздражена. От этого она казалась ещё крупнее, чем была, однако Наоми нелегко испугать.
— Я знаю, ты не согласна с таким подходом и недовольна, что Саба не посвящает тебя во все подробности, но...
— Проблема не в этом, — сказала Наоми.
— Никто не против других рычагов воздействия. Никто не говорит, что мы не должны рассматривать в том числе и политические методы. Но пацифизм работает, только когда противник имеет совесть. В Лаконии глубоки традиции поддержания дисциплины через наказание, и я знаю... Нет, ты послушай. Я это знаю, поскольку это и традиции Марса. Ты выросла на Поясе, ну, а я — на Марсе. Ты говоришь, мой путь не ведёт к победе? Допустим, я тебе верю. Но я говорю, что с теми людьми твой мягкий подход не сработает.
— Так что же нам остаётся?
— То же, что и всегда, — ответила Бобби. — Изо всех сил стараться делать, что можем, и как можно дольше. И ждать, что произойдёт нечто неожиданное. К счастью, нечто неожиданное происходит почти всегда.
— Это не так хорошо, как ты думаешь, — улыбнулась Наоми, пытаясь сгладить ситуацию.
Бобби этого не приняла.
— Потому что иногда неожиданное — это потеря Клариссы и Холдена. Или Амоса. Или меня. Или Алекса. Или тебя. Но такое случается. Мы постоянно рискуем потерять друг друга, так было ещё до того, как мы стали командой. Для этого достаточно лишь родиться на свет, всё остальное просто специфика. Моя — возглавить сверхсекретную военную миссию в системе Сол, используя против врага захваченный у него же корабль. А если это не очень хороший план, так он единственный, какой у меня есть. И может быть, я рискую, чтобы дать тебе этот твой рычаг.
«Но я не хочу, чтобы ты чем-нибудь рисковала, — подумала Наоми. — Я слишком многое потеряла. Я не вынесу новых потерь».
Поделиться книгой: