Помоги проекту - поделись книгой:
— Я верю в это не больше, чем Боромир, — ответил Арагорн.
— Скоро вы узнаете правду, — заметил Леголас. — Они приближаются.
Наконец даже Гимли услышал далекий быстрый топот копыт. Всадники, двигаясь по следу, свернули от реки и теперь как ветер неслись к склонам.
Над полями летели чистые сильные голоса. Вдруг они загремели подобно грому, и головной всадник, резко развернув коня, промчался у подножия холма, уводя отряд на юг вдоль западного края склонов. За ним скакали остальные – длинная цепь мужчин в сияющих кольчугах, быстрых, свирепых и прекрасных.
Кони у них были крупные, сильные и породистые, серая шерсть блестела, длинные хвосты развевались, гривы на гордых шеях были заплетены в косички. Всадники были под стать скакунам – высокие, длинноногие и длиннорукие; бледно-золотистые волосы, заплетенные в косы, выбивались из-под легких шлемов и струились по ветру, суровые лица горели воодушевлением. В руках всадники держали длинные копья из ясеня, за спины были заброшены раскрашенные щиты, длинные мечи висели у пояса, блестящие кольчуги спускались ниже колен.
По двое проносились они мимо, и хотя время от времени кто-нибудь поднимался в стременах и внимательно оглядывался по сторонам, они, казалось, не замечали троих странников, молча следивших за ними. Уже почти весь отряд ускакал, когда Арагорн внезапно встал и громко воскликнул:
— Какие новости с Севера, всадники Рохана?
С поразительным проворством и искусством всадники осадили коней, повернули, цепь рассыпалась, и три товарища обнаружили, что вокруг них сомкнулось бегущее кольцо – всадники были перед ними, по сторонам и сзади. Арагорн стоял и молчал, а Леголас и Гимли сидели замерев и гадали, как повернутся события.
В полном молчании всадники неожиданно остановились. На незнакомцев был направлен лес копий, а некоторые всадники держали в руках луки, и стрелы уже лежали на тетивах. Потом один из рохирримов, высокий, гораздо выше остальных, выехал вперед. Его шлем вместо гребня украшал струящийся белый конский хвост. Всадник приближался, пока острие его копья не оказалось в шаге от груди Арагорна. Арагорн не шевельнулся.
— Кто вы и что делаете в этой земле? — спросил всадник на общем языке Запада. Речь его выговором и интонациями напоминала речь Боромира, уроженца Гондора.
— Меня зовут Странник, — ответил Арагорн. — Я пришел с Севера. Я преследую орков.
Всадник спрыгнул с коня. Передав копье другому всаднику, который подъехал и спешился рядом с ним, он обнажил меч и встал лицом к лицу со Странником, пристально и не без удивления разглядывая его. Наконец он заговорил снова.
— Вначале я принял вас за орков, — сказал он, — но теперь вижу, что это не так. Поистине, вы плохо знаете орков, если преследуете их таким образом. Они проворны, хорошо вооружены, и их много. Из охотников вы стали бы добычей, даже если бы сумели догнать их. Но в вас есть что-то необычное, Странник. — Он снова обратил на Скитальца взгляд светлых блестящих глаз. — Имя, что вы назвали, не пристало человеку. И одеты вы диковинно. Вы выскочили из травы? Как вы укрылись от наших глаз? Вы эльфы?
— Нет, — ответил Арагорн. — Лишь один из нас эльф – Леголас из Лесного королевства, что в далеком Мерквуде. Но мы прошли через Лотлориен, и доброта и дары Госпожи с нами.
Всадник оглядел их с вновь разгоревшимся удивлением, но его взгляд посуровел. — Стало быть, старые сказки не врут и в Золотом лесу все-таки живет Госпожа! — сказал он. — Говорят, мало кто может избежать ее сетей. Странные настали времена! Но коль вы снискали ее расположение, вы, должно быть, тоже колдуны и чародеи. — Он повернулся и холодно оглядел Леголаса и Гимли. — А вы почему молчите? — спросил он.
Гимли встал, расставил ноги и прочно уперся ступнями в землю. Руки его ухватились за рукоять топора, темные глаза блеснули. — Назовите свое имя, хозяин лошадей, и я скажу вам свое да кое-что прибавлю, — выкрикнул он.
— Если уж на то пошло, — сказал всадник и поглядел на гнома сверху вниз, — чужестранец первым должен называть себя. Но будь по-вашему – меня зовут Эомер, сын Эомунда, а величают Третьим маршалом Риддермарки.
— Тогда, Эомер, сын Эомунда, третий маршал Риддермарки, позвольте Гимли, гному, сыну Глойна, предостеречь вас от глупых слов. Вы дурно говорите о той, чья красота выше вашего разумения, и лишь слабый рассудок может служить оправданием вашим речам.
Глаза Эомера сверкнули, роханцы гневно заговорили друг с другом и придвинулись ближе, нацелив копья. — Я снес бы вашу голову вместе с бородой, мастер гном, не будь она так низко от земли, — рассердился Эомер.
— Он не один, — сказал Леголас, движением быстрее взгляда натягивая лук и накладывая стрелу на тетиву. — Вы умрете прежде, чем успеете нанести удар.
Эомер поднял меч, и все могло бы закончиться плохо, но Арагорн бросился между ними и поднял руку. — Прошу прощения, Эомер! — воскликнул он. — Когда вы будете знать больше, чем сейчас, вы поймете, почему разгневали моих товарищей. Мы не умышляем против Рохана и его обитателей, людей и коней. Не выслушаете ли вы наш рассказ, прежде чем нанести удар?
— Выслушаю, — согласился Эомер, опуская меч, — но в наши сомнительные времена чужеземцам было бы разумнее держаться в Риддермарке не столь высокомерно. Вначале откройте мне ваше истинное имя.
— Вначале скажите мне, кому вы служите, — парировал Арагорн. — Вы друзья или враги Саурона, Повелителя Тьмы из Мордора?
— Я служу только повелителю Марки, королю Теодену, сыну Тенгеля, — ответил Эомер. — Мы не служим власти далекой Черной земли, но и не воюем с ней открыто. И если вы убегаете от Саурона, то лучше вам покинуть эту землю. На всех наших границах неспокойно, и над нами нависла угроза; но мы хотим одного – свободы, хотим жить, как жили раньше, оставаясь самими собой, не служа иноземному властелину, будь он добрый или злой, все равно. В лучшие времена мы с радостью встречали гостей, но сейчас непрошеный чужеземец узнает, что мы быстры и жестоки. Ну же – кто вы? Кому
— Я не служу никому, — ответил Арагорн Эомеру, — но слуг Саурона преследую в любых землях. Мало кто из смертных знает больше моего об орках, и я не гоняюсь за ними без цели. Орки, которых мы преследуем, захватили двух наших товарищей. В таком крайнем случае тот, у которого нет коня, пустится в погоню пеший и не будет спрашивать позволения пойти по следу. Не будет он и пересчитывать своих врагов по головам, разве что мечом. Я не безоружен.
Арагорн распахнул плащ. Сверкнули эльфийские ножны, и, вылетев из них, огнем сверкнуло блестящее лезвие Андуриля. — Элендиль! — воскликнул он. — Я Арагорн, сын Араторна, по прозванию Элессар – Эльфийский Камень и Дунадан, наследник Исильдура, сына Элендиля из Гондора. Вот Меч-Который-Был-Разбит, он выкован вновь. Поможете вы мне или станете мешать? Выбирайте скорее!
Гимли и Леголас в изумлении глядели на своего товарища: таким они его никогда не видели. Казалось, он стал выше ростом, а Эомер как будто съежился, и вдохновенное лицо Арагорна на миг отразило могущество Каменных Королей. Леголасу даже почудилось, будто над головой Арагорна лучезарным венцом сверкает белое пламя.
Эомер с выражением благоговейного страха на лице отступил на шаг и потупил гордый взгляд. — Поистине, настали диковинные дни, — пробормотал он. — Сны и легенды оживают на наших глазах.
— Поведайте мне, господин, — сказал он, — что привело вас сюда? И как истолковать ваши непонятные слова? Уже давно Боромир, сын Денетора, отправился за ответом, и лошадь, которую мы дали ему, вернулась без всадника. Какую участь принесли вы нам с Севера?
— Участь сделать выбор, — сказал Арагорн. — И можете передать Теодену, сыну Тенгеля: его ожидает открытая война, война с Сауроном. Никто не может сейчас жить так, как жил, и мало кто сумеет сохранить то, что считает своим. Но об этих важных делах мы поговорим позже. Если будет возможность, я сам явлюсь к королю. Теперь же у меня срочное дело, и я прошу вас помочь или хотя бы сообщить новости. Вы слышали – мы преследуем отряд орков, захвативших наших друзей. Что вы можете сказать нам?
— Что вам уже не нужно их преследовать, — ответил Эомер. — Орки истреблены.
— А наши друзья?
— Мы не видели никого, кроме орков.
— Поистине странно, — произнес Арагорн. — Вы обыскали убитых? Не видели ли вы трупов, не похожих на трупы орков? Наши друзья невелики ростом, по вашим меркам с ребенка, босы и одеты в серое.
— Там не было ни гномов, ни детей, — повторил Эомер. — Мы пересчитали всех убитых, собрали все оружие, потом сложили трупы в кучу и сожгли их, как полагается по нашему обычаю. Пепел еще дымится.
— Мы говорим не о детях и не о гномах, — сказал Гимли. — Наши друзья – хоббиты.
— Хоббиты? — удивился Эомер. — А кто это? Странное название.
— Странное название странного народа, — сказал Гимли. — Они очень дороги нам. Вероятно, вы в Рохане слышали о словах, взбудораживших Минас-Тирит. В них говорилось о коротышах. Эти хоббиты и есть коротыши.
— Коротыши! — засмеялся всадник, стоявший рядом с Эомером. — Коротыши! Да это всего лишь маленькие человечки из старых песен и сказок Севера. Где мы, в сказке или на зеленой земле белым днем?
— Одно другому не помеха, — ответил Арагорн. — Ибо не мы, а те, кто придет за нами, сложат легенды о наших днях. На зеленой земле, говорите вы? Она и сама – могучая героиня сказаний и легенд, хоть вы и ходите по ней под ярким солнцем.
— Время не ждет, — сказал всадник, оставив без внимания слова Арагорна. — Нужно спешить на юг, господин. Оставим этих невежд-чужаков с их выдумками. А может, свяжем их и отвезем к королю?
— Спокойно, Эотен! — приказал Эомер на своем языке. — Оставь меня ненадолго. Пусть
Эостен отошел, что-то бормоча, и заговорил с остальными. Вскоре они отъехали, оставив Эомера с тремя товарищами.
— Все рассказанное вами очень необычно, Арагорн, — произнес Эомер. — Но вы говорите правду, это ясно. Люди Марки не лгут, и поэтому их нелегко обмануть. Однако вы сказали не все. Может быть, вы поподробнее расскажете о своем деле, чтобы я мог решить, что делать?
— Я вышел из Имладриса, как его называют в старых сказаниях, много недель назад, — начал Арагорн. — Со мной был Боромир из Минас-Тирита. Я должен был вместе с ним пойти в город его отца Денетора и помочь их народу в войне против Саурона. Но у отряда, с которым я путешествовал, была иная цель. О ней я сейчас не могу рассказать. Нас вел Гэндальф Серый.
— Гэндальф! — воскликнул Эомер. — Гэндальфа Серого знают в Марке, но предупреждаю: его имя больше не является залогом расположения короля. На памяти людей Гэндальф много раз гостил в нашей земле, являясь когда заблагорассудится, раз в несколько месяцев, а то и лет. Он вечный предвестник странных событий. Теперь поговаривают, что он приносит беду.
И верно, с его последнего появления прошлым летом все пошло наперекосяк. Мы поссорились с Саруманом. До тех пор мы считали Сарумана своим другом, но Гэндальф пришел и предупредил нас о том, что Исенгард готовит внезапное нападение. Он сказал, что сам был пленником в Ортанке, с трудом бежал оттуда и просит нашей помощи. Но Теоден не пожелал его слушать, и Гэндальф ушел. Не упоминайте Гэндальфа в присутствии Теодена! Наш повелитель разгневан. Ведь Гэндальф взял коня по кличке Обгоняющий Тень, лучшего из королевских коней, вожака
— Значит, Обгоняющий Тень в одиночку нашел путь с далекого Севера! — сказал Арагорн. — Там он расстался с Гэндальфом. Но увы! Гэндальфу больше не ездить на нем! Он канул в темную пропасть в подземельях Мории и не выйдет оттуда.
— Горестная весть, — сказал Эомер, — по крайней мере для меня и для многих, хоть и не для всех, как вы обнаружите, прибыв к королю.
— Никто в этом краю не в силах осознать, до чего печальна эта новость, хотя не пройдет и года, как это с болью поймут все, — сказал Арагорн. — Но когда гибнет Великий, меньшие должны продолжать путь. Мне пришлось вести Товарищество на долгом пути из Мории. Мы прошли через Лориен – не худо бы вам узнать правду об этой земле прежде чем говорить о ней, – а после спустились по Великой Реке до водопада Раурос. Там Боромира убили те самые орки, которых вы уничтожили.
— Ваши новости одна горше другой! — в отчаянии воскликнул Эомер. — Эта смерть – большая потеря для Минас-Тирита и для всех нас. Это был достойный человек! Никто никогда не сказал о нем дурного слова. Он редко бывал в Марке, потому что большей частью воевал на восточных границах, но мне довелось увидеть его. Он показался мне похожим скорее на быстрых сынов Эорла, чем на важных гондорцев, и, вероятно, в свое время стал бы великим вождем своего народа. Но мы не получали из Гондора никаких известий об этом несчастье. Когда он погиб?
— Сегодня четвертый день, как его убили, — ответил Арагорн, — и с того самого вечера мы идем от Тол-Брандира.
— Пешком? — изумился Эомер.
— Да, как видите.
В глазах Эомера отразилось крайнее удивление. — Странник для вас неподходящее имя, сын Араторна, — сказал он. — Я назвал бы вас Крылоногим. О деяниях трех друзей должны петь во многих землях. Сорок пять лиг прошли вы до исхода четвертого дня! Сильны и крепки потомки Элендиля!
А теперь, господин, что вы мне посоветуете? Я должен спешно вернуться к Теодену. В присутствии своих людей я говорил осторожно. Верно, что мы еще не вступили в открытую войну с Черной землей, а у короля есть трусливые советчики. Но война грядет. Мы не можем отказаться от давнего союза с Гондором, и если Гондор будет воевать, поможем ему. Так говорю я и те, кто меня поддерживает. Я отогнал все табуны и стада из своей области, Третьего маршальства, – это восточная Марка, – и отвел их за Энтвош. Здесь остались лишь сторожевые посты и быстрые разведчики.
— Значит, вы не платите дань Саурону? — спросил Гимли.
— Не платим и никогда не будем платить, — ответил Эомер, сверкнув глазами, — хотя до меня доходят слухи о том, что кто-то распространяет эту ложь. Несколько лет назад повелитель Черной земли пожелал за большую цену купить у нас лошадей, но мы отказали ему, потому что он использует животных для злых дел. Тогда он послал в набеги орков. Те уводят, что удается, выбирая всегда черных коней: таких лошадей теперь осталось мало. Потому-то мы невзлюбили орков пуще прежнего.
Но сейчас наша главная забота – Саруман. Он объявил себя повелителем всех этих земель, и между нами много месяцев шла война. Он взял к себе на службу орков, и тех, что ездят на волках, и злых людей, и закрыл проход, так что мы осаждены с востока и с запада.
Плохо иметь дело с таким врагом: колдун хитер и умеет принимать множество обличий. Говорят, он бродит по нашим землям, обернувшись стариком в плаще с капюшоном, очень похожим на Гэндальфа. Его шпионы минуют любые сети, а его птицы, вестники зла, свободно кружат в небе. Не знаю, чем все это закончится, ибо сердце подсказывает мне: друзья Сарумана живут не только в Исенгарде. Впрочем, если придете в дом короля, сами увидите. Или вы не пойдете? Быть может, я зря надеюсь, что вы посланы мне на помощь в минуту сомнения и нужды?
— Приду, когда смогу, — ответил Арагорн.
— Идемте сейчас! — попросил Эомер. — В злую минуту наследник Элендиля станет сильной поддержкой сыновьям Эорла. На западе уже идут сражения, и, боюсь, их исход будет для нас печален. Сказать по правде, в этот северный поход я отправился без позволения короля, ибо в мое отсутствие его дом остается почти без охраны. Но три ночи назад разведчики предупредили меня, что видели отряд орков, спускающийся с восточной стены, и что у некоторых орков был белый знак Сарумана. Тогда, заподозрив то, чего я больше всего боялся, – что союз между Ортанком и Башней Тьмы заключен, – я вывел в поход свой
Тем не менее мы покончили с ними. Но мы слишком долго отсутствовали. Мы нужны на юге и на западе. Неужто вы не пойдете с нами? Вы видите, у нас есть лишние кони. И дело для Меча. Да и для топора Гимли и лука Леголаса тоже найдется работа, если ваши товарищи простят мне мои резкие слова о госпоже Леса. Я говорил так, как говорят в моей земле, но с радостью исправлюсь.
— Благодарю за благородные слова, — сказал Арагорн. — Сердце мое горит желанием идти с вами, но я не могу покинуть своих друзей, пока остается надежда.
— Надежды нет, — сказал Эомер. — Вы не найдете своих друзей на северных границах.
— И все же мои друзья где-то впереди. Неподалеку от восточной стены мы нашли ясное свидетельство тому, что по крайней мере один из них тогда еще был жив. Но между стеной и холмами мы не обнаружили никаких других их следов, и никто не отходил от главной тропы орков ни в одну, ни в другую сторону, если только мне не изменило мое искусство.
— Тогда что же с ними стало?
— Не знаю. Их могли убить и сжечь вместе с орками, но вы утверждаете, что это невозможно, и я не боюсь этого. Я могу только предположить, что до начала битвы – может быть, еще до того, как вы окружили врага, – наших друзей унесли в лес. Можете ли вы поклясться, что никто не ускользнул от вас таким образом?
— Могу поклясться, что ни один орк не сбежал после того, как мы увидели их, — заверил Эомер. — Мы достигли опушки леса раньше, и если затем какое-либо живое существо прорвалось через наше кольцо, это был не орк: такое существо должно обладать волшебными свойствами.
— Наши друзья одеты так же, как мы, — заметил Арагорн, — а нас вы не заметили даже при свете дня.
— Об этом я забыл, — согласился Эомер. — Такое множество чудес сбивает с толку. Наш мир диковинным образом переменился. Эльф в обществе гнома средь бела дня идет по нашим полям; можно говорить с Госпожой Леса и сохранить жизнь, а Меч, который был сломан еще до того, как отцы наших отцов приехали в Марку, снова возвращается на бой! Как же человеку в такую пору рассудить, что делать?
— Так же, как всегда, — сказал Арагорн. — Добро и зло за эти годы не изменились и остались одинаковы и для гномов и эльфов, и для людей. И человеку следует различать их и в Золотом лесу, и в собственном доме.
— Это верно, — заметил Эомер. — Я не сомневаюсь ни в вас, ни в том, чего жаждет мое сердце. Но я не волен в своих поступках. Наш закон не позволяет чужеземцам свободно разъезжать по нашей земле, покуда король не даст им на то позволения, и в нынешние грозные дни этот закон особенно строг. Я просил вас добровольно пойти со мной, но вы не пожелали. Затевать бой сотни с тремя противно моему сердцу.
— Едва ли ваш закон писан для таких случаев, — сказал Арагорн. — Да и я не совсем чужеземец, ибо бывал в этой земле раньше, и не раз, и ехал с войском рохирримов, пусть и под другим именем и в другой одежде. Вас я прежде не видел – вы слишком молоды, – но говорил с Эомундом, вашим отцом, и с Теоденом, сыном Тенгеля. В былые дни ни один правитель этих земель не принудил бы человека отказаться от поиска, подобного моему. Мой долг ясен – идти дальше. Ну же, сын Эомунда, вы должны наконец сделать выбор. Помогите нам или хотя бы не мешайте. Или попытайтесь исполнить свой закон. Если так, меньше ваших воинов вернется к королю или на войну.
Эомер помолчал, потом заговорил: — Мы оба должны торопиться. Каждый час уменьшает вашу надежду, а мои товарищи недовольны задержкой. Мой выбор таков: можете идти. Более того, я дам вам коней. Прошу только об одном – когда ваш поиск завершится или если он окажется напрасным, верните лошадей за Энтвейд, где в Эдорасе, в Золотом чертоге сидит теперь Теоден. Тем самым вы докажете ему, что я не ошибся. Я рискую, быть может, жизнью в надежде на вашу честность. Не обманите!
— Не обманем, — заверил Арагорн.
Приказ Эомера передать свободных коней чужеземцам вызвал великое удивление и множество угрюмых и сомневающихся взглядов. Но лишь Эостен осмелился заговорить открыто.
— Может, этому владетельному господину из Гондора, как он себя величает, и можно доверить коня, — сказал он, — но кто слышал о том, чтобы в Марке давали лошадей гномам?
— Никто, — ответил Гимли. — И не беспокойтесь: никто никогда не услышит об этом. Я лучше пойду пешком, чем сяду на спину такому большому и свирепому животному.
— Но вы должны ехать верхом, не то вы станете обузой, — заметил Арагорн.
— Вы можете сесть со мной, друг Гимли, — сказал Леголас. — Тогда все уладится, и вам не придется ни одалживать коня, ни терять из-за него покой.
Арагорну подвели большую темно-серую лошадь, и он сел в седло. — Его зовут Хасуфель, — сказал Эомер. — Пусть он служит вам вернее и приведет к большей удаче, чем Гарулва, своего прежнего хозяина.
Леголасу подвели не столь крупного и мощного, но норовистого и ретивого коня. Звали его Арод. Леголас попросил убрать седло и уздечку. — Мне они не нужны, — сказал он, легко вспрыгнул на коня, и, к удивлению рохирримов, Арод покорился и слушался первого слова всадника: таков был эльфийский обычай обращения со всеми добрыми животными. Гимли посадили на лошадь позади Леголаса; гном изо всех сил вцепился в своего друга, чувствуя себя не лучше, чем Сэм Гэмджи в лодке.
— Прощайте, желаю вам отыскать то, что вы ищете! — сказал Эомер. — Возвращайтесь как можно скорее, и пусть тогда наши мечи засверкают вместе!
— Я приду, — ответил Арагорн.
— И я приду, — заявил Гимли. — Слова о госпоже Галадриели все еще стоят между нами. Мой долг – научить вас учтивым речам.
— Посмотрим, — засмеялся Эомер. — Произошло так много странного, что учиться хвалить прекрасную госпожу под ласковыми ударами топора гнома – не диво. Прощайте!
На этом они расстались. Роханские кони летели как ветер. Когда немного погодя Гимли оглянулся, отряд Эомера был уже далеко позади. Арагорн не оглядывался. Низко пригнув голову к шее Хасуфеля, он вглядывался в след, по которому они скакали. Вскоре преследователи оказались у берегов Энтвоша и там увидели новый след, о котором говорил Эомер. Он тянулся с востока, с Нагорья.
Арагорн спешился и осмотрел землю, затем вновь вскочил в седло и отъехал чуть к востоку, держась в стороне от следа и стараясь не наступать на него. Потом снова спешился и еще раз осмотрел землю, прохаживаясь вдоль следа.
— Тут мало что можно обнаружить, — сообщил он, вернувшись. — Главный след затоптали всадники, когда возвращались. Но этот след с востока свеж и четок. Никаких признаков того, что кто-то ушел в другую сторону, назад к Андуину, нет. Теперь нужно ехать медленнее, чтобы точно знать, что ни один след не сворачивает в сторону. Здесь орки уже должны были понять, что их преследуют, и могли попытаться спрятать пленников прежде, чем их догонят.
Покуда они ехали вперед, погода испортилась. С нагорья набежали низкие серые тучи. Солнце затянулось дымкой. Одетые деревьями склоны Фангорна приближались, медленно темнея по мере того, как солнце клонилось к западу. Ни справа, ни слева путники не видели никаких следов, лишь кое-где попадались трупы орков, сраженных при бегстве серой стрелой в спину или в горло.
Наконец ввечеру всадники подъехали к краю леса и на большой поляне за первыми деревьями обнаружили огромное кострище: угли, еще горячие, дымились. Рядом высилась груда шлемов, кольчуг, щитов, сломанных мечей, луков, стрел и иного оружия. В середине была насажена на кол большая голова орка; на измятом и расколотом шлеме виднелся белый знак. Ближе к реке, с шумом выбегавшей из леса, высился могильный курган. Его насыпали совсем недавно: сырая земля была выложена свежесрезанным дерном. Вокруг кургана из земли торчали пятнадцать копий.
Арагорн с товарищами обыскал большой участок вокруг поля битвы, но свет тускнел, и быстро наступил туманный вечер. До наступления темноты они так и не обнаружили никаких следов Пиппина и Мерри.
— Больше мы ничего не можем сделать, — печально сказал Гимли. — Мы разгадали много загадок с тех пор, как выступили из Тол-Брандира, но эта самая трудная. Я думаю, сгоревшие кости хоббитов смешались с оркскими. Страшная новость для Фродо, если только он доживет до того, чтобы услышать ее. Страшная и для старого хоббита, который ждет в Ривенделле. Эльронд был против их участия.
Поделиться книгой: