Скины: Русь пробуждается

— Ой, ужас какой! Сиди, Лиска, спокойно. Вон Митя какой доктор, вон какого крокодила вытащил.

Кошка взбунтовалась.

— Как, Мить, видно? Ты скажи, как мне сесть?

— Ты, мам, голову ей не держи, ты задницу ей держи, она задницей выскальзывает. Все, переворачивай, а то она совсем взбесится.

— Что, убили тебя? Зато уши чистые. Капать будем сегодня?

— Нет, капать завтра.

— Ну тогда все. Фу, отпускай.

— Сейчас мы кошке «Вискаса» дадим…

Лиска, пригнув голову к полу, удирала, куда глаза глядят.

— Цурюк! — остановил ее Квас. — Жрать будешь?

Лиска уже привыкла к манере разговора Кваса, ведь она была на его попечении. Поэтому на слова типа «Вис-кас» и «кушать» она не обращала внимания, а слово «жрать» уже усвоила. Так же она понимала слова «цуркж», «хальт», фразы «куда прешься, еще не остыло», «а я сейчас за веником схожу» и еще несколько речевых оборотов, употреблявшихся Квасом, когда Лиска ложилась на клавиатуру компьютера, драла мебель или шумела ранним утром песком в своем поддоне. Поэтому после приглашения она, пританцовывая, потряслась к миске.

В гостиной заворочался вылезший из ванной отец — устраивался перед телевизором. Скоро оттуда, перекрывая рекламу прокладок, донесся его голос:

— Все, я ванну освободил.

— Ты что, в ванну идешь сейчас?

— Ага.

— Опять курить там будешь?

— А как же.

— М-мм, понятно… Тебе будильник на сколько завести?

— Да я сам себе, в принципе, заведу… На восемь, однако.

* * *

Когда Квас уже вытирался, в дверь ванной постучали.

— Ну, чего?

— Чего… трубку возьми.

Отец протянул ему трубку радиотелефона. Продолжая вытираться, Квас прижал трубку к плечу, а свободной рукой закрыл дверь.

Это звонил Роммель, и они обговорили все насчет похода, потом Квас, не откладывая, перезвонил Сергею.

Когда Квас выполз из ванной, мама в халате уже шла в спальню. С кухни доносилось радио — отец был все еще там.

— Уже ложишься, мам?

— Да, спокойной ночи. Вы там не очень шумите на кухне.

— Да я, мам, тоже уже скоро ложусь.

— Так ты идешь завтра?

— Да, конечно.

— Ну, не пуха. Ты там, давай, повнимательнее. Ты все-таки уже большой — поговори там, как мужчина. Будильник я тебе завела.

— Спокойной ночи.

На кухне отец слушал что-то про бюджет.

— Мить, ложишься уже?

— Чаю попью и ложусь.

— Завтра там посерьезней. И без своих этих выкрутасов.

Квас деланно тяжело вздохнул.

— Завтра дома будешь?

— Нет, часов в семь ухожу.

— Опять Наташа?

— Нет, — пробурчал (что за манера — лезть не в свое дело!), — с ребятами прогуляюсь.

— Будешь поздно?

— Не знаю, навряд ли…

* * *

Его растолкали минут за пятнадцать до звонка будильника.

— Мить, ты не забыл, куда тебе надо? — из-за двери спросила мать.

— Нет, не забыл. — Квас сел на кровати. — А я что, проспал?

— Да нет, еще без пятнадцати.

«А какого ж тогда…» — подумал он, зевая.

— О-о-ой. Фу. Да… А ты, мам, чего так рано встала, сегодня ж суббота?

— Ну как суббота, дела ведь не ждут. (Что, так и будем через дверь разговаривать?) А потом мы с Леной на дачу едем. Папа тоже куда-то собрался.

Квас надел спортивные штаны и майку, прибрал постель и вышел наружу.

— С добрым утром!

— А когда ты едешь?

— Сейчас дела кое-какие сделаю, Зина позвонит, пообедаю и поеду.

«Отлично, — сделал вывод почтительный сын. — Похоже, предки сваливают на все выходные».

Квас принял душ, напевая «Deutschland, erwache!», переоделся в джинсы и рубашку и пошел завтракать. Взболтнул чайник, долил в него воды, включил и присел к столу, глядя на лоджию. Там, на старом столе, среди разномастых банок, сидела «Торпедовская2 Лиска» и смотрела в мир. Ее усы подрагивали, а голова дергалась на звуки, как локатор. В кухню заглянула мать.

— Мить, попробуй, кошкина еда не остыла?

— Как попробовать?

— Как-как… Ложкой. Не умничай. Квас открыл крышку на миске.

— Чего это за дерьмо?

— Ты чего разговорился? Кошку покорми…

Квас налил себе чаю, кинул туда попку лимона и придвинул бутерброды. Не торопясь, поел, потом положил в кошкину миску еды и добавил от себя кусок ветчины. Он открыл окно.

— Ну ты, руки в масле, жопа в мыле,[3] лопать иди. Вошел отец недовольный, что кто-то влез в ванную поперек батька.

— Доброе утро.

— Наше вам с кисточкой.

— А тебе не пора?

— А сколько?

— Без двадцати.

— Оп-па! Опаздываю!

Квас убежал за джемпером. В прихожей надел ботинки, замотался белым шарфом, взялся за бомбер с «мертвой головой» на рукаве. Потом спохватился и надел потрепанную жизнью кожанку. В прихожую вышел отец, критически осмотрел его:

— Ну вот, хоть на человека похож.

— На лбу мне «скинхед» не написать?

— Не говори глупостей.

— А то у одного в фильме прям на лбу было написано — «скин».

— Ладно, хватит. Ну что, пошел?

— Пошел.

— Удачи. Пособранее там.

— Аи, погоди! Часы забыл. Принеси, ладно, а то я уже в ботинках. В комнате у меня там, на полке… Ага, благодарю.

* * *

На вымершей утренней улице было безветренно и тепловато. Ходу до нового магазина было не больше пяти минут. Когда Квас топтался перед входом, часы показывали без восьми минут девять. Он закурил и стал осматриваться. Когда-то здесь была булочная, потом видеопрокат, а рядом существовало ателье. Через какое-то время хлебопеки, видеопираты и портные накрылись, а новые хозяева сломали стены и устроили что-то вроде небольшого супермаркета. На витринах были большие наклейки, изображающие фрукты, бутылки, сосиски и торты, за стеклом покачивались на веревочках бутафорские пачки жвачки, а над входом висела большая желтая вывеска — «Микс-маркет». На стеклянных дверях висели два объявления, отпечатанные на принтере, в траурных рамках: «Требуется продавец» и «Требуется смотритель зала». Квас еще потоптался перед входом, закинул окурок в урну и вошел. Прямо напротив дверей был высокий стеллаж, где покупатели оставляли свои сумки и брали корзины. «Так, вроде неплохо, — решил Квас. — Чисто, ничего не скажешь». Народу в магазине почти не было, и девчонки-продавщицы в бордовой форме скучали. Квас подошел к полной кассирше.

— Здравствуйте. Я по поводу работы. Как мне поговорить с Сергеем Ивановичем?

Кассирша оглядела его, но Квас смотрел бесхитростно прямо перед собой. Она остановила пробегавшую мимо продавщицу.

— Ты вниз, Лен?

— Да.

— Скажи Сергею, тут пришел молодой человек, по поводу работы.

Квас отошел от кассы и стал глядеть по сторонам. На потолке лениво крутился вентилятор. В одной из магазинных тележек, поставленных змеей, спал толстый серый котенок, свесив сквозь прутья лапы. Магазин был небольшой — продукты в розницу, мясной отдел, всякая всячина для кухни, там же всякие шампуни-кремы, и аптечный киоск. Администратор, крепкий пожилой мужик в зелено-черном джемпере, стремительно вышел минут через десять.

— Кто тут насчет работы?

— Я. Здравствуйте.

— Здравствуй. Не ты сегодня должен к девяти подойти? — Я.

— Хорошо. Ты смотрителем? — Да.

Администратор кивнул.

— Как тебя зовут?

— Дмитрий.

— Я Сергей Иванович. Дим, слушай сюда. У нас, видишь, магазин самообслуживания. Твоя работа — следить, чтоб не тащили. Видишь, стеллаж с корзинами? Порядок у нас такой: заходит кто, сумку здесь оставляет, берет корзину и идет. Вход, видишь, строго там, а выход только через кассы. Ясно?

— Ясно.

— Время работы с восьми до десяти. Получать будешь тысячу. Вопросы есть?

— Обеденный перерыв и материальная ответственность.

— Обедами тут кормят. А ответственность… Какая у тебя ответственность? И так зарплата небольшая, а если еще вычитать, вообще будешь копейки получать. Тут расчет на совесть. Девчонки тебе покажут, где кухня, где что. Порядок такой; пошел обедать, там или чай пить, подошел, девчонкам сказал, чтоб подстраховали. Ясно?